Бюлетень "Права Людини", 2008, #22

Конфлікт між Грузією та Російською Федерацією навколо самопроголошеної республіки Південна Осетія вже призвів до масових порушень прав людини. Під загрозою опинилися фундаментальні принципи суверенітету і територіальної цілісності будь-якої держави в регіоні, стабільність у всьому світі.

Ми не підтримуємо «конституційні заходи по наведенню миру та правопорядку» - спробу поновлення територіальної цілісності силовим шляхом, що була здійснена Грузією. Складні політичні проблеми слід вирішувати тільки мирним шляхом, як би важко це не було.

Росія стверджує, що вона почала військові дії, аби здійснити миротворчу місію: захистити громадян Росії в Південній Осетії, після того, як грузинські війська увійшли в Цхінвалі. Але в миротворчу місію ніяк не може входити бомбардування Грузії – і це при тому, що грузинські війська припинили вогонь. У понеділок ввечері російські війська вторглися на територію Грузії зі сторони Абхазії і, не зустрічаючи жодного супротиву, просунулися на 40 км і зайняли міста Гори, Зугдіді та Сенакі.

Ми рішуче засуджуємо військові дії проти Грузії на її території з боку Росії та вимагаємо від уряду Росії їх припинення. Ми також вимагаємо припинення нової шовіністичної антигрузинської кампанії всередині Росії.
Неминучими наслідками таких дії стане посилення антиросійських настроїв в світі. Невже Росія цього хоче?

Є всі підстави очікувати все більш масових порушень прав людини та основних свобод, негативних наслідків для миру та стабільності у всьому регіоні, якщо відсутність адекватної реакції зі сторони світової спільноти дозволить Росії продовжувати військові дії.

Ми закликаємо Раду Безпеки та Генеральну Асамблею ООН, Організацію з безпеки та співпраці в Європі, НАТО, Раду Європи, Європейський Союз та інші міжнародні інститути дати Росії однозначний сигнал, що світова спільнота не допустить такої невиправданої агресії.

Російські війська мають бути виведені з території Грузії та Південної Осетії за посередництвом міжнародних організацій та введення незалежних миротворчих сил.

Ми вважаємо також необхідним створення міжнародної комісії по вивченню подій в Південній Осетії та встановленню винних в загибелі мирних жителів.

12.08.2008
УГСПЛ

Мартін Лютер Кінг десь писав: «Око за око, а людина осліпне». Наслідки поширеної в інформаційній війні стратегії «брехня за брехню» є не менш згубними. Спробуйте тримати мелодію, коли всі навколо фальшивлять – не просто!

Не наважуюсь відзначати, хто більше фальшивить, хто менше. Спробую тут розібратися в засобах, які підсилюють негативні стереотипи й чи свідомо, чи ні, розпалюють ворожнечу в Криму.

Серед численних статей, що так чи інакше висвітлюють міжнаціональні відносини на півострові, три вимагають особливої уваги. Це дві статті Наталії Астахової «Принесённые ветром» й "Посеявший ветер пожинает бурю". в газеті «Крымская правда».. А нещодавно, 17 липня можна було на шпальтах тої ж самої газети й «Часу пик» прочитати статтю Наталії Кисєльової під назвою «Виктим не предлагать, или Преступная политика меджлиса

Автор останньої статті наводить купу прикладів «явної русофобії», нібито опублікованих в тому, що вона називає «етнічною пресою». Якщо читач загляне в оригінал, він переконається в тому, що такі висловлювання дійсно, як стверджує автор, «ліплять з росіян ворога». Будь-які слова, що зневажають яку-небудь етнічну групу чи народ, заслуговують на осуд. Тут із автором можна було б повністю погодитися, якби не два «але».

Нагадаю, що цитуємо, щоб підкреслити, що це чиїсь, а не наші слова. А чиї ж вони? Не наводить автор жодного імені, жодного посилання. Повний анонім у лапках.

Вдалося знайти декілька цитат. Їх легко відшукати, оскільки не перший рік цитуються. Схоже, автор має ті самі джерела інформації, що й автор минулорічного огляду тут http://praesto.ru/world/id_229451  Звідти можна дізнатися, що слова про «дебілізм» росіян и «бидло» ведуть своє походження від номерів «Голосу Криму» від 2001-2002 років. Є ще одне джерело такої ж давнини – татарського письменника, який проживає в Москві http://moskva-krym.com/pesnia.html  Вік усіх тих маячневих текстів ані трошки їх не прикрашає, тим більше не виправдовує. З іншого боку, цей вік має значення, коли йдеться про ситуацію в Криму в 2008 року.

Виникає, звичайно, питання, звідки решта анонімних повідомлень? Відповідь, можливо, підказує Астахова, яка наводить відгуки своїх читачів. По-людськи розуміємо, що вона цитує тільки листи від однодумців. Ефект так само очікуваний: ці абсолютно незнайомі нам люди «підтверджують» думку автора. Не виключено, що якісь жахливі русофобські цитати мають аналогічне походження. Не будемо менше шкодувати, що є люди із такими думками, тим не менш є істотна різниця. За завідомо недостовірну інформацію й розпалювання міжнаціональної ворожнечі, несуть відповідальність автор і редакція, яка опублікувала матеріал, анітрохи не Мар’я Петрівна, яка пише захоплені листи в підтримку, навіть якщо зможемо цю шановну даму знайти.

А якщо мета полягає в тому, щоб показати, як «нас» ображають, і які ми молодці, що терпимо, то можна якнайбільше прикладів навести. Яка різниця, звідки вони, й коли вперше з’явилися!

Усі три статті досить чітко визначають «винуватих» в усіх бідах Криму. Для Астахової це кримські татари, тим часом, як Кисєльова в усьому звинувачує, за її словами, «так званий «меджліс кримськотатарського народу». Слід відзначити, що всі тексти багаті на слова в лапках, що ставлять під сумнів не тільки самі слова, але й щирість авторів, які наголошують на їх відданості терпимості та добрим відносинам між різними етнічними групами. Їх тексти так само густо рясніють фразами в дужках. Останні мають (для автора) ту перевагу, що вкладають досить ясний зміст, який можна, у разі потреби, заперечувати. Про Меджліс, наприклад, вона твердить, що той «на деле сколачивает себе политический (и не только политический) капитал».

В намаганні викласти своє специфічне розуміння відносин між Меджлісом і татарським народом п. Кисєльова вдається до того, що при всьому бажанні не можемо без лапок назвати «психологією». Складається враження, що вона розробила свою теорію, а тепер перетворює її на слова, які не те, щоб прості або складні, а просто не ті. Меджліс нібито займається «виктимизацией» кримськотатарського народу. В це насичене поняття вона впхає те, що «меджлис внушает крымским татарам, что они являются жертвами преступления» (що є, до речі, повною правдою – як інакше назвати сталінську депортацію?), й твердження, що він культивує «девиантное поведение». Вся ця ахінея, зокрема, слова, що ріжуть вухо та розум, здається, спрямовані на те, щоб створити імідж розбещених і ненаситних дітей та «збагатити» це враження асоціативною силою слова із лексикону правоохоронних органів.

Добре, нехай текст не доповнює наші знання в галузі психології, але можливо, якусь іншу важливу інформацію почерпнемо? Стаття якраз рябіє статистичними даними. Щоправда, якщо придивитися ближче, виникає безліч запитань. Найбільш незрозумілі твердження автора щодо земельного питання та «докази», що вона наводить (лапки є мої, й я їх вживаю без жодного лукавства, аби виразити повний скептицизм).

Автор твердить, що в земельному питанні «на самом деле дискриминации подвергаются крымчане нетатарского происхождения». Вона тріумфально наводить те, що вона називає статистикою Республіканського комітету з земельних ресурсів АРК. Невідомо, звідки вона взяла ці «дані», оскільки їх немає на офіційному сайті комітету, та й в цьому шановному органі про них не чули. Статистика гіпнотизує людей не гірше, ніж фари кроликів, але хотілось би знати, хто, перепрошую, є джерелом такого магічного впливу.

Адже питання надзвичайно важливе, оскільки тих з нас, хто, м’яко кажучи, не в курсі, цифри відверто вражають. Якщо «обеспеченность крымскотатарских семей участками, выделенными под строительство жилья, составляет 147, 7 %, в то время как аналогичный показатель для семей просто крымчан недотягивает даже до пятидесяти процентов», куди ж дивиться кримський парламент? Чому ж виборці голосують за депутатів, які думають про потреби лише 10% населення півострова?

