Причины политического кризиса и его угрозы обществу

Разговор на эту тему шел между участниками Форума Гражданской региональной ассамблеи в Луганске, который проходил 23 июня в актовом зале торгово-кулинарного лицея. На Форуме были представители громад не только Луганска, но и Красного Луча, Свердловска, Станицы Луганской, Лисичанска, Краснодона, Зоринска.

Собравшиеся представители общественности Луганщины живо и критически обсуждали предвыборную политическую ситуацию, досталось тут на орехи политикам всех мастей. Доминировало настроение – надо срочно чистить не только украинские конюшни, но и их хозяев. Выборы и должны бы стать такой чисткой. Но получится ли? Сможет ли наше общество проделать такую гераклову работу? Непростой вопрос.

Ниже – текст доклада, с которым выступил на Форуме правозащитник Николай Козырев.

Тема многослойна, как пирог «Наполеон». Я постараюсь избегать теоретических аспектов и буду держаться тех слоев этого пирога, которые ближе к поверхности. Может, удастся заглянуть и вглубь.

Предлагаю идти от жизни – посмотреть, как проявляется этот политический кризис в человеческих судьбах. Потому что если разуметь под кризисом те сюжеты, что показывают по телевизору, - все эти парламентские склоки и свары, коалиционно-оппозиционные перекомбинации, - а так это и понимают и преподносят наши СМИ в качестве «паркетной политики», - то можно не понять самое существенное.

Одно вводное принципиальное замечание. Политический кризис не существует сам по себе – это всегда проявление кризиса хозяйственно-экономического, социально-культурного. Кризис уклада жизни. И еще. Сегодня важнее поставить правильно вопросы, чем давать скоропалительные ответы.

Возьмем несколько свежих кризисных примеров «из жизни» и попробуем подвести их под общий знаменатель.

Вот случай: на прошлой неделе в селе Макартетино Новопсковского района повесился мужик 50-ти лет. Это село замечательно тем, что имеет самые качественные черноземные поля, и в советское время там был животноводческий комплекс на 3,5 тысяч голов. Сейчас комплекс, естественно, растащен, поля не засеяны, потому что прежний «хлебороб» из сельских «новых украинцев», на которых сделали ставку реформаторы аграрного сектора, набрал кредитов на 5 млн., не расплатился, все активы перевел на другую свою фирму и обанкротил село. Теперь пришел другой «субъект хозяйствования», со стороны, стал готовить поля под будущий засев, но взял на работу только 4 человека из всего села.

Покойный пытался устроиться на заработки в Россию, но из 70 чел. желающих взяли только 19. От безысходности и повесился.  Село погрузилось во мрак полного распада – распада не только бывших производственных фондов, но и социальной традиционной крестьянской культуры труда, уничтожения важнейшего векового института крестьянского подворья как оазиса жизни. На селе сегодня единственная отдушина – пьянство. И вот еще -  смерть.

Другой пример. Недавно беседовал я с успешным, по здешним меркам, предпринимателем из Красного Луча. Он рассказал, как уже 3 года пытается взять разрешение на отработку остатков угольных пластов в Антраците. Затратил кучу денег на все технико-экономические обоснования, экспертизы, чтоб получить лицензию в правительстве, надо будет потратить еще 25 тысяч долларов. И никуда не денешься, а результат абсолютно непредсказуем. Потому что если проект покажется интересным, скажем условно – «людям Клюева», они его перехватят на самом последнем этапе. И все деньги, годы наработок, проектная документация – псу под хвост. И вот этот предприниматель с горечью говорит, что в Китае такие вопросы разрешаются в течение 10 суток!

Третий кризисный пример. В Краснодоне на шахте им. Баракова выработка на одного работающего увеличилась, потому что план добычи угля из года в год растет, а заработок падает. Шахтеры начинают бунтовать, независимый профсоюз возбудил трудовой спор, на собрание коллектива приглашают генерального директора «Краснодонугля», но он высокомерно не приходит. Тогда шахтеры не спускаются в шахту и идут к директору сами – чуть не кончилось дело потасовкой.  А директор заявил: «Если надо - поменяю весь коллектив».

