Огляд публікацій української преси за темою «Права людини» (1-16 вересня 2005 р.)

Право на справедливий суд

Салов шокировал Евросуд

Татьяна Заровная

Как сообщил редакции донецкий адвокат Салов, работавший доверенным лицом Александра Мороза на президентских выборах-99, рассмотрение его дела в Европейском суде по правам человека закончилось полной победой. Судьи Евросуда признали единогласно, что в случае с Саловым имело место нарушение Украиной сразу трех статей Европейской конвенции по правам человека: права на свободу и личную неприкосновенность, права на справедливый суд, права на свободу выражения мнения.

Официального сообщения из Страсбурга он еще не получил, но уже вчера узнал о новости из поздравлений адвоката Федура (информацию о решении распространила пресс-служба Европейского суда). Украину обязали в короткие сроки выплатить адвокату Салову денежную компенсацию его материальных затрат — в размере 227 евро 55 центов, и 10 тысяч евро — в качестве компенсации нематериального ущерба. Это рекордная сумма морального вреда, которая выносилась Евросудом за всю историю принятия им решений в пользу украинских граждан.

А в деле "Салов против Украины" есть еще один примечательный момент: вникнув в фабулу (адвоката осудили за препятствование осуществлению избирательных прав граждан, "уличив" в распространении пяти листовок с сообщением о смерти Кучмы от алкогольной интоксикации, после чего он восемь месяцев провел в "застенках"), европейцы пожелали заслушать истца лично. 22 марта сего года, выступая перед уважаемой аудиторией, в доказательство необъективности судьи, рассматривавшего его дело, Сергей Петрович зачитал фрагмент из знаменитых пленок Мельниченко, в которых упоминается о нем.

(“Донбасс”, №164, 8 сентября 2005 г)

Свобода мирних зібрань

Хроніка порушень права на мирні зібрання в Україні у 2005-му році

Інститут "Республіка"

13 вересня. Київ. Міліція, посилаючись на рішення Печерського райсуду столиці від 7-го вересня, зруйнувала наметове містечко, встановлене біля приймальні Президента України громадянами, які вимагають перегляду рішень судів, за якими, на їхню думку, незаконно позбавили їх житла або ув’язнили їхніх родичів. За словами мешканців містечка, під час ліквідації містечка міліція та судові виконавці не пред’явили рішення суду та брутально побили кількох пікетувальників. Зокрема, одну жінку-пенсіонерку з черепно-мозковою травмою забрано в лікарню. Як стверджують пікетувальники, при ліквідації наметів було забрано особисті речі, документи, гроші та мобільні телефони.

(zmina.kiev.ua, 20.09.05)

Захист від дискримінації

Этот безумный мир

Марина Ефанова, “Вечерка”

О том, насколько гуманны последствия принятого не так давно гуманного закона, ограничивающего госпитализацию психически больных людей, корреспондент “Вечерки” беседовала с главным психотерапевтом МОЗ Украины Борисом Владимировичем Михайловым.— Один психиатр не без ехидства заметил: “Ага! Несколько лет назад вы, наверное, были в первых рядах тех, кто кричал на весь мир: “Свободу безумцам! В каждую квартиру — по шизофренику!” Теперь закон принят, вот и живите с шизофрениками”. Ну, я-то, положим, не кричала. А что вы, Борис Владимирович, думаете об этом законе?

— Принципы оказания психиатрической помощи прописаны в законодательном порядке: законность, гуманность, соблюдение прав человека и гражданина, добровольность и доступность применения лечебных мероприятий к пациенту исходя из современного уровня знаний. Положения очень гуманные и отвечающие самым высоким законодательным нормам, как и во всех развитых странах. В статье 3 “Закона о психиатрической помощи”, которая озаглавлена “Презумпция психического здоровья”, говорится о том, что каждый гражданин априори считается психически здоровым, если у него в законном порядке не установлено психическое заболевание. Никто это право нарушить не может. Существуют виды работ, где требуется гарантированное психическое здоровье — принадлежность к силовым структурам или к другим профессиям, связанным с повышенным риском, — вождением подвижного состава, например. На людей, занятых такими специфическими видами работ, добровольность психиатрических осмотров не распространяется, и они проходят обязательные периодические психиатрические обследования. На всех остальных распространяется принцип добровольности.

— При любых “странных” симптомах?

