Права заключённых, связанные со здоровьем

Этот информационный буклет не связывает суд и не является исчерпывающим

Права заключённых, связанные со здоровьем

См. Также информационные буклеты “Условия заключения и лечения заключённых”, «Заключение и психическое здоровье» и “Голодовки в заключении”.

“… [В] соответствии со Статьёй 3 [Европейской Конвенции по Правам Человека], государство должно обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением к человеческому достоинству, чтобы способ и метод исполнения наказания не подвергал его страданиям и трудностям, интенсивность которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий в заключении, и чтобы, учитывая практические требования заключения, его здоровье и благополучие надлежащим образом были защищены, среди прочего, предоставлением ему необходимой медицинской помощи…” (Kudła v. Poland, решение (Большая Палата) от 26 октября 2000 года, § 94).

Недостаточное питание, предоставленное заключённому

Moisejevs v. Latvia

15 июня 2006 года

Находясь под стражей в ожидании суда, заявитель утверждал, в частности, что был подвергнут бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, выражавшемуся в том, что в дни, когда его перевозили из тюрьмы в областной суд для участия в слушании по его уголовному делу, ему не давали пищу.

Европейский Суд по Правам Человека постановил, что имело место нарушение Статьи 3 (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) Европейской Конвенции по Правам Человека в отношении недостаточного питания, предоставленного заявителю во время его содержания под стражей, находя, что страдания, испытанные заявителем, были равносильны унижающему достоинство обращению. Правительство Латвии не отрицает утверждение заявителя о том, что в дни слушаний ему не выдавали нормальный обед, ограничиваясь куском хлеба, лука и куском жареной рыбы или котлетой. Суд счёл, что такое питание явственно было недостаточным для удовлетворения функциональных потребностей организма, особенно в связи с тем, что участие заявителя в слушаниях по определению вызывало у него повышенное психическое напряжение. Суд отметил, в частности, что после жалобы заявителя, он и другие обвиняемые начали получать больше пищи во время пребывания на территории областного суда; таким образом, власти признали, что блюда были распределены в недостаточном количестве. Суд также отметил, что правительство Латвии не опровергло утверждение заявителя о том, что в ряде случаев при возвращении в тюрьму в вечернее время он получал лишь булку вместо полноценного обеда. Таким образом, Суд пришёл к выводу, что по крайней мере до конца 2000 года заявитель регулярно страдал от голода в дни слушаний.

Медицинская помощь для заключённых с физическими болезнями

Mouisel v. France

14 ноября 2002 года

Во время отбывания заявителем наказания сроком в 15 лет, ему был диагностирован лимфолейкоз в 1999 году. Когда его состояние ухудшилось, он перенёс сеанс химиотерапии в больнице в дневное время. Его заковали в цепи во время транспортировки в больницу, и он утверждал, что во время сеанса химиотерапии его ноги были скованы, и одно запястье было приковано к кровати. Заявитель решил прекратить лечение в 2000 году, жалуясь на эти условия и на агрессивное поведение охранников с ним. Впоследствии он был переведен в другую тюрьму для того, чтобы быть ближе к больнице, а в 2001 году временно освобождён с обязательством пройти медицинское лечение или уход. Основываясь на Статье 3 (запрет бесчеловечного или унижающего обращения) Европейской Конвенции по Правам Человека, заявитель жаловался на то, что содержался под стражей, несмотря на то, что был тяжело больным, и на условия своего содержания под стражей.

Суд обнаружил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего обращения) в отношении периода до временного освобождения, особенно отмечая то, что хоть его состояние становилось всё менее совместимым с его содержанием под стражей по мере развития его болезни, тюремные власти не принимали каких-либо специальных мер. Учитывая его состояние, тот факт, что он был помещён в больницу и характер лечения, Суд счёл, что сковывание заявителя наручниками было несоразмерно с риском для безопасности, который он представлял. Это обращение также попирало рекомендации Европейского Комитета по Предупреждению Пыток (ЕКПП) касаемо условий перевозки и медицинского обследования заключённых.

Sakkopoulos v. Greece

15 января 2004 года

Страдая от сердечной недостаточности и диабета, заявитель утверждал, что его состояние здоровья было несовместимо с его дальнейшим содержанием под стражей.

Суд установил, что не была нарушена Статья 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего обращения). Он отметил, в частности, что состояние здоровья заявителя, бесспорно, дало повод для беспокойства. Однако, по доказательствам не было установлено, что ухудшение его здоровья во время его содержания под стражей было обусловлено тюремными властями. Кроме того, греческие власти в целом выполнили свои обязательства по защите физической неприкосновенности заявителя, в частности, путём предоставления необходимой медицинской помощи. А раз так, то не было установлено, что условия содержания заявителя могут быть приравнены к поведению, нарушающему Статью 3 Конвенции.

Tekin Yıldız v. Turkey

10 ноября 2005 года

Заявитель, который был приговорён к тюремному заключению за участие в террористической организации, находясь в заключении, приступил к длительной голодовке, которая привела к тому, что у него развился синдром Вернике-Корсакова (энцефалопатия, заключающаяся в потере некоторых функций мозга в результате дефицита витамина В1 (тиамина)). Его приговор был приостановлен на 6 месяцев на том основании, что он был в ненадлежащем состоянии с медицинской точки зрения, и эта мера была расширена на основании медицинского заключения, которое обнаружило, что его симптомы сохранились. С учётом результатов следующего обследования его приговор был приостановлен до его полного выздоровления. Заявитель был арестован по подозрению в возобновлении своей деятельности и отправлен обратно в тюрьму. Несмотря на раннее постановление об отсутствии дела, на которое он мог бы ответить, он оставался в тюрьме в течение восьми месяцев1.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего обращения). Он отметил, в частности, что состояние здоровья заявителя было признано несовместимым с содержанием под стражей, и что не было ни единого элемента, позволявшего усомниться в этих выводах. Действия местных властей, которые решили вернуть заявителя в тюрьму и задержать его в течение примерно восьми месяцев, несмотря на отсутствие изменений в его состоянии, не могли расцениваться, как соответствующие требованиям Статьи 3. Страдания, причинённые заявителю, которые выходили за пределы страданий, неизбежно связанных с заключением и лечением такого состояния, как синдром Вернике-Корсакова, представляли собой бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. Суд также постановил, что нарушение Статьи 3 Конвенции было бы признано, если бы заявитель был возвращён в тюрьму без заметного улучшения в состоянии его здоровья, позволяющего перенести такой шаг.

