MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Вынесен приговор Станиславу Дмитриевскому (хроника суда, последне слово Станислава Дмитриевского)

03.02.2006    джерело: http
Суд над Станиславом Дмитриевским, уже два месяца длящийся в Нижнем Новгороде – это, как отметили уже многие, первый после 15-летей передышки откровенный политический процесс за слово, неугодное власти.

Наблюдатели в 13:15 3 февраля 2006 года сообщили HRO.org содержание приговора суда, вынесенного Станиславу Дмитриевскому:

2 года условно, 4 года – испытательный срок, запрет менять место жительства, периодически отмечаться в милиции.

03.02.2006

Хроника суда

Елена Санникова

 

Театр абсурда как устоявшаяся форма отечественного политического судопроизводства

(репортаж из зала суда)

Суд над Станиславом Дмитриевским, уже два месяца длящийся в Нижнем Новгороде – это, как отметили уже многие, первый после 15-летей передышки откровенный политический процесс за слово, неугодное власти. Дмитриевский – возможный узник совести, о чем и "Международная амнистия", столь придирчивая в своих приоритетах, давно уже объявила.Процесс по обвинению Дмитриевского в редакторстве двух номеров газеты "Право-защита" идет со стороны обвинения столь уверено, как будто и не было этих 15-ти лет свободы, как будто прокуратура и ФСБ и не забывала, как надо клеить и обкатывать политические дела по истреблению инакомыслия.

Сегодня политические приговоры по ст. ст. 70 и 190-1 читаются как анекдоты. "Клеветал… будто в Советском Союзе есть политзаключенные…" Аналогов тем знаменитым статьям в нынешнем кодексе пока нет. Дмитриевский обвиняется по ст. 282 ч.2 УК РФ – "действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды… по признакам расы, национальности… принадлежности к какой-либо социальной группе".

То есть, если в 70-х-80-х в клевете на советский строй обвиняли тех, кто говорил о нем истинную правду, то Дмитриевского, руководителя общества Российско-чеченской дружбы, обвиняют в разжигании вражды… между чеченцами и русскими.

Конкретно Дмитриевский обвиняется в двух "злодеяниях". В том, что, во-первых, он разместил в газете "Право-защита" за март 2004 года "Обращение вице-премьера правительства Чеченской Республики Ичкерия Ахмеда Закаева к Российскому народу", и в том, что, во-вторых, разместил в той же газете за апрель-май 2004 года "Обращение Президента Чеченской Республики Ичкерия Масхадова в Европарламенту".

Начало судебного заседания

Первое заседание суда состоялось 16 ноября 2005 года.

Огласив обвинительное заключение, суд перешел к допросу свидетелей обвинения. Все свидетели – сотрудники Станислава Дмитриевского по работе в Нижегородском Обществе прав человека, в Обществе российско-чеченской дружбы. Все дают исключительно положительную характеристику подсудимому.

Для чего же понадобились эти свидетели прокурору? А для подтверждения того неоспоримого факта, что Дмитриевский действительно является редактором газеты "Право-защита". Зачем же так много свидетелей для подтверждения того, чего и сам подсудимый нисколько не отрицает? Остается догадываться. Наверно, для того, чтобы хоть как-то сгладить тот конфуз, что обвинение не нашло НИ ОДНГО свидетеля, который бы показал, что Дмитриевский сеял межнациональную рознь…

Из допроса свидетеля Таганкиной, исполнительного директора МХГ, сопредседателя Нижегородского общества прав человека:

"Я могу охарактеризовать его как человека очень доброго. Даже внешне – смотришь на него, какой он добрый. Все время, что я его знаю – он муху не обидит, очень-очень добрый человек. А как коллега… У нас очень редко были какие-то разногласия, очень редко… у нас не было никаких конфликтов…Все его действия, все его помыслы были направлены на то, чтобы способствовать, во-первых, окончанию войны в Чечне, и способствовать тому, чтобы между русским народом и чеченским народом была дружба…"


Обоснование обвинения

На второе заседание суда – 28 ноября – явилась эксперт Лариса Тесленко, специалист, как она пояснила суду, в области криминалистических экспертиз видео- и звукозаписи. Допрос Тесленко занял значительную часть судебного заседания. Нужно сказать, что вся содержательная часть обвинительного заключения Станислава Дмитриевского построена исключительно на экспертизах Тесленко. Оба экспертных заключения, как явствует из их текста, были произведены в феврале 2005 года по постановлению от 18 января 2005 года старшего следователя ФСБ по Нижегородской области подполковника юстиции Р.Н. Путанова. Первая экспертиза касается текста Закаева, вторая, соответственно – текста Масхадова.

Эксперт дает ответы на конкретные вопросы следователя: "Имеются ли в тексте статьи… высказывания, содержащие призывы к осуществлению экстремистской деятельности, если имеются, то какой именно (следует солидный, пугающий своими формулировками перечень видов экстремистской деятельности). Имеются ли… высказывания, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, на унижение достоинства человека, либо группы лиц по признакам национальности, языка, происхождения, отношения к религии, принадлежности к какой-либо социальной группе…"

После длительных рассуждений о том, что такое публицистический стиль, что означает слово "обращение", кто в данном тексте отправитель сообщения, а кто получатель, эксперт делает вывод, что призывов к экстремистской деятельности в текстах, вообще-то, нет, а вот "высказывания, направленные на возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием", имеются. Что же это за высказывания? Они в текстах экспертиз аккуратно процитированы и перечислены. Вот некоторые из них:

"Самая первая депортация была осуществлена Россией еще в 1792 году…";

"Во все еще продолжающейся русско-чеченской войне уже погибло более четверти миллиона мирного населения ЧРИ";

"мировое сообщество… не имеет даже малейшего желания каким-либо образом отреагировать на это преступление безумного кремлевского кровавого режима";

"60-летие своей депортации многие чеченцы отметили в тяжелейших условиях массовых, немотивированных убийств, внесудебных казней, беспричинных задержаний, жестких "зачисток", пыток, похищений, исчезновений, "адресных" проверок со стороны российских оккупантов и их приспешников, вот уже пятый год бесчинствующих на территории ЧРИ";

"Сегодня, как и 60 лет назад, нашей национальной трагедией стал новый тотальный российский террор, в неумолимых жерновах которого перемалывается генофонд уникального и самобытного чеченского народа…";

"мы приглашаем независимых экспертов ООН и ЕС для визуального мониторинга ситуации, чтобы безосновательные, клеветнические нападки на чеченцев со стороны российских пропагандистов… не могли исказить реальную картину в Чеченской Республике Ичкерия";

"вы стали свидетелями одного из многочисленных террористических методов, применяемых российской стороной с захватом заложников из мирного населения".

"…хочется верить, что чеченский народ вправе надеяться на признание вами геноцидом войну, навязанную Чечне путинским режимом".

Кое-где эксперт дает пояснения:

"Выражение "война, навязанная Чечне…" обозначает войну, которую заставили, принудили принять против воли чеченцев. Словосочетание "путинский режим" следует понимать как правление, власть Путина"; "Словосочетание "российские оккупанты" следует понимать, как указание на "российские вооруженные силы, которые заняли чужую территорию; захватчики"; "Выражение "нынешний режим России" имеет значение "сегодняшнее правление, власть России"; "Словосочетание "преступное безумие" следует понимать как "Противозаконные, неконтролируемые, общественно опасные действия, содержащие в себе преступление". Слово "кремлевский" имеет значение – "Связанный с Кремлем, местом, где размещаются высшие административные органы России и аппарат Президента Путина". Словосочетание "кровавый режим" означает такую власть, которая сопровождается кровопролитием".