Эти примеры мне кажутся типичными, потому что через них можно попытаться понять, что происходит в стране – как раз в смысле понимания «политического кризиса» как отражения неспособности страны развиваться в социально-экономической сфере. Так что же тут происходит? Какой уклад жизни мы имеем? И в чем тут суть кризиса?

Уклад этот называется феодально-монополистический.  

Зададим два простых вопроса. Первый. При каких условиях наша страна сможет вписаться хотя бы в периферию постиндустриального мира, в мир глобальной экономики? И второй вопрос. Какие ограничения не пускают нас туда сегодня?  Что мешает?

На первый вопрос ответить не сложно – наша экономика должна быть конкурентоспособной, основанной на современных наукоемких, информационных технологиях. Но она таковой не является. Почему?

Потому что такая экономика требует не рабов, не подданных, а свободных, квалифицированных, высокооплачиваемых работников, чьи знания и умения – важнейшая составляющая капитала. А накопление финансового богатства в постиндустриальном мире невозможно без социального, культурного капитала.

Где у нас готовят таких специалистов? Не в тех ли ВУЗах, где студенты и студентки увлечены более пивом, чем получением знаний, а зачеты получают за деньги?

Япония еще в 19-м веке, в эпоху Мэйдзи, начала путь в современную цивилизацию с массовой посылки студентов в германские университеты.

Может, у нас есть материальная база развития?

Но наша индустриальная база страны в век постиндустриальных технологий устарела и деградировала. А там, где она работает (Краснодон, Алчевск), она держится на дешевой цене конечной продукции, что позволяет продавать ее на экспорт (металл). А дешевизна обеспечивается за счет сверхэксплуатации труда.

 Сегодня развиваются те страны, которые экспортируют не товары, а современные технологии. Какая-нибудь Малайзия, ее и на карте-то не найдешь, на экспорте информационных технологий имеет в разы больше, чем Украина от всего своего экспорта металла и прочей продукции.

Что означает такая ситуация для украинского работника? Вот статистика сверхэксплуатации украинского работника – по паритету покупательной способности. Если сравнить его с американским, польским, русским и белорусским рабочим.

Специалисты подсчитали, сколько надо им потрудиться, чтобы купить 35 базовых товаров – от зубной пасты и обуви до покупки квартиры в столице в 60 м², авиабилета на 1000 км международного рейса и автомобиля «Форд»? Чтобы, так сказать, неплохо устроиться в жизни. Оказалось:

- американцу – 8 лет 11 месяцев

- поляку – 14 лет 10 месяцев

- русскому – 27 лет

- белорусу – 33 года

- украинцу – 55 лет

Между прочим, в 1990 году нашему рабочему на эту оказию надо было затратить 14 лет труда. Это называется разрушительное созидание.

Почему так? Если оглянуться на историю:

1.  Наследие СССР. Инвестиции в нефтегазовую отрасль в 80-е (300 млрд. долл.) обескровили высокотехнологические отрасли. Они первые и деградировали после распада государства.

2.  Эпоха Кучмы. Разрушение государства. Эпоха набега и разбоя просто бандитов-степняков и стационарных бандитов, которые сначала грабили и убивали, а потом приватизировали индустриальный сектор экономики и попутно - государственные институты – суды, прокуратуру, милицию. Результат - становление олигархата как политико-экономического режима, который держится на монополизации ресурсов и власти. Коррупция – производное этой монополизации.

3.  Эпоха Ющенко. Попытка противостоять криминализации власти. Но не тут-то было: президент скоро понял, что вся экономическая власть уже у них, у мафии. Значит, надо разговаривать с ними по-хорошему, договариваться. А резкая тактика правительства Тимошенко противопоставить монополизму олигополий пересмотр на законной основе приватизации («Криворожсталь») и антикоррупционную стратегию («Контрабанде – стоп») закончилась шумной отставкой кабинета, Меморандумом, и новой коалицией в ВР. На этом качке маятника стала новая задача -  обеспечить политико-правовое оформление власти олигархов и превратить Украину-государство в Украину-корпорацию.

