Проти катувань. Електронне видання ХПГ (2003-2005) , 2004, #06

Уважаемые члены правозащитных организаций, члены всех оппозиционных партий, граждане Украины!..

Попав в декабре 2002 года по лживому, сфабрикованному обвинению, я своими глазами увидел весь тот ужас и опасность, которые грозят народу Украины. Эта опасность вытекает из той удручающей действительности, которую создал режим своему народу... Пытки, издевательства, унижения стали неотъемлемой частью борьбы правоохранительных органов против народа. Судебный процесс над одесскими комсомольцами вскрыл всю преступную сущность режима. Подсудимые Данилов И., Алексеев О., Польская Н., Бердюгин С., Семенов Е., Смирнов А. были подвергнуты избиениям и пыткам. Данилов И. был при смерти, Алексеев О. пытался покончить с собой, вонзив себе в глаз шариковую ручку. Выдержать пытки было выше человеческих сил. Умер Бердюгин С. – его организм не выдержал побоев и издевательств. Все комсомольцы без исключения подвергались моральному и психологическому террору.

Начало судебного процесса не остановило беззаконие.

Подтвердились всем известные факты, что украинское правосудие является одним из главных рычагов государственной карательной системы.

В ход идут все способы. Проходящих по делу комсомольцев 10.03.2004 конвой держит три часа в спецавтомобиле, в ящиках 70 см х 70 см, причем по два человека в каждом. 15 апреля 2004 г. подсудимых держат 5 часов в каменных мешках без еды и воды, а потом приводят на судебное заседание. 15 марта 2004 г. свидетелей из Каховки привозит на своей машине сотрудник СБУ, участвовавший в задержании Романова И. 16 апреля 2004 г. свидетеля Конона А. привозит на судебное заседание сотрудник СБУ Кулаков О., являющийся надзирателем оппозиционного движения в Одессе. Было ли давление на свидетелей со стороны охранки? Я думаю, комментарии излишни. Подсудимую Польскую Н. вынуждают давать «нужные» показания, запугивая тем, что возьмут ее под стражу.

Судья Тополев В.К. не обращает на эти вопиющие нарушения никакого внимания. Более того, он отказывается принимать заявления от подсудимых комсомольцев о многочисленных нарушениях прав человека. Судья Тополев В.К. заявляет, что все это его не интересует и никакого отношения к уголовному делу не имеет.

Подсудимый Смирнов Л. несколько раз ходатайствует о замене адвоката – судья не удовлетворяет просьбу подсудимого. Я ходатайствую о вызове свидетеля от защиты – результатов никаких. Зато по первой же просьбе прокурора и одного из адвокатов удаляется из зала суда представитель оппозиционной прессы – академик Тепляков. Подобных фактов великое множество… Судья выполняет политический заказ, нарушая Конституцию, статьи Всеобщей Декларации прав человека и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод…

Я обращаюсь к вам и прошу о помощи. Только общественность может предотвратить преступление, которое совершает полицейский режим против людей, посмевших вступить в борьбу с государственным беззаконием и произволом в Украине.

Политический заключенный А. Яковенко
Одесский следственный изолятор №21
07.05.2004

(«ЗМІНА», , 04.06.2004)

«Отказавшись представиться, они в грубой форме, хватая за руки. Начали грозить вызовом милиции». После этого работник СБУ вырвал листовки из моих рук и переписал данные из моего студенческого билета. На вопрос: «Зачем вам это надо?», он ответил: «Если еще раз увидим, позвоним, и тебя отчислят», — рассказал Владимир.

Возле Запорожского государственного медицинского университета студенты, которые распространяли листовки и газеты Коалиции молодежи «Наша Украина», встретили силовое сопротивление охраны, которым руководил непосредственно ректор этого университета Колесник.

«После того как студенты отказались прекратить раздачу листовок, ссылаясь на свое право, согласно 34-й статье Конституции, которая гарантирует свободное распространение информации устно, письменно или любым другим способом, один из охранников выстрелил в студента –агитатора Дмитрия Харькова из пневматического пистолета», — сообщил сопредседатель Коалиции, народный депутат Украины Вячеслав Кириленко. По его словам, «студент, слава Богу, остался невредим, так как пуля попала ему в пояс. Но он ударился, когда падал».

Вячеслав Кириленко будет инициировать рассмотрение этого вопроса в Верховной Раде.

Когда Алена пыталась в приоткрытую дверь взглянуть на больную мать, грузный, почти квадратный, милиционер крикнул: «Пошла вон отсюда. И что б я ноги твоей здесь больше не видел».

События в Институте кардиологии имени Стражеско 4 июля в Киеве напоминали сцену из фильма «Семнадцать мгновений весны». Эпизод, где Штирлиц идет по коридору фашистского Генштаба, а вдоль стен, на каждом зигзаге маршрута, забрасывая руки за спину, принимают стойку «смирно» вымуштрованные и натасканные эсэсовцы.

Штирлиц шел долго, коридор казался бесконечным, а количество солдат нескончаемым…

Четвертого июня в 21.30 около трех десятков омоновцев, оккупировавших хорошо известное в Украине и за ее пределами лечебное заведение, перекрыли все выходы и входы, на каждом углу внутри помещения выставили по вооруженному до зубов охраннику. Их было много, можно только представить, какие мысли при виде такого количества омоновцев посещали пациентов и недоумевавший персонал. Здравомыслящему человеку трудно поверить, что такую ораву здоровых верзил бросили… нет, не против изворотливого, удачливого и изощренного в шпионских делах Штирлица, а против несчастной больной женщины почтенного возраста — Антонины Болюры. Омоновцы не церемонились с врачами, настаивавшими на необходимости оказания безотлагательной помощи и госпитализации больной. Едва передвигающуюся женщину подняли с больничной кровати и увезли в неизвестном направлении. В качестве пациента клиники она пробыла всего несколько часов, после того как потеряла сознание во время судебного заседания в Шевченковском суде столицы.

Арест Антонины Болюры происходил на глазах ее дочери Алены, которая пришла в больницу, чтобы передать матери лекарства и свежие фрукты. Мы обратились к Алене с просьбой рассказать о событиях того дня и их предварявших.

— Алена, что случилось в суде, почему Антонина Болюра потеряла сознание?

— В Украине многолетнее судебное преследование с использованием методов психологического и физического воздействия способно подкосить здоровье даже олимпийского чемпиона по культуризму, а тем более уже немолодой женщины. Я молю Бога, что обошлось только обмороком, — учитывая «букет» маминых болезней, могло быть и хуже. Ее здоровье буквально сломали. Как может чувствовать себя человек, которого периодически бросают в «суперкомфортные» условия украинской тюрьмы, истязают морально и физически, почти ежедневно показывают по телевизору как последнего преступника? Подчеркиваю, речь идет о порядочном человеке, никогда не переступавшем закон. Мама не совершала ничего противозаконного, и все эти преследования имеют исключительно политическую подоплеку.

Находясь в клетке для подсудимых, в какой-то момент она начала сползать на пол. У меня внутри екнуло, нахлынул дикий страх. Судья прервал заседание и распорядился вызвать скорую помощь.

— Когда прибыли врачи, оказывалась ли тогда помощь?

— Какая помощь? Ей даже под голову ничего не подложили. Единственное, позволили адвокатам передать через решетку стакан с водой. Судьи молча удалились из зала, состояние мамы их абсолютно не волновало. 40 минут до прибытия врачей она лежала на голой скамье в клетке для подсудимых. Я даже не знала, жива она или нет.

Бригада скорой помощи замеряла давление — оказалось под двести. Сделав укол, врачи потребовали немедленной госпитализации. Они опасались худшего. Я бросилась искать судью, с разрешения которого маму можно было забрать из зала суда. Однако, председателя словно сдуло ветром, в конце концов ответственность за госпитализацию взял на себя его заместитель. Это забрало уйму времени.

— Как приняли «неблагонадежного пациента» в Институте кардиологии имени Стражеско?

— Я вместе с адвокатами настояла, чтобы маму отвезли именно в эту клинику. Там она лечилась раньше, там знали историю ее болезни. Но, приехав туда, маму отказались оформлять. Как сказал один врач: «Нам за прошлый раз влетело. Звонили такие шишки, что и представить трудно. Хорошо, хоть никого не уволили».

— Фамилию врача можете назвать?

— Не хочу навредить хорошему специалисту, пусть лучше лечит людей, чем его выбросят из Института. Полчаса мама ждала в машине скорой помощи, пока решится вопрос ее приема в стационар. Я бегала к ней через каждые пять минут, успокаивала, просила потерпеть. А она мне полушепотом говорит (не могу вспоминать без слез)… «Прости, доченька, я скоро умру». В тот момент меня одолело такое отчаяние, что я готова была рыдать безудержу. А еще, помню, почувствовала ужасную душевную боль и страшную обиду на собственное бессилие и невозможность помочь самому близкому и родному человеку.

— Но ведь все-таки приняли. Значит, либо кто-то дал разрешение, либо врачи сами пошли на мужественный поступок?

— Думаю, они просто не захотели брать грех на душу… Они поняли, может случиться непоправимое. Я благодарна врачу, принявшему маму. Это человек с большой буквы. Он сказал: «Забудьте о кошмаре, преследовавшем вас за стенами нашего института, здесь вы обычный пациент, и мы вас обязательно будем лечить». Услышав такие искренние и сердечные слова, мама расплакалась.

— Вы остались в больнице?

— Я поехала на рынок, купить фрукты. Вернулась около 8-ми вечера, покупки передала через охранников. Их было трое у дверей больничной палаты. Через приоткрытую дверь заметила, что лицо мамы было в отеках, глаза едва виднелись, руки в области вен синели от уколов. К телу тянулись проводки от аппарата с монитором. Врач потом объяснил, что этот аппарат должен был предупредить ухудшение работы сердца.

В половине десятого охранники вдруг вскочили со своих мест, как ошпаренные. В начале коридора появились два высоких милицейских чина. Я не разбираюсь в погонах, но, кажется, у каждого их них было по три больших звездочки. Один из них, большой, грузный дядька, увидев меня, заорал: «Ты что здесь делаешь? Пошла вон отсюда. И чтоб я ноги твоей не видел». Я пошла к врачу, по дороге встретила еще восемь человек милиционеров в мышиной форме. Через некоторое время, их стало еще больше, около трех десятков, нельзя было протолкнуться. Внизу стояла машина, и я решила, что это, скорее всего, приехала смена охране. Я была совершенно спокойна, даже не могла представить, что тяжелобольного человека могут стащить с больничной койки, отключив от жизнеобеспечивающей аппаратуры.

Это продолжалось довольно долго. Я вышла на улицу. А вернувшись, врачи сообщили, что маму увезли. Это был шок, помню, выпалила: «Вы шутите!». Прибежав к маминой палате, я увидела пустую кровать. Врачи рассказали, что все это время армия вооруженных людей ждала, пока мама соберет вещи. Говорят, она послушно, опираясь руками о стены и пошатываясь, исполняла приказы главных милиционеров.

— Где теперь содержится Антонина Владимировна?

— В Лукьяновском СИЗО. В той же камере, что и раньше. Можно сказать, в «именной».

— Если мне не изменяет память, этой зимой ваша мама была освобождена из СИЗО по состоянию здоровья. Каким было заключение врачей?

— Тогда врачи поставили диагноз кровоизлияние, микроинсульт, гипертоническая болезнь второй степени и хронический пиелонефрит. После суда 4 июня обнаружилась еще ишемическая болезнь сердца. Если раньше говорили только о ее признаках, то теперь о развитой форме болезни. Врачи уверены, что переживания в связи с судебным процессом привели к выбросу повышенной нормы адреналина и нарушению стабильной работы сердца.

В марте маму направили на амбулаторное лечение по месту жительства, в Днепропетровск. По заключению врачей, с таким диагнозом было необходимо как минимум три с половиной месяца домашнего ухода.

Несмотря на то, что требовалось продолжать усиленное лечение, и мы исправно, согласно закону, предоставляли справки о состоянии здоровья, на 11 мая назначили заседание столичного Шевченковского суда. Но мы об этом узнали только 13-го. Умышленно или нет, не знаю, но повестку нам вручили только через два дня после того, как суд состоялся. Я лично ездила на почту, забирала повестку, — там хранится моя подпись, подтверждающая дату получения.

Не вняв ни заключениям врачей, ни тому факту, что повестка пришла с опозданием, суд принял решение о силовом приводе. Маму это потрясло. Она не могла понять «почему?», ведь она ни в чем не виновата.

— А 17 мая ее госпитализировали в Институт кардиологии…

— Да… 15 числа она приехала в Киев из Днепропетровска, где находилась на амбулаторном лечении по месту жительства. Помню, сильно переживала, повторяла: «Сейчас за мной придут! Сейчас придут!» Самое страшное для нее было снова оказаться «там». 17 мая у нее начались жуткие головокружения, стоял невообразимый шум в ушах. Маму забрали в больницу с диагнозом гипертонический криз.

В больницу позвонили из суда и сообщили, что относительно нее изменена мера пресечения. В эти дни в клинике проходил семинар общереспубликанского уровня, в нем принимали участие медицинские светила со всей Украины. Собравшись на консилиум и обследовав маму, они подтвердили гипертоническую болезнь второй степени. Подтвердили также другие диагнозы, поставленные ранее. Все выводы были предоставлены суду, однако, я до сих пор не могу понять логику действий судьи Шевченковского суда Александра Шостака, — он, несмотря ни на что, принял решение о взятии под стражу с последующим содержанием в СИЗО.

Я не верила, что такое может случиться. Ведь закон позволяет содержать под арестом в палате. Зачем им надо было истязать больного человека? 17 июня приехали три охранника, надели наручники, а когда увидели, что мама плохо передвигается, они ее тянули за «браслеты», словно скотину на поводу. Молодые парни, по возрасту годившиеся в сыновья, грубо затолкали в машину, порвав при этом ее одежду.

— Адвокаты обращались к суду с просьбой снова изменить меру пресечения на подписку о невыезде?

— Конечно же, обращались. Но судья отказал. Это случилось как раз на судебном заседании 4 июня, когда маме стало плохо, и она упала в обморок.

— Какие условия в камере, где содержится Антонина Владимировна?

— Камера — 10 квадратных метров. На этой, с позволения сказать площади, содержатся 4 человека — мама и еще трое девушек. «Удобства» — здесь же. Прогулка раз в день, но мама не в состоянии самостоятельно передвигаться, она остается в камере, хотя свежий воздух ей крайне необходим. В камере нет окна. Одна из девушек, оказавшаяся прекрасным человеком, заботится о маме как родная дочь. Спасибо ей огромное, если она и совершила какой-либо проступок, я верю, что ее сострадание найдет отклик высших сил.

— Что бы вы хотели сказать сегодня тем, кто организовывает преследования вашей матери?

— У меня нет обиды на исполнителей, хотя удивляет, что они так безропотно подчиняются приказаниям, и даже усердствуют, проявляя грубость и физическое насилие к невиновному. Я знаю, они действуют из-за страха. Я чувствую их страх. Но они должны понимать, что, если хотя бы один из них найдет в себе мужество не выполнить приказ, идущий вразрез с понятием совести, морали и закона, его примеру последуют десятки и сотни других. Что же касается заказчика этого дела… Мне хотелось бы взглянуть ему в глаза, чтобы увидеть, есть ли там хоть капля человечности и сострадания. И спросить о его родителях? Пусть расскажет им, как он уничтожает мою маму…

— Как переносят близкие судебные преследования вашей матери?

— Бабушка ничего не знает о последнем аресте. Я переживаю, что ей кто-то может рассказать. Бабушке ни в коем случае нельзя волноваться, состояние здоровья, увы, тоже заставляет быть осторожным. Дедушка… Он умер 27 декабря прошлого года. Маму тогда, зимой, освободили неделей раньше. Дедушка сказал: «Вот видишь, доченька, я тебя дождался». Мама подержала его за руки. Так они в последний раз попрощались…

(«Вечерние вести», 10 июня 2004 г.)

***

Председатель парламентского комитета по вопросам здравоохранения, материнства и детства Николай Полищук обратился к Леониду Кучме с письмом, в котором просит президента, как гаранта Конституции Украины, принять неотложные меры по обеспечению Антонине Болюре (бывшему главному бухгалтеру корпорации ЕЭСУ) конституционных прав на жизнь, здоровье и получение надлежащей медицинской помощи

В письме-обращении к президенту известный и авторитетный врач, председатель Комитета ВР по вопросам здравоохранения, материнства и детства предупреждает, что непредоставление А.Болюре своевременной и квалифицированной помощи может привести к ее смерти.

(«Вечерние вести», 10 июня 2004 г.)

***

Георгий Селецкий:

Последние действия украинских карательных органов против бывшего бухгалтера корпорации ЕЭСУ Антонины Болюры доказали, что Рубикон, отделявший режим Кучмы от обычного фашистского режима, перейден. Если раньше неудобных для власти граждан тихо истязали за стенами райотделов милиции, то теперь беззащитных людей убивают прямо на глазах у потрясенных свидетелей.

Показательно, демонстративно — только за то, что жертва в свое время общалась, работала, виделась с лидерами выступающих против режима сил.

Действия спецназовцев по отношению к Антонине Болюре адекватны покушению на ее жизнь, поскольку вследствие этих действий она может просто умереть. Таким образом, их действия можно квалифицировать как попытку убийства (ст. 115 КК, ч.2), неоказание помощи лицу, находящемуся в опасном для жизни состоянии (ст. 136 ч.3), истязание (ст. 127 ч.2), что все вместе тянет на пожизненное заключение. Но официально это почему-то называется не преступлением, совершенным с особой жестокостью, а судопроизводством.

Как сообщил источник в руководстве МВД (даже в этом ведомстве есть люди, у которых остались еще честь, совесть и элементарное чувство справедливости), сразу после того, как Болюру госпитализировали из зала суда, в администрации президента прошло целое совещание, посвященное «вопросу Болюры». Руководители государства оставили свои важные государственные дела и срочно собрались обсудить дальнейшую расправу над ней. То есть решение об аресте больной женщины — это не плод болезненной ненависти отдельного милицейского чина, а санкционированная высшей властью операция, которая лишний раз свидетельствует: фашизм в Украине является государственной политикой.

Версий причин такого дикого разгула милицейского беспредела может быть только две. Первая — Болюру максимально быстро забрали из реанимации именно потому, что ее состояние могло стать свидетельством преступности методов власти. Ведь факт ее госпитализации из зала суда в то время еще не получил большой огласки, однако непременно стал бы известен общественности, и за пару дней журналисты и правозащитники могли бы убедиться в том, до чего доводят людей в украинских тюрьмах. А перевозка Болюры в СИЗО, по мнению карательно-силовых руководителей, должна была бы подтвердить, что состояние ее здоровья вполне удовлетворительно.

Кстати, эту версию подтверждает аргументация генпрокуратуры, которая через свою пресс-службу распространила комментарий относительно упомянутых событий. «Если она находится в СИЗО, значит, есть данные о том, что состояние ее здоровья позволяет ей там находиться. Существуют нормативные документы, регламентирующие содержание в следственном изоляторе: там никогда не будут содержать человека в предынфарктном состоянии», — заявила ГПУ, классически подменяя причины и следствия.

Вторая версия следует из особенностей самого процесса над руководителями ЕЭСУ, на которых оказывают давление уже четыре года, — это элементарный шантаж лидера оппозиции Юлии Тимошенко. После того как суд США по делу Лазаренко опроверг причастность Тимошенко и корпорации ЕЭСУ, которую она возглавляла, к любым преступлениям, инкриминированным бывшему премьеру, власти просто нужны новые рычаги влияния на лидера БЮТ. Сначала МВД организовало провокацию Боровко, теперь истязают «заложника» — коллегу Юлии Тимошенко по ЕЭСУ Антонину Болюру.

Скорее всего, обе версии правильные, и их вполне можно объединить в одну. А именно: сегодня в Украине человеческая жизнь не стоит и гроша. Она вполне может стать разменной монетой в грязных политических игрищах высших руководителей государства, человека могут уничтожить ради давления на кого-либо или просто для того, чтобы не оставлять свидетелей собственных преступлений. Все это — признаки обычного фашизма.

Через 50 дней официально стартует избирательная кампания по выборам Президента Украины.

Согласно Конституции Украины, Закона Украины “О милиции”, во время избирательной кампании и непосредственно выборов на сотрудников милиции возложены лишь задачи по обеспечению общественного порядка, и какое-либо вмешательство в деятельность партийных организаций для милиции не предусмотрено.

Но факты, изложенные ниже, говорят о том, что криворожская милиция намерена не только вмешиваться в политику, но и противостоять нормальному функционированию партийной организации СПУ и ее работе.

Так, с 8 мая нынешнего года сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями Терновского районного отдела милиции города Кривого Рога производят постоянные обзвоны и посещения членов Терновской районной партийной организации и задают следующие вопросы: о членстве в СПУ, о дате вступления в СПУ, о дате создания первичных партийных организаций, о партийных документах и делопроизводстве, о партийных собраниях, о руководителях партийных организаций.

Естественно, такой живой интерес работников милиции к социалистам вызывает обеспокоенность и настораживает. Поэтому бюро Криворожского городского комитета СПУ при поступлении первых сигналов от членов партии Терновского района провело собственное расследование и установило следующее.

Желая дестабилизировать работу городской и районной организации СПУ накануне выборов, работники милиции избрали гнусный способ шантажа и обмана. Так, для того чтобы развязать себе руки и создать якобы основания для проверки, терновские стражи порядка (а кто именно – это должно установить служебное расследование) ссылаются на заявление некоего Захарова Ивана Петровича, члена СПУ, проживающего по адресу: г.Кривой Рог, ул. Полесская, 14. Этот гражданин сообщил милиции, что, по его сведениям, в Терновской районной организации СПУ якобы незаконно зарегистрированы первичные партийные ячейки, и просил милицию проверить эти сведения.

Нужно сказать, что чисто формально милиция должна проверить эти сведения. Вот к такой проверке очень оперативно и приступили сотрудники Терновского райотдела. Но здесь происходит самое удивительное.

Во-первых, заявление от Захарова поступило 11 мая, в канцелярии райотдела зарегистрировано 12 мая, а проверку членов партии сотрудники ОБЭП начали еще... 8 мая.

Во-вторых, члена СПУ с фамилией Захаров в Криворожской партийной организации нет и никогда не было.

В-третьих, бюро городского комитета СПУ выехало по адресу Захарова, указанного в заявлении, на улицу Полесскую, дом 14. Жильцы этого дома ответили, что никакой Захаров здесь не проживает и не проживал.

Зная, что в Терновском районе есть и улица Полехская, бюро городского комитета СПУ партии выехало и на улицу Полехскую, д.14. Жильцы этого дома – семья Колесниченко – ответили, что живут в этом доме уже 15 лет, и никакого Захарова здесь нет.

Есть подозрения, что заявление сфабриковано самими работниками милиции. Если бы это было не так, то милиция сначала потрудилась бы установить личность заявителя, отобрать у него объяснения, а лишь затем, удостоверившись, что заявитель не вымышленный, начали бы проверку других сведений.

Сфабриковав заявления, оперативники путем запугивания и шантажа вынудили члена партии Коваленко отказаться от созданной ним первички: под страхом быть уволенным с шахты Коваленко под диктовку оперативника написал отказ от созданной ним первички.

Криворожский городской комитет СПУ обращается к членам Политисполкома СПУ, к народным депутатам-социалистам и к Председателю Социалистической партии Украины Александру Александровичу Морозу с просьбой разобраться в ситуации и обратиться к Министру внутренних дел Украины Н.Билоконю для проведения служебного расследования в Терновском райотделе милиции г. Кривого Рога указанных фактов.

Если мы за 50 дней до начала избирательной кампании будем позволять милиции хозяйничать в партийных организациях, шантажировать и запугивать членов и сторонников партии, то после начала избирательной кампании можно ожидать реальных арестов, обысков, погромов со стороны правоохранительных органов.

Заявление принято на заседании Криворожского городского комитета СПУ 16 мая 2004 года

Судейская коллегия под председательством судьи Шостака принимала решение о мере пресечения для 53-летней больной женщины — Антонины Болюры. Напомним, что Болюра, бывший главный бухгалтер корпорации ЕЭСУ, находилась под стражей с 1 июня 2002 года по 19 декабря 2003 года. Тогда, в декабре 2003 года, судья Шостак, имея медицинские свидетельства о тяжелом состоянии Болюры, принял решение заменить меру пресечения в виде содержания под стражей на подписку о невыезде. А 19 мая этого года ночью, как разбойники, сотрудники милиции выволокли Антонину Болюру из Института кардиологии, где она находилась на лечении, и доставили ее в киевский СИЗО №13. И сделали они это по решению того же судьи Шостака. Судья посчитал, что Болюра «без уважительных причин не является в судебные заседания и нарушила подписку о невыезде». Хотя, как свидетельствует адвокат Наталья Пуденко, 17 мая ее подзащитная выехала из Днепропетровска в Киев на судебное заседание, назначенное на 19 мая. В этом, по мнению судей и состоит нарушение подписки о невыезде! 18 мая в Киеве Болюре стало плохо, и ее госпитализировали. В этот же день адвокат Пуденко предъявила суду соответствующее медицинское заключение о том, что Болюра по состоянию здоровья не может присутствовать на судебном заседании. Но суд посчитал это «неуважительной причиной» и отправил больного человека на нары Лукьяновского изолятора. Фарс продолжился 25 мая, когда судья Шостак, несмотря на ходатайство адвоката о немедленном медицинском освидетельствовании Болюры присутствующими в зале судмедэкспертами, объявил перерыв и принял решение «сделать запрос относительно возможности пребывания Болюры в судебном заседании». А саму подсудимую, которая практически теряла сознание в железной клетке на пятом (!) этаже Шевченковского суда, вновь отправил в СИЗО.

О том, что Генпрокуратура давно превратилась в бригаду отморозков, известно давно. Но страшно, что и последняя надежда на справедливость — судьи — все чаще превращаются в киллеров. Потому что нельзя назвать иначе поступок судьи, который, видя тяжелое состояние пожилого человека, отправляет его умирать в тюрьму. Мало того, судя по тому, как проходили следствие по этому делу и судебные заседания, вину бывших руководителей ЕЭСУ никогда не докажет даже беспредельный украинский суд. Просто потому, что нет ни состава, ни события преступления. Иначе за семь лет следствия при известном отношении нынешней власти к Юлии Тимошенко и она сама, и ее близкие уже давно бы получили самые жестокие приговоры. Но этого не происходит по одной простой причине — нет доказательной базы. Однако судья Шостак продолжает пытку. Забывая, что даже в учебнике по судебному производству сказано, что «при откровенной слабости доказательств совершения лицом преступления обвинитель не должен рассчитывать на его арест». Рано или поздно, по делу бывших руководителей ЕЭСУ вынесут очередной и, надеемся, окончательный оправдательный приговор. И кто тогда вернет здоровье и годы жизни, проведенные за решеткой? Отвечать за следственный и судебный произвол рано или поздно придется. И судье Шостаку, и следственной группе Генпрокуратуры, и Кучме. Но почему же судьи так охотно записываются сейчас в эту банду? Или это уже не судьи, а палачи?

