MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Решение Европейского Суда ТИМОШЕНКО ПРОТИВ УКРАИНЫ

07.06.2013   

 

 

 

БЫВШАЯ ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

 

 

 

 

 

ТИМОШЕНКО ПРОТИВ УКРАИНЫ

 

(Заявление № 49872/11)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

СТРАСБУРГ

 

30 апреля 2013

 

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в Статье 44 § 2 Конвенции. Может подвергаться редакторской правке.

 


По делу «Тимошенко против Украины»,

Европейский Суд по правам человека (бывшая Пятая секция), заседая Палатой в составе:

             Dean Spielmann, Председатель,
             Mark Villiger,

             Karel Jungwiert,

             Ann Power-Forde,

             Ganna Yudkivska,

             Angelika Nußberger,

             André Potocki, судьи,
и Stephen Phillips, заместитель секретаря секции,

Рассмотрев дело в закрытых заседаниях 28 августа 2012 года и 9 апреля 2013 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в последний из этих дней:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 49872/11) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданкой Украины г-жой Юлией Владимировной Тимошенко (далее – «заявитель») 10 августа 2011 года.

2. Заявителя представляли г-жа Валентина Теличенко и г-н Сергей Власенко, адвокаты, практикующие в Киеве. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный г-н Назар Кульчицкий, Министерство юстиции.

3. Заявитель утверждала, в частности, что ее задержание было политически мотивированным, что законность ее содержания в Киевском СИЗО №13 не подвергалась судебному пересмотру, что условия ее содержания были бесчеловечными, что ей не оказывалась медицинская помощь в связи с многочисленными проблемами со здоровьем, и что она содержалась под круглосуточным наблюдением в Харьковской больнице.

4. Суд постановил рассмотреть заявление в приоритетном порядке (Правило 41 Регламента Суда). 14 декабря 2011 года Правительство было уведомлено о заявлении.

5.  Слушания проходили во Дворце прав человека в Страсбурге 28 августа 2012 года (Правило 59 § 3).

Перед Судом предстали:

(a)  со стороны Правительства 
г-н Н. КУЛЬЧИЦКИЙ,                                                                                  уполномоченный,
г-н      М. БЕМ,   адвокат,
г-н      В. БОГУШ,
г-жа   Р. МОИСЕЕНКО,
г-н      О. МИКИТЕНКО,
г-н      А. БАЯРАЧНЫЙ,
г-н      С. МОТЛИАХ,                                                                                                   советники;

(b)  со стороны заявителя
г-жа   В. ТЕЛИЧЕНКО,
г-н      С. ВЛАСЕНКО,                                                                                                    адвокат,
г-жа   Х. СЕНИК,                                                                                                          советник.

 

Суд заслушал выступления г-на Н. Кульчицкого, г-жи В. Теличенко и г-жи С. Власенко, а также их ответы на вопросы, заданные сторонам

6. Судья Боштян Жупанчич был освобожден от участия в рассмотрении дела (Правило 28 Регламента Суда). 

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

7. Заявитель, родившаяся в 1960 году, отбывает наказание в Качановской колонии № 54 в Харькове. В настоящее время она госпитализирована в Центральную клиническую железнодорожную больницу Харькова.

A. Предыстория дела

8. Заявитель является лидером политической партии Батькивщина и Блока Юлии Тимошенко.

9. В период с 24 января по 8 сентября 2005 года и с 18 декабря 2007 года по 3 марта 2010 года, она занимала пост премьер-министра Украины. До того как стать премьер-министром, заявитель была одним из лидеров Оранжевой революции, в ходе которой она открыто критиковала тогдашнего кандидата в президенты Виктора Януковича.

10. На парламентских выборах, состоявшихся в 2006 году, БЮТ одержал победу в четырнадцати регионах страны (из двадцати шести) и получил 22, 27% голосов по всей стране.

11. В парламентских выборах 2007 года Блок Юлии Тимошенко получил 30, 71% голосов по всей Украине и получил 156 мест (из 450) в парламенте.

12. Заявитель была главным соперником Президента Украины Виктора Януковича на президентских выборах, состоявшихся в 2010 году. Во втором туре выборов она получила поддержку 45, 47% избирателей, в то время как г-н Янукович набрал 48, 95%.

13. На момент подачи жалобы, заявитель была наиболее заметным оппозиционным политиком и главой одной из сильнейших оппозиционных партий в Украине.

B. Уголовное разбирательство в отношении заявителя

1. В связи с газовым соглашением

14. 11 апреля 2011 года Генеральная прокуратура (далее – «ГП») возбудила уголовное дело против заявителя по подозрению в превышении служебных полномочий в соответствии со статьей 365 § 3 Уголовного кодекса. Заявитель подозревалась в превышении служебных полномочий и злоупотреблении властью в связи с данным ей главе государственного предприятия Нафтогаз Украины указания подписать с Газпромом России соглашение об импорте природного газа по цене 450 долл. США (долларов США) за 1000 кубических метров, вследствие чего государство понесло значительный финансовый ущерб.

15. 25 мая 2011 года досудебное следствие было официально завершено, и заявителю было предоставлено ​​пятнадцать рабочих дней для ознакомления с материалами дела. В то же время, почти ежедневно ее вызывали в ГП для дачи показаний по другим уголовным делам, возбужденным в отношении нее. Материалы дела тогда включали около 4000 страниц в пятнадцати томах.

16. 17 июня 2011 года дело было передано для рассмотрения в Киевский Печерский районный суд (далее - «Печерский суд»).

17. В решении от 11 октября 2011 года суд признал заявителя виновной в предъявленных ей обвинениях. Он приговорил ее к семи годам лишения свободы и ввел трехлетний запрет на осуществление ей государственных функций.

18. 23 декабря 2011 года Киевский апелляционный суд оставил в силе решение суда первой инстанции.

19. 29 августа 2012 года Высший специализированный суд вынес окончательное решение по делу, подтвердив виновность заявителя и оставив в силе приговор.

2. Другие уголовные дела против заявителя и связанные с ними события

20. Ранее, в 2010 году, два других уголовных дела – одно о нецелевом использовании средств, выделенных на покупку машин скорой помощи, и другое, касающееся средств, полученных Украиной в рамках Киотского протокола – были возбуждены в отношении заявителя в соответствии со статьями 364 и 365 Уголовного кодекса.

21. В июле 2011 года Служба Безопасности Украины повторно возбудила еще одно уголовное дело в отношении заявителя по подозрению в финансовых махинациях во время ее пребывания на посту главы компании «Единые энергетические системы Украины» в 1990-х годах, которая была ликвидирована в 2001 году.

22. 7 декабря 2011 года следователь попросил Шевченковский районный суд Киева (далее - «Шевченковский суд») выдать санкцию на содержание заявителя под стражей в целях способствования дальнейшему досудебному следствию по этому делу.

23. 8 декабря 2011 года суд удовлетворил это ходатайство после двух слушаний, проведенных в санчасти СИЗО, в течение которых заявитель лежала в постели из-за боли. Три раза слушания прерывались для оказания ей неотложной помощи путем введения обезболивающих средств.

24. 21 декабря 2011 года Киевский апелляционный суд оставил в силе это постановление.

25. 29 марта 2012 года заявителю было предъявлено официальное обвинение.

C. Предварительное содержание заявителя под стражей в ходе уголовного разбирательства по газовому соглашению

26. На начальных стадиях досудебного следствия и судебного разбирательства, касающихся газового соглашения, заявитель находилась на свободе, под подпиской о невыезде.

27. С 29 июня по 4 августа 2011 года Печерский суд провел шестнадцать слушаний, в каждом из которых участвовала заявитель.

28. 5 августа 2011 года слушания начались в 9:00 утра. Заявитель опаздывала, и ее адвокат попросил о получасовом перерыве. Заявитель прибыла через семь минут. Суд возобновил слушания в 9:30 утра Заявитель пояснила, что она опоздала из-за своей усталости. Предыдущее слушание дела закончилось накануне в 20:02, и ей пришлось готовиться к следующему слушанию поздно вечером.

29. В ходе слушаний судья заслушал действующего премьер-министра г-на Азарова. Почти все вопросы заявителя были отклонены судьей, но эти вопросы якобы чрезмерно нервировали и расстроили свидетеля. Пока не ясно, задавала ли заявитель вопросы сама или через своих адвокатов.

30. После перекрестного допроса этого свидетеля, представитель ГП попросил судью распорядиться о заключении заявителя под стражу на том основании, что она препятствовала отправлению правосудия и продемонстрировала неуважение к судье К. и к участникам слушаний.

31. В тот же день судья К. удовлетворил ходатайство ГП и распорядился о содержании заявителя под стражей в течение неопределенного периода, со ссылкой на статью 148 Уголовно-процессуального кодекса. Мотивация судьи была такой:

«Во время досудебного следствия и судебного разбирательства подсудимая систематически нарушала судебные процедуры, игнорировала распоряжения председательствующего судьи, проявляла неуважение к участникам судебного заседания и к суду, сознательно затягивала судебное рассмотрение дела и совершала действия, направленные на воспрепятствование установлению истины по делу, в частности, препятствуя допросу свидетелей».

32. Он добавил, что заявитель отказалась дать какие-либо сведения о своем местожительстве (ссылаясь на материалы дела). Письма, направленные по указанному ей адресу, были возвращены на почту. Заявитель также неоднократно отказывалась подписывать повестки о запланированных слушаниях. Как отмечалось в постановлении, оно было окончательным, без права обжалования.

33. Заявитель была заключена под стражу в зале суда и отправлена в киевский следственный изолятор № 13 (далее – «СИЗО № 13»).

34. В ходе последующих судебных заседаний, состоявшихся 8, 10, 11, 15, 16, 18, 22, 25, 26, 29 и 31 августа и 1, 2, 5, 6, 7 и 21 сентября 2011 года, заявитель и ее адвокат неоднократно подавали ходатайства о замене содержания под стражей другой мерой пресечения. Они утверждали, что заявитель не нарушала подписку о невыезде, участвовала во всех необходимых следственных действиях и посещала все судебные заседания. Заявитель также утверждала, что не было никаких юридических оснований для заключения ее под стражу в качестве наказания за неуважение к председательствующему судье. Она также жаловалась, что ее содержание под стражей противоречит гарантиям статьи 5 Конвенции, и должно быть заменено менее строгой мерой пресечения. Судье К. был направлен ряд писем-поручительств от видных общественных деятелей, включая представителей духовенства, художников, писателей, журналистов и ученых. Поручители просили судью освободить заявителя под их личное обещание обеспечить ее участие в суде. Ими было также предложено уплатить залог в размере одного миллиона украинских гривен.

35. Печерский суд отклонил все ходатайства об освобождении заявителя, сославшись на свои рассуждения, приведенные в постановлении от 5 августа 2011 года. Каждое последующее ходатайство отклонялось на тех же основаниях. Суд заявил, в частности, что заявитель продолжает демонстрировать неуважение к суду и участникам процесса, не выполняет распоряжений суда и не реагирует на замечания председательствующего судьи.

36. 12 августа 2011 г. Киевский городской апелляционный суд рассмотрел апелляцию заявителя на постановление суда о ее заключении под стражу, в котором заявитель утверждала, что ее содержание под стражей было незаконным и неограниченным по сроку действия. Апелляционный суд отклонил ходатайство без рассмотрения дела по существу со следующей мотивацией:

«…В соответствии со статьей 274 Уголовно-процессуального кодекса (УПК), суд может изменить меру пресечения в ходе рассмотрения дела. При выборе меры пресечения в виде содержания под стражей, суд должен руководствоваться соответствующими положениями главы 13 УПК.

Статья 274 УПК не предусматривает, по сути, права оспорить решение суда об изменении меры пресечения в ходе рассмотрения уголовного дела.

В ходе рассмотрения настоящего уголовного дела, по ходатайству прокурора от 5 августа 2011 года, Киевский Печерский районный суд изменил меру пресечения в отношении подсудимой Ю.Тимошенко с подписки о невыезде на содержание под стражей. Это решение было обжаловано.

Однако, в соответствии с УПК, решения о выборе, изменении или прекращении действия меры пресечения, принятые в ходе судебного рассмотрения дела, не подлежат обычному обжалованию. Отсюда следует, что нет никаких оснований для принятия к рассмотрению апелляции [заявителя] на решение от 5 августа 2011 года».

37. В своем постановлении от 11 октября 2011 о признании вины заявителя (см. пункт 17 выше), Печерский суд принял решение о содержании ее под стражей в качестве меры пресечения до вступления приговора в законную силу.

38. 29 ноября, 1 и 20 декабря 2011 года заявитель снова подавала ходатайства об освобождении, ссылаясь, в дополнение к ранее приведенным аргументам, на ухудшение своего здоровья.

D. Условия содержания заявителя в СИЗО №13 в Киеве

39. Заявитель содержалась под стражей в СИЗО №. 13 с 5 августа по 30 декабря 2011 года.

1. Материальные условия содержания

40. Заявитель была помещена в камеру №. 242 вместе с двумя другими заключенными. В своем первоначальном заявлении она указала, что площадь камеры была около четырнадцати квадратных метров, в то время как в своих замечаниях по приемлемости и по существу она заявила, что площадь камеры была шестнадцать квадратных метров. По данным правительства, площадь камеры составляла 16, 4 квадратных метров.

41. Заявитель также утверждала, в камере было одно окно, которое невозможно было открыть, так как оно находилось слишком высоко, чтобы достать до него; таким образом, камера не проветривалась, что, принимая во внимание тот факт, что ее две сокамерницы курили, представляло собой серьезную проблему для нее здоровья. По мнению правительства, заявитель могла открыть окно, которое имело размер 1, 5 на 1, 5 метра. Кроме того, одна из ее сокамерниц не курила, а другая курила только вне камеры, во время прогулок на открытом воздухе. Кроме того, камера была оснащена системой вентиляции.

42. По словам заявителя, в камере не было горячей воды, а часто и холодной, и у нее не было доступа к питьевой воде. Правительство указало, что в камере было горячее и холодное водоснабжение, отдельный туалет, место для стирки с краном и центральное отопление. Они добавили, что во время пребывания заявителя в СИЗО, заявитель получила 316 литров питьевой воды в 82 бутылках.

43. По словам заявителя, камера была недостаточно освещена, в ней была повышенная влажность, резкий запах и плесень. Свет в камере невозможно было выключить, и он горел постоянно. Правительство уточнило, что два светильника по две 40-ваттных лампочки каждый (в общей сложности четыре 40-ваттных лампочки) использовались для освещения в течение дня, а в ночное время камера освещалась одной 60-ваттной лампочкой.

44. Заявитель утверждала, что на момент подачи ее жалобы в Европейский суд, 11 августа 2011 года, ей было разрешено принимать душ раз в неделю, а постельные принадлежности в ее камере не менялись регулярно. В своих замечаниях по приемлемости и по существу она указала, что имела возможность принимать душ два раза в неделю. Правительство отметило, что в то время как, согласно общим правилам, каждый задержанный имел доступ в душ в течение тридцати минут один раз в семь дней, заявителю было разрешено принимать душ несколько раз в неделю. Кроме того, они отметили, что все задержанные были обеспечены постельным бельем. Они отметили, что по состоянию на 5 августа 2011 года запас новых постельных принадлежностей в СИЗО включал 444 одеяла, 545 подушек, 8216 простыней, 6179 полотенец и 4473 наволочки. Заявитель получила в общей сложности 278 предметов постельного белья от своих родственников, и ни разу не просила администрацию СИЗО, чтобы ей поменяли постельное белье.

45. Заявитель отметила, что правительство не упомянуло о соотношении числа заключенных, содержавшихся в СИЗО в соответствующее время, и количества постельного белья, и то, какое постельное белье ей выдавалось. Она утверждала, что ей пришлось полагаться исключительно на своих родственников, которые поставляли ей питьевую воду, постельное белье, продукты питания и другие предметы первой необходимости.

46. 25 ноября 2011 года заявителя временно перевели в камеру №. 300, где она оставалась до 29 ноября 2011 года, когда она была переведена в недавно отремонтированную камеру № 260 в санчасти. По ее словам,   в камере № 300 не было отопления и горячего водоснабжения.

47. В период с 29 ноября по 6 декабря 2011 года Киевский СИЗО № 13 посетила специальная миссия КПП. 30 ноября 2011 года они побывали у заявителя. По ее словам, этот визит стал причиной ее перевода в камеру №. 260 и улучшения условий ее содержания под стражей.

2. Режим дня заявителя и ее питание

48. В дни судебных заседаний, которые, по утверждению заявителя, проводились почти ежедневно, она просыпалась в 5 утра, чтобы быть доставленной в суд к 7 утра. Далее она утверждает, что до и после слушаний ей приходилось проводить два или более часов в помещении размером около 1, 2 х 1, 4 метра без окна. Правительство отрицает это. После слушаний, заявитель возвращалась в свою камеру не ранее 9 часов вечера. В эти дни у нее не было времени для физических упражнений или прогулок на открытом воздухе.

49. В своем первоначальном заявлении заявитель утверждала, что она не могла есть никакую пищу, выдаваемую в СИЗО, из-за хронических гастроэнтерологических заболеваний и аллергии. После того как она съела там несколько блюд, ее хронические гастроэнтерологические заболевания обострились, и она испытывала постоянные боли в животе. Заявитель также утверждала, что из-за ежедневных слушаний в суде у нее не оставалось времени, чтобы обратиться за медицинской помощью в СИЗО. Кроме того, ей не разрешали брать с собой пищу в суд. В результате, она проводила без пищи до шестнадцати часов в дни, когда она участвовала в судебных слушаниях.

50. В своих замечаниях по приемлемости и по существу жалобы, заявитель утверждала, что ей не было выделено место и время для приема пищи в здании суда, а она считала унизительным делать это в присутствии общественности, включая журналистов, репортеров и фотографов. По ее словам, ее держали в зале суда в течение всего слушания, и она могла покидать его только для посещения туалета. В результате она оставалась без пищи и питья в течение всего заседания суда, которое длилось до четырнадцати часов.

51. По данным правительства, до начала судебного заседания заявитель находилась в зале суда, где должно было рассматриваться ее дело. Правительство также отметило, что, вопреки утверждениям заявителя, в дни судебных заседаний ей предоставлялось время для прогулок на открытом воздухе и физических упражнений. Действительно, когда она возвращалась в СИЗО после судебного заседания до 14 часов, она могла пойти на прогулку в соответствии с ежедневным режимом. В других случаях, заявитель обычно отказывалась совершать прогулки.

52. Правительство также заявило, что заявитель приносила различные продукты питания и личные предметы одежды в СИЗО после каждого судебного заседания 31 августа, 1, 2, 5, 7 и 8 сентября 2011 года, что свидетельствует о том, что она имела возможность получать и принимать пищу в дни судебных заседаний. Следовательно, администрация СИЗО не готовила упакованный обед для заявителя на время ее пребывания в зале суда.

53. Правительство также отметило, что заявитель получала существенные продуктовые посылки после ее прибытия в СИЗО. С 5 по 11 августа 2011 года она снабжалась пищей в соответствии с требованиями законодательства. Впоследствии, с 11 августа 2011 года, заявитель официально отказалась принимать пищу, приготовленную в СИЗО, и сказала, что она будет употреблять только продукты, переданные ей из дома. Правительство отметило, что в период с 5 августа по 22 декабря 2011 года заявитель получила 82 посылки, в том числе, в общей сложности, 60 яиц, 605 диетических продуктов питания, 224 продуктов питания с высоким содержанием жира, 202 овощей и фруктов и 316 литров питьевой воды.

54. Правительство отметило, что заявитель отказалась употреблять пищу, приготовленную в СИЗО, где ей не могли обеспечить специальную диету. Более того, несмотря на ее утверждения, что врачи не рекомендовали ей есть, в частности, яйца и продукты с высоким содержанием жира, продукты, присылаемые ей в посылках, позволяют предположить, что заявитель фактически употребляла большое количество запрещенных продуктов питания.

3. Состояние здоровья заявителя и оказанная ей медицинская помощь

55. Заявитель утверждала, что из-за ее хронических заболеваний ее личный врач настаивал на строгой диете, исключавшей яйца, мясо и жирную пищу. Для того чтобы предотвратить аллергию, врач заявителя также посоветовал ей ограничить взаимодействие с токсичными соединениями, включая табачный дым, дезинфицирующие средства и пластиковую посуду. Она жаловалась на внезапные подкожные кровотечения, острые боли в животе и горле, обострение хронических заболеваний, включая хронический гастрит, хронический панкреатит, дисбактериоз кишечника, аденомиоз матки, узловой зоб 2 степени, бессонницу, рецидивирующую крапивницу, вызванную различными аллергическими реакциями, и тяжелую аллергию на медикаменты и продукты питания (яйца).

56. 10 августа 2011 года заявитель обратилась к Суду в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда, с просьбой указать правительству на необходимость ее освобождения с учетом предполагаемого риска для ее жизни, вызванного ее содержанием под стражей.

57. 16 августа 2011 года Суд отклонил эту просьбу.

58. 19, 25 и 29 августа и 1 и 2 сентября 2011 года судья К. и администрация СИЗО отклонили ходатайства заявителя о проведении медицинского освидетельствования врачами, которым она доверяла. Вместо этого, заявителю было предложено пройти медицинское обследование у врачей, работающих в Министерстве здравоохранения. Она отказалась от этого предложения.

59. По утверждению Правительства, заявитель была осмотрена врачами санчасти СИЗО после ее прибытия туда 5 августа 2011 года, но отказалась пройти подробное медицинское обследование. 6 августа 2011 года она отказалась от осмотра терапевтом, психиатром и стоматологом, а также от измерения кровяного давления, ЭКГ, флюорографии и анализов крови и мочи. 12 августа 2011 года она повторила свой отказ.

60. 16 августа 2011 года, вернувшись с судебного заседания в СИЗО, заявитель жаловалась на накопление жидкости в левой локтевой полости. У нее была диагностирована подкожная гематома левой локтевой полости неустановленного происхождения. Она настаивала на прохождении обследования в независимой лаборатории.

61. На следующий день заявитель была осмотрена начальником санчасти СИЗО, который установил, что состояние ее здоровья не изменилось. Заявитель отказалась сдать анализ крови в СИЗО и настаивала, чтобы исследование проводилось в независимой лаборатории в присутствии ее личного врача.

62. 18 августа 2011 года заявитель пожаловалась на вновь появившиеся на ее теле гематомы, но отказалась пройти предложенное ей медицинское обследование. Ей посоветовали пройти лабораторное исследование, но она отказалась это сделать без присутствия ее личного врача П. и медсестры. Она также отказалась от обследования группой врачей-экспертов, назначенных Министерством здравоохранения (далее - «медицинская комиссия»). Вечером в тот же день она жаловалась на слабость, головокружение, обезвоживание и рвоту.