— Первичный психиатрический осмотр, госпитализация осуществляется врачом-психиатром только по согласию пациента. Причем необходимо обязательное представление психиатра, то есть, нельзя представиться врачом другой специальности, чтобы получить согласие пациента на осмотр.

— Но какое может быть согласие, если человек, мягко говоря, неадекватен?

— Это философский вопрос, потому что сутью психического заболевания является неспособность пациента правильно оценивать происходящее и свое место в нем. Есть изначально заложенная в законе противоречивость: человек должен дать информированное согласие на то, чего он сам правильно оценить не может. Для того чтобы избежать противоречий, закон ввел понятие тяжелого психического расстройства и в общих положениях обозначает его. Это расстройство психической деятельности, которое лишает пациента возможности адекватно воспринимать и осознавать окружающую действительность, свое психическое состояние и поведение. В этом случае законодательная норма предусматривает принцип недобровольности.

— И в каких случаях можно госпитализировать больного без его согласия?

— Во-первых, если пациент выявляет реальные намерения или совершает действия, которые представляют собой непосредственную угрозу для него самого или для окружающих. Во-вторых, больного госпитализируют, если человек в силу тотального развала психики не способен поддерживать свое повседневное существование — готовить пищу, обслуживать себя и так далее.

— А если вдруг в тихопомешанном больном завтра проснется зверь? Даже нормальный человек — существо ситуативное, и каждый из нас до конца не знает, как поступит в следующей ситуации. Как же может врач на осмотре определить степень опасности пациента?

— Есть критерии оценки болезненного состояния больного. В 95% случаев прогноз верен и адекватен. Да, бывают эксклюзивные случаи, когда заболевание течет непрогнозируемым образом. Это гораздо более сложный процесс, чем в отношении любого физического заболевания. Но потому и в мировой, и в отечественной практике к квалификации врачей-психиатров предъявляются более высокие требования, чем к среднему участковому терапевту, и их обучение длится дольше. Тем не менее, объективные критерии оценки психического состояния и прогноза существуют и учитываются.

— Давайте возвратимся к гуманизму. Как быть с той безумной женщиной, например, которая мечется по улицам и 24 часа в сутки тиранит своей яростью как минимум тысячу людей вокруг? По отношению к кому в данном случае мы проявляем гуманность — только к ней?

— А это издержки демократизации общества. С ее увеличением растет и степень ущемления личных свобод наиболее полноценных и полноправных его членов. Тут в полной мере соблюдается закон Михаила Ломоносова — если в одном месте прибудет, то в другом непременно убавится, и наоборот. Ответственность — и материальная, и морально-этическая, и социальная — перекладывается на наиболее здоровую, работоспособную и социально полноценную часть общества, что, в конечном итоге, приводит к ограничению личных свобод этой части населения. Вроде бы парадоксально, но это цена, которую общество платит за сохранение социальной стабильности и снятие социального напряжения. С другой стороны, действуют и социальные рычаги. Идет все большая либерализация — сейчас стараются все меньше помещать больных в изолированные психиатрические учреждения. Тяжелые психические заболевания в подавляющем большинстве случаев являются пожизненными и существенно меняют поведение этих людей. При всех успехах современной психофармакологии мы все еще остаемся ограниченными в реальных возможностях восстановления полноценного психического функционирования больных. По медико-психологической логике пребывание такого пациента в обществе способствует его реабилитации. Больной не теряет навыков социального функционирования, самообслуживания, потому что люди, находясь в больнице, разучиваются заботиться о себе.

Кроме того, содержание таких больных в клиниках страшно накладно и экономически. Это тот фактор, о котором говорить не принято, но он очень мощный. Даже самые сытые страны мира уже не укладываются в тысячу долларов в сутки для пожизненного содержания пациентов в условиях больницы. Все это привело к мировой доктрине, согласно которой генеральным направлением стало возвращение в общество больных, для которых изоляция не является абсолютно необходимой. Поэтому мы стараемся по возможности удерживать в закрытых психиатрических больницах минимум пациентов. Но беда в том, что у нас нет других системных мероприятий и структуры, их организующей. В цивилизованных странах есть дома типа общежитий, где такие больные живут коммуной, сами себя обеспечивают, помогают друг другу, убирают, готовят еду, проводят посильные культурные мероприятия. Там вообще нет врачей, есть лишь иногда по необходимости средние медицинские работники. Как это ни парадоксально, пребывание пациента в психиатрической клинике закрытого типа обходится долларов в триста в день, в лучших частных клиниках — до тысячи. Пребывание же в таких терапевтических сообществах, коммунах — около 30 долларов. Большая экономическая разница. У нас же на пребывание пациента в больнице выделено две гривны в день. Можем ли мы в наших условиях говорить о том, что это для нас перспективный путь?