Народный депутат Александр Турчинов, присутствовавший на этом судебном фарсе, заявил: «После того, как американский суд снял все обвинения с Юлии Тимошенко, режим начал измываться над невинными людьми. Этому аресту нет аналогов даже в 1937 году. Даже в те времена, когда принималось решение об аресте больного человека, то просто ставили охрану возле палаты. И после выписки забирали в тюрьму. Это вообще беспрецедентная ситуация. Когда администрация президента дала суду команду арестовать Болюру, то суд, чтобы прикрыть себе одно место, направил запрос о состоянии ее здоровья. На Минздрав давили, чтобы дали ответ, что она здорова. Но врачи не побоялись и написали правду, то есть то, что человек по состоянию здоровья не может покидать стационар. Ведь Антонина попадала периодически в реанимацию, она находится в очень тяжелом состоянии. Но суд, получив такой неожиданный ответ, просто спрятал его. А потом разыграл комедию, будто бы суд не знает, где она пребывает. Это уже не обычный беспредел. Это — фашизм».

Газета "Романі Яг" уже писала про те, що в засобах масової інформації, зокрема газеті "Гарт", постійно допускаються негативні висловлювання на адресу ромського народу, які принижують його національну гідність. Практично застосовується "мова ворожнечі". У кримінальній хроніці обов’язково підкреслюється національність при описі злочинів, які скоюють роми.

У правоохоронних органах присутні і випадки побиття підозрюваних їхніми працівниками, як це сталося у Ніжинському міськрайвідділі УМВСУ в Чернігівській області, коли побили Зерниченка В.М.

Наведемо ще факти упередженого ставлення до ромів та знущань над ними.

8 березня минулого року в Чернігові проводилися масові обшуки з виявлення наркотичних засобів у ромських сім’ях, які не мали до цього абсолютно ніякого відношення. Проте на скарги, зокрема сім’ї Попенка О.М. (педагога і офіцера запасу), прокуратура Чернігова навіть не визнала за необхідне дати відповідь.

Місяцем пізніше інвалід дитинства Миколаєнко Р.М., житель м. Ніжин, батько чотирьох дітей, працівниками міліції був доставлений у м. Конотоп - для дачі свідчень. Там він пробув добу. До нього були застосовані методи фізичного впливу (побої, удавлення), в результаті яких було заподіяно тілесні ушкодження середньої тяжкості.

У березні-квітні вже нинішнього року по всій Чернігівщині проводилися масові затримання громадян ромської національності, незалежно від статі та соціального становища. Громадяни примусово доставлялися в Управління внутрішніх справ Чернігівської області чи в міськ (рай) відділи міліції, було зроблено дактилоскопію.

7 березня біля авторинку у Чернігові був затриманий на старому "Москвичі" Дроменко О.І. Доставивши його в УВС Чернігівської області, в його автомашині провели обшук, а самого затриманого зобов’язали написати пояснення. У нього було взято відбитки пальців. Через кілька днів у Новоселівці був затриманий Дроменко М.І. і доставлений в УВС - також зроблено дактилоскопію. У тому ж таки березні в це ж управління внутрішніх справ привезли для зняття відбитків пальців Матусевича Р.О.

У районі "Нова Падусівка" на своїй автомашині був затриманий Волошин Р.В. (придбав авто два тижні тому). Не беручи до уваги його розповідь про недавнє оформлення автомашини в ДАІ і перевірку техпаспорта, автомашину було відправлено на штрафний майданчик, а самого Волошина Р.В. примусили зробити відбитки пальців і знятись на відеокамеру. Інших порушень з боку Волошина Р.В. установлено не було, проте в нього взяли гроші за штраф - стоянку автомобіля і за послуги експертиз. Крім цього, слідчий ДАІ Новозаводського району Чернігова Чайка змусив купити йому талони на 40 літрів 92-го бензину.

18 березня нинішнього року у рома із Ніжина Медведенка А.І., який по своїх справах зайшов у Ніжинське МРВ УМВС, без будь-яких пояснень взяли відбитки пальців. У цей же день і у тому ж Ніжині в районі "Сільмаш" були затримані молоді роми Золотарьов В.С. та Зерниченко О.В., які збирали в селі Лосинівка чорний домашній брухт. Доставивши хлопців (а вони не так давно отримали паспорти) в міський відділ міліції, також узяли в них відбитки пальців і примусили їх взяти на себе крадіжку, незважаючи на те, що в них у машині був лише чорний домашній брухт: відра, велосипедні рами, домашній залізний посуд і т. ін. Не нав’язавши хлопцям крадіжку, співробітник ДАІ В. Бичук примусив їх купити для нього мобільну картку на 50 грн., "могорич" на 50 грн. (горілку, закуску) і забрав 10 доларів.

Примушуючи хлопців взяти на себе крадіжку, погрожував, що в їхній машині може "знайтися" і макова соломка.

1 квітня Ніколаєнко В.Г., придбавши старого "Москвича", зайнявся недалеко від дому його ремонтом. Співробітники ДАІ, незважаючи на пред’явлені необхідні документи, хотіли відправити автомашину на штрафну стоянку. Але, змінивши своє рішення, наказали привезти їм у міськвідділ міліції 40 літрів 92-го бензину. Замість бензину Ніколаєнко В.Г. купив талони на 20 літрів, віддав їх робітникам ДАІ, а 20 літрів залишився "винен". Тут же його примусили зробити відбитки пальців і сфотографуватися. Затриманий був з 13.00 до 19.00.

У цей же день у районі "Могилівка" був затриманий 15-літній Золотарьов А.А., який зібрав по смітниках близько 280 кг чорного домашнього брухту. Цей брухт - співробітник Вертіївського посту ДАІ м. Ніжин, поїхавши разом із неповнолітнім, здав на приймальний пункт, а гроші (близько 70 грн.) забрав собі. Підліток живе з бабусею Золотарьовою Р.І., яка нещодавно так давно перенесла інсульт.

Це лише деякі факти порушень прав людей, які намагаються жити за законом і якось заробити собі на життя, адже всі ці роми - законослухняні громадяни. Факти були викладені нами, за підписом жителів Чернігівщини, у листі до голови облдержадміністрації п. Мельничука В.В. з проханням зупинити свавілля та беззаконне з боку працівників міліції. Валентин Васильович віддав письмове розпорядження своїм працівникам перевірити вищенаведені факти і розібратися та вжити заходів, а також запросити представників обласних ЗМІ і провести з ними відповідну роботу.

Члени Чернігівського товариства "Неве Рома", всі роми Чернігівщини щиро дякують голові Чернігівської обласної державної адміністрації В.В. Мельничуку за оперативне реагування. Якщо більшість посадовців будуть схожими на Валентина Васильовича за своїми професійними якостями та принципами, на Чернігівщині, а також і в усій Україні, буде порядок і національні меншини відчують себе захищеними.

Леонид Фросевич, "Ведомости", Вера Валерко, журналист:

Впрочем, во многом это действительно так. Ведь скоро исполнится год, как министр внутренних дел Николай Билоконь, объявив о серьезном реформировании этой службы, своим приказом ввел "новые правила игры". Редакция пригласила к разговору начальника Департамента внутренней безопасности МВД полковника милиции Алексея Костенко.

— Хочу сразу расставить акценты, — говорит Алексей Александрович. — В департаменте нет деления на "своих" и "чужих". Наши задачи, прежде всего, — защита личного состава от преступных посягательств, выявление правонарушений, совершаемых работниками милиции. Мы также обязаны не допускать проникновения в систему МВД граждан с криминальным прошлым, проводить оперативно-разыскную, аналитическую работу.

Да, у нас развязаны руки, а посему гораздо легче стало работать. Ранее руководители наших подразделений подчинялись начальникам УВД, определенное влияние на них имели представители центрального аппарата. Сегодня мы напрямую подчиняемся министру.

— Проанализируйте статистику, касающуюся тех, кто замарал честь мундира.

— Если говорить только о работе нашей мобильной группы, то в первом квартале с ее помощью выявлено 225 фактов, связанных с нарушением прав граждан работниками милиции. Например, 24 случая нанесения телесных повреждений, 10 — незаконного проведения обысков, 10 — незаконного привлечения к админответственности и так далее. Больше всего провинились участковые инспектора, сотрудники уголовного розыска, ГАИ, дежурной части, патрульно-постовой службы. В течение первого квартала по нашим материалам к дисциплинарной ответственности привлечены 2285 человек, из них 254 уволены из органов. В прокуратуру направлено 516 материалов.

— Коснемся темы борьбы с коррупцией: попадают ли в поле зрения вашей службы люди, которые живут не по средствам?

— Разумеется. К примеру, в Черновцах бывший руководитель училища начальной профессиональной подготовки работников милиции при УМВД области полковник милиции Василий Кащук был оштрафован за коррупционные деяния, а затем и уволен из органов. Чем провинился? С сентября по ноябрь прошлого года на строительстве его дома работали пятеро курсантов. Кроме того, он безосновательно сдавал в аренду помещения училища под торговое заведение.

— Увеличивается ли процент дел о "крышевании" милицией предпринимателей на рынках?

— Да. Но мы, прежде всего, ищем доказательства такой противоправной деятельности. Если получаем информацию на сей счет, то проводим спецмероприятия (в этом году их уже было свыше 350), направляем материалы в прокуратуру. Мы закончили 30 служебных расследований, 92 человека привлечены к дисциплинарной ответственности, 36 милиционеров уволены. К вашему сведению, наибольшее количество таких дел мы выявляем в патрульно-постовой службе, уголовном розыске, грешат этим и участковые...

— Какую сумму в конверте нужно заплатить, чтобы поступить в престижный милицейский вуз?

— Вы, наверное, знаете, что подразделения внутренней безопасности созданы и в системе ведомственного образования. Их задача — поставить заслон на пути граждан с криминальным прошлым, пожелавшим учиться в наших институтах или академиях. В поле зрения попадают также курсанты, вынашивающие преступные замыслы. Безусловно, мы отслеживаем ситуацию с экзаменами (имеется в виду искоренение взяточничества при поступлении в вузы, в ходе экзаменационных сессий). Ряд сотрудников профессорско-преподавательского состава не без нашего влияния вынуждены были распрощаться со своими должностями, материалы об их "деятельности" переданы в прокуратуру.

— Но все же вы, Алексей Александрович, деликатно обошли финансовый аспект этого явления. Вопрос был о конвертах...

— К нам поступает информация о том, что в престижных вузах существует такса — три-четыре тысячи долларов за поступление. Мы всячески выкорчевываем это зло. Кстати, готовится коллегия МВД, на которой планируется рассмотреть проблемы вузовской науки.

— Заинтересует ли вас такая ситуация: человек, судя по оперативным данным, купается в роскоши, а доказать ничего нельзя?

— Мой ответ — положительный. Однако не буду рассказывать, с помощью каких методов и технологий мы доказываем, что объекту нашей заинтересованности не место в рядах служителей правопорядка.

— Иногда в прессе появляются разоблачительные статьи об участии правоохранителей в наркобизнесе. Откройте, пожалуйста, свое досье на эту тему.

— Мы не умалчиваем о таких фактах. Так, сегодня прокуратура Запорожской области по нашим материалам расследует уголовное дело в отношении бывшего начальника Мелитопольского отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, майора милиции М. Он подозревается в том, что с марта 2003-го по февраль 2004 года организовал сбыт наркотических средств. Делец был задержан во время получения денег (4600 грн.) за свой товар.

— Это единичный факт?

— Нет, к сожалению. Думаю, многие знают, что под следствие попал майор милиции Х., служивший в одном из экспертно-криминалистических центров. Причина — сбыт наркотиков. Во Львовской области за подобные делишки отвечает помощник начальника войскового наряда ВВ МВД, старший сержант С., контрактник. У него было изъято 10 г амфитамина. Дома у служивого обнаружили еще 80 г этого наркотика. На Днепропетровщине участковый инспектор милиции П. носил с собой два одноразовых шприца с наркотическими веществами. У него нашли 20 психотропных таблеток. "Прославились" и несколько офицеров милиции в Харьковской области — они употребляли наркотики.

— Интересует тема предателей в милиции. Актуальна ли она для вас?

— К сожалению, факты предательства были. Людей, запятнавших мундиры, мы немедленно увольняем, об этом информируем прокуратуру, которая возбуждает уголовные дела. Интересы службы в основном предавали некоторые сотрудники низшего звена милицейских структурных подразделений.

—Есть ли факты вербовки работников милиции бандитскими структурами?

— Мы отслеживаем ситуацию, владеем информацией об этом. И не буду скрывать: такие факты есть. В рамках расследования одного из уголовных дел, касающегося межрегиональной преступной группы автоугонщиков, проверяются сведения о причастности к этой шайке сотрудника милиции.

— Не было ли такого, что вашу информацию о неблаговидном поступке высокопоставленного милицейского начальника глава МВД клал в секретный сейф?

— Ну что вы! Наоборот. По распоряжению министра в системе Департамента внутренней безопасности создано мощное подразделение. В его поле зрения - сотрудники центрального аппарата МВД.

— Алексей Александрович, пожалуйста, ответьте откровенно: вас боятся в МВД?

— Я не хочу, чтобы меня и моих сотрудников боялись. Повторюсь: мы должны защищать личный состав, заниматься профилактической работой. Внутренняя безопасность — это, своего рода, милиция в милиции. И все же, думаю, некоторые люди в форме не хотят попадаться нам на глаза. Однако тем, кто честно выполняет свой долг, никакая "милиция в милиции" не страшна. Бояться нужно тем, кто злоупотребляет служебным положением, чья деятельность противоречит закону.

ПРОСЬБА ЗАПОМНИТЬ

Телефон доверия Департамента внутренней безопасности МВД Украины: 256-16-75. Работает круглосуточно.

Согласитесь, что в данной ситуации комментарии, как говорится, излишни. Грубо нарушив Закон Украины "Про друковані засоби масової інформації (пресу) в Україні", служащий МВД фактически поставил себя выше Закона, поправ святое журналистское право на свободное получение, использование и распространение информации. Тем не менее, нам удалось раздобыть ксерокопию вышеупомянутого документа, на который сослался служивый. Он именуется распоряжением №150 от 21 февраля 2004 года "Щодо впорядкування висвітлення в центральних засобах масової інформації діяльності структурних підрозділів МВС України". Поводом для появления этого документа, подписанного первым заместителем министра — начальником Главного штаба МВД Украины Сергеем Гусаровым, стала обеспокоенность чиновника тем, что в последнее время якобы наблюдаются "негативные тенденции в освещении в центральных средствах массовой информации деятельности структурных подразделений милиции", что не содействует "укреплению авторитета МВД". А посему генерал и потребовал от всех руководителей МВД Украины и его структурных подразделений в обязательном порядке согласовать с центром общественных связей "подготовку и размещение в центральных СМИ всех без исключения материалов", а при распространении информации "отдавать приоритет центральным радиоканалам и информагентствам".

Таким образом, по сути дела МВД Украины ввело цензуру и грубо нарушило 34-ю статью Конституции Украины, гарантирующую каждому право на свободное выражение своих взглядов и убеждений. Более того, действия чиновников подпадают под статью 171 Уголовного кодекса, предусматривающую ответственность за препятствование законной профессиональной деятельности журналистов, ибо они искусственно создали препятствия и ограничения на право получения и распространения информации, что противоречит политике демократического государства в целом и Президента в частности. До такого в нашей стране еще никто не додумывался. И если "законодатели" из прочих министерств и ведомств пошли бы путем МВД, то в считанные дни практически все СМИ Украины прекратили бы свое существование, за исключением разве что преданных ведомственных изданий.

Почему так мало оправдательных приговоров? Отвечая на этот вопрос, председатель Верховного суда Украины В.Маляренко объяснил: «Я понимаю, что адвокаты хотели бы, чтобы каждый приговор был оправдательным. На Западе суды действительно чаще, нежели у нас, выносят оправдательные приговоры. Дело в том, что в большинстве стран отсутствует система органов досудебного следствия. Там судьи самостоятельно исследуют и изучают уголовные дела, а потому коэффициент обвинительных приговоров ниже. Досудебное следствие обязано объективно и законным путем собирать доказательства. Поэтому в суды преимущественно поступают уголовные дела с незначительными процессуальными нарушениями или вообще без них, что делает невозможным вынесение оправдательного приговора. Кроме того, оправданию иногда мешает институт возврата дела на дополнительное расследование».

Таким образом, один из высших авторитетов в судебной иерархии косвенно признает, что суд в деле установления истины остается органом вторичным, которому только и остается, что проштамповать обвинительное заключение в обвинительный приговор. Полностью согласен, что вынесение оправдательного приговора невозможно при таком положении вещей.

Так давайте же присмотримся к досудебному следствию, которое берется разрешать труднейший вопрос в истории человечества «что есть истина», и зачастую фактически делает невозможным вынесение оправдательного приговора.

Вопросами досудебного следствия (тогда оно еще называлось предварительным) занимался профессор Харьковского университета В.Даневский еще в 1895 году. Он же и установил, что «большинство из недостатков предварительного следствия, например, медленность, недостаток самостоятельности следствия, органически связаны с инквизиционным характером процесса и поэтому никакими паллиативными мерами эти недостатки не могут быть устранены». Рецензенты современного издания книги В.Даневского отмечают, что именно инквизиционный характер процесса присущ и уголовному процессу Украины.

Инквизиционное начало нашего следствия проявляется в отсутствии состязательности на этой стадии и тройной роли следователя (он обвинитель, он же защитник (см. ст. 22 КПК Украины) и он же судья. Вместе с тем у нас существует еще и смешение дознания и следствия. Поэтому следователь в инквизиционном процессе склоняется в сторону обвинительного уклона, куда его подталкивают органические условия его деятельности, сущность которых проявляется в розыскных функциях.

Господствующий характер деятельности следователя, поддерживаемый прокуратурой, которая отправляет в основном только обвинительные функции, превращает следователя в сыщика, склонного к обвинительному уклону. Такой подход к обвиняемому вырабатывает и соответствующие приемы досудебного следствия.

Ограничение принципа состязательности, который и в новом проекте УПК (ст. 7) не допускается на досудебное следствие, ведет к извращению истины, обусловленной односторонним освещением дела. Современный уголовный процесс с его односторонним подбором материалов нередко приводит к осуждению невиновных и оправданию тех, кто виноват. Результаты некоторых «резонансных» (известных) дел на это указывают. К примеру, в деле о так называемом серийном убийце Оноприенко стремились получить признание от невиновного лица. Вследствие пыток этот человек погиб. А сколько «авторитетных» интервью о виновности Фельдмана было обрушено на граждан. Четыре года возни, уничтоженный банк — и все для того, чтобы Верховный суд Украины признал, что Фельдман в уклонении от уплаты налогов невиновен. Кстати, налоговая милиция имела право расследовать иные «преступления» Фельдмана только при наличии обвинения в уклонении налогов. Оказывается, такое обвинение было безосновательным.

Дабы меня не упрекнули в том, что уж слишком односторонне смотрю на вещи (впрочем, я действительно смотрю на все это с точки зрения защиты), возьмем кодекс. К примеру, в п. 6 статьи 55 проекта УПК записали: «защитник обязан не препятствовать установлению обстоятельств дела путем совершения действий, направленных на то, чтобы склонить подозреваемого, обвиняемого или подсудимого к отказу давать показания...» А ведь отказ давать показания едва ли не единственный защитный ресурс обвиняемого, гарантированный статьями 62, 63 Конституции Украины и еще полдесятком статей УПК. Для чего нужен адвокат, который не вправе дать полезный совет о том, что ты можешь не давать показания и не обязан доказывать свою невиновность. Защитников всячески стараются ограничить в правах. «Адвокатов стремятся сделать доносчиками на клиентов, лезут им под юбки», — заявил известный русский адвокат Генри Резник, намекая на незаконные обыски адвокатов. Нет. Никак не удается совместить воздушную сладость Конституции и чёрный хлеб нашей неправовой повседневности.

В УПК имеется ссылка на «нереабилитирующие основания» при закрытии дела. О какой реабилитации может идти речь, если вина человека в установленном порядке не доказана и не установлена приговором суда? Такому человеку не в чем оправдываться. Он чист. Его вину не доказали. Ссылка на «нереабилитирующие основания» при отсутствии обвинительного приговора, — это результат извращенного правового сознания некоторых наших специалистов права. «Нереабилитирующие основания» являются порождением нашего инквизиционного процесса, за которым укрывается невозможность доказать виновность человека.

Известна притча о Понтии Пилате, который спросил Иисуса Христа о том, что есть истина. «Истина то, что я говорю», — ответил Господь. Считается, что истину устанавливают и в суде. Но сначала ее превратили в «объективную истину» (вот оно, порождение человеческого бессилия), а потом сказали, что ее устанавливает досудебное следствие, которое «отделяет хорошее от плохого».

Суды здесь вроде и ни при чем

У инквизиционного следствия своя позиция: «Объективная истина — это то, что утверждает обвинение». Именно в таком виде «объективная истина», оформленная как обвинительное заключение, поступает в суд. Порой бывают и трудности. Ну никак не желает обвиняемый признать свою вину. Вот во времена Вышинского правосудие было идеальным — все признавали свою вину в суде. Сталинское правосудие ставил в пример своим соотечественникам и такой проницательный писатель, как Ромен Роллан (это я к вопросу о наивности Европы, которая судит о нас, опираясь на свои представления о правосудии). Ностальгия по подобным послушным подсудимым просматривается и у наших судебных деятелей.

Так вот, когда обвиняемый не признает свою вину, ему стараются немножко помочь инквизиционными средствами. Простейший и самый доступный способ — это пытки. В «Зеркале недели» Г.Марьяновский (бюро защиты прав человека) пишет: «Проводя мониторинг в 2000 г., наше бюро выяснило, что 76,1% всех задержанных подвергались физическому насилию».

У «священной инквизиции» во времена Средневековья в этом плане несомненные преимущества. Ибо пытки там были строго регламентированы. Было чётко установлено, когда и при каких обстоятельствах они применяются. У нас же они нерегламентированы, у нас они в конституционном порядке запрещены. Но поскольку природа инквизиционного процесса органически требует применения пыток, то на запреты никто внимания не обращает.

Наши суды находятся в полном неведении о применении пыток. Они веруют только в «объективную истину», которую на блюдечке преподносит досудебное следствие, в связи с чем «оправдательный приговор невозможен».

Инквизиционное следствие — это еще и технология фабрикации уголовных дел. Известны случаи, когда осужденные по обвинению в убийстве впоследствии оказывались невиновными, и появлялся настоящий убийца. При той слепой вере в следствие, которая наблюдается у судов, общество не может полагаться на их бдительность. И как бы мы ни пытались обвинить присяжных и народных заседателей в непрофессионализме, ничего лучше в судебной системе человечество еще не придумало. Народные заседатели и присяжные — это та совесть, которой зачастую не хватает профессиональным судьям для вынесения справедливого приговора. Только при их участии чиновничье заведение, которым сейчас является суд, можно превратить в орган правосудия.

Что можно бы сделать для начала. Наши украинские учёные (назову, к примеру, В.Гончаренко) разработали несколько эффективных «рецептов» для превращения инквизиционного следствия в состязательный процесс. В проекте УПК следовало бы предусмотреть в качестве принципа состязательность как на досудебном следствии, так и в суде. Необходимо обеспечить действительное равенство перед судом прокурора и адвоката. И если прокурор «обвинитель», тогда так его и следует назвать. В этом случае оправданным будет называть адвоката «защитником».

Следует предусмотреть право обжаловать действия следователя в суде по всем существенным для дела вопросам. Например, следователь отказывает адвокату в назначении повторной или дополнительной экспертизы, для установления обстоятельств, касающихся причин смерти. Возможность установления этих обстоятельств позже может быть утеряна. Следовательно, необходимо предоставить защитнику право обжаловать такой отказ в суд немедленно, а не после окончания следствия.

Почему бы не предоставить адвокату право на проведение независимой экспертизы? Смешно, когда утверждают, что этого нельзя делать, в частности, потому, что адвокат не вправе предупредить об уголовной ответственности и не вправе вынести постановление о назначении экспертизы. Эти вопросы не суть важные. Ответственность за заведомо неправильное заключение устанавливает закон. И каждого эксперта, получающего соответствующее свидетельство, следовало бы приводить к присяге и предупреждать об уголовной ответственности при получении свидетельства. То есть раз и навсегда.

Итак, наши учёные предусмотрели, что показания подозреваемого, обвиняемого, данные на досудебном следствии в отсутствии адвоката, признаются недопустимым доказательством, если подозреваемый и обвиняемый не подтверждает их в судебном заседании. В этом случае теряется смысл получения доказательств с помощью пыток. Но нет пророка в своем отечестве. Это предложение в проекте нового УПК отброшено. А вот в России наших учёных услыхали и ввели соответствующую норму в статью 75 действующего УПК РФ.

Итак, пока существует у нас инквизиционный процесс, лишённый состязательности, до тех пор будут судебные ошибки, а вынесение «оправдательных приговоров будет невозможным». Так давайте же посмотрим правде в глаза и признаем, что и в досудебное следствие следует допустить состязательность. Пусть судьи, а не только следователи и прокуроры, самостоятельно исследуют и изучают уголовные дела и именно они пусть отделяют плевелы от пшеничных зерен.

Состязательность существует всегда, и в криминалистике это обстоятельство признается уже давно. Следователей готовят для работы в условиях противодействия, а это и есть в определенной степени состязательность. Другое дело, что государство в лице парламента, Генеральной прокуратуры и силовых структур, а также Конституционного суда Украины не желает признать состязательность на досудебном следствии официально.

Сейчас сын находится в реанимации г. Светловодска. Не осталась в стороне и редакция нашей газеты. Мы обратились к заместителю прокурора г. Светловодска В.Р. Чередник.

"Дело находится сейчас в производстве, т.е.проверяем данные, изложенные в заявлении гр. И.В. Куян. У нас есть 10 дней для проверки фактов. Должны быть опрошены предполагаемые виновные лица по фактам, изложенным в этом заявлении, возникает ряд вопросов. В том числе: где и когда, при каких обстоятельствах нанесены телесные повреждения. Мы назначим судебную медицинскую экспертизу. Результатов на данный момент никаких нет, по этому заявлению решение не принято".

Дело пошло по "рукам". На данный момент его передали старшему помощнику Светловодского межрайонного прокурора С.И. Грицина.

Врачебная этика не позволила лечащему врачу Дениса Куян встретиться с нами как представителями органа СМИ. Но вероятность того, что теперешнее состояние пациента это следствие насильственных действий (избиения), никто не отрицал.

"Денис находится в сознании. Рассказывает, что его били, заломив руки за спину, в область груди,"- говорит мать, которая ещё верит в то, что виновные будут справедливо наказаны.

Точка в этой драматической ситуации не поставлена. Дело находится в прокуратуре и под контролем в нашей рубрике.

Главный обвиняемый при инциденте не присутствовал

"Налицо ситуация, к сожалению, характерная для нашей правоохранительной системы, говорится в письме, когда сотрудники правоохранительных органов, выполняя функцию государства по борьбе с преступностью, мгновенно лишаются поддержки государства и остаются один на один с хорошо финансированным, влиятельным преступным сообществом". Фабула такова. В декабре 2002 года сотрудники возглавляемого Половниковым подразделения задержали лидера и члена организованной преступной группировки, "имевшей прочные связи среди работников правоохранительной системы, прокуратуры и суда".

"В результате изменения подсудности, повествуют далее авторы обращения, уголовное дело было направлено из Орджоникидзевского местного суда Запорожья в Шевченковский, по месту жительства обвиняемых, впоследствии выпущенных под залог, причем один из них после этого скрылся".

В апреле 2003-го подчиненные Половникова задержали сожительницу находящегося в розыске участника группы. Однако та, следуя версии членов ассоциации, пытаясь сбежать от оперативников, упала в лестничный проем здания УБОП и получила при этом телесные повреждения средней тяжести. По данному факту прокуратура возбудила уголовное дело. Авторы письма подчеркивают, что главный обвиняемый (Половников) "при данном инциденте вообще не присутствовал, и постановление о привлечении его в качестве обвиняемого основано только на показаниях потерпевшей". В январе нынешнего года, находясь в больнице с диагнозом "гипертонический криз второй степени", Половников узнал, что... отправлен на пенсию за выслугой лет, а уголовное дело по его обвинению опять-таки из Орджоникидзевского передано в Шевченковский местный суд. "Все это время, говорится в обращении, в адрес оперативных работников подразделения, которым руководил подполковник милиции Половников, а также непосредственно в его и адрес его семьи по различным каналам поступали угрозы от членов организованного преступного формирования".