Втім, можна дійти висновку, що влада опам’яталась й зрозуміла, що вона, так би мовити, збилася з рахунку. Автор пояснює, що спікер парламенту, Анатолій Грищенко «считает, что «именно отсутствие сводного реестра по учёту репатриантов, получивших и претендующих на получение земли и жилья в Крыму, даёт предпосылки для той вакханалии, которая сегодня имеет место в земельной сфере полуострова и является поводом для периодически проводимых акций протеста». Пані Кисєльова обурюється виступами Меджлісу проти реєстру. Вона пише дуже багато гнівних слів, звинувачуючи його у відсутності логіки. Правду кажучи, абсолютно не розумію, в чому ж полягає оцей обурливий брак логіки. Заступник голови Меджлісу Рефат Чубаров пояснює, що «земельний кадастр Криму вкрай необхідний. Хоч би для того, щоб нарешті усвідомити масштаби «земельного свавілля» на півострові, що у свою чергу дозволить побачити справжніх самозахопників кримської землі».

Таке враження, що автор перевтомилася, або розраховує на розумову втому читачів й вже на автоматі до останнього продовжує «доводити», ніби Меджліс намагається приховувати дійсну ситуацію.

Але що виходить, якщо строго по тексту? За зведений реєстр виключно репатріантів виступає кримський парламент і п. Кисєльова, а земельний кадастр, який дасть повну картину земельних відносин усіх мешканців півострова, в тому числі й кримських татар, підтримує Меджліс. Україну, до речі, вже давно критикують за те, що не створила земельний кадастр. Міжнародні структури підкреслюють важливість такого кадастру для протидії корупції. А тут за нього виступає Меджліс, який Наталія Кисєльова звинувачує в усіх гріхах.

Схоже, навіть, коли всі в хорі фальшивлять, усе ж таки вирізняються окремі ноти. Точніше, можна їх вирізнити, якщо читати уважніше. Зовсім не просто безпомилково визначити, хто є жертвою маніпулювання та махінацій, а хто сприймає нас за ідіотів і є зацікавленим в наростанні напруженості в Криму. Непросто, але можна, й головне – вкрай необхідно.

Того ж дня прес-служба Генеральної прокуратури України опублікувала офіційну заяву з цього приводу, наводячи підстави для видачі Олега Кузнєцова, який був визнаний біженцем українськими органами влади.

Офіційна заява ГПУ містить аргументи, які викликають стурбованість щодо стану правосвідомості Генерального прокурора, на якого Конституцією покладено організацію нагляду за додержанням прав і свобод людини і громадянина, додержанням законів з цих питань органами виконавчої влади, органами місцевого самоврядування, їх посадовими і службовими особами У зв’язку з цим УГСПЛ вважає за необхідне заявити таке:

1. Ми вважаємо, що посилання Генерального прокурора на будь-які обставини, пов’язані з обвинуваченнями біженця у країні походження, на мають жодного значення для правової оцінки видачі біженця, замінюють правові аргументи міркуваннями доцільності і призначені лише для того, щоб відволікти увагу громадськості від брутального порушення закону Генеральним прокурором України.

2. Ми глибоко занепокоєні тим, що на виправдання своїх дій Генеральний прокурор наводить доводи, які стосуються законності надання статусу біженця. Кажучи, що «вказане рішення прямо суперечить статті 10 Закону України «Про біженців», Генеральний прокурор забуває сказати, що це рішення було предметом розгляду Окружного адміністративного суду м. Києва, який у рішенні від 21 липня 2008 року зазначив:

«Державним комітетом України у справах національностей та релігій (Комітет) «повно та об’єктивно проведено вивчення матеріалів особової справи Кузнєцова О.Г. та в межах наданих законом повноважень прийнято рішення №. 91-08 від 05.03.08 р. про надання статусу біженця громадянину Російської Федерації Кузнєцову О.Г., згідно з абзацом другим ст. 1 Закону України «Про біженців» як особі, яка має цілком обґрунтовані побоювання стати жертвою переслідувань за ознаками належності до певної соціальної групи».

У сукупності із висилкою Кузнєцова до Росії така позиція Генерального прокурора свідчить про цілковиту зневагу до будь-якого судового рішення, яке суперечить уявленням Генерального прокурора про право та законність.

3. Ми також із подивом відзначаємо, що заява офіційно називає виданого біженця злочинцем, хоча ще не було справедливого судового розгляду обвинувачень проти нього. До такого брутального порушення презумпції невинуватості Олега Кузнєцова Генеральний прокурор вдався, незважаючи на рішення Окружного адміністративного суду м. Києва від 21 липня 2008 року, де зазначено:

«Відповідно до статті 62 Конституції України, а також ч. 2 ст. 2 КК України особа вважається невинуватою у вчиненні злочину і не може бути піддана кримінальному покаранню, доки її вину не буде доведено у законному порядку і встановлено обвинувальним вироком суду... У відношенні Кузнєцова О.Г. обвинувальний вирок суду відсутній, а тому він не може вважатися особою, яка вчинила злочин».

Нехтуючи висновком суду, Генеральний прокурор офіційно заявляє, що «ні міжнародні договори, ні національне законодавство України не встановлюють вимоги щодо обов’язкового підтвердження обвинувальним вироком суду факту вчинення особою тяжкого злочину як підстави для відмови їй у наданні статусу біженця».

4. Виглядає так, ніби в офіційній заяві Генеральний прокурор намагається створити враження, що протест прокурора та звернення прокурора до суду призупиняє дію оскаржуваного акту. Цей висновок не відповідає чинному законодавству України. Порядок зупинення оскаржуваного акту регулюється Кодексом України про адміністративне судочинство, який передбачає, що «подання адміністративного позову, а також відкриття провадження в адміністративній справі не зупиняють дію оскаржуваного рішення суб’єкта владних повноважень, але суд у порядку забезпечення адміністративного позову може відповідною ухвалою зупинити дію рішення суб’єкта владних повноважень чи його окремих положень, що оскаржуються». Тому стаття 21 Закону «Про прокуратуру» у цій ситуації не застосовується. До видачі біженця Генеральна прокуратура це розуміла, тому звернулася з клопотанням про зупинення оскарженого рішення, але суд ухвалою від 9 липня 2008 року відмовився зупинити дію рішення про надання статусу біженця.

5. Обставини справи свідчать про те, що на момент екстрадиції рішення про надання статусу біженця Олегу Кузнєцову залишалося чинним, що випливало і з ухвали суду від 9 липня 2008 року, і з рішення суду від 21 липня 2008 року. Але навіть якщо припустити, що рішення про надання статусу біженця було зупинене, видача Кузнєцова була неможлива через те, що не було рішення про відмову у наданні статусу біженця. У будь-якому разі він би знаходився у процедурі вирішення питання про надання статусу біженця, що не скасовувало заборону видачі.

Принцип «неповернення» біженців та шукачів притулку до країни свого походження - це принцип jus cogence, який є дійсним навіть для країн, що не приєдналися до жодного міжнародного договору. Пан Олександр Медведько, користуючись владою, наданою Генеральному прокурору України, порушив цей принцип.

УГСПЛ вважає неприйнятним, що посаду Генерального прокурора України обіймає людина, яка:

- демонструє відверту зневагу до загальновизнаних принципів міжнародного права та основоположних прав людини;

- надає міркуванням доцільності цілям перевагу над правом;

- офіційно не визнає Конституцію України, Кримінальний кодекс України, Конвенцію про біженців законодавством, яким має керуватися прокуратура України.

- узурпує повноваження, надані виключно суду, і переступає через судові рішення, які йому не подобаються;

- вважає за можливе публічно називати людину злочинцем без вироку суду;

- вважає за можливе на протязі двох тижнів застосувати два протилежних тлумачення закону до однієї і тієї ж справи.

УГСПЛ підтримує свої вимоги, заявлені у відкритому зверненні від 30 липня 2008 року, і очікує на реакцію Президента та Верховної Ради України на брутальне порушення закону Генеральним прокурором України.

Аркадій Бущенко, адвокат,
Голова правління УГСПЛ

Эта грустная информация рассказывает о еще одном грубом нарушении международных соглашений о правах беженцев и искателей убежища.

Как сообщил источник из Госкомнацмиграции, 23 мая из Крыма были переданы Российской Федерации граждане РФ Василий Бураго, Владислав Бутин, Андрей Рыжиков и Денис Тасанов. 

Их история обычна. Спасаясь от угроз в связи с конфликтом из-за собственности, они убежали в Украину. Здесь их задержали по запросу российских правоохранительных органов и заключили под стражу в Симферопольский следственный изолятор. Все четверо подали заявление о предоставлении статуса беженца в Украине. Тем не менее, их экстрадировали, хотя Конвенция о правах беженцев категорически запрещает экстрадицию до завершения правовой процедуры получения беженца. Принять решение о представлении статуса этим четырем искателям убежища Госкомнацмиграции просто не успел. Ему не оставили такой возможности.