(“Вечерний Харьков, №98, 7 сентября 2005 г.)

Міжетнічні взаємини

В Киеве нацисты избили консула Израиля

Анатолий Лемыш

11 сентября днем на территории Экспоцентра Украины группа бритоголовых юнцов в “униформе” скинхедов с криками “Хайль Гитлер!”, “Бей жидов!” напала на раввина Михаэля Мениса и его сына и избила их.

На помощь избиваемым бросился один из прохожих. Скины струсили и убежали. Вызванный наряд “Беркута” тут же, на территории Экспоцентра, задержал нападавших. Корреспондент “2000” встретился с Михаэлем Менисом сразу после того, как последний участвовал в процедуре опознания налетчиков в Голосеевском РОВД Киева.

Ребе Моше — гражданин Израиля. Он родился в Москве, многие годы прожил в Украине, а в 1977 году выехал в Израиль. Вернулся в Киев в 1989 году, был раввином в синагоге на Подоле, затем консулом Израиля в Украине, директором представительства в Украине министерства Израиля по делам религии. Сейчас работает в израильском консульстве в Германии. Если нападавшие хотели не просто избить первого попавшего под руку “чужака”, а, так сказать, имели “заказ” на резонансный конфликт, то они выполнили его по полной программе, на международном уровне.

— Ребе Моше,.. что же произошло с вами 11 сентября?

— Начну немного издалека. За последние 15 лет, что я постоянно посещаю Украину, ничего подобного я не встречал — ни в маленьких городах, ни тем более в Киеве. Со мной, несмотря на мой явно еврейский вид, ничего не случалось. Я раввин, у нас есть определенная одежда, в которой ходят священнослужители. Так и православного священника можно отличить от обычного верующего. Всегда я абсолютно спокойно гулял по Киеву, ко мне подходили люди, интересовались, что за одежда на мне и что она означает. Нормальное любопытство, я со всеми легко находил общий язык, мы общались абсолютно мирно. И вот, три недели назад я поехал в Днепропетровск и удивился: город был расписан антисемитскими лозунгами “Бей жидов!” Такие лозунги были на Донецком шоссе, на синагоге, еще кое-где. У меня возникло неприятное ощущение, что антисемитизм в Украине возрождается. Но я отбросил такие мысли, я видел, как люди повсюду хорошо ко мне относятся. Я чувствовал, что вернулся на землю, где родился.

А 11 сентября, за несколько часов до отлета моего сына домой, мы решили прогуляться по Экспоцентру, когда-то он назывался ВДНХ...

И вдруг к нам направилась какая-то полупьяная шпана. Окружили, стали нас оскорблять, выкрикивать стандартные лозунги “хайль Гитлер!”, “жидовская морда!”, “бей жидов!”. Их было восемь человек, лет 18—22. Все абсолютно лысые, в военных рубашках, в высоких ботинках на толстенных подошвах. Я, конечно, им ответил: “Во время войны таких, как вы, убивали советские солдаты — и русские, и украинцы, и евреи”.

Может, с точки зрения безопасности, надо было повернуться и уйти, не обращать внимания на идиотов. К сожалению, я не такой, никогда в жизни я таким молодчикам не спускал подобных вылазок и спускать не буду. Нечто подобное года три назад было со мной в Москве, но там юнцы покричали и разбежались. Сейчас я живу в Берлине, там арабы, особенно выходцы из Ливана и Сирии, любят немного покричать “Хайль Гитлер!”. А вот немцы — нет, никогда! Им стыдно за арабов.

Так вот, поорав, распалив себя, эти молодчики начали бить меня и моего ребенка, ударили меня по голове, с сына сорвали головной убор.

— Он был в кипе?