В соответствии со Статьёй 46 Конвенции (обязательная сила и исполнение постановлений), Суд также счёл необходимым, в порядке исключения, указать государству-ответчику о мерах, которые он посчитал целесообразными для исправления некоторых проблем, возникших в отношении официальной системы действующей судебно-медицинской экспертизы в Турции.

1. Европейский Суд по Правам Человека провёл миссию по установлению фактов в Турции в связи с группой из 53 аналогичных дел, проверяя тюрьмы вместе с комитетом экспертов с мандатом на оценку состояния здоровья заявителей для лишения их свободы.

Serifis v. Greece

2 ноября 2006 года

Заявитель утверждал, что учитывая состояние его здоровья – его левая рука была парализована после дорожно-транспортного происшествия, и в дополнение он страдал от рассеянного склероза – его продолжительное содержание под стражей представляло собой бесчеловечное обращение.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 (запрет жестокого или унижающего обращения) Конвенции. Отмечая, в частности, что из дела было ясно, что несмотря на серьёзность болезни, от которой страдал заявитель, греческие власти откладывали предоставление ему медицинской помощи, которая соответствовала бы его реальным потребностям во время его содержания под стражей, Суд счёл, что манера, в которой они рассматривали здоровье заявителя в течение первых двух лет его заключения, подвергала его страданиям и трудностям, интенсивность которых превышала неизбежный уровень страданий, присущий во время заключения.

Tarariyeva v. Russia

14 декабря 2006 года

В этом деле заявительница жаловалась, в частности, что её сын умер в заключении в результате ненадлежащего и недостаточного медицинского обслуживания, и что виновные не были выявлены и наказаны. Она также жаловалась на отсутствие лекарств во время содержания её сына в колонии, заковывание его в наручники в гражданской больнице и условия его транспортировки из гражданской больницы в тюремную.

Суд отметил, что существование причинно-следственной связи между недостаточным медицинским обслуживанием сына заявительницы и его смертью было подтверждено местными медицинскими экспертами и не оспаривалось правительством Российской Федерации. Следовательно, было установлено, что имело место нарушение Статьи 2 Конвенции (право на жизнь), вследствие отказа властей защитить право сына заявительницы на жизнь. Он также постановил, что имело место нарушение Статьи 2 по причине отказа властей выполнять свои позитивные обязательства по определению, в адекватном и всеобъемлющем виде, причины смерти сына заявительницы и привлечения виновных к ответственности.

Что касается заковывания в наручники в гражданской больнице, с учётом состояния здоровья сына заявительницы, отсутствия какой-либо причины опасаться, что он представляет угрозу безопасности, а также наличием постоянного наблюдения со стороны вооружённых сотрудников полиции, Суд постановил, что использование сдерживающих устройств в тех условиях было равносильно бесчеловечному обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции.

Наконец, что касается условий перевозки сына заявительницы в тюремную больницу, с учётом его тяжёлого состояния, продолжительности путешествия и вредного воздействия на состояние его здоровья, Суд установил, что его перевозка в стандартном тюремном фургоне значительно способствовала его страданиям, и поэтому приравнивается к бесчеловечному обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции.

Testa v. Croatia

12 июля 2007 года

Отбывая наказание по обвинениям в мошенничестве, заявительница, страдавшая хроническим гепатитом (гепатитом C) с очень высоким уровнем виремии (присутствия вируса в крови), жаловалась, в частности, на отсутствие надлежащего медицинского обслуживания и обследований, недостаточное питание и отсутствие возможности нормально отдохнуть.

Учитывая, что характер, продолжительность и тяжесть жестокого обращения, которому заявительница была подвергнута, и кумулятивный эффект негативного воздействия на её здоровье можно расценивать как бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Было установлено, что отсутствие необходимой медицинской помощи и обслуживания при хроническом гепатите заявительницы, в сочетании с условиями содержания в тюрьме, которые она была вынуждена переносить в течение более чем двух лет, уменьшило человеческое достоинство заявительницы и вызвало в ней чувства страдания и неполноценности, способные унизить и оскорбить её, и, возможно, сломить её физическое или моральное сопротивление.

Poghosyan v. Georgia

24 февраля 2009 года

Это дело касалось структурной недостаточности медицинского обслуживания в тюрьмах, в частности, в отношении лечения гепатита С. Заявитель жаловался, в частности, что его освобождение из тюремной больницы было преждевременным, и что он не получил надлежащей медицинской помощи, находясь в тюрьме.

Суд, установив, что заявитель не получил надлежащего лечения вирусного гепатита С в заключении, постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения). Он постановил, в частности, что осмотр пациента с последующим установлением диагноза был недостаточным. Для защиты здоровья заключённого было необходимо обеспечить лечение, соответствующее диагностике, а также надлежащее медицинское наблюдение.

