Свобода Висловлювань в Україні, 2005, #11

В знак протеста против травли коллеги Александра Драникова журналисты-расследователи во главе с главным редактором Игорем Каневским уходят из газеты “Бизнес”. В Украине будет создан новый медиа-проект, специализирующийся на журналистских расследованиях.

Каждый из нас проработал в деловой прессе от 2 до 10 лет. В последние несколько лет наши судьбы были связаны с ведущим деловым изданием Украины – еженедельной газетой “Бизнес”. С весны 2004 г., помимо повседневной журналистской работы, все мы были заняты расследованием политической карьеры и “Бизнес”-деятельности Дмитрия Табачника, Александра Третьякова, Давида Жвании, Евгения Червоненко, Владислава Миленького, Эдуарда Зейналова и ряда других известных политиков. Эта работа стартовала в тот период, когда основной собственник ЗАО “ХК “Блиц-Информ” (предприятие – издатель газеты “Бизнес”) Сергей Мельничук стал подвергаться уголовному преследованию. Против него на фоне давления со стороны окружения Табачника и Третьякова были возбуждены уголовные дела по фактам уклонения от уплаты налогов.

Итогом нашей работы стала публикация серии статей о бизнес-деятельности высших должностных лиц государства. Мы дезавуировали попытки провести скрытую приватизацию крупнейших полиграфических предприятий страны, объединенных в ГАК “Укриздатполиграфия”. Случись такое, и 80% печатных СМИ оказались бы в зависимости от группы лиц из окружения Александра Третьякова и Дмитрия Табачника. Нами были обнародованы и планы Евгения Червоненко, который в бытность министром транспорта активно лоббировал создание яхт-клуба на базе Ялтинского морского порта. Неизменной тематикой наших публикаций были и злоупотребления сотрудников налоговой милиции, чиновников местной власти – всех тех, от кого в наибольшей степени зависит малый бизнес.

Публикации, подготовленные нами, дали в руки нашему работодателю Сергею Мельничуку козыри, с помощью которых за спинами журналистов он повел торг с нынешней властью о собственных бизнес-преференциях. Примерно с середины июля 2005 г. он инициировал переговоры с народным депутатом и руководителем парламентской фракции “Наша Украина” Николаем Мартыненко. По замыслу Сергея Мельничука, этот политический деятель должен был обеспечить “крышу” ЗАО “ХК “Блиц-Информ” и “замять” уголовные дела против Мельничука. Взамен Мельничук якобы готов поддерживать Мартыненко в его притязаниях на кресло мэра города Киева. С началом переговоров с Мартыненко Мельничук как издатель газеты огласил список “неприкосновенных” для журналистов “Бизнес” лиц. В редакцию поступил запрет на публикации о бизнесе Александра Третьякова, Николая Мартыненко, прочих деятелей “Нашей Украины”. Взамен нам было предложено “накопать” что-нибудь на мэра Киева Александра Омельченко или на спикера Верховной Рады Владимира Литвина. Очевидно, нашего работодателя к тому обязывали обещания, данные новым “партнерам”. Мы не стали выполнять эту работу.

Вслед за этим с конца сентября в редакции начались репрессии. Был вышвырнут за порог газеты заместитель главного редактора Александр Драников, который вел рубрику журналистских расследований. Хотя он отказался писать заявление об увольнении по собственному желанию, с 22 сентября его не допускали на работу, а ряд должностных лиц компании во главе с генеральным директором Издательства “Блиц-Информ” Юрием Феоктистовым стали распространять в коллективе слухи о злоупотреблениях со стороны Драникова. Его выдворение сопровождалось целым рядом грубых нарушений КЗОТ со стороны администрации предприятия, в ряду которых невыплата заработной платы, невыдача справок о доходах работника, актов о передаче имущества предприятия и т.д.

Журналистский коллектив газеты был полностью деморализован такими действиями Сергея Мельничука и Юрия Феоктистова. 11 октября 2005г. история получила свое логическое продолжение. Апогеем травли журналиста Драникова стали угрозы о физической расправе, которые поступили в его адрес от двух неизвестных молодых людей, требовавших от Драникова забросить журналистику и сменить профессию. По факту угроз журналист обратился в МВД и Генпрокуратуру. Блюстители закона пока никак не отреагировали на заявления Александра Драникова.

Однако наиболее дееспособная команда журналистов-расследователей не оставила товарища в беде. В знак протеста против травли коллеги Александра Драникова журналисты-расследователи во главе с главным редактором Игорем Каневским уходят из газеты “БИЗНЕС”. Это решение – отнюдь не демарш в сторону Мельничука, променявшего принципы европейской редакционной политики на “понятия” шайки коррумпированных чиновников, а попытка создать абсолютно новый медиа-проект, целью которого является становление честной власти в Украине.