Нужна ли нам прокуратура, которая, будучи обязанной вести надзор за соблюдением прав человека, сама грубо их нарушает? Вопрос риторический.

Мы ждем реакции Президента и Верховной Рады Украины на факты незаконной экстрадиции Олега Кузнецова и других искателей убежища, являющиеся грубейшими нарушениями прав человека. Мы не понимаем, как можно совместить эту преступную практику с демократической риторикой и разглагольствованиями о европейском выборе Украины. Неужели наши политики полагают, что Европейский Союз и НАТО согласятся иметь в своих рядах государство, которое позволяет себе так обращаться с людьми? Если да, то они жестоко ошибаются.

У ніч з 28 на 29 липня 2008 року за рішенням Генерального прокурора України російський громадянин Олег Кузнєцов, якому Україна надала 5 березня 2008 р. статус біженця, був переданий до країни, з якої він втік, маючи обґрунтовані побоювання щодо застосування до нього катувань і поганого поводження та інших порушень прав людини.

19 липня 2007 року українські правоохоронці на прохання російських колег затримали Кузнєцова у Києві. 20 липня Шевченківський районний суд м. Києва взяв його під варту. Невдовзі Кузнєцов подав заяву про надання статусу біженця. З 20 липня Кузнєцов перебував під вартою в СІЗО.

5 березня 2008 року Державний комітет України у справах національностей та релігій надав Кузнєцову статус біженця, визнавши його побоювання щодо грубого порушення його фундаментальних прав в Російській Федерації обґрунтованими. 21 квітня 2008 року йому було надано посвідчення біженця.

Незважаючи на це, Олег Кузнєцов продовжував триматися під вартою з метою видачі, хоча згідно зі статтею 3 Закону України «Про біженців», така видача була вже неможливою.

Генеральна прокуратура України вважала тримання під вартою біженця законним, ґрунтуючись на тому, що вона спочатку внесла протест на рішення Держкомнацрелігії, а після відхилення протесту – оскаржила це рішення до суду.

Намагання адвокатів Кузнєцова вирішити питання про звільнення через суди не принесли успіху.

21 липня 2008 року Генеральна прокуратура програла цю справу. Суд підтвердив законність та обґрунтованість надання Кузнєцову статусу біженця.

Вночі з 28 на 29 липня 2008 року, за невідомих поки обставин, Олег Кузнєцов за рішенням Генерального прокурора України був переправлений через кордон і переданий російським правоохоронцям. Зараз, за інформацією, яку ми маємо, він знаходиться у Медведківському СІЗО м. Москви. Таким чином, Генеральний прокурор України довів, що його бажання вище за закон, за міжнародні зобов’язання України, за внутрішній та міжнародний авторитет держави.

Нагадаємо, що Україна неодноразово порушувала свої зобов’язання щодо біженців: у лютому 2006 році були до Узбекистану видані 11 узбеків, у березні 2008 року 11 тамілів були передані до Шрі-Ланки. Усі ці випадки супроводжувалися брутальними порушеннями міжнародних зобов’язань України.

На цей раз Генеральна прокуратура України знову знехтувала міжнародними зобов’язаннями. Але у низці ганебних випадків порушення прав біженців та шукачів притулку випадок Олега Кузнєцова все ж можна вважати найганебнішим.

Програвши на правовому полі, Генеральний прокурор України просто «змахнув шахи з дошки», показавши, як слід ставитися до судового рішення, яке не подобається.

Українська Гельсінська спілка з прав людини вважає, що пан Медведько О.І. дискредитував посаду Генерального прокурора України, прокуратуру України і завдав нищівного удару міжнародному авторитету держави. Займаючи посаду, призначену для нагляду за законністю у державі  і одночасно демонструючи відверту зневагу до рішень суду, пан Медведько О.І. створює у країні сприятливий ґрунт для розквіту свавілля та зневаги до принципів верховенства права.

Українська Гельсінська спілка з прав людини закликає:

Президента України:

– вжити всіх можливих заходів для повернення біженця, підступно підданого екстрадиції до країни, де йому загрожує небезпека;

– надіслати до Верховної Ради України подання про звільнення пана Медведька О.І. з посади Генерального прокурора України;

Верховну Раду України:

– висловити недовіру Генеральному прокурору України у відповідності до пункту 25 статті 85 Конституції України;

– створити спеціальну тимчасову комісію для розслідування обставин порушення Генеральним прокурором України закону та притягнути його до відповідальності;

– терміново розробити та ухвалити зміни до законодавства, що передбачають виключно судовий порядок вирішення питання про екстрадицію особи, регулюють порядок взяття під варту, строки тримання під вартою та судовий порядок його оскарження;

Європейське співтовариство:

– припинити дію угоди між Україною та Європейським Співтовариством про реадмісію осіб до приведення законодавства та практики України у відповідність до принципу неповернення;

Уряди країн, які мають з Україною угоди про взаємну правову допомогу:

при вирішенні питань щодо передачі будь-яких осіб до України, враховувати, що Україна не може вважатися третьою безпечною країною відповідно до міжнародних угод про права біженців, оскільки Українська держава:

– не додержується міжнародних стандартів захисту прав біженців та шукачів притулку,

– не має належного законодавства у сфері притулку та біженців,

 – не забезпечує ефективний судовий захист проти свавільного вислання.

____________

5  марта  2008 года Олегу Кузнецову был представлен статус беженца.

21 июля 2008 года Сегодня окружной административный суд г. Киева отказал Генеральной прокуратуре Украине в иске об отмене решения о
предоставлении.

28 июля 2008 года Генеральный прокурор Украины принял решение о выдаче, и вчера вечером или сегодня ночью, в нарушение национального
закона и международных договоров, Олег Кузнецов был передан властям Российской Федерации. По последней информации он находится в аэропорту Домодедово г. Москвы.

Дополнительная информация о деле Кузнецова здесь:
http://hrlawyers.khpg.org/index.php?id=1203419710,
http://hrlawyers.khpg.org/index.php?id=1205228760,
http://hrlawyers.khpg.org/index.php?id=1208166584,
http://hrlawyers.khpg.org/index.php?id=1216640791

Перелік проблем, що пов’язані з поширенням туберкульозу в Україні взагалі та в Донецькому СІЗО № 5 зокрема, великий. Якщо  у минулій статті були окреслені труднощі у фінансуванні та законодавчі недоліки, то зараз варто назвати й інші нагальні проблеми

Ганна та Олег, яких утримували у Донецькому СІЗО № 5, поділилися тим, що знають про це місце. Виявляється, існує два пости четвертого поверху, на якому утримують хворих на туберкульоз, – для хворих та для хворих, що помирають. «Туди, на цей другий пост, не ходять перевірки, годі й казати, що навіть лікарі там з’являються рідко», – гірко посміхається Олег.

Що стосується хворих жінок, то їхня одна камера розташована прямо на жіночому поверсі, підтверджує Ганна. Звісно, якщо приміщення з хворими та здоровими жінками знаходяться на одному поверсі, то потенційна небезпека захворіти існуватиме завжди. Ганна каже, що раніше жіноча туберкульозна «хата» (камера) була на цьому ж четвертому поверсі, там, де тримають хворих чоловіків, але тоді там зробили діру між камерами (її називають «кабура» – з наголосом на перший склад). Тоді аборти, а не уколи були основною медичною процедурою (не секрет, що в місцях позбавлення волі секс – одна з найзаповітніших мрій ув’язнених).

Якщо вже згадувати про медичний бік, то тут все досить складно. Ліки в таких закладах – дефіцит. «Рідні можуть їх передавати, але в обмеженій кількості. До того ж не всі, бо існує певний перелік заборонених препаратів. Хоча для туберкульозних є якісь закордонні пігулки. Це дуже потужні антибіотики. Мені їх передавали по «дорозі», коли я дуже хворіла» – каже Ганна («дорога» – це спеціальна нитка або леска, яка здійснює сполучення між поверхами та камерами; вона знаходиться за вікном, і по ній можна передавати не лише їжу й записки, але й ліки).

«Щоправда, ці ліки дуже потужні, від них є побічні ефекти, дуже страждає печінка, але це мало кого хвилює», – виклав свої спостереження Олег. «А ще, наскільки я знаю, лікарі в СІЗО отримують невелику зарплатню від держави, тож більшу частину цих медикаментів вони продають на волю».

Це виглядає не як спостереження, а як звинувачення. На це відповідає начальник медичного відділу Управління державного департаменту з питань виконання покарань в Донецькій області Володимир Шалашин. Саме він та його відділ опікуються лікуванням хворих у СІЗО.