30 апреля Шевченковский суд изменил Половникову меру пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей. До настоящего времени это решение не выполняется в связи с тем, что подполковник находится на стационарном лечении.

Расследование проведено качественно

Не понимаю, почему об этом деле заговорили только сейчас, недоумевает начальник следственного управления областной прокуратуры Алексей Беляков. Изложенная в заявлении ветеранов УБОП история сводится к тому, что Сергея Половникова подставили. Однако в этой ситуации надо просто отделить зерна от плевел, задавшись единственным вопросом: почему и непосредственный начальник Половникова, и в целом руководство УМВД в Запорожской области год назад не разобрались. Что же произошло на самом деле?

Беляков ставит под сомнение ряд категорических высказываний авторов обращения, говорит об абстрактности, неконкретности приведенных ими формулировок.

Якобы кто-то из преступной среды находился в розыске: но в какое время, по какому делу умалчивают. О какой средней тяжести телесных повреждениях у потерпевшей может идти речь, если только перечисление полученных травм занимает почти целый лист? Зачем апеллировать к Президенту и утверждать, что подполковник остался один на один с хорошо осведомленным и финансируемым преступным сообществом, когда в деле со стороны защиты не заявлено ни одного ходатайства? На мой взгляд, расследование проведено качественно. С точки зрения следствия, вина Половникова доказана. А остальное решит суд.

В постановлении о привлечении Половникова в качестве обвиняемого сказано: "Действуя согласно ранее достигнутой договоренности, 10 апреля 2003 года оперуполномоченный по особо важным делам Запорожского отдела БОПС по указанию подполковника Половникова совместно с оперуполномоченным Запорожского отдела БОП... И. прибыл домой к Марии Николаевой (потерпевшая, имя и фамилия изменены) и обманным путем доставили ее в здание управления по борьбе с организованной преступностью, якобы на допрос".

Дальше события развивались так. С. провел Николаеву в свой кабинет, где предложил оставить верхнюю одежду и сумочку. Затем под благовидным предлогом вывел девушку из кабинета по мнению следствия, для последующего незаконного лишения свободы и получения от нее сведений о совершении преступлений ее сожителем и членами преступной группы И., более известной под названием "группа Тайсона", вложив в пачку сигарет Натальи сигарету с наркотическим веществом каннабисом (марихуана) в количестве 0,2 г.

"После таких мучений я не хотела жить"

Как вспоминает Николаева, ее вывели из кабинета под предлогом сделать видеосъемку в другой комнате, так как, возможно, по расследуемому УБОП делу она будет проходить в качестве свидетеля. В кабинете С. она отсутствовала примерно минут 20. Когда же Марию привели назад, в комнате уже находились понятые и две сотрудницы УБОП, которые, проведя досмотр, обнаружили у Николаевой подброшенную С. "заряженную" сигарету. После чего, на основании материалов по факту обнаружения работниками УБОП у Николаевой наркотического вещества, 10 апреля 2003 г. она была задержана Орджоникидзевским райотделом милиции на трое суток.

Таким образом у сотрудников УБОП, рассказывает Мария, появилась реальная возможность на "законных" основаниях меня задержать.

События развивались стремительно. УБОП интересовала информация об ОПГ "Тайсона", о взрыве автомобиля БМВ в Заводском районе и о расстреле человека на промышленных отвалах. Но девушка ничего не знала. Тогда С., выполняя указания Половникова, стал добывать сведения, выходя за пределы закона, а именно применяя физические методы.

...Он заставлял ее опускаться на колени, приседать, делать "мостик". Когда девушка не выдерживала и падала, С. бил ее ногами в различные части тела, поднимал, и все начиналось сначала. Не добившись желаемого, приказал лечь животом на пол, заведя ей руки за спину, надел наручники и принялся поднимать, одновременно прижимая ступни Борисовой своими ногами к полу.

— Я начала громко кричать, — вспоминает задержанная. — В кабинет забежал Половников и сказал С., чтобы он что-то предпринял, дабы я замолчала.

Выполняя приказ начальника, тот нанес Николаевой несколько ударов ногами по животу и спине. Сама девушка в этот момент не видела Половникова, однако предполагает, что он тоже подключился к избиению, находясь за ее спиной, поскольку в кабинете больше никого не было.

Допросы продолжались последующие два дня по нескольку часов кряду. 13 апреля ей надели на голову матерчатый мешок, сковали руки наручниками, провели в подвальное помещение, где задавали те же вопросы об обстоятельствах совершенных группировкой "Тайсона" преступлений.

— За спину под руки завели палку и начали поднимать вверх, а потом С. бил меня палкой по голове, животу и гениталиям, — говорит Мария. — После таких мучений я уже не хотела жить.

Закончив допрос, С. вывел девушку из подвального помещения и повел на четвертый этаж. Пока он открывал свой кабинет, задержанная решила, что больше не выдержит страданий, и выбросилась во внутренний пролет лестницы...

"Меня на работе не было"

Впоследствии судебно-медицинская экспертиза установит: "В результате падения потерпевшая получила закрытый двойной перелом лонной кости справа, закрытый перелом седалищной кости справа,.. разрыв крестцово-подошного сочленения справа, забрюшинную гематому", другие повреждения, оценив их как травмы средней тяжести. Эксперты не уточнили, какие повреждения были нанесены во время пыток, а какие образовались после падения. Итогом случившегося и стало возбуждение уголовного дела в отношении Сергея Половникова, который, исходя из обвинительного заключения, выступил организатором умышленных пыток (статьи 27-3 и 127-2 УК Украины). До недавнего времени Половников находился на излечении в областном кардиологическом центре. Выписавшись оттуда, буквально на следующий день он оказался в хирургическом отделении центра экстремальной медицины 5-й городской больницы с диагнозом "панкреатит".

 С полной ответственностью могу заявить, что никаких пыток в действительности не было, сказал он автору этих строк. По крайней мере, привлекать меня в качестве организатора пыток нельзя 10 апреля 2003 года, когда сотрудники отдела доставили в управление для допроса к следователю прокуратуры сожительницу одного из активных участников группы, официально объявленного в розыск, меня на работе не было. Это могут подтвердить десятки свидетелей, поскольку в тот день я находился на похоронах бывшего работника УБОП Игоря Кузнецова.

О том, что у Николаевой обнаружили сигарету с марихуаной, по словам подполковника, он узнал от своих подчиненных на следующий день после задержания девушки. Кроме того, Мария якобы сначала согласилась сотрудничать с милицией, рассказала, где скрываются члены ОПГ "Тайсона", как сожитель поддерживает с ней связь, где находится чип мобильного телефона, используемый в дни "эфира", и оружие "бригады". Как доложили мои работники, 13 апреля Николаеву привезли в управление из ИВС, однако она пыталась сбежать от них, споткнулась о линолеум и упала в проем лестницы, продолжает Половников. В этот день я ее вообще не видел. Находясь у себя в кабинете, я готовился к служебному совещанию.

Впрочем, Половников не отрицает, что в один из дней пребывания Николаевой в УБОП он в присутствии своего зама и заместителя начальника управления Константина Лысенко беседовал с задержанной. А вот Мария и на следствии, и в интервью нашей газете неоднократно подчеркивала, что встречалась с подполковником неоднократно.

Суд разберется

— Расследование этого резонансного дела почему-то не проводилось до тех пор, пока мы не начали розыск остальных членов группы Суворова-"Тайсона", — размышляет вслух экс-начальник горотдела БОП. — Тогда меня и моих сотрудников стали вызывать и допрашивать. Адвокат потерпевшей Виктор Косарев склонен думать, что Марию изначально доставили в УБОП незаконно, а наркотик только повод, чтобы ее задержать. "Если допустить, что она действительно на момент досмотра имела при себе сигарету с марихуаной, то почему до сих пор не понесла административного наказания за это правонарушение?" Ходят слухи, что первоначально в деле выступал другой обвиняемый. Потом "наверху" что-то переиграли, главного фигуранта вывели из игры и заменили новым. По неофициальным данным, именно из-за этого развернулась целенаправленная кампания по защите экс-милиционера. Кстати, Половников опасается, что скорее всего дело об ОПГ "Тайсона" благополучно спустят на тормозах.

Предварительное слушание в суде назначено на 14 июня. С., уволенный из органов еще раньше Половникова, находится на подписке о невыезде. Два ходатайства об изменении ему меры пресечения на арест отклонены. С журналистом встречаться не пожелал.

Анатолий Петровичев, “УЦ”:

Возможно, дело о нераскрытом убийстве в районе Арнаутово уже давно улеглось бы на архивные полки и было прочно забыто. Если бы не одно обстоятельство. Живет в Кировограде человек, который не дает покоя правоохранительным органам. Члены его семьи и он сам уже написали множество писем во все мыслимые инстанции с требованием разобраться по существу имеющихся фактов и наконец довести ситуацию до ее логического завершения. Кто же он, этот проситель, уже более года добивающийся восстановления истины? Ответ может показаться неожиданным. Это Владимир Ермоленко - человек, который был задержан по подозрению в убийстве, прошел через допросы, провел 7 месяцев под стражей, предстал перед судом по обвинению в убийстве и... не был ни осужден, ни оправдан... Напомним читателям: суд не согласился с выводами предварительного следствия, указав, что “явка с повинной”, подписанная Владимиром Ермоленко, как и события, в которых он признался, “были надиктованы ему сотрудниками милиции”. Ими же - с целью получения признательных показаний - “применялись избиения, пытки электротоком [...] психологическое насилие”. Дело было возвращено на дорасследование, а Владимир Ермоленко освобожден из-под стражи в зале суда под залог.

Нашу публикацию, после которой прошло уже полтора месяца и на которую не откликнулось ни одно из официальных учреждений, теперь можно смело считать новой точкой отсчета для очередного круга, по которому в который уже раз двинулся В.Ермоленко. Некоторые ступеньки этого круга можно обозначить (документы представлены Владимиром Ермоленко).

Письмо из УМВД в Кировоградской области от 7 мая 2004 года:

“Повiдомляю, що Ваша заява про фальсифiкацiю матерiалiв кримiнальної справи, порушеної вiдносно нього за скоєння злочину, передбаченого ст.115 КК України, застосування працiвниками Ленiнського ВМ Кiровоградського МВ УМВС недозволених методiв дiзнання, грубi порушення норм кримiнально-процесуального законодавства i його конституцiйних прав, керiвництвом Управлiння розглянута.

По викладеним фактам проведено службове розслiдування, матерiали якого надiсланi до прокуратури Ленiнського району м.Кiровограда для прийняття рiшення вiдповiдно до вимог чинного законодавства.

Заступник начальника А.I.Костяков.”

Письмо из областной прокуратуры:

“Повiдомляю, що прокуратурою областi розглянута Ваша скарга щодо необгрунтованого притягнення Вас до кримiнальної вiдповiдальностi та з iнших питань.

Вивченням матерiалiв кримiнальної справи встановлено, що по справi допущено тяганину. Стан слiдства по справi заслухано на оперативнiй нарадi при заступнику прокурора областi, надано вказiвки.

На даний час по справi призначено судово-цитологiчну експертизу, пiсля проведення якої буде прийнято остаточне рiшення по справi.

Заступник прокурора областi

М.Сидоренко.”

По словам самого В.Ермоленко, эти два письма вселили в него новую надежду.

Но третье письмо оказалось своего рода отрезвляющим душем:

“Повiдомляю, що Ваша заява Прокуратурою Ленiнського району м. Кiровограда розглянута.

По викладеним фактам УМВС України в Кiровоградськiй областi проведено службове розслiдування, а прокуратурою Ленiнського району перевiрка в порядку ст.97 КПК України.

За результатами перевiрки 19.05.2004 року в порушеннi кримiнальної справи вiдносно працiвникiв Ленiнського ВМ Кiровоградського МВ УМВС України в областi вiдмовлено в зв’зку з вiдсутнiстю в їх дiях складу злочину.

Слiдчий прокуратури Ленiнського району м.Кiровограда А.В.Душинський.”

В.Ермоленко вновь вернулся в ту же точку, в которую возвращался много раз. Как он рассказывает, в одном из кабинетов, в двери которых он не раз стучался, ему уже успели сказать неофициально: - Разберемся. Если виновен - ответишь. Нет - закроем дело.

От комментариев воздержимся.

(„Украина-Центр”, г. Кировоград, № 22, 28 мая 2004 г.)

Сергей Карнаухов, "ФАКТЫ" (Львов):

Во Львове разразился громкий скандал, связанный с задержанием сотрудниками правоохранительных органов известной в городе журналистки 32-летней Ирэны Тершак. Как проинформировало по этому поводу общественность управление МВД во Львовской области, 28 мая в 8 часов вечера в дежурную часть Зализнычного райотдела милиции обратилась семейная пара: неизвестная женщина побила окна в их квартире и угрожает расправой. Сотрудники патрульно-постовой службы доставили дебоширку в дежурную часть, где выяснилось, что она — журналист.

В протоколе отмечено, что "задержанная продолжала вести себя агрессивно, кричала на милиционеров, оскорбляла их, порвала рубашку одному из них и нанесла ему несколько ударов в лицо. А потом она демонстративно разделась в помещении дежурной части. Милиционерам пришлось обратиться за помощью к медикам, дабы те смогли утихомирить неуправляемую женщину и объективно оценить ее состояние. Проведя освидетельствование, врачи констатировали, что задержанная находится в состоянии алкогольного опьянения. Материалы проверки находятся в прокуратуре Зализнычного района".

"По номерам машины мы определили, что нас "пасет" милицейское управление"

Скорее всего, никто бы не обратил внимания на утверждения Ирэны Тершак, что ее задержали незаконно, избивали и унижали в райотделе милиции, если бы журналистка не привлекла свидетелей, не зафиксировала побои и не записала свое задержание и "общение" с правоохранителями на диктофон и мобильный телефон.

— За несколько дней до этого и утром в день задержания мы с Ирэной ездили в поселок Брюховичи, — рассказал "ФАКТАМ" один из свидетелей журналист Валерий Сагайдак. — Готовили материал о расположенных там крупных складах боеприпасов. Во время разговора с местными жителями они неожиданно для нас поменяли тему разговора — начали жаловаться на "некоторых высокопоставленных чиновников правоохранительных органов". Мол, вырубили реликтовые уникальные сосны, построили особняки, стоимостью в сотни тысяч долларов, оформив свои дворцы на подставных лиц. При этом ведут себя вызывающе: устраивают шумные оргии, салюты. Мы начали уточнять полученную информацию, но после этого заметили, что нас стала постоянно сопровождать какая-то машина. По номерам определили — "пасет" милицейское управление. В день задержания Ирэны местные жители передали нам адреса и фотографии особняков, фамилии чиновников, которым они принадлежат на самом деле. Около трех часов мы вернулись во Львов, в редакцию газеты. Около 17 часов Ирэна (совершенно трезвая!) отправилась на базар покупать продукты — в этот день у нее намечалось семейное торжество. В 17.50 я перезвонил ей на мобильный телефон — хотел кое-что уточнить. Ирэна сказала, что уже скупилась и направляется домой. А еще через несколько минут она позвонила мне сама и сообщила, что ее везут в милицейской машине на какую-то встречу с начальством. Все эти звонки зарегистрированы, и это можно подтвердить их распечаткой. Обратите внимание: в 18 часов Ирэна находилась в милицейской машине, а согласно официальному сообщению в 20 часов она якобы начала дебоширить и бить окна! В следующий раз она позвонила мне уже рано утром, из "клетки" райотдела милиции...

— Около шести часов вечера, буквально через пару минут после телефонного разговора с коллегой, возле меня остановился УАЗ патрульно-постовой службы, в котором сидели четверо милиционеров, — излагает свою версию произошедшего Ирэна Тершак. — Очень вежливо, но не представляясь, спросили: "Вы Тершак?". Я ответила утвердительно, и они пригласили меня проехать в райотдел — мол, с вами хочет поговорить начальство. Лицо одного из них показалось мне знакомым, и я подумала, что это те ребята, с которыми я ездила в свое время к рейд. Ну и решила, что меня опять куда-то хотят срочно пригласить. Поэтому без задней мысли села к ним в машину, правда, предварительно перезвонила Валере. По дороге я помогала милиционерам разгадывать кроссворд, а они интересовались, над чем и где я сейчас работаю. Я спросила, о чем со мной хотят говорить, или рассматривать это как задержание? Но они от ответа уклонились.

"Эта женщина сорвала с себя одежду и ударила майора"

— Меня привезли в Зализнычный райотдел милиции, завели в кабинет, предложили сесть, — вспоминает Ирэна. — В помещение зашел дежурный майор. Ничего не поясняя, он начал ощупывать карманы моего плаща. Меня возмутила такая бесцеремонность, я оттолкнула майора и спросила, на каком основании меня привезли в милицию и что вообще происходит. Он отступил и начал кого-то звать. Сообразив, что затевается что-то нехорошее, я успела включить диктофон, который лежал в моей сумке, и запись на мобильный телефон. В это время пришел еще один милиционер, схватил меня за руки, а майор продолжал "проводить досмотр". Когда его руки оказались в моем лифчике, я не выдержала, ударила его и вырвалась. После этого меня уже держали несколько милиционеров. С меня стащили плащ и принялись рвать на мне одежду. Я, естественно, оборонялась как могла. Во-первых, не понимала за что задержали, во-вторых, обыск женщины мужчинами грубейшее нарушение закона! А дальше началось... Послушайте кассету.

Ирэна включает свой диктофон и комментирует происходящее в милицейском кабинете. Слышно, как майор зовет из коридора "свидетеля": "Пани, зайдите сюда... Вы видите, как меня побили. Порвала мне рубашку". Начинает диктовать. "Пишите: во время осмотра эта женщина сорвала с себя одежду, тут пишите. Ударила майора". Зовет сотрудницу райотдела: "Мария, иди сюда, описывай". — "Я же ничего не видела, не буду писать!" — "Приказываю, иди сюда, пиши!" Снова зовет кого-то: "Семен, я сейчас иду в больницу освидетельствоваться (речь идет о побоях.— Авт.), мне очень плохо. А ты пиши: сорвала при тебе всю одежду. Вот тут пиши: пьяная, цеплялась к милиционерам, сорвала одежду. Семен, пояснения взять у других, что при осмотре вырывалась, била майора". Голос Ирэны: "Уважаемый, назовите свою фамилию". Майор: "Неважно". Потом: "Называй меня Василий Иванович". Обращается к милиционерам: "Держите крепче ее за руки!" Тершак: "Вы действуете противозаконно. Я — журналист, заместитель председателя Львовской первичной организации Свободного профсоюза солидарных трудящихся при Верховной Раде Украины. Требую вызвать адвоката!" Майор: "Миша, держи за руки". Судя по шуму, Тершак опять пытаются "осмотреть". Майор: "Да будь ты солидной женщиной, вроде порядочный человек. Милиционера ногами копать (пинать. — Авт.)..." Крик Марии: "Ира, успокойся! Я не выдержу!" Слышно, как майор приказывает надеть на Тершак наручники. Шум схватки. Крик: "Скручивайте ее, скручивайте!"

— Это несколько человек сбросили меня со стула, повалили на пол, заломили руки за спину и надели наручники, а "попутно" топтались по спине и били по печени и почкам, — комментирует запись Тершак. Я не выдержала, разделась до нижнего белья: "Смотрите — нет ни наркотиков, ни оружия". И быстро снова оделась. Свидетели тогда видели, что на мне тогда еще не было синяков. Майор при мне несколько раз звонил какому-то своему начальству, чтобы выяснить, что со мной делать дальше. Но, судя по всему, четких указаний не получил и принялся действовать по своему усмотрению.

К несказанному удивлению задержанной, в райотдел вызвали бригаду скорой... психиатрической помощи. Но приехавшие врачи отказались забрать Ирэну — мол, не наш клиент. По ее настоянию вызвали обычную "скорую". Медики зафиксировали гипертонический криз, дали таблетку анальгина и уехали. Правда, написали в документах о травмированных наручниками руках Тершак. Около восьми вечера майор потерял терпение и попросил милиционеров отвезти ее... "хоть куда-нибудь".

— Схватив за руки и волосы, меня вытащили на улицу и затолкали в УАЗик, — продолжает Ирэна. — В салоне один из милиционеров сел на меня, а остальные, по дороге пинали меня под ребра дубинками. Привезли меня в одну больницу и в приемном покое сказали: "Нашли на улице избитую пьяную женщину". Но врачи, сообразив, что дело нечисто, принимать меня отказались. Везут во вторую — тоже отказ. В конце концов, доставили в медвытрезвитель. Но и там врач отказался меня принять.

"Вы в списке задержанных не значитесь"

В 11 часов вечера Ирэну опять привезли в райотдел. Все тот же майор сообщил, что на Тершак поступило заявление: некая женщина жалуется, что она побила в ее квартире окна и угрожала расправой.

— Мне стали угрожать, что кинут в клетку к зэкам, и те меня изнасилуют, или подселят к больному СПИДом, объясняет мне Ирэна, и я вынуждена была подписать признание в хулиганстве. Рассчитывала, что после этого отпустят домой. Но меня отвели в "клетку". На следующий день рано утром ко мне зашел новый дежурный. Спрашивает: "Вы кто?" Называю фамилию. Он страшно растерялся: "Вы в списках задержанных не значитесь. Почему избиты? Что же теперь с вами делать?" Офицер разрешил мне первый раз (!) за все время моего задержания сходить в туалет и попить воды. Помог очистить плащ от крови и грязи. Вот тогда я и смогла позвонить Валерию. Он поднял на ноги и прокурора, и правозащитника Анатолия Комарова. Тем не менее, отпустили меня только к 10 часам утра. Выяснилось, что у меня пропала сумка с продуктами, удостоверение члена профсоюза, духи, кое-что из косметики, журналистских записей, крышка от диктофона. Каким-то чудом уцелела кассета с записью моего "общения" с сотрудниками милиции...

Ирэна написала заявления на имя министра МВД, в городскую прокуратуру, приложив к ним копии диктофонной записи. Получила направление на снятие побоев перечень травм занял две печатные страницы!

Судя по всему, активность Тершак кое-кого обеспокоила. Несколько раз журналистке звонили по телефону и угрожали. Пришлось снова обращаться в прокуратуру.

Как выяснили "ФАКТЫ", несмотря на то, что с начала этого "столкновения" до написания материала прошло 20 дней (!), ни в отношении Ирэны Тершак, которая, якобы, закованная в наручники, избила около десятка сотрудников милиции, а затем устроила "стриптиз", ни в отношении ее оппонентов в погонах, уголовные дела не возбуждены, как нет и отказа в их возбуждении. Как сообщили "ФАКТАМ" в прокуратуре Зализнычного района Львова, проверка практически закончена. В настоящий момент ожидаются выводы отдела внутренней безопасности УМВД во Львовской области и результаты судмедэкспертизы, которые не готовы до сих пор.

Если факты соответствуют действительности, то речь идет о безобразии, с которым необходимо бороться, считает адвокат Арам Члиянц, которого "ФАКТЫ" попросили прокомментировать ситуацию. Так избить женщину это ужас! Даже если она действительно сделала что-то противозаконное или была в состоянии опьянения, действовать таким образом милиция не имела права, это превышение власти. Да и обыск проводился без каких-либо на то оснований и без понятых, к тому же милиционерами-мужчинами. Кроме того, должны быть оформлены определенные процессуальные документы: протокол задержания, с указанием, за что задержан гражданин, протокол обыска. Со всеми этими документами журналистку должны были ознакомить под подпись. Непредоставление адвоката нарушение Конституционного права каждого гражданина на правовую защиту. Не предоставление медицинской помощи, содержание в райотделе милиции около 16 часов тоже грубейшие нарушения. А если будет подтверждена истинность аудиозаписи и побоев, это уже криминал.

P.S. Как стало известно "ФАКТАМ", происшествие с Ирэной Тершак обсуждалось на прошедшем во Львове семинаре по проблемам предупреждения пыток и издевательств в Украине, в котором участвовали представители международных правозащитных организаций, адвокаты, врачи и журналисты. Соответствующие запросы по делу Тершак в правоохранительные органы готовит и ряд народных депутатов.

Анна Бердичевская:

В Белгороде-Днестровском в последнее время участились случаи физического насилия над несовершеннолетними со стороны сотрудников городского отдела УМВД Украины в Одесской области. Такими тревожными словами и без затей начинает свое обращение в редакцию "Юга" мать одного из юных Белгородднестровцев, испытавших на себе стиль и методы работы местных милиционеров, Лилия Гуцулюк.

А произошло вот что. Пятеро подростков 20 апреля около девяти часов вечера шли по улице. Путь лежал мимо школы №4, в которой, кстати, они и учатся. По словам ребят, ничего противозаконного они не делали: не хулиганили, не орали, не приставали к прохожим. Вдруг от автомобиля, стоявшего неподалеку, к ним направились двое в штатском и, не представившись, без лишних слов начали хватать ребят и выкручивать им руки…

Женя Гуцулюк - а мы встретились с ним уже через месяц после случившегося - тот вечер без содрогания вспоминать не может:

- Когда к нам бросились двое мужчин, мы, конечно, растерялись. Все произошло настолько неожиданно… Уже позже узнали, что это были милиционеры. Бить нас не били, в прямом смысле этого слова. Но меня, например, один скрутил и буквально ткнул лицом в железную ограду. Другому товарищу еще больше не повезло - досталось по уху так, что оно распухло. Вначале нас затащили в школу, затем погрузили в автомобиль и доставили в городскую милицию. Позже, уже почти к полуночи, вызвали родителей. И нас отпустили.

- Женя, - не удержалась я от неприятного вопроса, - но в милиции утверждали, что это ты бросил камень в сторону школьного окна, и милиционеры вынуждены были вмешаться именно с целью пресечь хулиганскую выходку?

- Да у меня вообще в мыслях не было бить школьные стекла. Никогда! А не только в тот вечер.

В мальчишеских глазах не столько негодование от пережитого унижения, сколько боль от неверия взрослого в его невиновность.

Сами милиционеры к произошедшему относятся иначе. Как к геройству. Об этом в местной газете "Торнадо" спустя две недели после задержания подростков, 6 мая, появилась заметка с многообещающим заголовком "В своем глазу…". Автор заметки со слов участников тех событий - сотрудников криминальной милиции старшего лейтенанта С.В.Махновского и младшего лейтенанта В.С.Кравченко изложила иную версию произошедшего:

"Вечером, около 21 часа (а находились мы около здания с 18 часов), мы заметили группу подростков. Их было пять человек. Они проходили мимо начальной школы №4. Один из подростков, как позже мы установили - Егор Л., подобрал на дороге камень и, подойдя к ограждению школы, бросил в окно здания. После этого все ребята бросились бежать, но убежали недалеко. Они прибежали прямо к нам в руки. Мы, естественно, подростков задержали и препроводили в горотдел милиции для установления личностей и передачи их родителям. Мы так действуем всегда. В горотделе трое из подростков вели себя вызывающе, по-хамски. Чувствовалось, что им все всегда сходило с рук. Установив их анкетные данные, мы стали сразу же обзванивать родителей для того, чтобы они приехали и забрали своих детей. Двое родителей приехали сразу. Им объяснили, что произошло. Они отнеслись с пониманием, поняли, что дети виноваты. Они отругали своих детей и дома, мы знаем, провели с ними соответствующую беседу.