("Правое Дело", г. Одесса, №111, 20 октября 2005 г.)

Европейский суд по правам человека вынес приговор по делу вдовы погибшего журналиста Георгия Гонгадзе — Мирославы. Как известно, три года назад, в сентябре 2002 года, она подала иск в Европейский суд с требованием признать, что в Украине было нарушено "право на жизнь" Георгия Гонгадзе, а также был нарушен принцип уважения к правам потерпевших в результате преступления, и тем самым государство обрекло родных журналиста на еще большие страдания. Кроме того, Мирослава утверждала, что Украина нарушила одну из статей Европейской конвенции по правам человека, которая отстаивает право личности на справедливую судебную защиту. Изучив и взвесив изложенные в иске доводы, Европейский суд пришел к выводу, что все они обоснованны, и обязал Украину выплатить жене и детям погибшего журналиста в качестве материальной компенсации 100 тысяч евро.

Впрочем, Мирослава Гонгадзе в интервью журналистам заявила, что не добивалась материальной компенсации. По ее словам, главное для нее — создание прецедента для граждан Украины. "С сегодняшнего дня каждый, кто пожелает защитить свои права, используя мой опыт, сможет эффективнее бороться за себя", — заявила Мирослава в интервью Би-би-си.

P.S. С просьбой избавить ее от длительного психологического давления, которому она подвергалась по месту жительства, к Президенту Украины обратилась семья еще одного погибшего журналиста - Игоря Александрова, проживавшая в городе Славянске Донецкой области. Секретариат главы государства обсудил возникшую проблему с властями Харьковской области, и на днях родственникам Игоря Александрова вручили ключи от квартиры в Харькове, приобретенной на средства местных спонсоров.

(“Факты и комментарии”, 10 ноября 2005 г.)

Ох, и любят чиновники всех мастей пить журналистскую кровушку! Их стойкое нежелание делиться какой-либо информацией подчас просто поражает. Такое впечатление, что после оранжевой революции власти решили не общаться напрямую с неугодными им СМИ (особенно по телефону). А если и выдают скудные сведения, то исключительно через пресс-службу, и то после обязательного оформления официального запроса.

E-mail и факс? Забудьте!

С недавних пор Минюст пошел еще дальше, “усовершенствовав” для медиа процедуру диалога. Вот какой любопытный разговор состоялся у нас на днях с руководителем тамошней пресс-службы. Мы, наивные, всего-то и хотели, что получить грамотное разъяснение от кого-либо из министерских чинуш (в виде односложного ответа “да” или “нет”) по одной заинтересовавшей нас правовой коллизии. Каемся, не знали, что в этом ведомстве наступила пора закручивания гаек.

— Оформите на бланке официальный письменный запрос от лица редакции за подписью главного редактора — как это полагается по закону, — и привезите его к нам, поскольку ответ будет утверждать первый замминистра, — пропел елейный голос на том конце провода. — По электронной почте или по факсу вопросы не присылайте. Замминистра ведь не покажешь то, что пришло по факсу.

— Почему не покажешь? И зачем нужно привозить?

— Ничего страшного, все так делают.

— Но ведь прежде вы принимали по факсу или по “электронке”…

— Да, было, шли прессе навстречу. Однако получили за это очень большой нагоняй…

Из журналиста — в курьеры

Интересно, эти “цэу” исходили от недавно назначенного министра юстиции Сергея Головатого лично? Это что, новые веяния европейской бюрократии, современные западные технологии работы с документами и медиа, подсмотренные министром в бытность его сидения в ПАСЕ? Извольте, дескать, господа-журналисты, забыть про “электронный” документооборот и плодите “бумажный”, доставляя запросы старым дедовским способом — почтой, на перекладных и обязательно на гербовой бумаге. А как же один из главных китов журналистской работы — оперативность?

А может, расчет делается на то, чтобы лишний раз заставить нас унижаться и в конечном счете чувствовать себя обязанными за то, что нам милостиво позволили выполнить свои профессиональные обязанности? Чтобы мы, звоня в какое-либо министерство, начинали не иначе как: “Извините, господа хорошие, за чисто журналистское любопытство...”

P.S. Мы поинтересовались у коллег, что они думают об открытости и доступности новой власти, а также о работе всевозможных пресс-служб. Результат получился неоднозначный и весьма показательный.