Но такая экономика при таком политическом режиме не способна обновлять основные фонды, потому что все свободные активы вывозятся в оффшоры. А если мы и видим инвестиции в основной капитал, например на АМК (Алчевск) – это пока конъюнктура хорошая, цены на металл высокие, а на труд низкие. Рухнут цены, не будет и инвестиций. И, что главное, такая экономика не может финансировать социальные программы. Мы помним, как верстался бюджет-2007.

На чем держится такой уклад жизни? Он держится на сверхэксплуатации халявной собственности и труда. На перераспределении и ренте – земельной, административной, угольной…

Последствия мы видим:

Коммунальные тарифы.

Безработица.

Бегство капиталов и внешние займы.

Бегство бесправной рабочей силы.

Истощение земли и деградация села.

Деградация социальной структуры.

Рейдерские захваты собственности, невозврат НДС, вся эта старая «азаровщина» (пример: завод «Интерсплав» как жертва этой системы. Ему просто нагло не отдают 23 млн НДС: надо обанкротить «людям Клюева»).

Если трезво смотреть на ситуацию, надо признать, что наше общество очень далеко от либеральной демократии и гражданского общества. Украинское общество, несмотря на старательные вестернизаторские инициативы власти, развивается то в сторону западной модели демократии, то пятится по пути реставрации советского государственного патернализма, когда человек был полностью зависим от государства.

Теперь на каждый приступ реформации по западным рецептам общество отвечает генерацией патернализма нового типа взамен разрушенного ранее. Так было в советское время, когда колхоз пришел на смену разрушенной столыпинскими реформами общине, а теперь на смену разрушенному брежневскому патернализму приходит та или иная новая его форма. Под серым флагом кучмовского олигархата или под нынешними квази-партийными цветными флагами финансово-промышленных групп.

Только сейчас вместо госпатернализма – частный патернализм. Когда денежный мешок (сеньор, феодал) патронирует свою клиентуру (лично зависимых), которые кормятся «отработками». Сегодня наемный работник – не работник по свободному найму, продающий по конкурентной рыночной цене свой труд. Он отрабатывает пайку, за которую надо благодарить, а не жаловаться и качать права.  

Квази-партии и квази-профсоюзы – штабы для мобилизации подданной клиентуры в зависимости от каприза хозяина. Сегодня направят поработать, завтра построить дачу или захватить собственность конкурента, послезавтра поехать на Майдан покуражится в поддержку хозяина-эксплуататора.

Так есть ли у нас гражданское общество и правовое, социальное государство? Как записано в Конституции.

Тут есть одна тонкость. Права (актуально, а не потенциально, на бумаге) могут быть только у граждан. А гражданин – это собственник. Его социальное достоинство – это его дело, труд, доход. Гражданское общество – это не общественные организации, как у нас обычно думают. Это граждане, которым некогда пить, потому что есть дело. И объединяющиеся в организации для защиты своих прав и своей собственности. Это социальный мир, который держится имущественными сделками и скрепляется этикой трудового накопления капитала.

Только в таком обществе может быть и моральная политика. И моральное правосудие, если оно стоит на страже прав собственности граждан.

Главное противоречие времени – как и всегда – между трудом и капиталом. Только форма этого противоречия сегодня особенная.

В экономике это противоречие выражается в том, что миллионы украинских работников сегодня не являются субъектами собственности. Они – подданные. Они не экономические люди. А богатство, созданное трудом поколений и их трудом, выступает по отношению к ним как враждебная сила эксплуатации.  

Особенность же наша тут в том, что господствующий класс собственников вырос не на первоначальном накоплении богатства (как складывалось исторически в Европе), а на «первоначальном ограблении» и незаконном присвоении уже накопленного в СССР. Здесь главная причина социальной и моральной деформации общества и источник социальной несправедливости. Здесь и динамит будущих социальных конфликтов.