— На нем была каскетка, под ней кипа. Как и положено верующему еврею, я тоже был в кипе. У сына забрали каскетку вместе с кипой. Он у меня мальчик религиозный, а есть такой закон, что верующий иудей не имеет права без кипы сделать четырех шагов. Он начал кричать: “Отдайте!”, “Папа, забери у них кипу!”. И в этот момент какой-то человек встал на нашу защиту и стал разгонять эту шваль.

— Их было восемь пьяных, он один, и он вступился за вас?!

— Я прошу через вас, через вашу газету: если он прочтет эту статью, пусть обратится к вам, в милицию, помогите ему найти меня, я хочу выразить ему огромное спасибо! Остальные невольные зрители сидели, пили напитки, глядели, но никто не встал и не высказал своего негодования тем, что происходит...

Мальчики из “Беркута”, только услышав о том, что нас избили нацисты, вскочили: “Где они?” Потом позвонили по своим постам, сели в машину и быстро их повязали. Они получили правильное воспитание, им отцы или деды наверняка рассказали, что стоит за этой идеологией. Работа “Беркута” была прекрасной: профессиональной и молниеносной.

Одна из самых, мягко говоря, непонятных вещей, которая случилась потом, это то, что милиция освободила шестерых из восьми парней. Хотя меня избивали четверо. Сегодня у меня в Голосеевском райотделе были очные ставки с оставшимися двумя. Один из них сознался, что избивал моего ребенка. Вначале, конечно, отказывался, но потом признался.

Сам факт, что отпустили людей, замешанных в нацистских вылазках в свободной демократической стране, оставляет негативный осадок. Да еще после того, как всего несколько дней назад был почти до смерти избит ученик иешивы. До такой степени избит, что лишь спустя несколько дней, после ряда операций, врачи еле-еле сумели вывести его из комы и отправить на лечение в Израиль. Надо молиться Богу, чтобы он выздоровел. И тут такая же банда нацистов избивает меня и моего малолетнего сына — а их милиция отпускает!

Если сегодня нацисты выбирают в жертвы людей в явно еврейской одежде, то завтра они будут охотиться на китайцев, кавказцев, афроамериканцев. Только потому, что те непохожи на них. Неужели непонятно: эти молодчики всегда найдут, за что ненавидеть!

Как я себя чувствую после всего этого? Так, будто мою семью фашисты вновь закопали живьем в землю Ружина. Моя мама из Ружина, там погибли почти все ее родные. Папа — из Белой Церкви. Я чувствую себя так, словно папиному дяде гитлеровцы вновь отрезали пилой голову, как это произошло во время оккупации. Дикое ощущение, что такое может быть в Украине спустя 60 лет после войны.

— Что говорили эти юнцы на допросе в милиции?

— Они все дружно подтверждали, что кричали “хайль Гитлер” и “бей жидов!”, но, кроме двоих, отрицали, что они меня били. Но милиция квалифицирует этот случай как обычное хулиганство, а не как разжигание межнациональной розни.

Учатся они где-нибудь или работают, не знаю. Но надеюсь это выяснить, поскольку мне как потерпевшему в милиции должны будут дать прочитать все протоколы.

— Как вы полагаете, откуда эти ребята нахватались ксенофобских идей? Не считаете ли вы, что здесь могли сыграть роль книжки антисемитского содержания, которые сегодня легко можно купить в городских киосках?

— Разумеется, могли! Трудно, конечно, сказать, какой именно дряни они начитались, — то ли “Майн кампф”, то ли российских черносотенных изданий, то ли отравы местного разлива. В этих книжках все расписано просто: евреи — кровопийцы, распяли Христа, мировой заговор. Короче: сплошное “бей жидов!”, что, собственно, они и кричали. Сегодня скинов, насколько мне известно, в Украине порядка 2—3 тысяч. На них не очень обращают внимание, потому что все, что они могут сделать, — поорать, кого-нибудь побить, намалевать антисемитские лозунги. Люди всех национальностей предпочитают не связываться со скинами. Они думают, что грязь лучше обойти, так ее будет меньше. Абсолютно неверно. Грязь надо смывать, чтобы полностью от нее избавиться.

— Ребе Моше, какое у вас сложилось впечатление: эти молодчики случайно к вам прицепились, просто проходили мимо, увидели и начали задираться? Или они целенаправленно искали объект для “акции”?