Мать третьего несовершеннолетнего тоже вроде поняла, что сын виноват, но, как только прибыли родители Егора Л. и Степы П., то присоединилась к несуразным обвинениям в наш адрес. Мать Егора Лидия Л. кричала так, что стекла звенели. Она кричала, что ее сын не виноват и это задержание подстроили определенные лица, что она возглавляет одну из общественных организаций по защите людей, что она всех переснимает с работы и пересажает. Она даже не хотела нас слушать, не хотела знать, в чем обвиняется ее сын, не разобралась в ситуации. Короче, вела себя как базарная баба. На самом деле, мы задержали просто группу хулиганов, не зная, чьи это дети, пока не пришла "правозащитница".

И хоть по известным причинам имена в публикации были изменены, но городок-то маленький, и все поняли, о ком речь. Той же Лилии Гуцулюк о заметке в газете знакомые сообщили по телефону.

Она рассказывает:

- С тех пор как я стала заниматься правозащитной деятельностью, для моей семьи закончилась спокойная жизнь. То угрозы по телефону, мол, не лезь не в свои дела, не организуй пикеты, не пиши жалобы, то угрозы и оскорбления в глаза. А теперь вообще беспредел - случившееся с Женей и публикацию, иначе как провокацией, я назвать не могу. Ну не верю я в простые совпадения. И конечно, очень хотела узнать: как и за что мальчишка попал в милицию. Ведь меньше всего Женя соответствует понятию "хулиган". Но в общем, наверное, все и закончилось бы тихо-мирно, не заметь я, что у другого мальчишки ухо распухло. Начала допытываться, выяснила, что ребят при задержании милиционеры бутузили. Я мать. Кто же, как не я, защитит моего ребенка, тем более несправедливо униженного?!

Написала заявление в прокуратуру с просьбой разобраться во всем. Потому что я хочу, чтобы наши дети выросли гордыми, честными людьми, а не затравленными, с детства перепуганными особями, шарахающимися от человека в милицейской форме как черт от ладана. Хочу, чтобы мои дети с малых лет усвоили: норма жизни - не бандитский или милицейский беспредел, а закон, перед которым все равны. Скажите, разве я стремлюсь к невозможному?

И чтобы там ни писали в "Торнадо", я свою позицию всегда отстаивала с открытым забралом. Когда после моего заявления в межрайонную прокуратуру Женю вызвали, чтобы опросить, я настояла, чтобы при этом присутствовал и директор школы №4. Чтобы он подтвердил или опроверг утверждение милиционеров, будто мой сын хулиган. Директор заявил, что за все годы учебы в школе Женя ни разу не был замечен в хулиганстве. Но прокуратура почему-то рассмотрение моего заявления затягивает. И я, наверное, даже не удивлюсь, если в действиях милиционеров, нарушивших права несовершеннолетних, криминала прокурор не увидит. Но я намерена бороться за правду до конца.

В милиции мне рассказали, что битье школьных стекол - едва ли не бич для школы №4, мол, именно поэтому опера и дежурили возле нее. Шутка ли, в школе за месяц было разбито 50 квадратных метров стекол. Кто-то же должен за это ответить! Нет, говорили мне в милиции, Женя в тот злосчастный день стекло не разбил, но ведь мог же! А доблестные милиционеры пресекли безобразие, и вот на тебе - вместо медали за героизм заявление в прокуратуру от мамы-"правозащитницы". Ну а что пацанам немного уши помяли да подержали в милиции… Подумаешь, большие неженки!

Начальник городской милиции Белгорода-Днестровского Иван Дмитриевич Янков не стал отвечать на вопрос, удалось ли найти настоящих злоумышленников, бьющих школьные окна, но своим предположением, кто бы это мог быть, поделился:

- Маловероятно, чтобы окна в школе били взрослые, поэтому сотрудники криминальной милиции по делам несовершеннолетних выезжают и патрулируют возле школы.

И, надо полагать, кого напатрулируют из ребятни возле здания, на того и свой гнев обрушивают?

- Ребята заявляют, что с ними ваши сотрудники вели себя, мягко говоря, некорректно.

- Не только к несовершеннолетним, но и ко всем людям, которые бывают у нас в милиции по любым вопросам, отношение нормальное, в рамках правового поля, определенного законом о милиции. Ни к кому никаких мер физического воздействия никогда не применяется, - твердо ответил Иван Дмитриевич.

- И никаких жалоб на действия ваших сотрудников вы не получаете?

- Жалобы бывают. Такие, как от Гуцулюк. Мы проводим проверки. Некоторые сотрудники получают дисциплинарные взыскания, но не за избиение задержанных. На самом деле, ни один факт избиения в милиции не подтвердился, если бы было иначе, прокуратура возбудила бы уголовное дело. Жаль, что Гуцулюки не пришли ко мне. Ведь отец мальчика сам в недавнем прошлом опер. Почти два десятка лет проработал у нас в уголовном розыске, недавно ушел на пенсию.

Кому верить? Лилия и Владимир Гуцулюки тоже утверждают, что хотели встретиться с начальником милиции, только он их не принял, сославшись на занятость.

К теме избиения мы еще вернемся. Приведу некоторые данные по подростковой преступности в городе, изложенные самим И.Янковым:

- В нынешнем году отмечается рост детской и подростковой преступности. За четыре месяца несовершеннолетними совершено сорок правонарушений. Из них три кражи государственного и двадцать четыре - частного имущества, три разбоя, пять грабежей. Восемнадцать преступлений совершено в группе, семь - учащимися, девять - нигде не работающими подростками. На учет поставлено пятьдесят четыре человека, это на двадцать человек больше, чем за аналогичный период прошлого года.

Иван Дмитриевич не отрицает, что профилактическая работа среди подростков оказывается недостаточной. Да и сложно ее наладить должным образом, ведь в штате службы по делам несовершеннолетних всего пять человек, это почти на восемнадцать тысяч детей и подростков.

Наверное, пяти сотрудников на такую ораву действительно мало. Однако всегда ли те, кто должен являть собой образец для подражания (а кем еще должны быть правоохранители?!), соответствуют этому самому образцу? Увы…

Если в случае с Женей Гуцулюком одно лишь подозрение в возможных хулиганских действиях четырнадцатилетних подростков привело к их задержанию (ибо никто так и не увидел разбитого стекла, а ребята отрицают и сам факт того, что бросали камень, а обратное до сих пор не доказано), то в ситуации с другим подростком - Юрием Душкой то же пресловутое милицейское подозрение вылилось в задержание несовершеннолетнего и в судебные тяжбы, длящиеся уже второй год.

Все началось вечером 17 ноября 2002 года с телефонного звонка. Гражданин В., знакомый 17-летнего Юры, славящегося в округе доскональным знанием автомобиля, позвонил юноше и попросил о встрече - хотел проконсультироваться по поводу машины. Юра согласился. Из-за холодной погоды В. предложил поговорить в баре. Разговор затянулся. В баре же В. встретил гражданина П. и о чем-то с ним переговорил. О чем? Юрий не знал, ибо он сидел за столиком, а разговор проходил у барной стойки. Затем В. и П. куда-то вместе выходили.

Вскоре В. вернулся, и они вместе с Юрой пошли к стоянке такси. Знакомый таксист пообещал подбросить домой, как только допьет кофе. Парни составили ему компанию. Пока пили кофе и мирно беседовали, к остановке подъехали двое "Жигулей", из которых выскочили человек шесть милиционеров. Юра вместе с В. в мгновение ока оказались на земле. Их обыскали, но у Юры ничего не нашли. Повезли в милицию. Допросили. Записав в журнал имя, отчество, фамилию, год рождения, адрес, парня минут через тридцать отпустили, так ничего и не объяснив. Зато на следующее утро, когда Юрий пришел на центральный рынок, чтобы помочь старшей сестре, занимающейся частным предпринимательством, завезти товар, двое в гражданском скрутили парня, надели наручники и отвели в отделение милиции рынка. Затем задержанного доставили в горотдел, поднялись на третий этаж в последний кабинет по коридору.

Юра вспоминает те страшные минуты:

- Мне сказали: "Ну что, парнишка, сразу же напишешь то, что скажем, или мы потренируемся с тобой?"

От Юры требовалось немного - признаться, что участвовал в ограблении гражданина П., у которого накануне вечером был похищен мобильный телефон. Юрий свою причастность отрицал. Тогда ему пригрозили судом. И суд таки состоялся. Основанием послужил административный протокол, составленный милиционером Шевчуком по ст. 185 Кодекса об административных правонарушениях Украины, согласно которому Ю.Душка обвинялся в неподчинении сотруднику милиции при задержании.

18 ноября судья городского суда Л.П.Шеметенко принимает решение: подвергнуть Ю.Н. Душку административному аресту на семь суток. Знала судья, что Душка несовершеннолетний? Безусловно. Все данные о нем были в материалах дела. Тогда, выходит, что она просто не знает законодательство? Ведь ст. 32 ("Административный арест") Кодекса об административных правонарушениях четко указывает: "Административный арест не может применяться… к лицам, не достигшим восемнадцати лет".

То есть, если Ю.Душка действительно нарушил административное законодательство, его следовало наказать штрафом, но не арестовывать. Потому что законом это запрещено. Выходит, кому-то было необходимо, чтобы Юрий оказался под замком? Даже вопреки закону.

А дальше и вовсе пошла чехарда. Зам. межрайонного прокурора И.А.Яковенко в ответе №807-ж от 8.01.2003 г. подчеркнул, что действия работников суда неправомерны и прокуратура еще 21 ноября 2002 г. внесла протест на принятое решение. Судья Шеметенко отменяет свое решение о семидневном аресте и 21 ноября принимает решение о сокращении срока ареста до трех суток. Ровно столько, сколько Юрий к тому времени уже провел в изоляторе временного содержания (ИВС). Апелляционный суд Одесской области 4 января 2003 года отменил оба решения белгород-днестровской судьи.

Более чем странно повела себя прокуратура, которая то осуждает своих коллег по правовому цеху, то одобряет их действия. Почти за полтора года здесь так и не определились: законно или нет отбыл несовершеннолетний Ю.Душка трое суток административного ареста?

Когда я задала этот вопрос зам. межрайонного прокурора Игорю Викторовичу Яковенко, он ответил двумя словами:

- Нет комментариев!

А и.о. межрайонного прокурора В.Извеков и вовсе отказался со мной беседовать.

Только родители ищут справедливости. Звонят во все колокола, пишут в самые высокие инстанции. Татьяна Ивановна утверждает, что арестованного Юру избивали, над ним издевались:

- Все настаивают, мол, Юру не били при аресте. Да, не били. В уголовном деле есть ответ начальника ИВС Н.Н.Минчева, в котором указано, что Ю.Н.Душка содержался в ИВС с 18 по 21 ноября 2002 года: "При помещении в ИВС гр-н Душка Ю.Н. никаких жалоб на свое самочувствие не высказывал, при внешнем осмотре каких-либо телесных повреждений не выявлено". Но били его уже после ареста, чтобы "выколотить" необходимые милиции признания в том, чего он не совершал. С виду сын у меня высокий, статный, хотя он еще ребенок. В милиции надломили парня и морально, и физически. Сразу после выхода из ИВС он на месяц попал в больницу. Почему же наши местные правоохранители, если они не чувствуют за собой греха, отказались выдать нам направление на судмедэкспертизу? Чтобы пройти освидетельствование, понадобилось вмешательство службы внутренней безопасности областного управления УМВД Украины.

Оттуда нам выдали направление в бюро СМЭ Одессы. Согласно полученному там акту судебно-медицинского освидетельствования (№5589 от 27.12.2002 г.), моему сыну во время его нахождения в ИВС и производства с ним следственных действий были причинены телесные повреждения - в виде ссадин в области шеи, в области обоих лучезапястных суставов, в области таза и в области правого голеностопного сустава, ушиба почек, кровоподтека поясничной области, которые относятся к легким телесным повреждениям, повлекшим кратковременное расстройство здоровья. Так били моего сына или нет? Я не понимаю, как люди, призванные защищать закон и народ, заняты исключительно защитой друг друга. От народа! Я ведь хочу только одного, чтобы закон соблюдался и чтобы перед ним были равны все. И рядовой, и начальник, в погонах и без…

Интересно, а белгород-днестровские прокуроры, милиционеры, судьи разве не хотят этого?!

Вопрос, разумеется, риторический. Слишком много несуразицы в деле Юрия Душки. Ну скажите, парня подвергают административному аресту 18 ноября и требуют признаться в ограблении гражданина П., а дело о грабеже возбуждают лишь 19 ноября! Понадобились время и условия для выбивания показаний? И потом в законе четко прописана процедура приглашения несовершеннолетних для дачи показаний. Почему правоохранители не захотели ее применить?

Другой аспект. Из дела каким-то непонятным образом исчезают отдельные материалы. И такой элементарный вопрос: почему во время следствия так и не была проведена судебно-медицинская экспертиза Ю.Душки, несмотря на настойчивые требования адвоката и родных Юрия? Нюансов в этом далеко не резонансном, но очень больном деле много.

Татьяна Ивановна Душка не исключает, что сын в переплет попал из-за ее неуступчивости, когда от нее требовали отказаться от части приобретенного домостроения или из-за мини-рынка у трассы, где она директорствует на общественных началах и на который кто-то из более влиятельных днестровцев положил глаз.

Но откровенно говоря, из двух этих историй с нарушением прав несовершеннолетних я вынесла одно: если истину, правду стремятся скрыть, она как снежный ком обрастает версиями, домыслами и самыми невероятными предположениями. А может, и не такими уж невероятными?

10 червня ц. р. десятки полтавців, які в обідню пору крокували до торгового будинку “ЦУМ”, були шоковані побаченим. Поряд з торговим будинком зупинились “Жигулі”. З авто вийшов молодий чоловік – полтавець Олег Перепелиця. Не встиг він звернутись до своїх дітей – чотирьох і п’яти років хлопчиків, як на його налетіли двоє невідомих і почали завдавати ударів по ниркам і голові.

Діти перелякались і почали плакати. А нападники продовжували атаку, намагаючись відірвати від дверей автомобіля руки своєї жертви. Хлопчики, захищаючи свого батька, почали кусати невідомих здоровенних дядьків за руки. Випадкові свідки, в більшості жінки, закликали “качків” припинити протиправні дії. Коли ж присутні довідались, що це так діють убозівці – обурення людей не мало меж.

- Ніколи не бачила, - зазначила полтавка Віра Іванівна, - щоб серед білого дня лупцювали людей. Повірте, картина не з привабливих, коли двоє, спортивної статури розбещених молодиків, у присутності малолітніх дітей знущаються над їх батьком.

Перше, що спало на думку – фінансові “розборки”. Але коли нападники представились, що вони убозівці, то ми лише здогадувались, що можуть творити наші “захиснички” серед ночі, або в своїх кабінетах, якщо серед білого дня таке витворяють. Навіть забрали мобільний телефон. А це ж грабунок!

Від кого полтавські убозівці ось так нас бережуть?

По информации Центра общественных связей Главного управления МВД Украины в Крыму, сотрудники Евпаторийского городского отдела милиции не причастны к избиению задержанного ими юриста Константина Сизарева. Об этом сообщил начальник ЦОС Александр Домбровский, передает "Контекст-медиа".

По его информации, это подтверждено совместными проверками Министерства внутренних дел Украины и Уполномоченного по правам человека Верховной Рады Украины, проведенными на основании жалобы о противоправных действиях работников милиции в отношении арестованного К. Сизарева.

Как сообщил А.Домбровский, 27 апреля по решению сакского суда К. Сизарев был помещен под стражу. В тот же день дежуривший милиционер, войдя в камеру, обнаружил К.Сизарева лежащим на полу с разбитым лицом. По словам начальника ЦОС, сокамерники К.Сизарева рассказали, что "он лег отдохнуть на верхние нары, упал оттуда и разбил лицо".

А.Домбровский сообщил, что адвокат К. Сизарева возлагает ответственность за это происшествие на сотрудников милиции. "Хотя причин обвинять сотрудников милиции в избиении Сизарева нет, - считает начальник ЦОС. - Наоборот, они оказали ему своевременную помощь, госпитализацию и охрану".

(«Крымская линия», 18 июня 2004 г.)

Див. також — „Житуха”, г. Евпатория, №9, май 2004 г., «Крымская правда», 16 июня 2004 г., «Русская правда», АРК, 16 июня 2004 г., 17 июня 2004 г., «Крымская линия», 17 июня 2004 г.

Віктор Хоменко:

Правозахисник потрапив до травматології після несподіваного затримання міліцією і перебування у слідчому ізоляторі.

Колеги-юристи і громадськість Євпаторії пов’язують цю шокуючу історію з науковою роботою бранця, який керував темами "Замовні кримінальні справи, порушені органами МВС України", "Корупція в правоохоронних органах України і Криму" та із справою, яка набула резонансу з 9 квітня минулого року.

Тоді біля 21-ї години в офіс громадської організації — наукового товариства студентів і аспірантів-юристів "Юстіс" без дозволу на входження у приватне житло дружини Костянтина Сізарєва — Оксани Денисової — вдерлися представники правоохоронних органів. Не пред’явивши жодних документів на право проведення обшуку і вилучення документів і матеріальних цінностей, співробітники євпаторійської міліції забрали три системних блоки комп’ютерів громадської організації з науковою роботою про корупцію в судових і правоохоронних органах Криму — результат семирічної праці пошуковців "Юстіса". За фактом грабунку Оксана Денисова звернулася з позовом у Київський суд в Сімферополі. Від імені О. В. Денисової справу вів Костянтин Сізарєв. Позов було задоволено, і Євпаторійський міськвідділ МВС України в Криму рішенням суду був зобов’язаний повернути комп’ютери. Та в рішенні суд нічого не вказав з приводу наукової роботи, що містилася на жорстких дисках. Апеляційний суд відмінив рішення місцевого суду. На цій підставі справу відправили на новий розгляд. Більше року вилучені системні блоки комп’ютерів не повертають. Численні звернення в різні інстанції залишаються без відповіді і реагування.

Тим часом слідчі органи раптом порушують судову справу проти самого Костянтина Сізарєва за заявою в міліцію М. А. Кіскачі, поданою ще в жовтні минулого року, в якій він звинувачує Сізарєва у дрібному хуліганстві. З К. Сізарєва беруть підписку про невиїзд, а 27.04 04 затримують і запроторюють в камеру до кримінальників...

Через тиждень утримання за ґратами, злякавшись смерті понівеченої в буцегарні людини, Костянтина переводять в Євпаторійську міську лікарню. В палаті травматології його охороняють четверо міліціонерів. Судмедексперт заявляє, що "легкі" тілесні пошкодження на обличчі й тілі арештованого — результат багаторазового падіння з нар в камері...

Члени "Юстіса", друзі і знайомі 1 і 9 травня вийшли з плакатами на захист Сізарєва, організували акції протесту біля приміщення лікарні, закликали захистити порушені права людини, направили відповідні матеріали у державні інстанції та в ЗМІ. До сьогодні безуспішно намагається домогтися справедливості у цій справі місцевий осередок УРП "Собор". Його секретар Олег Дроб’язко говорить, що прагне врятувати від беззаконня людину, шановану в місті, як і організація "Юстіс", яка за п’ять років діяльності зуміла благодійно допомогти багатьом простим незаможним людям, інвалідам і ветеранам війни відстояти свої громадянські права.

Дружина звинуваченого Сізарєва — Оксана Денисова — теж правник, вважає, що причина всього скоєного з її чоловіком — діяльність "Юстіса". На основі десятків конкретних справ, за якими зверталися в організацію багато громадян, в основному бідних і соціально незахищених, що постраждали від беззаконня, були зібрані, опрацьовані і систематизовані численні конкретні факти, проаналізовані юридичні помилки і описані в науковій роботі. Її вже збиралися публікувати, але якраз в цей час і були вилучені системні блоки комп’ютерів ніби-то з тієї причини, що на них було встановлене неліцензійне програмне забезпечення. Хоч, як свідчить О. Денисова, насправді всі ліцензійні угоди вони мають...

Заступник прокурора Євпаторії Володимир Дем’яненко в розмові повідомив:

— Прокурорськими працівниками проведено перевірку, порушення законності не виявлено. Сізарєва ніхто не бив.

Кор.: — А синьо-чорне обличчя на фото?

— Я не знаю, де ті фото, де вони друкувалися.

Кор.: — Так синці ж на обличчі, а не лише на фото!

— На обличчі пошкодження у нього є. Це підтверджується при падінні з другого ярусу нар в камері.

Кор.: — А справа "Юстіса", як з нею?

— Яка? Не знаю. У мене таких даних немає.

Кор.: — Про цю справу знає мало не вся Україна, а Ви ні?

— Вибачте, але в мене тут 450 міліціонерів, і люди в пам’яті не лишаються. Я документ прочитав, розписав. А пам’ятати - "Юстіс", не "Юстіс", це мені не цікаво. Тургєнєва люблю, Тютчева. Розумієте? А не те що пишуть "Юстіс" чи не "Юстіс"...

Кор.: — Так у Сізарєва ж, кажуть, і неприємності саме через "Юстіс".

— Цього я не знаю...

На наше прохання прокоментувати ці події начальник ГУ МВС України в Криму Микола Паламарчук під час недавнього брифінгу, проведеного кримською міліцією для журналістів, відповів наступне:

— Один із засновників правозахисної організації був притягнутий до кримінальної відповідальності. Оскільки на виклики не з’являвся, суд прийняв рішення і дав санкцію на його арешт. Затриманий зробив заяву, що його побили, організація писала в різні інстанції листи. Ми провели службове розслідування, я зустрічався з ним особисто. Ніхто його не бив, його вдарили сокамерники. По факту порушено кримінальну справу, ведеться слідство.

Кор.: — Але ж очевидно, що біди з Сізарєвим трапилися через банк даних "Юстіса", який займався науковими розробками теми корупції у лавах міліції, замовленими справами.

— Можете надрукувати хоча б одну з цих справ.

Кор.: — Але ж всі матеріали в міліції, комп’ютери з інформацією не повертають.

— Проводьте журналістське розслідування. Це просто розмови. Немає ніякого відношення, якщо людина побила людину, до якоїсь схеми чи системи. Погано, коли все це обростає чутками...

ВІД РЕДАКЦІЇ

Коли вже й справді міліцейське керівництво закликає журналістів проводити власне розслідування, давайте спробуємо. Ми звертаємося до євпаторійців, насамперед, до тих, кому довелося мати справу з "Юстісом", з проханням розповісти про конкретні приклади правничої діяльності цієї організації та самого Костянтина Сізарєва. Колись він допоміг вам. Тепер йому самому потрібна допомога... ("КОНТЕКСТ-МЕДІА").

В телесериале высмеивали автоинспекторов-взяточников. Кроме того, Василий играл в популярном в Украине юмористическом «Шоу долгоносиков». «Мы разберемся, почему наши работники остановили автомашину товарища Бендаса», — заверил Евгений Кравец, сотрудник отдела профилактики Киевского горуправления автоинспекции.

И, к сожалению, таких "оборотней" оказывается в органах внутренних дел все еще более чем достаточно.

Только в течение одного дня оперативники службы внутренней безопасности задержали несколько таких проходимцев. Так, во Львове в ходе специальной операции при получении взятки в размере 600 долларов от двух местных жителей за непривлечение их к уголовной ответственности взят с поличным старший участковый инспектор милиции Сиховского райотдела горуправления внутренних дел 32-летний майор милиции Н., прослуживший до этого в системе МВД более 11 лет. В Новомосковске Днепропетровской области при получении мзды в размере 200 гривен задержан 26-летний дознаватель С., взявший деньги от местного жителя за непривлечение его сына к ответственности за какой-то мелкий криминал. В Мукачево Закарпатской области собраны материалы в отношении эксперта, специализировавшегося на исследовании транспортных средств. Этот 32-летний капитан милиции опозорил честное имя своей семьи тем, что присвоил часть денег, полученных от владельцев трех авто за проведение экспертиз.

Впрочем, не дремлет и прокуратура. В частности, прокуратурой Днепровского района возбуждено уголовное дело в отношении ряда сотрудников отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков Днепровского РУ ГУ МВД Украины в Киеве за то, что на протяжении последних четырех месяцев опера для того, чтобы создать видимость улучшения показателей своей работы, систематически вносили в статистические карточки отчетности неправдивые сведения и подделывали в них  подпись одного из... зампрокуроров. Список этот можно продолжать.

В то же время лишь в течение первого квартала нынешнего года только по материалам службы внутренней безопасности МВД к дисциплинарной ответственности привлечены уже 2285 человек, из них 254 уволены из органов, а в прокуратуру направлено 516 материалов. Нелишне напомнить, что в прошлом году за совершение различных преступлений осуждено 108 бывших работников милиции. И надо полагать, что итоги года нынешнего будут куда более впечатляющими, ведь министр внутренних дел Николай Билоконь справедливо и четко держит курс на очищение органов от людей недостойных.

А в заключение хотелось бы напомнить читателям "ПУ" телефон доверия Департамента внутренней безопасности МВД Украины, работающий круглосуточно. И если вы стали жертвой нечестных правоохранителей - звоните: (044) 256-16-75

Нина Карпачева утверждает, что Генеральный прокурор Украины Геннадий Васильев не предоставляет ей информацию о количестве правоохранителей, наказанных за применение насилия к задержанным гражданам. Об этом она заявила 16 июня в Киеве на расширенном заседании Комитета ВР по вопросам прав человека, национальных меньшинств и межнациональных отношений.

По словам Карпачевой, для получения информации о количестве наказанных правоохранителей за применение насилия и пыток к задержанным она обращалась к прокурорам в областях, но "указание такое же, как и раньше – ни в коем случае информацию омбудсмену по этим вопросам не давать". В связи с этим, сказала Карпачева, она обратилась к Генпрокурору, "чтобы проанализировать затем информацию. Хорошо, если вы не хотите, чтобы мы это делали, сделайте это сами". "Ответа нет до сих пор", - отметила она.

Карпачева добавила, что, в связи с отсутствием полномасштабной информации по этому вопросу, она не может предоставить данных о ситуации в Украине в целом. По ее словам, она знает о привлечении к ответственности правоохранителей, применявших незаконные методы к лицам, содержащимся под стражей, только от некоторых областных прокуроров, "которые набрались храбрости и мужества и предоставили такую информацию".

(«Подробности», 16.06.2004)

Див. також — «Високий Замок”, м. Львів, №107, 17.06.2004

В прошлом году 51-летний одессит Кондратенко скончался от рака 4-й степени, развившегося во время отсидки вследствие воспаления легких. Его вдова утверждает, что если бы администрация ИК вовремя приняла меры, то сегодня он был бы жив. До того, как попасть за решетку, ее муж был совершенно здоров. Словом, как принято выражаться, письмо звало в дорогу...

Прежде чем отправиться в колонию, корреспонденты «ВВ» заручились поддержкой главы департамента по вопросам исполнения наказаний генерала Левочкина, который на «горячей линии» в Кабмине лично пообещал представителям газеты беспрепятственное посещение любого исправучреждения на выбор. Однако, когда мы обратились к нему с соответствующим официальным письмом, то получили, как говорится, от ворот поворот: заместитель начальника департамента Украины Михаил Вербенский написал, что, дескать, лично он бы и рад поспособствовать общению его подопечных с журналистами, да вот беда — администрация обязана считаться в первую очередь с мнением самих заключенных. А те, дескать, прессу... недолюбливают.