«Зараз прокуратура скасувала акти про неприйняття важкохворих. У Донецькому СІЗО № 5 зі 149 хворих на туберкульоз чоловіків, які утримуються на окремому поверсі, 4-5 є важкохворими. Коли люди до нас потрапляють, ми проводемо обстеження. Здорова людина в камеру до хворих не потрапляє. Проте часто міліція після обстеження привозить людину і каже, що вона здорова, а потім виявляється, що вона все ж таки хвора. Тих, які можуть заразити інших, ми розміщуємо в окрему камеру». Це, звісно, не вихід, але важко хворі знаходяться окремо.

Як вже було сказано в попередній статті, хворі на туберкульоз взагалі не мають знаходитися у СІЗО через відсутність відповідних умов. Але реальність така, що хворі жінки і справді знаходяться на одному поверсі зі здоровими, каже Шалашин. «У Донецькому СІЗО хворих на туберкульоз жінок зараз 6. Вони утримуються на окремому посту 24.04 на жіночому поверсі. Але всі вони з незаразною формою».

Також начальник медичного відділу запевнив, що принаймні медичними препаратами СІЗО та й вся область забезпечені на 100 %. Препарати першого ряду, стандартний курс лікування проходять всі хворі. «Зараз бактерицидними лампами СІЗО № 5 забезпечене повністю. У них досить висока ефективність, тож інфекція майже не поширюється» – вважає Володимир Шалашин.

Передача ліків від родичів – складна процедура. «Якщо напівофіційно, через когось із працівників, то, звісно, ліки можуть не дійти. А якщо це відбувається через медслужбовця у визначений день, то все людина отримає. Існує й перелік заборонених препаратів, наприклад, деякі ліки від застуди, які передають родичі, у своєму складі мають наркотичні складові. Це ми не передаємо. В цілому, з ліками від туберкульозу проблем немає», – робить висновок пан Шалашин.

Громадський діяч, голова Донецької міської громадської організації «Меморіал» Олександр Букалов вже багато років опікується людьми за ґратами, їхніми правами та проблемами. Він каже, що за статистикою зараз в Україні в цілому приблизно 7,5 тисяч ув’язнених осіб хворіють на тяжку форму туберкульозу, а їхній відсоток на Донеччині набагато вищий, ніж в інших областях.

Слова про те, що деякі пости навіть лікар не відвідує, він коментує так: «А уявіть, що у вас півторарічна дитина, а вам треба заходити до хворого, у якого відкрита форма. В СІЗО №5 немає відповідних умов, правил безпеки не дотримуються, бо хворих на туберкульоз там не повинно бути. Щорічно в Україні 3-5 медичних працівників заражається туберкульозом у СІЗО або ізоляторі тимчасового утримання. Не дивно, що вони ставляться з острахом до хворих».

Щодо ліків, то тут ситуація цікава. Голова «Меморіалу» поділився власним досвідом і розповів таку історію. «Йду я нещодавно по центру міста і стикаюся з людиною, якій змінили міру покарання, вона була в СІЗО, а зараз на волі. Чоловік попрохав у мене грошей, я трошки дав і спитав, як зоров’я, бо пам’ятаю, що в нього туберкульоз. «І не питайте, – відповів він, – у СІЗО мене принаймні лікували, а тут все лише погіршується». Така сумна реальність спіткала незаможну людину» – зітхнув Олександр Букалов.

Ніби то все не так погано – ліки в СІЗО є, 100% хворих отримують належне лікування. Але що ж робити зі здоровими людьми за ґратами слідчого ізолятору, які також можуть заразитися? Це питання так і залишається нез’ясованим.

В конце июля в Никитовской исправительной колонии №87 в г. Горловке Донецкой области девятеро заключенных нанесли себе телесные повреждения. Как объяснил журналистам начальник пресс-службы облуправления Госдепартамента исполнения наказаний Анатолий Бондаренко, акт членовредительства совершили осужденные, содержавшиеся на так называемом "участке усиленного контроля". "Туда помещаются заключенные, регулярно нарушающие режим. Таких на этом участке всего одиннадцать. Девятеро из них поцарапали себя", – сказал А. Бондаренко. По его словам, заключенные себя только "поцарапали", и никто из них не нуждался в госпитализации...

Возможно, для самой зоны это и не происшествие, но все-таки подобные ЧП в последние годы стали происходить подозрительно часто – инциденты в Донецкой колонии, в Сокальской колонии строгого режима №47 (Львовская область), Вольнянской колонии №20, Днепропетровской колонии № 89, Свердловской колонии №38 (Луганская область)…

Ситуацию в украинских колониях "Остров" попросил прокомментировать руководителя правозащитной организации "Донецкий Мемориал" Александра Букалова.

- Александр Павлович, вы утверждаете, что бунт на зоне возможен?

- У меня есть опасения, что серьезные массовые происшествия в местах заключения в Украине возможны. Потому что для того, чтобы этого не было, нужно самое главное - чтобы персонал колоний работал квалифицированно. Так, например, как поступила администрация в одной из колоний, где была попытка двух новых заключенных "покачать права". По прибытию в колонию двое заключенных заявили: "Давайте нам прессу, наши права нарушаются!". Администрация колонии поступила очень правильно: позвонили в общественную организацию и пригласили журналистов. Узнав об этом, заключенные резко изменили намерения и отказались и от встречи, и от своих требований. Конфликт был исчерпан, поскольку у бузотеров были лишь намерения имитировать нарушение их прав. А оснований никаких не было. Вот пример квалифицированных действий персонала.

Не исключено, что массовые беспорядки в какой-нибудь колонии могут произойти не столько как протест против каких-то реальных и серьезных нарушений прав заключенных, сколько на почве имитации нарушений, когда заключенные могут попробовать злоупотребить возможностью сообщить прессе о нарушениях администрации. Я встречался с такими случаями. Заключенные говорят о нарушениях со стороны администрации, и в их словах, действительно, есть доля правды. Но при детальном изучении ситуации выясняется, что такие конфликты с администрацией - это конфликты по принципу "ты меня достаешь, а я тебя буду по-своему доставать". Это элемент противостояния с администрацией, серьезных проблем там нет. Просто делаются попытки руками правозащитников, журналистов оказывать давление на администрацию учреждения. И я не исключаю, что при желании "допечь" администрацию колонии где-либо возможны провокации со стороны осужденных. Не исключено, что и последний случай в Никитовской колонии – именно из этой категории.

Но в еще в большей степени бунтарские проявления возможны оттого, что администрации колоний, не будучи способными профессионально "разрулить" ситуацию, будут действовать тупо и прямо – силой. И в качестве реакции на такую силу бунт вполне возможен. Например, у меня есть сообщения о фактах ввода спецподразделений на территории колоний: 3 июня текущего года это было в Вольнянской колонии №20, 12 июня в Днепропетровской колонии № 89. К слову, что там было на самом деле, официальной информации до сих пор нет, как и опровержения. Что тоже показательно. По нашему запросу, адресованному Президенту Украины, Генпрокуратура сейчас делает проверку. Или информация, которую мы разместили на "Тюремном портале" (www.ukrprison.org.ua) о массовой попытке будто бы самоубийства заключенных, находящихся в изоляторе Свердловской колонии усиленного режима №38 (Луганская область). 22 июля Госдепартамент исполнения наказаний официально заявил, что, действительно, 21 июля 11 осужденных обломками стекла от разбитых электрических лампочек нанесли себе "незначительные царапины на предплечьях рук".

Департамент поясняет, что "свои действия осужденные мотивируют несогласием с проведением обыска в камерах дисциплинарного изолятора". Надеюсь, последует расследование инцидента. От администрации колонии мы будем пытаться получить полную информацию, что там произошло.

- За последнее время в колониях произошел также ряд случаев неповиновения заключенных…

- Действительно, таких случаев становится все больше, и причины этого разные. С одной стороны, в наш мобильный век можно оперативно сообщать о любых событиях. И некоторые заключенные пытаются злоупотреблять такими возможностями, используя закрытость системы. На мой взгляд, примером такого злоупотребления стал случай в Донецкой колонии в январе текущего года. Тогда один из заключенных, с которым я позднее встречался, завил по мобилке о попытке суицида. При встрече он показывал пластырь на животе, и у меня впечатление, что он просто гвоздиком складку на животе проткнул, и назвал это попыткой самоубийства. На мой взгляд, там и близко попытки самоубийства не было. Однако отсутствие нормальной достоверной информации от областного управления Департамента об этом факте, плотный туман вокруг ситуации, создали впечатление, что такое действительно произошло. С другой стороны, в потоке сообщений о чрезвычайных событиях в колониях есть доля таких имитаций, есть полуимитации, а есть и серьезные проблемы. Но и они достаточно специфичны.

