Диалог правды во имя будущего
18 января израильскому украинофилу, бывшему политзеку Михаилу Хейфецу исполнилось 75 лет. Харьковская правозащитная группа поздравляет замечательного писателя, историка и публициста и желает ему крепкого здоровья и дальнейших творческих успехов. Предлагаем вниманию читателей новую статью историка.
Заглавием моей статьи послужил своего рода лозунг украино-еврейской конференции историков, что прошла в конце октября в Киеве. Её тема – «преодоление отрицательных последствий в контактах обоих народов – украинского и еврейского», и, как мне казалось, причиной созыва по столь экзотической теме явился огромный интерес украинского общества к теме Голодомора. В Украине сегодня печатается немало статей, напоминающих, что во главе ОГПУ Украины начала 30-х гг., главного организатора голода на селе, служило две трети евреев-чекистов (кажется, 44 из 66, если меня не обманывает память). Вот они и назначались авторами в главные палачи миллионов украинских крестьян.
Украинская и еврейская общины Украины надумали исследовать сей вопрос – глазами лучших историков этой страны.
В отеле «Премьер» выступили едва ли не самые влиятельные ученые Киева – в основном, академики-историки и директора академических институтов. Главный тезис сводился к тому, что не должно, конечно, умалять вину исполнителей злодеяний, но – не комиссары госбезопасности принимали решение о Голодоморе, никто и нигде не интересовался их мнением или личным отношением к сему злодеянию. Приговор такого масштаба принимали в Кремле, а на месте контролировали неукоснительное проведение политики убийств крестьянства политические руководители компартии (я лично, от себя, добавил бы и такое соображение: убийства подобного размаха невозможны без широкого участия-содействия местного населения. В конце концов, не чекисты знали, у кого и где в деревнях спрятано зерно – местные жители информацию сливали… Многие доносили на соседей! Это напомнило, к слову, и картину будущего Холокоста: то же равнодушие к гибели земляков, то же огромное количество пособников у палачей… Советская власть успела воспитать свой народ! И украинскую, и еврейскую его общины).
(К слову, раз заговорил на тему: особо понравился доклад запорожского профессора-историка В. Орлянского. Он проделал любопытную работу: сравнил по германским оккупационным отчетам темпы истребления украинских евреев по разным регионам. И выяснилось: уничтожили практически всех евреев и повсюду, но.. Но в разные сроки – и Холокост куда более успешно двигался в бывших советских районах Украины, чем в бывшем польском регионе. Экс-советское население помогало палачам активнее и стремительнее, чем экс-польское! Это – к вопросу о воспитании народной морали в разных странах)
Кто-то напомнил слушателям, что подбор кадров в ОГПУ-НКВД-МГБ всегда осуществлялся с учётом выполнения той или иной конкретной задачи, в частности национальной. Евреев оказалось столь много в руководстве ОГПУ Украины неслучайно – их туда подбирали. И, наоборот, в других, неукраинских областях Союза служило как раз много гепеушников-украинцев. Товарищ Сталин приглядывал внимательно, кто лучше и где исполнит ту или иную поставленную им задачу. По его мнению, земляки для ТАКОЙ задачи годились меньше, чем «чужие»…
* * *
Израильскую сторону представили на конференции бледновато: никто из крупных университетских историков не явился на «острую встречу»! (На это, кстати, жаловалась при мне посол Израиля в Украине). Главным организатором с нашей стороны оказался не какой-нибудь профессор, а неутомимый общественник, Яков Сусленский, хотя сам он, к сожалению, приехать в Киев не смог (по состоянию здоровья).
Первым от «наших» выступал журналист из Хайфы Шимон Бриман, рассказавший об освещении украинских событий в ивритоязычных СМИ. Израильтянам ничего нового он не открыл, но, думается, украинским участникам доклад показался весьма интересным… Хаим напомнил, например, как во время визита президента Ющенко главным фактом, удостоенным внимания израильской прессы, оказалась… контрабанда породистых щенков каким-то «иксом» из охраны лидера Украины. Такое вот представление у местных журналистов о характере контактов самых продвинутых держав региона! Хотя что говорить о качестве израильской прессы относительно Украины – она на местные-то события откликается ненамного интереснее и лучше.