— Лично меня они не искали. Но, очевидно, они готовы были избить любого еврея. Они искали драки и среагировали на меня, как быки на красную тряпку. Понимаете, дело не в том, что они избили конкретного раввина Мениса. Они избили меня только потому, что я еврей! Этим юнцам уже кто-то вложил в голову мысль, что если они видят еврея, то надо его избить или даже убить!

Еще раз: их агрессия была направлена не против меня как личности или просто случайной жертвы, у которой можно отобрать кошелек. Это нацистская акция против еврейского народа как такового. Насколько я понимаю, этот нарыв — выходки антисемитов — созрел за несколько последних месяцев, ну, лет. Милиция не намерена с этим ничего делать. Она боится говорить правду, делает вид, что этого не замечает.

Это удар по тем мальчикам из “Беркута”, которых буквально затрясло, когда они услышали о нацистах и о том, что те избили еврейского священника. Они понимают, что антисемитизм и ксенофобия вообще — это зараза, с которой надо бороться жестко.

— В чем, как вы полагаете, причина активизации неофашистских идей в обществе?

— Я не влезаю во внутренние проблемы Украины, но, по моему мнению, нестабильность ситуации в стране моментально приводит к тому, что в обществе начинается брожение. Ищут виновников кризиса, а некоторые круги всегда готовы подсунуть взбудораженным людям удобного врага — будь то негры, “москали” или евреи. Разброд и потеря общей ориентации во властных структурах позволяют разжигателям всякого рода розни надеяться, что это им сойдет с рук. На поверхность всплывает... то, что обычно качается на очень грязной волне в смутные времена.

— Не считаете ли вы, что сегодня кто-то в Украине пытается разыграть национальную карту? Сознательно испортить отношения между евреями и остальными нациями, населяющими Украину, чтобы потом сыграть на реакции толпы и получить какие-то свои политические дивиденды?

— У меня такое впечатление, что эти акции — нападение на студентов иешивы Мордехая Моложенова и Азария Минакера, а через две недели — на меня и сына — связаны между собой. Причем последняя акция состоялась буквально в тот день и час, когда Президент Украины Виктор Ющенко присутствовал на торжественном открытии памятника жертвам террора. И в этой церемонии принимали участие также и лидеры еврейских общин Украины!

Интересно, кто так откровенно и демонстративно подставляет Украину: Президент страны показывает, что он против террора, а кому-то крайне нужно создать впечатление, что в стране есть все условия для хаоса! Надеюсь, международное общественное мнение не позволит превратить Украину в страну антисемитизма. Демократия должна себя защищать от разгула фашистской идеологии.

Нужно понять, что с этим надо бороться, не уходить в сторону, не успокаивать себя: “Ах, это хорошие ребята, ну, выпили водки, побаловались, похулиганили — ничего серьезного!” Нет, ненависть к другим нациям, ксенофобия — это страшнейшее зло, и сегодня оно яростно пытается захватить Украину.

— Не боитесь ли вы после этого случая оставаться в Украине?

— Из-за них? Нет! Я не совершил ничего такого, за что мне было бы стыдно, что противоречило бы морали и законам государства Украины. И еще я очень хотел бы каким-то образом отыскать человека, который вступился за нас с сыном!

ОТ РЕДАКЦИИ

Уважаемый раввин Михаэль Менис сказал очень примечательные слова: “Президент страны показывает, что он против террора, а кому-то крайне нужно создать впечатление, что в стране есть все условия для хаоса!”

Но ведь для того, чтобы в стране действительно не создавались условия для хаоса, надо не показывать, а реально действовать. Виктор Ющенко уже много говорил о том, что он не приемлет антисемитизм в любой форме. Но абсолютно ничего не сделано, чтобы эти слова получили какое-либо практическое воплощение! Как продавалась повсеместно антисемитская и прочая ксенофобская литература, так и продается. Как украшал барельеф Ющенко здание МАУП, так и украшает. Как била прокуратура со всей энергией не по антисемитским провокаторам, а по тем, кто решается осудить их преступную деятельность (в частности — авторам “2000”), так и продолжает бить.

Ведомство Луценко пытается все акты антисемитизма представить как мелкое хулиганство, а сам Юрий Витальевич — единственный, кто демонстративно не ответил на вопросы “2000” о том, как он собирается (и собирается ли?) бороться с нарастающим неонацизмом. Но именно Юрию Луценко Виктор Ющенко предложил вновь стать министром внутренних дел.