И все. Кроме цитат и подобных пояснений – никаких обоснований выводу о возбуждении розни, связанной с насилием, по признаку расы, национальности, социальной принадлежности…

Еще в экспертном заключении Тесленко по тексту Масхадова есть одно примечательное утверждение: "В тексте "Обращения Президента ЧРИ Масхадова к Европарламенту" имеется высказывание, направленное на пропаганду исключительности, превосходства чеченских граждан по признаку их национальной принадлежности". В подтверждение – две цитаты: "…генофонд уникального и самобытного чеченского народа, являющегося одним из аборигенов древнего Кавказа…" и "святая чеченская земля". Эксперт поясняет: "Прилагательное "уникальный" имеет значение – "Редкий, единственный в своем роде, исключительный"; слово "самобытный" означает – "отличающийся природным своеобразием; не зависящий от каких-либо влияний; оригинальный"… прилагательное "святая" имеет значение – " Глубоко чтимая; исключительная по своей важности"… Этих пояснений, по мнению обвинения, вполне достаточно для доказательства криминала. А кого эксперт понимает под "чеченскими гражданами", так и остается необъясненным.

Нужно повторить: ничего, кроме "доводов" и "выводов" эксперта Тесленко, в обвинительном заключении не содержится.


Допрос эксперта Тесленко

Главный вопрос прокурора Масловой к эксперту Ларисе Тесленко сводился к следующему: являются ли синонимами такие понятия, как рознь, ненависть и вражда.

Зачем прокурору понадобилось углубляться в дебри семантики? А затем, что произошла некоторая нестыковка между формулировкой статьи 282-й – "возбуждение ненависти либо вражды" и формулировками в текстах экспертиз: "…возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием". Возможно, год назад, в момент производства экспертиз, следствие еще не знало, какую именно статью будет применять – 282-ю, 280-ю, или ст. 1 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности", которая именно так и формулируется: "Возбуждение… розни, связанной с насилием".

На вопрос прокурора эксперт ответила утвердительно: да, безусловно, "рознь", "ненависть и вражда" – это полные синонимы.

С прокурором у эксперта состоялось полное взаимопонимание. А вот вопросы адвокатов вызвали у нее непреодолимые затруднение.

Адвокат: "Скажите, пожалуйста, рознь и вражда – это полные синонимы? А может ли быть рознь без вражды? Я понимаю, что вражда обязательно включает в себя рознь. А рознь?… Обязательно ли здесь присутствие вражды?"

Вместо ответа эксперт обращается к судье, причем речь ее, доселе бойкая, переходит в какой-то лепет: "Ваша часть, я считаю, что я вот дала четкие определения, то, что относится к предмету данных текстов обращений. Все остальные вопросы… дать смысловое значение отвлеченным понятиям… Пожалуйста, в качестве дополнительных вопросов… у меня будет время, я проведу исследование…"

Впрочем, судья, предвидя неловкости, в самом начале допроса Тесленко заявил: "Я должен сказать эксперту: если вопросы будут вызывать затруднение, то вы должны сказать, что не готовы на них ответить. Тогда я вам обязан дать срок на подготовку для ответа". Это, однако, не спасло эксперта от полного провала, когда вопросы стал задавать подсудимый.


Из стенограммы судебного заседания

Дмитриевский. Скажите, пожалуйста, являетесь ли вы специалистом в области социальной психологии?

Тесленко. Нет.

Дмитриевский. Специалистом, профессионально владеющим знаниями и методами психолингвистики?

Тесленко. Нет.

Дмитриевский. Считаете ли вы, что выводы, приведенные вами… являются достаточными для установления факта возбуждения расовой, национальной и социальной вражды?

Тесленко. Я считаю, что выводы мною даны… Что я провела полное, всестороннее, объективное исследование и на основании проведенного мною исследования, я дала соответствующие выводы, с которыми я согласна и поддерживаю.

Дмитриевский. В своих экспертных заключениях NN 697,698 вы утверждаете, что в текстах, опубликованных мною, содержатся высказывания, направленные на возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием. Но поскольку в экспертном заключении отсутствует понятийный аппарат, я бы попросил сейчас вас дать определение во-первых понятия расы.

Тесленко. Научное определение относится уже к области социологии.

Дмитриевский. Дайте определение термину национальность или этнос.

Тесленко. То же самое, относится к области социологии, не входит в мою компетенцию.

Дмитриевский. Дайте тогда определение термину "социальная группа".

Тесленко. То же самое, относится к компетенции социолога, историка.

Дмитриевский. Известно ли вам, представителем какой расы является русский народ?

Тесленко. Еще раз говорю…

Судья. Много у вас подобных вопросов?

Дмитриевский. У меня много вопросов, ваша честь. Я объясню, почему их задаю. Меня обвиняют в возбуждении вражды или ненависти по расовому признаку, а эксперт не может дать ответ, что такое раса…Чеченский народ – вам тоже неизвестно, к какой расе относится?

Тесленко. Нет.

Дмитриевский. Вы уже сказали, что слова "рознь" и "вражда" являются синонимами. Готовы ли вы на какой-нибудь словарь синонимов сослаться сейчас?

Тесленко. Нет.

Дмитриевский. Являются ли "рознь" и "вражда" полными синонимами, или у них есть несовпадающие оттенки значений?

Прокурор. На этот вопрос уже отвечали.

Судья. Снимается. Следующий.

Дмитриевский. Какое из этих слов предполагает более активное действие?

Тесленко. Не могу ответить.

Дмитриевский. Может ли быть рознь без вражды, рознь, не доходящая до степени вражды?

Тесленко. Это общий вопрос.

Прокурор. Это вопрос о познаниях задают, а не по конкретной экспертизе.

Дмитриевский. Почему? Речь идет о ключевых терминах.

Судья. Так, я заканчиваю ваше выступление, ваши вопросы. Те вопросы, которые у вас есть, я предлагаю с вашей защитой объединить в вопросник, я приглашу эксперта, отдам ему эти вопросы, и по всем вопросам она выскажет заключение, по всем интересующим вас понятиям.

Дмитриевский. Хорошо, по понятиям больше не будет вопросов.

Судья. Давайте без понятий.

Дмитриевский. Один частный вопрос…

Судья. Частных вопросов здесь не может быть.

Дмитриевский. Хорошо, просто вопрос. На стр.9 экспертного заключения N 698 при анализе словосочетания "путинский режим" вы утверждаете: "В данном примере обращает внимание написание слова "путинский" со строчной буквы, а не с прописной. Это – стилистический прием, с помощью которого передается презрительная экспрессия". На основании какого правила русского языка вы утверждаете, что прилагательное, образованное от имени собственного "путинский" должно писаться в современной орфографии с прописной буквы?

Тесленко. Еще раз повторите.

Дмитриевский повторяет.

Судья уточняет страницу дела.

Молчание.