Например, в одной из колоний было массовое неповиновение. После длительных выяснений причин и сопоставления фактов у меня сформировалась гипотеза, почему же так произошло. Вполне вероятно, заключенные договорились с персоналом и за какие-то деньги им персонал позволял некие "льготы" – иметь при себе мобильные телефоны, еще что-то. Но вот приходит в колонию новый начальник и говорит: никаких послаблений, теперь все будет только по закону. Заключенные в негодовании: подождите, мы же за "льготы" заплатили! Однако, получив отказ, они возмущаются не тем фактом, что у них отняли мобильные телефоны, за пользование которыми они заплатили. Они называют иные, формально допустимые причины недовольства. Я считаю, что в данном случае справедливость действительно была нарушена. Однако, заключенные жалуются не на нарушение договоренностей с персоналом, а на условия содержания, плохое питание, и за пределы колонии выплескивается информация о фактах якобы нарушения прав заключенных. Некоторые из них отчаянные, им не составляет труда пожевать лезвие, гвоздем прибить руку, проколоть щеку. Для них это не очень сложная вещь, но это имеет эффект.

С другой стороны, бывают и реальные случаи жестокого обращения с заключенными. Я немало получал сообщений о том, как иногда жестоко - с избиениями без всяких причин - принимают людей, поступающих в колонии. Причем, не во все, а только в определенные. Насколько мне известно, колонии Донецкой области не относятся к категории, где правит криминалитет и где много злоупотреблений. Скорее, у нас так называемые "красные" зоны, где правит администрация, и о таких жестокостях в наших колониях я пока не слышал.

А повиновение осужденных может достигаться администрацией разными способами. Один из них, на практике довольно сомнительный – применение ст. 391 Уголовного кодекса – "Злостное неповиновение требованиям администрации исправительного учреждения". По этой статье, если заключенный нарушает режим, ему можно набросить до трех лет. Наша организация оказывала правовую помощь некоторым из осужденных по этой статье. Вы знаете, за какие нарушения иногда добавляют срок? По закону, если осужденный был наказан помещением в "штрафной изолятор" (ШИЗО) или в "помещение камерного типа" (ПКТ), и после этого совершил дважды какие-то правонарушения, даже незначительные, администрация учреждения имеет право инициировать возбуждение уголовного дела, а прокурор в суде потребует добавить еще три года. И суд, как правило, добавляет к положенному сроку еще год, а то и три. Очень любопытно, какие нарушения могут стать "последней каплей". Оказалось, что такими "нарушениями" может стать смена осужденным места в камере. Администрация ему определяет одно место в камере, а он перелег на другое. Ему говорят: раз ты так себя ведешь, завтра будешь убирать двор. Он отказывается. Все, этого достаточно, чтобы ему добавить срок. И добавляют. Вроде как "по закону". Но нам встречались любопытные детали обвинения – осужденный должен попасть в ПКТ не просто за нарушение, а за нарушение, которое он совершил, имея целью избежать отбытие наказания, а часто его помещают туда за иные нарушения. И тогда, строго говоря, эту статью применять нельзя. Но прокуроры и судьи часто на такие "мелочи" закрывают глаза, механизм отработан, зэки правовой помощи не получают, тут справедливость и юридическая строгость не ночевали, и поэтому их чесом туда – добавляют, добавляют, перебрасывают из колонии в колонию.

И создается впечатление, что тюремному руководству не нравится, когда заключенные получают правовую помощь. Потому что как только человек начинает получать юридическую помощь, его тут же переправляют подальше.… Мы вот одному оказали юридическую помощь – он в Никитовской колонии срок отбывал, обратились с кассацией в суд по поводу неправильного по нашему мнению решения суда. А его тут же перевели в Винницкую область. Конечно, нам труднее оказывать теперь ему помощь. Но мы отслеживаем его судьбу. До нас дошла информация, что там его избили, наказали. Правда, потом поступила информация, что у него по прибытию нашли деньги (что запрещено). Значит, формально причина для наказания была. Но после этого инцидента вроде все дальше у него нормально проходит. В августе он должен уже освободиться.

Информация из зон поступает довольно регулярно, позвонить осужденному сейчас не составляет труда. Не знаю, откуда они узнают мой телефон, но звонят нередко. Часто осужденные просят проконсультировать или просят выслать наши брошюры о правовой помощи, и мы высылаем.

- А разве осужденные имеют право пользоваться мобильным телефоном?

- Не имеют.

- И звонят?

- Звонят. Но мобилки у осужденных – это не моя проблема, это уже проблема режима, охраны. Человек звонит мне и спрашивает, могу ли я прислать ему книжку о порядке обжалования приговора или о порядке обжалования действий администрации? Я узнаю его адрес, и высылаю. А чтобы было больше гарантий ему получить, я их высылаю даже не на его имя, а начальнику колонии с просьбой передать брошюру такому-то осужденному. Все вполне легально. Даже часто дописываю: что если осужденный пожелает, он может затем передать эту брошюру в библиотеку колонии. И есть шанс для пополнения библиотеки учреждения полезной книжкой. Как правило, потом получаю сообщения, что книжки дошли. И порой персонал еще внимательнее читает эти книжки, чем осужденные. Ну и прекрасно. Там читать такие книжки полезно всем.

- Сколько самоубийств происходит в местах заключения?

- Ежегодно в стране было от 40 до 44, а в 2007 году в местах заключения их было 54. В расчете на тысячу осужденных произошел рост самоубийств за год более чем на 35%. На мой взгляд, это опосредованное свидетельство возрастающего напряжения в среде персонала и осужденных. Я не могу исключить, что какой-то из этих случаев мог быть и не самоубийством, а списан как самоубийство. Проверить это почти невозможно, ибо руководство ведомства независимые исследования в колониях не поощряет.

- Вы несколько раз судились с Госдепартаментом исполнения наказаний. Он скрывает статистику самоубийств на зонах?

- Нет, данные о самоубийствах и уровне смертности Госдепартамент исполнения наказаний мне свободно уже несколько лет предоставляет по стандартному запросу. В то же время, в июне я выиграл дело в суде против главы Госдепартамента Василия Кошинца по поводу непредоставления мне другой информации – о расчете показателей смертности. Определяя уровень смертности в колониях, я каждый раз находил заметное расхождения с цифрами Госдепартамента. У них они почему-то всегда очень оптимистические – идет снижение смертности. Даже когда идет рост, если рассчитывать на тысячу осужденных. Тогда я попросил их предоставить мне методику, по которой они рассчитывают коэффициент смертности. Они мне ее не предоставили. И я обратился в суд. А когда получил эту методику, обнаружил, что при подсчетах они не учитывают умерших в их больницах. Другими словами, они просто стали больше осужденных отправлять в свои больницы, там смертность возросла, а в колониях естественно стало умирать меньше. Вот показатель "по колониям", который они один и показывают, "улучшается". А на самом деле не все так радужно у них со смертностью…

- Эти больницы расположены на территории колоний?

- Существуют так называемые больницы-колонии, там все заключенные – это больные. В этих колониях находится незначительная от общего числа часть осужденных – около трех тысяч из 150 тысяч. Но в них показатель смертности намного выше, чем по всем остальным колониям, вместе взятым, по которым департамент отчитывается.

Не любят в Департаменте делиться той информацией, которая отражает их больные точки, их проблемы. Некоторые данные они дают очень неохотно. Например, в январе 2007 года в Изяславле объявила голодовку вся колония, после чего 40 заключенных ("зачинщиков") разбросали по всем колониям Украины. При этом, похоже, были грубо нарушены права осужденных. Я полгода переписывался, пока многие обстоятельства уточнил, в том числе – кто из персонала наказан и т.д. И когда я дошел до выяснения того, соблюдалась ли процедура перемещения этих 40 человек, все ли было сделано по закону, то документы по этому случаю мне не стали давать. Хотя они не являются секретными. Сейчас я через суд пытаюсь их получить и надеюсь, что мне эти сведения предоставят.

Любопытно, как иногда чиновники ведомства изощряются в сочинении отписок. Как-то мне на запрос прислали ответ, в котором утверждали, ничего не поясняя: "Все было сделано нами по закону. Если не согласны - жалуйтесь". Но как я могу обжаловать их действия, если они документы не предоставляют, и невозможно оценить, по закону они поступили или нет? Такие ответы только усиливают подозрения, что что-то там было "не так".

Особенностью нынешнего моего судебного разбирательства с Госдепартаментом, когда суд назвал противоправными действия главы ведомства, стала попытка увести из-под удара главу департамента. Для этого в департаменте провели служебное расследование, наказали несколько человек, виноваты оказались многие, но только не первый руководитель. Хотя именно его действия и были противоправными, что и подтвердил суд. Сейчас они подали апелляцию, посмотрим, чем все закончится.