Более того, отмечая, что на тот момент на рассмотрении Суда было около сорока заявлений касаемо отсутствия медицинской помощи в грузинских тюрьмах, Суд установил, что имела место системная проблема, касающаяся предоставления надлежащей медицинской помощи заключённым, инфицированным, в частности, вирусным гепатитом С. Следовательно, он предложил Грузии, в рамках Статьи 46 Конвенции (обязательная сила и исполнение постановлений) принять законодательные и административные меры, без задержки, для предотвращения распространения вируса гепатита С в тюрьмах, для введения проверочных мер против этой болезни и для обеспечения её своевременного и эффективного лечения.

См. также: Ghavtadze v. Georgia, постановление от 3 марта 2009 года.

V.D.v. Romania (заявление no. 7078/02)

16 февраля 2010 года

Имея серьёзные проблемы с зубами (у него практически нет зубов), заявитель нуждался в зубных протезах – факт, отмеченный врачами несколько раз, пока он находился в тюрьме. Однако он не мог получить протезы, так как у него не было средств оплаты.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Он отметил, в частности, что ещё в 2002 году властям были доступны медицинские диагнозы, заявляющие о необходимости оснащения заявителя зубными протезами, но они не были предоставлены. Являясь заключённым, заявитель мог получить их, только самостоятельно уплатив полную стоимость. Так как его страховка не покрывала затраты и ему не хватало необходимых финансовых ресурсов – факт, известный и принятый властями – он был не в состоянии получить протезы. Этих фактов хватило Суду для вывода, что социальная страховка для заключённых, которая излагала необходимую долю стоимости протезов, которые они были обязаны выплатить, была неэффективной из-за административных препятствий. Правительству Румынии также не удалось дать удовлетворительные объяснения того, почему заявителю не были обеспечены протезы в 2004 году, тогда как правила предписывали, что полную стоимость услуги должно было оплатить государство. Следовательно, несмотря на опасения по поводу его здоровья, заявителю не были предоставлены протезы, несмотря на новое законодательство, принятое в 2007 году, сделавшее их доступными бесплатно.

Slyusarev v. Russia

20 апреля 2010 года

Заявитель был арестован в июле 1998 года по подозрению в вооруженном ограблении. В какой-то момент во время его ограбления его очки были повреждены. Впоследствии они были конфискованы полицией. По словам заявителя, хотя и он, и его жена сделали несколько запросов для их возвращения, ему не вернули его очки до декабря 1998 года. Тем временем, по приказу компетентного прокурора, в сентябре 1998 года заявителя осмотрел офтальмолог, заключивший, что зрение заявителя ухудшилось, и прописавший ему новые очки, которые заявитель получил в январе 1999 года. Заявитель утверждал, что конфискация очков на пять месяцев приравнивалась к обращению, нарушавшему Статью 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения).

В обстоятельствах дела Суд установил, что обращение, на которое жаловался заявитель, в значительной степени было обусловлено властями, и было унижающим, учитывая степень страданий, которые оно вызвало и их продолжительность. Суд отметил, в частности, что конфискация очков заявителя не могла быть объяснена с точки зрения «практических требований заключения» и была незаконной с точки зрения внутренних законов. Правительство России не дало никакого объяснения этим происшествиям. Также оно не объяснило, почему заявителя осмотрел специалист только после двух с половиной месяцев заключения, и почему понадобились ещё два с половиной месяца для предоставления ему новых очков.

Ashot Harutyunyan v. Armenia

15 июня 2010 года

Заявитель страдал от ряда болезней ещё до его содержания под стражей, в том числе от острого кровотечения язвенной болезни двенадцатиперстной кишки, диабета и болезни сердца. Он жаловался, в частности, что не получил надлежащей медицинской помощи в заключении.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения). Он отметил, в частности, что, учитывая ряд серьёзных болезней, от которых страдал заявитель, он явно нуждался в регулярном уходе и наблюдении. Однако, медицинские свидетельства, доказывающие, что операция, рекомендованная его врачом, была проведена, отсутствуют. В медицинской карте заявителя нет записей о прохождении им какого-либо обследования или о получении помощи от медицинского персонала тюремного учреждения. Особенно тревожным является тот факт, что его сердечный приступ в июле 2004 года совпал с несколькими неудачными попытками его адвоката привлечь внимание властей к потребности заявителя в медицинской помощи. В любом случае, Суд отметил, что отказ в предоставлении необходимой медицинской помощи во время заключения может быть несовместим со Статьёй 3 Конвенции, даже если это не приведёт к медицинскому чрезвычайному положению или появлению сильной или продолжительной боли. Заявитель явно нуждался в регулярной медицинской помощи и наблюдении, в котором ему было отказано в течение длительного периода. Жалобы его адвоката не получили никакого существенного ответа, и его собственные запросы медицинской помощи оставались без ответа. Это, вероятно, причинило ему значительное беспокойство и страдания, за рамками неизбежного уровня страданий, присущего содержанию под стражей.

См. также: Davtyan v. Armenia, постановление от 31 марта 2015.

Xiros v. Greece

9 сентября 2010 года

Отбывая наказание в тюрьме за участие в деятельности террористической организации, заявитель страдал от последствий серьёзной травмы, вызванной взрывом бомбы, которую он готовил для нападения в 2002 году. В частности, он имел серьёзные проблемы со здоровьем, влиявшие на его зрение, слух и передвижение. Так как его зрение ухудшилось, несмотря на ряд операций на глазах, он подал ходатайство о приостановлении исполнения его приговора в 2006 году, чтобы он мог пройти стационарное лечение в специализированной глазной клинике, в соответствии с рекомендациями трёх из четырёх специалистов, осматривавших его. Ходатайство было отклонено внутренним судом.