За последние месяцы, растолковал нам г-н начальник, единственную в стране колонию усиленного режима для инвалидов и бывших сотрудников правоохранительных органов посетили представители многих местных и зарубежных масс-медиа. И вот после этого, тщательно проанализировав все газетные и телерепортажи, 34 зека дружно осудили их за необъективность. А узнав о планирующемся очередном журналистском рейде, выразили свой резкий протест (цитируем выдержки):

«...В усіх матеріалах преси і телебачення про нашу колонію виходила лише необгрунтована, неправдива та однобока інформація про умови відбування покарання та про самих засуджених. Ця інформація надходила й до наших рідних і знайомих, що негативно впливає на взаємовідносини з ними... Складається враження, що це необхідно лише редакціям, аби так званою «чорнухою» привернути читачів і глядачів... Просимо журналістів не турбувати наші душі... Наразі відмовляємося від спілкування з пресою...»

Конечно, самое первое, что можно было бы сказать по этому поводу — за что боролись, на то и напоролись. Ведь не секрет, что, кроме инвалидов, в Макошино отбывают наказание бывшие судьи, сотрудники правоохранительных органов, СБУ и прокуратуры. Именно по этой причине данное учреждение и получило в народе название «ментовской зоны». В свое время подавляющее большинство ее спецконтингента, прикрываясь погонами и мантиями, вместо защиты граждан сами совершали различные злодеяния. Так что в какой-то степени можно объяснить нежелание именно этой категории преступников общаться с прессой. С другой стороны, у журналистов есть и весьма серьезные мотивы более пристально интересоваться тем, что происходит в закрытой зоне. Ведь порой именно закрытость и отсутствие гласности помогают преступникам и продажным надзирателям творить свои черные дела.

На днях газета «Уголовное дело» (выпускается при поддержке ГУ МВД в г.Киеве) поведала читателям такой вот вопиющий факт: в столичном СИЗО №13 подследственный Федосеев полтора месяца спокойно переговаривался с корешами по мобильному телефону. Всего, по данным следствия, в период с 7.10 по 18.11.2002 г. рецидивист осуществил 12689 телефонных звонков, и кто знает, сколько свидетелей после этих бесед замолчало навсегда? А этой весной в том же учреждении двое осужденных к высшей мере наказания при попытке к бегству ранили конвоира. При этом пистолет попал к ним в руки от одного из сотрудников изолятора.

Так что беспредела за решеткой еще хватает, но пресс-конференции департамент устраивает почему-то крайне редко. Немало, кстати, в редакционной почте «ВВ» и жалоб на условия содержания именно из инвалидно-ментовской колонии. И несмотря на наши просьбы проверить их на месте, тюремное начальство отписалось таким вот образом: сами заключенные, дескать, против. Хотя у нас, честно говоря, накопилось больше вопросов к надзирателям, чем к неизвестным нам 34 зекам-подписантам, которые, оказывается, нынче уже решают, кому можно, а кому нельзя писать о проблемах пенитенциарной системы.

Чому щороку збільшується кількість українок, котрі стають на шлях скоєння злочину? Які умови створено для них у місцях позбавлення волі й чому складно повернутися до нормального життя після колонії? Наскільки актуальні окреслені питання, добре відомо лише представникам небайдужих громадських організацій. Вони, до речі, вважають за необхідне звести до мінімуму випадки потрапляння порушниць закону в руйнівну атмосферу пенітенціарної системи. Здавалося б, типовий приклад жіночої логіки: активно відстоювати рівність прав і можливостей із чоловіками, водночас вимагаючи для себе суттєвих преференцій. Не варто забувати і про юридичний принцип невідворотності покарання. Однак розглядати цю проблему лише у площині гендерної рівності чи кримінального права не можна: її глибинна сутність має чимало аспектів, кожен з яких заслуговує на увагу.

На сьогодні в 13 виправних колоніях України відбувають покарання понад 12 тисяч жінок. Щороку на волю виходять близько 5 тисяч, переважну більшість з яких уже неможливо ресоціалізувати: за час «відсидки» вони втрачають сім’ї та соціальні зв’язки. Мало хто з них має достатню освіту та кваліфікацію, аби влаштуватися на роботу. Про це йшлося під час засідання Національного прес-клубу «Громада і влада» на тему «Чи потрібно ув’язнювати жінок-правопорушниць». Співдоповідачі, представники Міжнародного фонду «Відродження» Олександр Беца та Руслана Безпальча, визнали, що питання досить дискусійне. Та незаперечним фактом, на їхню думку, є те, що в Україні зовсім не враховуються особливості жіночої злочинності та небезпечні для всього суспільства наслідки ув’язнення жінки. Держава ж фактично самоусунулася від цього питання. А це може призвести якщо не до гуманітарної катастрофи, то до гуманітарної кризи точно. Для координації зусиль із надання допомоги засудженим жінкам було створено «Жіночий консорціум України», який об’єднує 167 жіночих організацій. Спираючись на висновки експертів, спробуємо розглянути деякі аспекти цієї проблеми.

Кримінологічний аспект

Як свідчить статистика, третина засуджених жінок – наркокур’єри. Проте мова йде, як правило, не про розповсюдження героїну, кокаїну чи іншого «важкого» наркотику. Зазвичай до цієї категорії потрапляють мешканки сільської місцевості, які в пошуках будь-якого заробітку погоджуються перевезти макову соломку. Для правоохоронців такі жінки – лише безособові «галочки» у звітностях, що дозволяють говорити про успішну боротьбу з наркоманією. Тим часом із численними кублами наркоманів, які є чи не в кожному житловому будинку, міліція боротися не поспішає. Ще 18 відсотків сидять за вбивства (половину цих злочинів скоєно на побутовому грунті – сімейне насильство набуває епідемічного характеру). 10 відсотків у структурі жіночої злочинності становлять грабежі й розбої. Усвідомлюючи індивідуальність конкретної людини та скоєного нею правопорушення, не можна не погодитись із думкою, що прозвучала на засіданні прес-клубу: найактивнішим криміногенним фактором в Україні є бідність і приреченість значної частини населення. Рівень жіночого безробіття, до слова, у чотири рази вищий, ніж чоловічого.

Юридичний аспект

У чинному кримінальному законодавстві України вже передбачено деякі умови звільнення від покарання вагітних та жінок, що мають дитину до семи років. Чи варто подовжувати перелік правових пільг?

З одного боку, конституційний принцип рівності усіх громадян перед законом передбачає відсутність будь-яких привілеїв чи обмежень, зокрема за ознаками статі. З другого – процедура амністії, здійснювана Президентом, насамперед стосується осіб жіночої статі. Навіщо направляти до колонії жінку, що скоїла незначний злочин, знаючи, що невдовзі її, швидше за все, доведеться звільнити? А кілька місяців, проведених за гратами, матимуть замість очікуваного виховного ефекту зворотні наслідки. Тюрма ще нікого не зробила кращим, добрішим, людянішим. Однак гарант ніколи не відмовить собі в задоволенні час від часу демонструвати своє неземне милосердя, роздаючи свободу з панського плеча.

Не витримує жодної критики й рівень правової допомоги жінкам із моменту їхнього затримання. Кошти на платню найманим адвокатам мають одиниці, захисники ж, що фінансуються за державний кошт, особливого ентузіазму, звісно, не виявляють. Судді, у свою чергу, розглядаючи сотню справ на місяць, не можуть якісно проаналізувати ситуацію, з’ясувати наявність пом’якшувальних вину обставин, причини, що підштовхнули жінку до скоєння злочину, наслідки можливого покарання для неї та її родини. Тому й приймають рішення, виходячи лише з позиції слідчих органів та прокурора, бажання яких притягнути особу до відповідальності цілком зрозуміле.

Економічний аспект

Не варто розцінювати це як реверанс радянським часам, однак тоді в усіх колоніях існувало виробництво – люди були зайняті працею й заробляли гроші на своє утримання. Нині від цієї практики мало що залишилося. Говорити про впровадження цільових програм розвитку виробництва в місцях позбавлення волі за сучасних економічних реалій не доводиться. Державне фінансування системи виконання покарань не передбачає навіть такої статті витрат, як харчування ув’язнених. Виняток становлять лише неповнолітні та хворі. Навіщо ж розподіляти жалюгідні копійки на жінок, що поцупили, умовно кажучи, триста гривень і могли б відпрацювати заподіяні збитки? Чи не краще застосовувати альтернативні види покарань – громадські та виправні роботи, виходячи принаймні з міркувань економічної доцільності?

Соціальний та демографічний аспекти

Чи варто говорити, що життя засудженої жінки поділяється на «до» і «після» ув’язнення? Доведено: жінки, що виходять із місць позбавлення волі, зазвичай не одружуються і не народжують дітей. Ті з них, котрі вийшли заміж до колонії, теж найчастіше залишаються одиначками (чоловік засудженої жінки має право в односторонньому порядку, не повідомляючи дружину, розірвати шлюб). Через тривале перебування в одностатевому середовищі відбуваються незворотні зміни і навіть руйнування особистості. Їм украй необхідна психологічна допомога, але ж один психолог на шістсот ув’язнених – це навіть не смішно. Хвороби, які жінка дістає за гратами – туберкульоз, хронічні порушення статевої системи, ВІЛ/СНІД, призводять до втрати нею репродуктивної функції (а ще не так давно у жіночих зонах не рідкісним явищем були цинга й дистрофія).

Трагічною є і доля дітей, матері яких відбувають покарання, особливо народжених, хоч як це дико звучить, у неволі. Вагітних жінок направляють до двох спеціалізованих колоній – Чернігівської та Одеської. Там обладнано будинки для знедолених немовлят, у яких їх доглядають до трьох років (за останніми даними, зараз у них перебуває близько 60 дітей). Далі їх життєвий шлях пролягає до сиротинців, і будь-які контакти дітей і матерів припиняються. Постає питання: чим перед суспільством завинили діти, що мають починати своє життя в катівнях?

Говорити про жінок, позбавлених волі, узагалі важко. Адже їхнє життєве призначення зовсім інше. І якщо вже так сталося, що жінка скоїла злочин, то завдання нормальної держави й цивілізованого суспільства – допомогти їй вибратися з багна, а не втоптувати в нього ще глибше. Безперечно, належність до жіночої статі в жодному разі не може слугувати індульгенцією, але спонукати до виявлення гуманізму повинна. Саме на часі викорінити репресивний характер суспільної свідомості, що почасти не дозволяє нам ставитися один до одного по-людськи. Без цього неможливо викорінити й репресивний характер державної влади, яку маємо. Єдине, про що можна впевнено казати вже зараз, – мінусів від перебування жінок за гратами незрівнянно більше, аніж плюсів.

Леся Долішна, прес-секретар обласної прокуратури:

– У прокуратуру звернулося кілька осіб, яких утримують у тернопільському ІТТ, зі скаргами на погані умови утримання. Зокрема вони звертали увагу на недостатнє освітлення в камерах та погане харчування. На знак протесту декілька затриманих відмовилося від їжі. Працівники прокуратури провели перевірку і встановили, що частина скарг була обґрунтована. Після перевірки прокуратури було створено робочу групу з-поміж керівного складу міліції, яка зобов‘язалась вжити заходів для покращення умов в ІТТ. Зокрема, виділено кошти на покращення харчування. Після здійсненої працівниками прокуратури перевірки скарг від затриманих не надходило.

Після того, як у Тернопільському ізоляторі тимчасового утримання (ІТТ) кілька затриманих оголосили голодування через погані умови, в яких вони начебто перебувають, “ТГ” вирішила на власні очі побачити, як виглядає ІТТ з середини. А принагідно детальніше розповісти читачам, що ж це за структура, яке її призначення і як там живеться затриманим. Утім, потрапити в камери нам не вдалося. Як пояснили в міліції, навіть не кожен правоохоронець може потрапити в ізолятор, а журналісти, та ще й з фотоапаратом, тим більше. Відповідно уяву про ІТТ автор цих рядків склав, поспілкувавшись із старшим інспектором групи з організації діяльності спецустанов обласного УМВС Богданом Катруном.

В азартні ігри в камерах не грають

Як розповів п. Катрун, ІТТ призначені для тимчасового перебування затриманих або взятих під варту осіб. За наявності у місті СІЗО термін утримання в ізоляторі обмежується трьома днями. Та позаяк Тернопіль – чи не єдиний обласний центр, у якому немає СІЗО, максимальний термін утримання в ІТТ збільшується до 10 днів. Тернопільський ізолятор складається з 4-місних камер, натомість камер-одиночок у ньому немає. Упродовж 2003 року через ці камери “пройшло” 4185 осіб. Здебільшого це чоловіки, жінок-правопорушниць було близько 10%. Чоловіків та жінок в ІТТ утримують окремо, безпритульних чи волоцюг, якщо вони потрапляють в ізолятор, не поміщають разом з криміналітетом.

За словами Богдана Катруна, камера ІТТ обладнана чотирма ліжками, санвузлом (туалет та умивальник), столом з умонтованими тумбочками та розеткою. Всі камери опалюються. “Утримуваним, – розповів п. Катрун, – не забороняється користуватися телевізором, отриманим від родичів, тож в багатьох камерах є телевізор”. Деякою мірою урізноманітнити дозвілля також допомагають ігри, скажімо, в шахи чи шашки. А ось карти, доміно чи інші азартні ігри в ізоляторі суворо заборонені. “Клієнти” ІТТ також можуть скористатися послугами бібліотеки, в якій нараховується 400 книг. Згідно з даними Богдана Катруна, найбільш популярні – пригодницькі романи. Трійка найчитабельніших книг – романи А. Безулова “Хижаки”, Ю. Полякова “ЧП районного масштабу” та С. Кінга “Мертва зона”.

У камері для “еліти” – телевізор та холодильник

Є в тернопільському ізоляторі одна камера з по-ліпшеними умовами. Тут є стаціонарні телевізор та холодильник. Богдан Катрун запевнив, що цю камеру не обладнували спеціально для “елітних” затриманих. Якщо камери переповнені, її використовують нарівні з іншими. “У цю камеру навіть безпритульного можуть помістити”, – додав п. Катрун.

До речі, у всіх камерах ведеться контроль за предметами, за допомогою яких затриманий міг би заподіяти собі смерть. Однак у серпні минулого року 21-річний хлопець, притягнений до кримінальної відповідальності за ст. 309 (“Зберігання наркотиків”), таки зумів повіситися на простирадлі.

Згідно з правилами безпеки, їсти затриманим дозволяють лише алюмінієвими ложками з алюмінієвого посуду. Харчуються в ізоляторі тричі на день. За словами п. Катруна, затримані їдять ту ж їжу, що і правоохоронці, адже харчування забезпечує їдальня УМВС. Щоправда, про кількість та розмаїття страв свідчить той факт, що на харчування однієї особи на добу витрачають 5 грн. 50 коп. Утім, запевнили в міліції, щодня в раціоні є риба або котлета. До того ж, родичі чи знайомі затриманих двічі на місяць можуть передавати пакунки з продуктами. Якщо затримані не порушують режим, вони отримують дозвіл на третю передачу. Перед тим, як продукти передають у камеру, їх ретельно перевіряють.

Кілька слів про режим. На сон в ІТТ відводиться рівно 8 годин, з 22.00 до 6.00. “Решту часу, – розповів Богдан Катрун, – з утримуваними під вартою особами проводять слідчі дії, слухання кримінальних справ у судових установах або медичні комісії в закладах МОЗ”. Зауважу, що снідають затримані о 9.00. Відповідно на вмивання та ранкове прибирання камери вони мають аж три(!) години. В цей період вони також можуть записатися у чергового на прийом до лікаря, адже в ізоляторі працює фельдшер.

На стінах – жодних написів

Богдан Катрун зізнався, що “встановленим вимогам тернопільський ІТТ відповідає частково, оскільки ізолятор розташований у напівпідвальному приміщен-ні. Втім, для покращення умов тепер проводять ремонтні роботи: білять, шпаклюють, фарбують, а також замінюють ліжка. Вже затрачено 40 тис. грн.”. За словами п. Катруна, в побілених камерах, навіть у тих, де ремонт ще не проводився, затримані по стінах не пишуть!

Для покращення ситуації, як розповів начальник відділу адміністративної служби міліції обласного УМВС Василь Облещук, цього року обласне УМВС планує збудувати новий ізолятор тимчасового утримання, щоправда, земельну ділянку для ІТТ міська рада ще не надала. Крім цього, керівництво обласного УМВС звернулося в міністерство з проханням посприяти в будівництві у Тернополі СІЗО

В ізоляторах утримуються:

затримані і взяті під варту особи;

засуджені, якщо вони утримуються в ІТТ до набрання вироком чинності;

засуджені, переведені з місць позбавлення волі в ІТТ у зв’язку з розглядом справи в суді або з проведенням слідчих дій у справах про злочини, вчинені іншими особами;

заарештовані за скоєння адміністративного правопорушення;

особи, затримані за бродяжництво, при відсутності приймальника-розподільника.

Впродовж 2003 року через камери ІТТ “пройшло” 4185 осіб.

«Я вообще не могу утверждать, что у нас есть пытки. Это — уголовное преступление. И о пытках можно говорить там, где есть приговор суда. Я знаю лишь несколько случаев. Это резонансное дело, когда в СИЗО СБУ до смерти запытали невиновного человека, кажется, фамилия Мозола. Я не уделял специального внимания сбору такой статистики. Знаю, что такие случаи — доказанные в суде — единичны. Но если есть единичные, то, очевидно, что не все были доказаны. Именно этот массив (не знаю его размеров) должен сокращаться после внедрения гражданского контроля»

— Сократит ли гражданский контроль размеры коррупции среди администрации тюрем и СИЗО?

— А разве там есть коррупция?

— Об этом свидетельствует скандал на Лукьяновке, когда двое осужденных к пожизненному заключению попытались удрать с оружием в руках. Говорят, пистолет в их камеру занесла сотрудница следственного изолятора. Наверное, не бесплатно.

— Мне вообще трудно это представить: и оружие, и коррупционные действия в этой системе. Во всяком случае, я не владею такими фактами. Возможно, я не очень знаком с процедурами, которые такую возможность открывают… С моей точки зрения, в пенитенциарной системе нет места для коррупции».

Не согласимся с министром юстиции и отметим, что о пытках можно говорить не только там, где есть приговор суда, но и там, где есть люди, прошедшие жернова правоохранительных органов и оставшиеся инвалидами. И где эти случаи не носят исключительный характер. Там, где на публикации, в которых приводятся конкретные факты пыток и издевательств, нет никакой официальной реакции компетентных органов, конкретные сотрудники которых обвиняются в совершении такого рода тяжких преступлений. Где о пытках, применяемых сотрудниками правоохранительных органов, и о том, что в заведениях пенитенциарной системы можно получать практически все виды услуг, доступных на свободе, знают, пожалуй, все… кроме министра юстиции.

Согласно вступившему в силу с 1 января этого года Уголовно-исполнительному кодексу, все пенитенциарные учреждения разделены на три категории: минимального, среднего и максимального уровня безопасности. Подобная новация дает более четкое распределение осужденных в зависимости от вида совершенных ими преступлений и их поведения.

Во исполнение нового УИК расширены права лиц, осужденных к наказанию в виде лишения свободы. На свидания до трех суток теперь пускают не только законных супругов, но и, при условии, что есть общие дети, гражданских. Кратковременные свидания (до четырех часов) предоставляются не только родственникам, но и другим лицам. Правда, в присутствии представителя колонии. Осужденным предоставляется право на телефонные переговоры и возможность получить образование. Теперь разрешено чаще передавать посылки для осужденных. Срок такого наказания, как водворение в “шизо”, кстати, теперь оно носит название “дисциплинарный изолятор”, сокращен до трех месяцев (было шесть месяцев).

Осужденным, отбывающим наказание в исправительных колониях минимального уровня безопасности, может предоставляться кратковременный выезд на срок не более семи суток (без учета дороги) за пределы колонии в случаях смерти близких родственников или стихийного бедствия, которое повлекло за собой существенный материальный вред семье осужденного.

Согласно статье 122 УИК осужденные могут теперь уходить на пенсию на общих основаниях. Их работа в местах заключения входит в трудовой стаж. Также на общих основаниях оформляется инвалидность и потеря трудоспособности.

Согласно статье 128 УИК в местах заключения по просьбе осужденных проводятся богослужения и религиозные обряды в специально созданных для этого помещениях. В Вольнянской колонии, например, строится часовня. Заключенным разрешается приобретать и пользоваться религиозной литературой.

У осужденных есть право на ежедневное двухчасовое свободное время, которым они вольны распоряжаться по своему усмотрению, в границах, конечно, дозволенного.

Нормы жилплощади увеличены с двух до трех квадратных метров на одного осужденного.

В соответствии с новым УИК, расширены права и осужденных к наказанию в виде ограничения свободы. У нас в области для такой категории осужденных в Дружелюбовской исправительной колонии есть центр, где, по состоянию на 10 апреля, находилось 96 человек. Теперь они имеют право пользоваться своими деньгами без ограничений. Свидания (до трех суток) предоставляются раз в месяц. Осужденным может предоставляться кратковременный выезд за пределы исправительного центра, например, для сдачи экзамена в учебном заведении, при необходимости обращения в лечебное заведение (при соответствующем заключении врача) и даже для предварительной “утряски” вопросов, связанных с трудоустройством после освобождения.

Заключенные работают, но в связи с частичной безработицей обеспечить всех работой сложно. В колониях делают мебель, тротуарную плитку, сетку-рабицу, сельхозтехнику и другую продукцию, которая пользуется спросом.

Особая категория осужденных — приговоренные к высшей мере наказания, то есть к пожизненному заключению.

При Софиевской исправительной колонии №55 создан сектор максимального уровня безопасности, где уже, по состоянию на 10 апреля, находятся 36 “полосатых”. Всего же сектор рассчитан на 65 осужденных.

До недавнего времени осужденные к высшей мере наказания, а их на сегодня в области 53 человека, содержались в следственных изоляторах.

В соответствии с требованиями Уголовно-исполнительного кодекса осужденные этой категории содержатся по двое в помещениях камерного типа, но если существуют основания (медицинские и т.д.), то осужденный может быть помещен в “одиночку”.

Права же таких осужденных минимальны: можно получить в год один раз в шесть месяцев краткосрочное свидание и две посылки.

Всего же в Запорожской области в девяти исправительных колониях содержатся около 12 тысяч осужденных.

В завершение хочется сказать: что, несмотря на приближение к европейским нормам содержания заключенных, не стоит совершать деяния, которые судом могут квалифицироваться как преступные, вследствие чего можно испытать эти нормы на себе.

Владимир Широченко:

Сегодня Сергей уже почти два года отбывает наказание в местах лишения свободы, где медики безуспешно лечат практически неизлечимую форму туберкулеза, которую, как утверждают специалисты, с трудом излечивают даже в самых лучших западных клиниках. Кто же виноват в его беде?

Туберкулез - одна из страшнейших и старейших болезней человечества, которая в старину опустошала целые города. Причина столь быстрого распространения болезни заключена в ее природе. Ведь туберкулез элементарно передается по воздуху и его можно подхватить, даже постояв пару секунд возле больного человека. Известен нашумевший факт, когда осенью 1998 года один иммигрант из Украины, летевший из Парижа в Нью-Йорк, якобы заразил десятки людей, находившихся с ним в одном самолете. Причем болел он формой туберкулеза, устойчивой к медикаментам. Впрочем, украинские официальные лица после соответствующих публикаций в западной прессе назвали этот факт "сплетнями".

Однако шила в мешке не утаить при всем желании - эпидемия туберкулеза в Украине набирает обороты. Ныне у нас болеет туберкулезом 1,4 процента населения, то есть почти 800 тысяч граждан, хотя неофициальные подсчеты специалистов фиксируют цифру, вдвое большую. Как отмечалось в ходе парламентских слушаний на тему "Эпидемия туберкулеза в Украине и пути ее преодоления", прошедших год назад, в мае 2003-го, ситуация в стране непрерывно ухудшается, а показатели заболеваемости у нас в 10-12 раз выше, чем в развитых странах мира.

Казалось бы, при такой угрожающей ситуации наше государство и власть предержащие должны предпринять все меры для того, чтобы хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию, которая давно вышла из-под контроля, а фтизиатрическая служба оказалась не в состоянии выполнять возложенные на нее задания. Но увы... Более того, некоторые наши чиновники своими действиями... способствуют дальнейшему наступлению заразы на общество. Видимо, кому-то это выгодно. Но кому?..

Сергей Р., как и тысячи ему подобных, даже не подозревает, что стал, по сути, жертвой чиновничьих игр и ведомственных интересов. Скорее всего, Сергей - смертник. И можно предположить, что виноваты в этом, в первую очередь, Государственный департамент по вопросам исполнения наказаний (ГДВИН) и наш доблестный... Минздрав. Дело в том, что лица, взятые под стражу по подозрению в совершении того или иного преступления, в соответствии со статьей 155 Уголовно-процессуального кодекса Украины (УПК) могут пребывать в изоляторах временного содержания (ИВС), находящихся в ведении МВД, не более трех суток, а в районах, где отсутствует следственный изолятор, - не более десяти суток.

По истечении этого времени подозреваемых обязаны перевести в тот или иной следственный изолятор, которые вот уже шесть лет находятся в ведении ГДВИН.

Однако, вопреки требованиям статьи 4 Закона Украины "О предварительном заключении" и вышеупомянутой статьи 155 УПК, руководство ГДВИН издало ряд ведомственных нормативных документов, в результате чего возник ряд ограничений в приеме спецконтингента. В частности, совместный приказ ГДВИН и Министерства здравоохранения Украины №3/6 от 18 января 2000 года, приказ ГДВИН №192-2000 и указание №24/44 от 3 января 2003 года запрещают принимать в следственные изоляторы больных с алкогольными психозами, а также лиц, страдающих тяжелыми соматическими или инфекционными заболеваниями. Понятное дело, что в число таких подпадают люди, больные туберкулезом. Так, на протяжении прошлого года по вышеупомянутым причинам в помещении в СИЗО было отказано 793 арестованным. Таким образом, на сегодняшний день в изоляторах временного содержания, абсолютно не приспособленных для нахождения в них людей, больных опаснейшей болезнью, ежедневно содержится более 200 туберкулезников. Эти лица с момента задержания до вступления приговора в законную силу находятся в основном в милицейских ИВС, а в исключительных случаях охраняются милицией в "гражданских" больницах, которые не приспособлены для этого. Поэтому сотрудники органов внутренних дел вынуждены для охраны будущих зэков выделять усиленные наряды, что приводит к грубым нарушениям санитарно-эпидемиологического режима и распространению "криминальной" заразы среди работников милиции. Так, в прошлом году в результате этого туберкулезом заболели более 20 милиционеров-охранников. О том, что в камерах ИВС от больных непрерывно заражаются десятки и сотни здоровых людей, травмируется их психика, говорить и не приходится.

Поразительно, но факт. В отдельных случаях противозаконная практика ограничения приема в СИЗО даже признается... положительным опытом. Более того, ныне при принятии спецконтингента от органов внутренних дел на каждого человека представители пеницентиарного ведомства без каких-либо законных оснований требуют предоставить флюорографическое обследование и справку врача-фтизиатра, а при их отсутствии отказываются принимать арестованных. В частности, 26 октября 2003 года в СИЗО №15 города Симферополя отказали в приеме 29 взятых под стражу и осужденных, привезенных сюда из различных ИВС горрайотделов ГУ МВД Украины в Автономной Республике Крым, мотивируя это отсутствием в 22 личных делах заключений врачей-фтизиатров и 7 флюорографических снимков...