Тесленко. Еще раз вопрос повторите.

Дмитриевский. На основании какого правила русского языка… (повторяет)

Тесленко. Я указываю, что это не орфографическая ошибка, а стилистический прием, с помощью которого передается презрительная экспрессия.

Дмитриевский. То есть в нейтральном контексте…

Тесленко. В нейтральном контексте это не будет ошибкой. Но поскольку это в тексте обращения Масхадова к Европарламенту… я указываю, что это – стилистический прием.

Дмитриевский. Слова "сталинский режим" или "пушкинский стиль" тоже нужно писать с большой буквы?

Тесленко. К тексту данного обращения это не имеет отношения.

Судья. Напоминаю, мы действительно рассматриваем только данную экспертизу.

Тесленко. Я говорю только о приемах и средствах…

Дмитриевский. Скажите, пожалуйста, на стр.8 экспертного заключения N 697 вы утверждаете, что высказывание Закаева "пока они в Кремле, в Чечне и России будет литься кровь" являются словесной угрозой. Объясните, исходя из контекста всей статьи, почему это угроза, а не прогноз развития событий?

Тесленко. Потому что есть такое понятие в филологии, как словесная угроза. И я указываю в своем заключении, чем это подтверждается.

Дмитриевский. На стр.8 того же заключения вы говорите, что в обращении Закаева имеется высказывание, направленное на возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием: "Нам пока еще не поздно договориться по всем спорным вопросам. Но для этого российский народ должен избавиться от людей, для которых мир означает потерю власти, а возможно и скамью подсудимых. До тех пор, пока они в Кремле, в Чечне и России будет литься кровь". Скажите, какие расы или лица, которые идентифицируются автором как представители какой-либо расы, упоминаются в этом тексте?

Тесленко. По поводу расы, социальной группы и нации я уже сказала и с самого начала обозначила: поскольку в тексте обозначены две стороны – Россия и Чечня, я дала определение что такое Россия и Чечня, поэтому…

Судья. Если вы считаете, что уже ответили, то больше не повторяйте, говорите: я уже дала ответ.

Тесленко. Дала ответ.

Дмитриевский. Затрагивает ли данное высказывание вопросы межрасовых отношений?

Тесленко. Дала ответ.

Дмитриевский. Какие национальности упоминаются в этом высказывании?

Тесленко. Тоже отвечала.

Дмитриевский. Какие социальные группы упоминаются в этом высказывании?

Тесленко. Тоже отвечала.

Дмитриевский. В отношении какой расы возбуждается в этом фрагменте вражда или ненависть? Негроидной, монголоидной, европеоидной?

Тесленко. Данные термины относятся к области социологии. А свои выводы я уже дала, между кем и кем возбуждается ненависть.

Дмитриевский. В отношении кого, я спрашиваю?

Тесленко. Я уже ответила на этот вопрос.

Дмитриевский. В отношении каких национальных групп возбуждается вражда или ненависть в этом фрагменте?

Тесленко. Уже ответила.

Дмитриевский. В отношении каких социальных групп возбуждается вражда или ненависть?

Тесленко. Ответ также прозвучал.

Дмитриевский. На стр.7 заключения эксперта Вы утверждаете, что во фрагменте обращения "Депортация 1944 года была 9-м по счету крупным актом геноцида со стороны высшего военно-политического руководства Российской Империи" имеется высказывание, направленное на возбуждение расовой, социальной, национальной розни, связанной с насилием. Являетесь ли Вы специалистом в области истории российско-чеченских взаимоотношений в истории Северного Кавказа?

Тесленко. Нет, я являюсь специалистом в области лингвистики, судебной экспертизы.

Дмитриевский. Можете ли вы утверждать, что утверждение Масхадова о том, что депортация 1944 года была 9-м по счету крупным актом геноцида, не соответствует действительности?

Прокурор. Это – исторический вопрос.

Тесленко. Он не входит в компетенцию…

Дмитриевский. Тем не менее, мне вменяется, что эта фраза возбуждает три формы вражды.

Тесленко. Я цитирую выражения, которые направлены на возбуждение расовой, национальной и социальной розни. С точки зрения их значения в контексте.

Дмитриевский. Хорошо. Является ли руководство Российской Империи расой?

Молчание.

Дмитриевский. Является ли руководство Российской Империи национальной группой?

Тесленко. Не входит в мою компетенцию.

Дмитриевский. Является ли оно социальной группой, руководство Российской Империи? Тоже не входит в компетенцию? А не подскажете, эта группа сейчас существует?

Судья снимает вопрос.

Дмитриевский. На стр.7 заключения эксперта вы утверждаете, что в выражении Масхадова "мировое сообщество… не имеет даже малейшего желания каким-либо образом отреагировать на это преступление безумного кремлевского кровавого режима" имеется высказывание, направленное на возбуждение расовой, национальной и социальной розни, связанной с насилием. Что автор понимает здесь под кровавым кремлевским режимом?

Тесленко. На стр.7 моего заключения перечислены все высказывания, которые вы разделяете и пытаетесь задавать отдельные вопросы, остальные все высказывания разъяснены и значение отдельных слов также здесь разъяснено.

Дмитриевский. Скажите, пожалуйста, вы написали там же, на странице 7-й: "кремлевский" обозначает – "связанный с Кремлем, с местом, где размещаются органы высшие административные органы России и аппарат Президента Путина". Это правильно?

Тесленко. Да, так написано.

Дмитриевский. Скажите, пожалуйста, административные органы России, аппарат президента Путина расой, национальностью или социальной группой являются?

Тесленко. Я трактую слова с точки зрения лингвиста.

Дмитриевский. Но ведь у вас и юридическое образование есть. По определению Большого юридического словаря "политическим режимом называют в науке конституционного права понятие, обозначающее систему приемов, методов, форм, способов осуществления политической власти в обществе". Это функциональная характеристика власти. Вы согласны с этим определением?

Тесленко. Я проводила экспертизу только как эксперт-лингвист. Каких-либо трактовок с точки зрения права не могу давать…

Дмитриевский. Вопрос как лингвисту. На стр.7 экспертизы высказывание: "мы всегда открыты для диалога и приглашаем независимых экспертов ООН и ЕС для визуального мониторинга ситуации, чтобы безосновательные, клеветнические нападки на чеченцев со стороны российских пропагандистов… не могли исказить реальную картину в Чеченской Республике Ичкерия". Дайте определение как лингвист слову "мониторинг".

Тесленко. В данный момент я не могу дать определение без словаря.

Дмитриевский. Хорошо. Скажите хотя бы, является ли мониторинг действием, связанным с насилием?

Тесленко. Я не могу ответить.

Дмитриевский. Тогда, может быть, вы скажете, как лингвист, исходя из контекста статьи (на чем вы всегда настаиваете), кого, по вашему мнению, имеет в виду автор, говоря о российских пропагандистах? Кто эти пропагандисты?

Тесленко. Я уже говорила, что все прилагательные со словом российский воспринимаются по смыслу как "русский".

Дмитриевский. Понятно. Мне сказать нечего… "Российский" – это "русский…"

Судья. Свои высказывания оставьте при себе. Вы только задаете вопросы. Эмоции будут за залом…

Дмитриевский. На стр.7 заключения эксперта вы приводите цитату: "Вне всякого сомнения то, что сегодня центром международного терроризма является Кремль, который выбрал Чечню и чеченцев объектами испытания террористических методов, разрабатываемых ФСБ". Что в данном контексте означает слово "Кремль"?