Суд установил нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения) в недостатке предусмотренного лечения проблем со зрением заявителя. В то время как задачей Суда не было вынесение абстрактного постановления о том, как внутренний суд должен был рассматривать заявление о назначении внешнего стационарного лечения, было бы предпочтительнее, если бы этот суд запросил дополнительную экспертизу по поводу спорного вопроса о том, было ли это лечение необходимым, вместо самостоятельного принятия решения по принципиально медицинской проблеме. Дополнительным аргументом в этих соображениях было то, что медицинская помощь, которую могли предоставить в тюрьме, где заявитель содержался под стражей, могла быть несколько хуже той, которая могла быть доступна в больнице, по различным данным, в том числе по данным Европейского Комитета по Предупреждению Пыток  (ЕКПП).

Vladimir Vasilyev v. Russia

10 января 2012 года

Во время отбывания пожизненного заключения заявителю пришлось ампутировать палец правой ноги и дистальную часть левой ноги из-за обморожения, но он не смог получить соответствующую ортопедическую обувь. Заявитель утверждал в Суде, что отсутствие такой обуви причиняло ему боль и трудности с поддержанием равновесия во время долгих рутинных построений и во время уборки камеры.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Он отметил, что по крайней мере одно учреждение, где заявитель содержался под стражей в 1996 году, подтвердило, что он нуждался в такой ортопедической обуви, в то время, как другое учреждение, где он оставался в 2001 году, давало совершенно другое оправдание отказу предоставить ему такую обувь. Тем не менее, при отсутствии каких-либо признаков того, что состояние заявителя улучшилось после 2001 года, или что оно было надлежащим образом пересмотрено, на национальные власти была возложена обязанность отреагировать на ситуацию заявителя, о которой они были хорошо осведомлены. Отсутствие какого-либо соответствующего решения проблемы заявителя в период между 2005 и 2011 годами причинило ему страдания и трудности, приравнивающиеся к унижающему достоинство обращению.

Iacov Stanciu v. Romania

24 июля 2012 года

Приговорённый к 12 годам и 6 месяцам лишения свободы в сентябре 2002 года, заявитель содержался в семи местах содержания под стражей в период между его арестом в январе 2002 года и его освобождением на испытательный срок в мае 2011 года. Он утверждал, в частности, что в ходе его заключения у него развился ряд серьёзных и хронических болезней, в том числе многочисленные стоматологические проблемы, хронические мигрени и невралгии, и жаловался на отсутствие надлежащего лечения и мониторинга в заключении.

Суд установил, что условия содержания в тюрьме, которым был подвержен заявитель, приравнивались к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение Статьи 3 Конвенции. В частности, не была удовлетворена потребность заявителя в надлежащей медицинской помощи. Не вёлся всесторонний учёт состояния его здоровья или назначенного и последовавшего лечения. Таким образом, регулярное и систематическое наблюдение за состоянием его здоровья было невозможным. Не была создана комплексная терапевтическая стратегия для излечения его болезней или предотвращения их обострения. В результате здоровье заявителя серьёзно ухудшилось в течение нескольких лет.

Gülay Cetin v. Turkey

5 марта 2013 года

Дело касалось женщины, которая жаловалась на своё содержание в тюрьме, первоначально в ожидании суда, а затем после осуждения за убийство, несмотря на страдания от прогрессирующего рака. Она утверждала, в частности, что власти отказались отпустить её в ожидании суда, приостановить её содержание под стражей или предоставить ей президентское помилование, и утверждала, что это усугубило её физические и психические страдания. Она умерла от своей болезни в тюремной больнице и её отец, мать, сестра и брат продолжали дело, возбуждённое ей в Суде.

Суд отметил, что в соответствие со Статьёй 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего обращения) здоровье заключённых иногда требует применения гуманитарных мер, особенно там, где возникает вопрос в отношении продолжительного содержания под стражей лица, чьё состояние в долгосрочной перспективе было несовместимо с тюремным окружением. В данном деле Суд пришёл к выводу, что условия содержания заявительницы под стражей и до, и после её окончательного приговора составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, в нарушение Статьи 3, и что она подверглась дискриминации в том, что во время предварительного заключения она не имела право на защитные меры, применяемые к осуждённым, страдающим от серьёзных заболеваний, в нарушение Статьи 3 в сочетании со Статьёй 14 Конвенции (запрет дискриминации). Наконец, Суд рекомендует турецким властям в соответствии со Статьёй 46 (обязательная сила и исполнение постановлений) принять меры для защиты здоровья заключённых с неизлечимыми болезнями, находящихся в заключении в ожидании суда и после окончательного приговора.

Заявление, рассматриваемое Большой Палатой

Mozer v. the Republic of Moldova and Russia (no. 11138/10)

Заявление, переданное молдавскому и российскому правительствам 29 марта 2010 года – уступка юрисдикции в пользу Большой Палаты в мае 2014 года

Заявитель, страдающий от бронхиальной астмы, дыхательной недостаточности и других заболеваний, жалуется, в частности, на то, что он был лишён медицинской помощи и содержался под стражей в бесчеловечных условиях властями самопровозглашённой «Приднестровской Молдавской Республики». Он утверждает, что и Молдавия, и Россия несут ответственность за эти действия.

В марте 2010 года Суд передал заявление молдавскому и российскому правительствам и поставил перед сторонами вопросы в соответствии со Статьями 1 (обязательство уважать права человека), 2 (право на жизнь), 3 (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения), 5 (право на свободу и безопасность), 8 (право на уважение частной и семейной жизни), 9 (свобода мысли, совести и религии), 13 (право на эффективное средство правовой защиты) и 17 (запрет злоупотребления правами) Конвенции.

В мае 2014 года Палата, в которую дело было передано, уступила юрисдикцию Большой Палате.

4 февраля Большая Палата провела слушание по делу.

Похожее рассматриваемое заявление: Matcenco v. the Republic of Moldova and Russia (no. 10094/10), переданное молдавскому и российскому правительствам 15 марта 2010 года.