Потом выступил Абрам Торпусман, научный редактор Краткой еврейской энциклопедии и сотрудник общества «Теэна». Тема его доклада захватила слушателей, и потому на я ней остановлюсь подробнее: «Убийство Петлюры Самуилом Шварцбандом».
Основной тезис Торпусмана выглядел несколько парадоксально для еврейской среды: докладчик доказывал нам, что анархическое покушение Шварцбанда (анархическое - если действовал сам, а не по наводке ГПУ) нанесло колоссальный вред еврейскому народу, хотя оно удовлетворяло стихийную жажду мести и приветствовалось евреями. Торпусман напомнил слушателям такой факт: руководство Западноукраинской Народной республики (1918-19 гг.) приняло все меры для прекращения антиеврейских акций, единственную попытку погрома, совершенную в Западной Украине (в Тернополе, 15 февраля 1919 г.) пресекли еврейские вооружённые отряды, всецело подержанными украинской властью. До убийства Петлюры в 1926 году западно-украинские националисты призывали земляков: «Не поддавайтесь провокациям московских коммунистов, которые хотят вызвать вновь на нашей земле еврейские погромы…» Но не столько убийство Петлюры, сколько почти единогласное одобрение еврейским обществом вызвало у населения Украины перелом – особенно в ту эпоху, когда в европейском общественном мнении возобладал нацистский «подход к еврейскому вопросу». Ликование евреев после убийства человека, считавшегося символом украинской революции, коренным образом переменило былое благоприятное отношение к общине, и «украинские общественные деятели… сами организовали массовое убийство евреев во Львове 25-27 июля 1941 года (так называемые Дни Петлюры – две тысячи убитых) и много других зловещих акций. Ничто не в состоянии оправдать эту мерзость, - продолжил Торпусман.- Только не забудем и другого: поведение националистов в Западной Украине в 1918-19 гг. было противоположным. И в их «перевоспитании» очень большую роль сыграло дело Шварцбанда».
Сильное впечатление произвело на слушателей сравнение докладчиком Шварцбанда с Богровым, убийцей премьера Столыпина: «Богров… с револьвером оказался перед сидящим в кресле Киевской оперы царём. И здесь у него сработал инстинкт и разум еврейской солидарности. Нельзя еврею стрелять в национальную святыню других народов… Что будет с евреями завтра? И Богров стреляет в Столыпина. Перед тем, как быть повешенным, Богров честно рассказал в суде о своих намерениях и сомнениях. Убийство Столыпина… к погромам не привело. И в отличие от умершего в своей постели Шварцбанда, Богров не ходит в героях у еврейских националистов. Между тем, многие из них на свет не появились бы, выстрели Богров безответственно в антисемита Николая II, попустительствовавшего (как и Петлюра, замечу в скобках – М. Х.) еврейским погромам».
* * *
Только теперь речь дошла и до моего собственного доклада, который, к слову, не пользовался у слушателей таким успехом, как доклад Торпусмана . Я назвал его: «Еврейские погромы как причина поражения украинской национальной революции».
Мне было неинтересно как специалисту обсуждать массовые убийства и ограбления мирных людей с точки зрения общечеловеческой морали: тут вообще не имелось никакой проблемы, достойной обдумывания. Интереснее показалось другое: как отразился массовый антиеврейский террор на судьбе самих погромщиков.
Начал я доклад с общефилософского размышления Бертрана Рассела о типовом противоречии цивилизованной жизни человечества: «Цивилизованный человек отличается от дикаря главным образом благоразумием, или, если применять более широкий термин, предусмотрительностью... Этот процесс может зайти очень далеко, что случается, например, со скрягами. Но даже и вне крайностей чистое благоразумие может легко привести человека к утрате лучших сторон жизни… В физическом или духовном опьянении человек обретает уничтоженную благоразумием интенсивность чувств. Мир предстаёт ему полным наслаждения и красоты, воображение освобождается от тюрьмы повседневных забот… Наша жизнь была бы неинтересной без вакхического элемента. Однако, - продолжает философ, - его присутствие делает её весьма опасной».
Революции и национально-освободительные движения всюду являлись выражением «вакхической страсти» народов, вступившей в конфликт с политическим благоразумием. Революции нигде не совершались без приступа своеобразного народного безумия! Но ПОБЕДА революции обуславливалась именно возникновением благоразумия в политике лидеров – страсти масс неизменно приводили воодушевлённых людей к поражениям и краху стремлений.