63. 19 августа 2011 года заявитель жаловалась на общую слабость, утомляемость, головокружение, отеки, вызванные накоплением жидкости в нижних конечностях, кровотечение из носа и частое обезвоживание. По ее словам, никаких новых гематом не было. Тем не менее, она отказалась от обследования медицинской комиссией, настаивая на осмотре и лабораторном обследовании в присутствии доктора П. и медсестры.

64. 20 августа 2011 года заявитель была осмотрена начальником санчасти СИЗО, который признал состояние ее здоровья удовлетворительным, и заявил об отсутствии новых гематом. Заявитель отказалась пройти подробное медицинское обследование.

65. На следующий день ее снова осмотрел начальник санчасти СИЗО. Врач подтвердил, что состояние ее здоровья является удовлетворительным. Заявитель жаловалась на обезвоживание и носовые кровотечения в ночное время; по ее словам, никаких новых гематом не было, но она отказалась пройти подробное медицинское обследование.

66. 22 августа 2011 года заявитель согласилась на медицинское освидетельствование медицинской комиссией. Она жаловалась на появление точечных кожных высыпаний и гематом, и заявила, что у нее дважды было кровотечение из носа по ночам, без повышенного кровяного давления. Члены комиссии согласились, что общее состояние здоровья заявителя является удовлетворительным. Заявителю было рекомендовано пройти лабораторные исследования.

67. 23 августа 2011 года заявителя снова осмотрела медицинская комиссия. Доктору П. и ее медсестре было разрешено присоединиться к комиссии. Заявитель отказалась пройти медицинское обследование и конфиденциальное лабораторное исследование, но согласилась, чтобы время свертывания ее крови оценили по методу Тернера при условии, что все биологические материалы будут уничтожены путем сжигания. Результаты показали, что способность ее крови к коагуляции в норме. Заявителю было рекомендовано употреблять пищу с высоким содержанием белка и витамина С. Вечером она жаловалась на головную боль и слабость. Заявительницу осмотрели, но ее кровяное давление оказалось нормальным. Ей дали две таблетки кетанов (кеторолак, противовоспалительное средство) и прописали лечение коллагеном и аскорутином (витамин С и флавоноиды).

68. 24 августа 2011 года заявитель была осмотрена начальником санчасти СИЗО. Она жаловалась на слабость, головокружение, обезвоживание и новые гематомы, но отказалась пройти подробное обследование. В ходе осмотра, проведенного 25 и 26 августа 2011 года, не было констатировано никаких серьезных изменений в ее состоянии здоровья.

69. 27 августа 2011 года заявителю предложили пройти осмотр медицинской комиссией в присутствии доктора П. и медсестры. Она отказалась пройти обследование и лабораторные исследования в двух лабораториях за пределами СИЗО, и настаивала на конфиденциальном обследовании врачами по ее выбору и на лабораторном исследовании, без сообщения результатов медицинской комиссии.

70. 30 августа 2011 года заявителю вновь порекомендовали пройти обследование медицинской комиссией в присутствии доктора П. и медсестры. Она указала на появление сыпи на нижней трети груди, но отказалась пройти дополнительное медицинское обследование или лабораторные исследования.

71. 31 августа и 1 и 2 сентября 2011 она была осмотрена начальником санчасти СИЗО, который не нашел никаких серьезных изменений в ее состоянии здоровья.

72. 3 сентября 2011 года заявителю было рекомендовано пройти обследование медицинской комиссией в присутствии доктора П. и медсестры. Заявитель отказалась это сделать.

73.  6 сентября 2011 года она повторила свой отказ.

74. 4, 5, 6 и 7 сентября 2011 она была осмотрена начальником санчасти СИЗО. Состояние ее здоровья было признано удовлетворительным. Заявитель жаловалась на слабость, головную боль, обезвоживание, боль в животе натощак и плохой сон, но отказалась пройти подробное обследование и настояла на осмотре доктором П. Ей прописали париет (рабепразол, препарат, который уменьшает или прекращает выделение желудочной кислоты) в таблетках.

75. Начальник санчасти СИЗО повторно осмотрел заявителя 8 сентября 2011 года. Он не нашел никаких серьезных изменений и добавил к схеме лечения заявителя поливитамины в таблетках. 9, 10 и 11 сентября 2011 года заявителю было рекомендовано продолжать назначенное лечение.

76. 12, 13, 14 и 15 сентября 2011 она продолжала находиться под наблюдением начальника санчасти СИЗО. Она жаловалась на боль при глотании, астению, головную боль, головокружение, боли в кишечнике и плохой сон. Новых гематом обнаружено не было, и заявитель отказалась пройти дальнейшее детальное обследование. Ей порекомендовали использовать назальные спреи, полоскания раствором, пить горячие напитки и принимать парацетамол.

77. 15 сентября 2011 года заявителю было рекомендовано пройти обследование медицинской комиссией в присутствии доктора П. и медсестры. Она отказалась это сделать.

78. 17 сентября 2011 года заявитель была проконсультирована медицинской комиссией, состоящей из экспертов СИЗО, Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний и Национального медицинского университета им. А.А. Богомольца. Она жаловалась, в частности, на кашель, общую слабость и периодические головокружения. Она отметила улучшение состояния здоровья после полосканий, чая с медом и витаминов. Ей посоветовали продолжать полоскание горла и употреблять здоровую пищу и напитки. Однако она отказалась пройти более детальное медицинское обследование.

79. 21 сентября 2011 года заявитель была обследована медицинской комиссией в присутствии доктора П. Она жаловалась на общую слабость, периодические головокружения, боль в правом подреберье и раздражение. Комиссия подтвердила улучшение ее состояния здоровья. Заявитель отказалась пройти дальнейшее медицинское обследование. Ей рекомендовали не есть свежие овощи и фрукты, а лучше есть их приготовленными, а также исключить из своего рациона молочные продукты и острые, соленые и кислые блюда. Ей был также прописан, в частности, мотилиум (домперидон, используется для подавления тошноты и рвоты), и рекомендовано есть не менее четырех раз в сутки.

80. С 16 сентября по 3 октября 2011 года заявитель ежедневно осматривалась специалистами санчасти СИЗО, которые установили, что состояние ее здоровья постепенно улучшилось, и катаральные симптомы исчезли.

81. 3 и 4 октября 2011 она была осмотрена начальником санчасти СИЗО, который подтвердил, что состояние ее здоровья является удовлетворительным. Заявитель жаловалась на слабость, головные боли, головокружения, периодическое появление гематом, обезвоживание и плохой сон. Она отказалась пройти детальное обследование. Ей прописали детралекс (диосмин, флавоноид используется для лечения венозной недостаточности), мотилиум, аскорутин и поливитамины.

82. В период с 5 по 11 октября 2011 года заявителя ежедневно осматривал начальник санчасти СИЗО. Она жаловалась на боли в поясничном отделе позвоночника при ходьбе, которые, по ее словам, впервые появились после того, как она спрыгнула с турника. Ей был поставлен диагноз люмбаго и прописано лекарство (париет) и внутримышечные инъекции мовалиса (нестероидный противовоспалительный препарат). Ей также было предписано принимать одну таблетку мовалиса после еды.

83. 12 октября 2011 года заявителю было назначено дополнительное лечение: мовалис, париет, донормил (снотворное), тетрамицин (антибиотик) и поливитамины.

84. 13 октября 2011 она снова жаловалась на боли в поясничном отделе позвоночника. Ей прописали лечение ксефокамом (лорноксикам, болеутоляющее), париетом и поливитаминами.

85. На следующий день заявитель была осмотрена медицинской комиссией. Она жаловалась на боли в поясничном отделе позвоночника, но отказалась от детального осмотра. Был проведен сеанс мануальной терапии.

 86. С 14 октября по 5 ноября 2011 года заявительницу ежедневно осматривал начальник санчасти СИЗО. Лечение продолжалось в соответствии с предыдущими рекомендациями, с некоторыми дополнительными процедурами.

87. 18 октября 2011 года она была осмотрена медицинской комиссией. Она жаловалась на боли в поясничном отделе позвоночника. С 18 по 28 октября 2011 года ей обеспечивались массаж и медикаментозное лечение.

88. В то же время, 20 октября 2011 года заявитель снова была осмотрена медицинской комиссией. Она подтвердила, что боли в поясничном отделе позвоночника уменьшились. Врачи отметили общее улучшение состояния ее здоровья и посоветовали ей продолжать назначенное лечение (ксефокам и долобене-гель с ибупрофеном). Заявитель, однако, отказалась принимать прописанные лекарства.

89. Медицинская комиссия также обследовала заявителя на следующий день. Она заявила, что боли в поясничном отделе позвоночника уменьшились. Врачи подтвердили улучшение состояния здоровья и посоветовали ей продолжать назначенное лечение (ксефокам, долобене).

90. 24 октября 2011 года заявитель была осмотрена медицинской комиссией. Она жаловалась на боли в поясничном отделе позвоночника. Ей сделали внутримышечные инъекции ксефокама и долобене.

91. Ежедневно с 25 по 28 октября 2011 года заявитель продолжала находиться под наблюдением медицинской комиссии, которая зафиксировала улучшение ее состояния здоровья. Она продолжала отказываться от дальнейшего детального обследования.

92. 5 ноября 2011 года она отказалась пройти рентгеновское обследование.

93. 7 ноября 2011 года заявитель была осмотрена медицинской комиссией, которая рекомендовала пройти дополнительное обследование и продолжить назначенное лечение.

94. Два дня спустя заявитель снова была обследована медицинской комиссией. Кроме того, она прошла ультразвуковое дуплексное сканирование нижних конечностей. Ранее у нее были диагностированы остеохондроз поясничного отдела позвоночника, правосторонний пояснично-крестцовый радикулит, тонические мышечные спазмы, тяжелые нарушения функций позвоночника и правой нижней конечности и, возможно, спондилоартроз и спондилоартралгия. Комиссия пришла к выводу, что необходимо перепроверить диагноз и определить тактику лечения, а для этого нужны дополнительные обследования и дополнительные консультации со специалистами  в этой области. Однако заявитель отказалось пройти предлагаемое рентгеновское обследование.

95. 12 ноября 2011 года заявителю были прописаны другие лекарства – офаскорутин и тетрамицин.

96. 14 ноября 2011 она была осмотрена медицинской комиссией, но отказалась пройти детальное обследование и сдать анализ крови.

97. 16 ноября 2011 года заявитель отказалась принимать тетрамицин, который был прописан ей в тот же день.

98. 19 ноября 2011 года заявитель была осмотрена медицинской комиссией в присутствии доктора П. и ее медсестры. Для корректировки назначенного ранее лечения, заявителю было рекомендовано сдать анализ крови, но она отказалась это сделать. Заявитель также отказалась от детального обследования и от инъекции бетаметазона (стероид с противовоспалительными и иммуносупрессивными свойствами). Медицинская комиссия рекомендовала продолжить предыдущее лечение.

99. 23 ноября 2011 года заявитель прошла обследование (включая МРТ) органов брюшной полости. Ей рекомендовали сдать кровь, мочу и кал для лабораторных исследований, но она отказалась это сделать. Медицинская комиссия не выявила у нее никаких признаков заболеваний поджелудочной железы, но обнаружила хронический холецистит, развившийся после острого приступа холецистита, и прописала хофитол (средство от расстройства желудка). Заявителю рекомендовали продолжить прием аскорбиновой кислоты и рутина, исключить из своего рациона жирную, жареную и острую пищу и увеличить дозу таблеток, принимаемых ей для вывода из организма токсичных соединений. Комиссия отметила, что заявитель не выполняла предыдущие рекомендации в полном объеме.

100. В ходе обследования 26 ноября 2011 года заявитель жаловалась, что после инъекции витаминов (мильгамма) у нее наблюдалась аллергическая реакция. После приема одной таблетки телфаста (фексофенадином, антигистаминный препарат), аллергическая реакция прекратилась. По ее словам, на ее теле не было никаких новых гематом. Ей был назначен фуросемид (мочегонное).

101. С 6 по 29 ноября 2011 заявитель ежедневно осматривалась врачами санчасти СИЗО. Она жаловалась на головную боль, обезвоживание, дискомфорт в эпигастральной области и правом подреберье и плохой сон, но отказалась пройти детальное обследование, заявив, что она будет следовать назначенному лечению по собственному усмотрению. В этот период она отметила, что боли в поясничном отделе позвоночника уменьшилась.

102. 29 ноября 2011 года, по просьбе заявительницы, она была переведена в санчасть СИЗО. После первичного осмотра ей прописали диклофенак (противовоспалительный препарат), фуросемид, сирдалуд (мышечный релаксант), дипроспан (кортикостероидов), мильгамму, париет, хофитол, аскорбиновую кислоту, рутин, и випросал B (обезболивающая мазь). Ей также рекомендовали сделать общий и биохимический анализ крови, коагулограмму, сдать мочу и кал для анализа, а также назначили специальную диету.

103. 30 ноября 2011 года заявитель была осмотрена начальником санчасти СИЗО, который диагностировал обширный поясничный остеохондроз в виде правостороннего радикулита с временной острой болью, но без признаков компрессивной радикулопатии, и гемангиому.

104. 2 декабря 2011 заявитель была осмотрена медицинской комиссией в присутствии доктора П. и ее медсестры. Ей посоветовали сдать анализ крови, но она отказалась это сделать, продолжая настаивать на конфиденциальном анализе крови за пределами Украины с участием ее личного врача и без участия представителей государства.

105. Заявитель утверждала, что 7 декабря 2011 года ее адвокат посетил санчасть СИЗО для того, чтобы подготовиться к апелляционному слушанию. Заявительница и ее адвокат не смогли встретиться в конфиденциальной обстановке, потому что она была не в состоянии передвигаться, самостоятельно ходить или сидеть.

106. 8 декабря 2011 года заявитель отказалась пройти обследование медицинской комиссией, которая, рассмотрев имеющиеся медицинские документы, отметила, что, помимо иных болезней, заявитель страдает хроническим холециститом,   развившимся после острого приступа холецистита, и что она не выполняла предыдущие медицинские рекомендации в полном объеме.

107. 12 декабря 2011 года заявитель была вновь осмотрена медицинской комиссией. Заявителю было рекомендовано, в частности, продолжать принимать дискус композитум и траумель С. (гомеопатическая мазь для уменьшения боли в суставах и воспаления), пройти общий и биохимический анализ крови, коагулограмму и сдать образец мочи для анализа. Заявителю неоднократно предлагали пройти лабораторное исследование крови, но она отказывалась это сделать. Комиссия вновь отметила, что заявитель не полностью выполнила предыдущие рекомендации. Было также отмечено, что нет никакой необходимости в операции.

108. 13 и 14 декабря 2011 года заявителю было рекомендовано пройти обследование у специалиста из Министерства здравоохранения и Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний, но она отказалась это сделать.

 109. 16 декабря 2011 года заявитель была осмотрена врачами-специалистами Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний. По результатам заключения от 12 декабря 2011 года и информации, полученной в ходе медицинского обследования 16 декабря 2011 года, комиссия постановила, что нет никаких медицинских причин, которые делали бы невозможным участие заявителя в судебном заседании.

110. 21 декабря 2011 года заявителю сделали ЭКГ и эхокардиограмму. Никаких проблем с сердцем обнаружено не было.

E. Условия содержания заявителя в Качановской колонии

1. Материальные условия

111. 30 декабря 2011 года заявитель была переведена в харьковскую Качановскую колонию для отбытия тюремного заключения. Она содержалась в камере площадью 37, 1 квадратных метров вместе с еще одной заключенной. В камере было два ПВХ окна площадью 3, 5 квадратных метров каждое, с помощью которых обеспечивалось естественное освещение и вентиляция камеры. Искусственное освещение обеспечивалось яркими энергосберегающими лампами. Камера также механически вентилировалась.

112. В камере имелась отдельная душевая комната площадью 3, 5 квадратных метра и туалет площадью 4, 1 квадратных метра. В душевой, среди прочего, были установлены водонагреватель и стиральная машина. Таким образом, заявитель имела круглосуточный доступ к горячей и холодной воде, и могла принять душ в любое время. Кроме того, в камере имелись две односпальные деревянные кровати с ортопедическими матрасами, четыре комплекта постельного белья, шкаф-купе, кухонный стол, журнальный столик, два стула, вешалка, тумбочка для обуви, а также комплект мебели для кухни с посудомоечной машиной и шкафами. Там также были телевизор, гладильная доска, фен, холодильник, микроволновая печь, электрический чайник и вся необходимая кухонная утварь.

113. Питание предоставлялось ​​в соответствии с национальными стандартами. Пища приготавливалась ​​в столовой колонии и доставлялась заключенным в специальных контейнерах. Кроме того, заявитель имела право на получение неограниченного числа продуктовых посылок. На 5 апреля 2012 года заявитель получила тридцать таких посылок.

114. По данным правительства, с момента прибытия заявителя в колонию, она отказывалась от совершения ежедневных прогулок из-за состояния здоровья. Она имела право на ежедневные прогулки в любое время в течение дня в прогулочном дворе площадью 52 квадратных метра.

115. Заявитель утверждала, что в связи с ее состоянием здоровья, она попросила выдать ей костыли, а 17 января 2012 года, ходунки, чтобы передвигаться самостоятельно, но администрация колонии отказалась удовлетворить ее просьбы. В результате заявитель не могла самостоятельно ходить по своей камере, не говоря уже о ежедневных прогулках на открытом воздухе. Администрация колонии не предоставила ей ходунки или инвалидное кресло, чтобы она могла передвигаться или совершать прогулки на открытом воздухе.

2. Медицинская помощь, оказанная заявителю

116. По данным правительства, 7 января 2012 года заявитель была обследована в областной клинической больнице. Она прошла спиральную компьютерную томографию мозга, МРТ шейного отдела позвоночника, пояснично-крестцового отдела позвоночника и шеи, а также исследование крови. В тот же день она была осмотрена врачами-специалистами Харьковского национального медицинского университета и Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний. После этих обследований, был подтвержден предыдущий диагноз: обширный поясничный остеохондроз в виде правостороннего радикулита, с временной острой болью, но без признаков компрессионной радикулопатии, гемангиома поясничных позвонков. Тем не менее, сдвиг межпозвоночных дисков по сравнению с предыдущей МРТ уменьшился. Было рекомендовано, чтобы заявитель находился под активным наблюдением врачей колонии, которые должны измерять ее артериальное давление два или три раза в день, и измерять температуру два раза в день. Осмотр неврологом и отоларингологом был запланирован на 10 января 2012 года. Заявителю были также прописаны бетагистин (препарат от головокружения), детралекс и диакарб (ацетазоламид, ингибитор, используемый для лечения различных заболеваний, включая глаукому, эпилептические припадки и высотную болезнь, который также является мочегонным средством), а также, в случае необходимости, симптоматическое лечение, лечебная физкультура и лечебный массаж.

 117. 14 февраля 2012 года заявитель была обследована немецкими врачами из больницы «Шарите» в Берлине, которые рекомендовали, 17 февраля 2012 года, перевести ее в специализированную больницу для дополнительного обследования и лечения.

118. 23 февраля 2012 года заявитель прошла дополнительное обследование.

119. 7 марта 2012 года состоялось совместное заседание украинских и немецких врачей с целью выработки единого подхода к лечению заявителя. По данным правительства, по рекомендации немецких врачей был разработан общий план комплексного лечения заявителя. Однако, по словам заявителя, немецкие врачи не принимали участия в обсуждении и не подписали соответствующие рекомендации.

120. По данным правительства, 12, 15, 19, 22 и 26 марта 2012 года заявителю была предоставлена ​​возможность начать лечение, рекомендованное немецкими врачами, в соответствии с разработанным планом. Однако заявитель отказалась от лечения, настаивая на госпитализации в гражданскую больницу, не исключая немецкие медицинские учреждения. Она согласилась, однако, быть госпитализированной в медицинское учреждение, осмотренное и рекомендованное немецкими врачами.

121. 14 марта 2012 года заявитель обратилась к Суду, в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда, с просьбой указать правительству, что ей должно быть обеспечено соответствующее лечение независимыми врачами в специализированном учреждении.

122. 15 марта 2012 года Суд применил меру согласно Правилу 39, и просил правительство «обеспечить заявителю лечение, соответствующее ее жалобам, в соответствующем специализированном учреждении».

123. 16 марта 2012 года в тюрьму было доставлено медицинское оборудование из близлежащей больницы. В тот же день, заявителю было предложено провести поясничную пункцию в медицинской палате. Она отказалась пройти эту процедуру на том основании, что это является хирургической процедурой, которая должна проводиться в хирургической операционной, а в палате нет необходимых стерильных условий и соответствующего медицинского оборудования.

124. 15, 22, 24 и 25 марта 2012 года заявитель подала письменные запросы о лечении и жалобу администрации колонии на отсутствие такого лечения. 26 и 30 марта 2012 года начальник колонии предложил заявителю пройти курс лечения в санчасти колонии, а также позволил ей выбрать одно из двух медицинских учреждений, в которых она может пройти процедуру паравертебрального блока. Заявитель попросила о консультации с неврологом, доктором П., который был ее врачом в СИЗО № 13 и чьи диагнозы были полностью подтверждены немецкими врачами. Начальник колонии отказал ей в консультации с доктором П., ссылаясь на заключение от 7 марта 2012 года, которое, по его мнению, отражает общую позицию украинских и немецких врачей.

125. 27 марта 2012 года заявитель отказалась пройти процедуру паравертебрального блока в Центре срочной медицинской помощи и травматологии при областной клинической больнице либо в Институте патологии позвоночника и суставов им. М. Ситенко.

126. Правительство отметило, что 2 апреля 2012 года заявитель была осмотрена медицинской комиссией, включавшей первого заместителя министра здравоохранения и специалистов из Национального медицинского университета им. О. Богомольца и Института патологии позвоночника и суставов М. Ситенко Академии медицинских наук. Заявителю было рекомендовано лечение в харьковской Центральной государственной железнодорожной клинической больнице (далее – «Центральная клиническая больница»). Ей было объяснено, что это учреждение удовлетворяет требованиям, определенным медицинскими специалистами из Германии. Заявитель согласилась пройти это лечение.

127. Тем не менее, на следующий день она передумала и заявила, что Центральная клиническая больница не является специализированным медицинским учреждением, отвечающим требованиям, указанным в обеспечительных мерах, принятых Судом 15 марта 2012 года. Она также отметила, что будет проходить лечение в вышеуказанном учреждении только после того, как немецкие врачи подтвердят, что оно может предоставить рекомендованное ими лечение.

128. 4 апреля 2012 года заявителю предложили перевести ее в Центральную клиническую больницу. Она была обследована медицинской комиссией. Ей сообщили, что комиссия посетила Центральную клиническую больницу, признала здание и оборудование удовлетворительными и пришла к выводу, что больница может обеспечить наилучшие условия для лечения заявителя. Заявитель согласилась лечиться там при условии, что больница будет оценена немецкими врачами, которые должны были прибыть 6 апреля 2012 года.