Понятное дело, что ГДВИН руководствуется сугубо ведомственными интересами, желая "сэкономить" и без того скудные средства, выделяемые на поддержание пеницентиарной системы. А в конечном итоге страдает общество, ибо круг контактов с инфекционными больными непрерывно расширяется, в больницах нарушается режим и царит тяжелейшая моральная обстановка, ибо каково человеку вольному лежать рядом в одной палате с тяжелобольным убийцей? Помимо этого, в Украине постоянно и фактически вынужденно массово попираются права человека, так как из-за того, что СИЗО не принимают больных, изоляторы временного содержания работают с постоянной перегрузкой. Однако в суть этой причины и по сей день так почему-то не удосужились вникнуть и принять соответствующие меры ни Уполномоченный Верховной Рады по правам человека Нина Карпачева, ни работники прокуратуры...

...А в это время Сергей Р., попавший за решетку здоровым и сильным, превращается в немощного человека и медленно угасает. Долгая и мучительная смерть - не слишком ли суровое наказание за кражу старого велосипеда и самодурство бездумных чиновников, заботящихся только о призрачных узковедомственных интересах?

Из досье "Правды Украины"

В 1991 году показатель заболеваемости туберкулезом в СССР составлял 34 случая на 100 тысяч человек. И хотя он в три раза превышал показатели США (10,4 случая), все же был далек от эпидемии. Ныне в мире ежегодно фиксируется от 7 миллионов впервые выявленных случаев заболевания, от которого ежегодно умирают около 3 миллионов человек. Общее количество больных туберкулезом на Земле составляет около 60 миллионов. В Украине же ежедневно регистрируется 82 новых случая заболевания туберкулезом, а от 30 до 48 больных умирают. За один год туберкулез уносит в мир иной около 10 тысяч наших соотечественников.

Считается, что в Украине за год один туберкулезный больной инфицирует около 100 человек.

Справка "ПУ"

На сегодняшний день в изоляторах временного содержания внутренних дел Украины ежедневно содержится в среднем 6,5 тысячи взятых под стражу лиц, из которых свыше тысячи человек постоянно находятся здесь с нарушением установленного законом десятидневного срока содержания. Половина из этих людей - осужденные, и их место не в ИВС, а в местах лишения свободы.

В.о. прокурора області також зазначив, що не відповідає дійсності і не знайшла свого підтвердження в середовищі правоохоронних органів інформація, розповсюджена минулої неділі деякими ЗМІ з посиланням на прес-секретаря Чернівецької облпрокуратури Олександра Лебедя щодо погроз, що "він живим на волю не вийде", які нібито перед смертю надходили у Сокирянській колонії №67 на адресу Б.Савлохова. В.Поцілуйко зазначив, що жодних даних про те, що "хтось комусь погрожував, у органів прокуратури сьогодні немає". "Наголошую, що по цьому факту в даний час проводиться перевірка прокуратури Сокирянського району Буковини, після чого і буде прийнято відповідне рішення. Ця перевірка проводиться об’єктивно, всебічно, з опитуванням свідків смерті Б.Савлохова, з відповідними медичними документами", — сказав В.Поцілуйко. "Жодних даних, що ця людина померла насильницькою смертю, в прокуратури немає, — підкреслив в. о. прокурора Чернівецької області. — Однак, коли буде наше рішення, ми про нього обов’язково повідомимо в ЗМІ". За словами В.Поцілуйка, сьогодні, за висновками обласних судмедекспертів, офіційна версія смерті Б.Савлохова — "серцево-судинна недостатність", а діагноз — "постінфарктний крупновогнещевий кардіосклероз — ішемічна хвороба серця".

Юлія Бугай:

Ще з часів царської армії та до недавнього часу найсуворішим серед стягнень у армії був арешт з утриманням на гауптвахті — «губі».

Туди потрапляли за різні провини, зокрема, за вживання спиртних напоїв, «самоволки», порушення правил несення вартової служби і т.п. Арешту підлягали солдати, сержанти, прапорщики та молодші офіцери. Право накладати арешт надавалось відповідному командиру. Для кожної категорії військовослужбовців існували свої камери, причому, сержант не міг перебувати в одній камері з прапорщиком. Максимальний термін арешту обмежувався 10 добами. Утримання на гауптвахті мало навчити винних не робити на майбутнє помилок.

Відтепер військові можуть з полегшенням зітхнути: за новим дисциплінарним Статутом Збройних сил України арешт з утриманням на гауптвахті скасовано. Щоправда, залишилися інші покарання — зауваження, догана, сувора догана. Але ж то у порівнянні з «губою» — квіточки.

Відбування покарання військовослужбовцями в дисциплінарному батальйоні застосовується лише за рішенням суду.

Чи відміна арешту зіграла позитивну роль, судити поки що рано. Адже не пройшло і місяця після цього рішення. Але майбутнім призовникам та їх матерям не варто боятися армії.

Максим Михайленко:

Весной нынешнего года Министерство обороны Украины планировало призвать на срочную военную службу 35 810 юношей. Из них 26 тыс. – в ряды собственно Вооруженных сил, 6 тыс. – во внутренние войска, а 310 человек – в Службу безопасности Украины.

Но призывная кампания в нашей стране давно превратилась в предмет беспокойства для родителей призывников и объект опасливого юмора для «пригодной» молодежи. Факультеты высших учебных заведений переполнены студентами, чьим основным мотивом для поступления стало уклонение от срочной службы.

Реальностью для современной Украины является упование призывников не только на Бога или всесильных родственников, но также и на юристов-профессионалов, защищающих гражданские и общечеловеческие права призывников от гражданских обязательств.

«В РВК сегодня явный недобор», – признается киевский адвокат по призывным делам Игорь Годецкий. Стремясь выполнить свою рекрутинговую миссию, военкоматы часто сами попадают в омут правового нигилизма, и, как результат, – ни одного выигранного дела против военных, отсылающих домой слабых здоровьем новобранцев.

Услуги юристов стоят на порядок меньше, чем «обещания» околоармейских «заступников». Кстати говоря, содержание находящегося в Интернете «Антипризывного пункта» как нельзя лучше демонстрирует глубочайший кризис призывной системы.

Наталія Болховська, Оксана Максимець:

129 солдатів з діагнозом «аденовірусна інфекція» пройшли лікування у медичному центрі ВПС. Один знаходиться у реанімації в Києві. В цілому ситуацію у Гайсині можна оцінити як хворобу організованого колективу.

Розмови про епідемію невідомої вірусної хвороби серед солдатів, які дислокуються в одній із військових частин Гайсина, останнього тижня набули масового поширення. Хоча, за інформацією головного санітарного лікаря області Валентини Зайцевої, минулого тижня з попереднім діагнозом «гостре респіраторне захворювання» було госпіталізовано всього 27 військових. В понеділок у редакцію почались масові дзвінки. Одні запитували, чи правда, що у Вінниці зафіксовано випадок атипової пневмонії, про який замовчують. Інші — які назвалися батьками солдатів, повідомляли, що у військовому санаторії на лікуванні знаходиться вже близько 150 солдатів. Всіх їх тримають у закритому приміщенні, робляться невідомі ін’єкції та щодня беруть аналіз крові. Проте лікарі не розголошують, від чого саме лікують. І вже кілька чоловік направлено до реанімації у Київ.  

Аби підтвердити чи спростувати цю інформацію, ми звернулися до начальника медичної служби ВПС, начальника Військово-медичного центру ВПС генерал-майора Петра Мельника:

- Розмови про атипову пневмонію — це цілковите безглуздя. Даний випадок почався з того, що призвали до лав армії молодих хлопців. Була визначена дата присяги — 30 травня. До кожного приїхали батьки, брати, сестри з Закарпаття, зі Львова, Вінниці. У цей організований колектив невідома особа принесла вірус. Це й має назву хвороби організованого колективу. Але захворіли не всі, і не в один день.

Також потрібно зазначити, що повітряно-крапельні інфекції — це хвороба організованих колективів. Після закінчення призову у військовій частині, яка дислокується у Гайсині, проходять службу 1200 солдатів «молодого поповнення». У кожного з них свій «мікроклімат» мікроорганізмів. При формуванні підрозділів пройшло «змішування» мікроорганізмів, що викликало міграцію їх від одного до іншого. На фоні зниженого імунітету у всіх молодих солдатів — гіповітаміноз. Окрім цього, хочу зазначити, що всі вони 1986 року народження — діти Чорнобиля. Кожен із цих факторів міг призвести до таких захворювань.

- Петре Степановичу, вже визначено, що це за вірус?

- Ми попросили керівництво обласної санепідстанції, щоб у лабораторії вірусології зробити бактеріологічний висів, щоб не посилалися лише на наші дослідження. Як і наша лабораторія, так і їхня, висіяли аденовірус. Це повітряно-крапельна інфекція. Специфіка аденовірусу в тому, що від нього немає визначених препаратів, бо кожних три-чотири дні вірус може видозмінюватися. Можу сказати більше: на подібний вірус сьогодні у нашому місті, в інших містах України хворіють тисячі людей. І у жодному разі це не викликало паніки. У даному випадку, всім військовослужбовцям даної частини проведено флюорографічне дослідження. Для лікування використовуються сучасні медикаменти. Ситуація знаходиться під контролем.

- Все ж таки, яка точна кількість хворих?

- У нас є точний графік. Спочатку захворіло троє чоловік, потім — 5, потім — 7. Поки ці лікувалися, інші поступили. Відбулася передача інфекції. На сьогоднішній день допомога вже надана 129 солдатам. В Гайсині зараз працює 9 наших лікарів — 2 епідеміологи (2 санітарних лікарі), 2 лікарі-лаборанти, 5 терапевтів, з яких 2 — інфекціоністи. У Військово-медичному центрі зараз знаходиться під наглядом 28 осіб. За останній період в ізоляторі — 18, у лазареті військово-медичної частини — 18. Загалом 64 особи. Вже одужало 65 солдатів.

- Чи правда, що одного хворого госпіталізовано у реанімацію Києва?

- Так. Ми прийняли рішення минулої п’ятниці одного солдата відправити до Києва. У нього двостороннє запалення легенів. Але хочу запевнити, що у нашому центрі були всі можливості його лікувати і надалі. Його прізвище Баранов, він сам родом із Краматорська Донецької області. Це місто, де досить погана екологічна ситуація. Але хочу наголосити, що під час перебування у нашому шпиталі йому була надана кваліфікована допомога.

- На даний момент існує загроза масового розповсюдження цієї інфекції у місті?

- Такої загрози немає. Наші лікарі працюють з хворими, я сам щодня спілкуюсь із солдатами, оглядаю їх. Окрім цього, всі хворі, які знаходяться на лікуванні з даним захворюванням, ізольовані від соматичних хворих, а у військовій частині — від здорового колективу. Тому паніка навколо цієї справи немає жодних підстав.

Ольга Юркова, [email protected]:

17 солдат весеннего призыва находятся в больнице с пневмонией. Официально причина заболевания еще не установлена.

28 мая новобранцы учебно-авиационного центра Гайсина принимали присягу. Шел дождь, ребята намокли. На следующий день некоторые из них начали кашлять и чихать. Вскоре выяснилось, что заболели около сотни новобранцев. По информации МЧС, медики предварительно диагностировали грипп.

— Это не грипп, а ОРЗ, — сообщил Степан Томин, зав. эпид. отделением облСЭС. — Скорее всего, солдаты заболели из-за переохлаждения — произошел обмен вирусами. Так бывает в детсаду при наборе группы.

На место происшествия медслужба ВВС Украины направила врачей-эпидемиологов и терапевтов. По словам начальника медслужбы генерал-майора Петра Мельника, сегодня 6 человек с диагнозом “ОРЗ” находятся в лазарете части. 7 парней, которые контактировали с заболевшими, изолированы и находятся под наблюдением. 65 солдат — выздоровели и вернулись на службу.

В Винницком ВМЦ лечатся 28 солдат. У 15-ти из них — воспаление легких. У остальных 13-ти -— “ОРЗ” и через день-два выпишут. Еще 2 солдата с пневмонией в тяжелом состоянии находятся в главном госпитале Министерства обороны в Киеве.

(«РІА», м. Вінниця, 16.06.04, http://press.org.ua/)

Дмитрий Преда специально для «Юридической практики»:

Декларация «О государственном суверенитете Украины», принятая Верховным Советом УССР 16 июля 1990 года, провозгласила: государственный суверенитет Украины — это самостоятельность, полнота и неделимость власти республики в пределах ее территории, независимость и равноправие во внешних сношениях. Так Украина самоопределилась как суверенное национальное государство, развивающееся в существующих границах. Это означает, что наша страна с целью защиты своей территориальной целостности вправе иметь собственные Вооруженные Силы, комплектующиеся ее гражданами. Таким образом, защита суверенитета и территориальной целостности страны, обеспечение ее экономической и информационной безопасности — важнейшая задача государства и всего украинского народа. А решение задач по защите от угрозы извне возлагается на Вооруженные Силы Украины. Внутренняя безопасность обеспечивается, собственно, внутренними войсками МВД Украины и органами государственной безопасности. Кроме того, создаются и другие воинские формирования, предусмотренные действующим законодательством. Для обеспечения выполнения этих важнейших функций государства необходимы, по крайней мере, два условия. Во-первых, нормативная база. Во-вторых, высококвалифицированные кадры, способные ориентироваться в огромном потоке специализированной информации. С провозглашением 24 августа 1991 года Акта о независимости создано самостоятельное государство — Украина, и сразу возникли сложнейшие задачи государственного строительства, но в то же время появились и неограниченные возможности. Однако как ими воспользовались? Например, буквально с первых шагов независимости Украины политики, юристы-ученые и практики ополчились на военные суды, руководствуясь непонятными интересами, не имеющими ничего общего с государственными. Началось с переименования военных трибуналов в военные суды, а сегодня уже стоит вопрос о ликвидации военных судов вследствие их нецелесообразности. Представляется, что подход с позиции целесообразности или нецелесообразности их существования в корне неверен, поскольку военные суды созданы давно и функционируют успешно. Подход должен быть только один — законодательный, коль мы объявили себя в Основном Законе правовым государством. Впрочем, не в пользу последнего свидетельствуют высказывания отдельных специалистов. Одни указывают на то, что военные суды нецелесообразно сохранять, поскольку их существование не соответствует Конституции Украины и международным конвенциям, а также — что месячная нагрузка на судью намного меньше, чем в судах общей юрисдикции. Другие поверхностно и бессистемно анализируют опыт зарубежных стран, в частности, европейских, в вооруженных силах которых есть военные суды, и нивелируют их значимость. В результате они признают, что Вооруженным Силам Украины военные суды не нужны, с осуществлением правосудия в армии вполне способны справиться суды общей юрисдикции. А ведь они сильно загружены, что, естественно, приведет к снижению качества правосудия. Хотелось бы поспорить с апологетами таких подходов. Во-первых, проанализировав нормы действующей Конституции Украины, приходим к выводу о том, что военные суды входят в судебную систему судов общей юрисдикции, но осуществляют правосудие лишь в Вооруженных Силах Украины. Поэтому ссылка на то, что Конституция Украины не предусматривает существования военных судов, безосновательна. Так, Закон «О судоустройстве Украины» от 7 февраля 2002 года в статье 21 приводит следующие виды местных судов: районные, районные в городах, городские, межрайонные, а также военные суды гарнизонов. Согласно статье 22 Закона, к полномочиям местных судов как судов первой инстанции относится рассмотрение уголовных и гражданских дел, а также дел об административных нарушениях. Статья 2 названного Закона указывает, что суд осуществляет правосудие на принципах верховенства права, обеспечивает защиту гарантированных Конституцией Украины и законами прав и свобод личности и гражданина, прав и законных интересов юридических лиц, интересов общества и государства. Что подразумевается под защитой интересов общества и государства? Прежде всего то, что деятельность военных судов, в соответствии с требованиями статьи 2 Закона, направлена на защиту от любых посягательств на безопасность Украины, боеспособность и боеготовность ее Вооруженных Сил и иных воинских формирований, что включает в себя также защиту прав и свобод военнослужащих и иных граждан (например, служащих ВС Украины), прав и законных интересов воинских частей, организаций и учреждений. Во-вторых, о каких международных конвенциях идет речь, якобы запрещающих государствам Европы иметь военные суды, как основании для отказа при вступлении в Евросоюз? Следует хотя бы назвать конвенцию и привести соответствующие цитаты, чтобы читатель самостоятельно смог сделать вывод, а не навязывать свою позицию, зачастую тенденциозную. И последнее. Низкая нагрузка в военных судах влияет на укрепление законности, дисциплины и правопорядка в войсках, поскольку судьи выезжают в воинские части в связи с рассмотрением уголовных дел и проведением мероприятий правовоспитательного характера. Командование воинских частей неоднократно указывало на позитивное значение такой работы. Следует отметить, что после рассмотрения уголовного дела в войсковой части, в присутствии личного состава, судьи также проводят комплекс мероприятий правовоспитательного характера. Приговоры военного суда по наиболее актуальным делам объявляются в приказах командования, в том числе и Министерства обороны Украины. Неубедительны доводы отдельных авторов и о том, что военные судьи зависят от командования в вопросах финансирования, материально-технического обеспечения. Подобная зависимость от командования или любая иная никогда не имела место: ни в период бывшего СССР, ни тем более в настоящее время, когда Украина обрела независимость. Средства на финансирование военных судов предусмотрены госбюджетом Украины и непосредственно выделяются судам Государственной судебной администрацией Украины. Расходы Министерства обороны Украины по отдельным видам обеспечения полностью и в кратчайшие сроки возмещаются Государственной судебной администрацией Украины. Тезис о присвоении воинских званий офицерам — судьям и другим военнослужащим аппарата суда соответствующим командованием — не более чем вымысел, поскольку такого не было даже в период существования СССР. Авторы также утверждают, что военные суды зависимы при решении дел по существу от командования Вооруженных Сил Украины всех уровней, поскольку они в погонах. Поэтому делается вывод, что решения военных судов необъективны и надлежащим образом не защищают права и законные интересы военнослужащих. Ошибочность этого тезиса подтверждается не только отечественным опытом, но и мировым. В Европейский суд по правам человека обратился военнослужащий К. с иском к Соединенному Королевству, согласно § 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в частности права на справедливое судебное рассмотрение независимым и беспристрастным судом. Рассмотрев дело, Европейский суд отклонил общие требования заявителя К. о том, что военные трибуналы по своей сути не могут независимо и непредубежденно рассматривать уголовные обвинения против военнослужащих, придерживаясь требований, содержащихся в § 1 статьи 6 Конвенции. Суд также отклонил жалобу заявителя К. относительно того, что военный суд по его делу был предубежден и лишен независимости. Его утверждения не давали оснований сомневаться, что в ходе производства военный суд придерживался четкого распределения функций обвинения, председательства и принятия решений, а во время принятия решений была обеспечена независимость от высших судебных инстанций и должностных лиц с высшими воинскими званиями либо от другого служебного влияния. Таким образом, суд пришел к выводу о том, что не было оснований считать производство в военном суде по делу К. несправедливым, а тем самым § 1 статьи 6 Конвенции не нарушен (В Европейском суде по правам человека // Вестник Верховного Суда Украины. № 4 (44).— 2004.— С. 36-37). Теперь следует сказать о специфике работы военных судей при решении уголовных, гражданских и административных дел. Во-первых, военный судья в период подготовки дела к слушанию использует не только общую законодательную базу для проверки правильности применения к правонарушителю материального закона (кодексы, комментарии и т.п.), он также изучает военные нормативные акты. Причем проверяет их легитимность. Например, только в 2003 году в военный местный суд поступило более трех тысяч нормативных актов по линии военного управления. Кроме того, судья пользуется нормативными актами Министерства обороны Украины не только за текущий год, но и за прошлые годы. Сюда же следует отнести несметное количество обзоров судебной практики о воинских преступлениях. Не умаляя роли судей районных судов, хотелось бы отметить: они не располагают столь громадным объемом судебной практики в военном законодательстве для решения конкретного дела, объективного его исследования и принятия законного и обоснованного решения в защите прав и законных интересов военнослужащего. Поэтому сроки рассмотрения дел будут катастрофически продлеваться, естественно, пострадает качество их рассмотрения, что крайне нежелательно. Во-вторых, что лучше: направить упомянутые три тысячи актов в десятки военных судов или более чем в 800 районных судов? Представьте затраты бюджета на размножение такого количества документов и их отправку! Видимо, некоторые авторы статей над этим не задумывались. Ко всему, все судьи и секретари судебных заседаний имеют соответствующие формы допуска к секретным документам, а судьи — и к совершенно секретным документам для того, чтобы военный суд мог рассматривать дела, связанные c государственной тайной. В-третьих, судьи военных судов, как правило, без ущерба боеготовности рассматривают уголовные дела в расположении воинских частей и подразделений. Если говорить о военном местном суде Запорожского гарнизона, то выезды совершались в пределах двух областей (опять-таки, командировочные расходы немалые). При нынешней высокой нагрузке районный судья никак не сможет взять на себя работу военных судов. Утопичны предложения о кардинальном сокращении военных судов и об их ликвидации. Думаю, что когда тот или иной автор пишет о военных судах, о якобы малой нагрузке судей, то вообще не представляет объема работы военных судов и специфики их деятельности. Вместо укрепления военно-судебной системы все делается для того, чтобы свести ее к минимуму, чтобы было непонятно, чем занимаются суды или вообще их ликвидировать. Руководители военных судов всех уровней неоднократно предлагали передать под свою юрисдикцию не только военнослужащих Министерства обороны Украины и Министерства внутренних дел Украины, но также всех лиц в погонах (милицию, налоговую, таможню и т.п.). Однако этого не произошло. В течение нескольких лет военные суды успешно рассматривают в установленные законом сроки гражданские дела. С принятием нового Гражданского процессуального кодекса, который вступит в силу с 1 января 2005 года, гражданские дела не будут рассматриваться военными судами. Почему? Все по той же причине: чем хуже, тем кому-то лучше. Пора определиться в этом вопросе — необходимо сохранить военные суды как высокоорганизованную военно-судебную систему.

Наталья Славина, г. Винница:

Служба в 20-м аварийно-спасательном батальоне МЧС, дислоцирующемся на Виннитчине, на сегодняшний день, пожалуй, стала опасней, чем в горячих точках. И не потому, что прямое предназначение бойцов части — работа в районе стихийных бедствий. Как утверждают работники военной прокуратуры Винницкого гарнизона, за последние три года официально не было зарегистрировано ни одного случая увечий либо смертей при выполнении непосредственных своих обязанностей. Смерть срочников повлекли как раз иные обстоятельства.

Официальная причина гибели рядового Иванова в 2001 году — несчастный случай. Солдат умер на глазах у сослуживцев. В тот день в части проводили расчистку территории от поваленных деревьев. По словам очевидцев, все произошло за считанные секунды — срубленный ствол, накренившийся в одну сторону, неожиданно завалило в другую. Бойцу, оказавшемуся в районе падения дерева, проломило череп. Как сообщил помощник военного прокурора Винницкого гарнизона майор юстиции Валерий Бахур, последующая проверка подтвердила очевидность несчастного случая. В возбуждении уголовного дела касательно командования части было отказано: все технические нормы по охране труда военнослужащих были соблюдены. Якобы даже каски на головы им выдали...

Володю Крыжановского, призванного на службу осенью 2002 года, привезли умирать в военно-медицинский центр ВВС 17 февраля 2003 года. Начальник отделения интенсивной терапии и реанимации Лидия Хлебовская уверяет, что больной поступил на лечение почти в бессознательном состоянии. Этот случай был четвертым за ее 20-летнюю медпрактику. Володя умер через три дня от двустороннего воспаления легких. Другим военнослужащим части повезло — они заболели позже, поэтому меры, принятые врачами медцентра, оказались своевременными. Что же приковало практически целый взвод солдат к больничной койке?

Сослуживцы в письме к матери Володи рассказали, что в те дни все силы части были брошены на строительство сауны. Ее открытие непременно должно было состояться к 23 февраля. Свидетели утверждают: на работы гнали всех, невзирая ни на состояние здоровья, ни на то, что разгоряченные после бани солдаты долбили лопатами землю в 19-градусный мороз! Есть и другая информация: в казарме на самом деле работал один котел вместо трех имеющихся — экономили. Мокрым, сильно замерзшим солдатам приходилось натягивать на себя не только по два одеяла, но и накидывать сверху бушлаты.

Однако командование части не желает брать на себя ответственность за смерть Крыжановского и уверяет следствие, что массовая заболеваемость связана с недобросовестным отбором на призывной комиссии и халатностью капитана медслужбы санчасти. Такая формулировка, похоже, вполне устраивает военную прокуратуру, которая и не пытается вникнуть во все подробности дела.

Владимир Милашевский, врач медпункта этой воинской части, просто шокирован обвинениями в свой адрес:

— Накануне, 16 февраля, я заступил на дежурство. В тот же день ко мне с жалобами на состояние здоровья обратился рядовой Тимофеев, и, осмотрев его, я принял решение о госпитализации в военно-медицинский центр. Когда я вернулся в часть, мне сообщили о плохом самочувствии рядового Синицы. При его госпитализации возникли проблемы: санитарная машина части сломалась, мне пришлось за свой счет вызывать такси — медлить было нельзя, состояние здоровья парня ухудшалось. Как только я явился в часть, а это было уже утро 17-го, сразу же получил задание от командира везти 16 бойцов на станцию переливания крови для сдачи крови. Прибыли в часть уже под вечер. Мое дежурство было окончено. О состоянии здоровья Крыжановского мне никто ничего не докладывал, я не осматривал его в эти дни. В медпункте лежали семь человек — Крыжановского среди них не было. Как я узнал на следующий день, Володя находился на постельном режиме в казарме по предписанию дежурного фельдшера.

Какое право имела «медработница» на свой страх и риск проводить диагностику и назначать таблетки, если у нее за плечами только гуманитарный диплом и 4-месячные курсы сестер милосердия? И что за необходимость командиру части назначать на должность фельдшера работника, не имеющего специального медицинского образования, если на рынке труда достаточно высококвалифицированного персонала?

Прошел год, а виновных в смерти солдата фактически нет, хотя дело из военного суда направляли на дорасследование. В действиях командования воинской части следователи военной прокуратуры криминала не нашли.

На территории воинской части есть пилорамочный цех. Говорят, после смерти Крыжановского здесь изготовили гроб. Но родители умершего отказались его брать. Изделие якобы пригодилось спустя год — при загадочных обстоятельствах погиб рядовой Морозовский.

Причина смерти в общем-то сомнений не вызывает: солдата травмировало падающее дерево. А вот что касается обстоятельств — информация противоречивая. Предварительный вывод следствия такой: 5 марта двое военнослужащих батальона были направлены заготавливать веники для уборки территории. В лесничестве в это время проходила плановая заготовка древесины. Василий Морозовский слишком близко подошел к только что спиленному дубу, который начал падать. Пильшик, увидевший парня в опасном месте, пытался его предупредить, но убегающего солдата задело концом ствола. Работник лесохозяйства на собственном автомобиле отвез пострадавшего в районную больницу, но полученные им травмы оказались несовместимыми с жизнью.

Через два часа после происшествия на место прибыла группа следователей во главе с военным прокурором Винницкого гарнизона полковником юстиции Александром Сургучевым. С ночи 5 марта в части работала и столичная комиссия МЧС. Следователи прокуратуры, уполномоченные распространять официальную информацию, сообщили, что у них имеются письменные показания военнослужащих части о том, что помощь солдат-срочников работнику лесничества носила постоянный характер. Их привлекали к рубке леса, уходу за домашним скотом. Якобы и в тот день по приказу командира части двое солдат направили подсобить леснику. В часть возвратился только один.

Как сообщил следователь военной прокуратуры Винницкого гарнизона старший лейтенант юстиции Михаил Середенко, по факту смерти солдата возбуждено дело по ст. 272 ч.2 «Нарушение правил безопасности во время выполнения работ с повышенной опасностью, повлекшее гибель людей». Ведется расследование.

