«Главное – оттуда вырваться, а на свободе отстаивать свое честное имя»

Британский врач, осматривавший бывшего заключенного, удивился состоянию его здоровья. Сам ученый по-прежнему не знает, где его держат. Он еще не решил, будет ли возвращаться в Россию.

Поздно вечером в понедельник, 12 июля, Игорь Сутягин звонил по телефону своим родителям, находящимся в России, передает РИА «Новости». «В этот раз состоялся достаточно длительный разговор с матерью, поговорили долго, обстоятельно. С ним встречались представители английских паспортно-визовых служб, начали оформление всех документов, он рассчитывает, что они будут готовы через день-два», – сообщил «Интерфаксу» брат Игоря Сутягина Дмитрий.

Не исключено, что уже завтра в паспорт Игоря Сутягина будет поставлена английская виза. «Миграционные власти предупредили Игоря, что виза готова», – сообщила журналистам его адвокат Анна Ставицкая.

По словам брата, первое время Игорь Сутягин намерен оставаться в Великобритании.

«Ему нужно поправить здоровье для начала, но я не вижу причины, почему бы ему не вернуться в Россию», – заявил агентству Bloomberg [4] коллега Игоря Сутягина, ныне живущий в США независимый исследователь вооружений Павел Подвиг. «Он гражданин России, его жена и дочери в России и он был помилован президентом. И он всегда был очень патриотично настроен», – добавил Подвиг.

Как сообщил Дмитрий Сутягин, первые три дня с его братом постоянно присутствовал психолог. «Сейчас он пришел к выводу, что никаких психологических проблем, кроме очень большой усталости, у Игоря нет, и постоянное присутствие психолога не требуется», – отметил брат ученого.

Британский врач «сказал, что для человека, просидевшего в тюрьме почти 11 лет, состояние здоровья у него очень даже неплохое, обычно бывает хуже. В целом все нормально», сказал собеседник агентства.

По словам Дмитрия Сутягина, условия жизни его брата приемлемы – «кормят вкусно и обильно, хотя немного непривычная кухня». При этом Игорь по-прежнему не знает места, где находится и не называет организацию, которая его опекает.

По словам Ставицкой, ученый по-прежнему живет в гостинице в небольшом провинциальном городке неподалеку от Лондона. «Он не ограничен в передвижениях, может спокойно гулять по лесу, чему очень рад. Игорь говорит, что ощущает себя как в санатории», – отметила Ставицкая.

Она добавила, что пока Сутягин не готов общаться с прессой. «Сейчас он чувствует себя очень, очень уставшим, поэтому не хочет ни с кем встречаться, общаться», – подтвердил Дмитрий Сутягин.

Дмитрий Сутягин сообщил, что не было разговоров и о планах, связанных с российским гражданством или просьбой к Великобритании о предоставлении политического убежища. «Пока он трезво не оценит ситуацию здесь и там, никаких решений приниматься не будет. Они ни к чему не приводят. Скоропалительные решения ни к чему не приводят», – цитирует Дмитрия Сутягина Newsru.

Собеседник агентства отметил, что его брат читает в Британии газеты, смотрит новости. «Он в курсе того, что о нем говорят», – добавил он. Он сообщил, что обратной связи с Игорем Сутягиным у семьи нет. «Он пока не хочет ничего просить, никого обременять, телефон приобрести он себе пока не смог», – сказал Дмитрий Сутягин.

Игорь Сутягин, кандидат исторических наук, сотрудник Института США и Канады РАН, специалист в области стратегических вооружений, был заключен ФСБ под стражу в 1999, обвинен в передаче иностранной компании секретных сведений и в 2004 коллегией присяжных приговорен к 15 годам в колонии строгого режима.

Согласно приговору суда, Игорь Сутягин «собрал из открытых печатных изданий, а также иных неустановленных следствием источников аналитические сведения о России, составляющие государственную тайну». Ученые, правозащитники и журналисты указывали на то, что сведения из открытых источников государственную тайну составлять не могут и что обвинения необоснованны. Для многих Игорь Сутягин – жертва репрессий и политический заключенный. В 2004 его признала таковым «Международная Амнистия» и ряд других правозащитных организаций.

Павел Подвиг в интервью «Голосу Америки» подчеркнул: «Во-первых, надо четко понять, что, как такового, признания вины не было. Если бы он в какой-то момент сказал: «Да, вот невидимые чернила, вот шифровальные тетрадки, и я всех водил за нос все эти годы, и я виноват». Но ведь ничего подобного не было. Это, как я понимаю, оформлено как помилование. От него требовалось прошение о помиловании. И я уверен, ФСБ настояла на том, чтобы там были слова о признании вины и раскаянии в содеянном или что-то в этом роде.

Со стороны ФСБ попытки выцарапать из Игоря такое признание продолжались все эти одиннадцать лет, и он иногда сидел под очень жестким прессом. На него давили. Но он всегда настаивал, что ничего подобного не будет писать, потому что виновным себя не считает. Комитет защиты ученых и правозащитники организовывали прошения о помиловании и Путину, и президенту Медведеву, и каждый раз, по закону, требовалось письмо от Игоря. И каждый раз там не было явного признания вины. Думаю, именно по этой причине весь процесс приходил в никуда. Как я понимаю, здесь его зажали в угол. По словам его родственников, разговор с ним в эти дни шел так, что, если он не подпишет заявление в том виде, в каком ФСБ этого хочет, все эти сложные переговоры рассыпятся, и какие-то люди, подозреваемые в США шпионаже в пользу России, окажутся в тюрьме и будут сидеть. Может, речь шла и о тех, кого собирались менять вместе с Игорем.

Насколько я могу понять, это и стало тем толчком, который заставил его подписать. Уверен, если бы речь шла только о нем, он бы такой бумаги не подписал. Не дай Бог кому-либо оказаться в такой ситуации. Люди, которые знали Игоря и то, над чем он работал, знают, что он невиновен, и никаких сомнений или причин для того, чтобы усомниться в его невиновности не появилось. Конечно, вся процедура немножко по-иезуитски обставлена нашей ФСБ. Главное – оттуда вырваться, а на свободе отстаивать свое честное имя. Я уверен, что все возможности для этого у него есть. Так что для него это хороший исход.»