129. В период с 13 по 15 апреля 2012 года немецкие врачи обследовали заявителя и проверили качество больницы, предложенной правительством. Они положительно оценили санитарные условия в больнице и искреннее, открытое, доброжелательное и уважительное отношение врачей, подчеркнув в то же время, что за короткое имевшееся у них время они были не в состоянии оценить, могут ли врачи обеспечить предлагаемое комплексное лечение.

130. 17 апреля 2012 года немецкие врачи представили свой доклад в отношении соответствия Центральной клинической больницы потребностям заявителя. В докладе указывался ряд проблем, касающихся лечения заявителя в Центральной клинической больнице.

3. Инцидент, связанный с переводом заявителя в больницу 20 апреля 2012 года, и его расследование

131. В письме от 20 апреля 2012 года, направленном правительству в 16:54, Суд предложил правительству информировать его, к 27 апреля 2012 года, о том, какие меры были приняты для выполнения обеспечительных мер от 15 марта 2012 года.

132. В неопределенное время в тот же день заявителя  осмотрела медицинская комиссия, состоящая из пяти врачей. Заявление, опубликованное в тот же день, гласит:

«Члены Международной медицинской комиссии... прибыли в Качановскую исправительную колонию 20 апреля 2012 года. В сопровождении сотрудников Качановской исправительной колонии, они вошли в помещение, где содержалась Ю.В. Тимошенко, и предложили провести медицинский осмотр.

Общаясь с Ю.В. Тимошенко, члены комиссии, приводя веские аргументы, убедительно и настойчиво предлагали ей начать, наконец, стационарное лечение, которое было рекомендовано Международной медицинской комиссией и подтверждено немецкими медицинскими специалистами 13 апреля 2012 года, в Центральной [клинической] больнице, где были созданы все необходимые условия, для введения [необходимых] медикаментов и проведения физиотерапии, [а также] для корректировки, дополнения и расширения [этого лечения] в случае необходимости.

Общаясь с комиссией, заключенная сидела за столом. Она согласилась побеседовать с медицинскими работниками. Она прочитала отчет об оценке больницы медицинскими специалистами, который был передан ей администрацией колонии.

Члены медицинской комиссии, изучили [соответствующий доклад], тщательно проанализировали выводы немецких врачей относительно их визита в Центральную [клиническую] больницу и встречи с Ю.В. Тимошенко 13 апреля 2012 года (письмо Министерства иностранных дел Украины от 19.04.2012 № 411/17-994-313), получили и рассмотрели предоставленную медицинским персоналом Качановской исправительной колонии информацию о состоянии здоровья Ю. В. Тимошенко, приняли во внимание предоставленные медицинским персоналом Качановской исправительной колонии сведения об отсутствии ухудшения состояния здоровья заключенной. Комиссия также приняла во внимание тот факт, что во время общения с заключенной от нее не поступило никаких дополнительных жалоб.

Совет неоднократно рекомендовал госпитализацию для проведения комплексного лечения. В ответ на это пациентка неоднократно заявляла, что она хотела бы лечиться в стационаре. Однако она не уточнила дату, когда должно начаться это лечение.

На основании всей имеющейся медицинской информации, комиссия совместно пришла к выводу, что, по состоянию на 20 апреля 2012 года, заключенная может быть переведена как на место лечения, так и в другое место, предусмотренное законом».

133. 20 апреля 2012 года, начальник санчасти Качановской колонии отдал распоряжение о госпитализации заявителя в Центральную государственную железнодорожную клиническую больницу. В тот же день, около 11 часов вечера, заявитель была переведена в эту больницу. По ее словам, она возражала против перевода в это учреждение, так как оно не соответствовало ее потребностям, и к ней была применена сила. Заявитель утверждает, что в результате она получила ушибы и гематомы на животе и несколько гематом на руках.

134. В частности, заявитель описывает события вечера 20 апреля 2012 года следующим образом. Примерно в 9 часов вечера ее сокамерницу увели из камеры. Вошли три тюремных охранника, и, когда заявитель отказалась следовать за ними, заставили ее выйти из камеры. Они обернули ее простыней и ударили в живот. Почувствовав острую боль в животе и позвоночнике, заявитель потеряла сознание и очнулась только в больнице. Она вспомнила, что в машину скорой помощи ее отнес один из охранников. Несмотря на постоянное наблюдение за ее камерой, тюремная администрация утверждает, что никакой записи инцидента сделано не было.

135. По словам заявителя, после поступления в больницу она отказалась лечиться у персонала больницы и попросила позволить ей связаться с ее адвокатом. Кроме того, в ответ на физическое насилие со стороны тюремных охранников, она объявила и начала голодовку. Несмотря на просьбу заявителя, ее адвокату не разрешили посетить ее 21 апреля 2012 года.

136. 22 апреля 2012 года около 14 часов ее вернули в колонию.

137. Заявитель утверждала, что 23 апреля 2012 она попросила об обследовании тюремными врачами, которые, однако, проигнорировали ее просьбу. В тот же день она подала в Харьковскую областную прокуратуру жалобу о принудительном переводе в больницу и жестоком обращении. Она утверждала, что ей не разрешили встретиться с адвокатом под тем предлогом, что в колонии был «санитарный день». Адвокат подал жалобу в Харьковскую областную прокуратуру.

138. В тот же день, 23 апреля 2012 года, заявитель попросила о проведении судебно-медицинской экспертизы независимым экспертом, но, по ее словам, Харьковская областная прокуратура отклонила ее просьбу.

139. 24 апреля 2012 года заявителю было позволено встретиться с ее адвокатом в первый раз после возвращения в колонию.

140. В тот же день она показала свои синяки медикам колонии. По их заключению, на теле заявителя были выявлены легкие телесные повреждения (ушибы на левом предплечье и два кровоподтека в правой подвздошной области), полученные в результате сжимающего удара или контакта с тупыми твердыми предметами за один или два дня до осмотра заявителя. В заключении также говорится, что оценочная давность повреждений не совпадает со временем, указанным заявителем. С учетом расположения и количества повреждений заявителя, медики заключили, что не менее одного удара было нанесено в область левого предплечья, а также не менее двух в область живота. В заключении указано, что расположение этих телесных повреждений таково, что заявитель могла нанести себе их сама.

141. По данным правительства, 24 апреля 2012 года для обследования заявителя был приглашен судебно-медицинский эксперт. Однако она отказалась от проведения этой экспертизы.

142. В тот же день начальник следственного отдела Харьковской областной прокуратуры отказал в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников колонии в связи с отсутствием в их действиях состава преступления. По словам заявителя, на пресс-конференции прокурор признал применение силы против нее, но посчитал, что оно было оправданным.

143. На следующий день вышеупомянутое решение было отменено в связи с широким распространением в СМИ информации о телесных повреждениях, якобы нанесенных заявителю сотрудниками колонии. Прокурор также получил результаты обследования заявителя медицинским персоналом колонии 24 апреля 2012 года, подтверждающие наличие синяков. Соответственно, было признано необходимым проведение дополнительного расследования.

144. 25 апреля 2012 года заявителя посетил представитель омбудсмена, и в тот же день омбудсмен Нина Карпачева сделала публичное заявление о состоянии здоровья заявителя и о том, что она подверглась физическому насилию во время принудительного перевода в больницу. Омбудсмен заявила:

«Ю. Тимошенко дала свое согласие на осмотр ее телесных повреждений представителем Уполномоченного по правам человека в присутствии начальника Качановской колонии. Обследование установило наличие синяков на верхней части и возле локтя правой руки, и крупный синяк в правой нижней части живота.

Ю. Тимошенко подтвердила свое заявление от 23 апреля, поданное в Харьковскую областную прокуратуру... и выразила возмущение по поводу отсутствия какой-либо реакции на это заявление. Она также заявила, что Уполномоченный по правам человека не был проинформирован о ее заявлении и [что она] просит [омбудсмена] немедленно посетить колонию. Для проверки всех обстоятельств применения физической силы к Ю. Тимошенко, представитель Уполномоченного по правам человека встретился с прокурором Харьковской области... и начальником Харьковского областного отдела Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний.

Уполномоченный по правам человека вынужден констатировать, что, к концу рабочего дня 24 апреля, органы прокуратуры не отреагировали должным образом на заявление Ю. Тимошенко.

Уполномоченный по правам человека заявляет, что перевод Ю. Тимошенко, таким образом, представляет собой жестокое обращение с задержанным и может быть классифицирован как пытки в нарушение статьи 3 Европейской Конвенции по правам человека...

В связи с этим омбудсмен требует:

1. От Генерального прокурора Украины – возбудить уголовное дело и отстранить от исполнения профессиональных обязанностей всех лиц, причастных к жестокому обращению с Ю. Тимошенко во время ее перевода из колонии.

2. От главы Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний – немедленно обеспечить предоставление всей необходимой медицинской помощи [Ю. Тимошенко] в соответствии с решением Европейского Суда по правам человека и выводами украинских и независимых иностранных врачей».

145. В тот же день заявитель подала новый запрос об обеспечительных мерах в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда, прося, чтобы правительству было предписано немедленно использовать все имеющиеся в их распоряжении средства для обеспечения ее лечения в больнице «Шарите» в Германии.

146. 26 апреля 2012 года заявительнице снова предложили пройти судебно-медицинскую экспертизу, но, по утверждению Правительства, заявитель отказалась от обследования. В результате, заведующему кафедрой судебной медицины Харьковской медицинской академии, доктору медицинских наук, было поручено оценить ее телесные повреждения на основании заключения медицинской экспертизы от 24 апреля 2012 года. Он подтвердил, что заключение было составлено в соответствии с существующими требованиями. Он полностью согласился с выводами врачей и отметил, что, с учетом состояния гематом на 24 апреля 2012 года и времени их появления за один или два дня до проведения экспертизы заявителя, повреждения не могли быть нанесены 20 апреля 2012 года. Кроме того, ознакомившись с историей болезни, в которой регистрировалось состояние здоровья заявителя во время ее содержания в Киевском СИЗО № 13, он отметил, что подкожные «гематомы» периодически появлялись на теле заявителя с 16 августа 2011 года, что они не были результатом внешнего воздействия и могли возникнуть на фоне состояния сердечно-сосудистой системы заявителя. Эксперт также высказал свое мнение по фотографическим материалам, опубликованным в средствах массовой информации, отметив, в частности, что фотографии, на которых основывались мнения, высказанные в средствах массовой информации, не могут быть предметом какой-либо отдельной оценки, и что, в общем, любые мнения, основанные на фотографиях, являются необоснованными.

147. По словам заявителя, судебно-медицинский эксперт написал заключение, в котором заявил, что она сама нанесла себе телесные повреждения. Она отказалась подписать заключение, поскольку, по ее мнению, в нем ошибочно предполагалось, что она сама могла нанести себе телесные повреждения. Она попросила, чтобы судебно-медицинская экспертиза была проведена независимым врачом, но ее просьба была отклонена Харьковской областной прокуратурой.

148. 27 апреля 2012 года Уполномоченный по правам человека опубликовала фотографии синяков заявителя. На следующий день, как утверждается, Киевская городская прокуратура провела обыск в офисе Уполномоченного и выслала повестки ряду ее сотрудников, которые принимали участие в освещении телесных повреждений заявителя в колонии. По словам заявителя, правительство утверждало, что г-жа Нина Карпачева заставила своих сотрудников сделать ложные заявления о синяках на теле заявителя, не называя никаких имен и источников.

149. 3 мая 2012 года следователь прокуратуры вновь отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников колонии в связи с отсутствием в их действиях признаков преступления. В своем решении он отметил, в частности, следующее:

«24.04.2012, по поручению областной прокуратуры, в жилой зоне колонии, эксперт в области судебной медицины СЕРБИНЕНКО И.Ю. предложил Тимошенко Ю.В. пройти судебно-медицинскую экспертизу. Она категорически отказалась...

26.04.2012 в 7.55, Тимошенко Ю.В., опять же, категорически отказалась от проведения судебно-медицинской экспертизы с участием СВЕНТИЦКОЙ С.Г., главы отделения судебной медицины Харьковского областного центра судебной медицины ...

...

Копии письменных запросов Тимошенко Ю.В. от 24.04.2012, в которых она просит провести экспертизу, направленную на регистрацию повреждений, нанесенных ей сотрудниками колонии, с участием прокурора, и указывает на свое нежелание быть обследованной экспертом в области судебной медицины Сербиненко И.Ю., были добавлены к материалам следствия. В тех же документах, Тимошенко Ю.В. собственноручно отметила, что сотрудники Качановской исправительной колонии № 54 (дежурный врач Малюга В.А., дежурная медсестра Родина В.И., начальник санчасти Цюра О.М., старший сотрудник оперативной части милиции Макаренко AM) осмотрели ее, задокументировали все ее травмы по состоянию на 24.04.2012, и внесли все соответствующие данные в ее историю болезни...»

150. По данным правительства, в целях установления обстоятельств перевода заявителя в больницу 20 апреля 2012 года, ее возвращения в колонию 22 апреля 2011 года и нанесения ей телесных повреждений, следователь собрал показания начальника колонии и четырнадцати других сотрудников колонии, двух медиков скорой помощи и двух водителей, которые были на дежурстве, шести членов медицинской комиссии, двух сотрудников больницы и других лиц.

151. Начальник колонии заявил, что 20 апреля 2012 года он дал разрешение на перевод заявителя в больницу. Затем он приказал заместителю начальника колонии (также являющемуся главой отдела безопасности) и другому заместителю начальника колонии обеспечить перевод заявителя. Ему сообщили, что заявитель не возражала против перевода и не жаловалась на нанесение ей каких-либо телесных повреждений. 22 апреля 2012 года заявителя посетил дежурный врач колонии, который не обнаружил никаких повреждений на ее теле, в то время как сама заявительница не делала никаких заявлений о телесных повреждениях. Начальник колонии не давал своим подчиненным никаких указаний в отношении применения физической силы к заявителю.

152. Заместитель начальника колонии заявил, что 20 апреля 2012 он  помогал заявителю спуститься по лестнице к машине скорой помощи и сопровождал ее в больницу. Заявитель спускалась по лестнице со второго этажа на первый очень медленно, сказав ему, что она устала, и позволила ему нести ее. Он отнес заявителя в машину скорой помощи, положил ее на носилки и помог водителю поставить носилки в машину скорой помощи. Он категорически утверждал, что в его присутствии заявителю не было нанесено никаких телесных повреждений. Подобные заявления были сделаны также другим заместителем начальника колонии и старшим инспектором.

153. Начальник санчасти колонии заявил, что 20 апреля 2012 года, в 19 часов, он и два заместителя начальника колонии вошли в камеру заявителя и сообщили ей, что она будет госпитализирована для проведения обследования. Он попросил ее собрать личные вещи. Примерно в 21:30 заявителя провели в машину скорой помощи. Во время перевода в больницу она не высказывала никаких жалоб, что ей были нанесены телесные повреждения. Начальник санчасти колонии заявили, что заявитель не теряла сознание. Как только машина скорой помощи прибыла в больницу, заявителю было рекомендовано пройти предварительное медицинское обследование, но она отказалась это сделать. 23 апреля 2012 года около 9:30 утра медицинские работники колонии посетили заявителя, которая отказалась от медицинского обследования. Она не высказывала никаких жалоб, и медики не обнаружили на ее теле никаких повреждений. Примерно в 8:39 утра 24 апреля 2012 года, в ходе их визита, на коже заявителя появились изменения, и она позволила медицинским работникам осмотреть их. Начальник санчасти колонии отметил, однако, что она категорически отказалась от судебно-медицинской экспертизы ее телесных повреждений. Врач колонии, дежурный врач колонии и медицинская сестра дали аналогичные показания.

154. Сотрудники отдела наблюдения и безопасности колонии  заявили, что 20 апреля 2012 они дежурили в отделе № 1 колонии, где была расположена камера заявителя. Отдел оборудован видеокамерами, работающими в режиме реального времени, но без функции записи. Один из сотрудников сказал, что при наблюдении за камерой заявителя на мониторе он не видел применения физического насилия к заявителю со стороны сотрудников колонии; он также не слышал никакого шума. Как только сотрудники покинули камеру, инспектор увидел на экране, что заявитель приняла душ, собрала свои вещи и легла в постель. В ходе видеонаблюдения сотрудники не видели, что заявитель получила какие-либо телесные повреждения.

155. Кардиолог и фельдшер, работавшие в составе бригады неотложной помощи и водитель машины скорой помощи утверждают, что 20 апреля 2012 года они прибыли в колонию в вечернее время. Они видели, как молодой человек вынес заявителя на руках из двери прогулочного двора и положил ее на носилки. Они не заметили никаких повреждений на теле заявителя.

156. Сотрудники колонии, участвовавшие в инциденте, пояснили, что около 22 часов 20 апреля 2012 года они отвезли заявителя в больницу на машине скорой помощи и позже сопроводили ее в палату на девятом этаже. Заявитель не высказывала никаких жалоб в их присутствии. По их словам, никто не наносил ей телесных повреждений.

157. Врач и водитель скорой помощи заявили, что 22 апреля 2012 года они были на дежурстве. После их прибытия в больницу около полудня заявителя вынесли на носилках и поместили на каталку.

158. Заместитель министра здравоохранения заявил, что заявителя перевозили в колонию в сопровождении милицейских машин. Она не сообщала сопровождающим ее лицам ни о каких жалобах, и они не заметили у нее никаких телесных повреждений. Она рассказала, что 20 апреля 2012 года медицинская комиссия рекомендовала заявителю начать лечение в больнице. Заявитель не отказалась от лечения, но хотела проконсультироваться со своим адвокатом. Примерно в 22:40 она была доставлена ​​в больницу, но свидетель не знает конкретных деталей ее перевода. Она знает, что с 20 по 22 апреля 2012 года заявитель отказывалась от любого медицинского обследования или лечения. Во время ее визита к заявителю, последняя не высказывала никаких жалоб, и никаких телесных повреждений на любой видимой части ее тела не наблюдалось. Другие члены медицинской комиссии дали аналогичные показания.

159. Врачи больницы заявили во время допроса, что после прибытия заявителя в больницу в 22:40, она сразу же была госпитализирована. Во время ее приема она отказалась от медицинского осмотра. 21 апреля 2012 она жаловалась только на боли в спине и головные боли, но никаких других жалоб не было.

160. Сокамерница заявителя показала, что во второй половине дня 20 апреля 2012 сотрудники колонии вошли в камеру и уведомили заявителя о решении про ее госпитализацию. Заявитель отказалась от перевода в больницу, но начальник санчасти колонии попросил ее подготовиться к переводу. Заявителя попросила свою сокамерницу подготовить все необходимое. Далее сокамерница заявителя показала, что примерно в 21:00 сотрудники вывели ее из камеры и сопроводили в санчасть.

161. В ходе расследования, были допрошены заключенные, которые отбывали наказание в колонии и занимали камеры, прилегающие к камере заявителя. Они заявили, что вечером 20 апреля 2012 они не слышали криков или другого шума.

4. Дальнейшее лечение заявителя

162. 4 мая 2012 года заявитель сообщила Суду, что украинское законодательство не позволяет врачам (украинцам или иностранцам) принимать участие в лечении в конкретной больнице, если они не работают в ней.

163. В тот же день правительство сообщило Суду, что они сделают исключение из вышеупомянутого правила и позволят немецким врачам присоединиться к украинским медикам Центральной клинической больницы и участвовать в лечении заявителя, которое должно начаться 8 мая 2012 года.

164. 9 мая 2012 года заявитель была переведена в Центральную клиническую больницу, где начала лечение под руководством немецкого невролога. В тот же день она закончила свою двадцатидневную голодовку.

165. В письме от 12 мая 2012 года адвокат заявителя указал, что заявитель находился под круглосуточным видеонаблюдением, даже во время прохождения медицинских процедур. Тюремные власти также якобы опубликовали полные сведения о болезни заявителя в украинских СМИ и распространили видеозаписи, которые, как утверждает адвокат, были сделаны в ее тюремной камере.

166. По данным доклада немецкого врача о лечении заявителя между 7 и 17 мая 2012 года, выход из голодовки был медленным, но успешным, и позволил приступить к некоторым физиотерапевтическим процедурам. Однако раскрытие телевидением информации о диете и лечении заявителя 15 мая 2012 вызвали ее крайнее возмущение. В результате заявитель прервала лечение и даже собиралась полностью отказаться от него и вернуться в тюрьму. Ее убедили продолжать лечение при условии, что ни один врач, не принимающий в нем непосредственного участия, не будет присутствовать на консультациях, проводимых в больнице лечащими врачами.

167. 16 мая 2012 года заявитель подала жалобу относительно постоянного наблюдения за ней в больнице и публикации конфиденциальной информации, касающейся ее состояния здоровья. 1 июня 2012 года прокуратура уведомила заявителя о том, что нет никаких оснований принимать какие-либо меры в этом отношении.

168. 27 мая 2012 года немецкий врач представил еще один доклад, касающийся лечения заявителя в период с 21 по 27 мая 2012 года. Он отметил доброжелательное отношение врачей Центральной клинической больницы, которые принимали к сведению его рекомендации. Кроме того, как отмечается в докладе, заявитель верила в компетентность и добросовестность медицинского персонала больницы. Врач также отметил терапевтический прогресс и увеличение свободного времени заявителя на три с половиной часа в день. В то же время, он отметил, что заявитель находится в состоянии стресса в связи с постоянным видеонаблюдением и присутствием охранника в ее палате. Он уточнил, что во время его посещений заявителя отгораживали от видеокамер только занавеской. Часто это делалось только после его напоминания. Охранник оставался в палате во время всех медицинских процедур. Наконец, врач отметил, что заявитель продолжает отказываться от любых лабораторных исследований крови, которые будут проводиться в Украине, и поэтому рассматривал возможность проведения этих исследований в Германии.

169. 31 мая 2012 года обеспечительная мера, принятая 15 марта 2012 года, была отменена, в соответствии с просьбой правительства от 21 мая 2012 года. В тот же день был отклонен второй запрос заявителя о принятии обеспечительной меры, поданный 25 апреля 2012 года.

170. 1 июня 2012 года немецкий врач представил еще один доклад о лечении заявителя, в котором он описал следующие факторы, препятствующие успешности этого лечения:

  • за прошедшие восемь месяцев у заявителя сформировалось глубокое недоверие к украинским врачам, потому что они являются государственными служащими, и она отказывалась получать от них любое лечение или позволить им взять анализ крови для исследования;
  • конфиденциальные беседы между врачом с заявителем – неотъемлемая часть лечения – были невозможны из-за постоянного видеонаблюдения и присутствия охранника и другого заключенного, чья связь с органами государственной власти остается неясной;
  • имели место нарушения конфиденциальности, относящиеся к оценке результатов, диагнозам и медицинским назначениям (например, доклады немецких врачей были опубликованы в Интернете без согласия заявителя или врачей);
  • заявитель отказывалась от любых интимных медицинских процедур из-за страха быть дискредитированной в глазах общественности при опубликовании видеозаписей; и
  • было трудно организовать междисциплинарное лечение, поскольку больница «Шарите» была не в состоянии прислать полную команду врачей.