Так кому же на руку — нет, не хаос — а атмосфера страха в стране

(“2000”, 16.09.2005)

До фашизма — рукой подать

Александр Галяс, одессит

Заявление пресс-службы Минтранса о реакции министра на избиение Мордехая Моложенова (№35, “2000”) вызывает изумление.

Почему Червоненко, который совсем недавно столько времени проводил на Майдане, “був здивований”, что возле Главпочтамта свободно продают антисемитские издания? Я бываю в Киеве не чаще трех-четырех раз в год, но не заметить там лотков с соответствующей литературой, даже если очень торопишься, невозможно.

Скорее Червоненко позабыл, когда ходил пешком! Однако отбросим иронию. Ибо вице-президенту Евро-Азиатского еврейского конгресса, коим он является, полагается знать, как реально обстоят в нашем государстве дела с ксенофобией, и реагировать на ее проявления, не дожидаясь, пока фашиствующее хулиганье начнет уничтожать его соплеменников. Но коль случилась такая драма, то прежде всего, наверное, следовало бы навестить несчастного Мордехая Моложенова, а не обращаться к “своему другу и соратнику по Майдану” Луценко через пресс-службу. Тем более что на подобные преступления министр внутренних дел должен реагировать и без “дружеских” напоминаний.

А еще нужно было обратиться к президенту Ассоциации национально-культурных объединений Украины Александру Фельдману. Он в своей статье привел данные социологического опроса, согласно которым тезис “Вообще не допускал бы евреев в Украину” в 1994 году поддержали 7,7% опрошенных, а в 2002-м — уже 17%.

За счет чего произошел рост национальной нетерпимости и ксенофобии? По мнению А. Фельдмана, это результат “работы” “Идеалиста”, “Персонала”, “Джерельця” и других периодических изданий, книг и брошюр, “безнаказанно сеявших ядовитые семена межнационального раздора”.

Нынешняя власть постоянно твердит о своем стремлении войти в объединенную Европу. Господа, да по уровню ксенофобии мы давно уже там! Ведь каждый шестой откровенно признается в антисемитизме. А отсюда — рукой подать до фашизма...

Последние события, ставшие стартом избирательной кампании-2006, заставляют за избиением еврейского учащегося видеть нечто гораздо более серьезное, чем проявление хулиганства. Совершенно очевидно, что среди соискателей депутатских мест встретится немало “нетитульных” фамилий. Еврейских, кстати, будет немного, но ведь антисемитизм — лишь составная часть ксенофобии, одной из главных черт фашизма. Наверняка найдутся люди, которые захотят разыграть эту позорную карту. Гитлеру, чтобы оболванить цивилизованную и высококультурную, как казалось, нацию, понадобилось каких-то три-четыре года. Будь у него телевидение, он сделал бы это за считанные месяцы.

Сколько преступлений должно еще совершиться, чтобы нынешние руководители Украины осознали наконец, что ксенофобия у нас — не досужие вымыслы, а реальная угроза?!

(“2000”, 16.09.2005)

Правоохоронні органи

Нейтрализовать защитника

Михаил Аксанюк, (Одесса)

Это, конечно же, чистое совпадение, что вскоре после вынесения Апелляционным судом Одесской области оправдательного вердикта в отношении группы обвиняемых по делу Василия Мариянчука большинство занятых в нем адвокатов внезапно вызвали для допросов в прокуратуру. Затем за двумя многоопытными защитниками со скрежетом закрылись тюремные ворота. Поскольку следователи признали их подозреваемыми в… бандитизме. Впрочем, третий правовед-бандит, в чем убеждена следователь-важняк Генпрокуратуры Украины Галина Климович, уж более года поджидал коллег-юристов в том же Николаевском СИЗО. И, надо полагать, юрист Григорий Гузь должен быть весьма доволен, что в начале текущей недели судебная коллегия во главе с Владимиром Царюком уже начала рассмотрение многотомного дела, в котором следователь нашла ему такую подходящую роль — члена банды…

