MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Условия, порядок исполнения пожизненного лишения свободы и правоограничения осужденных

29.08.2014   
Вадим Човган
Вниманию читателей предлагается глава из книги, освещающей различные аспекты пожизненного заключения в Украине: условия содержания; отсутствие правовых возможностей для пересмотра дела, даже если доказательства вины весьма сомнительны – в книге приводится несколько таких примеров; возможность условно-досрочного освобождения и помилования; замена пожизненного заключения более мягкой мерой наказания.

Пожизненное заключение: европейские стандарты и украинская практика / Права людини, 2014. – 316 с.

Вниманию читателей предлагается книга, освещающая различные аспекты пожизненного заключения в Украине: условия содержания; отсутствие правовых возможностей для пересмотра дела, даже если доказательства вины весьма сомнительны – в книге приводится несколько таких примеров; возможность условно-досрочного освобождения и помилования; замена пожизненного заключения более мягкой мерой наказания.

Книгу в формате PDF можно скачать здесь.

* * *

Одним из специфических последствий ранее упомянутого недостатка опыта использования ПЛС в нашей стране, является развитие пенитенциарной практики в направлении максимальной изоляции осужденных к этому наказанию, применения к их правам максимального количества всевозможных правоограничений. Такая тенденция напрямую связана с бытующим мнением, что эта категория заключенных представляет особую опасность для правопорядка в учреждениях, безопасности окружающих осужденных, персонала, иных лиц. Большинство основывается на мифе о том, что раз человек совершил насильственное преступление особой тяжести, то он и сам опасен. Ставится знак равно между преступлением и самым преступником.

Меры безопасности и строгость режима находят свое обоснование и в другом. С нашей точки зрения, это также связано с тем, что дифференциация кары на стадии исполнения наказаний, идя путем ошибочной целенаправленности, тяготеет к подмене судебной ветви власти, добавляя к изоляции дополнительные лишения и ограничения. В действительности же европейские прогрессивные приоритеты уголовно-исполнительной политики сильно отличаются от украинских и требуют от дифференциации исполнения наказания максимально возможной индивидуализации. Это совсем не означает, что исключается массовая, то есть неиндивидуальная дифференциация, а то, что индивидуализация кары не заканчивается на помещении в специально предназначенный для содержания отдельной категории заключенных вид учреждения, с практически одинаковым режимом для всех, кто вошел в эту категорию, как это случается у нас. Здесь нужно заметить, что «хромает» институт так называемой вторичной классификации осужденных, то есть распределения внутри учреждения[1].

Кроме того, у сотрудников уголовно-исполнительной службы иногда складывается впечатление, что они «обязаны» внести свой вклад в наказание жестоких преступников, устанавливая при этом недоброжелательные межличностные отношения там, где это допускает законодательство, а то и вообще нарушая его, пользуясь своей безнаказанностью. Кумуляция этих факторов в итоге и дает конечный результат – несносные порядок и условия отбывания наказания, причем, несносными они были бы и в случае, если бы применялись к осужденным на определенный срок, не говоря уже о применении к пожизненникам, обязанным подчиняться им всю оставшуюся жизнь.

Ключевым элементом отбывания наказания является размещение осужденного в самом уголовно-исполнительном учреждении. Ведь, на самом деле, вид камеры и количество содержащихся в ней заключенных становится основой общей направленности и восприятия процесса отбывания наказания.

Законодательство однозначно определяет то, как размещать заключенных. В соответствии со ст. 151 Уголовно-исполнительного кодекса Украины «Осужденные, отбывающие наказание в виде пожизненного лишения свободы, размещаются в помещениях камерного типа, как правило, по двое…». При этом практика свидетельствует, что формулировка «как правило» значит «всегда». Выходит, что не в зависимости от того, убил ли человек десятки лиц или же, например, совершил покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органа, за что тоже может быть назначено пожизненное лишение свободы, он будет отбывать наказание в помещении камерного типа (ПКТ). Так же, размещение не зависит от каких-либо иных факторов, таких, как психологическое состояние, намерения соблюдения режима, безопасность/небезопасность отдельного осужденного и т. д.

Эта норма законодательства прямо противоречит Рекомендации Rec (2003) 23 Комитета Министров странам-членам по управлению заключенными с пожизненным сроком и большими сроками заключения со стороны администрации тюрем. В Рекомендации в перечне принципов такого управления, в частности, указывается принцип «неизолирования» (п. 7): «следует действовать таким образом, чтобы не изолировать заключенных с пожизненным или длительным сроком заключения только на основании их приговора». То есть, он состоит в том, чтобы не позволять отделять эту категорию заключенных дополнительно, как это происходит в ПКТ, просто на том основании, что они приговорены к какому-то виду наказания, в том числе и к пожизненному лишению свободы.

