Нечасто у журналиста появляется возможность побывать «на зоне» с экскурсией и воочию увидеть жизнь заключенных. Репортаж из Качановской женской исправительно-трудовой колонии № 54, расположенной в Харькове
Женская колония расположилась рядом с пр. Гагарина, в переулке Вишневом. Однако найти ее оказалось непросто, даже местные жители не всегда могли подсказать туда дорогу. Забор с колючей проволокой тянется на несколько километров. На сегодня в колонии содержатся 1026 осужденных. Чтобы попасть в «их дом», пришлось пройти через многие процедуры — от проверки документов на КПП до личного разрешения генерал-майора Владимира Бутенко, руководителя Управления департамента исполнения наказаний в Харьковской области.
Быт без демократии
Считается, что убежать отсюда невозможно — по периметру колонии стоят семь видеокамер, заборы высотой около трех метров плюс охрана. Кстати, решетки на окнах я увидел только в камерах для «пожизненниц». Контроль над заключенными осуществляют исключительно женщины. Резиновые дубинки сотрудницы иногда носят с собой, но применяют редко, так как пускать их в ход разрешено лишь в «исключительных случаях».
Дважды в день перекличка. Утром (6.15) и вечером (15.30) сотрудники колонии громко выкрикивают фамилию, вызванная женщина делает несколько шагов вперед и называет свое имя и отчество. Кроме того, несколько раз в день производится пересчет осужденных, в том числе, в кроватях перед сном. Все письма читает цензура — понятие «демократия» в зоне неуместно.
Спят женщины в блочных помещениях, в каждой комнате несколько десятков кроватей. Порядок предусматривает для постельного белья только белый цвет. Не заметил я на стенах ни одной фотографии или картинки — самодеятельность заключенных в этом смысле не приветствуется. Личные вещи принято держать исключительно в тумбочке (и то с оговорками) или в каптерке. Уходя на работу, женщины обязаны застелить постель и помыть пол под кроватью.
Трапеза с вопросами
Работают заключенные в три смены, поэтому едят не все одновременно. На кухне хозяйничает старший повар Людмила, тоже заключенная. Семь лет назад она получила 14 лет лишения свободы, и тогда же ей, женщине с экономическим образованием, предложили стать кулинаром. Она окончила соответствующие курсы и теперь кормит женщин колонии.
Наблюдая процесс обеда в столовой на полтысячи мест, я решил сам поесть: суп ячневый на костном бульоне, пшенная каша, гуляш из говядины, салат из капусты и черный хлеб. А вот пить в обед не дают, эта роскошь позволена лишь утром и вечером. Посуду используют металлическую, но это временно. Уже есть распоряжение департамента исполнения наказаний о переходе на фаянс. Ни одной заключенной с дефицитом веса, то есть попросту тощей, увидеть не довелось. Кстати, на территории колонии выращиваются для собственных нужд куры и зелень.
В столовую заключенных приглашают в два захода. Проходя мимо, одна из них сказала мне, что сегодняшнее меню — это показуха. Мол, обычно их кормят одной капустой и хлебом из макухи. И тут же меня дергает за рукав другая: «Не верьте ей, это неправда. Нас каждый день нормально кормят». Не зная, кому верить, задаю вопрос женщинам, заканчивающим обед. «Да всегда так», — ответили мне. Позже мне показали интересный документ, касающийся недовольной заключенной. Оказывается, за три года она имеет уже 15 взысканий. А последнее звучит так: «за вынос хлеба из столовой». Интересно, зачем женщине хлеб, испеченный, по ее словам, из макухи?
Кто желает поработать
В колонии заключенным приходится работать (на то она не только исправительная, но и трудовая). «Качановка» занимается несколькими видами деятельности: шьют одежду (вся милиция Украины одевается в местную продукцию), занимаются деревообработкой, делают плитку, шлакоблоки. Семичасовая работа кипит в три смены с перерывом на еду. Кстати, за работу полагается зарплата, но денег женщины не видят, потому что за наличный расчет купить они ничего не могут. В колонии совсем другая система. Женщины получают на свой лицевой счет около 15% заработанной суммы, остальные деньги идут на содержание заключенных. А в магазине, принадлежащем колонии, заключенные покупают продукты, теплую одежду и вещи первой необходимости. Я тоже зашел в магазин и увидел ворохи одежды, коробки с сигаретами, банки с консервацией. На мой вопрос, что чаще всего покупают, продавцы ответили: чай и сигареты. Ни пива, ни спиртных напитков здесь нет — строжайший запрет. Распространяется он и на косметику с парфюмерией: если таковые обнаружатся в вещах заключенной, ее ждут неприятности. На доске объявлений увидел своего рода местную «Колючку», где пропесочили одну из женщин, в личных вещах которой обнаружили лак для ногтей и радиоприемник — предметы, в зоне строго запрещенные.