Тесленко. На этой странице толкование данного слова есть.

Дмитриевский. "Связанный с руководством Российской Федерации"?

Тесленко. Я также установила, что в тексте обращения Масхадова имеются высказывания, характеризующиеся презрительно-гневной, экспрессивно-стилистической окраской, содержащей резкую негативную оценку действий российских военных и высшего военно-политического руководства России. Стр.9 и 10. Обратите внимание.

Дмитриевский. Скажите, являются ли российские военные и высшее военное руководство России расой?

Тесленко. Вопрос уже звучал…

Дмитриевский. Национальностью или социальной группой?

Тесленко. Я уже отвечала.

Дмитриевский. Работают ли в администрации президента или служат ли в российских вооруженных силах люди одной определенной расы, и есть ли на это указание в тексте?

Тесленко. То, что в тексте было указано, я привела в своем заключении…

Дмитриевский. А, может быть, в Кремле работают люди одной национальности? В кремлевской администрации, в аппарате президента?

Судья. Я снимаю этот вопрос. Вы запрос туда пошлите и получите надлежащий ответ…


Свидетели защиты

Нужно отдать суду должное: прокурор не возразил, и судья полностью удовлетворил ходатайства Дмитриевского о допросе свидетелей защиты. Все свидетели защиты, явившиеся в суд, были допрошены на заседаниях 28 ноября, 7 , 15 и 21 декабря. Подобные ходатайства обычно игнорировали политические суды 70-х-80-х годов. Впрочем, и другие преимущества данного суда налицо: и то, что пришедшие поддержать Дмитриевского сидят в теплом зале суда, а не мерзнут на улице, и то, что сам подсудимый не за решеткой…

Первым свидетелем защиты был допрошен 28 ноября Сергей Ковалев. Допрос произвел на судью какое-то особое впечатление: после него судья перестал перебивать подсудимого и адвокатов и давал высказаться им до конца даже тогда, когда перебить очень уж хотелось прокурору.

Сергей Ковалев заявил, что Дмитриевский поступил корректно, поместив обращения Масхадова и Закаева полностью, без цензурных купюр. Прокурор, правда, переспросила, правильно ли она поняла, что Дмитриевский поступил карательно. "Не карательно, а корректно", – удивленно пояснил Ковалев при явном оживлении в зале.

В тот же день были допрошены Лайла Алихаджиева, сотрудник Общества российско-чеченской дружбы в Грозном, и Лидия Юсупова, юрист грозненского "Мемориала". Защиту интересовало, являются ли правдой факты, изложенные в "Обращении" Масхадова, относительно действий федеральных сил в Чечне. Лайла Алихаджиева рассказала об уничтожении села Катар-Юрт в феврале 2000 года: военные не выпускали из села жителей в течение нескольких дней и внезапно рано утром начали массированную бомбардировку и обстрел села. В результате погибло множество мирных жителей, стариков и детей. Свидетель сама пережила это событие.

7 декабря был допрошен Усам Байсаев, сотрудник "Мемориала" в Назрани, и 21 декабря – Анна Политковская. Факты прозвучали не менее страшные, впечатляющие: о внесудебных казнях, пытках и похищениях людей, массовой гибели мирного населения в Чечне. Все свидетели-чеченцы показали, что "Обращения" Масхадова и Закаева не вызывают негативных чувств к русским, а изложенные в них факты всем давно известны, ничто не новость, "даже мягко сказано". Газета же "Право-защита" в Чечне, по их свидетельству, только способствует положительной оценки чеченцами русских как нации. По словам Усама Байсаева жители Чечни, увидев газету, радовались тому, что в России есть русские люди, которых волнует их боль и страдания.

7 декабря свидетелем защиты выступил также Игорь Каляпин, председатель региональной общественной организации "Комитет против пыток" в Нижнем Новгороде. Он дал Дмитриевскому сверх-положительную характеристику, рассказал о совместных поездках в Чечню, о помощи, которая благодаря Дмитриевскому оказывается детям Чечни.

15 декабря свидетелями защиты выступили нижегородцы Виктория Романова, ветеран ВОВ, директор музея Нижегородского Лингвистического Университета, и Алексей Давыдов, историк. Они представили суду Дмитриевского как историка и археолога, высоко оценив его научную деятельность и активную общественную деятельность по защите и спасению нижегородских памятников архитектуры и археологии. О том, как Дмитриевский спас от разрушения уникальные старинные застройки Нижнего Новгорода, рассказала на заседании 21 декабря архитектор Елена Кармазина.


Допрос эксперта защиты

Суд удовлетворил еще одно ходатайство защиты. 7 декабря в судебном заседании была допрошена Галина Павловна Вронская, член "Гильдии лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам" из Чебоксар, доцент кафедры журналистики, юрист и филолог. Ее независимое экспертное заключение, составленное по запросу адвоката Дмитриевского, суд приложил к материалам дела.

Экспертиза Вронской заметно отличается от экспертизы Тесленко почерком опытного специалиста, четкостью и обоснованностью суждений, грамотностью.

Вронская ответила в зале суда на все вопросы адвоката, повторив выводы своей экспертизы. В частности она сказала, что в высказываниях, вменяемых в вину подсудимому, содержится множество фактов, в том числе исторических. Без привлечения к делу специалиста-историка рассматривать тексты в судебном порядке невозможно. В случае, если все эти факты – правда, данные высказывания не могут быть вменены в вину.

Разбирая другие выражения, вмененные Дмитриевскому в вину, Вронская обосновывала их неподсудность. Например: "генофонд уникального и самобытного чеченского народа… в неумолимых жерновах…" Литературный образ, метафора не может быть предметом лингвистической экспертизы, так как спорным является текст, а не его восприятие. "…Народа, являющегося одним из аборигенов древнего Кавказа…" Выражение не может служить доказательством пропаганды превосходства чеченского народа, так как автор подчеркивает, что не один чеченский народ является аборигеном древнего Кавказа, уникальным и самобытным, а есть еще и иные народы…

Выводы независимого эксперта последовательно опровергли доводы обвинения. Однако она не взяла на себя смелость сделать вывод об отсутствии состава преступления. В процесс, по ее словам, должен быть включен историк, социолог, а выводы должен делать суд.

У стороннего наблюдателя и эта детальная разборка цитат компетентным лингвистом оставляет досадное недоумение. Ну, а если бы выявились в фактах неточности… А если бы не было этого "один из"… Ведь для определения превосходства существует превосходная степень: "древнейший", "уникальнейший" – разве употреблена она здесь? А если бы и была употреблена – где же унизительные характеристики других народов? И непонятно главное: неужели, углубляясь в детальный семантический, лексический разбор цитат, высказываний, можно хоть что-то доказать о вине подсудимого?..