Того же самого пытаются добиться и во втором судебном процессе - сделать ответчиком Госдепартамент, чтобы потом его руководитель смог поискать и найти виновных среди своих подчиненных и настаивать, что лично он не виноват. Тогда он кого-то накажет, а сам постарается себя показать "хорошим и пушистым". Увы, это не так. Потому что множество проблем в пенитенциарной системе Украины сегодня во многом связаны именно со стилем управления нынешнего руководства. По этому поводу я и мои коллеги уже дважды в этом году – в феврале и июне - обращались с открытым письмом к руководству страны. Реакция пока вяловатая. Хотя по результатам проверки Кабмина осенью минувшего года тоже были сделаны выводы о необходимости смены руководства ведомства. Не успели – грянули выборы. А тем временем за последние три года ситуация с правами человека в исправительной системе страны не меняется к лучшему, а кое в чем только усугубляется.

- С чем вы это связываете?

- Одна из причин – уровень компетенции высшего руководства ведомства. Глава Госдепартамента господин Кощинец – бывший работник нефтяной отрасли, и за три года ему не удалось прочувствовать систему, ее специфику. Он так и остался чужой для нее. И потому часто он не может принимать адекватные решения, его иногда подталкивают к решениям, которые вредят и ему, и системе. Не следует забывать, кто содержится в колониях. Всегда было некое противостояние администрации и "криминалитета", который имеет "общак", "греет" зону, поддерживает своих на зоне и т.д. Такое противостояние никогда не прекращалось, а сейчас обретает новые формы. Дефицит компетентных кадров, серьезные кадровые просчеты руководства привели к тому, что в последнее время усилилось сращивание контингента негативной направленности и коррумпированной части персонала исправительных учреждений. Они легче, чем раньше находят взаимопонимание, и каждая сторона за свой интерес получает свое. А в накладе остаются люди не причастные.

- Исправительные учреждения хоть сколько-нибудь исправляют?

- Я думаю, что наши колонии далеко не исправительные, и не всегда в этом вина персонала. Это с одной стороны. С другой стороны, иногда исправительный, даже скорее воспитательный эффект очень заметен. Когда я был в колонии для несовершеннолетних девочек в Мелитополе несколько лет назад, и увидел, как к ним внимательно и бережно относится персонал, мне внезапно пришла мысль, что кому-то из этих девочек просто повезло, что в их жизни оказалась тюрьма. Потому что только в тюрьме они впервые смогли ощутить человеческое внимание и заботу. Может быть, питание здесь не очень хорошее, но если девочка жила до этого с родителями или только с матерью, которая пила, и ребенок видел только негативные стороны жизни, а в колонии она встретила нормальные человеческие отношения, заботу – я думаю, вряд ли такой ребенок будет сильно сожалеть о времени, проведенном в колонии. Некоторые из этих девочек в своих сочинениях признавались, что только в тюрьме они узнали, что у них есть права. Поэтому в этом случае я бы не говорил однозначно, что тюрьма калечит. И если человек в молодом возрасте случайно стал на криминальную стезю, а потом попал в сравнительно нормальные условия в колонии, что-то осознал, то исправительный эффект колонии, может быть, и присутствует. Но, конечно, далеко не в той мере, в какой задумывается. В первую очередь, потому что у тюрьмы нет для этого достаточно финансовых ресурсов, очень мало ресурсов человеческих. В этой системе должны быть психологи, социальные работники… А их катастрофически мало. И поэтому в значительно большей мере исправительный эффект колонии – это пожелание, чем реальность.

- Пенитенциарной системе Украины недавно исполнилось 10 лет. Уместно ли здесь говорить об успехах и достижениях?

- Я думаю, достижения действительно есть. И в большей степени они обусловлены не столько тем, кто был руководителем этой системы, сколько просто изменениями в обществе – и социальными, и экономическими. Систему стали финансировать чуточку лучше, и условия содержания заключенных стали чуточку лучше, информация о каких-то нарушениях в системе стала более доступной, что позволяет правозащитным организациям более оперативно реагировать на факты нарушений прав человека. Персонал колоний и других мест заключения стал чаще участвовать в конференциях, семинарах, т.е. обучаться. В целом, безусловно, система изменяется к лучшему.

Но в наборе этих изменений есть и позитивные, и негативные составляющие. Позитивные я назвал, а к негативным отнес бы, прежде всего, то, что общий профессиональный уровень работников системы падает. Не становятся лучше условия работы персонала в местах заключения, многие вопросы не решаются, что приводит к кадровой напряженности, и так или иначе отражается на заключенных. Тут-то и начинают срабатывать субъективные факторы – кто руководит системой и местами заключения, какое работает законодательство. Например, парламент никак не может принять подготовленные еще два года назад изменения в уголовно-исполнительный кодекс, которые бы позволили улучшить условия содержания заключенных.

Словом, за эти 10 лет, конечно, у пенитенциарной системы Украины есть достижения в гуманизации условий содержания, но есть еще немало проблем и они не всегда объективны.

- В какой области Украины содержатся больше всего заключенных?

- В Донецкой. В следственных изоляторах и колониях тут содержатся 16-18 тысяч из 150 тыс. заключенных в Украине. Это очень просто объясняется. Раньше тюремная система была частью промышленного комплекса: колонии строились там, где можно было чрезвычайно дешевую рабочую силу использовать – у заводов, шахт. В Донецкой области 20 исправительных учреждений. Дальше идут Луганская, Днепропетровская область – по 15-16 учреждений, в остальных областях еще меньше. Например, в Черновицкой области – одно учреждение, в Закарпатской – только один следственный изолятор. Поэтому в Донецкой области больше не только просто заключенных, но и больных ВИЧ и туберкулезом – их почти третья часть общеукраинского количества. К слову, когда они освобождаются, они чаще всего здесь и оседают.

- Больных ВИЧ и туберкулезом в зонах лечат?

- Больных туберкулезом лечат. Есть программы помощи зарубежных и отечественных доноров и ситуация с туберкулезом в колониях в целом по стране более-менее стабилизировалась. По данным ведомства, идет даже снижение числа больных открытой формой туберкулеза в колониях, т.е. как-то справляются. А вот с ВИЧ и СПИДом сложнее. Пытаются также лечить, но число таких больных постепенно растет, впрочем, как и на воле. А в колониях Донецкой области их доля остается выше, чем в среднем по Украине.

- Работа для заключенных в колониях есть?

- Работой зоны обеспечены слабо. По Украине только порядка 20% трудоспособных заключенных обеспечены работой. А вообще – где как. Например, если в женской колонии в Мариуполе есть хорошее швейное оборудование, и есть заказы, то и заняты работой многие из осужденных женщин. А в некоторых колониях работой обеспечены лишь 3-5% заключенных. К сожалению, заключенным мало платят. В месяц они могут заработать не более 250-300 гривен, к тому же из этого заработка колония потом 85% вычитает, и остается из суммы всего 30-40 гривен, которыми можно распоряжаться. На что их хватит? Разве что оплатить проживание при длительном свидании, если приедет кто-то из родственников. Или осужденные в какой-либо комнате сбросятся между собой и купят себе телевизор в комнату…

- Это разрешено?

- Конечно, это даже поощряется. В принципе, телевизором на зоне уже никого не удивишь. Но вложив свой скромный заработок в тот же телевизор, заключенные остаются уже без денег… Я не знаю, насколько все это законно, но есть вопросы, как используются в колониях заработанные заключенными деньги…В целом, с работой для заключенных тяжело, потому что государство не желает давать льготы для предприятий колоний. А тем очень тяжело конкурировать с коммерческими предприятиями, потому что у них и низкая квалификация работников, и устаревшее оборудование, а каких-то преференций они не получают. И потому играть по правилам обычного коммерческого предприятия им очень тяжело.

- Перенимает ли Украина западный опыт содержания заключенных? Что нам нужно у них копировать, что нельзя?

- Я думаю, что слепо копировать чужой опыт не нужно. Потому что, например, в той же Швеции людей, приговоренных к лишению свободы больше, чем мест в колониях, тем не менее их не сажают всех в переполненные тюрьмы, а ставят на очередь. Осужденный человек после суда продолжает гулять на свободе и ждет, пока в колонии освободится место для него. Может так и два года гулять, а потом пойдет на отсидку. Здесь сказывается уровень правосознания граждан. Законопослушный швед проживет два года на свободе, потом сходит на полтора года в тюрьму, а потом будет дальше жить на свободе. У нас такое возможно? (смеется)… Может быть, элементы западной пенитенциарной системы и можно было бы частично копировать и применять у нас. Но это должны делать люди, хорошо знающие эту систему. У нас в Украине таких среди ученых, а тем более среди политиков, – по пальцам перечесть. И самое печальное – руководство ведомства таких людей не желает слушать. Видимо, для нынешнего руководителя Госдепартамента важнее то, как его оценит Генпрокуратура и Президент, чем то, на сколько он будет справедливым по отношению к заключенным.