Упомянутая норма УИК нарушает также одновременно и рекомендацию, содержащуюся в пункте 20.а, о том, что отделения максимальной безопасности, каким является ПКТ, должны использоваться лишь как крайнее средство; в пункте 20.b, где рекомендуется, чтобы внутри отделений максимальной безопасности применялись различные режимы для заключенных, представляющих особый риск побега или другие угрозы, и для заключенных, представляющих риск для других заключенных и/или для тех, кто работает с ними или навещает их в тюрьме; в пункте 20.c, где закреплено, что, учитывая поведение заключенного и требования безопасности, режим содержания в отделениях максимальной безопасности ориентировался на смягченную атмосферу, этот режим позволял объединения между заключенными и даже свободу передвижения внутри отделений, а также нарушает многие другие положения Рекомендации. В общем, анализ подтверждает, что имплементация этой Рекомендации в национальное законодательство оставляет желать лучшего и требует серьезного внимания со стороны ученых и практиков с целью положить конец абсолютной отрешенности национальной пенитенциарной системы от стандартов Совета Европы в отношении того, как применять ПЛС.

Еще раз особо подчеркнем необходимость того, чтобы индивидуализация, базирующаяся на индивидуальной оценке рисков и потребностей, была правилом. Описанный принцип «неизолирования» должен сменить принцип «автоматичности».

Нельзя не упомянуть, что отечественный законодатель в 2010 году попробовал закрепить хотя бы минимальную возможность изменения условий размещения внутри колонии. В соответствии со ст. 151-1 УИК, пожизненно осужденный после фактического отбытия пятнадцати лет (!) в ПКТ на двоих колонии максимального уровня безопасности может быть переведен в многоместные ПКТ, где у него появится возможность общения с другими заключенными и участия в коллективных культурно-массовых, физкультурно-оздоровительных, образовательных программах. В свою очередь, из многоместного ПКТ осужденный может быть переведен в обычные жилые помещения колонии максимального уровня безопасности еще через пять лет. Вместе с тем формулировка «могут быть переведены» приводит к затруднениям осуществления такого перевода на практике. Это ухудшается и тем, что отсутствуют какие-либо критерии для применения этой нормы. В итоге, в лучшем случае, чтобы оказаться в среде остальных осужденных нужно более двух десятков лет.

Примечательно, что в 2013 году были приняты еще некоторые изменения в УИК с тем, чтобы облегчить проблему размещения пожизненников. В ч. 6 ст. 92 УИК появилась норма о том, что на таких осужденных не распространяется требование раздельного содержания от других осужденных, закрепленное в этой статье. Однако, это при условии, что они после отбытия 20 лет наказания в ПКТ были переведены в обычные жилые помещения колонии максимального уровня безопасности. То есть практическая ценность этой нормы отсутствует.

В связи с этим частично рациональными выглядят идеи Л. А. Мостепанюк, которая одной из первой специально исследовала тему пожизненного заключения в Украине. Она доказывала, что пожизненники должны иметь право не только на перевод в обычные жилые помещения колонии максимального уровня безопасности, но и на перевод в колонию среднего уровня безопасности и даже в участок социальной адаптации при выполнении определенных условий[2]. Она доказывала также, что не нужно определять в законе, какое именно количество осужденных должно содержаться в одной камере (сейчас это «как правило, по два»), а достаточно просто установить, что осужденные размещаются в камерах с учетом их психологической совместимости, интересов безопасности, санитарно-бытовых требований, организации надзора за их поведением и заданий индивидуально-профилактической работы[3].

Единственным решением описанной проблемы должно стать внесение существенных изменений в уголовно-исполнительное законодательство. Представляется, что следует закрепить возможность помещения пожизненно заключенных в своего рода участок карантина, диагностики и распределения по прибытию их в колонию, только не так, как это делается в отношении иных осужденных – на 14 дней, а на срок до нескольких месяцев. По результатам исследования личности должно выноситься решение о помещении в те или иные условия изоляции (камера/общие помещения). В случае камерного размещения оно должно в обязательном порядке пересматриваться каждый год с тем, чтобы определить, продолжает ли осужденный и далее представлять опасность для коллектива или безопасности учреждений в общих жилых помещениях. Перевод из этих помещений в камерные должен быть возможен в любой момент по мотивированному решению администрации в случае, например, виолентного поведения, систематического нарушения режима.

На проблему автоматического выбора уровня изоляции и отсутствие достаточного объема дискреции у пенитенциарной администрации много раз указывал Европейский комитет против пыток (КПП). Например, в своем докладе 2012 года он указывал:

«…54. В контексте предыдущих визитов КПП критиковал предусмотренное в украинском законодательстве систематическое раздельное содержание пожизненно заключенных. После визита в 2009 году были внесены изменения в Уголовно-исполнительный кодекс с тем, чтобы осужденные к пожизненному лишению свободы, после оценки их индивидуального поведения, переводились из камер на двоих в многоместные камеры, а также для участия в организованных мероприятиях (образовательные, культурные, спортивные и развлекательные мероприятия) после пятнадцати лет лишения свободы, а из многоместных камер в обычные жилые помещения еще после пяти лет лишения свободы.

