И снова о пытках и жестоком обращении

Несколько месяцев назад в средствах массовой информации появились обращения МВД, а затем и областного управления милиции с призывом к гражданам Украины сообщать об известных им фактах неправомерных действий работников милиции. С целью якобы учета этих сведений при аттестации, которая проводилась во всех подразделениях МВД. 

У нас такие призывы лишь вызвали скептическую улыбку: в течение предыдущего года наши юристы оказывали непосредственную помощь 11 гражданам, пострадавшим от подобных неправомерных действий – в рамках поддержанного Европейской комиссией проекта «Украина без пыток». По всем этим делам у руководства милиции – кипа заявлений. Без каких-либо последствий для фигурантов. Приведем несколько историй из отчетов наших юристов.

От тюрьмы и бития – не зарекайся

То, что в милиции бьют – вряд ли является чем–то новым для большинства наших сограждан. Но бьют, признаем, далеко не всех. Как показали исследования, проведенные Харьковским институтом социальных исследований, физическому воздействию обычно подвергаются ранее судимые лица, лица девариантного поведения (наркоманы, бомжи и т.п.) и подростки. То есть категории, в среде которых физическое насилие является обычным делом. Но если для самой милиции избиение подследственных является нормой, то, понятно, случаются и исключения.

Обратившийся к нам северодончанин Андрей – явно не из «неблагополучной» группы. Интеллигентного вида молодой человек и далеко не подросток. Законченное высшее образование. Вид занятий можно определить, как мелкий предпринимательский менеджмент: еще не хозяин дела, но и не замученный жизнью реализатор. Имеет семью – жену и ребенка, проживают в собственной квартире. Наличие чувства собственного достоинства явно имеет место быть, и это вовсе не кураж сорвиголовы.

История, в связи с которой против него возбуждено уголовное дело, не то, чтобы обычная, но и не из ряда вон выходящая. В его служебные обязанности входило собирать выручку с торговых точек частного предпринимателя. В один из летних дней на территории Центрального рынка Северодонецка у него вырвали из рук барсетку с собранными деньгами. Сумма не слишком большая, около 2 тысяч гривен. Вор был найден и осужден, но взыскать с него деньги, понятно, не удалось. Большую часть похищенного предпринимателю вернул сам Андрей – из своей зарплаты, он продолжал работать. Затем отношения с работодателем разладились, у Андрея возникла претензия к нему в части размера зарплаты. И, как следствие, суммы, которую он остался должен по взысканию. С работы Андрей уволился, а предприниматель обратился с заявлением в милицию, обвиняя того в присвоении денег.

Могли ли эти обстоятельства быть основанием для возбуждения уголовного дела или спор должен был решаться в порядке гражданского иска, когда–нибудь решит суд. Тем более, что речь идет, как мы понимаем, о сборе «черного нала». Нас же в этой истории интересует нечто другое. 

9 сентября 2004 года около 12-00 в дверь квартиры Андрея позвонили двое мужчин. Они представились работниками ОГСБЭП Северодонецкого ГО УМВД, один из них, Нечаев, представился, фамилию другого, Борисова, мы установили позднее. Работники милиции сообщили, что к ним поступило заявление бывшего работодателя Андрея и что они хотят по этому поводу побеседовать. Андрей предложил им пройти в квартиру (где в это время находилась его супруга), те, в свою очередь, предложили поговорить на улице. Когда они вышли, Андрея посадили в автомобиль и привезли в здание муниципальной милиции. Здесь ему сразу же предложили … написать чистосердечное признание в присвоении денег предпринимателя.

Андрей отказался и рассказал обстоятельства того, как у него возник долг. Проверить эти сведения по картотеке не составило труда, они были проверены, но то, что по факту хищения у Андрея денег был вынесен приговор суда, сотрудников ОГСБЭП в невиновности его самого не убедил. Борисов снова предложил ему написать «явку с повинной» о присвоении денег, и когда Андрей отказался, приказал ему встать и начал наносить удары кулаком в область живота, груди и по затылку. «Поупражнявшись» таким образом, разрешил присесть и написать явку с повинной. Андрей вновь отказался, Борисов снова его поднял, и снова бил в область солнечного сплетения, в грудь и по затылку.

Видимо утомившись, Борисов вышел из помещения. Находившийся здесь же Нечаев в избиении участия не принимал, но и не останавливал Борисова. Когда тот вышел, он предложил Андрею написать явку. Иначе, мол, когда Борисов вернется, он снова начнет бить. А после Андрея посадят в камеру и будут бить до тех пор, пока не «сознается». Наш клиент отказался и на этот раз, и тогда уже сам Нечаев его поднял и тоже нанес несколько ударов. Во время, когда допрашиваемого избивали, в кабинет заходили другие сотрудники милиции, которые видели процесс избиения, но не вмешивались.