Конфликт народных страстей и политического благоразумия предопределил фатальный исход украинской революции 1918-21 гг. В частности, конфликт страстей и благоразумия (не морали!) в интересующей меня еврейской политике Украинской национальной армии.
Та национальная революция совершалась в многонациональной стране. Большинство населения составило украинское крестьянство, но важные классы нарождавшегося, городского общества рекрутировались в Украине XIX- начала XX веков преимущественно из национальных меньшинств: из русских, поляков, евреев, других… Это обстоятельство требовало особого анализа от политиков национального движения.
Буржуазия, например, в Украине являлась преимущественно русской или еврейской; рабочий класс тоже состоял, в основном, из нацменьшинств. «Советская власть, - регистрировал опасения единомышленников глава Директории, первый лидер украинского национализма Винниченко, - это, разумеется, власть городского пролетариата, а он в подавляющем большинстве совсем не украинский. Таким образом, произойдёт то, что мы сами отдадим власть не-украинцам и погубим своё национальное государственное дело. В советах возьмут верх наиболее активные, ловкие и революционные элементы, а наш крестьянин не сможет с ними конкурировать, да и не захочет сидеть в городе в этих советах…» Это была реальная проблема, которую национальным деятелям Украины приходилось решать.
Национальные организации украинцев проявили, на мой взгляд, чудеса организационной работы в месяцы между февралем и ноябрем 1917 года: они создали массовые партии, представительные органы, выработали программы действий, осознали и сформулировали национальные требования и нужды. Но роковое событие начала 1918 г. – захват Киева московскими дивизиями Муравьева - вынудило украинскую элиту обратиться за защитой к германской армии. Немецкие верхи проявили себя тем, кем они являлись в политической реальности, - жадными и близорукими империалистами. Фактический командующий оккупантами Гофман высказался так: «В действительности Украина – это дело моих рук, в вовсе не плод созидательных усилий русского народа. Я создал Украину, чтобы иметь возможность заключить мир хотя бы с частью русского народа... Украинцы – не нация, а политическая партия, взрощённая Австро-Германией». Новая республика виделась германским властям положенной добычей в победоносной войне. Их не устраивали революционные элиты, те, что пригласили защитить Украину от Советов, и с германской подачи Союзы хлеборобов и промышлеников-финансистов организовали контрреволюционный путч – гетманщину.
Когда к концу 1918 г. германская власть зашаталась, в селах Правобережья вспыхнуло антигерманское восстание национальных сил. Но новое национальное движение приобрело иной характер, чем то, каким оно сформировалось в 1917 г. Реальное руководство силовыми структурами попало теперь в иные руки. Формальный политический лидер Директории, Винниченко, книга воспоминаний которого и послужила мне доброй основой для фактов и исторических оценок, характеризовал режим:
«Вся верховная, т. е. реальная власть находилась в руках атамана, в штабе сечевых стрельцов… Они вводили осадное положение, ставили цензуру, запрещали собрания. То была группа молодых, энергичных, проникнутых до фанатизма и экстаза национальным чувством людей. Вся тяжесть военных операций пала на их плечи, и поэтому они считали себя освободителями Украины. Не доверяя политическим партиям, будучи мало осведомлёнными в политических вопросах… с другой стороны, считая необходимым показать твёрдую железную власть, эти молодые люди принялись освобождать Украину и политически. Нашей бедой было то, что физическая военная сила нашей революции находилась в руках людей либо политически невежественных, либо даже враждебных… Их основной порок заключался в политической невежественности… они ничего не видели и не понимали, кроме национального момента, который они понимали ошибочно. При иной системе власти они могли быть даже полезными для революции своим энтузиазмом, энергией, самоотверженностью… Таким образом физическая сила, армия, осталась в руках элементов, которые либо не понимали революцию, либо были даже противоукраинцами.. В этом была причина еврейских погромов… Не имея глубоких, захватывающих солдатские массы социально-революционных лозунгов, атаманы должны были поддерживать чем-то «казачий дух». И давали «хлопцам погулять», как говорили тогда. Ни для кого теперь уже не секрет, что к погромам подбивало солдат главным образом само офицерство. Также не секрет, что ни один из таких преступников не был ни расстрелян, ни как-то наказан атаманской властью».