Не слишком ли много фатальных событий для одной воинской части? Ведь смерть одного солдата в мирное время — это уже ЧП. А здесь что ни год — ЧП.

В беседах тет-а-тет защитники законности сетуют на объективные трудности в сборе доказательств: сложно будет продолжать службу в той же части, если подчиненный надумает пойти против командира. Погоны дороги не только в моральном смысле. Потому формулировка несчастных случаев «по неосторожности самих погибших» устраивают всех. Кроме заплаканных матерей, чьих сыновей больше нет. Они-то как раз не успокоятся до тех пор, пока виновные в смерти их детей не понесут заслуженного наказания. Ведь отправляли они своих ребят на службу в аварийно-спасательный батальон МЧС, а не на лесоповал.

Владимир Широченко:

"Бизнес" на "подметных" письмах

40-летняя киевлянка Светлана Н. получила почтовое извещение о ценном письме, высланном на ее имя наложенным платежом. На почте Светлане показали большой плотный конверт. На нем был указан отправитель — некий Вадим Сливка, "скрывающийся" под адресом абонентского ящика №124 "Дембель" 133-го киевского почтового отделения. Сын Светланы был призван в армию и проходил срочную службу в учебном центре МО Украины "Десна" в Черниговской области, и письмо это было явно связано с ним. Мать-одиночка, живущая на скудную зарплату, без колебаний выложила немалую для ее бюджета сумму в 10 гривен, которая требовалась для получения таинственного письма, да еще и доплатила 94 копейки за перевод этих денег. Но когда она вскрыла пакет, то с изумлением обнаружила в нем... пустой незаполненный бланк армейской присяги на верность украинскому народу солдата учебного центра "Десна" и анонимное приглашение к дальнейшему сотрудничеству с а/я 124 "Дембель".

Так как Светлана ни с кем в переписку не вступала и подобной "литературы" не заказывала (к тому же ее сын принял присягу значительно раньше), стало абсолютно ясно, что ее хотят сделать жертвой очередной аферы проходимцев, навязывавших свои непрошеные услуги и зарабатывающих на этом деньги. Ведь в действиях анонимов, по мнению опытных работников уголовного розыска, явно просматривается банальное мошенничество. А ведь, по словам Светланы, подобную "шутку" прохиндеи проделали с родителями многих сослуживцев ее сына.

Прошло время. И вот я получил письмо от Марии Петровны Гончаровой, проживающей в селе Павловка Лозовского района Харьковской области: "Вскоре после того, как моего сына призвали в армию и из пересыльного пункта в Харькове перевели в учебный центр "Десна", от некоего Геннадия Лагуша из Вышгорода пришло ценное письмо стоимостью 15 гривен, которое мы не заказывали, — пишет Мария Петровна. — Выкупив его, нашли в нем три небольшие фотографии. У нас в Лозовой они стоят максимум 75 копеек каждая. В конверте также лежала бумажка, в которой сообщалось, что в "стоимость услуги" входит выдача сыну на руки еще шести фотографий для различных документов. Но когда я приехала к сыну на присягу, он сказал, что ни от кого никаких фотографий не получал. Через некоторое время нам домой пришло второе, десятигривенное, письмо. Получать его мы не стали. А через месяц пришло третье письмо стоимостью семь гривен. Конверт был подписан рукой моей дочери и отдан сыну, когда его провожали в армию. На этом я "купилась". Заплатив означенные семь гривен и 1,85 грн. за почтовые услуги, обнаружила в конверте две небольшие фотографии, абсолютно не связанные с моим сыном.

Мне надоело молчать. Как только руки у жуликов поднимаются вымогать у родителей, быть может, последние деньги! Ведь они достаются таким тяжелым трудом! Очень прошу опубликовать мое письмо, чтобы другие родители не "покупались" на "подметные" послания".

Общение с бывшими солдатами, которые проходили службу в учебном центре МО "Десна", и их родителями подтвердило, что многие из них также получали подобные непрошеные послания и выкладывали за них свои сокровенные денежки.

Вывод один: кто-то из мошенников или их подручных явно имел непосредственный доступ к компьютерной базе данных о военнослужащих, находящихся в учебном центре МО Украины, наверняка составляющую служебную тайну, чем с успехом пользовался, набивая себе карман и сколачивая более чем солидные капиталы...

"Шакалы" со звездами

Вторая история из жизни армейского жулья, случившаяся совсем недавно, — еще более возмутительна. И от нее не просто "попахивает", а вовсю несет откровенным криминалом. Произошла она в одном из подразделений отдельной механизированной 62-й бригады, именуемой в официальных документах МО Украины в/ч А 0600, дислоцирующейся в Бердичеве Житомирской области, и которая к осени нынешнего года будет расформирована. Впрочем, предоставим слово самим демобилизованным солдатам, ставшим жертвами армейской коррупции и разнузданного вымогательства, "тянущего" как минимум на несколько статей Уголовного кодекса.

Рассказывает бывший механик-водитель танка Т-64 Б, подразделения в/ч А 0600, экс-рядовой срочной службы, 20-летний житель Ровно Юрий Н.:

— Мне было известно, что в нашем подразделении существует недобрая "традиция": если хочешь в ходе демобилизации уехать домой в числе первых или просто не задерживаться в расположении части — за увольнение нужно платить деньги командирам. Поэтому в конце марта нынешнего года я вместе с несколькими солдатами подошел к командиру роты капитану С. разузнать, как можно уехать домой 6 апреля, при этом мы сказали, что готовы заплатить столько, сколько нужно. С. пообещал сделать все возможное, чтобы помочь нам.

К сожалению, 6 апреля нас не демобилизовали. Вечером того же дня я с пятью сослуживцами пришел в штаб батальона узнать у командира батальона подполковника Н., почему нас не демобилизовали. Комбат пояснил нам, что сегодня уехала домой рабочая команда, к тому же, по его словам, в часть поступило мало демобилизационных денег (каждому демобилизовавшемуся солдату положена выплата так называемых "демобилизационных" в размере восьми его должностных окладов. - Прим. В.Ш.), после чего добавил: "Пацаны - вы все нормальные парни. Но и те, кого я сегодня уволил, тоже были вроде бы нормальными пацанами, но они меня сегодня чуть не "кинули". Поэтому вы будете ждать своего дня".

"Наш" день наступил

20 апреля. С утра мы получили свои "дембельские". Лично я получил 173 гривни.

После этого я и еще несколько человек пошли в подразделение рассчитаться за увольнение. Расчет происходил в каптерке, в которой находился старшина роты, прапорщик К.: мы зашли в комнату и каждый положил на стол деньги. Я из полученной мне суммы выложил 120 гривен, оставив остальные себе на проезд домой. Тут же, в "торжественной" обстановке, К. выдал нам документы, а затем через час довел нас до трассы, где мы остановили попутную машину и уехали...

Рассказывает бывший командир танка Т-64 Б подразделения в/ч А 0600, сержант запаса, 20-летний житель Киева Андрей Д.:

— О том, что за демобилизацию мне нужно будет платить командирам, я узнал еще за полгода до увольнения из армии. Об этом рассказывали и те, кто увольнялся в запас осенью 2003 года. Платить нужно было по-разному: в зависимости от срока увольнения и размера зарплаты. Для того чтобы демобилизоваться 6 апреля, я должен был бы отдать все свои 207 "дембельских" гривен — так сказал один из командиров. Но уволился я так, как рассказывал Юра. Правда, был нюанс. 20 апреля в 7.30 я и еще семь солдат в сопровождении старшины роты прапорщика К. пришли в клуб, где представители финансовой службы выдавали деньги. В это время в клуб зашел и наш комбат, подполковник Н., который, явно нервничая, стал наблюдать за тем, как мы получаем деньги. Получив их, мы, солдаты, пошли в каптерку, где я положил на стол старшины свои кровные 160 гривен. Деньги дали все, ведь так в части якобы "положено". К тому же, еще где-то за месяц до увольнения зампотех подразделения майор П. на общем собрании так и заявил: "Ребята, вы извиняйте, но по-любому всем придется платить: кому-то больше, кому-то меньше. Нужно помочь подразделению на ремонт и передислокацию техники. Вы же видите, что наши доблестные "Збройні сили України" денег на это не дают. Поэтому нужно нам помочь в этом деле".

По моему же мнению, наши деньги ни на какой "перевод и ремонт техники" не ушли, а были присвоены командирами через посредников, таких, как наш старшина роты и др.. Вполне возможно, что часть из них - регулярно уходила "наверх". Кстати, если бы меня уволили 6 апреля, то тогда мне, по предварительной договоренности, пришлось бы выложить все выданные мне деньги. Нас, к тому же, командиры и обманывали. Говорили, что увольнение из армии будет продолжаться до конца мая. Естественно, каждый солдат хочет вернуться домой как можно раньше. А на самом деле всех уволили 29 апреля...

Мне не стыдно за нашу украинскую армию, в которой я честно и добросовестно служил. Мне стыдно за командиров, которые командовали и которых за глаза называли "шакалами". Да так оно, по сути, и есть. Ведь в случае беды они наверняка за копейку продадут нас всех. О том же комбате Н. ходят слухи, что после расформирования части он демобилизуется и уедет в Германию, документы туда он якобы уже начал оформлять в Киеве...

Хотелось бы верить, что после прочтения этой публикации представители незаинтересованных ведомств в лице контрразведчиков СБУ и следователей Генеральной прокуратуры дадут принципиальную оценку деятельности "шакалов" в погонах. "Раскрутка" же этого дела для профессионалов особого труда не представляет: нужно только изъять документы уволенных из подразделения (адрес которого в редакции имеется) в прошлом и нынешнем годах и опросить их всех, после чего поставить в нем точку. Естественно, в виде судебного приговора.

От редакции. Мы приглашаем всех наших читателей к разговору о проблемах коррупции, неуставных отношений и прочего беззакония, творящегося в украинской армии. Или, быть может, то, о чем мы рассказали в этом материале, — факты нетипичные и единичные? Ждем ваших писем.

Володимир Чікалін,"Урядовий кур’єр":

Років п’ять тому Український центр економічних і політичних досліджень імені Олександра Разумкова проводив "круглий стіл" з проблем реформування Збройних сил України. Порушувалося тоді питання і щодо створення "Білої книги" - оборонного бюлетеня про стан справ у війську. Експерти з військових питань посилалися на досвід європейських країн. Там давно вже є такі видання, в яких оприлюднюються всі витрати на оборону, і таким чином кожен громадянин може дізнатися про використання державою сплачених ним податків на цю справу. До речі, Президент України ще в кінці дев’яностих поставив таке завдання. Але з виконанням його зволікали, посилаючись на різні обставини: то на важливість збереження військових таємниць (це у той час, коли на ядерні об’єкти допускали навіть іноземців), то на відсутність досвіду створення такої книги. Хоча навіть пересічні громадяни розуміли, що справжня причина такого зволікання полягала в іншому: в умовах приховування правди про стан справ у війську його керівникам легше видавати реальні результати за бажані. Наслідки цього ще довго будуть відчувати як саме військо, так і кожен з наших громадян.

Як відомо, незалежна Україна успадкувала від колишнього Радянського Союзу третій у світі за потужністю ядерний арсенал і майже 800-тисячне угруповання військ. Сьогодні вже ніхто точно не скаже, яка була вартість майна, техніки та озброєнь. Але однозначно можна зробити висновок: коли б на тій стадії провели його повну і об’єктивну інвентаризацію, оприлюднили її дані, то до мінімуму звели б марнотратство у використанні величезних коштів. Їх вистачило б не лише для проведення радикальної реформи Збройних Сил України, а й потужного соціального захисту військовослужбовців. Але протягом 12 років існування Збройних сил не була проведена повна та об’єктивна інвентаризація озброєння, бойової техніки, боєприпасів та іншого військового майна. Навіть упродовж останніх трьох років не здійснене переведення на єдиний бухгалтерський облік військового майна. Через відсутність такої системи інвентаризація проводилася формально, вона не відображала реального стану речей. Так, результати двох інвентаризацій, які були проведені протягом півроку, відрізняються на понад 900 млрд. гривень. Можна припустити, що за умов відсутності повного обліку та інвентаризації, дієвого цивільного контролю за використанням військового майна багато його було втрачено, або використано з низькою ефективністю для держави і її війська. До сьогодні, наприклад, залишається слід від зловживань навколо військово-транспортної авіації. Так, нещодавно міліція столичної області виявила факти, коли за безцінь продали за кордон два літаки Іл-76.

За деякими підрахунками, не один мільярд становлять втрати від нераціонального використання коштів, отриманих від реалізації військового майна. Про колосальну його вартість свідчить ще такий факт: в умовах хронічного недофінансування оборонної сфери Збройні сили всі ці роки існували саме завдяки колишнім ресурсам. Але моделі "проїдання" і "марнотратства" коштів призвели до багатьох негативних тенденцій у розвитку Збройних Сил. Деякі приклади цього навів нещодавно на брифінгу в МО заступник міністра оборони Валерій Мунтіян. Якщо за кількістю станом на кінець минулого року наше військо порівняно з арміями 150 країн світу посідало 13 місце, то за витратами оборонного бюджету на одну особу – 125 місце. Непридатними до використання на кінець наступного року буде до 70-80 відсотків основних видів ракетно-артилерійського озброєння, половина винищувачів та літаків-розвідників, 60 відсотків бомбардувальників від їх штатної кількості.

Через нестачу коштів на бойову підготовку військовослужбовці більшість часу проводять у казармах. А коли виходять на полігони чи стрільбища, трапляються події як у Броварах, Скнилові, Артемівську, у с. Новобогданівка Запорізької області, над Чорним морем.

Збройні сили мають найнижчий рівень соціального захисту військовослужбовців. Так, їхнє фінансове забезпечення на 30 відсотків менше, ніж в інших військових формуваннях, найменша пенсія у ветеранів військової служби, найбільша черга безквартирних. Все це результат того, що гострі проблеми війська до недавнього часу не оприлюднювалися і не доводилися до суспільства.

Сьогодні всі переконалися, що без здійснення радикальних змін у Збройних Силах вони із суб’єкта забезпечення національної оборони можуть перетворитися на елемент її небезпеки. Тому керівництво держави взяло курс на прискорення реформування армії, на побудову дієвої моделі балансу економічних можливостей держави і потреб її оборони. Лише за рахунок своєчасного виконання запланованих у 2004 році заходів реформування створюються передумови для вивільнення у наступному році майже 600 млн. гривень для виконання завдань соціального захисту військовослужбовців та реалізації завдань військово-технічної політики. Оптимальною моделлю розподілу видатків на оборону, як вважає керівництво Міністерства оборони, повинна стати такою, коли на закупівлю військової техніки, озброєння та фінансування науково-дослідних робіт буде спрямовуватися 25 відсотків, ще стільки - на їх експлуатацію, 50 - на утримання особового складу. Для порівняння: минулого року на ці цілі було витрачено майже 92 відсотки від загальної суми оборонного бюджету.

Сьогодні до керівництва Міноборони прийшли цивільні керівники. Вони, як ніхто раніше, особливо зацікавлені в позбавленні від успадкованого від Радянської Армії гіпертрофованого прагнення таємничості.

Наведу приклад. За чверть віку роботи у військовій пресі я не знаю жодного випадку, коли б керівники військового відомства оприлюднили дані про втрати серед особового складу в мирний час. Вперше це зробив міністр оборони України Євген Марчук. Він повідомив, що минулого року загинуло 146 військовослужбовців, а за останні п’ять років - 735 , 218 із них наклали  на себе руки. Не важко зробити висновок, що ці дані відображають ті хвороби, на які хворе наше військо. І якби раніше поставили правильний діагноз, то й процес лікування їх не був таким болісним .

Народ повинен знати правду про свою армію, про службу в ній своїх рідних і близьких, для цього і слід створити "Білу книгу", або Стратегічний оборонний бюлетень. Державна комісія з питань реформування, розвитку Збройних Сил України, інших військових формувань схвалила проект Стратегічного оборонного бюлетеня на період до 2015 року. Цей документ обсягом у сто сторінок є так званою "Білою книгою" і буде першим виданням подібного роду (передбачається опублікувати його в пресі) на теренах СНД.

Коментуючи його, керівник військового відомства Євген Марчук наголосив, що оборонний бюлетень є реалізацією задекларованого Україною наміру про європейську та євроатлантичну інтеграцію. Вперше в Україні готується документ, в якому максимально відкрито написано про складові військової організації, про котрі раніше не говорили. В документі з максимальною докладністю визначено прогнозні показники видатків на оборону. Так, за словами голови Комітету Верховної Ради з питань національної безпеки і оборони Георгія Крючкова, у 2015 році оборонний бюджет має становити понад 17 млрд. гривень проти нинішніх 5,658 млрд.

Збройні Сили України за рівнем довіри до них з боку народу посідають друге місце після церкви. Сьогодні керівництво Міністерства оборони багато докладає зусиль щодо демократизації військової сфери, виведення чорних плям з її мундира. Цьому сприятиме і створення "Білої книги" –Стратегічного оборонного бюлетеня.

Ймовірні причини загибелі солдата, викладені у ньому, свідчать про міру злочину, а не про нещасний випадок.

Командир коментує лист як наклеп. Слідчий військової прокуратури Вінницького гарнізону Середенко стверджує, що тільки по закінченні слідства можна буде говорити про бездіяльність або перевищення влади посадовими особами.

Нагадаємо, основна версія щодо загибелі солдата: залучення його до заготівлі віників за межами військової частини, де поруч відбувалась рубка лісу цивільними людьми. В кінці березня була порушена кримінальна справа по факту загибелі Василя Морозовського. Слідство намагається встановити, чому померлий опинився на небезпечній ділянці лісу. І якщо виконував там роботи, то хто саме віддав на це наказ.

Провести власне розслідування нас спонукало твердження у листі, що нібито солдат Морозовський загинув не під час виконання службового обов’язку. Що під час проходження строкової служби той, мовляв, проживав у лісника з ще одним солдатом, бо лісник мав чітку домовленість з командуванням: ти мені — солдатів, я тобі — ліс, і солдати виконували у нього роботу по господарству: годували худобу, обробляли город, допомагали в лісництві. Все це названо одним словом — «наймитування». Тривало воно до тих пір, поки не сталась біда, коли солдатів було залучено до робіт у лісі. Вони носили дрова — метрівки — і складали їх. Поруч цивільні люди різали дерева. В той трагічний день у матері не стало сина...

Чи справді солдати наймитували у лісника? Чи існувала домовленість між командиром та лісником?

Ось що розповів полковник Олег Шкапоїд:

- У 2002 році частина уклала договір з Вінницьким лісництвом, куди входить і Якушинецьке. За цим договором я мав право залучати солдатів до посадки молодого лісу та в’язання господарських віників. У мене була ще усна угода з лісником: двоє військовослужбовців з частини я виділяю на виконання цих робіт. Конкретні прізвища я не називав. На це є командир роти, якому я у 2003 році наказував виділяти солдатів. Які роботи вони виконували у лісника — я сказати не можу, тому що не бачив. На це є відповідні начальники. Про умови праці була попередня домовленість.Ні в якому разі їх не мали залучати до рубки лісу та перенесення важких дров. Влітку минулого року я перевіряв, як вони виконують роботи і де. Тоді ці два солдати садили молодий ліс. За виконану роботу лісник розраховувався сіном, дровами на опалення котельні та кухні.

Припущення, що Василь зі своїм напарником жив у лісника, полковник повністю заперечив. За його словами, солдати ночували в частині. Зранку їх інструктували по заходах безпеки, на що у черговому журналі є їхні підписи.

Між тим слідчий військової прокуратури Михайло Середенко зазначив, що між військовою частиною та організацією, до складу якої входить згадане лісництво, договорів на виконання будь-яких господарських робіт укладено не було. А причинний зв’язок між військовою частиною, лісництвом та загибеллю солдата встановлює слідство.

Тут ще варто згадати один моральний аспект відтворених подій. У листі військовослужбовці згадали матір загиблого солдата Наталю Миколаївну, яка ніби погодилась підписати у шоковому стані відповідні заяви, за якими претензій до військової частини вона не має. Цим, за їх словами, позбавила себе страховки за сина, який вважався годувальником в сім’ї, враховуючи те, що немає батька. Згорьованій сільській жінці ніхто не пояснив її права.

Як сказав слідчий військової прокуратури, відповідна заява на хід досудового слідства по факту загибелі не впливає, оскільки це справа не приватного обвинувачення. За його твердженням, смерть солдата настала при виконанні службового обов’язку, і в даному випадку виплата страховки згідно із законодавством обов’язкова. Остаточний вирок у цій справі винесе суд.

Як відомо, це вже другий нещасний випадок у цій частині. Рік тому помер ще один солдат від запалення легенів.

Мы отправились в Центральной госпиталь МВД, что на Лукьяновке, проведать вчерашних призывников, которые за несколько дней курса молодого бойца массово угодили на больничные койки.

Информация о том, что военнослужащих части внутренних войск МВД №3027 (Ирпень) и новобранцев учебного центра МВД, что в селе Новые Петровцы (за Вышгородом), в последние дни косит какая-то уникальная зараза, подтвердилась лишь отчасти.

Обойдя несколько отделений госпиталя (компанию нам составила председатель Организации солдатских матерей Украины Валентина Артамонова), мы действительно обнаружили в отделении пульмонологии сразу несколько «бойцов» с характерными симптомами, которые они сами, повторяя мрачные шутки своих лечащих врачей, характеризуют как «атипичную пневмонию». Нетипично в этом виде заболевания (в отличие и от легендарной азиатской хворобы, и от обычной пневмонии), пожалуй, лишь то, что болезнь — со всеми признаками воспаления легких — прогрессирует с необычайной быстротой. За час-два у здорового человека резко повышается температура, падает давление, и клиент созревает для госпитализации.

Но гораздо больше, чем медицинские подробности, нас интересовало другое: где же так усердно «отмечали» Международный день солидарности трудящихся (который для украинцев растянулся на четверо суток) новобранцы? Ведь они всего несколько дней назад попали в «учебку» из сборных пунктов облвоенкоматов, и им только 22 мая предстоит принять присягу. Из монотонных диалогов с ребятами, которые еще не поклялись хранить «военную тайну», но зато успели жестко усвоить, что от откровений со штатскими им может стать «еще хуже» (то, что служба в украинской армии не сахар, и отношение к «священному долгу» имеет весьма относительное, они уже успели понять), выяснилось следующее. Новобранцы из Новых Петровцев (впрочем, как и некоторые старослужащие из Ирпеня) усердно работали, в том числе и в майские праздники, на строительстве некоего объекта, который все именуют «дачей министра Билоконя». Одни рыли котлован под «бассейн изогнутой формы», другие таскали тяжеленные конструкции, а кое-кто запрягался в хомут и бетонными плитами разравнивал почву под будущее газоны… В один из дней разгоряченные и усталые ребята попали под дождь. Пока доехали в часть, набившись в грузовик, как сельди в бочке, продрогли. Теперь лечатся. В Центральный госпиталь МВД попали потому, что болезнь прихватила их на выходных, а иначе бы лежали в родной санчасти.

Оставим в стороне вопрос о том, чем вообще должны заниматься юноши во время прохождения срочной службы, если они, конечно, не служат в инженерных или железнодорожных войсках.

Не будем, наверное, особо останавливаться и на том, как должны проводить новобранцы время, отпущенное им от призыва до принятия присяги, которое они коротают в карантине. По идее, эти дни и недели вчерашние школьники должны максимально посвятить тому, чтобы после принятия присяги (сакрального акта — опять же, по идее) стать полноценными защитниками Отечества. То есть изучать устав, овладевать навыками несения службы и прочими премудростями, которые пригодятся, когда в руках у них окажется боевое оружие. А до принятия присяги они мало чем отличаются в правовом отношении от своих сверстников и прочих граждан, которые остались по ту сторону КПП. Например, даже покинувшие «учебку» до присяги новобранцы не считаются дезертирами, а всего лишь уклонившимися от призыва, и это различие весьма существенно сказывается на мере наказания за проступок. И в этой связи совершенно непонятно, какими же нормами права или устава руководствуются наши военачальники, когда посылают пацанов на тяжелые работы по сооружению объекта не совсем отчетливого назначения. Вот и остановимся на этом самом объекте. (Сразу же отметим, что даже если новобранцы строили бы не дачу министру, а, допустим, православный храм, синагогу или роддом, то и это ничего не меняет в сути событий).

Пожалуй, впервые относительно широкая общественность узнала о существовании «министерской резиденции» под видом (или на территории) реабилитационного центра МВД более полутора лет назад — 24 сентября 2002 года, когда перед парламентариями отчитывались (после нашумевших акций оппозиции) бывший министр внутренних дел Юрий Смирнов и бывший генпрокурор Святослав Пискун. Этот день вошел в историю благодаря тому, что Юлия Тимошенко буквально за руку (точнее, за запястье) поймала бывшего генпрокурора, заявив, что тот позволяет себе щеголять в часах, стоимость которых никак не меньше 10 тысяч долларов. Но в этот день ярко проявил себя и лидер КПУ Петр Симоненко, тогда еще представляющий объединенную оппозицию. Петр Николаевич обратился к Пискуну с такой речью (цитируем по стенограмме):

«Я вас сейчас прошу возбудить уголовное дело против министра внутренних дел, который обустраивает на Вышгородской, 85 в собственной резиденции себе особняк, и 1 миллион 700 тысяч гривен, которые должна получить милиция, на мебель получает. Разберитесь, пожалуйста…»

На что Святослав Михайлович отреагировал в несколько придурковатом стиле:

«Я вам объясню. То, что я понял, касается министра иностранных дел? (Шум в зале). Внутренних дел? Ну, думаю, вы не будете против, если мы проверим еще и министра иностранных дел.

Что касается министра внутренних дел, то я об этом впервые слышу, и если это официальное заявление, я прошу десять дней, и будет сообщение о проверке этого заявления».

Через три дня на сайте «Украина криминальная» была опубликована справка, предоставленная по просьбе редакции г-ном Симоненко:

«МВД Украины (резиденция министра г. Киев, ул. Вышгородская, 85), 2002 год.

ЧП Торговый дом «Каштан», в соответствии с договором от 17 ноября 2000 года и дополнительным соглашением от 05.09.2001 года, поставило Главному управлению военного и материально-технического обеспечения МВД Украины мебель общей стоимостью 1 855 986 грн., из которой мебель стоимостью 1 715 986 грн. передана «реабилитационному центру» МВД Украины, по адресу г. Киев, ул. Вышгородская, 85.

Приобретение мебели осуществлялось в нарушение требований постановления Кабинета Министров Украины от 04.04.2001 №332 «О предельных суммах расходов на приобретение автомобилей, мебели, иного оборудования и установок, мобильных телефонов, компьютеров госорганами, а также учреждениями и организациями, которые содержатся за счет государственного и местного бюджетов» со значительным превышением установленных этим постановлением предельных сумм».

Прошел месяц, и главный редактор «УК» Олег Ельцов не поленился узнать, чем же закончилась «через 10 дней» вся эта история про мебель на 1,7 млн грн. Оказалось, ничем. Просим прощения за обширную цитату, но она того стоит:

«(Пискун в интервью радио «Свобода»):

Конечно, сразу после того, как я вышел из Верховной Рады, я не забыл о запросе. Хотя он и не был оформлен как запрос, но если это прозвучало в Верховной Раде, для меня это уже сигнал для проверки. Я послал работников Генеральной прокуратуры и прокуратуры города по этому адресу. Они выехали в тот же день, проверили. Действительно, там стоит почему-то небольшой домик, в нем живут двое пенсионеров, домик построен он в 1988 году, согласно смете инвентарбюро, стоит около 12 тысяч гривен. Я не уверен, что об этом домике говорил Петр Николаевич. Я думаю, что он о чем-то другом говорил, он называл цену совсем другую...»