ВИЧ-инфицированные заключённые

Aleksanyan v. Russia

22 декабря 2008 года

Это дело касалось, в частности, отсутствия медицинской помощи ВИЧ-положительному заключённому и неспособности российского государства принять соответствующие меры, указанные Судом в соответствии с Правилом 39 (временные меры) Регламента Суда. В ноябре 2007 года Суд предложил российскому правительству немедленно обеспечить стационарное лечение заявителя в больнице, специализирующейся на лечении СПИДа и сопутствующих заболеваний, а также предоставить копию его медицинской карты. В феврале 2008 года судебное разбирательство по делу заявителя было приостановлено из-за его слабого здоровья. Он был помещён во внешнюю гематологическую больницу, где его круглосуточно стерегли полицейские; окна его палаты были забраны металлической решёткой. Он всё ещё находился там, когда Суд принял своё решение.

Суд установил, в частности, что национальные власти не приняли достаточные меры по заботе о здоровье заявителя, по крайней мере, до момента его перевода во внешнюю больницу. Это подорвало его достоинство и повлекло за собой особо острые трудности, вызвавшие страдания, выходящие за рамки тех, которые неизбежно связаны с лишением свободы и болезнями, от которых он страдал, и которые приравниваются к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению в нарушение

Статьи 3 Конвенции. Более того, будучи не в состоянии принять временные меры, указанные в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда, правительство России не смогло выполнить свои обязательства в соответствии со Статьёй 34 Конвенции (право на подачу индивидуальной жалобы). Наконец, с учётом обнаружения нарушений Конвенции, и особенно в связи с тяжестью болезни заявителя, Суд считает, что содержание заявителя под стражей было неприемлемым. Соответственно, он пришёл к выводу, что для того, чтобы исполнить своё юридическое обязательство в соответствии со статьёй 46 Конвенции (обязательная сила и исполнение постановлений), Российское правительство обязано заменить содержание под стражей другой, разумной и менее строгой мерой пресечения, или комбинацией подобных мер, предусмотренной законодательством Российской Федерации.

Khudobin v. Russia

26 октября 2010 года

Будучи ВИЧ-положительным и страдая от ряда хронических заболеваний, включая эпилепсию, панкреатит, вирусный гепатит В и С, а также различные психические заболевания, заявитель заразился несколькими серьёзными заболеваниями (в том числе корью, бронхитом и острой пневмонией) во время его содержания под стражей. Из-за его болезней заявителя часто помещали в больничный блок для пациентов с инфекционными заболеваниями, который был частью изолятора. Он утверждал, в частности, что ему не была предоставлена надлежащая медицинская помощь в следственном изоляторе.

Суд установил, что заявителю не предоставлялась медицинская помощь, в которой он нуждался, в нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет унижающего достоинство обращения). В частности, тот факт, что он был ВИЧ-положительным и страдал от серьёзного психического расстройства, увеличивал риски, связанные с болезнями, от которых он страдал во время его содержания под стражей и усиливал его острое чувство незащищённости в связи с этим.

Хотя Суд признал, что медицинская помощь, доступная в тюремных больницах, не всегда может быть на том же уровне, как в лучших лечебных учреждениях для широкой общественности, он подчеркнул, что в этом случае государство должно обеспечить надлежащую защиту здоровья и благополучия задержанных путём предоставления им необходимой медицинской помощи.

См. также, среди прочих: A.B. v. Russia (no. 1439/06) и Logvinenko v. Ukraine, постановления от 14 октября 2010 года; Kozhokar v. Russia, постановление от 16 декабря 2010 года; Shchebetov v. Russia, постановление от 10 апреля 2012 года; Koryak v. Russia, постановление от 13 ноября 2012 года; E.A. v. Russia (no. 44187/04), постановление от 23 мая 2013 года.

Salakhov and Islyamova v. Ukraine

14 марта 2013 года

Это дело касалось отсутствия предоставления надлежащей медицинской помощи заключённому, который умер от СПИДа спустя две недели после того, как был освобождён из-под стражи. Его мать продолжила его обращение в Суд от его имени и предоставила собственные жалобы. Заявители жаловались, в частности, на недостаточную медицинскую помощь во время содержания под стражей первого заявителя, необоснованные задержки в госпитализации и постоянное пребывание в наручниках во время госпитализации. Они также жаловались на то, что государство было не в состоянии защитить его жизнь. Вторая заявительница также утверждала, что испытывала душевные страдания по причине того, что ей пришлось наблюдать, как её сын умирал без надлежащей медицинской помощи, будучи совершенно необоснованно заключённым под стражу, постоянно пребывая в наручниках и сталкиваясь с равнодушием и жестокостью властей. Наконец, заявители жаловались, что в июне 2008 года у украинских властей ушло три дня на то, чтобы выполнить указания Суда в соответствии с Правилом 39 (временные меры) Регламента Суда, предписывающее немедленно перевести первого заявителя в больницу для надлежащего лечения.

Суд установил нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) в отношении первого заявителя, в связи с недостаточной медицинской помощью, оказанной ему как в местах содержания под стражей, так и в больнице, и в связи с его содержанием в наручниках в больнице. Он также установил нарушение Статьи 2 Конвенции (право на жизнь) в связи с неспособностью властей защитить жизнь первого заявителя и провести надлежащее расследование обстоятельств его смерти.

Суд также постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (бесчеловечное обращение) в отношении второй заявительницы из-за её страданий.

Наконец, Суд установил, что Украина не смогла выполнить свои обязательства в соответствии со Статьёй 34 Конвенции (подача индивидуальной жалобы), будучи не в состоянии оперативно подчиниться указанию Суда в соответствии с Правилом 39 (временные меры) Регламента Суда, предписывающему немедленно перевести первого заявителя в больницу для надлежащего лечения.