171. Согласно письму правительства от 11 июля 2012 года, сведения, опубликованные в средствах массовой информации, касались диеты заявителя и плана медицинских процедур, и не были, вопреки ее утверждениям, конфиденциальными. Правительство также отрицало, что была опубликована какая-либо информация о состоянии здоровья заявителя и характере медицинских процедур.

172. 8 июня 2012 года заявитель подала административный иск в Окружной административный суд Киева, который она впоследствии дополнила 31 августа, 21 сентября, 17 октября и 24 октября 2012 года. Заявитель просила суд (I) признать незаконными действия должностных лиц Государственного Департамента по вопросам исполнения наказаний и Качановской колонии, нарушивших ее право на телефонные разговоры в соответствии со статьей 110 Уголовного кодекса; (II) обязать Государственный Департамент по вопросам исполнения наказаний и Качановскую колонию выполнить требования статьи 110 Уголовного кодекса, обеспечив ей право на телефонные звонки, в том числе на территории Центральной государственной железнодорожной клинической больницы; (III) признать незаконными действия должностных лиц Государственного Департамента по вопросам исполнения наказаний и Министерства здравоохранения, связанные с распространением конфиденциальной информации о ней и о состоянии ее здоровья; (IV) запретить Министерству здравоохранения и Государственному Департаменту по вопросам исполнения наказаний разглашать конфиденциальную информацию о ней и о состоянии ее здоровья в будущем; (V) признать незаконными действия должностных лиц Качановской колонии и Главного управления Министерства внутренних дел в Харьковской области, связанные с установкой видеокамер, включая скрытые видеокамеры на девятом этаже Центральной государственной железнодорожной клинической больницы, и видеонаблюдением за заявителем; (VI) признать незаконными действия должностных лиц Качановской колонии, связанные с видеосъемкой заявителя в Центральной государственной железнодорожной клинической больнице; (VII) обязать Качановскую колонию и Главное управление Министерства внутренних дел в Харьковской области выполнить решение о прекращении наблюдения и удалить оборудование для наблюдения, установленное на девятом этаже Центральной государственной железнодорожной клинической больницы; (VIII) признать незаконными действия должностных лиц Главного управления Министерства внутренних дел в Харьковской области, связанные с охраной общественного порядка, препятствованием доступу граждан на девятый этаж Центральной государственной железнодорожной клинической больницы, и (IX) признать незаконными действия должностных лиц Качановской колонии, связанные с привлечением сотрудников мужского пола к охране заявителя в Центральной государственной железнодорожной клинической больнице.

173. В решении от 30 октября 2012 года Окружной административный суд Киева отклонил административный иск заявителя. В отношении жалобы заявителя на распространение конфиденциальной информации о ее состоянии здоровья, суд заявил:

«Министерство здравоохранения Украины отрицает претензии в этой части на том основании, что информация о состоянии здоровья истца является открытой, и эти сведения были опубликованы именно для того, чтобы информировать общественность о важных фактах, касающихся жизни и деятельности публичной особы. Ответчик утверждает, что в пресс-релизе, представленном 16.02.2012., содержится информация о деятельности созданной комиссии и результатах ее работы. Министерство здравоохранения утверждает далее, что заявление министра является комментарием к информации, которая была ранее опубликована в средствах массовой информации.

...

Государственная пенитенциарная служба Украины отрицает незаконность раскрытия указанной выше информации, ссылаясь на то, что эта информация была опубликована, чтобы опровергнуть заявления, распространенные в СМИ и Интернете. В частности, ответчик заявляет, что информация, опубликованная в сети Интернет 25.11.2011, 01.12.2011, 08.12.2011, 13.02.2012, 17.02.2012, 27.02.2012, 09.03.2012 и 23.03.12, содержала сведения о состоянии здоровья истца, а также обращения граждан, депутатов и иностранных дипломатов к ответчику в отношении здоровья истца.

...

Рассмотрев материалы, представленные сторонами, суд пришел к выводу, что информация о состоянии здоровья и просьбе истца о лечении впервые была распространена лицами, уполномоченными истцом.

В частности, в материалах дела содержится копия доверенности от 31.03.2011, зарегистрированной под № 165 и выданной истцом г-ну Сергею Владимировичу Власенко. В этой доверенности истец уполномочивает указанное лицо участвовать в судебных действиях от ее имени.

Кроме того, в материалах дела содержится копия документа, подписанного 17.02.2012 и адресованного «всем заинтересованным лицам», согласно которому Сергей Владимирович Власенко и Евгения Александровна Тимошенко имели право общаться с иностранными и украинскими врачами, чтобы принимать решения от имени истца о полном или частичном разглашении любых данных и результатов медицинских обследований, включая публичное раскрытие и любые другие действия с этой информацией и данными. Эта копия документа содержит подпись и расшифровку подписи «Тимошенко».

Указанная копия документа была добавлена к материалам дела в судебном заседании 30.07.2012 по ходатайству представителя истца С.В. Власенко.

Материалы дела подтверждают, что информация о состоянии здоровья истца была распространена вышеупомянутыми лицами, которые были уполномочены на это истцом, начиная с ноября 2011 года.

Учитывая, что информация была распространена уполномоченными представителями истца, с которыми истец продолжала работать, не отозвав доверенность от 31.03.2011, зарегистрированную под № 165, и не заявив об отмене разрешения на распространение информации, суд считает, что распространение информации о состоянии здоровья Ю. Тимошенко и ее просьбе о медицинской помощи было с ней согласовано и не нарушило ее законные права и интересы, в том числе права, предусмотренные статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

...

Суд констатирует, что распространение уполномоченными представителями Юлии Тимошенко информации о состоянии здоровья истца вызвало широкий общественный резонанс и повышенный общественный интерес в стране и за рубежом, а г-жа Юлия Владимировна Тимошенко является одним из наиболее видных политиков и общественных деятелей Украины в 1999-2011 годах.

...

Соответственно, совокупность этих фактов дает основания полагать, что г-жа Юлия Владимировна Тимошенко является заметной фигурой в социально-политической жизни Украины, чья жизнь и деятельность вызывает повышенный интерес общественности и средств массовой информации, как в Украине, так и в других странах.

Суд считает, что ответчики распространяли информацию об отказах от медицинского обследования и условиях содержания под стражей в соответствии со статьей 20 Закона Украины «Об информации», который гласит, что информация с ограниченным доступом может быть распространена, если это распространение общественно необходимо, то есть эта информация является предметом общественного интереса, и право общественности знать эту информацию преобладает над потенциальным вредом от ее распространения.

...

Кроме того, ответчики не распространяли информацию о диагнозе истца, результатах ее обследований или назначенных медицинских процедурах; опубликованная информация не содержала имен или иных признаков, по которым можно было бы определить болезнь истца.

Рассмотрев публикации, которые были добавлены к возражениям ответчика, судебная коллегия пришла к выводу, что распространение информации ответчиками не выходило за рамки, ранее определенные уполномоченными представителями истца и журналистами, которые публиковали сообщения и комментарии относительно различных аспектов здоровья госпожи Юлии Владимировны Тимошенко и обстоятельств ее пребывания в больнице. Суд считает, что информация, приведенная истцом в подтверждение своих претензий, была распространена ответчиками в ответ на более ранние комментарии представителей истца с целью информирования общественности об объективном положении вещей, включая ответы на комментарии представителей г-жи Юлии Владимировне Тимошенко.

Учитывая вред, нанесенный интересам истца распространением информации о ней, суд приходит к выводу, что распространение информации о здоровье не может рассматриваться как вторжение в частную жизнь или раскрытие информации.

Согласно решению суда, распространение информации об обстоятельствах, касающихся истца, в том числе мерах, которые не применялись к истцу, в том числе из-за ее отказов, не нарушает права истца.

174. В ответ на жалобу заявителя на незаконное видеонаблюдение в больнице, суд заявил:

«В соответствии со статьей 103 Уголовного кодекса Украины, администрация колонии может использовать аудиовизуальное, электронное и иное техническое оборудование для предотвращения побегов и других преступлений, нарушений установленной законом процедуры содержания под стражей, а также для получения необходимой информации о поведении заключенных. Администрация колонии должна информировать заключенного об использовании оборудования для наблюдения и контроля. Список оборудования для наблюдения и контроля и порядок его применения определяются нормативно-правовыми актами центрального органа пенитенциарных учреждений.

Коллегия судей считает, что эта норма закона позволяет видеонаблюдение за заключенными, которое является одним из способов контроля над поведением заключенных в местах лишения свободы. Такое ограничение прав заключенных прямо предусмотрено Уголовным кодексом Украины.

Жалобы истца в судебном разбирательстве на то, что во время медицинских процедур за ней наблюдали мужчины-охранники, и на наблюдение за ней посредством камер с функцией записи изображения, не были доказаны. В этой связи, судебная коллегия приняла во внимание экспертное заключение от 22.10.2012, № 26, согласно которому файл «Тимошенко в больнице.flw», предоставленный для исследования Государственной пенитенциарной службой Украины, не был записан на видеопленку.

Таким образом, коллегия судей приходит к выводу, что действия подсудимых в области видеонаблюдения были законными.

Что касается видеонаблюдения со стороны Главного управления Министерства внутренних дел Украины в Харьковской области, суд полагает, что, учитывая расположение камер, установленных этим ответчиком, истец не находился под видеонаблюдением МВД Украины в Харьковской области. Осуществление видеонаблюдения этим ответчиком с целью охраны общественного порядка не нарушало права истца и отвечало требованиям действующего законодательства.

Коллегия судей считает, что наблюдение за передвижением неограниченного круга лиц, включая истца, по коридорам больницы, осуществлялось законно и не нарушало права истца.

Суд приходит к выводу, что действия Главного управления внутренних дел Украины в Харьковской области, связанные с препятствованием доступу граждан на девятый этаж Центральной клинической железнодорожной больницы, не нарушали прав истца, так как истец был ограничен в передвижении из-за статуса заключенного. При этом неспособность истца свободно передвигаться по ее больничной палате, которая не оспаривается сторонами, отрицает утверждение об ограниченном доступе истца на этаж».

 

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ПРАКТИКА

175. Уголовный Кодекс 2001 года

Статья 364. Злоупотребление властью или служебным положением

1. Злоупотребление властью или служебным положением, то есть умышленное, из корыстных побуждений либо в иных личных интересах или в интересах третьих лиц, использование служебным лицом власти или служебного положения вопреки интересам службы, если оно причинило существенный вред охраняемым законом правам, свободам и интересам отдельных граждан или государственным либо общественным интересам, или интересам юридических лиц, - наказывается…

2. То же деяние, повлекшее тяжкие последствия, - наказывается...

 

Статья 365. Превышение власти или служебных полномочий

1. Превышение власти или служебных полномочий, то есть умышленное совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы предоставленных ему прав или полномочий, если они причинили существенный вред охраняемым законом правам и интересам отдельных граждан, или государственным или общественным интересам, или интересам юридических лиц, - наказывается...

2. Превышение власти или служебных полномочий, если оно сопровождалось насилием, применением оружия или болезненными и оскорбляющими личное достоинство потерпевшего действиями, при отсутствии признаков пытки, - наказывается...

3. Действия, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, если они повлекли тяжкие последствия, - наказываются лишением свободы на срок от семи до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет.

176. Уголовно-процессуальный Кодекс 1961 года

Статья 148. Цель и основания применения мер пресечения

Меры пресечения применяются к подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, осужденному с целью предотвратить попытки уклониться от дознания, следствия или суда, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу или продолжить преступную деятельность, а также для обеспечения исполнения процессуальных решений.

Меры пресечения применяются при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный будет пытаться уклониться от следствия и суда или от исполнения процессуальных решений, препятствовать установлению истины по делу или продолжать преступную деятельность...

Статья 165-2. Порядок избрания меры пресечения

В стадии досудебного расследования дела меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей, избирает орган дознания, следователь, прокурор.

Если орган дознания, следователь полагает, что есть основания для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, он с согласия прокурора вносит представление в суд. Такое же представление вправе внести прокурор. При решении этого вопроса прокурор обязан ознакомиться со всеми материалами, которые дают основания для заключения под стражу, проверить законность получения доказательств, их достаточность для обвинения.

Представление должно быть рассмотрено в течение семидесяти двух часов с момента задержания подозреваемого или обвиняемого.

Если в представлении ставится вопрос о заключении под стражу лица, пребывающего на свободе, судья вправе своим постановлением дать разрешение на задержание подозреваемого, обвиняемого и доставление его в суд под стражей. Задержание в этом случае не может продолжаться более семидесяти двух часов, а в случае, когда лицо находится за пределами населенного пункта, в котором действует суд, — не более сорока восьми часов с момента доставления задержанного в этот населенный пункт.

После получения представления судья изучает материалы уголовного дела, представленные органами дознания, следователем, прокурором, допрашивает подозреваемого или обвиняемого, а при необходимости получает пояснения у лица, в производстве которого находится дело, выслушивает мнение прокурора, защитника, если он явился, и выносит постановление:

1) об отказе в избрании меры пресечения, если для ее избрания нет оснований;

2) об избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу.

Отказав в избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, суд вправе избрать подозреваемому, обвиняемому меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей.

На постановление судьи в апелляционный суд прокурором, подозреваемым, обвиняемым, его защитником или законным представителем в течение трех суток со дня его вынесения может быть подана апелляция. Подача апелляции не приостанавливает исполнения постановления судьи.

Если для избрания задержанному меры пресечения необходимо дополнительно изучить данные о личности задержанного или выяснить другие обстоятельства, имеющие значение для принятия решения по этому вопросу, то судья вправе продлить задержание до десяти, а по ходатайству подозреваемого, обвиняемого — до пятнадцати суток, о чем выносится постановление. В случае, когда такая необходимость возникнет при решении этого вопроса относительно лица, которое не задерживалось, судья вправе отложить его рассмотрение на срок до десяти суток и применить меры, позволяющие обеспечить на этот срок его надлежащее поведение или своим постановлением задержать подозреваемого, обвиняемого на этот срок».

 

Статья 274. Избрание, отмена или изменение меры пресечения в суде

Во время рассмотрения дела суд, при наличии к тому оснований, может своим определением изменить, отменить или избрать меру пресечения в отношении подсудимого.

При избрании меры пресечения в виде содержания под стражей суд должен руководствоваться соответствующими статьями главы 13 настоящего Кодекса. 

177. Уголовно-исполнительный Кодекс 2003 года

Статья 103. Технические средства надзора и контроля.

1. Администрация колонии вправе использовать аудиовизуальные, электронные и другие технические средства для предупреждения побегов и иных преступлений, нарушений установленного законодательством порядка отбывания наказания, получения необходимой информации о поведении осужденных.

2. Администрация колонии обязана уведомить осужденных о применении технических средств надзора и контроля.

3. Перечень технических средств надзора и контроля и порядок их использования определяются нормативно-правовыми актами Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний. 

Статья 106. Основания применения мер физического воздействия…

1. К лицам, лишенным свободы, если они оказывают физическое сопротивление персоналу колонии, злостно не выполняют его законные требования, проявляют буйство, участвуют в массовых беспорядках, захвате заложников или совершают иные насильственные действия, а также в случае побега из-под стражи с целью пресечения указанных противоправных действий, а также предотвращения причинения этими лицами вреда окружению либо самим себе применяются физическая сила, специальные средства, смирительная рубашка и оружие.

2. Применению мер физического воздействия… должно предшествовать предупреждение о намерении использования указанных мер и средств, если позволяют обстоятельства. Без предупреждения указанные меры, средства и оружие могут применяться, если возникла непосредственная угроза жизни или здоровью персонала колонии либо иных лиц.

4. Если применение мер физического воздействия избежать невозможно, они не должны превышать меру, необходимую для исполнения возложенных на администрацию колонии обязанностей, и должны сводиться к причинению наименьшего вреда здоровью правонарушителей. В случае необходимости администрация колонии обязана немедленно оказать помощь пострадавшим. О применении физической силы… докладывается в рапорте начальнику колонии… 

Статья 107. Права и обязанности осужденных к лишению свободы

1. Осужденные, отбывающие наказание в виде лишения свободы, имеют право... получать медицинскую помощь и лечение, в том числе платные медицинские услуги за счет личных денежных средств либо средств родных и близких...

Статья 116. Медико-санитарное обеспечение осужденных к лишению свободы

...5. Осужденный вправе обращаться за консультацией и лечением в учреждения, предоставляющие платные медицинские услуги. Оплата таких услуг и приобретение необходимых лекарств производится осужденными или их родственниками за счет собственных средств. Консультирование и лечение в таких случаях осуществляются в медицинских частях колоний по месту отбывания наказания под надзором персонала медицинской части.

178. Закон о здравоохранении 1992 года

Статья 6.  Право на охрану здоровья

Каждый гражданин Украины имеет право на охрану здоровья, что предусматривает:

(a)  жизненный уровень, включая пищу, одежду, жилище, медицинский уход и социальное обслуживание и обеспечение, который является необходимым для поддержания здоровья человека;

(b)  квалифицированную медицинскую помощь, включая свободный выбор врача, выбор методов лечения согласно его рекомендациям...

(e)  достоверную и своевременную информацию о состоянии своего здоровья и здоровья населения, включая существующие и возможные факторы риска и их степень;

(f)  возмещение причиненного здоровью вреда;

(g)  возможность проведения независимой медицинской экспертизы в случае несогласия гражданина с выводами государственной медицинской экспертизы, применения к нему мер принудительного лечения и в других случаях, когда действиями работников здравоохранения могут быть ущемлены общепризнанные права человека и гражданина...

 

179. Закон о предварительном заключении 1993 года

Статья 11. Материально-бытовое обеспечение и медицинское 
обслуживания лиц, взятых под стражу

Лицам, взятым под стражу, обеспечиваются бытовые условия,  соответствуют правилам санитарии и гигиены.

Норма площади в камере для одной взятого под стражу лица не может быть менее 2, 5 квадратных метров…

Лицам, взятым под стражу, предоставляются бесплатно по единым нормами, установленными Кабинетом Министров Украины, питания, индивидуальное спальное место, постельные принадлежности и другие виды материально -бытового обеспечения. В необходимых случаях им выдается одежда и обувь…

Медицинское обслуживание, а также лечебно-профилактическая… работа… организуются и проводятся в соответствии с законодательством о здравоохранении.

Порядок предоставления заключенным медицинской помощи, использования учреждений здравоохранения, привлечения их медицинского персонала и проведение медицинских экспертиз определяется [Государственным Департаментом по вопросам исполнения наказаний] и Министерством здравоохранения.

180.  Постановление Кабинета Министров Украины №. 336 от 16 июня 1992 года «О нормах питания лиц, содержащихся в учреждениях исполнения наказаний, следственных изоляторах Государственной уголовно-исполнительной службы, изоляторах временного содержания, приемниках-распределителях и других приемниках Министерства внутренних дел» устанавливает подробные нормы питания для задержанных и заключенных, в соответствии с которыми дневная норма питания составляет 3026, 2 кКал.

181. Кодекс административного судопроизводства от 6 июля 2005 года (вступил в силу 1 сентября 2005 года):

Статья 2. Задачи административного судопроизводства

1.  Задачей административного судопроизводства является защита прав, свобод и интересов физических лиц, прав и интересов юридических лиц в сфере публично-правовых отношений от нарушений со стороны органов государственной власти...

2.  В административные суды могут быть обжалованы любые решения, действия или бездействие органов государственной власти, кроме случаев, когда по таким решениям, действиям или бездействию Конституцией либо законами Украины установлен иной порядок судебного производства.

3. По делам относительно обжалования решений органов государственной власти административные суды проверяют, приняты ли они:

...

(6)  обоснованно;

...

(8)  пропорционально, в частности с соблюдением необходимого баланса между какими-либо неблагоприятными последствиями для прав, свобод и интересов лица и целями, на достижение которых направлено это решение или действие;…

Статья 6. Право на судебную защиту

Каждое лицо имеет право в порядке, установленном настоящим Кодексом, обратиться в административный суд, если считает, что решением, действием или бездействием органа государственной власти нарушены его права, свободы или интересы.

Статья 8. Верховенство права

1.  Суд при решении дела руководствуется принципом верховенства права, в соответствии с которым, в частности, человек, его права и свободы признаются наивысшими ценностями и определяют содержание и направленность деятельности государства.

2.  Суд применяет принцип верховенства права с учетом судебной практики Европейского Суда по правам человека…

Статья 17. Юрисдикция административных судов по решению административных дел

1. Юрисдикция административных судов распространяется на правоотношения, возникающие в связи с осуществлением органом государственной власти управленческих функций, а также в связи с публичным формированием органа государственной власти путем выборов или референдума.

2.  Юрисдикция административных судов распространяется на публично-правовые споры, в частности:

(1)  споры физических или юридических лиц с органом государственной власти по обжалованию его решений (нормативно-правовых актов либо правовых актов индивидуального действия), действий или бездействия;…

В соответствии со статьей 117, административный суд может приостановить оспариваемое решение путем применения обеспечительных мер, по инициативе участника процедуры. Меры могут быть применены, если существует реальная опасность нанесения ущерба правам, свободам и интересам истца, или если есть основания полагать, что неприменение мер сделает невозможным защиту таких прав, свобод и интересов или же потребует значительных усилий и расходов для их восстановления. Обеспечительные меры могут быть применены, если очевидно, что оспариваемое решение является незаконным.

В соответствии со статьей 162 Кодекса, административный суд, если он находит административный иск обоснованным, может (среди прочего) объявить оспариваемые действия, бездействие или решения незаконными, объявить недействительным решение по рассматриваемому вопросу и/или обязать ответчика осуществить определенные действия или воздержаться от них. Он также может потребовать от ответчика выплатить компенсацию за ущерб, причиненный в результате незаконного действия, бездействия или решения.

182. Вопрос о возмещении за незаконное задержание в Украине регулируется Законом Украины «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда» от 1 декабря 1994 года («Закон о государственной компенсации»). Соответствующие положения Закона о государственной компенсации (в редакции, действовавшей в соответствующий период времени) можно найти в решениях по делам Afanasyev v. Ukraine (no. 38722/02, § 52, 5 April 2005) и Klishyn v. Ukraine (no. 30671/04, §§ 49-50, 23 February 2012).

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МАТЕРИАЛЫ СОВЕТА ЕВРОПЫ

183. Рекомендация Rec (2006) 2 Комитета Министров Совета Европы государствам-членам о Европейских пенитенциарных правилах гласит, в частности:

«...

4. Содержание заключенных в условиях, ущемляющих их права человека, не может быть оправдано нехваткой ресурсов.

...

10.1 Европейские пенитенциарные правила применяются в отношении всех лиц, взятых под стражу в соответствии с решением судебного органа, и в отношении лиц, приговоренных к лишению свободы.

...

18.1 Размещение заключенных, и в частности, предоставление мест для сна, должно производиться с уважением человеческого достоинства и, по мере возможности, с обеспечением возможности уединения, а также в соответствии с санитарно-гигиеническим требованиям с учетом климатических условий, и в частности, площади, кубатуры помещения, освещения, отопления и вентиляции.