В подтверждение своих слов могу сказать, что даже служебное расследование, о котором я упоминал, началось не тогда, когда я трижды обращался к главе ведомства, а когда по моему письму вмешалась Генеральная прокуратура, и оттуда главе Госдепартамента пришел запрос. Только тогда глава ведомства соизволил отреагировать и начал служебное расследование. Потому что перед Генпрокуратурой ему, конечно, отчитаться нужно. И Госдепартамент очень раздражает настойчивость моя и моих коллег из других правозащитных организаций, они стараются нас не замечать, будто мы для них никто, ноль, пустое место, мелочи. И реагируют на наши обращения иногда только после того, как дополнительно придет запрос из Генпрокуратуры, от Уполномоченного по правам человека или от Президента. И во многих спорных вопросах позиция у тюремного ведомства одна: "Правозащитники врут, правда – это только то, что скажем мы!". И до сих пор ведомство не понимает, что им пора бы перестроиться, и не лепить из правозащитников врага себе.

- Что для этого нужно?

- Нужно, прежде всего, чтобы там работали и управляли профессионалы. В чем-то профессионализм важнее, чем то, что какой-то работник берет взятки. Для безопасности в ведомстве это меньшее зло, ибо взяточник хотя бы знает, чего ни в коем случае делать в системе нельзя. И не наделает столько глупостей, как самоуверенный, но облеченный властью дилетант. Потому что промахи дилетанта могут привести к очень тяжелым последствиям. А нынешние руководители серьезные промахи, к сожалению, допускают. А потом стараются сделать виноватыми других. И даже обвиняют правозащитников в том, что те, мол, отрабатывают заказ криминалитета! Как говорится, без комментариев…

13.08.08

Оценка любых событий (в том числе, и тех, что происходят в последние дни в Грузии) требует одинакового подхода к одинаковым ситуациям. Исходя из этого, можно сформулировать несколько тезисов.

Первое. Каковы бы ни были причины, толкнувшие руководство Грузии на «силовое» решение проблемы Южной Осетии (желание восстановить территориальную целостность, обстрелы сепаратистами грузинских позиций и грузинских сел,  надежды на невмешательство России, и так далее) – они не оправдывают применения насилия, и тем более – применения систем залпового огня по городу Цхинвали. Решать вопросы территориального единства силой – путь, ведущий только к человеческим жертвам. Что убедительно показано историческими примерами, в том числе – в Чечне и в бывшей Югославии.

Второе. Каковы бы ни были действия Грузии, и каким бы безответственным авантюристом не был Михаил Саакашвили, они не оправдывают введения российских вооруженных сил на территорию суверенного государства. Ни 58-я армия, ни десантные подразделения, перебрасываемые (по сообщениям российских СМИ) в Южную Осетию, не являются миротворческими силами, не имеют соответствующего мандата – ни от СНГ, ни от ООН, которая, в соответствии со статьями 42-50 своего Устава, по решению Совета Безопасности, может применять силу для «обеспечения международного  мира и безопасности».  Нет и необходимого в таких случаях решения Совета Федерации на использование Вооруженных сил РФ за ее пределами (статья 102 Конституции РФ).

Введение российских  вооруженных сил, включая бронетехнику и десантников, на территорию Грузии, военные действия наземных сил и авиации России против грузинских подразделений без какой-либо санкции (и даже без попытки обсуждения вопроса) ООН, а тем более – бомбежка российскими самолетами территории Грузии, находящейся за пределами Южной Осетии – акт прямой военной агрессии. Ни бомбежки Гори, Поти и Тбилиси, ни морская блокада, ни потопление грузинского катера не имеют ни малейшего отношения к «миротворчеству» и  «защите мирного населения Южной Осетии». Это  агрессия и военная (а не «гуманитарная») интервенция, сопровождаемая циничной ложью российских официальных лиц. 

Третье. Имеет ли одна страна право без соответствующего мандата «принудить к миру» другую, считая, что есть прямая угроза жизни мирного населения? Прецеденты есть, в первую очередь – операции НАТО на Балканах, которые аргументировались необходимостью прекратить обстрелы Сараево войсками боснийских сербов под руководством Караджича и Младича, и уничтожение режимом Милошевича косовских албанцев. 

Но, во-первых,  эти операции производились без ввода наземных соединений НАТО (действовала только авиация).

Во-вторых, российское руководство категорически осуждало эти действия НАТО – достаточно вспомнить, как в 1999 году премьер Евгений Примаков совершал известный «разворот над Атлантикой». И тогда политики и общественные деятели требовали «защитить территориальную целостность братской Югославии».  Сегодня многие из них одобряют действия России в Южной Осетии, и ни слова не говорят о необходимости территориальной целостности Грузии.

Заметим, что некоторые эксперты, которые сегодня говорят о «гуманитарной интервенции» России в Южной Осетии (как Алексей Арбатов) тогда писали следующее (цитирую по «Независимой газете», 16.04.99): 

«Какими бы гуманитарно-политическими доводами ни оправдывалась силовая акция НАТО, она представляет собой юридически бесспорный факт агрессии и грубейшего нарушения Устава ООН», «как бы жестоки ни были репрессии сербских войск против албанских сепаратистов и попутно мирных жителей Косово, ракетно-бомбовые рейды НАТО перевели конфликт в совершенно иное измерение», «удары с воздуха затмили вооруженные стычки на земле и лишь усугубили бедствия мирных жителей Косово»… И наконец: «в дальнейшем понадобится разработать между Россией/СНГ и НАТО механизм совместного осуществления миротворческих операций (включая принуждение к миру), причем исключительно на основе мандата ООН или ОБСЕ. Это исключило бы рецидивы произвольного применения силы тем или иным государством или группой государств на всем европейском и постсоветском пространстве – под какими бы то ни было предлогами»… 

В-третьих, нетрудно представить себе реакцию России, если бы ее в 1995 или 1999 годах «принуждали к миру» в Чечне – при том, что жертвы среди мирного населения были куда больше. Стоит напомнить, что Россия неизменно отвергала все предложения использовать какие-либо миротворческие силы  (как под мандатом СНГ, так и под мандатом ООН), объявляя это «своими внутренними делами», вмешательство в которые недопустимо.  При этом в 1995 и в 1999 году Россия имела дело с официально признанными ей президентами Чечни Дудаевым и Масхадовым, а президентство Кокойты (как и весь его режим) не признается руководством Грузии.

Четвертое. Россия фактически перестала быть посредником в конфликте между  руководством Грузии и сепаратистским режимом Цхинвали. Россия является участником конфликта, открыто поддерживая одну из сторон, и оказывая ей военную, финансовую, политическую и информационную поддержку на протяжении всех последних лет. После происшедших 8-10 августа 2008 года событий Россия не имеет права на статус участника миротворческих сил, и ее контингент должен быть заменен на нейтральный. Целесообразно, чтобы был полностью изменен формат миротворческих сил в Южной Осетии  - они должны иметь мандат ООН, и включать военнослужащих стран, не задействованных в конфликте, и не имеющих в нем собственных интересов. 

Пятое. Проводя военную операцию в Южной Осетии, российское руководство оправдывает ее необходимостью «защиты граждан Российской Федерации». Но как на этой территории появилось столь значительное (по некоторых оценкам – до 90% населения) число российских граждан? Ответ известен: российское гражданство целенаправленно предоставлялось практически всем желающим.

Лицемерность такой политики тем более выразительна, если вспомнить, какие сложности испытывают граждане, родившиеся на территории бывшего СССР (и даже РСФСР), пытаясь получить это гражданство. Как представляется, в данном случае она (как и в ситуации с Абхазией) она имела ясную цель: создать предлог для вмешательства в любой удобный российскому руководству момент.  Стоит напомнить, что захват гитлеровским режимом Судетской области проводился под предлогом «защиты проживающих там немцев». 

Не требует большого воображения возможная реакция России на то, что, скажем, в Чечне образца 1999 года иностранная держава (США, Турция, Иран) в массовом порядке провела бы выдачу своих паспортов, а затем заявила бы о необходимости «защиты своих граждан», вплоть до прямого военного вмешательства. Или на аналогичный поступок Японии на Курильских островах. Нынешними действиями Россия открывает «ящик Пандоры»: где гарантия, что завтра или послезавтра Китай не проведет такую же операцию на Дальнем Востоке? А иметь дело с армией Китая – это совсем не то, что с грузинской…

Шестое. Чудовищно-зеркальное сходство ситуации в Южной Осетии с ситуацией в Чечне не может не обратить на себя внимание.