После множества ударов по голове у Андрея началось головокружение, и он попросил разрешения сесть. Ему этого не позволили, и заставили стоять приблизительно в течение часа. Сами «дознаватели» в это время играли на компьютере в бильярд. Затем в кабинет вошел еще один работник милиции, третий, фамилия которого нами не установлена. Он не спеша просмотрел материалы дела и в свою очередь предложил «сознаться». По интеллигентской привычке Андрей попросил его представиться, на что ему ответили, чтобы не умничал, и что вопросы будет задавать милиционер, а обязанность Андрея на них отвечать. Третий милиционер заставил Андрея выложить все, что у него было в карманах, сообщив, что сейчас его будут оформлять «в камеру». Правда, милиционер он добрый, и отпустит Андрея, если тот сознается. Андрей не сознался, и тогда «добрый милиционер» начал его избивать, нанося удары в солнечное сплетение, в грудь, по голове в область затылка и по спине в область почек. При этом он выражался в адрес задержанного крайне цинично, с нецензурной бранью, и обещал, что сейчас Андрея повезут в СИЗО, откуда нормальным человеком он уже не выйдет. Экзекуция закончилась в 16–30, после чего все ее участники ушли, а Андрею разрешили сесть, и уже не избивали и не допрашивали. Но в кабинете держали до 18–30, под присмотром другого работника милиции. В 18–30 разрешили собрать вещи и уйти домой.

Домой Андрей вернулся в 19–00, и вскоре после этого поехал в травмопункт, где дежурный хирург установил диагноз – ушиб передней брюшной стенки, закрытая тупая травма живота. Здесь же Андрей передал дежурному милиционеру заявление на имя начальника милиции об избиении его в ОГСБЭП, а тот отобрал у него объяснения. Вскоре в травмопункт приехал о/у ГОУМВД Мореву, который также отобрал у Андрея объяснения.

Утром избитого осмотрел невропатолог, который установил «свою часть» диагноза: ЗЧМТ, сотрясение головного мозга.

24 сентября 2004 г. заместитель помощника прокурора г. Северодонецка Тур А.В. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела  в отношении работников Северодонецкого ГО УМВД  – в связи с отсутствием в действиях работников ОГСБЭП состава преступления. Это постановление было обжаловано в Северодонецкий суд, информацией о рассмотрении жалобы  мы не располагаем. В настоящее время от имени Андрея в Европейский суд подана жалоба на нарушение статьи 6 Конвенции – в связи с отказом допустить в качестве его защитника юриста КИУ Н.М.Метелкиной. Факты избиения его в милиции будут добавлены к этому заявлению на более позднем этапе.

Ой, еси у нас, сила молодецкая!

Понятно, что пенсионер Александр Дмитриевич, в возрасте за 70 лет, двум физически крепким опер–ополномоченным уголовного розыска Северодонецкого ГО УМВД – не соперник. При этом сам факт, что милицейское начальство заботится о физической форме своих сотрудников, вызывает полное одобрение. Именно так и принято в цивилизованном мире. Правда, там такую подготовку используют для самозащиты сотрудников силовых органов от противоправных посягательств, а не для физического воздействия на немощных стариков.

Вообще–то Александр Дмитриевич прибыл 21 июня 2004 года в здание Северодонецкого ГО УМВД не из желания подебоширить, и даже где–то по приглашению работников милиции. Его внук был задержан по месту жительства, присутствовавшему при этом деду сказали, что это минут на двадцать. И даже разрешили поехать вместе с ними. Однако по ходу допроса мнение милиционеров о возможности дальнейшего пребывания внука на свободе изменилось, и он был препровожден в камеру ИВС. А в дальнейшем он будет осужден. Но как раз это нам и не интересно.

Интересно другое. Старый человек, узнав об аресте своего внука, понятно пришел в некоторое волнение. Тем более, что незадолго до этого работники милиции обещали ему совсем другое. В результате Александр Дмитриевич прошел на второй этаж здания ГОВД, где находится приемная начальника милиции, и начал требовать, что бы его допустили к телу этого самого начальника. Однако «тело» встречаться было не настроено, что двое тренированных сотрудников уголовного розыска и объяснили пенсионеру. Предложив, якобы на словах, спуститься на первый этаж в фойе.

Согласно материалам проведенного в милиции служебного расследования, пенсионер отреагировал на это предложение неадекватно, «стал оскорблять работников милиции, в результате чего мог удариться рукой о стену и повредить палец». Это – буквальная цитата из материалов. Результат – перелом костей кисти руки. Не работника уголовного розыска, понятно.