18.2 Во всех зданиях, где заключенные должны жить, работать или собираться:

a. окна должны быть достаточно большими, чтобы заключенные могли читать или трудиться при естественном освещении в нормальных условиях, и обеспечивался приток свежего воздуха, кроме тех случаев, когда имеется соответствующая система кондиционирования воздуха;

b. искусственное освещение должно соответствовать общепринятым техническим нормам;

...

18.3 Конкретные минимальные требования в отношении вопросов, перечисленных в пунктах 1 и 2, определяются национальным законодательством.

18.4 Национальное законодательство должно содержать механизмы, не допускающие нарушения этих минимальных требований при переполнении пенитенциарных учреждений.

...

19.3 Заключенные должны иметь беспрепятственный доступ к санитарным устройствам, отвечающим требованиям гигиены и позволяющим уединение.

19.4 Ванных и душевых должны быть достаточно для того, чтобы каждый заключенный мог пользоваться ими при температуре, соответствующей климату, по возможности ежедневно, но не менее двух раз в неделю или чаще, если это необходимо для поддержания гигиены.

...

21. Каждый заключенный обеспечивается отдельной кроватью и индивидуальными постельными принадлежностями, которые содержатся в надлежащем порядке и в хорошем состоянии и обновляются так часто, как это необходимо для поддержания их чистоты.

22.1 Заключенные обеспечиваются комплексным питанием с учетом их возраста, состояния здоровья, религии, культуры и характера их работы.

22.2 Требования в отношении рациона питания, включая минимальное количество калорий и содержание белков, определяются национальным законодательством.

22.3 Пища приготовляется и подается с учетом санитарно-гигиенических требований.

22.4 Прием пищи организуется три раза в день с разумными интервалами.

...

27.1 Каждый заключенный должен иметь возможность ежедневно не менее часа в день заниматься физическими упражнениями на открытом воздухе, если позволяет погода…

184. Доклад украинскому правительству о визите в Украину Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) с 9 по 21 сентября 2009 года (опубликован 23 ноября 2011 года), в частности, гласит:

«…

5. Условия содержания основной массы осужденных

a. места предварительного содержания (СИЗО)

i)  СИЗО в Киеве

100. СИЗО в Киеве состоит из комплекса зданий в одном из центральных районов Киева. Некоторые из зданий были построены около 140 лет назад. Три меньших, более современных блоки, были предназначены для работающих приговоренных осужденных, женщин и несовершеннолетних. Новый блок для женщин был в процессе строительства, но этот процесс был практически приостановлен из-за нехватки ресурсов.

При официальной вместимости 2950 мест, 8 сентября 2009 года в этом заведении содержались 3440 заключенных, в том числе 217 женщин и 69 несовершеннолетних. Подавляющее большинство заключенных были под стражей. В учреждении также  содержалось 297 заключенных, которые ожидали результаты их апелляции (в том числе 41 пожизненно заключенный), 93 транзитных заключенных и 100  приговоренных осужденных, направленных на работу  по обслуживанию и поддержке учреждения. Кроме того, было 11 заключенных, которые подвергались судебно-психиатрической экспертизе, и которые ожидали окончательного решения, касающегося вопроса об их уголовной ответственности. Среди содержащихся были также 210 иностранных граждан (из которых 170 были из стран Содружества Независимых Государств).

Начиная с 2001 года, были внесены соответствующие поправки в УК, соответствующая статья называется "арестные дома", которые были созданы для лиц, впервые отбывающих наказание,   сроком до 6 месяцев.

...

103. Материальные условия, преобладающие в участке для женщин были немного лучше. В частности, камеры были менее переполненные (например, 6 заключенных в камере площадью 8 м², 16 заключенных в камере площадью 27 м ²). Камеры имели хороший доступ к естественному свету, но была недостаточной вентиляция и заключенные жаловались, что летом  в камере было очень жарко. Санузлы были полностью разделены, и имелись краны как с холодной, так и горячей  водой. Некоторые камеры были украшены самими заключенными и это создавало домашний эффект.

...

104. Участок для работающих осужденных предоставлял лучшие условия содержания под стражей в сравнении с другими участками. Общежития были должным образом освещены, хорошо проветриваемы и чистыми. Они были соответствующе оборудованы (кровати, столы и стулья или табуреты, некоторые полки и шкафчики) и заключенные могли иметь свои собственные радио или телевидение. Кроме того, в участке был спортивный зал, просторный "клуб", где заключенные могли смотреть фильмы и играть в настольный теннис, а также комната для молитв.

105. Заведение не предоставило заключенным ничего со средств личной гигиены, кроме мыла. Как указано в пункте 88, доступ к душу был ограничен одним разом в неделю.

Что касается пищи, то заключенные были обеспечены трехразовым питанием. Количество пищи казалось достаточным, но многие заключенные жаловались на ее низкое качество и отсутствие разнообразия. В частности, не было свежих фруктов, яиц или молока (даже для несовершеннолетних заключенных). В дополнение к своей диете, заключенным полагались посылки большей вместительности от своих семей и покупки в магазине учреждения.

 

...

В СИЗО была библиотека с коллекцией приблизительно 27000 книг. Делегация была удивлена​​, узнав, что подследственным не разрешали получать книги (кроме Библии) или газеты извне. КПП хотел бы получить комментарии украинских властей относительно этого запрета.

 Единственной регулярной активностью вне камер была прогулка продолжительностью один час в день, которая состоялась в прогулочных двориках, которые расположены в верхней части блоков, в которых они размещены. В силу своего размера и конфигурации, и пустоту участков (площадью от 16 до 60 м ²), эти высокие стенки не позволяют заключенным упражняться физически.

КПП рекомендует украинским властям прилагать большие усилия для предложения организованной деятельности вне камеры (работа, отдых / общение, образование, спорт), заключенным в Киевском СИЗО. Кроме того, Комитет рекомендует принять меры для построения более подходящих прогулочных двориков, которые позволяли бы заключенным упражняться физически, а также крытые и открытые спортивные сооружения.

...

6. Охрана здоровья

a. Введение

123. В течение визита 2009 года делегация была проинформирована о предложении создать рабочую группу для изучения передачи медико-санитарного обеспечения заключенных Министерству здравоохранения. КПП может лишь поощрять эту инициативу,  которая согласуется с замечаниями в пункте 142 доклада о его визите 1998,  а именно, что более активное участие министерства здравоохранения в предоставлении медицинских услуг в тюрьме будет способствовать оптимальной медицинской помощи для заключенных, а также реализации общего принципа эквивалентности здравоохранения с тем уровнем, что существует в обществе в целом. Комитет хотел бы получить информацию о принятых мерах по вышеупомянутым предложением.

В этой связи, КПП также желает подчеркнуть необходимость продолжения профессионального обучения для тюремного медицинского персонала, с тем чтобы они могли выполнять свои обязанности надлежащим образом. Комитет хотел бы получить информацию о национальной политике в этой области.

124. Отчеты о предыдущих визитах КПП в Украину содержат ряд рекомендаций, замечаний и просьб о предоставлении информации в области оказания медицинской помощи заключенным.  Несмотря на усилия украинской власти, сделанные в последние годы, и добрую волю и приверженность медицинского персонала посещенных пенитенциарных учреждений, оказание медицинской помощи заключенным остается проблематичным из-за нехватки персонала, средств и ресурсов. В ходе визита делегация услышала много жалоб от заключенных из посещенных учреждений, касающихся задержки в доступе к врачу, отсутствия медикаментов и недостаточного качества медицинского обслуживания».

185. Доклад украинскому правительству о визите в Украину Европейского Комитета по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (КПП) с 29 ноября по 6 декабря 2011 года [CPT/Inf (2012) 30], в частности, гласит: 

«... 48. По случаю этого визита и в свете сообщений, недавно полученных КПП, состав делегации также подробно рассмотрел услуги здравоохранения, предоставляемые определенным лицам, которые содержатся под стражей в Киевском СИЗО и, в частности, г-ну Валерию ИВАЩЕНКО, г-ну Юрию ЛУЦЕНКО и г-же Юлии ТИМОШЕНКО.

В этой связи Комитет хотел бы подчеркнуть, что роль медиков-членов делегации не совпадает с ролью у лечащего врача; их задача состоит в оценке качества медицинской помощи и, в частности, доступа к лечению лиц, содержащихся в заключении. Кроме того, Комитет хотел бы напомнить, что тюремные власти несут ответственность за охрану здоровья всех заключенных; все возможные усилия должны быть приложены для того, чтобы гарантировать незамедлительную установку точный диагноз и предоставление всем заключенным адекватного лечения, требуемого состоянием здоровья этих лиц.

Комитет выражает свою озабоченность тем, что в отношении каждого из трех вышеупомянутых лиц имели место значительные задержки - по разным причинам - в организации специализированных медицинских осмотров за пределами СИЗО. Проблемы такого рода неоднократно наблюдались Комитетом во время всех предыдущих визитов в Киевский СИЗО, а также другие пенитенциарные учреждения в Украине. Комитет настоятельно призывает украинские власти принять все необходимые меры для обеспечения того, чтобы в будущем все заключенные, которые нуждаются в лечении/обследовании специалистом, отправлялись за пределы больницы без неоправданной задержки».

186. Ответ правительства на вышеупомянутый доклад КПП [CPT/Inf (2012) 31], в частности, гласит:

«В отношении пункта 48

В соответствии с вышеуказанным совместным приказом Министерства юстиции Украины и Министерства здравоохранения Украины от 10.02.2012 № 239/5/104 все лица, находящиеся под стражей, имеют возможность получения специализированной медицинской помощи в учреждениях здравоохранения Министерства здравоохранения Украины без задержек.

В отношении пункта 49

Касательно осужденной г-жи Юлии Тимошенко

За время пребывания Юлии Тимошенко в Kачановской исправительной колонии (№ 54) до 9 мая 2012 года включительно, была создана 21 медицинская комиссия, включающая более чем 20 академиков, докторов медицинских наук и кандидатов наук; она отказалась пройти медицинское обследование в 13 случаях.

Кроме того, в соответствии с совместным приказом ГПтС Украины, Министерства здравоохранения Украины и Министерства иностранных дел Украины от 10.02.2012 № 69/105/40 «О создании медицинского совета, включающего иностранных специалистов, для медицинского обследования Юлии Тимошенко и поддержке работы этого совета на территории Украины» была создана международная комиссия по медицинским вопросам, включающая иностранных специалистов, которая провела медицинское обследование осужденной Юлии Тимошенко 14 и 15 февраля 2012 года и дала соответствующие рекомендации.

Следует также отметить, что медицинские работники Качановской исправительной колонии (№ 54) ежедневно предлагали осужденной Юлии Тимошенко пройти медицинское обследование, но она отклоняла эти предложения в большинстве случаев. Из 284 предложений медицинского осмотра 247 были отклонены.

Все медицинские осмотры в отношении осужденной Юлии Тимошенко проводились исключительно на основании ее письменного согласия. Медицинские осмотры осужденной Юлии Тимошенко медицинским персоналом Качановской исправительной колонии (№ 54) соответствовали нормативно-правовым актам, регулирующим процедуру оказания медицинской помощи задержанным и осужденным лицам.

20 апреля 2012 года совет специалистов Министерства здравоохранения и ГПтСУ предложили г-же Юлии Тимошенко продолжить ее лечение в Центральной клинической железнодорожной больнице, в которой, по мнению немецких специалистов, были созданы наиболее благоприятные условия для реабилитации Юлии Тимошенко.

По прибытии в больницу 21 апреля 2012 осужденная Юлия Тимошенко отказалась пройти первичное и общее медицинское обследование и начать курс реабилитационных мероприятий.

В апреле 2012 года в связи с отказом осужденной Юлии Тимошенко подписать информированное согласие на первичное медицинское обследование и медицинское вмешательство, она была выписана из больницы и переведена обратно в Качановскую исправительную колонию №54.

4 мая 2012 года, после курса реабилитационных мер, которые были предложены Юлии Тимошенко немецкими и украинскими врачами, она в устной форме согласилась пройти этот курс в Центральной клинической железнодорожной больнице под наблюдением специалистов из немецкой клиники «Шарите».

9 мая 2012 г-жа Юлия Тимошенко была госпитализирована в указанное учреждение здравоохранения с целью пройти курс реабилитации под наблюдением специалистов из немецкой клиники «Шарите», где она остается до настоящего времени…».

IV. ДРУГИЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

187. Национальный доклад о правах человека и практике Государственного Департамента США, опубликованный Бюро по вопросам демократии, прав человека и труда в отношении Украины, в частности, гласит:

«После назначения нового генерального прокурора 4 ноября, имело место резкое увеличение числа обвинений, выдвинутых против оппозиционных политиков, что привело к избирательным и политически мотивированным преследованиям со стороны правительства Януковича. Между 1 ноября и 31 декабря прокуратура предъявила обвинение бывшему премьер-министру Юлии Тимошенко и восьми высокопоставленным членам ее правительства за злоупотребление служебным положением и/или неправильное использование государственных средств во время их пребывания в должности. Неоднократные допросы обвиняемых государственными прокурорами, которые часто длились по несколько часов, и отказ от освобождения под залог в некоторых случаях, еще более усугубили впечатление преследования по политическим мотивам (см. раздел 4). Правительство утверждало, что преследования не были направлены против оппозиции, и что ведется множество расследований также против членов правящей партии. Однако, за немногими исключениями, эти были чиновники низкого уровня».

188. 9 июня 2011 года Европейский парламент принял резолюцию по Украине: «Дело Юлии Тимошенко и других членов бывшего правительства». Эта резолюция, в частности, гласит:

 «Европейский Парламент,

... G. поскольку двенадцать бывших высокопоставленных членов правительства Тимошенко были взяты под стражу, включая... бывшего первого заместителя министра юстиции Евгения Корнийчука, который был арестован 22 декабря 2010 года по обвинению в нарушении закона в ходе государственных закупок юридических услуг ...

I. поскольку в предварительном докладе Датского Хельсинского комитета по правам человека по делам Луценко и Корнийчука приводится большое количество нарушений Европейской Конвенции по правам человека…

1. Подчеркивает важность обеспечения максимальной прозрачности расследования, уголовного преследования и суда, а также предостерегает от возможного использования уголовного правосудия как средства достижения политических целей;

2. Обеспокоен ростом выборочного преследования представителей политической оппозиции в Украине, а также непропорциональностью применяемых мер, особенно в делах Тимошенко и бывшего министра внутренних дел Луценко; обращает внимание на то, что Луценко находится под арестом с 26 декабря 2010 года; выражает свою поддержку Омбудсмену Нине Карпачевой, которая обратилась к Генеральной прокуратуре с просьбой рассмотреть возможность замены используемой меры пресечения на меру, не связанную с задержанием;

3. Напоминает украинским властям, что принцип коллективной ответственности за решения правительства не позволяет преследовать отдельных членов правительства за решения, принятые коллегиально;…»

ПРАВО

I. МАСШТАБЫ ДЕЛА

189. Суд отмечает, что, после коммуникации дела правительству-ответчику, заявитель подала ряд новых жалоб.

190. В частности, 8 июня 2012 года заявитель подала в Суд жалобу на нарушение статей 5 и 6 Конвенции и статьи 4 Протокола № 7 в связи с уголовным разбирательством в отношении ее пребывания на посту главы ЕЭС Украины.

191. По мнению Суда, новые жалобы заявителя не являются развитием ее первоначальной жалобы в Суд, которая была прокомментирована сторонами. Суд считает, таким образом, что данные вопросы не должны рассматриваться в контексте настоящего дела (см. Piryanik v. Ukraine, no. 75788/01, § 20, 19 April 2005).

II. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С УСЛОВИЯМИ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ

192. В первую очередь, заявитель жаловалась на нарушение статьи 3 Конвенции в связи с условиями ее содержания под стражей в Киевском СИЗО № 13, которые, по ее словам, являлись унижающим достоинство обращением, запрещенным этим положением. Кроме того, она утверждала, что тот факт, что решение о ее содержании под стражей было неограниченно по сроку действия, причинил ей стойкие психологические страдания.

193. Статья 3 Конвенции гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Аргументы сторон

194. Правительство утверждало, что жалобы заявителя относительно условий ее содержания под стражей в Киевском СИЗО № 13 и в харьковской колонии являются явно необоснованными. Они утверждали, что условия содержания заявителя под стражей в обоих учреждениях соответствовали требованиям статьи 3.

195. Заявитель утверждала, что условия ее содержания в двух из трех камер были неприемлемыми из-за плохой вентиляции, ограничения прогулок на открытом воздухе, отсутствия питьевой воды, плохого качества пищи и отсутствия отопления в одной из камер. По ее словам, условия ее содержания в колонии нельзя считать адекватными, в частности, потому что у нее не было возможности совершать ежедневные прогулки на открытом воздухе.

B. Оценка Суда

196. Суд напоминает, что статья 3 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Она категорически запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств и поведения жертвы (см., например, Labita v. Italy [GC], no 26772/95, § 119, ECHR 2000-IV). Суд также постановил, что установление различия между «пытками» и «бесчеловечным или унижающим достоинство обращением» имело целью «особое осуждение намеренного бесчеловечного обращения, вызывающего очень тяжелые и жестокие страдания» (см. Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 167, Series A no. 25). Суд сослался на дальнейшие принципы, установленные в его прецедентном праве в отношении условий содержания под стражей (см. Sarban v. Moldova, no. 3456/05, §§ 75-77, 4 October 2005).

197. Чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно достигнуть минимального уровня жестокости. Оценка этого минимума относительна: она зависит от всех обстоятельств дела, таких как продолжительность обращения, его физические и психологические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см., например, Ireland v. the United Kingdom, cited above, § 162).

198. Если лицо содержится под стражей, государство должно обеспечить, чтобы условия были совместимы с уважением к человеческому достоинству, чтобы формы и методы реализации этой меры пресечения не причиняли лицу лишения и страдания, интенсивность которых превышала бы неизбежный уровень страданий, присущий лишению свободы, с учетом практических требований режима лишения свободы, и чтобы здоровье и благополучие лица адекватно обеспечивались, среди прочего, путем предоставления ему необходимой медицинской помощи (см. Kudła v. Poland[GC], no. 30210/96, § 94, ECHR 2000‑XI). При оценке условий содержания под стражей следует учитывать совокупное влияние этих условий и продолжительность содержания под стражей (см. Ostrovar v. Moldova, no. 35207/03, § 80, 13 September 2005).

199. Суд отмечает, что, несмотря на некоторые несоответствия в утверждениях заявителя относительно размера ее камеры и частоты, с которой она могла принимать душ (см. пункты 40 и 44 выше), стороны соглашаются по существу, что: (I) заявитель содержалась в Киевском СИЗО № 13 в течение четырех месяцев и двадцати дней вместе с одной или двумя другими женщинами в камере площадью около 16 квадратных метров, и (II) ей разрешали принимать душ минимум два раза в неделю (см. пункты 40 и 44 выше). Остальные факты оспариваются сторонами.

200. Суд неоднократно устанавливал нарушение статьи 3 Конвенции в связи с недостатком личного пространства заключенных (см. Peers v. Greece, no. 28524/95, §§ 69 et seq., ECHR 2001-III; Khudoyorov v. Russia, no. 6847/02, §§ 104 et seq., ECHR 2005-X; Labzov v. Russia, no. 62208/00, §§ 44 et seq., 16 June 2005; Novoselov v. Russia, no. 66460/01, §§ 41 et seq., 2 June 2005; Melnik v. Ukraine, no. 72286/01, § 103, 28March 2006; Visloguzov v. Ukraine, no. 32362/02, § 46, 20 May 2010; и Iglin v. Ukraine, no. 39908/05, § 52, 12 January 2012). Однако Суд отмечает, что, в отличие от вышеупомянутых дел, заявитель в данном случае имела более пяти квадратных метров личного пространства в камере № 242. Суд не располагает никакой информацией о площади камеры № 300, в которую заявитель была переведена 25 ноября 2011 года, до перевода в камеру №. 206 в санчасти (см. пункт 47 выше).

201. Кроме того, Суд отмечает, что помимо размера камеры, в этой части жалобы заявитель уделяет особое внимание ограниченному доступу к естественному освещению и воздуху в камере № 242, отсутствию горячей воды и других удобств, а также отсутствию отопления в камере № 300. Суд признает, что заявитель могла испытывать определенные неудобства в связи с материальными аспектами ее содержания под стражей в соответствующих камерах. В то же время, Суд не в состоянии определить, повлияли ли эти недостатки на нее каким-либо существенным образом. Нет также никаких свидетельств того, что системы освещения или вентиляции были неудовлетворительными, или что горячая вода отсутствовала постоянно. Кроме того, Суд отмечает, что заявитель находилась в постоянном контакте со своими родственниками, которые предоставляли ей достаточное количество качественного постельного белья и продуктов питания, и что она также могла общаться с внешним миром, в том числе с ее адвокатом, во время всего времени содержания под стражей в СИЗО № 13. Наконец, на основании имеющихся материалов, Суд не считает, что иные материальные условия, упомянутые заявителем, были таковыми, что их можно приравнять к унижающему и бесчеловечному обращению.

202. В отношении условий содержания под стражей в Качановской колонии, Суд отмечает, что заявитель содержалась на территории этого пенитенциарного учреждения с 30 декабря 2011 года по 9 мая 2012 года, с коротким перерывом между 20 и 22 апреля 2012 года, когда она была переведена в Центральную клиническую больницу (см. пункты 111 и 164 выше). Период, который необходимо принимать во внимание, таким образом, составляет четыре месяца и семь дней. Заявитель содержалась вместе с еще одной заключенной в камере площадью 37, 1 квадратных метров, с двумя ПВХ-окнами размером 3, 5 квадратных метров каждое, которые обеспечивали естественное освещение и кондиционирование. В камере также имелось искусственное освещение и механическая вентиляция (см. пункт 111 выше). Кроме того, там была отдельная душевая комната размером 3, 5 квадратных метра и туалет размером 4, 1 квадратных метра. Принимая во внимание также другие условия, подробно описанные выше (см. пункты 113-114), Суд считает, что материальные условия содержания заявителя под стражей в Качановской колонии были совместимы с требованиями Конвенции. Суд отмечает, что заявитель не могла использовать свое право на ежедневные прогулки из-за трудностей с ходьбой, связанных с ее состоянием здоровья, и что трость, костыли или ходунки помогли бы ей передвигаться. Несмотря на то, что в течение рассматриваемого периода заявитель, возможно, испытывала неудобства, они не были достаточно серьезными для того, чтобы достигнуть порога жестокости, требуемого статьей 3 Конвенции.

203. Следовательно, эти жалобы являются явно необоснованными и должны быть отклонены в соответствии со статьей 35 §§ 3 и 4 Конвенции.