Fedosejevs v. Latvia

19 ноября 2013 года (решение о приемлемости)

В этом деле заявитель, страдавший от инфекций ВИЧ и ВГС, пожаловался в соответствии со Статьёй 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) на недостаточное лечение, которое ему предоставили в тюрьме.

Суд признал обращение неприемлемым (очевидно необоснованным). Что касается ВИЧ-инфекции заявителя, он отметил, что особый анализ крови – подсчёт числа лимфоцитов CD4 – проводился каждые два-шесть месяцев. Согласно соответствующим рекомендациям Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), этот анализ был необходим для того, чтобы определить, нуждается ли ВИЧ-положительный пациент в антиретровирусной терапии. Суд отметил, что на протяжении всего периода, на который жаловался заявитель, уровень клеток в его крови не опускался ниже определённого порога, который ВОЗ рассматривает как решающий для начала соответствующего лечения. Суд также отметил, что в отношении его гепатита С заявитель получал симптоматическую терапию, включая гепатозащитные препараты и витамины, и его остальные медицинские проблемы также были надлежащим образом рассмотрены.

Martzaklis and Others v. Greece 9 июля 2015 года2

Это дело касается условий содержания ВИЧ-инфицированных лиц в психиатрическом отделении тюремной больницы Коридаллос. Заявители жаловались, в частности, на их «геттоизацию» в отдельном крыле больницы и неспособность властей рассмотреть, были ли совместимы эти условия с состоянием их здоровья. Они также утверждали, что у них не было доступа к эффективным внутренним средствам правовой защиты, с помощью которых они могли бы обжаловать их условия содержания под стражей и их медицинское обслуживание в тюремной больнице.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 (запрет бесчеловечного и унижающего обращения), взятое в отдельности и в сочетании со Статьёй 14 (запрет дискриминации) Конвенции. Было установлено наличие ненадлежащих физических и санитарных условий для лиц, содержащихся под стражей в тюремной больнице, а также нарушения в назначении соответствующего медицинского лечения. Он также установил, что заявители были подвергнуты физическим и психическим страданиям, выходящим за рамки страданий, присущих заключению, и что их разделение не было объективно и разумно объяснённым. В связи с этим Суд не может критиковать первоначальное намерение властей переместить ВИЧ-инфицированных заключённых в тюремную больницу для того, чтобы обеспечить им большую степень комфорта и регулярный контроль их лечения. Однако так как это намерение не было воплощено, перевод в тюремную больницу не имел ожидаемого эффекта. Отмечая далее, что заявители не имели доступных для них средств, позволяющих им подать эффективную жалобу в отношении условий их содержания под стражей в тюремной больнице, или прошение для условно-досрочного освобождения, Суд постановил, что внутренние средства правовой защиты не удовлетворяют требованиям Статьи 13 Конвенции (право на эффективное средство правовой защиты), нарушая эту Статью.

2. Это решение станет окончательным при обстоятельствах, изложенных в Статье 44 § 2 (окончательные постановления) Европейской Конвенции по Правам Человека.

Мониторинг тюремными властями медицинской переписки заключённых

Szuluk v. the United Kingdom

2 июня 2009 года

Заявитель пострадал от кровоизлияния в мозг во время освобождения на поруки. Он перенёс две операции до перевода в тюрьму для отбывания наказания. После этого он должен был посещать больницу каждые шесть месяцев для обследования у специалиста. Он обнаружил, что его переписка со специалистом по нейро-радиологии, контролирующим его стационарное лечение, просматривалась медицинским персоналом тюрьмы. Его жалоба во внутренние суды была отклонена. Опираясь на Статью 8 Конвенции (право на уважение частной и семейной жизни и переписки), заявитель жаловался, что тюремные власти перехватывали и просматривали его медицинскую переписку.

Суд установил, что имело место нарушение Статьи 8 Конвенции (право на уважение к переписке). Отметив, что был очевиден и не оспаривался факт наличия «вмешательства со стороны публичных властей» в осуществление права заявителя на уважение его переписки, что регулируется законом и направлено на предотвращение преступлений и защиту прав и свобод других, он установил, однако, что в данных обстоятельствах дела контроль медицинской переписки заявителя не нарушил справедливый баланс с его правом на уважение его корреспонденции.

Пассивное курение в местах лишения свободы

Florea v. Romania

14 сентября 2010 года

В 2002 году заявитель, страдавший от хронического гепатита и артериальной гипертензии, был заключён в тюрьму. В течение примерно девяти месяцев он разделял камеру с от 110 до 120 другими заключёнными, при наличии всего 35 кроватей. По словам заявителя, 90% его сокамерников были курильщиками. Заявитель жаловался, в частности, на переполненность и плохие условия гигиены, в том числе на содержание с курильщиками в одной камере и в тюремной больнице.

Суд отметил, в частности, что заявитель провёл в заключении около трёх лет, находясь в очень стеснённых условиях, с площадью личного пространства значительно ниже европейского стандарта. Что касается того, что ему пришлось делить камеру и больничную палату с заключёнными-курильщиками, среди государств-членов Совета Европы не был достигнут консенсус в отношении защиты от пассивного курения в тюрьмах. Имел место тот факт, что заявитель, в отличие от заявителей в других делах, которыми Суд ранее занимался3, ни разу не был помещён в одиночную камеру и был вынужден терпеть курение сокамерников даже в тюремном медпункте и тюремной больнице, вопреки совету его врача. Однако, закон, вступивший в силу с июня 2002 года, запрещает курение в больницах, и внутренние суды неоднократно указывали, что курильщики и некурящие должны содержаться отдельно. Отсюда следует, что условия содержания под стражей, которым был подвергнут заявитель, превышали порог тяжести, предусмотренный в Статье 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего обращения) и нарушали это положение.