Почему преступные - даже с точки зрения национально-украинских интересов! - погромы опрокинули именно на еврейскую общину?
Массу восставшего народа составляло крестьянство, которое повсюду (не только в Украине!) враждебно городской цивилизации и воспринимало горожан как паразитов, кормящихся за счёт сел. А евреи жили именно в городах, они всегда занимались ремеслами и торговлей. Посему изначально виделись крестьянам людьми, недостойными уважения, от евреев ждали эксплуатации и паразитизма.
Кроме того, сама еврейская масса была если не прямо враждебна идее украинской государственности, то чаще всего - нейтральна к ней. Украинское государство в видении евреев противоречило интересам еврейской общины. Возникавшие новые границы в бывшей Российской империи разбивали еврейство, связанное переплетавшимися узами родственных, коммерческих и похожих отношений, на несколько общин: российское, украинское, польское, прибалтийское еврейство и т. д.. Но ни один народ не может желать такого национального раскола! И эта, естественная для евреев позиция вызвала столь же естественное неприятие украинскими массами. Как выразился Никовский, тогдашний товарищ председателя Рады: «Логический ход мыслей у казаков вовсе не так дик. Евреи должны принять меры, чтобы подавить злобу против них, они должны отречься от Чудновских, Райхштейнов и Шапиро. Они НА ДЕЛЕ должны доказать свою преданность украинскому государству, а не держать курс по политической погоде… Почему они не протестуют против большевиков? Почему евреи до сих пор не заявляют, что они также граждане Украинской республики?»
Еврейский же депутат (Литваков) фиксировал иную претензию к украинцам: «Они (украинцы) говорят евреям: «Заберите у нас круг ваших специальных дел. Делайте там, что хотите, разрешайте себе свои вопросы, как вашей душе угодно, но украинское государство – это вас не касается, это предоставьте нам… Все важнейшие акты в Раде, начиная с Третьего универсала, были решены без ведома и воли нацменьшинств. Правда, им после всего разрешали прочитывать свои декларации, но самое чтение этих деклараций превратилось в род экзамена на верность украинскому государству, а экзамен был строгий, беспощадный и пристрастный…»
Так что для подозрений и враждебности друг к другу у двух общин имелись реальные исторические обстоятельства, раздувавшие погромные настроения в массах. Но…Украинскому обществу требовалось в тот момент прежде всего БЛАГОРАЗУМИЕ, охлаждавшее страсти масс! Как не учесть политикам обстоятельства, решающие для победы национального движения… Евреев в Украине жило примерно три миллиона, плюс - что важно! – в Украине жило огромное количество других нацменов – русских, поляков… Даже русские не были активно враждебны украинской государственности, ибо советская агрессия испугала огромное большинство местных россиян. Евреи же в массе относилась к мелкой буржуазии, подвергавшейся при Советах разорению. Умная и осторожная политика украинских верхов могла дать Украине огромный резерв новых политических сил и возможностей. Но возникшие погромы оттолкнули – не только еврейство, но и городских жителей всех нацменьшинств либо в активные пособники большевизма, либо в белое движение. Многие, наверно, помнят текст романа «Как закалялась сталь» Н. Островского (где неевреи, Павка Корчагин и Сережа Брузжак, пришли к большевикам после еврейского погрома в Шепетовке) или «Белую гвардию» Н. Булгакова…
Ещё важнее, что погромная стихия подорвала национально-государственные позиции в самой украинской массе. Я не отрицаю искренности антиеврейских настроений в селах, тем паче, что сия пропаганда легко и доступно объясняла темным крестьянам сложность возникавших проблем нации. Сами погромы приносили в села ощутимую материальную прибыль (в виде награбленного чужого имущества). «Евреи привели немцев», кричали, например, крестьяне во время погрома в Лисянке, или они же читали обращение австрийского коменданта: «Всемирный еврейский союз» занимается шпионажем в пользу Англии и Франции», они слышали от махновцев: «Наш батька – сам генерал, он царской армии подпоручик. Он коммунист настоящий, не то что петлюровцы, жидами купленные». Проблемы гражданской войны и иностранной оккупации решались этим лозунгом просто и, главное, легко и понятно…
Крестьяне с удовольствием пользовались санкцией армии (т. е. реальной государственной власти) на погромы, они приезжали на телегах в разорённые местечки и подбирая не захваченные бандами трофеи. Но… Но чего в первую очередь ждала та же самая крестьянская масса от революции? Наступления правового порядка, новой законности, позволяющего самой безопасно существовать. К тому же – «хозяйственная жизнь, которая не переносит даже самых «справедливых» погромов, не налаживалась, транспорт был расстроен совершенно. И сама армия деморализовалась от еврейских погромов». Так украинская власть в ходе антиеврейских акций армии теряла не только огромный потенциал нацменьшинств, но и самоё украинскую массу, увидевшую в армии не институт правого национального порядка, а банду громил, пусть выгодных, пусть по-своему и симпатичных. Громилам не суждено создавать государства – и крестьяне-украинцы интуитивно это осознавали.