Отдадим должное милиции, из здания ГОВД в травмопункт Александра Дмитриевича доставили на их машине. Что касается оценки действий милиционеров (которые, по нашему мнению, являются непропорциональными и жестокими), то 7 июля 2004 года помощник прокурора Северодонецка Даржания М.Ю. вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Поданная в Северодонецкий суд жалоба на это постановление до сих пор не рассмотрена.

«Отеческий» подзатыльник следователя ГОВД

По словам жительницы Северодонецка Астаховой (фамилия изменена) 1 февраля 2005 года приблизительно в 15.00 ее несовершеннолетнего сына Тараса задержал во дворе их многоквартирного дома следователь Северодонецкого ГО УМВД Шарапов. Он же доставил Тараса в отделение милиции и допросил как подозреваемого в совершении уголовного преступления.

О задержании сына мать узнала от соседей и примерно в 17 часов прибыла в горотдел милиции. К следователю ее, как водится, сразу не пропустили, пришлось подождать еще 40 минут, пока ее провели в кабинет Шарапова.

Увидев сына в жалком состоянии, Астахова спросила его: «Тебя били?». На что Тарас (в присутствии Шарапова) ответил, что Шарапов бил его ладонью по голове, по почкам и ногами по ногам. И требовал сознаться в том, что Тарас вымогал деньги у своего знакомого – подростка. На вопрос матери, зачем он это делал, Шарапов сказал, что сына ее не бил, а только дал ему пару подзатыльников. После чего допрос сына Шарапов проводил в присутствия матери.

После допроса сын подписал протокол и их отпустили домой около 21 часа. Впрочем, Астахова оказалась неблагодарной – по приходу домой она вызвала скорую помощь и отвезла сына в травмопункт. На приеме у врача невропатолога Тарасу поставили диагноз – сотрясение головного мозга.

Мы согласны, что этот диагноз (сотрясение головного мозга) ставится почти всегда, когда пациент жалуется на головную боль и говорит, что именно по этой самой голове чем-нибудь били. Других средств диагностики, кроме слов пациента, в этом случае нет. Более того, вряд ли Шарапов при служебном расследовании признает, что давал подзатыльники чужому ребенку. Мы готовы также, следом за милицией, допустить, что Астахова в части избиения ее сына говорит неправду. Дабы оказать давление на следствие, которое обвиняет его в совершении уголовного преступления (кражи денег у родителей своего сверстника). Но северодонецкая милиция когда-нибудь начнет руководствоваться законом, в соответствии с которым допрос несовершеннолетнего в отсутствии взрослого, представляющего его интересы, является нарушением прав несовершеннолетнего?

Избит по собственной неосторожности

В последней истории важным является то, что Василий является инвалидом 2–й группы с детства по психиатрическому заболеванию. После случившегося с ним он смертельно боится работников милиции, а последние для любых процессуальных действий требуют, чтобы он явился пред их ясные очи.

Совместно с двумя своими знакомыми Василий совершил кражу из комнаты в общежитии, где проживал. Приговором суда он был осужден условно. В этой части вопросов ни к милиции, ни к суду у нас нет. Вопросы есть по сопутствующему происшествию.

Непонятно, исходя из какой логики для психически нездорового человека было избрано в качестве меры пресечения взятие под арест. Впрочем, за два месяца пребывания в Старобельском СИЗО ничего страшного с ним не произошло. А вот в Северодонецком ИВС в ночь с 12 .03.04 года на 13.03.04 года его жестоко избили пьяные сокамерники. 

Я не оговорился, именно пьяные: «горячительное» находящимся в Северодонецком ИВС добыть достаточно легко. Хотя и недешево. Бутылку самогона прямо в камеру доставят ребята с погонами – за 30 гривен. И будут надежно охранять «покой» потребляющих. Впрочем, что касается покоя, то с учетом контингента и градуса…

Василия били всю ночь, причем охранники пару раз делали развлекающимся замечания. Чтобы те не шумели. В результате Василию были нанесены телесные повреждения в виде  закрытой ЧМЗТ, сотрясения головного мозга, множественных ушибов, гематомы левой височно-периорбительно-скуловой области слева, ушибленных ран  правой височной области, ушибов и гематом шеи и туловища, перелома 10–го ребра. Это в соответствии со справкой травматологического отделения северодонецкой горбольницы, куда Василий был помещен 13 марта. Здесь он находился на излечении с 13 по 26 марта 2004 года.  Причем, хотя и пребывал он в специальной палате с решетками и под охраной 3 работников милиции, милицейские «гуманисты», как водится, держали его прикованным наручниками к кровати. Наверное, для более быстрого излечения.