Впервые об откровенном “наезде” на адвоката Г. Гузя группы сотрудников облУБОПа и прокуратуры одесские журналисты, в том числе и автор этих строк, подробно рассказывали накануне президентских выборов-1999. “Цель оправдывает методы, сказал следователь после того, как с адвоката сняли наручники” — так тогда озаглавила свою публикацию-расследование редактор облгазеты “Слово”, занявшую целую полосу. “За отказ “стучать” УБОПу адвоката Гузя посадили” — уточняла сущность “проблемы” строптивого юриста одна из центральных газет. А итогом скандала, возникшего на базе творимого тогдашним милицейским руководством беззакония, в частности, замначальником облУБОПа Борисом Индыченко, стал ряд прокурорских и судебных разбирательств. После их завершения лишился должности следователя за допущенный произвол прокурорский работник Даниил Козлов, понижен в должности и выведен из состава облуправления тот же подполковник Б. Индыченко, снискали различные меры порицания и другие убоповцы, а также начальник изолятора ввременного содержания (ИВС), принявший под стражу инвалида войны 2-й группы, тяжело больного диабетом, и начальник УВД Одессы.

Вместе с тем многих журналистов, встретившихся с Г. Гузем, подвергнутым без санкции прокурора трехсуточному задержанию, в том числе приковыванию наручниками к батарее отопления и допросам с целью выдачи сведений, являющихся адвокатской тайной, насторожили его слова о продолжающихся угрозах, в том числе публичных, со стороны блюстителей законности. “Исходя из того, как против меня фабриковали уголовное дело, полагаю, — заявил строптивый адвокат, — что и сейчас мне и моей семье угрожает опасность со стороны тех, кто не остановился перед грубым произволом, помещая меня, вопреки закону, на трое суток под стражу… Возможны любые провокации: от нового задержания до “выявления” у меня, например, при обыске наркотиков или патронов, как это случается. Не исключаю также физической расправы…”

Сейчас можно констатировать: до физической расправы дело не дошло, а вот упечь адвоката за решетку, после обещания одного из следователей “еще встретиться с адвокатом Гузем”, таки удалось. Как считают члены семьи Г. Гузя, под влиянием одного из мстительных экс-руководителей УБОПа, нашедшего место службы после скандала сначала в горуправлении милиции, затем в следственно-оперативной группе, функционирующей в Одессе под началом следователя Генпрокуратуры по особо важным делам Г. Климович, а позже оказавшемуся в аппарате МВД.

“Взяли” Гузя в минувшем году, по словам его жены, “согласно известному сценарию — за выявленное при повторном обыске убоповцами на балконе квартиры какое-то устройство, объявленное самодельным пистолетом, и несколько патронов. Безусловно, подброшенных, причем неизвестно к какому оружию. Ведь никакой нужды в пистолете-самоделке не было — в сейфе хранилось давно зарегистрированное мужем охотничье ружье. Мстили за его прежнее обращение за помощью к СМИ”.

… В предвыборной суматохе минувшего года факт ареста адвоката Гузя как-то прошел незамеченным. Вслед за ним попали в поле зрения и были арестованы двое следующих адвокатов-строптивцев, сумевших доказать в ходе многомесячного процесса в Апелляционном суде Одесской области невиновность ряда арестованных лиц, также обвиненных местными убоповцами и следователями Генпрокуратуры в соучастии в различных бандах. Как полагают некоторые адвокаты, в назидание остальным — чтоб не повадно было столь ретиво защищать подсудимых, а тем более доводить дела до оправдательных вердиктов…

“Война” с адвокатами, как показывает следственно-судебная практика, начинается при расследовании тех уголовных дел, где отсутствуют достаточные и убедительные доказательства виновности человека или собрана доказательная база незаконными методами. Именно вокруг подобных дел, изобилующих бездоказательными обвинениями, следствием умышленно нагнетается обстановка нервозности и страха, заранее формируется негативное общественное мнение с целью повлиять на постановление судами неправосудных вердиктов. А дальше ставка на извечный принцип — победителей не судят. Причем, по словам нынешнего многоопытного защитника Г. Гузя адвоката Натальи Палатной, часто следствие намеренно утрудняет условия для оказания правовой помощи обвиняемым. К примеру, с опозданием поступают адвокатам извещения о намеченных судебных слушаниях в других городах, в частности, в Киеве. В таких случаях не хватает времени не только на то, чтобы надлежаще подготовиться к ним, а даже взять билет на поезд и своевременно прибыть в суд. Вот иногда и принимаются решения, способные исковеркать всю жизнь человека, только с участием обвинительной, прокурорской стороны. А ведь практика свидетельствует, что в иной обстановке адвокат способен привести суду убедительные доводы, которые склонили бы чашу весов в другую сторону.