Ряд собеседников делегации во время визита в 2012 году (в том числе сотрудников) считает, что не было никаких оснований для содержания многих заключенных, отбывающих пожизненное лишение свободы, отдельно от других заключенных. Однако, норма относительно отдельного содержания пожизненно заключенных остается, и новые правовые положения предусматривают слишком малый объем дискреционных полномочий Государственной пенитенциарной службы по этому вопросу. Комитет должен подчеркнуть, что разделение осужденных к пожизненному лишению свободы всегда должно быть результатом всесторонней и постоянной оценки рисков и потребностей на основе индивидуальной программы отбывания наказаний. Комитет рекомендует, чтобы украинские власти снова пересмотрели законодательство и практику по раздельному содержанию осужденных к пожизненному заключению, с учетом высказанных замечаний.

…Возможности усмотрения тюремной администрации чрезмерно ограничиваются законом. Несколько категорий осужденных автоматически содержатся в условиях максимальной безопасности и помещаются в изоляцию в профилактических целях в течение длительного срока после приговора суда и только в связи с совершенными ими преступлениями. Комитет должен напомнить свою принципиальную позицию, что решения, касающиеся изменения уровня безопасности для осужденных, а также изоляционные меры с профилактическими целями не должны объявляться – или устанавливаться на усмотрение суда – как часть наказания. Решение о том, нужно ли применять определенный уровень безопасности или изоляционных мероприятий с профилактическими целями должно зависеть только от тюремной администрации и осуществляться только на основании индивидуальной оценки рисков и не должно быть частью уголовного наказания. Комитет подтверждает свою рекомендацию о том, что по этому поводу должны быть внесены изменения в соответствующие нормативные положения»[4].

При всем этом не стоит забывать и о повышенной вредности такого содержания для нормальной жизнедеятельности человеческого организма. Условия камерного заключения, означающие спертость воздуха, краткосрочность прогулок, ограниченное пространство, имеют очень серьезные последствия для здоровья заключенных. Взять, например, туберкулез. По данным исследования, проведенного в колониях РФ, каждый третий пожизненник (30,9 %) болел туберкулезом, тогда как среди других осужденных процент был значительно ниже – 11,5 %. К тому же, доля заболевших туберкулезом среди осужденных на определенные строк уже в местах лишения свободы составляла 41,7 %, тогда как среди пожизненников эта доля равнялась 65,3 %, что снова-таки подтверждает губительность именно камерного содержания[5].

Но автоматическим распределением пожизненников проблема размещения вовсе не заканчивается. Основываясь, как кажется, на целях дополнительного обеспечения безопасности, пожизненно осужденные на практике часто обязаны менять камеры. Например, во время визита КПП 2009 года им было отмечено, что пожизненно заключенные перемещались в разные камеры каждые десять дней (п. 91). Он отметил по этому поводу: «признавая, что оперативные соображения как исключение могут требовать перемещения пожизненно заключенных по разным камерам, Комитет должен подчеркнуть, что желательно свести к минимуму, насколько это возможно, переселение заключенных».

Шестой Конгресс по предупреждению преступлений и обращению с правонарушителями (проходивший в Каракасе в 1980 году) указал, что «длительные сроки лишения свободы, особенно пожизненное заключение, не служит желаемым целям до тех пор, пока не проводятся адекватные меры с тем, чтобы включить этих заключенных в общую среду социальной жизни на определенном этапе». Так же подчеркивается необходимость и важность разработки программ по трудоустройству, обучению, рекреационных, социальных, физической и психологической поддержки.

Необоснованная систематическая изоляция приводит и к практическому запрету принятия ими участия в обучении в школе, профессионально-техническом учреждении колонии, что вытекает из специфических правил их изоляции. Кто-то возразит: а зачем им вообще образование, если они всю жизнь наверняка проведут вне общества? В действительности обеспечения образования является необходимым по нескольким причинам:

1) юридическая возможность того, что часть пожизненников все-таки выйдет на свободу остается и, вероятно, будет неминуемо реализована в будущем с расчётом на развитие юридической практики и теории;

2) они могут работать у себя в камерах, для чего пригодится профессиональное образование, а также часть из них, как уже было обозначено, получит право проживать и работать вместе с другими осужденными;

3) образование может служить фактором психологической поддержки. Например, с точки зрения известного в России ученого в области психологии В. С. Мухиной, те, кто имеет высшее образование, хотя оно и не является основанием духовной высоты, лучше выдерживают условия пожизненного заключения[6].

Отдельно стоит вопрос контактов пожизненников с внешним миром. Значимость сохранения семьи не утрачивается для пожизненников, и даже наоборот, она увеличивается еще больше, нежели для других осужденных. Тем не менее, вопрос общения с членами семьи и, в частности, условия предоставления и проведения свиданий оставляют желать лучшего. Ограниченность контактов с окружающим миром, по мнению самих заключенных, является одной из самых больших проблем.

Особенностью режима контакта с внешним миром пожизненно заключенных является отсутствие возможности получать длительные свидания. К этому также прибавляются и ограничения, накладываемые на краткосрочные свидания с родственниками, например, обязательный надзор за свиданиями, что, впрочем, касается всех осужденных. Как условия/основания предоставления, так и условия проведения свиданий непосредственно отображают объёмные и количественные показатели вмешательства в права заявителей или, другими словами, ограничения в реализации права на семейную и частную жизнь в соответствии со статьей 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Любое ограничение такого рода должно основано на законе, преследовать одну или несколько законных целей, перечисленных в пункте 2 статьи 8 Конвенции, и, кроме того, оно должно быть обосновано как «необходимое в демократическом обществе» (Решение по делу Moiseyev v . Russia, № 62936/00, §246 , 9 октября 2008).