Тогда нам говорили о криминальном режиме в Чечне – сегодня Грузия говорит о столь же криминальном режиме в Южной Осетии.

Тогда нам говорили о «незаконных вооруженных формированиях» в Чечне – сегодня то же самое звучит из Тбилиси.

Тогда нам говорили о русских беженцах из Чечни – сегодня грузинские СМИ говорят о беженцах-грузинах, которые пытаются покинуть Южную Осетию (вот только российские СМИ их не показывают, или, как уже доказали журналисты «Эха Москвы», выдают «до кучи» за осетинских беженцев).

Однако, тогда российское общественное мнение рукоплескало «Градам», применяемым в Чечне - а сегодня гневно их осуждает, когда они применяются в Южной Осетии. Тогда российские власти заявляли «не отдадим ни пяди» - а сегодня они ведут себя так, как будто бы Южная Осетия – не часть Грузии.  И то, что сегодня они называют «военными преступлениями» и «геноцидом», они тогда называли, как известно, «наведением конституционного порядка» и «контртеррористической операцией».

Лицемерие и двойные стандарты (в которых Кремль очень любит обвинять Запад) проявились в нынешнем конфликте, как никогда.

«Это геноцид осетинского народа», - заявляет премьер-министр Владимир Путин. А то, что происходило под его непосредственным руководством в Чечне, называется иначе?

«Надо собрать и задокументировать доказательства преступлений, совершенных в Южной Осетии, чтобы впоследствии была необходимая база для уголовного преследования лиц, совершивших преступления», - требует президент Дмитрий Медведев. Не вспомнить, чтобы Дмитрий Анатольевич был когда-либо озабочен преступлениями, совершаемыми в Чечне – по которым собрана гигантская «база для уголовного преследования». 

О «многочисленных военных преступлениях грузинских подразделений против мирных жителей Южной Осетии, результатом, которых стала глубочайшая гуманитарная катастрофа в республике» говорит министр иностранных дел Сергей Лавров. И, говоря о Михаиле Саакашвили, замечает: «человек, отдавший приказ совершать военные преступления, в результате которых погибли тысячи российских граждан, не может рассматриваться Россией в качестве партнера». А человек, отдававший аналогичные приказы  применительно к Чечне, может рассматриваться Лавровым в качестве начальника?  

«Кто ответственен за массовые разрушения городов, сел, и кто, кто дал указание соответствующее, и кто это осуществляет, и гибель мирных, ни в чем не повинных людей? Тут всегда есть люди, которые отдавали приказы и всегда есть люди, которые эти приказы безжалостно, цинично осуществляли. Необходимо на очень серьезном международном уровне найти ответственных и этих ответственных привлечь к законному международному суду. Для этого стоит специально сделать международный трибунал, как делались неоднократно международные трибуналы по другим случаям массового истребления людей и массового разрушения городов», - считает Владимир Лукин. Полностью согласен, уважаемый Владимир Петрович! Пусть международный трибунал найдет ответственных и привлечет их к суду. Но только после того, как он найдет тех, кто отдавал приказы в Чечне, и кто их выполнял. И привлечет их к суду. Кстати, те, кто отдавал приказы, вовсе не скрываются… 

Седьмое. Особенность нынешнего конфликта – сплошная пропагандистская ложь, исходящая от российских СМИ. Грузинские, думается, не лучше – но они в России недоступны, а Интернет-сайты заблокированы, чтобы российские граждане не узнали противоположную точку зрения. Смотреть CNN или Euronews может лишь ничтожное меньшинство граждан.

Если верить тому, что сообщают представители «госкомитета по печати и информации Южной Осетии», и что щедро тиражируется в российских СМИ, то злодеяния «грузинских фашистов»  уже сравнимы со злодеяниями немецких. Если это так – налицо страшное преступление, а если не так?

Во-первых, можно ли верить информации, исходящей от тех, кто по законам войны, всегда стремится представить противника извергом и чудовищем? Можно ли верить «главе госкомитета по печати и информации Южной Осетии» г-же Гоглоевой, когда она в субботу рассказывает про 1600 убитых мирных жителей непризнанной республики, а в воскресенье – уже про 1000? Если вечером в субботу она заявляет о двенадцати подбитых грузинских танках в Цхинвали, а в воскресенье их оказывается шесть? И где, собственно, сейчас находится этот «госкомитет», если нас уверяют, что Цхинвали полностью разрушен? Во Владикавказе? Или прямо в Москве на Лубянке? В таком случае, не надо удивляться, если завтра со ссылкой на него нам будут рассказывать еще более страшные вещи…

А во-вторых, - и это не менее существенно, - о «зверствах грузинской военщины, известной всему миру» нам рассказывают государственные или лояльные государству СМИ, которые врут нам все последние годы по всем мало-мальски важным для Кремля  поводам. Так где гарантия, что рассказы об «этнических чистках», «добивании раненых», «зарезанных младенцах»,  гранатах, которыми забрасывали подвалы с женщинами и детьми в Цхинвали, и наемниках (в том числе неграх), воюющих на стороне Грузии, более достоверны, чем рассказы о подававших сигналы моряках «Курска», отсутствии каких-либо требований у террористов в Беслане, шпионских камнях, финансировании терактов «ЮКОСом», и западных спецслужбах, содержащих российскую оппозицию?  Если ложь стала государственной политикой России применительно к внутренней ситуации – нет никаких оснований считать, что применительно к внешней будет иначе. Кстати, и о «неграх», якобы воюющих в отрядах чеченских боевиков, нам тоже рассказывали… 

О том, что происходило во время двух чеченских войн, нам рассказывали независимые журналисты, которым можно было верить. И потому мы знали правду о той войне. А верить «государственникам», выполняющим пропагандистский заказ, и работающим сегодня на федеральных каналах, - никаких оснований. И когда российский МИД сетует, что «многие западные СМИ политически ангажировано освещают события в Южной Осетии», хочется спросить: может, оборотитесь на  зеркало?

Восьмое. Что вообще забыла Россия в Южной Осетии? Поддерживать режим, который слишком много оснований считать криминальным, совместным предприятием (не большой я поклонник Юлии Латыниной, но здесь, думаю, она права) российских чекистов и местных бандитов, тратить гигантские деньги, жертвовать жизнями российских солдат – ради чего? Чтобы аннексировать эту территорию? И на этом навсегда стать врагами для Грузии – а заодно повесить себе на шею «гирю»? Чтобы там сидел очередной Рамзан Кадыров, и выкачивал из российского бюджета деньги в обмен на лояльность? Интересно, кстати, откуда Путин собирается взять, как минимум, 10 миллиардов рублей на «восстановление Южной Осетии»? На каком юридическом основании? Или он уже считает эту территорию своей?  Правда, если будут «восстанавливать» так, как в Чечне – мы знаем результат…

Девятое. Реакция российских политических сил на события в Южной Осетии – лишний аргумент в пользу бесперспективности проекта «Национальной Ассамблеи».

В самом деле, о каком сотрудничестве и объединенной оппозиции можно говорить, когда Эдуард Лимонов требует ввести российские войска еще и в Абхазию, нацболы горячо одобряют  российскую интервенцию в Южной Осетии, а Лев Пономарев вместе с Сергеем Ковалевым и Еленой Боннэр подписывает обращение, осуждающее российскую агрессию, и требуют исключить Россию из «восьмерки»? Если либералы считают необходимым признание территориальной целостности Грузии – а националисты не только словом, но и делом (вплоть до участия в военных действиях) все эти годы поддерживают абхазских и осетинских сепаратистов?

Десятое. Происходящее сейчас – важнейший тест для российской демократической оппозиции.

Важно не струсить, не поддаться всеобщему (и искусно разжигаемому официальной пропагандой, как и в 1999 году во время второй войны в Чечне) шовинистическому угару. И назвать белое – белым, а черное – черным. Назвать стрельбу из «Градов» по Цхинвали – преступлением, но и назвать российскую агрессию – агрессией, а не «гуманитарной интервенцией», и не «миротворческой операцией». И не вести себя так, как СПС в 1999 году, когда Анатолий Чубайс объявил «предателями» всех, кто не верит, что российская армия «возрождается в Чечне» (интересно, скоро мы услышим, что она «возрождается в Южной Осетии или Абхазии»?).

Это требует немалого мужества – не шагать в ногу. Сказать то, что думаешь, несмотря на мнение большинства, которое, будучи хорошо обработанным «зомбоящиком», поддерживает очередные «решительные действия»  своего руководства.

Но иного пути нет.

11 августа 2008