Защищать права Василия взялась его мать. Учитывая состояние его здоровья, вряд ли это противоестественно, хотя северодонецкий судья Юзефович и считает по другому. Именно мать и подала заявление в прокуратуру. С нашей помощью, понятно.

6 апреля 2004 года прокуратура в возбуждении уголовного дела отказала. В постановлении помощника прокурора утверждалось, что телесные повреждения Василий получил по собственной неосторожности:  хотел встать с кровати второго яруса, у него закружилась голова и он упал на пол камеры, при этом ударившись различными частями тела о кровать первого яруса. И так – несколько раз в течение ночи. Это не ерничанье, именно так и было написано в постановлении. В силу этого, работники милиции, дежурившие в ИВС в ночь избиения Василия (по утверждению милиции – Сычов, по утверждению пострадавшего – Корзина) – не виноваты. Мы, в свою очередь, квалифицировали произошедшее как должностное преступление работников ИВС Северодонецкого ГОВД, которые по халатности допустили избиение Василия.

Чтобы понять, насколько эффективно наше государство защищает права своих граждан в случае нарушения их работниками милиции, изложим хронологию последующих событий.

7 мая 2004 года в Северодонецкий местный суд была подана жалоба матери Василия на постановление помощника прокурора города Северодонецка Тур А.В. от 06.04.2004 года об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении работников ИВС Северодонецкого ГО УМВД. С требованием – отменить постановление и направить дело на новое расследование. Понятно, что жалобу составил квалифицированный юрист – работник КИУ.

Но северодонецкий суд не счел жалобу оформленной правильно и 17 мая 2004 года вернул ее для надлежащего оформления. 20 мая жалоба подается снова, и  25 мая – снова возвращается. Безрезультативной оказывается и третья попытка  – 22 июня 2004 года судья Юзефович оставляет жалобу без рассмотрения. В своем решении суд постановил, что обжаловать постановление прокуратуры мать инвалида не может, это может сделать только сам инвалид.

25 июня 2004 года на это постановление суда была подана апелляционная жалоба, которая была удовлетворена 3 сентября 2004 года. Решение суда от 22 июня 2004 года было отменено и дело возвращено для рассмотрения по существу в тот же Северодонецкий суд.

29 ноября 2004 года судья Юзефович рассмотрел жалобу на постановление прокуратуры по существу и … оставил ее без удовлетворения. То есть признал постановление прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела законным. Луганский апелляционный суд и это решение Северодонецкого суда отменил и вернул дело на новое рассмотрение в Северодонецкий суд. Помните слова популярного когда–то (выражаясь современным языком) хита: «Ходит песенка по кругу, потому, что круглая Земля».

Впрочем, за прошедший год ситуация немного изменилась: милиция признала, что Василий в ИВС с кровати не падал, а его систематически «роняли» на всякие твердые предметы. Вроде кулаков и ботинок сокамерников. Более того, против сокамерников открыто уголовное дело. А вот милиция – невиноватая.

Хотелось бы в этой связи напомнить нашим милицейским и судейским принятое 5 апреля 2005 года Европейским судом решение по делу Афанасьева против Украины: «64. Суд напоминает, что государство отвечает за благополучие лиц, взятых под арест, и органы власти обязаны защищать эти лица...». В силу этого мы уверены, что рано или поздно работники милиции понесут ответственность по делу избиения Василия, а само МВД компенсирует ему материальный и моральный вред, нанесенный в ИВС.

Вместо эпилога:

В этом материале изменены фамилии работников милиции, нарушивших права граждан. Однако у руководителей областного УМВД есть под рукой жалобы и заявления пострадавших, где названы подлинные фамилии и должности ментов, «героев» этих историй. В сумме по 11 делам, которые сопровождала наша организация в течение последнего года только по делам, связанным с применением пыток или жестокого обращения – около трех десятков таких фамилий. Почти 10% списочного состава северодонецкой милиции. Нужно ли было публично обращаться к гражданам, имея такую кипу информации под рукой? Да и результат аттестации говорит сам за себя – все до одного герои наших историй аттестацию прошли благополучно. Никто даже не испугался. Все прекрасно поняли, зачем руководству МВД нужна была и эта аттестация, и это обращение к гражданам якобы за информацией. И пошли навстречу чаяниям новой власти. Не граждане, понятно, а работники милиции.

Что касается запрещенных законом пыток и жестокого обращения, то этим, похоже, как и при власти прежней, будут заниматься лишь отдельные «правдоискатели».