Вместе с тем, пункт 22 Рекомендации Совета Европы Rec (2003) По управлению заключенными с пожизненным сроком и большими сроками заключения со стороны администрации тюрем, указывает, что свидания пожизненно заключенным должны предоставляться в условиях максимальной частоты и в условиях максимальной приватности. И только в случае, если такие свидания могут привести к угрозе безопасности или на основании индивидуальной оценки рисков, они могут быть подвергнуты специальным мерам безопасности, таким как надзор, обыски, проверка корреспонденции. При этом следует заметить, что в этом пункте речь даже не идет о возможности ограничения физического контакта между осужденными и лицами, прибывающими на свидание, для обеспечения безопасности, а о надзоре.

Согласно правилу 24.4 Европейских пенитенциарных правил «визиты должны быть организованы таким образом, чтобы предоставить заключенным возможность максимально естественно поддерживать и укреплять семейные отношения». Оно, как это видно из вышеизложенного, нарушается Правилами внутреннего распорядка (ПВР), которые необоснованно ограничивают возможности физических контактов с родственниками во время краткосрочных свиданий.

В соответствии со специальным исследованием ООН касательно пожизненного заключения[7], развитие контактов с внешним миром может быть ключевым вопросом для сохранения психического здоровья пожизненно заключенных. В нем же указывается на позитивный эффект возможности для таких заключенных отбывания наказания в тюрьмах открытого типа. Известные криминалисты утверждают, что исследования о смягчении тюремных режимов, ведущих к более открытым тюрьмам, характеризируются единообразно позитивными выводами[8]. При этом риск того, что «опасные» осужденные к длительным срокам лишения свободы представляют повышенную опасность, находясь в открытом учреждении, может преувеличиваться и не должен быть убедительным критерием для пенальных политик[9].

В этом контексте упомянем правило 60.1 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными. Оно указывает, что режим, принятый в заведении, должен стремиться сводить до минимума ту разницу между жизнью в тюрьме и жизнью на свободе, которая убивает в заключенных чувство ответственности и сознание человеческого достоинства. Тем временем, оно является просто декларацией для нашей тюремной системы, да и для тюремных систем многих других стран. Вместо того, чтобы сделать все для социальной реинтеграции, при разработке режима исполнения-отбывания наказания, во внимание берутся в основном одни требования безопасности, кары, причем ни те, ни другие преимущественно не обоснованы. Незря вопрос пожизненно заключенных, как особой категории лишенных свободы лиц, является одним из проблемных и перспективных для решения в происходящем сейчас процессе разработки изменений Минимальных стандартных правил обращения с заключенными[10].

В соответствии с п. 46 ПВР, предоставляются краткосрочные свидания осужденным с родственниками и иными лицами под наблюдением представителя администрации УИН. При этом не допускается никаких элементов гибкости этого правила, не применяется индивидуальная оценка рисков и потребностей. Все пожизненно заключенные, как уже указывалось, автоматически лишаются всякой возможности на получение длительного свидания.[11] Нужно сказать, что этот запрет распространяется на всех заключенных данной категории, несмотря на их отношение к труду, обучение, поведение и их общественную опасность. Среди прочего, это противоречит стандартам Европейского суда по правам человека и остается неизменным, несмотря на то, что ранее Судом уже было установлено в связи с похожими обстоятельствами нарушение Украиной своих обязательств в соответствии с Конвенцией (см. например §44, Trosin v. Ukraine, no . 39758 /05).

В этом решении также указано на очень важную с точки зрения полезности для отечественной пенитенциарной практики идею необходимости развития системы индивидуальной оценки при возложении ограничений на заключенных, которые, к слову, являются содержанием наказания. Суд выразил ее следующим образом: «В данном случае соответствующими положениями внутреннего законодательства введены автоматические ограничения на частоту и продолжительность визитов всех пожизненно заключенных, и они не предполагают какую-либо степень гибкости для определения того, были ли такие жесткие ограничения соответствующими или действительно необходимыми в каждом конкретном случае, даже если они и были применены для заключенных, приговоренных к самому суровому наказанию в соответствии с уголовным законом. Суд считает, что регулирование этих вопросов не может относиться к негибким ограничениям, и государства должны развивать свои техники оценки соразмерности ограничений, что позволит властям сбалансировать конкурирующие индивидуальные и общественные интересы и учесть особенности каждого отдельного случая» (п. 42). Похожие соображения были высказаны и касательно систематического присутствия сотрудников учреждения во время визитов: «Таким образом, порядок проведения свиданий с родственниками, которые также негибко регулируются законом без индивидуализации процедуры, не допускало никакой приватности и исключало любой физический контакт между заявителем и его посетителями. Манера, в которой производились свидания, была ущербной для различных аспектов семейной жизни заявителя, поскольку между заявителем и каждым посетителем возникали различные отношения. Кроме того, присутствие сотрудника тюрьмы повлияло на близость связи заявителя с членами семьи… Суд считает, что государство не принимает необходимых мер для обеспечения того, чтобы частные интересы заявителя в заседании вместе с семьей были должным образом сбалансированы с соответствующими общественными интересами в ограничении контактов заключенных с внешним миром. Кроме того, он считает, что ограничения, на которые он жаловался, не были обоснованными с учетом частоты и продолжительности свиданий с родственниками.., а также порядка проведения этих визитов. По указанным выше причинам произошло нарушение статьи 8 Конвенции» (п. 46, 47).

