Суицидальные порывы западной цивилизации
Ситуация в мире быстро меняется. Еще в конце 90-х были актуальными старые страхи ХХ века в виде тоталитарных диктатур, угрожающих миру, диктаторских режимов, которые презирали Всеобщую декларацию прав человека и мировые (читай – западные) ценности, 11 сентября 2001 года мир понял, что основная угроза человечеству в ХХI веке – это международный терроризм. Мы неоднократно обсуждали в “ПЛ” исторические и геополитические предпосылки этого явления. Историки и политологи во всем мире увидели в трагедии американских городов страшное будущее, которое ожидает в ближайшие годы цивилизацию.
Бесконечные теракты в Израиле – островке западной цивилизации на Ближнем Востоке, взрывы в посольствах ведущих западных стран в Азии и Африке – все это свидетельствует об определенном кризисе цивилизации. Но больше всего об этом кризисе свидетельствует реакция западного сознания на происходящие события.
Европейские страны, мягко говоря, неадекватно оценивают расстановку сил в мире, не высказывая сочувствие Израилю и США в связи с необъявленной войной, которую ведут против них террористы, а представляя дело так, что и США и, особенно, Израиль, виноваты в том, что провоцируют теракты сами. США и Израиль, сосредоточившись на силовом противодействии террористам, не видят реальных масштабов и истоков происходящего, не ищут других решений, кроме силовых, а если и ищут, то они явно носят случайный, плохо скоординированный характер.
Во времена СССР (“империи зла” – по вошедшему в употребление на Западе выражению покойного американского президента Рональда Рейгана) Европа и Америка были психологически монолитны, они ощущали себя единой цивилизационной линией укрепления перед агрессивным Востоком. Но дело в том, что СССР, как и Российская империя, никогда настоящим Востоком не были, как не были и настоящим Западом. Впрочем, однако, СССР, как это ни парадоксально звучит, никогда до конца от западных ценностей не отказывался. Даже в период сталинской диктатуры, в пик коллективизации или репрессий, империя старалась говорить с Западом на его языке, употребляя понятия и формулы, понятные и Европе, и Америке. Другое дело, что все эти формулировки и декларации прикрывали одно из самых страшных и кровавых в истории человечества государственных образований. Однако, пока СССР не стал реальной геополитической угрозой, европейские страны и США, в основном, удовлетворялись понятной им риторикой. Стоит вспомнить посещение СССР Фейхтвангером, чтобы понять, что западная интеллигенция не только видела в СССР военную альтернативу нацизму и фашизму, но и принимала на веру декларации руководства Советского Союза, не пытаясь проанализировать глубоко ту ситуацию, которая складывалась внутри СССР.
Перелом наступил только в конце 50-х – начале 60-х годов. Однако и тогда, когда СССР начали воспринимать на Западе как “империю зла”, – язык, на котором разговаривали геополитические противники был одним, и ценности, которые подразумевались, были едиными.
С распадом СССР мир попал в ситуацию, обычную для исторического процесса распада империи-супердержавы.
Фрагментация и децентрализация империи заставила западные страны посмотреть на мир другими глазами. Восточные страны, ранее являющиеся сателлитами одного из двух противоборствующих лагерей, объединились в едином неприятии Запада, как цивилизационного фактора.
Война России в Чечне только усилила эти, почти подсознательные импульсы, поскольку до распада СССР Советский Союз был чуть ли не единственным государственным образованием Запада, который не воспринимался арабскими странами как геополитический противник. Впрочем, охлаждение началось еще в начале 80-х из-за войны СССР в Афганистане. С распадом Союза и войной в Чечне пропасть между Россией и арабским миром углубилась, как и отсутствие глобального противостояния СССР и Запада. Это подтолкнуло Восток к поиску своей геополитической ниши. Собственно, прежние стандарты еще не окончательно преодолены. Россия часто выступает в ООН как сторонник арабских стран, но делает это все осторожнее, с оглядкой на свои отношения с США и Объединенной Европой.
Однако, внутри России, как и в конце 19-го века, слишком явно и опасно противоречиво соседствуют и, как всегда, не уживаются тенденции западной и восточной цивилизаций. Это провоцирует внутреннюю нестабильность с угрозой доминирования внутри страны экстремистских левых и правых движений, подавление непрочных ростков демократии, свободы слова и т.д. С той лишь разницей, что Россия все равно воспринимается теперь странами, представляющими восточную цивилизацию как часть Запада, с соответствующими последствиями в форме постоянных терактов на ее территории, а Запад не видит в ней настоящего носителя своей культуры.
