Правозащитник Аркадий Бущенко: Если бы Тимошенко внесла УПК еще в 2009-м, возможно, все происходило бы по-другому

10 апреля Верховная Рада начала рассмотрение новой редакции Уголовно-процессуального кодекса. В первом чтении этот ключевой и революционный, по мнению спикеров с Банковой, законопроект был принят 9 февраля, и с тех пор к нему поступило около 4 тысяч поправок. Понятно, что за один день с таким валом не разобраться, и к решающему голосованию депутаты планируют выйти, в лучшем случае, в конце недели. Но это версия Владимира Литвина, а по словам руководителя Главного управления по вопросам судоустройства АП Андрея Портнова, кодекс будет принят уже сегодня ночью.

Известный правозащитник – исполнительный директор Украинской Хельсинской группы по правам человека Аркадий Бущенко – в целом, позитивно отзывается о новом УПК, но опасается, что многие его положения могут быть вычищены до второго чтения. И призывает не считать кодекс панацеей от всех бед.

Согласно новому кодексу появляется возможность выйти под залог, убирается дорасследование, уменьшаются сроки пребывания в СИЗО... Правоохранители жалуются, что это серьезно осложнит им работу и на свободе могут оказаться преступники, которые не получат то, что заслуживают. Такая реакция «той стороны» для вас ожидаема?

А.Б.: Ничего удивительного в такой реакции правоохранителей нет, потому что, в принципе, уголовный процесс всегда усложняет их работу. Ведь легче ее делать, не соблюдая никакие нормы. Возможно, им это жизнь и усложнит, но государство должно брать на себя определенные издержки, если оно хочет внедрять в жизнь современные стандарты уголовного процесса. Никто же не говорит о том, что все должны быть освобождены из-под стражи. Речь о том, что правоохранительным органам нужно будет приложить больше усилий, чтобы заключить человека под стражу – то есть представить доказательства того, что существует риск его уклонения от правосудия и прочие риски, оправдывающие содержание под стражей. Возможно, это приведет к тому, что люди не будут заключаться под стражу автоматически, как часто делается сегодня. А если правоохранительные органы жалуются на то, что им тяжело выполнять часть своей работы, наверно, им надо заниматься чем-то другим.

Но сам по себе этот кодекс не делает наши суды независимыми. И, понятно, что суды могут любыми нормами манипулировать…

А.Б.: Манипуляции законом всегда возможны. Многие ошибочно понимают принятие КПК как решение всех проблем нашей уголовной юстиции. Это завышенные ожидания, поскольку кодекс по своей природе не может их решить – это просто один из наиболее удобных инструментов, которые, возможно, помогут их решению. Но такой инструмент можно использовать как в добро, так и во зло. И, безусловно, сам кодекс не дает независимости судов, поскольку для этого нужны более широкомасштабные реформы, которые он не в состоянии разрешить.

По возможности авторы постарались максимально выписать нормы, чтобы исключить элемент произвола. Но окончательно его исключить невозможно, поскольку тогда нам не нужны были бы судьи, а все можно было бы решать с помощью компьютеров. Когда же решение принимает человек, всегда есть риск произвола. Что касается заключения-освобождения из-под стражи, то мне кажется, в этом плане авторы законопроекта сделали максимум. Но опять же реальное функционирование этих норм будет зависеть от продолжения радикальных реформ в других областях – судебной, правоохранительной и прочих.

То, что к некоторым вопросам (срок пребывания в СИЗО в зависимости от тяжести преступления) будет применен дифференцированный подход, оставит возможности для манипуляций и избирательного правосудия?

А.Б.: Если бы у нас была высокая правовая культура, я бы выступал против дифференциации таких моментов в законе и больше бы полагался на изучение судьей конкретного дела. Ведь любая дифференциация в законе приводит к ряду несправедливостей, потому что ситуации не всегда в нее укладываются. Но в сегодняшней правовой культуре я считаю позитивным этапом, когда законодатель сам определяет, что если преступление – небольшой тяжести, то издержки задержания человека под стражей неоправданны.

Ожидаете ли вы после принятия нового УПК уменьшение количества пыток при выбивании показаний? Ведь после принятия кодекса показания, гипотетически полученные таким способом, не будут иметь значения для суда?