В социально-культурной сфере это противоречие выражается в  разложении традиционных форм общежития и морали, в упадке творческих начал и доминировании потребительской культуры, в массовой наркотизации, пьянстве и блядстве. Но так было и в Древнем Риме. Особенность нашего времени здесь в том, что социальное поведение человека направлено не на поиск способа реализации себя как специалиста, а на поиск способа приблизится к тому, кто распоряжается кормушкой. К новой номенклатуре, К тем, кто контролируют оборот теневого капитала региона. Значит, надо вступить в ПР. А может, в НУ? Кому как пофартит. Такое общество не способно к нравственному самоочищению, потому что оно не наказывает власти за совершенные преступления. Вспомним тухлое дело Гонгадзе. Фальсификацию выборов. Искусственно обанкроченные предприятия. И никто ведь не наказан.

В советское время, по крайней мере – с 60-х, не было свободы, но был минимальный стандарт равенства и справедливости. Сейчас есть свобода, но без равенства и справедливости. Социальные джунгли. В таком социуме нельзя благополучно жить. Поэтому общество и вымирает.

В политике это противоречие выражается в столкновении различных групп, контролирующих ресурсы, в схватке за влияние на процессы капитализации этих ресурсов. Под видом, как мы наблюдаем в телевизоре, отстаивания «национальных интересов». Но особенность времени здесь в том, что есть разные политические силы и идеологии. Мы видим жалкое оппортунистическое вырождение левых партий, которые потеряли свою социальную базу, потому что наемные работники превратились в клиентелистскую прислугу у работодателя и его политического патрона.

  Ошибка коммунистов сегодня заключается в стремлении во что бы то ни стало быть парламентской партией в квази-парламентской политической системе. Их лидеры просто обуржуазились. Весь свой потенциал они выпускают в свисток, в демагогическую болтовню. Левая партия в такой системе может быть силой только как ВНЕСИСТЕМНАЯ, но никак не парламентская оппозиция, как противовес режиму в целом.

Социалисты с Морозом превратили свою партию в коммерческий проект.

Прогрессивные социалисты – партия маргинальных невротиков, которые самовозбуждаются  по поводу мифических угроз и не видят реальной опасности для людей труда.

Ситуация уникальна: у украинских трудящихся нет политической силы. Их все предали.

Партии в этих условиях лишь PR-департаменты и лобби некой финансово-силовой группы.

Мы видим, правда, и партии, политиков, ориентированных на патриотическое возрождение национальной культуры и национального духа. Но эти политики также маргинализируются корпоративной силой капитала, который противопоставляет почвенно-этническим мотивациям более универсальные вещи: деньги, индустрию развлечений, массовую поп-культуру, систему патерналистской опеки вместо традиционных социальных связей.

С другой стороны, есть противоречие и в стане той силы денег и власти, которая оформлена под знаменами голубого или оранжевого цветов. Это противоречие – назовем это так – между капиталистами и феодалами. Между теми, кто ищет рентный доход в теневой экономике путем монополизации ресурсов и власти (это региональные бароны, старая номенклатура – крыло реакции и мракобесия), и теми, кто за конкурентную среду в бизнесе и политике, за получение доходов путем капитализации в сфере производства («молодые волки»). Почитайте в «Зеркале недели» за 9 июня интервью с Борисом Колесниковым – вы услышите щелканье зубов этих «молодых волков», этих рыночных фундаменталистов, для которых народ – подручный инструмент в их «хай-теках». В лучшем случае – налогоплательщик.

Оранжевая революционная вспышка 2004 года была бунтом тех, кто обрел силу и достоинство в низовой конкурентной среде, против монополистов-феодалов. Это был бунт против коррупции, полицейского произвола и лжи.

Нынешний кризис – этот же бунт, перенесенный в стены парламента.