Вся жизнь — в камере
В январе нынешнего года в колонии открылся сектор среднего уровня безопасности. Теперь в бывшей части дисциплинарного изолятора могут содержаться 12 заключенных с пожизненным сроком. Двухместные камеры имеют крепкое бетонное основание (о подкопе нечего и мечтать), тяжелые железные двери оборудованы тремя замками (один из них — электромагнитный). Вдоль узкого коридора тянется специальная сигнальная проволока. В случае опасности ее нужно дернуть, и сюда прибегут вооруженные сотрудники.
Сегодня в секторе находятся две женщины, которых, впрочем, в одну камеру поместить не рискнули — психологическая несовместимость. Обе они совершили убийство (и не одно), однако на этом сходство заканчивается. Старшая (1942 г. р.) — католичка, родом из Тернопольской области, очень агрессивный человек. Другая — на двадцать лет моложе, из нашей области, православная и с более спокойным характером. В отличие от «коллеги» по несчастью она работает — в своей камере упаковывает перчатки и обложки для книг. Обе все время проводят в камере с решетками на окнах. Еду они получают примерно в то же время, что и остальные заключенные (завтрак — 6.00, обед — 12.00, ужин — 17.30), рацион тоже ничем не отличается. По распорядку дня пожизненницам днем лежать не разрешается, однако сотрудники колонии с пониманием относятся к этому моменту. Особенно это касается старой женщины, которую частенько подводит здоровье. Официальное разрешение полежать дают медики, осматривающие их каждый день.
Театр несвободных актеров
Вопреки расхожему мнению, что заключенные — публика в основном нравственно и интеллектуально отсталая, действительность оказалась иной. В этом я убедился после посещения репетиции местного театрального кружка. В зале на четыреста мест несколько женщин готовились к предстоящему выступлению. Руководила процессом Жанна, выпускница Киевского театрального института им. Франко, осужденная за разбой. Она уже отсидела три года из четырех и свое присутствие в колонии объяснила образно: «Наверное, моя роль в жизни тоже была кем-то прописана». У нее двое детей, одна из дочерей недавно просила благословения для поступления в университет Поплавского. Жанна — личность неординарная. Что интересно, к дружбе с мужчинами она относится абсолютно отрицательно. А еще Жанна сама готовит для театральных подмостков материалы. Ее последнее детище — обработанная на свой лад и поставленная в колонии «Лiсова пiсня» Леси Украинки. От первоначального произведения мало что осталось, но смотреть интересно. Тем более интересно это здешним зрителям. Оказывается, «зэчки» очень ждут концертов, представлений и других сценических мероприятий, часто спрашивают, когда будет следующее. «Людей здесь тяжело «пробить», — говорит Жанна, — но они плакали, когда впервые смотрели нашу Мавку».
Одна из исполнительниц ролей заканчивает вечернюю (днем осужденные работают) школу, которая функционирует в колонии. Спрашиваю, не трудно ли учиться. «Все как в обычной школе», — сказала она. Правда, оказалось, что в зоне не изучают иностранных языков (нет специалистов) и астрономии, а в вопросах правоведения их просвещают настоящие юристы. Оксана не смогла припомнить, изучается ли «Преступление и наказание» Достоевского. Зато назвала темы сочинений, которые пришлось писать: «Моя семья», «Любимая учительница», «Как попала в колонию». Кстати, выпускники школы получают аттестаты, ничем не отличающиеся от обычных: в документе не указывается, что образование получено в системе исполнения наказаний.
Штрихи к портрету
Есть в колонии спецпомещения для свиданий. Это и стеклянная стена с телефонами для краткосрочных свиданий, и комнаты для тех, кто желает подольше пообщаться с родственниками. За трое суток пребывания в комнате свиданий придется выложить 72 грн. или 108 (с телевизором). В распоряжение участников свидания предоставляется общая кухня. Просто знакомым вход сюда запрещен. Заключенные признались (а сотрудницы колонии подтвердили), что мужчины здесь — гости нечастые.
Из колонии выходил со смешанными чувствами. Теперь я знал о женской колонии почти все. Я видел комнаты, где они живут, ел еду, которую едят они, побывал в цехах, где они работают. Что-то мне понравилось, в чем-то я разочаровался, но могу сказать одно: свобода — это прекрасно, а в зону лучше не попадать. Разве что с журналистским заданием.