Такой подход вполне согласуется с остальной практикой Суда. В одном из самых важных в пенитенциарной сфере решений – Диксон против Соединенного Королевства, Суд признал, что регулирование таких вопросов не может основываться на негибких ограничениях и поэтому государства, как ожидается, должны развивать их методики оценки пропорциональности и сбалансировать конкурирующие индивидуальные и общественные интересы и учитывать особенности каждого отдельного случая (Dickson v . The United Kingdom [GC], no. 44362/04 , §§82–85).

Европейский суд имеет свой «тест» для оценки обоснованности ограничений прав, закрепленных в Конвенции, на соответствие ей. Он включает три составляющих: а) предусмотрено ли ограничение законом; б) соответствует ли оно целям, определенным в самой Конвенции; в) является ли ограничение необходимым в демократическом обществе. В рамках этого теста оценивается соразмерность или пропорциональность каждого ограничения, обоснованность целей, для достижения которых оно применяется. В идею пропорциональности входит также обозначенный стандарт «индивидуализации» ограничений, требующий от каждого государства разработки техники оценки необходимости применения правоограничений к гражданам, в частности, к осужденным. Что касается последних, то в практике Суда прослеживается тенденция «дополнительного» стандарта ограничений, под которым подразумевается учет пенологических обоснований для ограничений. Однако, даже эти основания должны вписываться в рамки требований «теста», но с оговоркой, что прецедентное право пока не сформировало стандарт учета того, что ограничения прав осужденных имеют особую природу, так как должны согласовываться с целями наказания и исполнения наказания, отличающимися в каждой отдельной стране.

В связи с этим следует отметить, что Комитет против пыток, видимо, с целью облегчения этой задачи и даже дополнения/уточнения практики Cуда, специально излагает свое видение этого теста относительно ограничений в одиночном заключении, что, в общем, подходит и для других ограничений. Все ограничения, с его точки зрения, должны быть:

(а) Пропорциональными: любое дополнительное ограничение прав заключенного должно быть связано с фактическим или потенциальным вредом, который может причинить или уже причинил заключенный своими действиями (или вреда, которому он может подвергнуться) в условиях тюрьмы…

(б) Законными: информация об ограничении должна быть сообщена в понятной форме для всех, кто может стать его объектом. Закон должен указать конкретные обстоятельства, в которых они могут быть возложены, лиц, которые могут их применять, процедуру, которым должны следовать эти лица, право заключенного влиять на принятие решения и делать представления в рамках процедуры (это очевидно касается так называемых правоприменительных ограничений).

(в) Обоснованными.

(г) Необходимыми: должны применятся только ограничения, необходимые для безопасного и упорядоченного заключения, и они должны быть справедливы. Соответственно, не должно быть, например, автоматического лишения права на посещения, телефонные звонки и письма или доступа к ресурсам, к которым они, как правило, имеют (например, материалы для чтения). Равным образом, режим должен быть достаточно гибким, чтобы позволить снятие каких-либо ограничений, которые не является необходимыми в отдельных случаях;

(д) недискриминационными: при применении ограничений должны приниматься во внимание не только все соответствующие обстоятельства, но и то, что не приняты во внимание лишние соображения.

Здесь приведены положения, одинаково подходящие для ограничений прав всех осужденных.

О том, что «запрет на получение длительных свиданий пожизненно лишенным свободы должен основываться только на основании оценки индивидуального риска» и что «должны быть осуществлены специальные усилия, чтобы предотвратить распад семейных связей заключенных, отбывающих пожизненное лишение свободы», указывается в п. 92 Доклада КПП по результатам визита в Украину в 2009 году. Необходимость учета индивидуализации в применении правоограничений к осужденным вообще уже давно превратилась в твердый стандарт Комитета, что подтверждает, например, Всеобщий доклад № 11 2001 года, пункт 30 (CPT/Inf (2001) 16), «Стандарты КПП» (CPT/Inf/E (2002)1–Rev. 2013, стр. 25). К тому же отсутствие возможности для пожизненно лишенных свободы получать длительные свиданий полностью лишает их возможности зачатия ребенка, и даже уже только поэтому нарушает ст. 8 Конвенции, ведь ее диспозиция включает, в том числе, право стать генетическим отцом (Dickson v. the UK, §66, Evans v . the UK, §58, no. 6339/05).

В перечне приложений к этому изданию имеется Меморандум ЕКПП, подготовленном Й. В. Расмуссеном «Фактическое/реальное пожизненное лишение свободы» CPT ( 2007) 55, в котором также указывается на ключевой характер длительных свиданий в условиях конфиденциальности и физического контакта (см. ниже текст Меморандума).