Комментарии

Осман Пашаев, журналист телеканала “НТН”:

— Все в точности, как было раньше. Полагаю, это проблема профессионализма, а не открытости. Пресс-службы вроде бы тоже хотят быть открытыми, а превращаются лишь в рекламистов своих боссов. “Обломов” в последнее время у меня с ними не возникало. Есть проблемы только с пресс-службой Президента. Их, как и во времена Кучмы, раздражает моя настойчивость. Мне объясняют, что Президент — это ПРЕЗИДЕНТ, а не избранный всеми, в том числе и мной, в том числе и на мои деньги, работающий менеджер страны. Мне опять-таки объясняют, что это сакральная фигура в этой стране...

Наталья Лигачева, редактор медиа-проекта “Телекритика”:

— Конечно, новая власть более открыта, чем была при Кучме. С другой стороны, у “Телекритики” случались недоразумения с пресс-службами отдельных политиков, не буду называть их имен, когда предъявлялись претензии к тем или иным публикациям нашего интернет-сайта. Правда, все ограничилось словесными спорами и ни к каким санкциям не привело. Сегодня добывать информацию журналисту в принципе стало легче, хотя проблема открытости и доступности власти остается. Очень часто бывает невозможно понять “высочайшие” мотивы, почему принимаются те или иные решения. Но это проблема не столько пресс-служб, сколько проблема самой власти, которая не хочет объяснять подоплеку своих действий.

Савик Шустер, ведущий передачи “Свобода слова” на телеканале ICTV:

— Я не могу сравнивать, я до оранжевой революции тут не был. Могу лишь сказать, что по сравнению с Россией здесь гораздо больше свободы слова, хотя при Ельцине журналистам было легко, это при Путине стало сложно. У вас мне работается нормально, с пресс-службами тоже идет достаточно нормальный диалог. Журналистом в Украине сейчас можно работать. Ваша власть, по крайней мере, понимает, что она должна отчитываться перед народом. Хотя легко и просто журналисту не бывает никогда, это исключено в нашей работе.

Олег Ляшко, главный редактор еженедельника “Свобода”:

— Добывать информацию легче не стало. Так, пресс-служба Секретариата Президента отказывает в аккредитации на свои мероприятия нашим представителям, мотивируя это тем, что мы, видите ли, не такие популярные, как им бы хотелось. Они, дескать, приглашают наиболее рейтинговые СМИ. Такое с нами проделывали и раньше, причем не только с нами, но и с телеканалом “НТН”. Отказывают ли нам в комментариях? Так ведь ни до кого нельзя дозвониться. Почему у некоторых коллег с этим делом все нормально? У кого-то, может, и так. А у тех, кто эту власть приводил к власти, — иначе. На мой взгляд, объясняется это тем, что власть, как сказал сам Ющенко, осталась той же: те же лица, те же повадки, то же пренебрежение к праву общества знать то, что его интересует.

(“Вечерние вести”, 7 ноября 2005 г.)

Кража путем фальшивой ксерокопии?

Несколько лет донецкий журналист Анатолий Еременко разрабатывает тему проблем хозяйственного судопроизводства, отражая результаты в международном еженедельнике "Зеркало недели".

В первой части своего расследования он рассказал о невероятной афере: по фальшивой ксерокопии договора гарантии (при том, что прокуратура отыскала подлинник этого гарантийного письма) одна фирма с помощью решения хозяйственного суда взыскала миллионы. Статья "Как суд легализовал копию при отсутствии оригинала" вышла еще в мае 2004 года, и что любопытно — ее никто не опроверг. Ответчик, рассказывал Анатолий Еременко в своей второй публикации "Черная тройка": все остальное не имеет отношения к делу", которая вышла в свет в марте 2005 года, оспаривал сомнительное решение на протяжении четырех лет, а судьи передавали дело из суда в суд, пока фирма, предоставившая фальшивку, не ликвидировалась. В этой статье Анатолий Еременко замечал, что все его неутешительные прогнозы подтверждаются: чтобы прикрыть неблаговидную деятельность структуры, укравшей у государства огромные суммы, судопроизводство задействовало целую схему. Не сугубо донецкую, а вертикально интегрированную, которая позволяет получать нужное решение практически по любому спору — подобных дел журналист изучил около десятка...

К аналогичным выводам, независимо от него, пришел директор АОЗТ "Донбассресурсы" Валерий Чернышев, являющийся помощником народного депутата. Лично побывав участником хозяйственного судопроизводства, он позволил себе смелое предположение, которое изложил в письме в Верховную Раду: для достижения гарантированного результата нужно лишь обратиться в определенные структуры и сделать перечисления на известные счета.

Только после "оранжевой революции" предприниматель решился подать обращение к председателю комитета Верховной Рады по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией В. Стретовичу с неслабым названием "Об организованной преступной группе, которая действует в Хозяйственном и Апелляционном хозяйственном суде Донецкой области". И вот в "Зеркале недели" появляется продолжение журналистского расследования Анатолия Еременко, в котором письму и комментариям Чернышева посвящены два абзаца.

