Правозащитники в условиях кризиса. От каких иллюзий нам надо отказываться?

Я хочу обосновать тезис о том, что в условиях кризиса, перспектива выхода из которого неясна и лауреатам нобелевских премий по экономике, мы, правозащитники, не должны быть аутсайдерами в процессе формирования антикризисных групп влияния.

Ключевое слово в моем выступлении – Новый общественный договор.

Поскольку кризис имеет финансово-экономическую природу, я хочу предложить к обсуждению экономический взгляд на проблему эффективности защиты прав человека.  

Для затравки – несколько фактов, на основании которых можно потом сделать обобщения.

Первый факт. Недавно в составе мобильной группы я был в милицейских ИВС Красного Луча и Антрацита, разговаривал с обитателями тамошних камер.  Из них 90% – безработные и оказались под следствием по 185, 186, 187 статьям УК – кража, грабеж, разбой. Один из них сказал мне, что начальник следственного отдела принуждает его к самооговору – взять на себя убийство.

Большинство админарестованных, попавших сюда по пьяни, – работники нелегальных шахтенок, где они работают без оформления, без каких-либо гарантий, и с тонны угля они имеют 40 грн. Рыночная цена – 700 грн.

Второй факт. 23.11.2008 г., в 8.09, на такой нелегальной шахте в Луганской области, пос. Вахрушево (такие шахты здесь называют «копанками» или просто «дырами»), случился взрыв метана. Вместо организации тушения пожара и спасения людей (их под землей было 5 человек) в тот же день поселковой комиссией было принято решение засыпать ствол – якобы для локализации пожара. При этом засыпали и людей, возможно еще живых – никто не знает!

По существующему официальному порядку массовые случаи гибели должны расследоваться на месте комиссией министерства. Любые решения принимает она.

Этот чудовищный случай замяли, прокуратура никого не наказала, Госнадзор сказал, что шахта неофициальная – это не их дело. На попытки узнать, кто собственник шахты, официальные лица пожимали плечами.

Третий факт. Пять лет продолжается уголовный суд над правозащитницей, членом нашего Комитета Ковалевой Александрой Ивановной – ей грозит до пяти лет по ст.345 ч.2 УК. Якобы она побила двух милиционеров во время рейдерского захвата комбикормового завода в Луганской области. Сама Ковалева во время захвата была там избита, потеряла сознание и пришла в себя только в больнице. Но по этому факту уголовное дело не возбуждено.

Эти факты говорят о том, что многие нарушения прав человека, как и сами преступления производны от социально-экономического положения в стране.

Если рассматривать правозащитную работу как производство общественных благ, то эффективность этой работы пропорциональная нашему влиянию на общественные процессы – как через собственно защиту прав человека, в том числе в сфере труда, хозяйственной жизни, так и через взаимодействие с различными активными социальными группами.  

Между тем, я давно и с удивлением наблюдаю странный перекос в наших приоритетах. Некоторые правозащитники считают, что наша парафия – только конвенциональные основные права и свободы. А экономические, социальные и культурные права – дело профсоюзов и политиков. Каждому свое.

Я не против разделения труда и не считаю, что такая точка зрения вредна. Я только против такого статус-кво, когда мы замыкаемся в касту «чистых правозащитников», сторонящихся всякой политики и превращающихся в юридических фундаменталистов.

В самом деле, о наших доминирующих интересах можно хорошо видеть, например, на рассылке [email protected].

Так, за прошедший май (на 23 мая), в правозащитной рассылке поднимались темы:

- национализм, фашизм и ксенофобия – 14 раз 

- сексуальные меньшинства – 8

- насилие в милиции – 7

- свобода слова – 7

- нарушения прав в судах – 4

- права национальных меньшинств – 2

- нарушения прав прокуратурой – 1

- нарушения прав в сфере труда и собственности – 0

Этот последний ноль и само это ранжирование – имеют диагностическое значение. Мне кажется, такая калькуляция предпочтений и интересов правозащитников говорит о многом. Если права геев нас интересуют больше, чем права рабочих и крестьян, права потребителей коммунальных услуг, – мы в таком случае сами позиционируемся как маргинальная группа в обществе, с которой мало считаются и власти, и основные группы влияния. И правильно делают.

Между тем, кризисная ситуация в стране требует мобилизации интеллектуальных и гражданских ресурсов, чтобы выработать новый общественный договор, в рамках которого различные значимые группы  (желательно и с нашим участием) будут влиять на преодоление кризиса, на выработку модернизационного национального проекта. В том числе и через конституционный процесс.

Гражданское общество формируется в процессе реализации общественного договора, который есть ни что иное, как согласие влиятельных групп относительно обмена и распределения прав собственности, свободы и общественных благ.