Отметим, что вопросы, касающиеся техники индивидуальной оценки риска, были очерчены в 2003 году в упомянутой выше рекомендации Совета Европы Rec (2003) и Рекомендации Совета Европы R(82)17, также приведенных в данном издании.

На необходимость проведения индивидуальной оценки, на основании которой должны применяться меры безопасности, настаивают национальные специалисты в специальном исследовании Penal Reform International касательно пожизненного лишения свободы в Беларуси, России и Украине[12].

Умозрительным в свете всех этих стандартов Совета Европы является то, что в Украине индивидуализация в применении правоограничений и техника проверки их обоснованности, оценка индивидуального риска, не упоминается ни в уголовно-исполнительном законодательстве, ни применяется на практике.

Более того, наш опыт показывает, что руководство Государственной пенитенциарной службы Украины часто вообще не знакомо с идеей необходимости индивидуализации применения правоограничений к осужденным и продолжает политику ориентации преимущественно на автоматические ограничения, которые закреплены в законодательстве. Это и не странно, ведь украинское уголовно-исполнительное законодательство в существенной своей части последовало идеям, заложенным еще в советском исправительно-трудовом законодательстве, а оно, в свою очередь, было рассчитано на то, чтобы равнять всех осужденных под одну линейку, запрещать по одному и тому же принципу, основываясь лишь на статусе осужденного в колонии того или иного вида режима. Практика тех времен, конечно, показала несостоятельность этой идеи, и своеобразная «индивидуализация» применения правоограничений взамен осуществлялась скорее как что-то неофициальное.

Существенное место в быте пожизненно осужденных занимает религия. Учеными небезосновательно указывается, что поскольку осужденные к пожизненному лишению свободы (особенно пожилого возраста) по большей части считают себя людьми верующими (по результатам проведенного исследования), необходимо воспитательную и психологическую работу с ними проводить с акцентом на соблюдение основополагающих религиозных постулатов, которые во всех конфессиях направлены на законопослушное поведение[13]. Такие идеи было бы полезно воплощать в украинской пенитенциарной практике, ведь, на самом деле, в идее вечной жизни психологически особенно нуждаются категории заключенных, которым остаток жизни наверняка придется провести за решеткой. В то же время, в п. 23 ПВР УИН особенно подчеркивается, что такие осужденные имеют право в индивидуальном порядке осуществлять религиозные обряды, «но только в пределах камеры в свободное время, и если это не будет мешать другим осужденным». В результате такое правило приводит к существенной ограниченности возможностей их контактов со священниками, которые просто физически не могут успевать регулярно посещать пожизненно осужденных. В лучшем случае такие посещения очень редки и часто по особой просьбе или желанию самих священников.

На релевантную проблему указывал и КПП в своем докладе о визите в Украину 2009 года (п. 91): «Персоналу, работающему с пожизненно заключенными (например, психологу, священнику (выделение авт. – В. Ч. )), было разрешено говорить с ними только через окошко в двери камеры или в комнате для бесед, где заключенный был заперт в камере. …Не удивительно, что отношения между персоналом и заключенными в секторах пожизненно заключенных были сведены к минимуму».

На практике такой подход даже доходит до абсурда, когда норма п. 28 ПВР, запрещающая вступать персоналу в неслужебные связи с осужденными, превратно понимается, и персонал таких учреждений вообще избегает каких-либо разговоров с осужденными пожизненно.

Чрезмерные меры безопасности являются характеристикой подходов и к другим аспектам исполнения ПЛС. В соответствии с п. 25 ПВР, в случае вывода осужденных к пожизненному заключению из камер, конвоирования по территории колонии и за ее пределами к ним применяются наручники. При применении наручников осужденный держит руки за спиной. Конвоирование осужденных осуществляется по одному в сопровождении двух представителей администрации и кинолога со служебной собакой. В случае конвоирования осужденных женщин вне колонии к ним применяются наручники; хотя конвоирование женщин осуществляется в сопровождении трех представителей администрации и без привлечения кинолога со служебной собакой. Это правило, а точнее его применение, на автоматической, систематической и негибкой основе не один раз вызывало обеспокоенность КПП.

Следует, тем не менее, отдать должное Государственной пенитенциарной службе, которая в проекте новых ПВР иначе сформулировала данную норму (п. 33.1): «при выводе из камер или конвоировании на территории учреждения исполнения наказаний осужденных к пожизненному лишению свободы, которые склонны к бегству, захвату заложников, нападению на администрацию, к ним применяются наручники, с учетом физических недостатков и состояния их здоровья». В то же время, осталось правило об обязательном сопровождении с собакой при выводе из камер. Это, в частности, также было предметом обеспокоенности КПП, например, в п. 91 Доклада о визите 2009 года, п. 140 Доклада о визите 2002 года и др.