Чернышев и "Черная тройка"

Проверкой указанных фактов занялась СБУ Донецкой области. 4 апреля 2005 г. — надо полагать, в рамках оной проверки — один из руководителей этой организации, теперь уже бывший, за кружкой пива пообщался с возможным фигурантом оперативно-розыскного дела в ресторане "01" (есть люди, видевшие эту заметную пару в указанном месте).

Накануне двоих предполагаемых фигурантов той же проверки удостоили повышения по службе. Очевидно, окрыленные этим судьи и предъявили иск к газете, причем предположение о существовании группы слишком лично на свой счет приняли именно те шестеро, которых называл в своем обращении в Верховную Раду директор АОЗТ "Донбассресурсы", в то время как в статье ни одна из их фамилий не звучала.

На фоне расследования СБУ председатель Донецкого апелляционного хозяйственного суда был назначен членом комиссии по проведению судебной реформы. А раз положение упрочилось, логично пресечь дальнейшие попытки упоминать о судьях всуе?.. Так возник первый в истории иск о защите чести, достоинства и деловой репутации, предъявленный судьями сразу двух судов к одному журналисту. Иск, который можно считать знаковым.

О формах цензуры

Судьи-истцы заявили о вреде их здоровью, для поправки которого им теперь годами придется посещать психоаналитиков и психиатров (что, однако, не мешает продолжать вершить правосудие). Причем предъявили иск как рядовые физические лица, хотя нерядовыми их делает уже то, что все они публичные люди, каждый шаг которых достоин пристального внимания общества, точно так же, как и каждый шаг политика. Элитными делает их и закон "О статусе судей", который, между прочим, говорит и о том, что судья не должен допускать каких бы то ни было действий и поступков, порочащих его звание и вызывающих сомнения в объективности.

8 апреля 2005 г. судья Ворошиловского райсуда Бухтиярова постановила изъять статью "Черная тройка": все остальное не имеет отношения к делу" из Интернета задолго до рассмотрения вопроса, содержит ли она недостоверные сведения. Своеобразная форма цензуры — вчера шестеро граждан (не представив даже подтверждения, что они судьи и каким-то образом соотносятся со статьей, в которой не называлось имен), прикрепив к заявлению лишь квитанцию о госпошлине и копию публикации, попросили убрать не понравившуюся статью, и уже сегодня их просьбу удовлетворили. А как же право остальных граждан — на информацию?

Председатель Петровского райсуда Фунжий, к которому попало дело после выражения недоверия Ворошиловскому суду, взялся за него лично.

Валерий Чернышев, соответчик по иску граждан судей, со своей стороны, попросил Петровский райсуд удовлетворить его ходатайство "об обеспечении доказательств". Просил суд сделать в МРЭО запрос об одном эксклюзивном автомобиле "BMW", на который не накопишь, даже полвека откладывая судейскую зарплату. И о некоем судейском фонде — предприниматель вознамерился проследить, не увлекаются ли меценатством во благо судебной реформы как раз те фирмы, что неизменно выигрывают хозяйственные споры, и кто из судей распоряжается счетами фонда. В ходатайстве также говорилось о необходимости судебного запроса в отношении нескольких юридических фирм, регулярно оказывающих юридические услуги с гарантированным результатом (причем там, где "засветились" эти юрфирмы, в силу совпадения, за решения брались опять же судьи, предъявившие иск к "Зеркалу недели").

Разумеется, дерзкое предложение Петровским райсудом подхвачено не было. Соответствующая работа — в прямой компетенции одноименных ("компетентных" то есть) органов, но и там — "не боги горшки обжигают". Скажем, парламентский комитет передал письмо в Генпрокуратуру, ГПУ спустило в областную прокуратуру, там побеседовали с Чернышевым — вот и вся реакция на комитетский запрос.

Свидетели повторяющихся ошибок

Судья вершит правосудие от имени Украины, пользуется исключительными привилегиями, но, как и всякий простой смертный, имеет право на ошибку. Об одной из таких ошибок наша газета подробно рассказывала — помните, как мошенник с помощью решения хозсуда пытался отобрать у института "Донгипрошахт" здание в центре города? Выясняется: к тому решению приложились все те же праведные руки!.. Мошенник наказан, а судья пошел на повышение.

12 октября в судебное заседание пришли свидетели, которые, узнав из средств массовой информации об иске граждан судей к "ЗН", пожелали исполнить долг. Прелести отечественного судопроизводства они испытали на себе, и так уж вышло — именно шестерка истцов нарушала судейскую присягу в их случаях.