Опасность здесь в том, что политическую, исполнительную власть формируют фактически финансово-промышленные группы. Под свой монопольный интерес.

Другая опасность в том, что у массового работника нет перспективы быть субъектом производительной собственности. Ему отведена инструментальная роль в «капитализме для избранных».

Рыночный фундаментализм так же опасен, как и большевистский или исламский.

Украина при таком раскладе теряет шанс войти в клуб постиндустриальных стран.

Но кризис дает и надежду на выход из тупика. Появился шанс преодолеть кризис через досрочные выборы. Маленький шанс.

Но я сильно не доверяю популярным разговорам о том, что народ у нас мудрый, он наконец-то выберет кого надо. Любой народ легко соблазняется на посулы и подачки. А вот есть ли в обществе критическая масса мозгов и совести, чтобы проводить ответственную национальную политику – вопрос.

Свежий пример. Президент опять заговорил о вступлении в НАТО после заявления Путина о возможном нацеливании российских ракет на Европу в связи с планом Америки разместить РЛС в Чехии и ракеты в Польше.

И это после сенсационного предложения Путина Бушу использовать Габалинскую РЛС в Азербайджане. Почему же наш президент не воспользовался моментом и не предложил в этой ситуации использовать наши аж две РЛС - Мукачевскую и Севастопольскую? Это был такой прекрасный шанс для Украины заявить о себе как о субъекте геополитики! Но об этом никто и не заикается. Тогда возникают вопросы. Что это – мозгов нет у политической элиты? Или некто сказал: хохлам не высовываться?!

Не нужно забывать, что просто плыть в фарватере политики других стран – России или Америки, - это значит обречь страну на отсталость и прозябание. Возьмите, для примера, историю Аргентины, которая в начале ХХ века была в пятерке богатейших стран, а потом на столетие оказалась в пучине диктаторских режимов, которые только болтали о демократии и национальных интересах. А на деле обслуживали компрадорскую буржуазию и грабили свой народ. И Аргентина очутилась на обочине. 

Где искать выход? Наверно, ответы могут быть разные. Но с точки зрения представителей гражданского общество сейчас, перед выборами, нужно искать согласие, консолидацию не на основе «домовленостей» политических шулеров, а на основе приоритетов национального развития.

Необходим Новый общественный договор между влиятельными группами: правительство, бизнес, профсоюзы, политические партии. Вот минимальная наборка таких приоритетов:

1. Принятие законов для отделения бизнеса от власти.

2. Пересмотр итогов приватизации по принципу «доплати и владей» - для легализации теневой экономики и стимулирования притока капитала. Так, например, поступили лейбористы Англии после Тэттчер, введя налог на «непредвиденный доход».

3. Только на этой основе можно выстраивать проект модернизации страны, который, в свою очередь, станет базой для социального мира.

4. Политическая демократия в стране основывается на экономической демократии - на доступе наемных работников к собственности компаний и членов громад к коммунальной собственности.

5. Государство вмешивается в бизнес с одной целью – преодоление узости внутреннего рынка путем повышения доходов домашних хозяйств и вовлечения всего имущества страны в рыночный оборот, а также для выравнивания отраслевых норм прибыли.

6. Основная задача чиновников в органах власти – эффективное управление государственной и коммунальной собственностью, социальная безопасность граждан. Количество чиновников зависит от объема этой собственности, а размер их зарплаты - от эффективности ее капитализации.

7. Декриминализация, демафизация суда, прокуратуры, милиции, СБУ.

8. Свобода слова и независимость СМИ – фундаментальная предпосылка эффективности власти, создания и функционирования социального и культурного капитала.

9. Значительную долю ВВП должны обеспечивать услуги общественных организаций. В Америке – 8 процентов, в Голландии – 16. У нас никто не считает, но хвастаться нечем.

Если мы не будем этого добиваться, шахтеры Краснодона останутся рабами капитала Ахметова, предприниматель из Красного Луча уедет хоть в Китай, а смерть крестьянина из села Макартетино будет не только его грехом, но и нашим проклятием.