Elefteriadis v. Romania

25 января 2011 года

Заявитель, страдающий от хронической болезни лёгких, в настоящее время отбывает наказание в виде пожизненного заключения. В период с февраля по ноябрь 2005 года он был помещён в камеру с двумя заключёнными, которые курили. В залах ожидания судов, куда он был вызван несколько раз в период с 2005 до 2007 года, он также содержался вместе с курящими заключёнными. Кроме того, заявитель утверждал, что подвергался пассивному курению во время транспортировки между тюрьмой и судом. См. В частности: Aparicio Benito v. Spain, решение по приемлемости от 13 ноября 2006 года.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), отметив, в частности, что государство обязано принять меры для защиты заключённого от вредного воздействия пассивного курения в тех случаях, когда, как и в случае заявителя, медицинские осмотры и советы врачей указывают, что это необходимо из соображений состояния здоровья. В данном случае оказалось возможным отделить заявителя от заключённых, которые курили, учитывая, что в тюрьме имелись камеры, где содержались только некурящие. Кроме того, после периода, в течение которого заявитель содержался в камере с курильщиками, медицинские справки, написанные несколькими врачами, зафиксировали ухудшение состояния его дыхательных органов и возникновение дополнительной болезни, а именно хронического обструктивного бронхита. Что касается того, что заявитель содержался в залах ожидания судов вместе с заключёнными, которые курили – даже если предположить, что это было в течение коротких периодов – это было против рекомендаций врачей, которые советовали заявителю избегать курения или воздействия табачного дыма. Тот факт, что заявитель в конечном итоге был помещён в камеру с некурящими заключёнными, произошёл по причине наличия в то время в тюрьме, где он содержался, достаточного свободного места, а не из-за каких-либо объективных критериев во внутреннем законодательстве, предписывающих, что курильщики и некурящие должны содержаться отдельно. Таким образом, не было ничего, что указывало бы, что заявитель и дальше будет содержаться в таких благоприятных условиях, если тюрьма, где он на данный момент содержится, в будущем окажется переполненной.

Обращение с заключёнными-инвалидами

Price v. the United Kingdom

10 июля 2001 года

Являясь жертвой талидомида, лишённой четырёх конечностей, и страдая от проблем с почками, заявительница была заключена в тюрьму за неуважение к суду в ходе гражданского судопроизводства. Её держали одну ночь в полицейском участке, где она была вынуждена спать в своём инвалидном кресле, так как кровать не была предназначена для инвалида, и где она жаловалась на холод. Впоследствии она провела два дня в нормальной тюрьме, где она зависела от помощи тюремных охранников-мужчин для использования туалета.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет унижающего достоинство обращения). Было установлено, в частности, что содержание беспомощной женщины-инвалида в условиях, где она замерзала, рисковала заработать язвы, потому что её кровать была слишком жёсткой или недоступной и не могла посещать туалет или соблюдать чистоту без больших сложностей, подпадало под унижающее достоинство обращение в нарушение Статьи 3 Конвенции.

Vinсent v. France

24 октября 2006 года

Заявитель отбывал десятилетний тюремный срок, к которому был приговорён в 2005 году. Страдая от паралича нижних конечностей, полученного после аварии в 1989 году, он является самостоятельным, но не может передвигаться без инвалидной коляски. Он жаловался, в частности, что условия, в которых он содержался в различных тюрьмах, не были приспособлены к его инвалидности.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) в связи с тем, что заявитель, страдавший параличом нижних конечностей, не имел возможности самостоятельно передвигаться на территории тюрьмы Френ, совершенно не подходившей для содержания лиц с ограниченными физическими возможностями, вынужденных перемещаться в инвалидной коляске. Суд также признал остальную часть заявления неприемлемой (очевидно необоснованной).

Hüseyin Yıldırım v. Turkey

3 мая 2007 года

Заявитель, являющийся инвалидом, утверждал, что обстоятельства, в которых он был задержан и условия, в которых его перевозили неоднократно в ходе судебного разбирательства, составляли бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет унижающего достоинство обращения), находя, что время, которое заявитель провёл в заключении, нарушило его достоинство, и безусловно вызвало физические и психические страдания сверх тех, которые неизбежно связаны с заключением и лечением. Он отметил, в частности, что во время перевозки, когда случились события, которые приравниваются к унижающему достоинство обращению, ответственность за заявителя была возложена на жандармов, которые, разумеется, не обладали должной квалификацией для предвидения медицинского риска, связанного с перемещением инвалида. Кроме того, хотя высшие медицинские власти, в том числе судебно-медицинские эксперты, настоятельно рекомендовали досрочно освободить заявителя, подчёркивая постоянный характер его болезни и непригодность условий содержания в тюрьмах для человека с его состоянием здоровья, его заключение продолжалось.

Z.H. v. Hungary (no. 28973/11)

8 ноября 2011 года

Являясь глухонемым, будучи не в состоянии использовать язык жестов, читать или писать и обладая пониженной обучаемостью, заявитель жаловался, в частности, что его содержание в тюрьме в течение почти трёх месяцев являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения). Несмотря на похвальные, но запоздалые усилия властей для решения ситуации заявителя, его заключение без принятия необходимых мер в течение продолжительного времени привело к ситуации, приравнивающейся к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

В этом деле Суд также установил нарушение Статьи 5 § 2 Конвенции (право на свободу и безопасность). Учитывая тяжёлую степень инвалидности заявителя, Суд, в частности, не был убеждён в том, что заявитель мог получить информацию, необходимую для того, чтобы он мог оспорить условия его содержания под стражей. Он также отметил прискорбность того факта, что власти не предприняли никаких по-настоящему «разумных мер» - понятие, довольно близкое к понятию «разумное размещение» в Статьях 2, 13 и 14 Конвенции Организации Объединённых Наций о Правах инвалидов – для решения его состояния, в частности, путём обеспечения ему помощи адвоката или иного подходящего лица.