Сергей Брон, директор ООО "Вторнефтепродукт":

— Как только одной из сторон оказывалась фирма А., дело непременно попадало к судье Б. (мы не смеем вслед за свидетелями произносить имен, дабы не навлечь на себя чей-то гнев. — Авт.), и тогда спор обязательно разрешался в пользу А. Мои аргументы даже не выслушали. Я оттуда вышел с давлением 200. И не обжаловал, так как срок был нарушен не по моей вине, и мне же еще предложили обратиться к ним с просьбой продлить срок!

— Все документы были сфальсифицированы, это видно невооруженным глазом, а суд по ним выносит решение, — сообщил суду свидетель Сергей Доценко, замдиректора института "Донгипрошахт". И даже назвал одного из судей-истцов "киллером", в связи с чем председательствующий Фунжий был вынужден уточнить, в прямом или переносном смысле подразумевает свидетель слово "киллер".

...Но! Уничтожить журналиста в нашей стране гораздо легче, чем наказать судью за сомнительно законное решение.

Превратили "пса" в мартышку

Еще в апреле, стараясь подать вторую точку зрения, "Зеркало недели" предоставило слово двоим из шести судей, которые опровергли все высказанное Чернышевым в статье Еременко своим материалом "Черная тройка: продолжение следует" (не опровергнув в то же время высказываний журналиста)... Казалось бы, почему б не удовлетвориться? Рискну предположить, что для людей, передвигающихся в эксклюзивных "BMW", даже десять тысяч гривен — несущественная сумма, это автора материала она, да еще помноженная на шесть (таковой была заявленная сумма иска) могла бы сразить наповал. Вот что думает о цели обидевшихся на него судей журналист:

— Обе публикации в "ЗН" лишь легонько зацепили тех, кто причастен к масштабной коррупции в Украине. А истинная цель состоит в том, чтобы помешать продолжению моего журналистского расследования и серьезно предостеречь коллег. Но медиа должны служить цепным псом демократии, а не пародийной обезьянкой ("ничего не слышу, ничего не вижу, обо всем молчу")!

Это говорил Анатолий Еременко, когда Петровский суд только "засучил рукава". Сегодня же мы с прискорбием констатируем, что прецедент, угрожающий будущему не только нашей профессии, но и демократии, уже создан. Четвертая власть становится серьезной силой в формировании нового гражданского общества, не все от этого в восторге, вот и судьи не желают, чтобы общество с нашей помощью "присматривало" за их работой.

20 октября решением Петровского райсуда были признаны оскорбляющими честь и репутацию судей сведения, изложенные в абзацах с выкладками Валерия Чернышева. За "почти полностью уничтоженный авторитет" предприниматель обязан выплатить каждому из шести судей по тысяче гривен. А журналист скомпенсирует урон, причиненный их достоинству, выплатив истцам по 333 гривни.

Титульные листы дел, как и сами дела, подтверждающие, что при их распределении в силу необъяснимых причин нарушалась утвержденная специализация судей, Петровский суд проигнорировал. Точно так же не были приняты в расчет и показания свидетелей, кроме прочего, говоривших, что нужно бросить работу, целиком посвятив себя сутяжничеству, чтобы добиться чего-нибудь (соответственно, у редкого искателя правды хватит сил пройти этот путь хотя бы до середины). И просто не был замечен известный и доныне не опровергнутый факт, что на основании фальшивой ксерокопии с участием тех же граждан выносилось решение.

Петровский райсуд, как самый гуманный в мире, пошел навстречу коллегам даже больше, чем те просили — скажем, было исковое требование опровергнуть строку, а судья Фунжий постановил, чтобы "ЗН" поместило опровержение абзаца. В частности, "Зеркало недели" обязали оповестить народ, что у людей, прошедших Донецкий хозяйственный и апелляционный хозяйственный суды, руки не опускаются, веру в справедливость они не теряют. И не "все там (в суде) одним миром мазаны." В связи с последней фразой юрист Донецкой областной организации профсоюза работников СМИ Наталья Грановская задает риторический вопрос: "А каким образом можно доказать соответствие суждения о "помазании" истине?"

Из журналистов в управдомы?

Добросовестный журналист оказался полностью беззащитен перед всесильной судейской машиной, и теперь не он один имеет повод горько задуматься.

Во-первых, потому, что любые доказательства, которые мы в силах добыть самостоятельно, судом в качестве таковых заведомо не принимаются. Ибо, как сказал в своем решении Петровский райсуд, доказательства имеют силу только в случае, если они подтверждены определенными способами доказывания — и эти способы находятся в полномочиях правоохранительных органов и того же суда.