В 90-е годы гражданского общества почти не было, и тогда общественный договор выражался простой формулой от кучмовской бюрократии:  мы отдадим основные активы страны «эффективным собственникам», а они дадут вам работу. И чтобы население не сомневалось, ему всучили приватизационные сертификаты как символическую часть общего пирога и приняли закон  «Про державний внутрішній борг України», № 2604 от 16.09.1992  р., который установил, что 50% суммы, полученной от приватизации государственного имущества, пойдет в специальный Фонд в составе госбюджета для обслуживания государственного внутреннего долга перед населением.

Где этот фонд?  

К тому же в «лихие 90-е» мы с изумлением обнаружили, что Маркс, оказывается, ошибся: он утверждал, что феодализм сменяет рабовладельческий строй, капитализм отменяет феодализм и далее по списку, а оказалось, что ничто не отменяется, и общество – устроено, как пирог «наполеон», слоями. И как только в начале 90-х скрепы советского права  исчезли, государственное управление рухнуло, верхний слой культурного гумуса исчез, – на поверхность вылез и расцвел нижний, родовой строй со всеми прелестями бандитского захвата и передела активов. Симбиоз бандитов и бюрократии породил режим олигархата, мало отличающийся от того, что существовал где-нибудь в долине Нила в IV тысячелетии до н.э.

Собственно, тот общественный договор выродился в сговор номенклатурной бюрократии, силовиков и бандитов.

К 2005 году основные активы страны были поделены, старый олигархический контракт исчерпал себя, и была сделана заявка на новый общественный договор, с учетом интересов появившегося класса предпринимателей. Его формула: вы платите налоги – мы обеспечим безопасность и правосудие. Бандитам – тюрьмы.

Этот договор не реализован ни идеологически, ни политически не потому, что Ющенко слабый президент, а потому, что крупная собственность не получила легитимности, и политические элиты не могут на этой зыбкой почве выработать модернизационный проект для страны. Потому и скубутся между собой.

Обратная сторона этой медали –  неспособность олигархического режима финансировать научно-технический прогресс в реальной экономике (НИОКР) деньгами из кошельков наших граждан, потребителей внутреннего рынка, и неспособность зарабатывать деньги на продаже современных технологий. Потому что при олигархическом режиме прибыль дешевле получить путем захвата чужого имущества и сверхэксплуатации труда и земли. Присвоение природной ренты, финансовые спекуляции и угнетение человека – увы, только так формируется у нас господствующий класс новых собственников. И в этом сущность нашего тотального кризиса.

Именно здесь разворачивается основная драма украинских семей. Жертвы этой драмы – не только люди наемного труда, те же шахтеры, но и мы с вами, когда закрываем глаза на эту реальность и питаемся иллюзиями. Укажу на три из них.

Первая иллюзия. Мы почему-то считаем, что раз у нас есть Конституция европейского образца, то у нас есть правовая система, в рамках которой можно защитить нарушенное право человека. Это не совсем так – у нас есть две системы права: одна конституционная, европейская, согласно которой права даны человеку от рождения и в которой бедных и неимущих надо защищать от богатых и имущих, от властей. Другая система права – система надконституционных неписаных правил, система обычного права того самого родового, племенного строя, система прав-привилегий, дарованных сильными мира сего, основанная на феодальной структуре собственности. И эта система права защищает богатых от бедных, власть от человека. Эта вторая система у нас доминирует, она лишь адаптировала к себе европейскую систему права для своих утилитарных целей с той же разрушительной силой, с какой дикарь из джунглей Центральной Африки использует автомат Калашникова или сомалийские пираты – современные быстроходные катера.

Трагизм этой ситуации в том, что суды, прокуратура и милиция фактически приватизированы и состоят на службе у нового господствующего класса. А милицейские генералы, председатели судов, прокуроры, главы администраций за последние 10 лет сами стали крупными собственниками феодального типа. И все эти должности фактически продаются за миллионы долларов.

А правозащитницу Ковалеву А.И. судят фактически за то, что она мешала милицейскому бизнесу: на захваченном заводе есть элеватор, где теперь начальник милиции с прокурором хранят свое зерно и семечку – они теперь еще и землевладельцы. Мне рассказывали жители района, что до захвата элеватора начальник милиции сушил семечку на милицейском дворе.

Вторая иллюзия. Мы говорим и действуем так, что вот есть права человека, есть нарушители этих прав, и надо добиваться защиты нарушенных прав и наказания виновных должностных лиц от власти. Этот правозащитный алгоритм не всегда эффективен, потому что мы почему-то не учитываем, что должностные лица – это, как правило, юридические лица. О правах юридических лиц в эпоху зарождения классического либерализма никто и не думал. И либеральная концепция прав человека, положенная в основу Конституции, не учитывает, что права юридических лиц уже в силу своего преимущества перед частным лицом в виде фактического их бессмертия и богатства имеют доминирующее положение и стали инструментом насилия в отношении физических лиц. А в условиях монопольного доминирования крупного капитала права частного лица являются фактором, снижающим рентабельность, – их просто растаптывают.