 

III. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С          МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩЬЮ, ОКАЗАННОЙ ЗАЯВИТЕЛЮ

204. Заявитель также жаловалась, в соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции, на отсутствие надлежащей медицинской помощи во время ее содержания под стражей. Она не позволяла никаким врачам, кроме тех, которым она доверяла, обследовать ее в связи с жалобами на жестокое обращение со стороны тюремных врачей и медсестер. Кроме того, она утверждала, что тот факт, что решение о ее содержании под стражей было неограниченно по сроку действия, причинил ей стойкие психологические страдания.

205. Суд считает целесообразным рассматривать эти жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции.

A. Аргументы сторон

206. Правительство в своих развернутых возражениях описало детали медицинской помощи, оказанной заявителю. Они пришли к выводу, что ее лечение было адекватным и не должно вызывать сомнений ни у заявительницы, ни у суда. По их словам, врачи санчасти СИЗО приложили реальные усилия для хороших условий для заявителя.

 207. Что касается харьковской колонии, правительство утверждало, что в колонии было все необходимое оборудование и медикаменты, необходимые для предоставления заявителю адекватной медицинской помощи. Кроме того, заявитель имела доступ к услугам врачей-специалистов ведущих украинских и зарубежных медицинских учреждений.

208. В целом, правительство утверждало, что национальные власти сделали все возможное для того, чтобы выполнить свои позитивные обязательства по статье 3 Конвенции в части медицинской помощи, оказанной заявителю под стражей. Они указали на ее многочисленные (и, по их мнению, полностью неоправданные) отказы от медицинских обследований и других процедур, за которые власти не могут нести никакой ответственности.

209. Заявитель утверждала, что власти недооценили серьезность ее проблем со здоровьем и не смогли обеспечить оказание ей оперативной и адекватной медицинской помощи, до того как в феврале 2012 года немецкие врачи не составили доклад о ее болезни, в то время как симптомы ухудшения ее здоровья уже ранее были подтверждены рядом международно признанных медицинских экспертов. По ее словам, постоянные манипуляции с информацией о состоянии ее здоровья, когда ей давали обезболивающее при условии ее сотрудничества с правоохранительными органами, зная при этом, что она тяжело больна, демонстрируют несоблюдение правительством его обязательства по оказанию надлежащей медицинской помощи.

B. Оценка Суда

210. В соответствии с прецедентным правом Суда, статья 3 Конвенции налагает на государство обязательство защищать физическое благополучие лиц, лишенных свободы (см. Kudła, упомянутое выше, § 94). В то же время, нельзя утверждать, что эта статья предусматривает общее обязательство освободить заключенного по состоянию здоровья. Скорее, совместимость состояния здоровья заключенного с его содержанием под стражей, даже если он серьезно болен, зависит от способности государства обеспечить соответствующее лечение необходимого качества в тюрьме (см. Goginashvili v. Georgia, no. 47729/08, § 79, 4 October 2011).

211. «Адекватность» медицинской помощи крайне сложно оценить. В целом, Суд достаточно гибко определяет требуемые стандарты медицинской помощи, принимая решение на индивидуальной основе в каждом конкретном случае. Эти стандарты должны быть «совместимы с человеческим достоинством» заключенного, принимая во внимание, однако, «практические требования режима лишения свободы» (см. Aleksanyan v. Russia, no. 46468/06, §§ 139-140, 22 December 2008). Суд также постановил, что статья 3 не требует исполнения каждого пожелания и предпочтения заключенного в отношении его лечения (см. Mathew v. the Netherlands, no. 24919/03, 29 September 2005).

212. Тот факт, что заключенный был осмотрен врачом, и ему было назначено определенное лечение, не влечет автоматически вывод, что медицинская помощь была адекватной (см. Hummatov v. Azerbaijan, nos. 9852/03 and 13413/04, § 116, 29 November 2007). Власти также должны обеспечить ведение подробных записей о состоянии здоровья заключенного и его лечении во время содержания под стражей (см., например, Khudobin v. Russia, no. 59696/00, § 83, ECHR 2006‑XII (выдержки)), оперативную и точную диагностику и лечение (см. Hummatov, упомянутое выше, § 115, и Melnik, упомянутое выше, §§ 104-106), а также, если этого требует медицинское состояние заключенного, регулярный и систематический контроль, включающий в себя полную стратегию лечения, направленную на лечение заболеваний заключенного или предотвращение их обострения, а также симптоматическое лечение (см. Hummatov, упомянутое выше, §§ 109 и 114; Sarban, упомянутое выше, § 79, и Popov v. Russia, no. 26853/04, § 211, 13 July 2006). Власти должны также доказать, что были созданы необходимые условия для обеспечения назначенного лечения (см. Hummatov, упомянутое выше, § 116, и Holomiov v. Moldova, no. 30649/05, § 117, 7 November 2006).

213. Суд также постановил, что государство не может нести ответственность за задержки, вызванные собственными отказами заявителя от медицинского обследования или от лечения, в то время как имеющиеся у Суда материалы показывают, что квалифицированная медицинская помощь была предоставлена ​​заявителю, но он добровольно отказался от нее (см. Knyazev v. Russia, no. 25948/05, § 103, 8 November 2007).

214. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что, как следует из материалов дела и заявлений сторон, состоянию здоровья заявителя уделялось значительное внимание со стороны местных властей, которые вкладывали средства и прилагали усилия, выходящие далеко за пределы обычных услуг системы здравоохранения, доступных любому обычному заключенному в Украине. Заявитель была осмотрена врачами санчасти СИЗО, но отказалась пройти детальное медицинское обследование. 6 августа 2011 она отказалась от обследования терапевтом, психиатром и стоматологом, измерения кровяного давления, ЭКГ, флюорографического обследования и анализов крови и мочи. Она повторила свой отказ 12 августа 2011 года (см. пункт 59 выше). Ей предоставлялись консультации с медицинскими работниками и лечение ежедневно до 30 августа 2011 года (см. пункты 59-69 выше). Несколько раз ее обследовали врачи в присутствии доктора П., которому она, по ее словам, доверяла (см. пункты 67, 79 и 104 выше). Тем не менее, она отказалась пройти лабораторные исследования в двух лабораториях за пределами СИЗО и настаивала на конфиденциальном обследовании врачами по своему выбору и лабораторном исследовании, без уведомления медицинской комиссии о результатах (см. пункты 61-62 и 70 выше). 27 и 30 августа и 3 сентября 2011 года заявителю было рекомендовано пройти обследование медицинской комиссией в присутствии доктора П., которому она доверяла (см. пункты 69-70 и 72 выше), но она отказалась это сделать. Кроме того, ее регулярно осматривал начальник санчасти СИЗО, но  либо не находил серьезных изменений в состоянии ее здоровья, либо признавал его удовлетворительным (см. пункты 61, 64-65, 68, 71, 74-75 и 81 выше). Суд отмечает, что хотя заявитель отказалась от обследования медицинской комиссией в присутствии доктора П., она требовала такого обследования в течение последующих визитов начальника санчасти СИЗО (см. пункты 62-63 выше).

215. Проанализировав ход лечения заявителя в период с августа по декабрь 2011 года, Суд не может принять довод заявителя о том, что до привлечения иностранных врачей ей не предоставлялось специализированное лечение. Суд отмечает в этой связи выводы КПП, который посетил СИЗО №. 13 между 29 ноября и 6 декабря 2011 года и подробно исследовал медицинскую помощь, оказываемую заявителю и двум другим заключенным, бывшим членам правительства заявителя. Хотя КПП повторно выразил озабоченность по поводу организации специализированных медицинских обследований этих трех лиц за пределами СИЗО и значительных задержек при организации таких обследований, КПП не высказал никаких особых замечаний в связи с неадекватностью медицинской помощи, предоставляемой заявителю (см. пункт 185 выше).

216. Суд принимает во внимание, что доверие пациента является ключевым элементом взаимоотношений между врачом и пациентом. Однако в учреждениях досудебного содержания под стражей и других пенитенциарных учреждениях часто бывает трудно выполнить это условие. С одной стороны, пациент может отказаться от медицинского обследования просто из-за недоверия. В этом случае врачи должны попытаться поднять уровень доверия, объясняя свою медицинскую роль и свое обязательство сохранять конфиденциальность, цели медицинского обследования, и то, что они не имеют отношения к содержанию под стражей и уголовному расследованию. С другой стороны, как в данном случае, важную роль может играть элемент страха по политическим мотивам.

217. В данном случае, Суд отмечает, что заявитель была крайне осторожна и регулярно отказывалась от большинства предложенных ей медицинских процедур. Она объясняла это своим особым политическим статусом и недоверием к властям. Она ссылалась на печальный опыт других лиц, которые заболели или умерли в заключении. В этой связи, Суд подтверждает свои предыдущие выводы, что пациенты, такие как заявитель, обязаны общаться и сотрудничать с органами здравоохранения. Ключевым вопросом здесь является то, может ли такое отношение с ее стороны считаться оправданным, и сделало ли государство все от него зависящее, чтобы обеспечить надлежащие условия для заявителя. Суд подчеркивает в этой связи, что в истории болезни заявителя, во время ее содержания под стражей в Киевском СИЗО № 13 и в Качановской колонии в Харькове,   не зарегистрировано никаких конкретных событий, которые могли бы объяснить такое полное отсутствие доверия к властям.

218. Суд придает особое значение тому факту, что тюремная администрация – несмотря на задержки при исполнении обеспечительных мер, принятых Судом 15 марта 2012 года, и некоторые действия национальных властей, не свидетельствующие об их готовности выполнить эти меры (см. пункты 122-123 131 выше) – перевела заявителя в Центральную клиническую больницу 20 апреля 2012 года (см. пункт 133 выше), а затем снова 9 мая 2012 года, чтобы она могла пройти соответствующее лечение под наблюдением немецкого невропатолога из берлинской больницы «Шарите» (см. пункт 164 выше). Заявитель была обследована специалистами, которые выслушали ее жалобы, и прошла соответствующие специализированные медицинские процедуры.

219. Таким образом, Суд считает, что правительство представило достаточно доказательств, позволяющих сделать вывод о том, что национальные власти предоставили заявителю всеобъемлющую, эффективную и доступную медицинскую помощь.

Следовательно, эта часть жалобы должна быть отклонена как явно необоснованная, в соответствии со статьей 35 § 3 (а) и 4 Конвенции.

IV. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В СВЯЗИ С ЖЕСТОКИМ ОБРАЩЕНИЕМ С ЗАЯВИТЕЛЕМ В ВРЕМЯ ЕЕ ПЕРЕВОДА В ЦЕНТРАЛЬНУЮ КЛИНИЧЕСКУЮ БОЛЬНИЦУ 20 АПРЕЛЯ 2012 ГОДА

220. Заявитель жаловалась, что ее перевели в Центральную клиническую больницу против ее воли, и что во время перевода в больницу она получила телесные повреждения. Она также утверждала, что этот инцидент не был должным образом расследован.

221. Правительство оспорило это утверждение.

A. Приемлемость

222. Правительство утверждало, что заявитель не исчерпала внутренние средства правовой защиты в отношении ее жалобы о жестоком обращении во время ее перевода в больницу 20 апреля 2012 года. Они указали на то, что она не оспорила решение прокуратуры от 3 мая 2012 об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении вышеупомянутой жалобы.

223. Суд напоминает, что он уже рассматривал подобное возражение в деле Kaverzin v. Ukraine, (no. 23893/03, 15 May 2012) и пришел к выводу, что не было доказано, что упомянутое правительством средство правовой защиты может обеспечить адекватное возмещение в отношении жалоб на жестокое обращение со стороны милиции и в отношении неэффективного расследования (там же, §§ 93-98). Суд не находит оснований принимать иное решение в данном случае и отмечает, что заявитель не была обязана использовать упомянутую процедуру обжалования.

224. Соответственно, возражение Правительства должно быть отклонено. Суд также считает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

225. Правительство утверждало, что жалоба заявителя на жестокое обращение во время ее перевода из колонии в больницу является необоснованной, так как нет никаких доказательств того, что ушибы на теле заявителя были следствием применения к ней силы со стороны тюремных охранников, или что власти в таком случае несут ответственность за телесные повреждения, полученные заявителем.

226. Что касается расследования жалоб на жестокое обращение, правительство утверждало, что национальные власти предприняли все разумные шаги, чтобы установить истину. Вывод, что жалоба заявителя является необоснованной, отнюдь не подрывает эффективность расследования. Правительство сослалось, в частности, на заявления сотрудников, которые присутствовали в колонии в соответствующий день. В частности, трое охранников из отдела наблюдения и безопасности подтвердили, что отдел №1 колонии, где располагалась камера заявителя, был оборудован видеокамерами, работающими в режиме реального времени, но без функции записи. Во время наблюдения за камерой заявителя через монитор 20 апреля 2012, один из охранников не видел, что сотрудники колонии, пришедшие к заявителю, использовали против нее физическое насилие, и не слышал никакого шума. Как только сотрудники покинули камеру, охранник увидел на экране, что заявитель приняла душ, собрала свои вещи и легла в постель. В ходе наблюдения, охранники не видели, что заявитель получила телесные повреждения.

227. Заявитель подтвердила свои первоначальные утверждения.

2. Общие принципы

(a) Жестокое обращение

228. Суд неоднократно заявлял, что статья 3 закрепляет одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Даже в самых сложных обстоятельствах, таких как борьба с терроризмом и организованной преступностью, Конвенция запрещает пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от поведения жертвы (см., среди прочего, Labita, упомянутое выше, § 119, и Selmouni v. France[GC], no. 25803/94, § 95, ECHR 1999-V).

229. Суд также напоминает, что заявления о жестоком обращении должны быть подтверждены соответствующими доказательствами. При оценке таких доказательств Суд применяет стандарт доказывания «вне разумного сомнения», но добавляет, что такое доказательство может следовать из сосуществования достаточно сильных, ясных и согласованных выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта (см. Labita, cited above, § 121).

230. Если физическое лицо утверждает, что оно получило телесные повреждения в результате жестокого обращения во время содержания под стражей, правительство обязано представить полное и достаточное объяснение того, как были получены эти повреждения (см. Ribitsch v. Austria, 4 December 1995, § 34, Series A no. 336).

231. В отношении заключенных, Суд подчеркнул, что содержащиеся под стражей лица находятся в уязвимом положении, и что власти обязаны защищать их физическое благополучие (см. Tarariyeva v. Russia, no. 4353/03, § 73, ECHR 2006-XV (выдержки); Sarban, упомянутое выше, § 77, 4 October 2005; и Mouisel v. France, no. 67263/01, § 40, ECHR 2002‑IX). В отношении лица, лишенного свободы, любое применение физической силы, которое не является строго необходимым по причине его собственного поведения, унижает человеческое достоинство и, в принципе, является нарушением права, закрепленного в статье 3 Конвенции (см. Sheydayev v. Russia, no. 65859/01, § 59, 7 December 2006, и Ribitsch, упомянутое выше, § 38). Правительство обязано предъявить убедительные аргументы, что применение силы, в результате которого заявителю были нанесены телесные повреждения, не было чрезмерным (см., например, Dzwonkowski v. Poland, no. 46702/99, § 51, 12 April 2007).

(b) Эффективность расследования 

232. Суд повторяет, что если лицо подает обоснованную жалобу, что оно подверглось жестокому обращению со стороны полиции или других представителей государства незаконно и в нарушение статьи 3 Конвенции, это положение, в сочетании с общей обязанностью государства по статье 1 Конвенции «обеспечить каждому, находящемуся под [его] юрисдикцией, права и свободы, определенные в ... [] Конвенции», требует проведения эффективного официального расследования. Такое расследование должно быть способным привести к установлению и наказанию виновных (см. Assenov and Others v. Bulgaria, 28 October 1998, § 102, Reports 1998‑VIII).

233. Обязательство провести расследование – это «не обязательство результата, но обязательство действия»: не каждое расследование обязательно должно быть успешным или привести к выводам, совпадающим с версией событий, представленной заявителем; однако оно должно быть в принципе способно привести к установлению фактов по делу и, если обвинения подтвердятся, к установлению и наказанию виновных (см. Paul and Audrey Edwards v. the United Kingdom, no. 46477/99, § 71, ECHR 2002‑II; и Mahmut Kaya v. Turkey, no. 22535/93, § 124, ECHR 2000‑III).

234. Расследование серьезных заявлений о жестоком обращении должно быть тщательным. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы для прекращения расследования или в качестве основы для своих решений (см. Assenov and Others, упомянутое выше, §§ 103 и др. сл.). Они должны предпринять все разумные шаги для сбора доказательств по делу, включая, в частности, показания свидетелей и вещественные доказательства (см. Tanrıkulu v. Turkey [GC], no. 23763/94, §§ 104 et seq., ECHR 1999‑IV; и Gül v. Turkey, no. 22676/93, § 89, 14 December 2000). Любой недостаток расследования, который подрывает его способность установить причину телесных повреждений или личность виновных, может привести к нарушению этого стандарта.

3. Применение этих принципов в настоящем деле

235. Суд отмечает, что установлено, что некоторые синяки появились на теле заявителя во время ее содержания в колонии. Это само по себе требует объяснения со стороны государственных органов в отношении происхождения этих синяков. Суд напоминает в этой связи, что отказ представить правдоподобное объяснение в отношении телесных повреждений противоречит обязательству государства обеспечивать благополучие заключенных, находящихся под его полным контролем.

236. Суд отмечает, что 23 апреля 2012 года заявитель подала в Харьковскую областную прокуратуру жалобы на принудительный перевод в больницу и жестокое обращение в ходе перевода 20 апреля 2012 года (см. пункт 137 выше). Впервые она была осмотрена 24 апреля 2012 года, когда она показала синяки медицинским работникам колонии (см. пункт 140 выше). Экспертиза установила, что легкие телесные повреждения в виде кровоподтеков были получены в результате компрессионного удара или контакта с тупым предметом за один или два дня до обследования заявителя. Заключение экспертизы гласит, что оценочная давность синяков, однако, не совпадает со временем жестокого обращения, указанным заявителем. Кроме того, Суд отмечает, что в тот же день судебно-медицинский эксперт был приглашен для обследования заявителя, но она отказалась от такого обследования (см. пункт 141 выше).

237. Позже в тот же день начальник следственного отдела Харьковской областной прокуратуры, завершив однодневное расследование событий, отказал в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников колонии в связи с отсутствием доказательств того, что они нанесли заявителю телесные повреждения (см. пункт 142 выше). После отмены этого решения 25 апреля 2012 года, было принято решение о проведении дальнейшего расследования (см. пункт 143 выше). По данным правительства, следователь собрал показания сотрудников колонии, медицинских работников и водителя скорой помощи, которые были на дежурстве 20 апреля 2012 года, членов медицинской комиссии, сотрудников больницы и других лиц, которые были свидетелями перевода заявителя в больницу, и которые утверждали, что заявитель не жаловалась на причинение ей телесных повреждений, и что они не видели у нее никаких признаков повреждений (см. пункты 150-161 выше).

238. Далее правительство ссылается на тот факт, что видеонаблюдение за заявителем 20 апреля 2012 года не выявило ничего необычного. Тем не менее, Суд отмечает, что в соответствии с утверждениями правительства, видеонаблюдение, по крайней мере 20 апреля 2012 года, велось без записи изображения (см. пункт 154 выше), поэтому Суд не может проверить правдивость утверждений правительства.

239. Суд далее отмечает, что в ходе расследования, 26 апреля 2012 года, заявителю вновь предложили пройти судебно-медицинскую экспертизу для установления происхождения и давности ушибов, но она отказалась это сделать. В результате этого отказа, заведующему кафедрой судебной медицины Харьковской медицинской академии было поручено оценить телесные повреждения заявителя исключительно на основании медицинского заключения от 24 апреля 2012 года. Он пришел к выводу, что состояние гематом и то, что они были получены за один или два дня до обследования заявителя, свидетельствует, что повреждения не могли быть нанесены 20 апреля 2012 года. Кроме того, ознакомившись с медицинской картой заявителя, он отметил, что, начиная с 16 августа 2011 года, на теле заявителя время от времени появлялись рецидивирующие гематомы, которое не были результатом внешних ударов, а могли быть обусловлены состоянием сердечно-сосудистой системы заявителя (см. пункт 146 выше). 3 мая 2012 года следователь вновь отказал в возбуждении уголовного дела (см. пункт 149 выше).

240. Суд добавляет, что расположение ушибов заявителя соответствует ее утверждениям, что ее насильно вытащили из постели и ударили в живот 20 апреля 2012 года. Тем не менее, Суд не может игнорировать имеющиеся у него медицинские свидетельства, что давность ушибов, оцененная при обследовании заявителя, не соответствует указанному ей времени, и что возможно иное происхождение гематом, не связанное с внешним воздействием. Эти выводы можно было бы удовлетворительно подтвердить или опровергнуть, только если бы заявитель прошла полную судебно-медицинскую экспертизу, от которой заявитель дважды отказалась. В отсутствие таких доказательств, в результате решения заявителя не проходить экспертизу, Суд не может признать, вне разумных сомнений, что гематомы возникли в результате жестокого обращения с ней при переводе в больницу 20 апреля 2012 года в нарушение статьи 3 Конвенции.

241. Поскольку заявитель подала национальным властям жалобу на жестокое обращение, возникли процедурные обязательства по статье 3 Конвенции, требующие провести эффективное расследование этой жалобы. Однако, как Суд указал выше, эффективность расследования была подорвана нежеланием заявителя сотрудничать с властями – ее отказом пройти судебно-медицинскую экспертизу, которая могла бы подтвердить или опровергнуть выводы о давности и происхождении ее телесных повреждений.

242. Изложенных соображений достаточно для того, чтобы Суд пришел к выводу, что расследование жалоб заявителя на жестокое обращение во время ее перевода в Центральную клиническую больницу было «эффективным». Таким образом, нарушения статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте не было.

V. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 8 КОНВЕНЦИИ

243. Заявитель утверждала, что в больнице она находилась под круглосуточным наблюдением, и что тюремная администрация опубликовала полную информацию о ее состоянии здоровья в украинских СМИ. Она сослалась на статью 8 Конвенции, которая гласит:

«1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в осуществление этого права, за исключением случая, когда такое вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц».

244. Правительство утверждало, что заявитель должна была обжаловать вышестоящему прокурору или в компетентном суде отказ Харьковской областной прокуратуры от 1 июня 2012 принять меры в отношении ее утверждений о постоянном наблюдении за ней в больнице и публикации ее медицинских данных. Она также могла оспорить это решение непосредственно в административных судах.

245. Суд повторяет, что цель статьи 35 состоит в предоставлении Договаривающимся государствам возможности предотвратить или исправить предполагаемые нарушения до подачи жалобы в органы Конвенции. Таким образом, государство освобождается от ответственности за свои действия перед международным органом, если оно имело возможность рассмотреть соответствующее дело в рамках собственной правовой системы. Это правило основано на предположении, отраженном в статье 13 Конвенции, с которой оно имеет близкое сходство, что в национальной системе имеется эффективное средство правовой защиты в отношении предполагаемого нарушения. Таким образом, важным аспектом этого принципа является то, что механизм защиты, установленный Конвенцией, является вспомогательным по отношению к национальным системам защиты прав человека. То есть, жалоба, подаваемая в Суд, должна сначала быть подана – по крайней мере по существу – в соответствующий национальный орган, в соответствии с формальными требованиями и сроками, предусмотренными национальным законодательством (см. Selmouni, упомянутое выше, § 74).