Во-вторых, затрагивать вопросы коррупции в хозяйственном судопроизводстве представитель истцов (вероятно, сведущий юрист, если судить по гонорарам) "разрешил" только после обвинительного приговора в отношении судей. Хотя оказавшись за решеткой (само собой, мы говорим гипотетически), коррупционеры уже не смогут вредить обществу — в этом случае расследовать нечего, и максимум, что мы сделаем, — сообщим о неотвратимости наказания.

И в-третьих, представитель истцов, с которым солидарен Петровский суд, обосновал свою позицию тем тезисом, что любая негативная информация является недостоверной — такая абсурдная статья присутствует в новом Гражданском кодексе. Журналист понес ответственность за все, что было сказано его собеседником (основываясь на еще одной, "заботящейся" о свободе слова законодательной новации, превращающей источник информации в соавтора).

Соответственно упаси нас Боже выступать в чью-либо сторону с критикой (а в сторону представителей судейства — прежде всего, так как им же и вершить наши судьбы).

(“Донбасс”, №203, 3 ноября 2005 г.)

— Я не знаю, сколько, когда и кто вам насыпал соли в “Сільських вістях”, но вам не кажется, что это радикальный способ — закрыть газету?

— Я не думаю, что это возможно, да такая задача и не стоит. Я года три или четыре вообще не обращал внимания на такие публикации в этой газете, считал — мало ли каких маргиналов и неудачников на политической обочине, чтобы на них реагировать и уделять им свое время или свои деньги. Но последняя публикация была просто из ряда вон выходящая, и я решил остановить эту ложь. Я вас уверяю, что во всех цивилизованных странах мира и во всех организациях, в том числе и Социнтерне, найдутся здоровые силы, которые обратят на это внимание…

Ну почему никому не жалко этих сельских жителей, к которым апеллируют “Сільські вісті”? Почему не жалко тех людей, которые читают эту ахинею? И мы попытаемся заставить газету “Сільські вісті” сказать, что они публикуют непроверенные материалы и просто откровенно врут. Раз они врут по мелочам, то они врут и по крупному.

“Сільські вісті” — уважаемая газета, в ее редакционном коллективе находится четыре народных депутата. Пускай они занимаются своим делом. Пускай они печатают в “Сільських вістях” правдивую информацию: как сеять урожай, какую партию поддерживать. Пускай не трогают людей, не оскорбляют и не публикуют неправдивую информацию. Люди должны нести ответственность за свои поступки. Поверьте, мне не нужны никакие компенсации от “Сільських вістей”. Но в следующий раз они задумаются: опубликовать откровенную ложь или нет.

— Иск будет к “Сільським вістям” или к автору?

— Нет, нет, мы будем говорить непосредственно о газете. Я не знаю, кого они завтра пригласят к написанию подобных статей. Мало ли у нас людей, которые могут за определенную сумму написать эти вещи. Иск будет к тем, кто это печатает. Это уровень их интеллигентности, их уважения к тем людям, для которых они пишут. И так же, уверяю вас, когда закончатся выборы, придет время и МАУП ответить за тот кошмар, который они вселяют. И дело здесь не во мне лично и евреях. Мы говорим, что мы европейцы, идем в Европу. Читая издания МАУП и “Сільські вісті”, мы идем, извините за выражение, в другое место.

(“Время”, г. Харьков, №124, 5 ноября 2005 г.)

В последние недели политический резонанс приобрела проблема освещения в масс-медиа предвыборной кампании. Виной тому послужили положения закона о выборах, признанные многими наблюдателями недемократическими. Однако не все тут так просто.

В чем "сыр-бор"?

Речь идет о статьях 66, 68, 71 и других Закона "О выборах народных депутатов Украины", согласно которым, по сравнению с прошлыми избирательными кампаниями, на деятельность журналистов налагается ряд ограничений. Они касаются права комментировать предвыборную кампанию. В связи с тем, что рядовой избиратель не всегда глубоко вникает в суть положений закона, а, скорее всего, воспринимает на веру заявления об ограничении свободы слова, есть смысл подробно изложить суть статей.

В частности, освещение избирательного процесса в форме информационных сообщений осуществляется без комментариев и оценок. Казалось бы, право комментировать и давать оценки оставлено для аналитических рубрик изданий. Но другой статьей масс-медиа, их должностным и творческим работникам во время избирательного процесса запрещается агитировать за или против партий/блоков, кандидатов в материалах и передачах, не обусловленных соглашениями с субъектами кампании. Кроме того, если СМИ поместило оплаченный материал, оно не может потом отказать другому субъекту в размещении аналогичного материала и на тех же условиях.