Собственно, именно поэтому везде наемный труд при капитализме – это форма современного рабства. На восемь часов в сутки пять раз в неделю. Только в этом и прогресс. Как выразился один экономист, «Юнайтед фрут» ведет себя в Латинской Америке не лучше, чем Берия в Сибири.

И шахтеров (возможно, еще живых) засыпали в шахте, потому что они рабы, а «крышует» этот черный бизнес местная милиция и прокуратура.

Третья иллюзия.  Преобладает мнение, что если написать хорошую редакцию Конституции, хорошие законы и серьезно озаботиться правами человека, мы сразу окажемся в цивилизованной Европе.

Но я хотел бы напомнить, что с таким же ложным оптимизмом смотрели на вещи и в Европе 200 лет назад, в период восходящего капитализма. В знаменитой преамбуле французской Декларации 1789 г. написано: "Незнание, забвение или презрение прав человека и гражданина суть единственные причины общественных бедствий и испорченности правительств". В этой тезе выразилась основная иллюзия того европейского (как и нашего теперешнего) времени – некритическая вера в спасительную силу политических учреждений и конституционных формул. Конечно, всему свое время, и как тогда в Европе, так сейчас у нас, формирующееся юридическое мировоззрение выступает оружием прогресса.

Но у истории все-таки надо учиться – дорога прогресса прошла через революции и войны. И нелишне нам задуматься над тем, как, например, иллюзии французских интеллектуалов 18-го столетия пережили сложную инверсию – от веры в прогресс на основе правового просвещения и конституционных реформ, от социального благодушия к лицемерной маскировке противоречий общественного развития и якобинскому террору. Маскировка социальных противоречий, интеллектуальная слепота и оппортунизм мыслящей части общества всегда дорого обходилось для самого общества – слишком много крови пролилось за эти 200 лет.

И наши подследственные безработные, с которыми я беседовал в милицейских изоляторах, это  – готовый социальный динамит.

Так можем ли мы влиять на позитивное изменение этой ситуации?

Я думаю, что мы должны активнее выходить за узкий горизонт своей местечковости, и в деле защиты прав консолидироваться через общенациональные проекты активных социальных действий. Например, в Луганске уже два года успешно действует правозащитное движение «Гражданская коммунальная самооборона», о ней подробнее может рассказать Заливная Л.Н. Почему бы не сделать этот проект общеукраинским?

Почему бы, скажем, не сделать масштабным проектом мониторинг законодательных инициатив и становиться, где надо, грудью против тех законов, которые направлены на обслуживание не национальных, а корпоративных интересов. Как, например, нынешний проект Кодекса законов о труде.

Наконец, мы могли бы со стороны гражданского общества предложить проект Нового общественного договора, в рамках которого нашел бы свое место и проект Конституции, предложенный ХПГ. 

 Вокруг этой прекрасной идеи нужна серьезная общественная консолидация. Сегодня эту идею пытается реализовать ХПГ в режиме, как я понимаю, автономного интеллектуального тренажа.

Между тем, мы видим, что в деле конституционной реформы наметился сговор партий крупного капитала, без влиятельных независимых общественных групп.

А нужна большая работа, обеспеченная деньгами, которые сегодня распыляются на проекты, не сфокусированные единым целеполаганием. И нужна серьезная дискуссия, потому что есть опасность, что либерально-фундаменталистские установки авторов проекта ХПГ не учитывают реальных противоречий жизни на этом историческом этапе и, если их реализовать, дадут эффект, обратный ожидаемому.

Так, например, в проекте Конституции, предложенный ХПГ (спасибо ее авторам), есть статья 10. Цитирую:

«1. Ринкова економіка є уособленням засад економічної свободи.

2. Демократія є уособленням засад політичної свободи.

3. Недоторканність приватного життя є уособленням засад особистої свободи.

4. Економічна, політична та особиста свободи не можуть бути ніким скасовані. Їх здійснення може бути обмежене лише у випадках, передбачених цією Конституцією».

Проблема в том, что если мы конституциируем такой принцип, что демократия базируется только на политической свободе и не имеет экономической основы, нас ожидает длительная трагическая эпоха социальных конфликтов и массового бесправия.

Без экономической демократии, без того, чтобы работник был собственником своего рабочего места и своего предприятия, право не будет востребовано большим обществом как ценность, а общественный договор не будет фактором стабильности и развития. Вся собственность страны должная стать легальной, доступной самым широким массам трудящихся, легитимной и передаваться по наследству – вот какая формула должна лечь в основу нового общественного договора. И новой Конституции Украины.

 Защищать права человека, закрывая глаза на эти фундаментальные проблемы – значит обрекать себя на роль аутсайдеров.