Также нельзя одобрить наличие в Проекте ПВР (п. 27.10) еще одного соответствующего автоматического ограничения: перевозки в учреждения здравоохранения осужденного к пожизненному лишению свободы осуществляется в специализированном автомобиле с конвоем в количестве не менее пяти человек, в состав которого обязательно должен входить кинолог со служебной собакой. Можно себе представить, какие трудности в обеспечении доступа осужденных к медицинскому обеспечению это представляет для администрации уголовно-исполнительных учреждений. Наверное, с затруднениями будет проводится и медицинское обеспечение пожизненников непосредственно в колониях, ведь все медицинские процедуры, в соответствии с проектом ПВР, должны выполняться в камере и при надзоре сотрудника, что, к тому же, ставит под угрозу медицинскую тайну. В то же время, в соответствии со стандартами Совета Европы медицинское обслуживание может проводиться в присутствии персонала, но только при зрительном, а не слуховом наблюдении и только если этого пожелает врач. Уколы пожизненникам, несмотря на признание такой практики унижающей человеческое достоинство и неэтичной, продолжают делать через решетку на дверях камеры. Как видно, речь об оценке рисков во всех этих случаях применения ограничений на доступ и получение медицинской помощи не идет.

Такой подход, на самом деле, является типичным следствием в рамках пенитенциарных систем, которым плохо известно, что такое «динамическая безопасность».

Известные теоретики-идеологи динамической безопасности довольно глубоко изучили этот тип безопасности и соотнесли его с другими видами безопасности. Рассматривается безопасность таких видов:

а) физическая, которая включает все элементы окружающей среды, разработанные чтобы справляться с передвижением и предупреждать побег осужденных (стены, заборы, контрольно-пропускной пункт, замки, решетки);

б) процедурная, состоит из широкого перечня мер, нацеленных на усиление контроля содержащихся, включая обыски, мониторинг телефонных разговоров, тестирование на употребление наркотиков;

в) динамическая. Термин динамическая безопасность (dynamic security) был введен в оборот как следствие массовых волнений 70-х – 80-х годов в тюрьмах в Великобритании Яном Дунбаром в 1985 году, бывшим директором тюремной администрации Великобритании, ставшим очень известным благодаря внедрению прогрессивным идей в работу подчиненной службы.

С его точки зрения, динамическая безопасность подразумевает совмещение «отношения и индивидуализма в запланированной (и полезной) деятельности, когда в учреждении как максимального, так и минимального уровня безопасности результат состоит в гибком и лучшем порядке в тюрьме». Подчеркивалось, что основное внимание должно быть направлено на отношение к сотрудникам и осужденным как к индивидам, на справедливые и вежливые отношения «персонал-осужденный». Это не физическое или процедурное ограничение. Развитие отношений с осужденными, занятие их чем-то полезным, установление доверия и эффективной коммуникации, и, как следствие, «знание того, что происходит»[14]. Практически это приводит к тому, что заключенные в итоге сами рассказывают обо всех проблемах, угрожающих безопасности, или же персонал очень хорошо «чувствует на нюх», когда «что-то не так» в их учреждении.

Разумеется, западными теоретиками рассмотрены и возможные крайности таких благоприятных отношений. Именно поэтому указывается, что члены персонала должны быть «дружественным, и но не друзьями», ведь в противоположном случае есть риск их перехода в то, что у нас называется «неслужебные отношения», что, как упоминалось, в Украине часто трактуется превратно и воспринимается как необходимость поддержки минимума отношений. А это как раз и является барьером для установления в наших учреждениях динамической безопасности, на необходимость чего, к слову, не один раз указывал и КПП.

Непонимание этой идеи еще раз подтверждается недавно разработанным проектом приказа «Об утверждении нормативно-правовых актов по вопросам надзора и контроля в местах пребывания осужденных и лиц, взятых под стражу», который направлен к установлению нормативной базы для потенциальной максимальной физической и процедурной безопасности. Этот приказ фактически, в случае его принятия, разрешит следить за осужденными с помощью, например, видеокамер везде и всегда, не будут являться исключениями и такие деликатные места, как туалеты и душевые.

Подтверждением подобной тенденции является и утвержденная Кабинетом Министров Украины в 2013 году Государственная целевая программа реформирования Государственной уголовно-исполнительной службы на 2013–2017 годы. В ней объем запланированных средств на выполнение задания «модернизация инженерно-технических средств охраны и надзора, внедрение современных технологий с целью создания многоуровневой системы централизованной охраны и видеомониторинга, автоматизированных информационных и телекоммуникационных систем ГПС» составляет 1107,01 млн. грн. (примерно пятая часть всех средств предусмотренных на реализацию Программы, а именно около 6 миллиардов гривен). В то же время на задание «Улучшение организации питания осужденных и лиц, взятых под стражу, системы приобретения продуктов питания, предметов первой необходимости, и обеспечение их коммунально-бытовым оборудованием» должно быть привлечено всего 123,96 млн. грн., а на модернизацию объектов инженерной инфраструктуры учреждений (такие важные направления как тепло, водоснабжения, водоотведения учреждений и т. д.) – 400,52 млн. грн., на повышение же эффективности исполнения наказаний, не связанных с лишением свободы, в том числе образования службы пробации, вообще 0,64 млн. грн Эти цифры являются подтверждением приоритетов процедурной и физической безопасности для отечественной политики в сфере исполнения наказаний.