Интерес представляют и предусмотренные меры противодействия недостоверной информации. Если субъект предвыборной кампании подал заявление с оценкой помещенной информации как недостоверной, масс-медиа обязано опубликовать опровержение или предоставить заявителю площадь (или эфирное время) для ответа. То есть, принятие решения о том, действительно ли публикация содержит недостоверные сведения, отдано на откуп самим участникам, в то же время из этого процесса исключен, казалось бы, единственный орган, который в демократическом обществе призван решать этот вопрос — суд.

Кроме того, суд исключен и из процесса наложения более суровых санкций. В частности, достаточно представления Центризбиркома или окружной комиссии, чтобы на период кампании приостановить выход печатного СМИ. Это положение дает противникам закона повод предположить, что под таким предлогом могут быть закрыты многие масс-медиа. И заверения Ярослава Давыдовича, что возглавляемый им ЦИК не будет "злоупотреблять" своим правом, дела не решают.

Многие общественные активисты подвергают резкой критике данные положения. В частности, вчера свою точку зрения публично изложили Независимая ассоциация телерадиовещателей, Индустриальный телевизионный комитет, Восточно-европейский институт проблем медиа и др.

О равенстве прав и о манипуляции

На наш взгляд, при анализе любого явления не стоит с ходу бросаться в огульную критику или похвалу. Оценки относительно недемократичности положений закона о выборах, первая редакция которого была принята в марте 2004 г., могли бы показаться странными хотя бы потому, что среди его авторов были представители бывшей оппозиции. Последняя, по определению, стремится к расширению демократических свобод, которые только и дают ей возможность действовать на политической арене. Ситуация, как минимум, странная. Поэтому более продуктивно было бы поискать причины, которые заставили государственных мужей пойти на принятие таких спорных законодательных норм.

Право на свободу слова является основополагающим элементом политической демократии, обязательным условием свободных выборов. Свобода слова означает, в частности, право на свободное выражение и пропагандирование своей политической позиции, а также критику других политических позиций.

Конституция провозглашает равенство политических прав всех граждан Украины, независимо не только от национальной, половой или другой принадлежности, но также и от рода деятельности.

Читатель возразит: дескать, обеспечить реальное равенство невозможно хотя бы потому, что политик имеет больше возможностей высказывать свою позицию, нежели другой гражданин. Стоит, однако, заметить, что такое "неравенство" законодательством урегулировано благодаря различению активного (то есть права быть избранным) и пассивного (то есть права выбирать) избирательного права.

Однако в данном случае важно, что журналист и другие граждане равны с точки зрения именно пассивного избирательного права.

Поэтому не зря члены Центризбиркома в своих комментариях ситуации акцентировали внимание на том, что журналисты, как и все другие граждане, имеют право на то, чтобы собирать предвыборные митинги, заниматься предвыборной агитацией или каким-либо образом участвовать в избирательной кампании. То есть речь идет об ограничении не свободы слова журналиста как гражданина, а об ограничениях, накладываемых на его профессиональную деятельность, на его возможности, используя служебное положение, влиять на ход избирательной кампании.

Никто не возражает против ограничений на использование служебного положения госслужащих в предвыборной кампании. Но почему же тогда вызывает сомнения аналогичная мера в отношении журналистов? А ведь влияние со стороны последних на выборы может быть часто даже более существенным, чем госслужащего. Сам характер информационного сообщения может привести к изменению отношения к событию или политику, а, учитывая аудиторию СМИ, это изменение может быть весьма существенным.

Но ведь и на митинге целью ставится изменение настроений групп людей. Но в нашем контексте проблема заключается в том, что влияние информационного сообщения зачастую является неявным. То есть, слушатель сам не осознает, что стал объектом целенаправленного информационного воздействия. Такое воздействие имеет свое название — манипуляция сознанием.

Подобное воздействие в условиях нахождения многих СМИ на политическом финансировании приобретает массовый характер, что, по нашему мнению, и стало реальным поводом (но не оправданием — об этом позже) появления в законе положения о том, что журналистский комментарий предвыборной кампании может помещаться, только если указано, кто из субъектов кампании проплатил данную публикацию. Чтобы как-то нивелировать ангажированность масс-медиа, очевидно, была придумана уловка относительно того, что если СМИ помещает материал, оплаченный каким-либо субъектом

кампании, то они не имеют права отказать в этом другим.

Теперь относительно положения, согласно которому вопрос о недостоверности информации решается самими субъектами кампании и избиркомами, а не судом.

Очевидно, эта ситуация должна стать предметом рассмотрения профессиональных юристов. Но мы можем порассуждать о том, чем руководствовались народные избранники.