Так же неправомерно ограничиваются следствием возможности для проведения адвокатами необходимого количества встреч со своими подзащитными, что мешает оказывать надлежащую правовую помощь. Если адвокат не может более раза в месяц встретиться со своим подзащитным, этапированным, например, из Одессы в Винницкое СИЗО, да еще следователь назначает встречу в послеобеденное время, которое надо дополнительно согласовывать на приеме у начальника режимного учреждения, то ведь нетрудно подсчитать, что реально для беседы с клиентом — после получения соответствующего разрешения — у адвоката остается не более часа, а иногда и того меньше…

Откровенно игнорируются следствием и другие требования законодательства, гарантирующие условия состязательности в суде. К примеру, уже на следующее утро после закончившегося вечером обыска в квартире адвоката Г. Гузя его доставили под конвоем в суд, подготовиться к участию в котором не имел никакой возможности срочно приглашенный коллега-адвокат Анатолий Давыденко. Естественно, им не были приведены необходимые доводы, подтверждающие необоснованность представления следователя Г. Климович. Не предоставлены суду, как того требует уголовно-процессуальное законодательство, и необходимые медицинские документы, которые могли обеспечить вынесение иного вердикта суда — например, отказ в удовлетворении представления следователя о взятии адвоката под стражу. Причем игнорирование подобных “мелочей”, четко прописанных действующим законодательством, по словам родственников арестованных адвокатов, становится скорее правилом, чем досадными исключениями…

Впрочем, самым печальным фактом видится соглашательство с подобными методами ведения следственной деятельности, а иногда и молчаливое покровительство со стороны руководства и соответствующих подразделений Генпрокуратуры Украины по надзору за законностью деятельности следственных бригад, в том числе, следователей по особо важным делам. Не исключением, а все чаще нормой становятся также факты, когда сотрудники надзорных органов оставляют без надлежащего реагирования запросы адвокатов по важным правовым явлениям и проблемам, что особенно беспокоит адвокатов. Кстати, элементарно проигнорирован был и журналистский запрос полугодичной давности автора этих строк в адрес заместителя Генпрокурора Виктора Шокина, касающийся проверки фактов нарушений следственными органами требований действующего законодательства в отношении адвокатских работников. Все чаще трудноразрешимой проблемой становится согласование встреч журналистов, в том числе представителей центральных СМИ, с прокурорскими чиновниками, отвечающими по своим должностным обязанностям за недопущение правового произвола. Нелишне заметить, что и количество прокурорских пресс-конференций, в том числе в Одессе, сведено к минимуму. В текущем году, например, их было проведено всего две.

Видимо, пока подобные сценарии отношений должностных лиц в прокурорской вертикали будут сохраняться, их оппонентам в осуществлении судебно-следственных процедур — прежде всего адвокатам — трудно рассчитывать на исполнение четко регламентированных законодательных норм и требований. Скорее, даже наоборот — с каждым годом возможно увеличение количества отстраненных от участия в судебных процессах адвокатов по надуманным или искусственно созданным следствием препятствиям, а также заполнение тюремных камер, вопреки строгим требованиям Закона Украины “Об адвокатуре”, все возрастающим числом неугодных адвокатских кадров

(“Зеркало недели”, №36, 17-23 сентября 2005 г.)

Практика правозахисту

Николаевский "Правозахист" объединяет борцов с судебным "беспределом"

Владимир Жильцов, президент Николаевского областного комитета "Правозащитник"

При содействии "Партии правозащиты" состоялась Николаевская областная конференция правозащитных организаций.

Ее участники обсудили вопросы о роли общественных правозащитных организаций в защите конституционных прав граждан. В конференции участвовали заместитель председателя облгосадминистрации В. Войналович, вице-мэр Ю. Гранатуров, руководитель Региональной приемной секретариата Президента Украины В. Бойко.

Выступления участников засвидетельствовали, что в нашей стране есть дефицит права и судебной власти. Неоднократные пикетирования в знак протеста против судебного беспредела переросли в постоянно-действующий "Майдан-2. Правозащита", который третий месяц расположен у стен парламента.

Коррумпированность судебной власти стала нормой жизни. Правозащитные организации вынуждены брать на себя миссию по решению вопросов, которые находятся в компетенции государства.

(“Николаевские новости”, 8-14 августа 2005 г.)