Состав суда

Судит Дмитриевского Бондаренко Виталий Евгеньевич, федеральный судья Советского районного суда Нижнего Новгорода. Обвинитель – совсем юная прокурор Маслова с внешностью, вполне соответствующей казенной форме лейтенанта-юриста. Но она не одна. Рядом с ней сидит молодящаяся, но явно не молода женщина со звездочкой майора на погонах. Тип ее лица напомнил мне сотрудниц госбезопасности в голубых погонах, встречавшихся в коридорах Лефортовской тюрьмы в мою бытность под следствием в давние андроповские времена. Женщина-майор не проронила в течение всего судебного заседания ни слова. Но бесконечно много шептала что-то на ухо обвинителю Масловой, и ни одно высказывание последней не обходилось без их предварительного переглядывания и перешептывания.

Сторону защиты представляют два адвоката, русский и чеченка – для демонстрации русско-чеченской дружбы, как поясняет Станислав Дмитриевский. Юрий Сидоров, сотрудник Нижегородского комитета против пыток, является членом Нижегородской коллегии адвокатов. Лейла Абдулаевна Хамзаева, потомственный адвокат, приезжает на судебные заседания из Москвы.

02.02.2006

Последнее слово в суде Станислава Дмитриевского

Нижний Новгород, 3 февраля 2006 года, последнее слово подсудимого в суде

Ваша честь!

В судебных прениях я и мои защитники достаточно подробно сказали о юридическом аспекте предъявленного мне обвинения, о его безосновательности и даже абсурдности в условиях демократического общества и государства. Поэтому я не буду повторяться. Используя данное мне законом право на последнее слово, я хотел бы остановиться теперь на морально-этической стороне этого, мягко говоря, странного обвинения.

Хочу заявить, что я до глубины души возмущен циничным выступлением представителя государственного обвинения в судебных прениях. Потому, что ссылка госпожи Масловой на трагедию в московской синагоге – это цинизм высшей пробы. А поскольку г-жа Маслова выступала не от своего собственного имени, а от лица государства, то перед нами яркий образец цинизма государственного. Потому, что именно органы прокуратуры как раз и попустительствуют, а в иных случаях – и покровительствуют антисемитизму и ксенофобии в нашей стране. А когда случается трагедия – по традиции начинают пенять на зеркало и громче всех кричать «держи вора».

Накануне предыдущего судебного заседания группа известных российских правозащитников, среди которых есть люди, присутствующие сегодня в зале суда, сделала заявление, в котором напомнила о том, что ровно год назад общественность была потрясена яростным антисемитским манифестом – «письмом 20 депутатов Госдумы». О том, что этот текст носит антисемитский, человеконенавистнический характер заявили МИД, Госдума, председатель Совета Федерации, Федеральная служба по контролю за соблюдением федерального законодательства в СМИ...

За эту выходку извинялся президент Путин в Освенциме. Но, несмотря на то, что антисемитский пасквиль был дважды направлен непосредственно в Генеральную прокуратуру – никаких юридических выводов с ее стороны не последовало. Увидев такое лояльное отношение, авторы провели всероссийский сбор подписей под требованием запретить еврейские организации в России. И в конце марта 2005 г. торжественно сдали свою петицию – в Генеральную прокуратуру.

В конце мая Басманная межрайонная прокуратура отказала в возбуждении уголовного дела по факту организации двух этих антисемитский кампаний. Это решение тут же одобрил первый заместитель Генерального прокурора Юрий Бирюков. Тогда же решение считать антисемитский манифест не противоречащим закону приняли прокуратуры Москвы и Санкт-Петербурга.

У прокуратуры не возникло претензий к авторам и распространителям текста несмотря на то, что в «письмах» иудеев обвиняли в ритуальных убийствах и сатанизме! Не считая рутинных обвинений евреев в стремлении к мировому господству.

Сходных позиций придерживаются и органы прокуратуры Нижегородской области. В начале декабря в Ленинском районе Нижнего Новгорода были распространены антисемитские листовки. 12 декабря Нижегородский правозащитный союз обратился в районную прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела. Однако до сих пор, в нарушение всех процессуальных сроков уголовное дело не возбуждено.

Осенью 2004 г. газета «Московский комсомолец в Нижнем» в редакционной статье опубликовала призывы к депортации всего чеченского народа в районы Крайнего Севера. Тогда же я обратился в прокуратуру с заявлением о возбуждении уголовного дела по ст. 282 УК РФ. Но и в этом случае органы прокуратуры, на сей раз Нижегородского района, не нашли в данных призывах состава преступления. Откуда такая толерантность, такая, по выражению госпожи Масловой, «терпимость к нетерпимости»? Очевидно, авторы погромных листков и провокационных статей духовно близки тем, кто решает, и ни как не может решить вопрос об их уголовном преследовании.

Я утверждаю, что ксенофобия и антисемитизм – идеология именно тех людей, которые инициировали рассматриваемое здесь уголовное дело. Я хотел бы обратить внимание уважаемого суда на заключение специалиста Хохлышевой, которое было выполнено по запросу областной прокуратуры, и, по моему ходатайству, оглашено в позапрошлом судебном заседании. Хотя на него и не ссылается обвинительное заключение, именно оно послужило единственным юридическим основанием для возбуждения моего уголовного дела. Этот документ очень хорошо иллюстрирует как нравственную позицию обвинения, так и уровень правосознания лиц, инициировавших мое уголовное преследование.

Напомню: 29 января 2004 г. прокурор отдела по надзору за соблюдением прав и свобод граждан областной прокуратуры Малюгин направил завкафедрой мировой политики и международного права НГГУ им. Лобачевского препроводительное письмо, в котором, безапелляционно и безосновательно утверждая, что в обращениях Масхадова и Закаева содержатся призывы к экстремистской деятельности, поставил перед специалистом вопрос: «содержат ли данные статьи призывы к насильственному изменению основ конституционного строя и к подрыву безопасности Российской Федерации?». Ответ, поступивший в прокуратуру из храма науки, впечатляет.

Документ, подписанный «кандидатом, доктором, доцентом, профессором, завкафедрой» Ольгой Олеговной Хохлышевой, говорит о том, что таких народов, как чеченцы, арабы и евреи, не существует вообще. Заодно данный опус ставит под сомнение и тотальную сталинскую депортацию 1944 года – одновременно оправдывая и саму эту депортацию, а вместе с ней – и раскулачивание, поскольку они «соответствовали политике... осуществляемой в целях реализации интересов государства того периода времени».

Для правоведа и педагога, воспитывающего новое поколение юристов-международников, логика, безусловно, чудовищная. Исходя из нее можно было бы оправдать и Холокост – ведь массовое уничтожение гитлеровцами евреев также «соответствовало политике… осуществляемой в целях реализации интересов государства того периода времени» (напомню – это государство именовалось Третьим Рейхом). Тем более, что еврейского народа, по мнению автора заключения, не существует также, как и чеченского. Хохлышева, именующая в своем заключении чеченский народ не иначе, как «так называемым», пишет:

«Известно, что на территории современной Чечни проживает несколько десятков разнонародных тейпов, среди которых, безусловно, есть представители чеченцев, следовательно общности, о единой народности едва ли может идти речь: вообще, термин «чеченский народ» некорректен ни политически, ни научно, это все равно, что говорить, к примеру, об индийцах или американцах; арабах или евреях; чеченцы – понятие собирательное, оно необходимо, клишировано в первую очередь для СМИ».