Особенно остро стоит проблема трудоустройства пожизненников. С учетом их камерного размещения на систематической, неиндивидуализированной основе, а также, учитывая проблематичность оснований включения в общую массу осужденных, работа для них является скорее привилегией, ведь низкая обеспеченность их работой и высокая потребность занятости во время отбывания наказания в виде пожизненного лишения свободы воспринимаются особо остро. Не зря практика подтверждает, что отказ от работы среди пожизненно осужденных в шесть раз ниже, чем среди других их категорий[15]. Вместе с тем, известно, что труд пожизненников является большим исключением. В общем, проблема трудоустройства стоит того, чтобы уделять ей особое внимание. С учетом существующего требования камерного размещения такая работа должна быть приспособлена к этим условиям, что, в действительности, не так уж и сложно: ведь в спектре работ, выполняемых осужденными в Украине, достаточно много таких, которые могут быть выполнены в камерных условиях и индивидуально (шитье, декорации, деревообработка и т. д.).

Таким образом, второй после длительности сроков проблемный аспект пожизненного лишения свободы – организация, условия и ограничения, применяемые в процессе его выполнения, подлежит существенному реформированию. Основным направлением должна стать индивидуализация применения правоограничений и изменение уголовно-исполнительного законодательства с тем, чтобы режим в учреждениях исполнения наказания допускал намного больше гибкости. Точно также должна быть разработана система оценки индивидуальных рисков для определения круга ограничений, возлагаемых на отдельных осужденных пожизненно. Деятельность по реализации этого приоритета, как представляется, должна включать научный и административный элементы, в том числе, и изменение законодательства. При ее осуществлении должны быть приняты во внимание требования, в первую очередь, стандартов Совета Европы. Высказанные идеи в большой степени касаются и остальных категорий осужденных и поэтому могут быть спроецированы на проблемы их правового статуса.

 

[1]      Первичная же классификация направлена на определение места и вида режима учреждения, в котором должен отбывать наказание осужденный.

[2]      Мостепанюк Л. О. Довірче позбавлення волі як вид кримінального покарання: Автореф. дис… канд. юрид. наук: 12.00.08. – Київ, 2005. – С. 6–7. (18 с.).

[3]      Мостепанюк Л. О. Там же. – С. 7.

[4]     Доповідь Українському Уряду щодо візиту в Україну, здійсненого Європейським комітетом з питань запобігання катуванням чи нелюдському або такому, що принижує гідність, поводженню чи покаранню (КЗК) з 1 по 10 грудня 2012 р.

[5]      Кокурин А. В., Селиверстов В. И. Осужденные к пожизненному лишению свободы // Осужденные и содержащиеся под стражей в России. По материалам специальной переписи осужденных и лиц, содержащихся под стражей, 12–18 ноября 2009 г. / под общ. ред. Ю. И. Калинина; под науч. ред. д.ю.н., профессора, В. И. Селиверстова. – М.: «Юриспруденция», 2012. – С. 307–310 (938 с.).

[6]     Мухина В. С. Отчужденные: Абсолют отчуждения. – Сергиев Посад: Издательство «Свято-Троицкая Сергиева Лавра», 2010. – С. 237 (цит. по Кокурин А. В., Селиверстов В. И. Осужденные к пожизненному лишению свободы // Осужденные и содержащиеся под стражей в России. По материалам специальной переписи осужденных и лиц, содержащихся под стражей, 12–18 ноября 2009 г. / под общ. ред. Ю. И. Калинина; под науч. ред. д.ю.н., профессора, В. И. Селиверстова. – М.: «Юриспруденция», 2012. – С. 286).

[7]      Life imprisonment / United Nations Office at Vienna, Crime Prevention and Criminal Justice Branch. – Vienna : United Nations, 1994. – P. 10 (21 p.).

[8]     Dunkel F, van Zil Smit D. Imprisonment Today and Tomorrow: International Perspectives on Prisoners’ Rights and Prison Conditions. – Boston, Kluwer Law and Taxation Publishers, 1990. – P. 735.

[9]     Ibid. – P. 10.

[10]    Човган В. Современные тенденции развития минимальных стандартных правил обращения с заключенными.

[11]     Этот раздел написан до принятия изменений в КВК, разрешающих длительные свидания пожизненникам. – Прим. ред.

[12]     Отмена смертной казни и ее альтернативы в странах Восточной Европы: Беларуси, России, Украине: с. 26, 41, 52.

[13]     Кокурин А. В., Селиверстов В. И. Осужденные к пожизненному лишению свободы // Осужденные и содержащиеся под стражей в России. По материалам специальной переписи осужденных и лиц, содержащихся под стражей, 12–18 ноября 2009 г. / под общ. ред. Ю. И. Калинина; под науч. ред. д.ю.н., профессора, В. И. Селиверстова. – М.: «Юриспруденция», 2012. – Стр. 285 (938 с.).

[14]    Dynamic Security: The Democratic Therapeutic Community in Prison / Edited by Michael Parker. – London: Jessica Kingsley Publishers, 2006. – P. 233–234 (288 p.).

[15]     Кокурин А. В., Селиверстов В. И. Указан. соч. – С. 363.

 

 

 

 Поділитися