246. Во-первых, Суд уже отмечал в отношении жалобы заявителя по статье 3 Конвенции, что оспаривание решения прокуратуры не является эффективным средством правовой защиты по смыслу статьи 35 § 3 Конвенции (см. пункт 223 выше), и считает, что этот же вывод верен и в отношении настоящей жалобы, в соответствии со статьей 8 Конвенции. Во-вторых, Суд считает, что Кодекс административного судопроизводства, который вступил в силу 1 сентября 2005 года, так что национальные суды имели возможность интерпретировать его на протяжении более семи лет, может рассматриваться как предоставляющий, на первый взгляд эффективное средство правовой защиты в отношении жалоб заявителя. Не существует никакой подробной процедуры для подачи этого конкретного типа жалоб в национальные суды, и правительство не привело никаких примеров судебной практики. Однако этот вопрос подпадает под действие пункта 1 статьи 17 Кодекса административного судопроизводства (см. пункт 181 выше), который определяет юрисдикцию административных судов, и нет никаких признаков того, что спор в данном случае исключается пунктом 2 этого положения.

247. Суд отмечает, что заявитель в данном случае воспользовалась средством, предлагаемым Кодексом административного судопроизводства. Это не привело к положительному результату, поскольку Киевской окружной административный суд отклонил ее административный иск (см. пункты 173-174 выше). Суд отмечает, однако, что решение суда первой инстанции можно было обжаловать, и, в конце концов, подать апелляцию по вопросам права. Кроме того, Суд отмечает, что заявитель не обращалась с запросом о принятии обеспечительных мер, как это предусмотрено статьей 117 Кодекса административного судопроизводства (см. пункт 181 выше).

248. Соответственно, жалоба заявителя в соответствии со статьей 8 Конвенции должна быть отклонена по причине неисчерпания внутренних средств правовой защиты, в соответствии со статьей 35 §§ 1 и 4 Конвенции.

VI. ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ 

249. Ссылаясь на статью 5 § 1 (б) Конвенции, заявитель жаловалась, что ее досудебное содержание под стражей было незаконным и произвольным. Она также жаловалась на нарушение статьи 5 § 3, так как не было никаких причин для ее дальнейшего содержания под стражей. Заявитель также жаловалась на нарушение статьи 5 § 4 в связи с тем, что она не была в состоянии эффективно оспорить законность ее предварительного заключения. Наконец, она жаловалась, что у нее не было эффективного и предсказуемого права на компенсацию за ее задержание в нарушение вышеуказанных положений.

250. Соответствующие положения статьи 5 Конвенции гласят: 

«1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:

... (b) законное задержание или заключение под стражу (арест) лица за неисполнение вынесенного в соответствии с законом решения суда или с целью обеспечения исполнения любого обязательства, предписанного законом;

(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения; ...

3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом «с» пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.

4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.

5. Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию».

A. Приемлемость

251. Суд отмечает, что эти жалобы не являются явно необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Поэтому они должны быть признаны приемлемыми.

B. Существо дела

1. Статья 5 § 1 Конвенции

(a) Аргументы сторон

252. Заявитель утверждала, что ее задержание было произвольным и несовместимым с целями статьи 5 § 1 Конвенции.

253. Она сослалась, в частности, решение Суда в деле Kharchenko v. Ukraine (no. 40107/02, 10 February 2011), согласно которому досудебное содержание под стражей в течение неопределенного периода времени, несмотря на то, что оно соответствовало национальному законодательству, противоречило толкованию Судом статьи 5 § 1.

254. Заявитель также утверждала, что ни национальными судами, ни этим Судом не было найдено никаких доказательств существования риска того, что она скроется от правосудия. Она отметила, что, наоборот, она всегда следовала распоряжениям следователя и судебным повесткам, и неизменно являлась на все следственные мероприятия и слушания.

255. Далее она утверждала, что не было никакого риска, что она продолжит незаконную деятельность, в которой ее обвиняли, учитывая, что обвинения против нее касались ее работы в качестве премьер-министра, которая прекратилась задолго до возбуждения данного уголовного дела.

256. Заявитель также указала, что ни на одном из этапов национальные суды не рассматривали возможность применения менее строгой меры пресечения в качестве альтернативы ее содержанию под стражей.

257. Правительство утверждает, что досудебное содержание заявителя под стражей было санкционировано, а затем продлено судебными решениями, принятыми в соответствии с национальным законодательством. Поэтому оно отвечало требованиям статьи 5 § 1 (с) Конвенции.

258. Правительство выразило мнение, что национальный суд выдвинул соответствующие и достаточные причины использования этой меры пресечения, основываясь на конкретных фактах дела и документах, имеющихся в материалах дела. Они отметили, в частности, что суд, в качестве одной из причин для содержания заявителя под стражей, сослался на риск того, что она скроется или будет препятствовать расследованию. Суд увидел подтверждение существования этих рисков в отказе заявителя информировать суд о ее месте жительства, под предлогом, что эта информация есть в материалах дела. Кроме того, суд отметил, что письма, ранее направленные на адрес, указанный заявителем, были возвращены ему почтовым отделением. Кроме того, в ходе судебного заседания 5 августа 2011 года заявитель отказалась подписать заявление о том, что она была проинформирована о дате, времени и месте проведения следующего судебного заседания. Наконец, 5 августа 2011 года она опоздала на слушание без уважительных причин.

259. Далее правительство отметило, что заявитель подозревалась в тяжком преступлении и продемонстрировала неуважение к суду и участникам процесса, игнорируя указания председательствующего судьи и препятствуя допросу свидетелей.

260. Правительство также подчеркнуло, что, прежде чем принять решение о содержании заявителя под стражей, суд должным образом рассмотрел ее аргументы и аргументы ее адвоката против этой меры пресечения.

261. Правительство также отметило, что общий срок ее предварительного заключения был относительно коротким.

(b) Оценка Суда

(i) Общие принципы

262. Суд подчеркивает, что статья 5 Конвенции закрепляет основное право человека, а именно, право на защиту лица от произвольного вмешательства со стороны государства в его право на свободу (см. Aksoy v. Turkey, 18 December 1996, § 76, Reports 1996-VI). Перечень исключений из этого права, закрепленный в статье 5 § 1, является исчерпывающим, и только их узкое толкование соответствует целям этого положения, а именно, обеспечить, чтобы никто не был произвольно лишен свободы (см. Labita, упомянутое выше, § 170).

263. При оценке законности лишения свободы, Суд не ограничивается заявленными целями ареста или задержания, но рассматривает реальные намерения и цели (см. Bozano v. France, 18 December 1986, § 60, Series A no. 111, и Khodorkovskiy v. Russia, no. 5829/04, § 142, 31 May 2011).

264. Суд также постановил в своем прецедентном праве, что, когда дело касается лишения свободы, особое значение имеет соблюдение общего принципа правовой определенности. Поэтому важно, чтобы условия лишения свободы были четко определены национальным законодательством, и чтобы законодательство было предсказуемым в своем применении, с тем чтобы соответствовать стандарту «законности», установленному Конвенцией, стандарту, который требует, чтобы все права были достаточно точно определены, чтобы избежать риска произвола и позволить гражданину – если нужно, с соответствующей консультацией – предвидеть, в степени, разумной в обстоятельствах дела, возможные последствия (см., среди прочего, Medvedyev and Others v. France [GC], no. 3394/03, § 80, ECHR 2010, с дальнейшими ссылками).

265. Кроме того, для того, чтобы лишение свободы считалось свободным от произвола по смыслу статьи 5 § 1 Конвенции, недостаточно того, чтобы эта мера соответствовала национальному законодательству, отвечающему вышеупомянутым стандартам; она должна быть также необходимой в обстоятельствах конкретного дела (см. Nešťák v. Slovakia, no. 65559/01, § 74, 27 February 2007, и Khayredinov v. Ukraine, no. 38717/04, §§ 27-28, 14 October 2010).

266. Наконец, Суд подчеркивает, что обоснованность любого срока содержания под стражей, каким бы коротким он ни был, должна быть убедительно продемонстрирована властями (см. Belchev v. Bulgaria, no. 39270/98, § 82, 8 April 2004, и Castravet v. Moldova, no. 23393/05, § 33, 13 March 2007).

(ii) Применение этих принципов в настоящем деле

267. Суд отмечает, что было принято решение о содержании заявителя под стражей в течение неопределенного периода времени, что само по себе противоречит требованию законности, закрепленному в статье 5 Конвенции (см., например, Yeloyev v. Ukraine, no. 17283/02, §§ 52-55, 6 November 2008; Solovey and Zozulya v. Ukraine, nos. 40774/02 and 4048/03, § 59, 27 November 2008; и Doronin v. Ukraine, no. 16505/02, § 59, 19 February 2009). Кроме того, Суд пришел к выводу, что в прецедентном праве в отношении Украины регулярно поднимается этот вопрос, вытекающий из законодательных лакун (см. Kharchenko, упомянутое выше, § 98).

268. Суд считает, что данное дело выявило ряд других серьезных вопросов, связанных с законностью досудебного содержания заявителя под стражей, которые заслуживают дальнейшего рассмотрения.

269. Суд отмечает, что в решении о содержании заявителя под стражей от 5 августа 2011 года ничего не говорится о нарушении заявителем подписки о невыезде, которая использовалась в качестве меры пресечения в течение предшествующих четырех месяцев. Отмечая, что она отказывалась подписывать уведомления о запланированных слушаниях, судья не утверждал, что она отсутствовала на каком-либо из этих слушаний. То же самое справедливо и в отношении недоставки заявителю некоторых писем суда: нигде не говорится, что это помешало ей выполнять ее процессуальные обязанности. Отказ заявителя сообщить ее адрес в ходе слушаний также, похоже, не оказал никакого негативного влияния на ее участие в разбирательстве, учитывая, что ее адрес уже был в материалах дела. Что касается ее опоздания на несколько минут на слушание 5 августа 2011 года, не было никаких причин считать это отсутствием сотрудничества с ее стороны. Соответственно, обвинения, выдвинутые против заявителя в качестве причин для ее задержания, не доказывают существования риска, что она скроется от правосудия.

270. Как явствует из решения о заключении под стражу, а также ходатайства прокурора о применении этой меры и его фактического контекста, главной причиной для содержания заявителя под стражей было возможное препятствование разбирательству и неуважительное поведение. Эти причины не могут оправдывать лишение свободы на основании статьи 5 § 1 (с) Конвенции. Кроме того, для Суда остается неясным, почему замена подписки о невыезде на содержание под стражей было более подходящей мерой пресечения в данных обстоятельствах.

271. Учитывая, что причины и цели досудебного содержания заявителя под стражей оставались неизменными вплоть до ее осуждения, Суд считает, что ее досудебное содержание под стражей в течение всего периода было произвольным и незаконным.

272. Следовательно, имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции в этом отношении.

2. Статья 5 § 4 Конвенции

(a) Аргументы сторон

273. Заявитель утверждала, что у нее не было средств правовой защиты, чтобы оспорить решение о заключении под стражу от 5 августа 2011 года. Более того, все ее ходатайства об освобождении были отклонены формальным образом, без учета ее аргументов.

274. Правительство утверждало, что хотя о решение заключении под стражу от 5 августа 2011 действительно не подлежало обжалованию, начальное судебное рассмотрение законности содержания под стражей уже было включено в это решение.

275. Правительство также утверждало, что законность досудебного содержания заявителя под стражей неоднократно рассматривалась компетентным судом при рассмотрении поданных ей и ее адвокатом ходатайств об освобождении из-под стражи. Правительство утверждало, что каждое из этих ходатайств и содержащиеся в них аргументы были тщательно проанализированы в отдельном процессуальном решении суда. Печерский суд неоднократно оставлял в силе меру пресечения в отношении заявителя в связи с сохранением причин, указанных в первоначальном решении о заключении под стражу от 5 августа 2011 года. В частности, суд отметил, что не было никаких причин для изменения меры пресечения. Правительство подчеркнуло в этой связи, что обоснование всего периода содержания заявителя под стражей теми же причинами не может рассматриваться как нарушение ее прав по статье 5 Конвенции.

(b) Оценка Суда

276. Суд повторяет, что статья 5 § 4 Конвенции предусматривает право арестованного или задержанного лица на пересмотр процессуальных и материальных условий, необходимых для «законности», в терминах Конвенции, лишения свободы. Это означает, что компетентный суд должен рассмотреть не только соблюдение процессуальных требований внутреннего законодательства, но и обоснованность подозрений, лежащих в основе ареста, и законность целей ареста и последующего содержания под стражей (см. Butkevičius v. Lithuania, no. 48297/99, § 43, ECHR 2002-II, и Solovey and Zozulya, упомянутое выше, § 70).

277. Суд постановил, что одна из функций мотивированного решения состоит в том, чтобы продемонстрировать сторонам, что их аргументы были услышаны. Хотя статья 5 Конвенции не налагает на судью, рассматривающего содержание лица под стражей, обязательство анализировать каждый аргумент, представленный заявителем, ее гарантии будут бессмысленными, если судья, опираясь на национальное законодательство и практику, будет считать незначительными или игнорировать конкретные факты, на которые ссылается задержанный и которые могли бы поставить под сомнение «законность» лишения свободы (см. Ignatenco v. Moldova, no. 36988/07, §§ 77-78, 8 February 2011, с дальнейшими ссылками).

278. Суд отмечает, что в данном случае вопрос о законности содержания заявителя под стражей рассматривался национальными судами несколько раз. Тем не менее, соответствующие судебные решения не удовлетворяют требованиям статьи 5 § 4, сводясь в своих рассуждениях к простым заявлениям, что постановление об изменении меры пресечения, принятое в ходе судебного рассмотрения дела, обжалованию не подлежит, повторяя предыдущие – и, как отмечалось выше, недостаточные – рассуждения (см. пункты 31-32 и 35-36 выше).

279. Суд отмечает, что в своих многочисленных ходатайствах об освобождении заявитель предъявила конкретные и соответствующие аргументы в пользу ее освобождения, такие как беспрекословное соблюдение ей подписки о невыезде до ее взятия под стражу и тот факт, что она никогда не пыталась скрыться или воспрепятствовать расследованию. Кроме того, многие уважаемые общественные деятели подали рекомендательные письма, ходатайствуя о ее освобождении. В дополнение, было выдвинуто предложение об освобождении под залог. Однако суд отклонил все эти ходатайства без рассмотрения, видимо, посчитав эти аргументы не имеющими отношения к вопросу о законности досудебного содержания заявителя под стражей (см. пункты 34-35 выше).

280. Суд приходит к выводу, что масштабы и характер пересмотра Печерским судом законности содержания заявителя под стражей не удовлетворяет требованиям статьи 5 § 4 Конвенции.

281. Суд уже установил, что в целом внутреннее законодательство не предусматривает процедуру рассмотрения вопроса о законности содержания под стражей после завершения предварительного расследования, удовлетворяющего требованиям статьи 5 § 4 Конвенции (см. Molodorych v. Ukraine, no. 2161/02, § 297).

282. Следовательно, имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции.

3. Статья 5 § 5 Конвенции

(a) Аргументы сторон

283. Заявитель утверждала, что она не имела права на компенсацию в отношении заявленных нарушений статьи 5.

284. Правительство утверждало, что заявитель имела бы право на компенсацию в связи с ее содержанием под стражей, если бы оно было признано незаконным национальными судами.

(b) Оценка Суда

285. Суд отмечает, что право на компенсацию в соответствии со статьей 5 § 5 Конвенции возникает только если нарушение одного из ее остальных четырех пунктов - статьи 5 §§ 1 (а) и 4 Конвенции в данном случае – было установлено, прямо или по существу, Судом или национальными судами (см., например, Svetoslav Dimitrov v. Bulgaria, no. 55861/00, § 76, 7 February 2008, и Çağdaş Şahin v. Turkey, no. 28137/02, § 34, 11 April 2006). В этой связи, эффективное осуществление права на возмещение, гарантированного статьей 5 § 5, должно быть обеспечено с достаточной степенью определенности (см. Stanev v. Bulgaria [GC], no. 36760/06, § 182, 17 January 2012, с дальнейшими ссылками).

286. Суд отмечает, что вопрос о компенсации за незаконное содержание под стражей в Украине регулируется Законом о государственной компенсации (см. пункт 182 выше). Право на возмещение возникает, в частности, если незаконность содержания под стражей была установлена решением суда. Украинское законодательство не предусматривает никакой процедуры требования компенсации за лишение свободы, являющееся, согласно решению этого Суда, нарушением одного из  других пунктов статьи 5.

287. Суд уже отмечал этот пробел в своем прецедентном праве в других делах против Украины (см., например, Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, no. 42310/04, § 233, 21 April 2011). Это актуально и в настоящем деле.

288. Следовательно, имело место нарушение статьи 5 § 5 Конвенции.

VII. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 18 КОНВЕНЦИИ В СОВОКУПНОСТИ СО СТАТЬЕЙ 5

289. Заявитель жаловалась на то, что ее содержание под стражей имело скрытые мотивы. Она жаловалась, в частности, что ее содержание под стражей было использовано властями для исключения ее из политической жизни и предотвращения ее участия в парламентских выборах 28 октября 2012 года. Она сослалась на статью 18 Конвенции в совокупности со статьей 5, которая гласит:

«Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены».

A. Приемлемость

290. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Кроме того, Суд отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.

B. Существо дела

1. Аргументы сторон

291. Заявитель подчеркнула, что она является самым сильным лидером оппозиции. Она утверждала, что реальная цель ее содержания под стражей состояла в том, чтобы предотвратить ее участие в парламентских выборах в Украине 28 октября 2012 года и вывести ее с политической арены в целом. Она упомянула в этой связи многочисленные сообщения национальных и международных наблюдателей о преследовании представителей оппозиции со стороны властей в Украине. Заявитель также отметила ряд других уголовных дел, которые были возбуждены против нее, якобы без причины. Наконец, в контексте других ее жалоб и заявлений в Суд, она выразила сомнение в компетентности и добросовестности судьи К., который занимался ее делом в суде первой инстанции и который принял решение о ее содержании под стражей в качестве меры пресечения до суда. По ее словам, прибегнув к этой мере, судья К. наказал ее всего лишь за отсутствие уважения к нему лично, в то время как она не считает, что он заслуживает такого уважения.

292. Правительство отметило, что заявитель занимала пост премьер-министра Украины в течение длительного периода времени, и что она оставалась лидером оппозиционной партии, пользующейся широкой поддержкой среди населения. Таким образом, ее деятельность, а также любые мероприятия с ее участием, всегда привлекали внимание и были в центре дискуссий, как в средствах массовой информации, так и в украинских и зарубежных официальных кругах. Тем не менее, правительство подчеркнуло политический характер этих обсуждений, которые следует отличать от судебного разбирательства. Они сослались в этой связи на решение Суда по делу Ходорковского (см. выше, § 259), в котором говорилось, что «политический процесс и судебный процесс принципиально отличаются». Соответственно, они утверждали, что общественная значимость уголовного преследования и содержания под стражей заявителя не может рассматриваться как доказательство предубеждения против нее.

293. Правительство также выразило мнение, что, кроме ссылок заявителя на ее интенсивную политическую деятельность, она не представила никаких доказательств в обоснование своего утверждения о том, что она была лишена свободы для других целей, кроме тех, которые предусматриваются статьей 5 Конвенции. Наконец, Правительство утверждало, что содержание заявителя под стражей было обусловлено только ее поведением в ходе рассмотрения ее дела в суде, что оно преследовало законную цель и что отвечало требованиям, изложенным в статье 5 § 1 (с) Конвенции.

2. Оценка Суда

294. Суд подчеркивает, что статья 18 Конвенции не имеет самостоятельной роли. Она может быть применена только в сочетании с другими статьями Конвенции (см. Gusinskiy v. Russia, no. 70726/01, § 75, 19 May 2004). Как Суд ранее указывал в своем прецедентном праве, вся структура Конвенции опирается на общее предположение, что государственные органы в государствах-членах действуют добросовестно. В реальности, любая государственная политика или отдельные меры могут иметь «скрытую повестку дня», и презумпция добросовестности может быть опровергнута. Тем не менее, заявитель, утверждая, что его права и свободы были незаконно ограничены, должен убедительно доказать, что истинная цель властей отличалась от декларированной цели, или цели, разумно вытекающей из контекста. Простого подозрения, что власти использовали свои полномочия для других целей, кроме тех, которые определены в Конвенции, недостаточно, чтобы доказать нарушение статьи 18 (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше, § 255).

295. Когда подается жалоба на основании статьи 18 Конвенции, Суд применяет очень требовательный стандарт доказывания. Как следствие, только в нескольких случаях нарушение этого положения Конвенции было признано. Так, в деле Gusinsky (см. §§ 73-78 выше), Суд признал, что свобода заявителя была ограничена, в частности, для целей иных, чем указанные в статье 5. Суд основывал свои выводы на соглашении, подписанном между заключенным и федеральным министром по делам печати, из которого было ясно, что содержание заявителя под стражей было использовано для того, чтобы заставить его продать свою медиа-компанию государству. В деле Cebotari v. Moldova (no. 35615/16, §§ 46 et seq., 13 November 2007) Суд установил нарушение статьи 18 Конвенции в обстоятельствах, когда арест заявителя был явно связан с заявлением, находящимся на рассмотрении в Европейском Суде. Тем не менее, такие случаи остаются редкими (см., напротив, Sisojeva and Others v. Latvia[GC], no. 60654/00, § 129, ECHR 2007-II, и Khodorkovskiy, упомянутое выше, § 261).

296. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает общее сходство обстоятельств дела с делом Lutsenko v. Ukraine (no. 6492/11, § 104, 3 July 2012). Как и в упомянутом деле, вскоре после смены власти, заявитель, которая была бывшим премьер-министром и лидером сильнейшей оппозиционной партии, была обвинена в злоупотреблении властью и подверглась преследованию. Многие национальные и международные наблюдатели, в том числе различные неправительственные организации, средства массовой информации, дипломатические круги и общественные деятели считают, что эти события являются частью политически мотивированного преследования лидеров оппозиции в Украине.

297. Что касается жалоб заявителя по статье 18 Конвенции в настоящем деле, Суд отмечает, что они носят двоякий характер: в сочетании со статьей 5, в отношении фактической цели ее досудебного содержания под стражей, и в сочетании со статьей 6, в отношении справедливости уголовного преследования заявителя и его якобы скрытых мотивов[1]. Соответственно, здесь Европейский Суд ограничится рассмотрением жалобы заявителя в соответствии со статьей 18 в совокупности со статьей 5, в отношении ее предварительного заключения.