А.Б.: К сожалению, этот момент не очень ясно прописан в кодексе. Но если такой подход будет проведен последовательно, тогда это просто лишает смысла практику применения пыток для получения признаний. Ведь никто не применяет пытки для собственного удовольствия – они применяются для того, чтобы расследовать преступление с наименьшими затратами. Если же результат этих усилий будет призрачен, то, соответственно, эта практика пойдет на убыль. Но если будут найдены какие-то способы это обойти, тогда ничего не изменится.

Насколько упростит работу адвокатов и правозащитников принятие нового кодекса?

А.Б.: Добросовестным адвокатам, которые прилагают усилия для защиты своих клиентов, кодекс упростит работу, поскольку даст больше возможностей. Но, с другой стороны, новый КПК возлагает большую ответственность на адвокатов, поскольку он – более состязательный и в случае его принятия очень много будет зависит от решений, которые принимает адвокат в ходе процесса. Если он примет неправильное решение, это может иметь плохие последствия для его клиента. То есть с этой точки зрения работа адвоката усложняется и требует от него большей квалификации.

К этому вторнику зарегистрированы уже 4 тысячи поправок в кодексу. Какие ожидания у вас от второго чтения? Будут ли из проекта убраны наиболее одиозные нормы, критикуемые теми же правозащитниками?

А.Б.: Мы представляли достаточно обширные замечания к разделу, который касается доказательств, поскольку он сильно пострадал в процессе доработки этого кодекса и фактически извратил всю теорию доказательств. Надеюсь, что эти замечания будут учтены. Я не надеюсь, но хотелось бы вернуться к рассмотрению нормы о суде присяжных. К сожалению, политическая обстановка показывает, что наше государство пока не склонно вводить такой суд. Но это не самое страшное в этом кодексе. К сожалению, очень много может быть поправок, которые ухудшат конечный результат, из-за сильного милицейского и прокурорского лобби. То есть они попытаются внести туда некоторые положения, которые облегчат им работу, но, с другой стороны, испортят этот кодекс. Но если останется тот же контроль прокурора над следствием, чтобы один человек отвечал за результаты расследования от начала до конца – от момента, как дело возбуждено, и до того, как он представляет дело в суде, – было бы очень хорошо. Но, на самом деле, никто не знает даже, какой вариант будет вынесен во вторник на обсуждение в парламенте.

Многие эксперты уже выловили в проекте нормы, не отвечающие Конституции…

А.Б.: Я слышал разные замечания по поводу несоответствия Конституции и со многими из них не согласен, поскольку это очень вольная трактовка Основного Закона.

Вы разделяете оптимизм господина Портнова о том, что после принятия кодекса почти на треть уменьшится количество обвинительных приговоров?

А.Б.: Не очень. Возможно, обозначится тенденция к более справедливому решению дел и увеличению процента таких приговоров. Но не думаю, что это произойдет так быстро – наше правосудие сохранит статус-кво. Многое зависит от адвокатов – насколько они воспримут этот кодекс и начнут пользоваться теми преимуществами, которые он дает.

Просто адвокаты Юлии Тимошенко во время недавнего нашумевшего процесса прямо заявляли, что юрсипруденции в этом деле нет. Тут уж пользуйся преимуществами или не пользуйся – без разницы.

А.Б.: Я согласен с этими адвокатами, но мы же создаем кодекс не для таких исключительных случаев, хотя они тоже должны подпадать под эти нормы. УПК – для сотен тысяч уголовных дел, которые каждый день происходят в стране. К сожалению, Юлия Тимошенко не воспользовалась своими полномочиями и не внесла этот кодекс еще в 2009-м году, когда он уже был готов. И, возможно, все происходило бы по-другому, если бы он был принят до 2010-го года.

Виктор Янукович, отбиваясь от постоянных нападок по «делу Тимошенко» постоянно повторял, что это все плохое наследие советских времен и прикрывался новым УПК, после принятия которого все будет отлично. Принятие кодекса – это больше пиар-ход власти или все-таки действительно есть желание упорядочить какие-то процедуры и провести реформы в правоохранительных органах?

А.Б.: Может, попиариться – это и есть основным мотивом. Но этот процесс начался не вчера и не с политических судебных процессов, а еще в 2005–2006 гг. И если власть, желая сделать пиар-ход, примет этот УПК, это будет хорошо.

10 апреля 2012 г.