Не буду утомлять присутствующих ссылками на чеченскую историю, этнографию и исследования о проблемах его этногенеза – думаю, что суд убедился в некоторой моей осведомленности в этих вопросах. Замечу лишь, что ни в одной научной работе по кавказоведению до Хохлышевой никогда не ставился вопрос об отсутствии существования единого чеченского этноса.

Зато о чеченском тейпе, как о типичной соседской крестьянской общине, учеными написано очень много. Откуда взяла свои пещерные представления Хохлышева, не знаю – на источники и литературу она не ссылается. По всей видимости, она просто спутала Чечню с Дагестаном, где действительно проживает несколько десятков народов, говорящих на языках разных языковых семей и ветвей (даргинцы, таты, аварцы, кумыки, лакцы, лезгины и др.), и которых в СМИ иногда действительно собирательно именуют клишированным названием «дагестанцы», хотя такой национальности не существует.

И если такая ошибка вряд ли простительна доктору исторических наук, то хотя бы понять истоки этой дремучей некомпетентности можно. Но вот утверждение об отсутствии существования еврейского народа, как единого этноса, можно найти только в антисемитских брошюрках, причем самого низкого разбора. Которые, кстати, при полном попустительстве прокуратуры, свободно продаются в палатке на площади Минина, как раз напротив здания факультета, где преподает госпожа Хохлышева.

Неужели в Нижнем должна случиться трагедия, подобная недавней резне в московской синагоге, которую преступник устроил после чтения подобного рода изданий, чтобы правоохранительные органы, наконец, обратили свой взор на эти лавочки? Чтобы прокуратура начала искать экстремизм там, где он действительно есть, а не там, где это велено начальством.

Казалось бы, опытного юриста, прокурора областной прокуратуры должны были насторожить странные пассажи университетского специалиста. И если быть компетентным в исторических вопросах он, действительно, обязан не был, то уж презрительно-ксенофобские оценки типа «так называемый чеченский народ», употребление слова «чеченцы» в кавычках, и дурной антисемитский душок должны были посеять в нем хотя бы сомнения в компетентности Ольги Хохлышевой.

Однако этого почему-то не произошло.

Более того, дальнейшие утверждения Хохлышевой уже прямо вступают в противоречие с действующим российским законодательством. О депортации 1944 года она пишет следующее: «Что касается так называемой «тотальной» депортации, то подобное заявление следует с определенной долей осторожности подвергнуть сомнению, поскольку акт депортации осуществлялся согласно политической воле соответствующего руководства СССР, и в соответствии со сложившимися на тот момент историческими обстоятельствами и объективной необходимостью».

Далее, в подтверждение своего тезиса, специалист воскрешает из небытия самые одиозные утверждения сталинской пропаганды о поголовном сотрудничестве чеченцев с фашистами и о коллективной ответственности всего чеченского народа перед советской властью.

Вот здесь бы сотрудникам прокуратуры схватиться за голову! Ведь не могли же господа Демидов и Малюгин не знать о существовании ЗАКОНА РСФСР «О РЕАБИЛИТАЦИИ РЕПРЕССИРОВАННЫХ НАРОДОВ» от 26 апреля 1991 г. N 1107-I (с изменениями от 1 июля 1993 г.), статья 1 которого ясно и недвусмысленно говорит: «Реабилитировать все репрессированные народы РСФСР, признав незаконными и преступными репрессивные акты против этих народов».

Ст. 2 Закона дает четкое определение репрессированным народам, которое не оставляет места для исключения из их числа чеченцев: «Репрессированными признаются народы (…), в отношении которых по признакам национальной или иной принадлежности проводилась на государственном уровне политика клеветы и геноцида, сопровождавшаяся их насильственным переселением, упразднением национально-государственных образований, перекраиванием национально-территориальных границ, установлением режима террора и насилия в местах спецпоселения».

В этой связи уж совсем безграмотным для юриста выглядит следующее утверждение Хохлышевой: «…автор статьи еще раз фактически обвиняет официальные власти в совершении преступления против населения, проживающего на одной из государственных территорий, находящейся в составе Российской Федерации. Следовательно, в связи с этим, чеченский народ и его официальные представители вполне могли бы подать иск с требованием удовлетворить его».

Помилуйте, мадам, какой иск, когда в Российской Федерации данные преступления уже давно признанны таковыми официально, и Закон определяет порядок реабилитации их жертв, включая возмещение материального ущерба, политическую, социальную, культурную и даже территориальную реабилитацию! Возможно, кандидат юридических наук Хохлышева с 1991 г. не следила за изменениями в российском законодательстве, это, как говорится, ее печаль, но уж в областной-то прокуратуре должны были бы о них знать!

Более того, должны были бы знать там и о том, что ст. 4 указанного Закона предусматривает ответственность за его нарушение. «Не допускается агитация или пропаганда, проводимые с целью воспрепятствования реабилитации репрессированных народов. Лица, совершающие подобные действия, а равно подстрекающие к ним, привлекаются к ответственности в установленном законом порядке». Вот тут бы прокуратуре, в соответствии с законом, и поставить вопрос о привлечении госпожи Хохлышевой за ее апологию сталинских преступлений против народов России.

Тем более, как я уже говорил ранее в прениях, «оправдание геноцида, депортаций, репрессий в отношении представителей какой-либо нации, расы, религии» Методические рекомендации Генпрокуратуры прямо относят к действиям, направленным на возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды. Особенно – замечу от себя – когда такие высказывания содержатся в процессуальном документе. Однако прокуратура рассудила иначе.

Как написал по этому поводу один публицист, произошла «эстафета поколений»: эксперт оправдал сталинский террор, а его экспертиза открыла путь к новым репрессиям. Уголовное дело было возбуждено не против нее, а против меня. Вот первый парадокс данного дела – следствие, закончившееся предъявлением мне обвинения в возбуждении национальной вражды, само было начато на основании заключения специалиста-ксенофоба.

В резолютивной части своего заключения, давая ответы на вопросы следователя, Ольга Хохлышева, верная принципам революционной целесообразности, услужливо предложила прокуратуре привлечь меня едва ли не по всем статьям Уголовного Кодекса, которые предполагают ответственность за преступления против безопасности государства, а за «до кучи» и против мира и безопасности человечества: ст. 279 «Вооруженный мятеж»; статья 280 «публичные призывы к насильственному изменению государственного строя РФ» (так расценила Хохлышева призыв Закаева не голосовать на выборах за Путина), ст. 281 «Диверсия» (тут правда правовед Хохлышева предупредила прокуратуру, что «потребуется расширительное толкование»), ст. 353 «Планирование, подготовка развязывание или ведение агрессивной войны»; ст. 354 «Публичные призывы к развязыванию агрессивной войны». В довесок пошли ст. 130 УК РФ «Оскорбление», и ст. 139 «Оскорбление представителя власти».

Удивительно, что Хохлышева не упомянула о совращении малолетних, шпионаже и о питье крови христианских младенцев, что при надлежащем употреблении ее принципа «расширительного толкования» было бы достойным завершением перечня свершенных мною злодеяний. Но Хохлышева скромно закрыла свой перечень ст. 282, по которой я сегодня и обвиняюсь.

Вот уж, во истину: «Врачу, исцелися сам!».