298. Как суд постановил в деле Lutsenko, упомянутом выше, когда дело доходит до обвинений в политических или иных скрытых мотивах в контексте уголовного преследования, трудно отделить предварительное заключение от уголовного разбирательства, в котором принято решение о таком содержании под стражей (§ 108). Однако, как и в упомянутом деле, Суд усматривает ряд специфических особенностей досудебного содержания заявителя под стражей, которые позволяют ему разобраться в этом вопросе отдельно от более общего контекста якобы политически мотивированного преследования заявителя в качестве лидера оппозиции путем предъявления ему уголовных обвинений после смены власти и перед парламентскими выборами.

299. Суд уже установил, что, хотя содержание заявителя под стражей официально преследовало цели, предусмотренные статьей 5 § 1 (с) Конвенции, фактический контекст и рассуждения властей (см. пункты 269-270 выше) позволяют предположить, что фактической целью этой меры было наказание заявителя за неуважение к суду, которое, как было заявлено, выражалось в ее поведении в ходе судебного разбирательства.

300. В свете этих соображений, используя подход, подобный использованному при юридическом толковании сравнимых обстоятельств в деле Lutsenko, Суд не может не признать, что ограничение свободы заявителя, допускаемое в соответствии со статьей 5 § 1 (c) было использовано не для того, чтобы она предстала перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения, но по другим причинам.

301. Суд считает это достаточным основанием для установления нарушения статьи 18 Конвенции в совокупности со статьей 5.

VIII. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

302. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

303. Заявитель не выдвинула никаких требований в отношении  расходов и издержек.

304. Соответственно, Суд не присудил ей никакой компенсации по этому пункту.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД

1.  Объявляет единогласно жалобу заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции в отношении жестокого обращения с ней во время ее перевода в больницу 20 апреля 2012 года и расследования этого жестокого обращения, а также жалобы в соответствии со статьями 5 и 18 Конвенции приемлемыми, а оставшуюся часть заявления неприемлемой;

 

2.  Постановляет, 4 голосами против 3, что нарушения статьи 3 Конвенции в связи с жалобой заявителя в отношении жестокого обращения с ней во время ее перевода в больницу 20 апреля 2012 года и эффективности внутреннего расследования не было;

 

3.  Постановляет единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции;

 

4.  Постановляет единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции;

 

5.  Постановляет единогласно, что имело место нарушение статьи 5 § 5 Конвенции;

 

6.  Постановляет единогласно, что имело место нарушение статьи 18 Конвенции в совокупности со статьей 5 Конвенции.

Составлено на английском языке и провозглашено в открытом слушании 30 апреля 2013 года, в соответствии с Правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Стивен Филипс                                                                                         Дин Шпильман
Заместитель секретаря                                                                                   Председатель

 

В соответствии со статьей 45 § 2 Конвенции и Правилом 74 § 2 Регламента Суда, к настоящему решению прилагаются:

(a) совместное особое мнение судей Юнгвейрта, Нуссбергера и Потоцкого;

(b) совместное особое мнение судей Шпильмана, Виллигера и Нуссбергера.

D.S.
J.S.P.


 

СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ ЮНГВЕЙРТА, НУССБЕРГЕРА И ПОТОЦКОГО

Мы согласны, что в данном деле имело место нарушение статьи 18 в совокупности со статьей 5 Конвенции. Однако мы считаем, что в своих рассуждениях большинство не учитывает основную жалобу заявителя, касающуюся связи между нарушениями прав человека и демократией, того, а именно, что ее содержание под стражей использовалось властями, чтобы исключить ее из политической жизни и не допустить ее участия в парламентских выборах 28 октября 2012 года (см. пункт 289).

Вся философия Конвенции основывается на предположении, что государственные органы в государствах-членах действуют добросовестно. Любая государственная политика или отдельные меры, однако, могут иметь «скрытую повестку дня» и служить целям, отличным от официально заявленных. Особенно тревожно, когда уголовное правосудие используется для иных целей, кроме наказания лиц, совершивших преступление или противоправное деяние. В таких случаях исключительно установления нарушений прав человека, гарантированных статьями 5 и 6 Конвенции, недостаточно, так как при этом не будет выявлена и рассмотрена настоящая проблема, а именно преднамеренное злоупотребление государственной властью.

Утверждения заявителя о нарушении статьи 18 Конвенции заслуживают очень серьезного внимания. В то же время, простых подозрений, что власти использовали свои полномочия для других целей, кроме тех, которые определены в Конвенции, не может быть достаточно, чтобы доказать, что статья 18 была нарушена. Таким образом, Суд справедливо применяет очень требовательный стандарт доказывания (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше, §§ 255-256). Это требование не должно, однако, мешать заявителю доказать нарушение статьи 18. Что касается оценки доказательств в отношении нарушения статьи 18, во внимание должны быть приняты несколько факторов.

Во-первых, формулировка статьи 18 содержит слово «цель», обязательно относящееся к субъективным намерениям, которые могут быть раскрыты только лицом или лицами, производящим действия, если они не были - случайно – задокументированы в какой-либо форме (сравните, например, Gusinskiy, упомянутое выше, §§ 73-78, где намерения властей были очевидны из соглашения, подписанного между задержанным и федеральным министром по вопросам печати и массовых коммуникаций). Как правило, знание о том, что Суд называет «скрытой повесткой дня» входит в сферу властей и, таким образом, недоступно для заявителя. Поэтому необходимо принимать доказательства неправомерных мотивов властей, вытекающие из конкретного контекста и обстоятельств дела. В противном случае защита, предоставляемая статьей 18, будет неэффективной на практике.

Во-вторых, опираясь на обстоятельства и контекст дела, Суд все же не должен применять двойные стандарты и легче признавать нарушение статьи 18 в сочетании со статьей 5 или 6 в делах заявителей, занимающих видное положение в обществе. Как заявил Суд в деле Khodorkovskiy v. Russia, «высокий политический статус не дает иммунитета» (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше, § 258). В то же время, при толковании статьи 18 Конвенции должна приниматься во внимание прямая связь между защитой прав человека и демократией. Если права человека политически активных лиц ограничиваются для того, чтобы препятствовать их участию в политической жизни страны, демократия подвергается опасности.

В-третьих, статья 18 касается «ограничений, допускаемых в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод». В соответствии с этой четкой формулировкой, это положение не только запрещает «неправомерное использование правовых механизмов соответствующего государства» и «действия с недобросовестными намерениями и явным игнорированием Конвенции» (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше, § 260), но также запрещает «использование конкретных ограничительных мер, таких как предварительное заключение с неправомерными целями» (см. Lutsenko, упомянутое выше, § 109).

В-четвертых, политический процесс и судебный процесс действительно существенно различаются. Принимая решение о том, что власти преследовали неправомерные цели при ограничении прав человека политика, Суд не может принимать в качестве доказательства мнения и резолюции политических организаций и НПО, или заявления других общественных деятелей (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше, § 259). Суд должен основывать свои выводы о нарушении статьи 18 Конвенции только на конкретных обстоятельствах дела.

В-пятых, Суд постановил, что бремя доказывания возлагается на заявителя, даже если факт ненадлежащих целей, на первый взгляд, установлен (см. Khodorkovskiy, упомянутое выше § 256). Тем не менее, это не может означать, что в случаях, когда власти не могут привести никаких «правомерных мотивов», нельзя постановить, что наличие «неправомерных мотивов» было доказано.

В свете этих соображений, мы считаем, что в данном деле нарушение статьи 18 имело место не только в связи с тем, что решение о предварительном содержании под стражей было принято, чтобы наказать заявителя за отсутствие уважения к суду (см. пункт 299), как признало большинство, но и с тем, что оно имело и другие скрытые мотивы.

Начнем с того, что Суд в данном деле установил, что доводы, приведенные судом первой инстанции в решении о предварительном содержании под стражей, не соответствовали требованиям статьи 5 § 1 Конвенции. Это означает, что решение о содержании под стражей от 5 августа 2011 года в течение неограниченного периода времени было произвольным в соответствии с Конвенцией.

Таким образом, решающий вопрос состоит в том, было ли это решение, несмотря на свою произвольность, тем не менее принято добросовестно, или же истинные цели властей при принятии этого решения отличались от указанных, и имели скрытые мотивы, которые можно доказать в соответствии со стандартами, требуемыми Конвенцией. Для того чтобы ответить на этот вопрос, Суд должен рассмотреть ограничения прав заявителя, особенно решение от 5 августа 2011 года о предварительном содержании под стражей на неопределенный срок, в более широком контексте, и принять во внимание такие факторы как время, когда оно было принято, статус заявителя и то, как действовали власти.

В этой связи мы не считаем возможным полностью отделить этот вопрос от сути уголовного разбирательства против заявителя, хотя рассмотрение Судом жалобы по статье 18 Конвенции в данном деле не связано с этим уголовным разбирательством как таковым[2]. На наш взгляд, решение о содержании заявителя под стражей следует рассматривать в более широком контексте этого разбирательства, а также ситуации и статуса заявителя во время начала разбирательства. Всего за год до задержания заявитель была главным политическим оппонентом нынешнего президента Украины и получила 45, 47% голосов избирателей (см. пункт 12). Что еще более важно, партия заявителя не скрывала своего намерения участвовать, во главе с заявителем, в парламентских выборах, которые должны были состояться в октябре 2012 года – то есть, в то время, когда нужно было начать подготовку к избирательной кампании, заявитель находилась в предварительном заключении.

Мы также отмечаем, что обвинения, выдвинутые против заявителя в настоящем деле, не касаются преступлений коррупции, мошенничества или правонарушений с целью личной финансовой выгоды. Напротив, предъявленные ей обвинения в  злоупотреблении властью были связаны исключительно с обстоятельствами принятого ей в качестве премьер-министра Украины политического решения подписать международное соглашение об условиях поставок газа, которые, как утверждалось впоследствии, были неблагоприятными для страны.

Кроме того, необходимо принять во внимание то, как велось следствие. Хотя хорошо известно, что уголовные расследования в Украине часто длятся в течение многих лет, в чрезвычайно сложном деле, связанном с заявителем, оно было проведено с невероятной скоростью, а именно с 11 апреля 2011 года по 25 мая 2011 года, то есть, менее чем за шесть недель. Еще большее значение имеет тот факт, что расследование велось таким образом, что заявитель была полностью лишена возможности продолжать свою политическую деятельность. Так, ей дали пятнадцать рабочих дней на изучение материалов дела, состоящих более чем из 4000 страниц. Кроме того, ее почти ежедневно вызывали в Генеральную прокуратуру для дачи показаний (см. пункт 15). После начала судебного разбирательства, слушания проводились почти ежедневно (см. пункт 27).

Следует также отметить, что уголовное дело было возбуждено не только против заявителя, но и против еще восьми высокопоставленных членов ее правительства, за злоупотребление служебным положением и/или неправильное использование государственных средств во время их пребывания в должности. Утверждение Правительства о том, что преследование не было направлено против членов оппозиции и, что велось также много текущих расследований в отношении членов правящей партии, оказалось неправдивым, поскольку, с немногими исключениями, эти дела касались только чиновников низкого ранга (см. пункт 187). В деле бывшего министра внутренних дел Луценко Суд уже установил нарушения статей 5 § 1, 5 § 2, 5 § 3, 5 § 4 и статьи 5 в совокупности со статьей 18 Конвенции (Lutsenko v. Ukraine, упомянутое выше); другие дела еще находятся на рассмотрении.

В решении о заключении заявителя под стражу, которое было принято 5 августа 2011 года после 16 слушаний, не упоминались никакие нарушения заявителем подписки о невыезде, меры, которую она полностью выполняла. Также не говорилось, что она отсутствовала на любом из судебных заседаний. То, что заявитель однажды опоздала на слушания несколько минут, и что она не сообщила свой адрес, который был уже известен суду, не является достаточным основанием для признания отсутствия сотрудничества с ее стороны, что оправдывало бы ее предварительное заключение под стражу на неопределенный срок.

Принимая во внимание отсутствие каких-либо приемлемых причин для принятия решения о предварительном заключении на неопределенный срок, и эти конкретные обстоятельства дела, мы считаем, на основании требований статьи 18 Конвенции, что причины для принятия решения о заключении заявителя под стражу не только были недостаточными с точки зрения статьи 5 § 1 Конвенции, но являлись не единственными причинами, и что в основе действий соответствующих органов лежали и другие скрытые мотивы, которые были связаны не с надлежащим проведением производства по уголовному делу, а, скорее, с личностью заявителя и ее влиянием как ведущего оппозиционного политика в Украине.

На этих основаниях мы приходим к заключению, что имело место нарушение статьи 18 Конвенции в совокупности со статьей 5 § 1 Конвенции в отношении предварительного заключения заявителя.


СОВМЕСТНОЕ ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЕЙ ШПИЛЬМАНА, ВИЛЛИГЕРА И НУССБЕРГЕРА

Мы не можем согласиться с выводом Суда об отсутствии нарушения статьи 3 Конвенции в связи с жестоким обращением с заявителем во время ее перевода в Центральную клиническую больницу 20 апреля 2012 года.

Жалобы заявителя касаются как основного, так и процессуального аспекта статьи 3 Конвенции. Что касается первого аспекта, стороны не оспаривают, что телесные повреждения, в частности синяки на теле заявителя, появились после ее принудительного перевода в больницу. Таким образом, жалоба заявителя на жестокое обращение во время ее перевода в больницу, которую она подала должным образом на национальном уровне, была, на первый взгляд, обоснованной, и, учитывая прецедентное право Суда по данному вопросу, власти были обязаны провести эффективное официальное расследование.

Суд помнит о своей вспомогательной роли и признает, что он должен быть крайне осторожен, принимая на себя роль суда первой инстанции в случаях, когда это не является  неизбежным в обстоятельствах конкретного дела. Поэтому мы считаем целесообразным рассмотреть вопрос, была ли жалоба заявителя надлежащим образом расследована властями, а затем обратиться к вопросу, имело ли место жестокое обращение, с учетом соответствующих выводов на национальном уровне.

Мы подчеркиваем, что статья 3 Конвенции требует проведения тщательного расследования обоснованных утверждений о жестоком обращении. Это означает, что власти должны всегда предпринимать серьезные попытки выяснить, что произошло, и не должны полагаться на поспешные или необоснованные выводы для прекращения расследования или в качестве основы для своих решений (см. Assenov and Others, упомянутое выше, §§ 103 и далее). Они должны предпринять все разумные шаги для сбора доказательств по делу, включая, в частности, свидетельские показания и вещественные доказательства (см. Tanrıkulu, упомянутое выше, §§ 104 и далее, и Gül, упомянутое выше, § 89).

Расследование должно быть способным привести к установлению и наказанию виновных. В противном случае, общий правовой запрет пыток и бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания, несмотря на свое фундаментальное значение, был бы неэффективным на практике, и в некоторых случаях представители государства могли бы нарушать права лиц, находящихся под их контролем, фактически безнаказанно (см. Assenov and Others, упомянутое выше, § 102, и Labita, упомянутое выше, § 131).

Далее следует напомнить, что для того, чтобы расследование пыток или жестокого обращения со стороны представителей государства считалось эффективным, общим правилом является то, что лица, ответственные за проведение опросов, и лица, проводящие расследование, должны быть независимы иерархически и институционально от любых лиц, причастных к событиям, другими словами, расследование должно быть независимым на практике (см. Batı and Others v. Turkey, nos. 33097/96 and 57834/00, § 135, ECHR 2004-IV (выдержки)).

23 апреля 2012 года заявитель подала в Харьковскую областную прокуратуру жалобы на принудительный перевод в больницу и жестокое обращение в ходе перевода 20 апреля 2012 года. Она была впервые осмотрена 24 апреля 2012 года, когда она показала свои ушибы медицинским работникам колонии, несмотря на то, что она еще накануне просила о медицинском осмотре. Экспертиза выявила легкие телесные повреждения в виде ушибов, полученных в результате компрессионного удара или контакта с тупым предметом за один или два дня до обследования заявителя. Заключение экспертизы, однако, гласит, что оценочная давность ушибов не совпадает со временем жестокого обращения, указанным заявителем. Более того, в тот же день для обследования заявителя был приглашен судебно-медицинский эксперт, но она отказалась от этого обследования.

В тот же день начальник следственного отдела Харьковской областной прокуратуры, после однодневного расследования событий, отказал в возбуждении уголовного дела в отношении сотрудников колонии в связи с отсутствием доказательств того, что они нанесли заявителю телесные повреждения. После отмены этого решения 25 апреля 2012 года, было принято решение о проведении дальнейшего расследования.

3 мая 2012 года следователь прокуратуры снова отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников колонии, в связи с отсутствием в их действиях признаков преступного поведения. В своем решении суд сослался на отказ заявителя пройти судебно-медицинскую экспертизу в двух случаях, 24 и 26 апреля. По данным правительства, следователь собрал показания участвовавших в событиях сотрудников колонии, медицинских работников и водителя скорой помощи, которые были на дежурстве 20 апреля 2012 года, членов медицинской комиссии, сотрудников больницы и других лиц, которые были свидетелями перевода заявителя в больницу, и которые заявили, что заявитель не жаловалась на причинение ей каких-либо телесных повреждений, и что они не видели на ее теле никаких признаков повреждений.

Отметим, однако, что из материалов дела не видно, что следователь пытался выяснить, почему перевод заявителя производился в спешке очень поздно вечером, в то время как в истории болезни заявителя нет никаких записей, свидетельствующих о том, что состояние ее здоровья потребовало срочного перевода, который нельзя было отложить до следующего утра. Кроме того, следователь, как представляется, не задавался вопросом, почему сокамерницу заявителя удалили из камеры около 9 вечера 20 апреля 2012 года (см. пункт 160), т. е. непосредственно перед приходом тюремных охранников для перевода заявителя в больницу. Следователь не пытался дать объяснение этому странному событию, которое тем более примечательно, что при этом был удален единственный нейтральный свидетель, не связанный с тюремной администрацией и властями.

Еще большее значение имеет тот факт, что, независимо от свидетельств лиц, связанных с переводом заявителя в больницу 20 апреля 2012 года, заявитель, находясь в заключении, получила телесные повреждения, которые, как указано в заключении экспертизы от 24 апреля и в докладе Уполномоченного по правам человека от 25 апреля, стали результатом применения компрессионной силы. Это требовало, на наш взгляд, более тщательного расследования вопроса относительно причин телесных повреждений, выходящего за рамки допроса непосредственных участников перевода заявительницы в больницу. Мы не обнаружили никаких признаков того, что такое тщательное расследование проводилось. В частности, в заключении от 24 апреля было указано, что оценочная давность ушибов не совпадает со временем, указанным заявителем, и что локализация телесных повреждений позволяет предположить, что заявитель могла нанести их себе самостоятельно. Однако нет никаких оснований предполагать, что следователь предпринял какие-либо шаги, чтобы точно установить, когда телесные повреждения были, вероятно, получены, по мнению медицинского персонала колонии или начальника кафедры судебной медицины Харьковской медицинской академии, который подтвердил эту точку зрения в своем докладе от 26 апреля. Также нет признаков того, что предположение о том, что заявитель, возможно, сама нанесла себе телесные повреждения, если такое предположение было сочтено правдоподобным, было проанализировано следователем с привлечением заявителя или сотрудников колонии, где, по утверждению властей, она находилась под постоянным видеонаблюдением. Кроме того, не была изучена теория, впервые предложенная в докладе от 26 апреля 2012 года, что ушибы заявителя не были вызваны компрессионным ударом, как было признано ранее, но были связаны с состоянием сердечно-сосудистой системы заявителя. В частности, мы не уверены, что были предприняты какие-либо попытки изучить медицинскую документацию заявителя, на которую ссылался доклад, или установить вероятность того, что ушибы заявителя не были получены в результате внешних причин.

Действительно, расследование было затруднено отказом заявителя пройти судебно-медицинскую экспертизу в двух случаях, как отмечается в решении от 3 мая 2012 года. Тем не менее, мы не можем игнорировать тот факт, что во время содержания под стражей заявитель демонстрировала свое недоверие к государственным органам, включая медицинских работников и экспертов, которые работали под руководством государства, и которые, по ее мнению, не были достаточно независимыми. В этих условиях мы не считаем необоснованным желание заявителя, после применения силы сотрудниками колонии, быть обследованной экспертом, которого она считала полностью независимым от государственных органов. Отметим в этой связи, что по украинским законам граждане не имеют прямого доступа к судебно-медицинской экспертизе без разрешения следователя или судьи. В любом случае, независимо от того были ли отказы заявителя разумными, это не освобождает прокуратуру от обязанности принять доступные им меры для установления природы и причин телесных повреждений, которые, несомненно, были получены во время содержания заявителя под стражей. По изложенным выше причинам, мы не нашли никаких доказательств того, что необходимые меры были приняты.

С учетом выявленных недостатков, мы находим, что расследование не было тщательным и, следовательно, не соответствовало требованиям статьи 3 Конвенции.

Мы хотим отметить, что заявитель также жалуется на отсутствие должного расследования данного дела. Расследование было поручено следователю Харьковской областной прокуратуры. Руководитель следственного отдела Харьковской областной прокуратуры дважды отказал в возбуждении уголовного дела против сотрудников колонии в связи с отсутствием в их действиях каких-либо признаков преступного поведения. С учетом нашего мнения, что предварительное следствие не соответствовало требованию тщательности в данном случае, мы не считаем необходимым устанавливать, соответствовало ли расследование также требованию независимости. По нашему мнению, имело место нарушение процессуальных требований статьи 3 Конвенции.

Обращаясь к основному аспекту жалобы заявителя, заметим, что в данном деле нет никаких убедительных доказательств в отношении обстоятельств, при которых заявитель получила телесные повреждения, и, в частности, точного характера и степени применения силы против нее. Тем не менее, мы считаем, что ушибы, выявленные на теле заявителя, соответствовали ее рассказу об обращении с ней со стороны одного или нескольких сотрудников колонии во время перевода в больницу. Более того, это в любом случае не оспаривается, что гематомы появились в то время, когда заявитель находилась под стражей. Таким образом, правительство обязано было представить правдоподобное объяснение того, каким образом были получены гематомы, если они не были связаны с применением силы к заявителю сотрудниками колонии (см. Ribitsch, упомянутое выше, § 34, и Salman v. Turkey [GC], no. 21986/93, §100, ECHR 2000-VII). Недостаточно выдвинуть гипотезу, не прилагая никаких усилий, чтобы доказать ее правдивость. В связи с указанными выше недостатками расследования обстоятельств получения ушибов, мы считаем, что власти не смогли представить правдоподобное объяснение телесных повреждений, полученных заявителем в заключении. Соответственно, по нашему мнению, статья 3 Конвенции была нарушена также в ее основном аспекте.

Перевод Харьковской правозащитной группы

 

 

[1] Второй вопрос является частью заявления № 65656/12

 

 

[2] Этот вопрос является частью заявления № 65656/12.

 

 

 

 Поділитися