Может быть, именно потому, что Россия и те страны бывшего СССР, где феномен русского культурологического сознания сказывается особенно явно (в Беларуси, Молдове, Украине), на цивилизационный вызов ХХI века отреагировали стандартно: ограничением прав и свобод своих граждан. “ПЛ” уже обращал внимание читателей на изменение украинского законодательства в части борьбы с терроризмом, которые существенно ограничивают ряд гражданских свобод в стране. Симптоматично, что за этот закон голосовали и представители оппозиции. Аналогичные законы в Росси еще жестче, но, главное, несравненно жестче правоприменительная практика.
Самое печальное состоит в том, что у части интеллектуальной элиты России и Украины это вызывает полную поддержку. Более того, внутри хаотического и достаточно беспомощного ответа со стороны западных стран на культурологический вызов времени, созрело и обрело устойчивую тенденцию мнение, сформулированное харьковским физиком Владимиром Кошкиным в статье “Информация, демократия, терроризм” (статья опубликована в общественно-политическом и литературном журнале еврейской интеллигенции из СНГ в Израиле “Двадцать два”, № 131, 2004).
Приведем цитату из этой статьи: “Вот несколько демократических принципов, от которых Северу предстоит в значительной степени отказаться, введя – в военное время – военное положение ... Свобода совести во время войны должна быть ограничена (?!). Свободу слова и свободу печати следует ограничить.” Вот еще одно не менее концептуальное заявление: “Искусство должно (по крайней мере сейчас, во время общемирового противостояния) не столько отображать жестокие реальности мира, сколько вести к гармонии – не к мщению взывать, но к миру! ... Ограничив свободу слова в масс-культуре, нужно сохранить неограниченной свободу самовыражения.” Это мы процитировали несколько наиболее жестких фраз из статьи, которая претендует не только на развернутый культурологический анализ ситуации в мире, но и является своеобразным рецептурным справочником по преодолению кризиса Север-Юг (или в более привычных для нас терминах – Восток-Запад).
В этой статье есть, мягко говоря, спорные с культурологической точки зрения утверждения, например: “Демократия в Европе родилась от счастливого брака тирании и анархии.” “Мир привык уже к слову “глобализация”. “Уже привык, но еще не смирился, хотя очевидна ее общая экономическая выгода.” И т.д. Упростив до невероятности взгляд на ход истории (такое упрощение после трудов Ясперса и Вебера выглядит несколько странным), автор статьи, соответственно, предлагает очень простые рецепты спасения западной цивилизации.
Нужно сказать, что подобные идеи все еще мелькают на страницах западных изданий, звучат по радио, телевидению. Харьковский физик не одинок, предлагая миру забавную “альтернативу” – или быть уничтоженным “диким и бесстрашным” югом (Востоком) или самоуничтожиться, отказавшись от своей цивилизации, от стержня своих культурологических ценностей.
“Свобода – поздний и хрупкий цветок цивилизации” – эти слова русского философа Федотова актуальны сейчас как никогда. Всего каких-нибудь 70 лет назад в ведущих западных странах еще спорили о том вредны или полезны телесные наказания в школах, а в США до сих пор существует смертная казнь, но западный мир воспринимает это как явление противоестественное только в последние 20 – 30 лет.
Свобода слова, свобода совести, неприкосновенность частной жизни – западному миру уже понятно, что без этих основных свобод не будет ничего – ни развитой экономики, ни благосостояния, ни той самой цивилизации, которая, по мнению г-на Кошкина и его идейных сторонников, должна себя защищать. Сами предложения подобных рецептов ясно говорят о кризисе сознания западной интеллигенции. И чем менее устойчивы демократические традиции в их родных странах – тем более сильнодействующие средства предлагают авторы публикаций подобных статье Кошкина.
Зачем нужны политические и гражданские свободы, и что такое данная взамен этого свобода самовыражения остается за скобками процитированной нами статьи. А вот призыв к интеллигенции, которая должна сплотиться пере6д лицом всеобщей угрозы, стоит услышать. Потому что угроза действительно колоссальная, и исходят они не только, и не столько от “диких южных шахидов”, сколько от западных или прозападных интеллектуалов, которые, не давая себе труда проанализировать культурологические истоки цивилизационного конфликта, предлагают нам то, что в свое время предлагал Ленин ради победы мирового пролетариата. В 20-м веке мы это уже проходили. Хорошо получилось?
Стоит ли наступать на те же грабли в 21-ом?
Предлагаем читателям “ПЛ” высказать свое мнение по этому поводу.
Как писали советские фантасты Аркадий и Борис Стругацкие: “Нужны ли мы нам?”
А вправду – нужны ли?