Ваша честь! Когда, знакомясь с материалами дела в стенах прокуратуры, я читал всю эту, мягко говоря, белиберду, мне хотелось ущипнуть себя за ухо. Мне показалось, что за окном у нас не 2005, а 1937 год, за столом напротив сидит не тихий следователь Кирюков, а Берия в паре с Вышинским, и на стене висит портрет гениального вождя всех времен и народов.

А если отставить в сторону горькую иронию, то картина вырисовывается следующая. Не сомневаюсь, что в прокуратуре у нас работают юридически грамотные люди, с высшим образованием и неплохим стажем работы. Уверен – они прекрасно понимали, что заключение Хохлышевой не имеет отношения ни к российскому законодательству, ни к науке, ни к здравому смыслу. Понимали они и то, что пассажи Хохлышевой о чеченцах и евреях отнюдь не способствуют толерантности и дружбе народов, или по недавнему выражению облпрокурора, сделанному на пресс-конференции на кануне Дня работников прокуратуры, «доброму отношению к национальностям».

Прекрасно осознавали сотрудники прокуратуры, что текст заключения совершенно одиозен, стеснялись его: ведь в дальнейшем ни в одном процессуальном документе нет ни одной ссылки на эту химеру. Кроме одного, основного – постановления о возбуждении уголовного дела, подписанного лично государственным советником юстиции, прокурором Нижегородской области Владимиром Демидовым (т. 1, л.д. 1).

Прокурор Демидов возбудил дело, основываясь на неприкрыто ксенофобском, унижающем достоинство нескольких народов и юридически безграмотном документе. Почему? Мне кажется, тут есть два варианта: либо Прокурор Нижегородской области разделяет сталинистские и ксенофобские идеи Хохлышевой, либо инициатива возбуждения дела исходила не из Нижегородской прокуратуры; там лишь выполняли приказ, я бы сказал даже – политический заказ. Впрочем, одна версия не исключает другую.

Почему я говорю о политическом заказе? На это наталкивает логика связанных с расследованием дела событий. Вслед за возбуждением данного уголовного дела рядом совершенно формально не связанных друг с другом государственных структур была развязана кампания, направленная на то, чтобы любой ценой удушить нашу организацию и, по возможности, запугать ее сотрудников.

В феврале одновременно налоговая инспекция Нижегородского района и Главное регистрационное управление Минюста начали проверку Общества Российско-Чеченской дружбы. Налоговая, впервые в истории российских неправительственных организаций, объявила полученное нами от Евросоюза и Госдепартамента США целевое финансирование прибылью, и выставила нам за три года налоговых претензий на сумму более миллиона рублей.

Регистрационное управление, не получившее от нас документов, которые были на тот момент на проверке в налоговой, обратилось на этом основании с гражданским иском о ликвидации нашей организации. В марте УФСБ по Чеченской Республике в рамках рассматриваемого нами дела допросила всех сотрудников ОРЧД в Чечне, параллельно пытаясь дискредитировать некоторых из них в глазах местного населения и сообщая их соседям о том, что наши корреспонденты – якобы их внештатные сотрудники.

В апреле в моем уголовном деле появился рапорт полковника ФСБ И.А. Корнева, в котором со ссылкой на некие «оперативные данные» сообщается, что «Общество Российско-Чеченской дружбы на сегодняшний момент является одной из наиболее активно действующих объединений радикальной экстремистской направленности на территории Нижегородской области» (т.1, л.д. 217).

Напомню, это случилось через месяц после того, как все обвинения в экстремизме были с меня благополучно сняты, а уголовное дело торжественно возвращено из УФСБ в облпрокуратуру, его авторам. И через полгода после того, как Международная Хельсинская Федерация вручила нам в Москве, в присутствии сразу трех уполномоченных по правам человека РФ (действующего и двух бывших), награду за «бескомпромиссное отстаивание прав человека и универсальных ценностей».

Одновременно с началом расследования данного уголовного дела нижегородские телеканалы и большинство иных местных СМИ развернули кампанию настоящей травли ОРЧД и меня лично. Какие только неизвестные мне ранее подробности собственной биографии я не узнал за это время! Утверждения о том, что меня финансируют боевики сменялись уверениями, что, напротив, я финансирую боевиков, а телекомпания «Волга» демонстрировала мою фотографию то на фоне кружащихся как осенние листья долларов, то на фоне отрезаемых бандитами солдатских голов.

Одно агентство дописалось даже до предположения о том, что я, возможно, финансировал захват Ингушетии боевиками в ночь с 21 на 22 февраля 2004 года! Вся эта чушь приводились с неизменными ссылками на «информированные источники в правоохранительных органах», иногда на экране мелькали затемненные профили людей, представленных «сотрудниками ФСБ».

О моей экстремистской деятельности охотно рассказывал журналистам и помощник прокурора области Константин Моисеев. В паре с ним на ту же тему вещал и редактор «Нового дела» Андрюхин – тот самый, который в 1999 г. получил прокурорское предупреждение за публикацию статьи под названием: «Чтобы выжить, Россия должна уничтожить Чечню». В общем, еще один известный в городе пропагандист «доброго отношения к национальностям».

Наконец в марте, в районе, где проживает активист нашей организации Оксана Челышева, появились анонимные листовки с указанием адреса ее проживания, грязными оскорблениями и угрозами физической расправы. Прокуратура, после многочисленных обращений международных организаций, со скрипом возбудила по данному факту уголовное дело, но, конечно, никого не нашла. В сентябре листовки со сходным текстом появились уже в моем подъезде.

И здесь правоохранительные органы оказались почему-то бессильны. Причем в обоих случаях текст листовок очень навязчиво перекликался со стилистикой, характерной для выступлений господина Моисеева. Наконец, 2 сентября ГУВД по Нижегородской области возбудило в моем отношении еще одно уголовное дело по ст. 199 УК РФ – уклонение от уплаты налогов. И это, не смотря на то, что сам акт налоговой проверки был к тому времени обжалован нами в арбитражном суде.

Можно конечно предположить, что все эти события явились роковыми совпадениями, но я в такие совпадения верю с трудом. Окончательно мои сомнения развеялись после того, как представители налоговой инспекции приобщили к материалам арбитражного дела копии документов из рассматриваемого здесь дела уголовного – а именно пресловутые экспертизы госпожи Тесленко, заверенные штампом следователя облпрокуратуры Олега Кирюкова. Работает бригада, правда, не очень умно, зато слаженно.

И вот я все задаю себе вопрос – с каких же заоблачных высот поступило указание, чтобы, задрав штаны, на борьбу с нами бросилась вся эта королевская рать – областная прокуратура со своим отделом по особо важным делам, УФСБ по Нижегородской области также с аналогичным отделом, собственным оперативным сопровождением и своими чеченскими коллегами, налоговая инспекция с инкассовыми ордерами, министерство юстиции с регистрационным управлением, наконец, неуловимая шпана с ведрами клея и пачками листовок.

И еще – вот эта массовка из представителей «возмущенной советской общественности», которая под охраной милиции околачивается под этими стенами уже второй месяц вопреки федеральному закону, категорически запрещающему пикетирование судов. Ну и шлейф подтявкивающих всем им телекомпаний и газет. Кто обладает таким могуществом, что может двигать, как пешками, всеми этими министерствами, ведомствами, спецслужбами, группами и группировками с одной лишь целью – заткнуть нам рот. Кому мы помешали?