«УК» повторно поинтересовалась мнением Петра Симоненко, недостоверную информацию которого мы опубликовали. Он неоднократно обещал уточнить адрес «особняка Смирнова» и предоставить нам эти сведения. Но после многократных встреч, Симоненко так и не дал нам шанса его реабилитировать. В конце концов, он просто начал выключать телефон, когда ему звонил представитель «УК». Единственное, чем он удостоил наше издание, это следующим комментарием:

— Пискун попросту нашел повод спустить дело на тормозах. Неточность в адресе — это формальная причина. Если бы его подчиненные действительно искали «реабилитационный центр МВД», они без труда бы его нашли. Но речь в моем запросе шла о различных злоупотреблениях в системе МВД. В конце концов, я требовал проверить законность расходования средств. Прокуратуре следовало привлечь к работе ГлавКРУ, затребовать информацию от МВД, и тогда бы все стало очевидно. Фактически Пискун, как минимум, допустил преступную халатность, как максимум, он является соучастником преступления, покрывая противозаконные действия министра внутренних дел и его окружения».

Вот так и завершилась полтора года назад эта история. Остается лишь гадать, почему г-н Симоненко за это время сам «без труда» не нашел этот «реабилитационный центр МВД», коль скоро все дело уперлось в неточный адрес. Много воды утекло с тех пор, Пискуна с позором изгнали из прокуроров, и ныне он заседает в СНБОУ. Смирнова тоже попросили из министерского кресла. Петр Симоненко, успокоившись, видимо, указанной ошибкой в адресе, вовсю поддерживает «реформы», инициируемые действующим режимом.

Но поскольку 9 мая лежащие в Центральном госпитале солдаты однозначно указывали, что «дача министра» (или «резиденция», если использовать лексику Симоненко) строится на территории «реабилитационного центра МВД», то, выйдя из госпиталя и попрощавшись с Валентиной Артамоновой, мы решили отыскать этот объект. Непродолжительные беседы с таксистами и водителем «скорой помощи» вывели нас на цель. Честно говоря, у нас даже закрались сомнения, а существует ли по адресу Вышгородская, 85 тот самый домишко ценой в 12 тысяч гривен, где проживают двое пенсионеров, о чем рассказывал Святослав Пискун. Потому что, во-первых, на карте Киева отчетливо видно, что уже дом по Вышгородской, 69 упирается в площадь Тараса Шевченко, за которой начинается лес (а дом №85 «поисковик» найти не может). А, во-вторых, солдаты достаточно точно указывали, где искать стройку: не доезжая до площади Шевченко со стороны Вышгорода, около остановки «Фонтан»…

Итак, двигаясь в направлении дома №85 мы попали на шоссе, практически вышли за пределы админграницы Киева, углубились в лес и, прошагав по обочине примерно километр, обнаружили искомое. Слева, напротив знака, указывающего, что перед нами Центральная областная больница МВД, находится нечто. Монументальный забор, будки для охраны, автоматические ворота, камеры слежения вдоль всего забора, милицейская охрана, короче, «реабилитируемых» охраняют покрепче, чем иной банк, не говоря уже об областных больницах МВД в регионах. Но даже издалека нетрудно было разглядеть, что за забором строится нешуточное здание — не менее трех «хороших» этажей (дальше территория плохо просматривается). Уйдя еще глубже в лес, где так гармонично сочетаются хвойные и лиственные деревья, щебетанье птиц и еще какие-то фундаментальные заборы, обойдя «центр» со стороны, мы так и не увидели следов какой-либо иной стройки. Разговоры с местным населением лишь подтвердили наши предположения: стройка идет на территории «центра», солдатиков туда возят с Вышгорода, но нас предупредили: «Вас туда охрана не пустит». Да мы, собственно, и не рвались. Уточнять, кому предназначаются апартаменты — то ли Смирнову (как утверждал Симоненко) за былые заслуги, то ли нынешнему министру Билоконю (как считают солдаты) за нынешние достижения, — которые строят ценой своего ребячьего здоровья новобранцы со всей Украины, мы не стали. Не у охраны же уточнять! Телефоны самого «реабилитационного центра» молчали, как контуженные, и 9, и 10 мая. Видимо, небольшой перерывчик «реабилитируемым» только на пользу пойдет. Наконец, пусть даже секретный бункер самого военного назначения (пусть даже с бассейном) возводится там или все же чуть глубже в лесу, почему этим должны заниматься вчерашние школьники, призванные под знамена войск МВД, пригнанные по этапу несколько дней назад и еще не присягавшие на верность строительному ремеслу?

Первый замминистра МВД Михаил Корниенко, комментируя эту информацию, ответил буквально следующее:

— Мне об этом ничего неизвестно. Это, наверное, какие-то сплетни.

— Вы хотите сказать, что солдаты сплетничают? — уточнил наш корреспондент.

— А что, солдаты не могут сплетничать? И вообще, их можно привлекать к хозяйственным и строительным работам. В этом нет ничего удивительного и чрезвычайного.

Линию поведения замминистра избрал правильную, с учетом того, что ему про это «ничего неизвестно»: журналисты все врут, родители и новобранцы сплетничают, в общем, какой-то заговор штатских против доблестной армии и ее овеянных славой героических строительных традиций. Но хотя бы одно признал г-н Корниенко: на строительных работах у нас используют всех, кто под руку подвернулся. Кроме самих начальников, которые, очевидно, берегут себя для каких-то героических свершений. Но раз такая традиция, то почему сразу сплетни, товарищ генерал?

Александр Ильченко, "Сегодня":

Вчера со ссылкой на военную прокуратуру Дарницкого гарнизона Киева некоторые российские СМИ сообщили, что в течение 12 месяцев свели счеты с жизнью трое полковников Министерства обороны Украины. Кроме начальника Главного управления логистики ГШ ВСУ Александра Судакова, покончившего с собой, как мы писали, 12 мая, ранее якобы тот же путь избрали еще два старших офицера, причем "в кармане одного обнаружили секретные документы". Пресс-секретарь министра обороны Константин Хивренко в телефонном интервью "Сегодня" эти сведения уточнил: "Если говорить строго о 12 месяцах, то за этот период добровольно распрощался с жизнью только Судаков. Его предшественник из Главкомата Сухопутных войск повесился 14 апреля 2003 года. При нем действительно находились служебные материалы, но не в кармане, а в рабочей папке. Откуда возник третий полковник, непонятно".

Категорически не согласен с тем, что из его ведомства в прессу могла попасть информация о трех старших офицерах-самоубийцах, военный прокурор Дарницкого гарнизона Юрий Мосийчук. "Мы таких данных никому из журналистов не давали, заявил он газете. И о том, что кто-то еще из полковников решился на роковой шаг, не знаю". По делу Судакова, добавил военпрокурор, доследственная проверка еще не завершена.

Информированные источники в центральном аппарате Минобороны назвали "Сегодня" общую цифру 11 именно столько военнослужащих ВСУ покончили жизнь самоубийством с начала нынешнего 2004 года. Шестеро из них вне службы. Количество офицеров не приводится. Среди причин, показывает анализ, преобладают семейно-бытовые неурядицы.

Борис Матющенко, наш собкор., г. Днепропетровск:

В сентябре 1999 года военный суд Днепропетровского гарнизона приговорил командира роты в/ч 3036 капитана Губина к 3 годам лишения свободы в ИТК усиленного режима. Осудили офицера за избиение писаря, рядового А. Сушкова. Полтора месяца спустя военный суд Южного региона Украины смягчил приговор на условный. Губина выпустили из СИЗО, разжаловали в рядовые и уволили со службы.

Но в июне 2001 года Военная Коллегия Верховного суда Украины сочла, что «приговор в связи с односторонностью и неполнотой исследования доказательств, несоответствия выводов суда… фактическим обстоятельствам дела…не может быть признан законным, а потому подлежит отмене». И направила дело в военный суд Запорожского гарнизона на повторное рассмотрение.

По закону, командование внутренних войск МВД обязано было восстановить Губина и в звании, и на службе. Но вернули ему только погоны офицера. Вот, дескать, дождемся решения суда, тогда и посмотрим. А пока, мол, «немає підстав» для отмены приказа об увольнении.

Здесь стоит сделать небольшое отступление. Не секрет, что невыполнение должностными лицами определений любого суда, а тем более Верховного, является прямым неподчинением закону. Более того, согласно ст.62 Конституции Украины, гражданин не считается виновным и не может быть наказан, пока его вина не доказана и не установлена судом в обвинительном приговоре.

Суд, на который уповает командование, пока так и не состоялся. Правда, рассмотрение дела начали, но когда закончится этот процесс — неизвестно. Причина банальна — неявка «потерпевшего». После «дембеля» Сушков отбыл в Симферополь, и тамошняя милиция на все запросы судейских отписывается, что не может застать его дома. Вот и вынужден капитан Губин пятый год ходить с клеймом обвиняемого.

Впрочем, характер у офицера бойцовский и, выйдя из СИЗО, куда капитана упекли еще до приговора, Губин сумел получить юридическое образование. Это помогает ему теперь обходиться без дорогостоящих адвокатов. И защищает он себя вполне успешно и профессионально. Например, возражения на приговор, изложенные им, оказались настолько аргументированными и доказательными, что военная коллегия ВСУ использовала их в заявленном ею протесте почти дословно. Там, в частности, говорится о том, что Днепропетровский гарнизонный суд не предпринял всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела, а Губина обвинили в рукоприкладстве по словесному оговору задним числом. Тех же свидетелей, чьи показания не устраивали обвинителей, отказались допросить в суде. Служители военной Фемиды также не удосужились рассмотреть приобщенные к делу рапорта рядовых срочной службы Плужника и Фурсовича о попытке Сушкова подкупить их как лжесвидетелей. Необоснованно, говорится в протесте, отклонил суд и другие ходатайства Губина, рассмотрение которых как раз и свидетельствовали о его невиновности. Так, например, материалы дела красноречиво свидетельствовали о том, что с обвинениями, предъявленными ему, все обстоит далеко не так однозначно, как утверждает якобы избитый им Сушков. Наоборот, многие детали свидетельствовали о том, что офицера попросту пытаются оговорить. Причем, преследуя свои далеко небескорыстные цели.

Как, например, видится вам такое вот письмо, представленное суду капитаном. В нем «потерпевший» рядовой Сушков пишет уволенному из части за недисциплинированность бывшему своему старшине Дубову:

«Меня сейчас показывают всей Украине. С моей стороны подключены и работают все структуры. Скоро должны снять и выгнать Филиппова (командира полка.-- Авт.), а Губину светит от 3 до 5 лет. Я обращаюсь к вам с огромной просьбой помочь мне в этом. Мне необходимы косвенные свидетели, которые могут написать на Губина, Иванушкина (зам. командира полка.-- Авт.) и Филиппова. Вас даже не будут вызывать в прокуратуру. Здесь все сами раскрутят и докажут. Старшина! Я вас очень прошу отложить все свои дела и прислать мне телегу на них всех — прокурору Днепропетровского гарнизона подполковнику юстиции Валевач Ю.И. А я в долгу не останусь, отблагодарю вас за помощь. Дослуживать я буду в этой же прокуратуре, которая занимается Губиным. Так что ГУБИНУ будет п... дец (сокращение наше. — Ред.). И никуда он от меня не денется. Старшина, напишите мне, чем скорее, тем лучше».

Сушков не врал: его действительно вскоре прикомандировали к гарнизонной прокуратуре. Рядовой срочной службы поселился на частной квартире, пришил себе на погоны лычки сержанта. Даже изготовил поддельное удостоверение военного дознавателя. И начал шастать вечерами по злачным местам. Более того, даже стал героем телеэкрана. Его почти каждый вечер показывали в телерепортажах из зала суда. Кстати, неизменным фигурантом этих передач, кроме «несчастного воина» и его «убитой горем матери», был председательствовавший в суде подполковник юстиции В. Борзов, который еще до завершения разбирательства высказывал свою глубокую убежденность в виновности Губина. По всему видать, такое понятие, как презумпция невиновности, у военных нынче не в ходу...

Как говорит начальник следственного отдела Военной прокуратуры Харьковского гарнизона Григорий Бражников, выявить случаи дедовщины не так просто. Их часто скрывают, а командир, призванный не допускать конфликтов, иногда сам становится инициатором. Именно так и случилось в Чугуеве в одной из воинских частей Северного оперативного командования. Решив проверить знания подчиненных, старший лейтенант подозвал к себе двух сержантов срочной службы и стал их «экзаменовать». Когда те не продемонстрировали «твердых знаний», офицер пустил в ход кулаки, причинив одному из младших командиров телесные повреждения.

Еще три случая дедовщины выявлены в Харькове, в воинской части, входящей в структуру Военно-воздушных сил Украины. В первом их них «дед», а в другом – два «черепа», как именуют солдат, отслуживших полтора года и год соответственно, долгое время упражнялись в дедовском искусстве.. По всем четырем случаям возбуждены уголовные дела. Военные следователи изучают обстоятельства совершенных преступлений и устанавливают степень виновности каждого. Если вина дедов будет полностью доказана, им грозит до трех лет тюрьмы или служба в дисциплинарном батальоне. Офицер также понесет заслуженное наказание.

Адвокат В.Михайлишена Лідія Савицька в скарзі на ім’я Генерального прокурора вказує: «Працівник Ямпільської районної прокуратури Коваленко М.В. спричинив тілесні ушкодження жителю м. Ямполя Михайлишену Вадиму Івановичу, 1973 року народження. Правоохоронні органи зайняли однобічну, необ’єктивну позицію (порушувала кримінальну справу міліція, яка вже давно з прокуратурою в дуже близьких стосунках – В.К.). Слідчий під час допиту та пред’явлення обвинувачення грубо порушував норми процесуального законодавства: мій підзахисний не мав можливості переговорити зі мною, порадитися, крім цього, він дуже погано себе почував, оскільки працівник прокуратури Коваленко, потерпілий, спричинив Михайлишену В.І. тілесні ушкодження, внаслідок яких у мого підзахисного був струс головного мозку, гострий період ЗЧТ». Крім цього, сповіщає адвокат і про те, що працівники міліції не давали Михайлишену можливості «пройти належним чином обстеження та отримати медичну допомогу», що, на переконання захисника, є «грубим порушенням прав людини».

Заступник прокурора Вінницької області старший радник юстиції В.О. Остріков в листі на ім’я І.В. Михайлишена повідомив: «Встановлено, що 15 (?) березня 2004 року між Михайлишеним В.І. та Коваленком М.В. відбулася бійка, в ході якої кожен отримав тілесні ушкодження різного ступеня тяжкості». Отже, якщо вірити заступнику обласного прокурора — між молодими людьми відбулася бійка. Але В.О. Остріков, який переплутав тринадцяте березня з п’ятнадцятим (за словами майора міліції Михайлишена, обласній прокуратурі просто про бійку доповіли не згідно із службовими інструкціями, не в той день, коли вона відбулася, а лише через два дні, чим і ввели в оману обласне керівництво – В.К.), запевнив, що «під час порушення даної кримінальної справи та в ході досудового слідства фактів упередженості з боку працівників органів внутрішніх справ не встановлено». Наче бійка в громадському місці – кафе «Норд-вест», на вулиці в центрі міста для помічника прокурора цілком нормальне явище... «Підстав для притягнення до дисциплінарної відповідальності працівника прокуратури Ямпільського району Коваленка М.В. не вбачається»,— повідомляє пан Остріков, і... згодом учасник бійки, працівник прокуратури, переміщується по службі – стає слідчим тієї ж Ямпільської прокуратури і вже сам розслідує подібні бійки, у яких має особистий досвід, підтверджений, фактично, обласною прокуратурою...

Прокурор Ямпільського району Олександр Поліш переконаний, що його підлеглий ні в чому не винен і став невинною жертвою хуліганських дій. Так то воно так, але в той час, коли, за офіційною версією, жертва хуліганства – Коваленко давно продовжує трудитися на ниві правозахисту, нападник — Михайлишен — вже майже місяць лікується, в тому числі і на стаціонарі у Вінниці, в лікарні імені Ющенка. Очевидно, бійка була не дитячою...

Цікаво, що рядову бійку з самого початку було доручено розслідувати аж двом слідчим того самого Ямпільського відділення міліції, за яким здійснював нагляд за дотриманням законності той самий помічник прокурора. Іншими словами, підлеглі стали розслідувати справу свого високого начальника. І слідчі старалися. Адвокат і батько Михайлишена наводять немало вражаючих фактів їх дій. Ці факти оцінюватиме суд. Сподіваюся, оцінить їх справедливо, згідно із законом. Однак при цьому тепер суду доведеться звертати увагу і на особистість принаймні одного слідчого міліції — Віктора Снітка. Справа в тому, що нещодавно «за грубі порушення законодавства» наказом начальника обласного управління внутрішніх справ він був звільнений з органів міліції. І, кажуть, його ті самі порушення були такими значними, що звільнення з міліції виглядає як подяка за добру службу... До речі, крім Снітка, ще, згідно з повідомленням начальника УВС, «ряд працівників Ямпільського райвідділу міліції дістали суворі дисциплінарні стягнення». А начальник відділення міліції і прокурор району продовжують нести свою нелегку службу дні і ночі, наче й нічого не сталося...

В листі до «33-го каналу» І.В.Михайлишен повідомляє, що бійка помічника прокурора з його сином не перша в житті працівника прокуратури. Не так давно, за словами майора міліції, той самий Коваленко бився з громадянами Сурником і Лойтіним, «за що Ямпільський суд оштрафував їх» — по 50 гривень кожного. До речі, цей же Сурник проходить тепер і по цій справі Михайлишена і терпляче, мовчки (бо не має такого батька, як майор Михайлишен, який знає законодавство і міліцейські методи роботи не по чутках) переносить всю велику любов до себе міліції і прокуратури...

Недавній помічник Ямпільського прокурора сказав мені, що в то злощасне кафе чи бар під назвою «Норд-вест» він потрапив, м’яко кажучи, в такий пізній час випадково – зайшов купити цигарок. Звичайно, в незалежній вільній державі вільний незалежний помічник прокурора може вільно і незалежно о другій годині ночі зайти за цигарками в будь-яке вільне і незалежне кафе, але чому у вільній незалежній країні вільний незалежний помічник прокурора не може дочекатися ранку, а, ризикуючи своїм здоров’ям, а, може, й життям, йде за цигарками в такий пізній час та ще в таке неспокійне місце? Чому йому так нестерпно курити хочеться?

Випадків, коли проти правоохоронця порушують справу, дуже мало. За словами Олександра Букалова, представника донецької правозахисної організації, таких справ одиниці, можливо, десятки, і якщо порушують їх, то лише для показовості, мовляв, бачите, ми і своїх також караємо. У Львові, до речі, за останні роки не зафіксовано жодної такої справи. Хоча, на думку Букалова, випадків таких багато, люди просто бояться про них заявляти. У Львові майже місяць діє Центр документування тортур. За цей час туди звернулось близько двох десятки людей, які стверджують, що в той чи інший спосіб їх катували, переважно били. Однак, за словами юриста Остапа Тимчія, лише двоє-троє постраждалих готові йти до кінця і доводити свою правоту у суді, навіть якщо для цього треба буде звертатись до Європейського суду. Тобто, люди готові розповідати про тортури, однак бояться конфліктувати з правоохоронними органами.

Взагалі, на думку Букалова, в Україні слід переглянути практику запобіжного утримування в слідчих ізоляторах, оскільки нині її застосовують надмірно. Наприклад, зі 194 тисяч засуджених 2002 року, 15 тисяч звільнили зі слідчого ізолятора. "Те що вони там пережили, поки дочекались вироку, можна собі уявити. Просто така практика вигідна слідчим. Підозрюваний під рукою... та ін.", — каже Олександр Букалов. На його думку, те, що катування так поширене у правоохоронних органах винна і громадськість, яка байдужа до цієї проблеми.

Їх запросили до цієї установи на численні прохання засуджених жінок дати вiдповiдi щодо питань, якi стосуються отримання паспортів, порядку реєстрації після звільнення, набуття громадянства, зміни прізвища в документах та інше.

На численні запитання засуджених відповідали також i юристи благодійної організації "Чернігівський жіночий правозахисний центр".

Як заявила речниця "Міжнародної амністії" в Україні Антоніна Тарановська, в Україні з усіх випадків катування найбільш поширеними є тортури в міліцейських відділках. Найчастіше мова йде про затриманих під час попереднього слідства.

За інформацією організації, є деякі типи катувань, які застосовує міліція найчастіше. Затриманих переважно підвішують у незручних позах за руки, сковують кайданами, перекривають доступ повітря за допомогою протигазів, а також катують електрошоком. Як зазначає "Міжнародна амністія", від такого поводження нерідко вмирали люди. До того ж ці випадки задокументовано.

Окрім "Міжнародної амністії", не перший рік свою стурбованість фактами катувань в Україні висловлюють Уповноважений Верховної Ради з прав людини, Організація Об’єднаних Націй та Державний департамент Сполучених Штатів.

Як стверджує Уповноважений ВР з прав людини Ніна Карпачова, в Україні просто немає надійного правового захисту від тортур. Ба більше, за її оцінкою, працівників українських органів внутрішніх справ непрямо заохочують застосувати тортури, вимагаючи від них високого розкриття злочинів. Це сприяє поширенню тортур як засобу отримання неправдивих зізнань.

За найскромнішими оцінками неурядових громадських організацій та експертів, які займаються правозахистом, понад 30% в’язнів б’ють. До того ж побиття як вид тортур застосовують і у відділках міліції, і у в’язницях. Хоча, за інформацією Ніни Карпачової, найбільше порушують права людини, застосовуючи катування, під час затримання та провадження слідства.

Якщо згадати недавню історію, тортури в кінці минулого століття набували таких масштабів, що у 1998-1999 роках було порушено аж 194 кримінальні справи щодо перевищення службових повноважень із застосуванням насильства та приниження гідності людини. За ними притягнуто до кримінальної відповідальності 285 працівників міліції.

Эта своеобразная книга памяти была подготовлена Харьковским союзом солдатских матерей и выпущена издательством «Фолио» при поддержке Харьковской правозащитной группы. На ее страницах — фотографии из семейных альбомов и воспоминания. Воспоминания родных, друзей и любимых о солдатах, погибших в мирное время на мирной земле с 1961 г. по 2004 г. Тех, кого ждали не с войны — из армии — и не дождались. О ком-то — несколько страниц, о ком-то — несколько строчек. Подробности гибели многих из них до сих пор неизвестны. «Списки погибших нам представили военкоматы, — сказано в предисловии к книге. — Свои отношения с облвоенкоматом и райвоенкоматами мы стремимся строить на взаимопонимании. Однако, к великому сожалению, на неоднократные наши просьбы дать нам сведения обо всех погибших с указанием соответствующих дат некоторые военкоматы ответили нам молчанием либо сведения дали неполные. Вот почему вместо некоторых дат вы увидите вопросы». Всего в списке погибших — 423 человека. Особенно много не вернулось из армии в 80-е годы.

На презентацию пришли многие из тех, чьи строчки легли в основу этой кропотливой работы, которая заняла четыре года. В их выступлениях была не только не затихающая спустя годы боль утраты, но и горечь оттого, что они брошены государством один на один со своим горем. «По каким-то неведомым причинам их разделили на тех, чьи дети погибли при исполнении служебных обязанностей, и тех, чьи сыновья умерли при прохождении службы, — говорит член правления ХОССМ Инна Сухорукова. — Первые имеют прибавку к пенсии 29 грн., вторые — 9 грн. Льготы по проезду и по оплате коммунальных услуг им то отменяют, то опять восстанавливают, но местные бюджеты не успевают реагировать на эти изменения, и льготы остаются на бумаге. Водители, как правило, не знают, что родители погибших имеют право на бесплатный проезд, и зачастую высаживают пожилых людей из транспорта. Многочисленные обращения к властям всех уровней сопредседателей ХОССМ пока ни к чему не привели». Авторы проекта надеются, что книга поможет не только почтить память погибших, но и привлечь внимание общества и власти к тем, кто нуждается сегодня в помощи и кому надо помочь — пожилых матерей и отцов, оставшихся без поддержки своих детей. «Эта книга написана слезами матерей и отцов, — сказано в послесловии к этому страшному документу. — Это крик души о неоправданно загубленных жизнях. За каждой из этих страшных судеб чье-то злодейство, преступная халатность и абсолютное бездушие. Мы надеемся, что представители власти, прочитав эту книгу, задумаются о своей ответственности за то, что происходит в армии».

"Просим помощи в спасении нашего руководителя - юриста Сизарева, арестованного и содержащегося в евпаторийском ИВС и находящегося в больнице в связи с полученными во время задержания травмами", - говорится в обращении к нардепу.

Как сообщил Ю. Руденко, общественная организация "ЮСТИС" оказывает юридическую помощь жителям Евпатории. По его информации, за время работы организация накопила материал о фактах коррупции в органах суда, прокуратуры и милиции Евпатории. В прошлом году "ЮСТИС" попытался опубликовать имеющиеся материалы в виде книги и после этого, по словам Ю. Руденко, местные власти решили "нейтрализовать" организацию - в офис "ЮСТИСа", располагающийся в частной квартире одного из учредителей, ворвались сотрудники милиции, которые избили находившихся в помещении людей и изъяли компьютеры и базы данных.

После данного инцидента "ЮСТИС" обратился в суд с иском о возвращении оргтехники организации, информационных материалов. Итоговое заседание Киевского районного суда Симферополя по этому делу должно было состояться 28 апреля 2004 года, однако накануне - 27 апреля - руководитель организации К.Сизарев был задержан в Евпатории сотрудниками милиции. Как сообщил Ю. Руденко, поводом к задержанию стало заявление одного из местных жителей о том, что К. Сизарев "нанес ему телесные повреждения в области левого глаза". Задержанный юрист жестоко избит в евпаторийском ИВС, к нему не допускают адвокатов, а также жену, - подчеркнул руководитель Крымской организации "Батькивщины".

Он также сообщил, что коллеги К. Сизарева направили обращения с просьбой о помощи Генеральному Прокурору Украины Геннадию Васильеву и Уполномоченному Верховной Рады Украины по правам человека Нине Карпачевой.

"Ни для кого не секрет, что многие граждане при попадании в милицию зачастую подвергаются правоохранителями не только унижениям, но и издевательствам, и пыткам", - заявил И.Житнюк. По его словам, крымчане, подвергшиеся насилию в правоохранительных органах, смогут обратиться за юридической помощью в Центр при Лиге офицеров Крыма, к работе в котором будут привлекаться опытные юристы, криминалисты, адвокаты и другие специалисты.

"Мы надеемся, что совместной работой мы поможем правоохранительным органам избавиться от бездарей, из-за которых страдают не только граждане, но и вся правоохранительная система, - подчеркнул И.Житнюк. - И, конечно же, мы надеемся на поддержку самих сотрудников правоохранительных органов, так как они, как никто, заинтересованы в том, чтобы из-за нескольких костоломов, попавших в правоохранительные органы только с целью заработать денег, не была брошена тень на всех".

Глава Лиги офицеров Крыма также сообщил, что идею создания Центра документирования пыток и коррупции поддержал ряд депутатов парламентов Украины и АРК, Союз юристов Крыма, региональные отделения партии "Русский блок" и Украинской морской партии, Русская община Крыма, общественный комитет "Прозрачная власть" и др.

Лига офицеров Крыма - общественная организация, созданная в 1992 году и объединяющая бывших военнослужащих и работников правоохранительных органов. По данным И.Житнюка, в настоящее время членами Лиги являются более 21 тыс. человек.