Украина потеряла и возможность получать какую-то международную поддержку – вполне возможную против тогдашних изгоев, т. е. против Советов. Винниченко объяснил Петлюре: «Я доказывал, что это настраивает против нас Европу, что если не во имя гуманности, справедливости и простой порядочности, то хотя бы во имя наших государственных интересов необходимо принять все меры для прекращения этих диких явлений. А, прежде всего, необходимо было решительно и беспощадно покарать первых «героев». Но государственные интересы, которым действительно был нанесен огромный ущерб на европейском рынке погромами, не могли подвинуть этого человека на такую решительность – ведь он сразу бы утратил благосклонность со стороны этих атаманов». Единственный еврей в составе правительства, Марголин, напомнил: когда Франция хотела помочь созданию независимой Польши, премьер Клемансо отправил польскому лидеру Падеревскому грозное письмо с требованием - прекратить погромы, иначе Польше будет худо в Европе. И как по мановению волшебной палочки, погромы в Польше прекратились - правительством. Но ничего подобного никто не сказал в адрес правителей Украины, что означало не только равнодушие Антанты к судьбам евреев (такого равнодушия не отрицаю), но, главное, полное равнодушие к судьбе самой Украины.
Потеряв поддержку как внутри страны, так и вне её, правительство Петлюры обрекло революцию на поражение. Несомненно, сами по себе украинские политические круги осознавали исход с самого начала, несомненно, поэтому они искренно протестовали против погромов, принимали разные решения и воззвания – но у них не хватило личного мужества противостоять народным страстям и инстинктам.
Вот конкретный пример: городской голова Киева писал: «Прошу во имя будущего Украинской народной республики остановите казни без суда, самочинные аресты неповинных граждан… Остановите преследование казаками евреев, преследуемых только потому, что среди большевиков были евреи. Евреи были и есть в числе боровшихся против большевизма, как были и украинцы среди большевиков». В правительстве его слышали, понимали правоту, но у руководства не хватало мужества встать против народных страстей. «Правда, - зафиксировал еврейская «Нойе цайт», - что украинское правительство неповинно в нападениях на евреев. Оно, несомненно, не науськивало на них украинских солдат… Но – и это тоже надо признать – оно пока относится нейтрально к ужасным событиям». И нейтральность дала огромные преимущества, прежде всего, московским властям. Да, Троцкий использовал для Красной армии ту же массу, охваченную теми же страстями (все мы читали Бабеля или Булгакова), но он решительно наказывал своих погромщиков (в рядах Первой Конной армии дивизию Апанасенко расформировали за погром, лишили знамени, около сотни конармейцев было расстреляно). И решительность большевиков, их настоятельная жесткость в отстаивании своих принципов, она позволила Кремлю победить украинскую революцию. «И потому не российское советское правительство выгоняло нас с Украины, - фиксировал Винниченко, - а наш собственный народ, без которого и против которого, ещё раз повторяю, российские советские войска не могли бы занять и одного уезда нашей территории».
По окончании доклада мне задали только один вопрос: «А как с этим противоречием – страстей и благоразумия - обстоит дело в Израиле?». Я понял, что задел слушателей (впрочем, предполагал это с самого начала) и искренно ответил: «Так же, как повсюду. Именно потому, что я всё время думаю о своей стране, я поднял эту тему в применении и к Украине…»
__
См. также:
Авторская страничка Михаила Хейфеца
Книги Михаила Хейфеца в Библиотеке Белоусенко
М.Хейфец:"Национальные интересы существуют вне зависимости от того, нравится нам это или нет"