Суд – не место для догадок и слухов, поэтому я не смогу назвать здесь конкретных имен. Но одно для меня несомненно – вся эта кампания, включая рассматриваемое здесь уголовное дело, на руку тем, кто заинтересован в продолжении войны, в пролитии крови на Северном Кавказе и по всей России. Тем, кто нажил и продолжает наживать на этом горе политический и финансовый капитал.

Тем, кто, поощряя военные преступления, взращивает терроризм, а потом необходимостью борьбы с этим терроризмом оправдывает сворачивание демократических реформ и возвращение нашей страны в стойло холопства и несвободы. Любая война заканчивается переговорами. И чем раньше начнутся эти переговоры, тем меньше жертв нас ожидает в будущем. Это прописные истины, подтвержденные тысячелетиями человеческой истории. Руководство страны и государственные СМИ уверяют нас, что никакой войны нет. И за эту ложь мы расплачиваемся новыми похищенными и убитыми в Чечне и новыми терактами в России.

Чем дальше идет война, тем больше мы погружаемся в эту пучину взаимной ненависти и мести, в круговорот насилия. Аслан Масхадов, за несколько дней до смерти через газету «Коммерсант» предлагавший российскому президенту мир, был коварно убит, будучи выманенным, как и его предшественник Джохар Дудаев, на мирные переговоры.

Ни тот, ни другой не были ангелами с крылышками и нимбом, но с ними можно было договариваться. В моральном кодексе этих людей было понятие офицерской чести, в их душе была боль за свой народ, за свою родину. На их место сейчас приходят беспощадные и узколобые фанатики-исламисты, одержимые идеями всемирного джихада, с которыми уже во сто крат труднее вести какие-либо переговоры и которые готовы на все. Такими их воспитала идущая много лет беспощадная, немилосердная, несправедливая война, опустившая Чечню в пучину варварства – последняя колониальная война ушедшего века.

Но я, и мои коллеги по ОРЧД повторяем и не перестанем повторять призывы к миру. Мы предоставляем и будем предоставлять трибуну всем, кто высказывает и будет высказывать мирные инициативы, какую бы из сторон конфликта они не представляли, и какие бы ярлыки не навешивались на этих людей официальной пропагандой.

Мы, сотрудники Общества Российско-Чеченской дружбы вместе с другими правозащитными организациями России делаем, и будем продолжать делать все возможное, чтобы пробить позорную стену молчания вокруг истерзанной Чечни. Мы доводили, и будем доводить до наших соотечественников и мирового сообщества информацию о военных преступлениях, кем бы они не совершались, и какими бы высокими чиновниками не покрывались.

Мы боролись, и будем бороться за справедливый и прочный мир на Северном Кавказе. Мы отстаивали, и будем отстаивать наше право на свободную и процветающую родину без войн, диктатуры и национальной вражды. И предъявленное мне прокуратурой обвинение имеет только одну цель – заткнуть нам рот, заставить нас замолчать.

В 1968 году, когда советские войска были направлены в Чехословакию, чтобы растоптать Пражскую Весну, восемь человек вышли на Красную площадь с лозунгами протеста. Советская пропаганда заклеймила их как предателей, их ждали тюрьмы, лагеря и ссылка, некоторые из них не дожили до освобождения. Но именно эти люди спасли честь нашего народа, честь нашей страны.

Одна из них – Лариса Богораз, с которой я имел честь быть знакомым, незадолго до своей кончины подписала декларацию нашей организации – Общества Российско-Чеченской дружбы. Попытку силовым образом разрешить вопрос о статусе Чеченской Республики я считаю таким же отвратительным преступлением власти, как и советскую агрессию против Чехословакии. И считаю, что каждый человек, не утративший совести, должен реагировать на нее соответствующим образом.

К сожалению, в нашей истории случаются времена, когда быть оклеветанным властью собственной страны, подвергнуться политически мотивированному преследованию – не только серьезное испытание, но и величайшая честь. Абсурдное обвинение, брошенное мне прокуратурой – признак того, что мы находимся на правильном пути. Так было в 68-ом, так происходит и сейчас.

И я горд, что оказался в кампании таких достойных своих современников, как Михаил Трепашкин, Михаил Ходорковский, Григорий Пасько, Александр Никитин. Они выбрали свободу, и я тоже свой выбор сделал. Сделала его и прокуратура в лице господина Демидова, который недавно сообщил журналистам: «Я уверен, что Дмитриевский сядет». Хочу его разочаровать – даже если мне придется отправиться за решетку, я буду там, в тюрьме, во сто крат более свободен, чем он на своем рабочем месте.

Великий Данте сказал: «Самые жаркие уголки в аду оставлены для тех, кто во времена величайших нравственных переломов сохранял нейтралитет». Безусловно, мы живем в эпоху величайшего нравственного перелома. И в условиях, когда война и порожденный ею террор уносят тысячи жизней, большинство наших соотечественников остаются равнодушными.

Многие из них даже не знают и не хотят знать о том, что происходит. Они загораживаются от правды, потому, что эта правда слишком горька. Но рано или поздно для многих из нас наступает момент истины. Момент, когда жизнь ставит перед человеком выбор – будет ли он, подобно страусу, и дальше трусливо прятать голову в песок в надежде, что его самого и его детей беда не коснется никогда, или честно посмотрит этой правде в глаза.

Для меня такой момент настал в январе 1995 года на залитых кровью улицах Грозного. Многие из тех, кто давал здесь показания, и приехал меня поддержать, также в разное время и при разных обстоятельствах прошли через этот выбор пути.

Выбор встал теперь перед всеми, кто находился в этом зале во время допросов свидетелей Ковалева, Байсаева, Каляпина, Амирхаджиевой, Юсуповой, Политковской – ибо никто из присутствовавших здесь уже не сможет сказать, что ни чего не слышал о происходящем в Чечне. Каждый, кто считает себя гражданином, рано или поздно должен сделать этот выбор – выбор между горькой, трудной и опасной правдой и комфортной, сытой, но смертоносной ложью.

Одним этот выбор дается просто, как глоток чистого воздуха, от других требует напряжения нравственных сил, смелости, даже самоотречения.

Сегодня такой выбор встал и перед Вами, Ваша честь. И я желаю Вам мужества.

Каждый человек сам определяет меру своей нравственной ответственности за поступки того государства, гражданином которого является. Но то, что такая ответственность существует, для меня несомненно.

Мне очень близки строки, которые мой любимый поэт Александр Аркадьевич Галич написал в том же 1968 году:

Снова, снова – громом среди праздности,

Комом в горле, пулею в стволе –

– Граждане, Отечество в опасности!

Граждане, Отечество в опасности!

Наши танки на чужой земле!

Вопят прохвосты-петухи,

Что виноватых нет,

Но за вранье и за грехи

Тебе держать ответ!

За каждый шаг и каждый бой

Тебе держать ответ!

А если нет, так черт с тобой,

На нет и спроса нет!

Тогда опейся допьяна

Похлебкою вранья!

И пусть опять – моя война,

Моя война, моя вина,

И смерть опять моя!

Ваша честь! Я прошу Вас только об одном – вынести приговор в соответствии с законом, своим внутренним убеждением и совестью.
 Поділитися