Не желая задеть лично большинство судей, которые являются честными гражданами страны, в институциональном плане следует констатировать тенденцию, о которой говорят особенности рассмотрения в судах конфликтов в межкорпоративной, а в последнее время и в политической сфере. В стране идет "приватизация" судов финансово-политическими корпорациями. Подчас, зная, представители какой из них и в какой суд подали иск, можно заранее предположить характер решения.

Кстати, этим и было вызвано стремление новой власти к реформе судебной ветви.

И если относительно экономической сферы негативные последствия указанной тенденции все же ограничены, то паралич формирования законодательной власти может быть куда более пагубным.

Изменений не избежать! Но...

Итак, спорные положения Закона "О выборах народных депутатов Украине" реально были мотивированы стремлением ограничить не свободу слова, а возможности манипуляции сознанием избирателей со стороны средств массовой информации, сделать процесс информационного воздействия максимально открытым, а принятие избирателем решения по голосованию максимально осознанным. Это объяснялось положением журналистики в нашей стране, когда она вовлечена в политические игры независимо от того, на стороне власти или оппозиции находится.

Означает ли все это, что закон о выборах в данной своей части не требует никакой корректировки? Отнюдь. Как часто у нас бывает, реализация благой цели была осуществлена довольно-таки топорно. В частности, тем же законом под понятие политической рекламы были подведены обыкновенные информационные сообщения, а не только лишь аналитические материалы. Впрочем, стоит указать, что и простое упоминание о происшедшем событии можно сформулировать таким образом, что оно будет формировать ту или иную политическую позицию, и, таким образом, манипуляция будет иметь место.

Содержит большое поле для злоупотреблений и обязанность средства массовой информации обнародовать опровержение или ответ после простого поступления заявления субъекта избирательной кампании о недостоверности информации.

Некоторые из внесенных на рассмотрение парламента проектов изменений в закон о выборах предполагают, что СМИ может в установленный срок или опубликовать опровержение, или представить аргументированный ответ на него.

Кроме того, проекты, внесенные, кстати, в основном представителями оппозиции, предусматривают возможность приостановления выхода СМИ исключительно на основании решения суда. Но в целом те проанализированные негативные явления, которые стали поводом для принятия спорных положений закона, вряд ли можно одномоментно изменить законодательными актами. Преодоление этих явлений может стать следствием более глубокого реформирования страны, в том числе проведения реформы административного судопроизводства, нарастания капитализации финансово-политических группировок, увеличения их открытости.

Отсюда стремление сохранить запрет на публикацию аналитических материалов без указания на субъекта предвыборной кампании как их источник в принципе можно было бы приветствовать. Однако, как, например, отделить избирательный процесс от других политических процессов, которые даже в период проведения выборов последними не ограничиваются? А значит, как отличить критику или поддержку в масс-медиа той или иной предвыборной позиции от анализа политического процесса в целом? По этим проблемам имеется больше вопросов, чем ответов.

Поэтому не меньшие возражения, чем спорные положения самого закона, вызывает практика использования создавшейся ситуации в узкополитических интересах, когда будущие участники выборов, представляя из себя радетелей свободы слова, на самом деле столь же неявно пытаются набрать себе предвыборные очки, что является такой же манипуляцией.

("Правда Украины" 2005.11.10)

То, что до недавнего времени считали чуть ли не главным достоянием “оранжевой” революции, — свободу слова и СМИ — президент международной организации “Репортеры без границ” Робер Менар поставил под серьезные сомнения, заявив о том, что в Украине началась деградация прессы. Такую свою позицию Менар, прежде всего, связывает с имеющимися в распоряжении организации фактами вмешательства украинской власти в деятельность СМИ. Он отметил, что в эпоху экс-президента Украины Леонида Кучмы “Репортеры без границ” несколько раз пытались повлиять на украинскую власть, чтобы предотвратить давление на свободу слова и свободу прессы. После “оранжевой” революции в период с 1 июня по 28 октября возглавляемая им организация направляла 6 писем в адрес Президента Украины, премьер-министра, глав МВД и Минюста с просьбой о встрече, однако на эти письма ответа никакого не получила. При этом Менар напомнил, что, несмотря на все минусы прошлой власти, ему удалось встретиться с Кучмой, хотя разговор при этом у них был достаточно сложный. “С нынешним президентом я еще не встречался”, — с сожалением констатировал Менар. В этом контексте он сказал, что “нехватка уважения к международным организациям создает очень плохую репутацию Украине”. “Оранжевая” революция во всем мире родила какие-то надежды, и если вы будете читать западную прессу, вы увидите, что эти надежды очень сильно поуменьшились”, — отметил он.

(“Ваш шанс”, г. Сумы, №46, 16 ноября 2005 г.)