Arutyunyan v. Russia

10 января 2012 года

Заявитель был прикован к инвалидной коляске и имел многочисленные проблемы со здоровьем, в том числе неисправный почечный трансплантат, очень слабое зрение, сахарный диабет и серьёзную степень ожирения. Его камера находилась на четвёртом этаже здания без лифта; медицинские и административные блоки были расположены на первом этаже. Из-за отсутствия лифта заявитель был вынужден регулярно подниматься и спускаться по лестнице для проведения гемодиализа и получения другой необходимой медицинской помощи.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения), установив, что государственные органы не смогли обеспечить заявителю лечение, безопасное и правильное в соответствии с его инвалидностью и отказали в предоставлении ему эффективного доступа к медицинским учреждениям и прогулкам на свежем воздухе. Он отметил, в частности, что в течение почти пятнадцати месяцев заявитель, являвшийся инвалидом и полагавшийся на инвалидную коляску для перемещения, был вынужден по крайней мере четыре раза в неделю подниматься и спускаться по четырём лестничным пролётам, направляясь на продолжительную, сложную и утомительную медицинскую процедуру, необходимую для его здоровья, и обратно. Усилия, несомненно, причиняли ему ненужную боль и подвергали его чрезмерному риску серьёзного вреда здоровью. Поэтому неудивительно, что он отказался спускаться по лестнице для прогулок во дворе для отдыха, и таким образом, оставался в стенах места заключения 24 часа в сутки. Фактически, из-за его отчаяния и стресса, заявитель несколько раз даже отказался покидать камеру для прохождения гемодиализа для поддержания своего здоровья.

D.G. v. Poland (no. 45705/07)

12 февраля 2013 года

Страдая от паралича нижних конечностей и будучи прикованным к инвалидной коляске, а также страдая от ряда проблем со здоровьем, заявитель жаловался, что уход, который ему обеспечили во время его содержания под стражей и условия его содержания были несовместимы с его медицинскими потребностями. В частности, он утверждал, что тюремные помещения не были приспособлены к использованию инвалидной коляски, что привело к проблемам доступа к туалету, и что он не получил достаточного количества прокладок от недержания.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) в отношении материальных условий содержания заявителя под стражей в связи с его особыми потребностями.

См. также: Grimailovs v. Latvia, постановление от 25 июня 2013 года.

Zarzycki v. Poland

6 марта 2013 года

Заявитель является инвалидом; оба его предплечья ампутированы. Он жаловался, что его содержание под стражей в течение трёх лет и четырёх месяцев без надлежащей медицинской помощи для его нужд и без возврата ему стоимости продвинутых биомеханических протезов рук было унижающим. Он утверждал, что в результате он был вынужден полагаться на помощь других заключённых при ежедневной гигиене и переодевании.

Суд установил отсутствие нарушения Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения). Он отметил, в частности, активную позицию администрации тюрьмы по отношению к заявителю (ему были бесплатно предоставлены механические протезы базового типа, а также была доступна возможность возврата небольшой части стоимости биомеханических протезов). Таким образом, власти обеспечили заявителю регулярное и адекватное удовлетворение его особых потребностей. Кроме того, не было никаких доказательств инцидентов или позитивного намерения унизить или оскорбить заявителя. Поэтому, даже если заключённый с ампутированными предплечьями был более уязвим к трудностям содержания под стражей, обращение с заявителем в данном случае не достигло порога жестокости, требуемого для подтверждения унижающего достоинство обращения, нарушающего Статью 3 Конвенции.

Helhal v. France

19 февраля 2015 года

Страдая от паралича нижних конечностей, а также недержания мочи и кала, заявитель жаловался, что ввиду его тяжёлой инвалидности, его дальнейшее содержание под стражей приравнивается к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Было установлено, в частности, что хотя продолжительное заключение заявителя само по себе не являлось бесчеловечным или унижающим достоинство обращением ввиду его инвалидности, недостаточность предоставляемого ему физического реабилитационного лечения и тот факт, что тюремные помещения были неприспособленны к его инвалидности, являлся нарушением Статьи 3 Конвенции. Суд также отметил, что в этом случае помощи в мытье, предоставляемой заявителю сокамерником в отсутствии душевых кабин, пригодных для лиц с ограниченной подвижностью, не хватает для выполнения государством своих обязательств по отношению к здоровью и безопасности.

Обращение с пожилыми и больными заключёнными

Papon v. France

7 июня 2001 года (решение по приемлемости)

Заявителю, отбывающему тюремное наказание за пособничество и подстрекательство в преступлениях против человечества, было 90 лет, когда он подал свою жалобу. Он утверждал, что содержание человека в его возрасте в тюрьме противоречило Статье 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания), и что условия содержания в тюрьме, где он находился, были несовместимы с его глубокой старостью и состоянием его здоровья.

Суд признал обращение неприемлемым (очевидно необоснованным). Он не исключил возможность того, что в определённых условиях содержание пожилого человека под стражей в течение длительного периода может поставить вопрос в соответствии со Статьёй 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство поведения), но отметил, что обстоятельства каждого конкретного случая должны рассматриваться отдельно. Также было отмечено, что ни одно из государств-участников Конвенции не имело верхний возрастной предел для содержания под стражей. В данном случае Суд постановил, что в силу общего состояния здоровья заявителя и условий его содержания под стражей, обращение с ним не достигло уровня жестокости, необходимого для приведения его в рамках Статьи 3 Конвенции. В то время, как у него были проблемы с сердцем, его общее состояние было описано как «хорошее» в докладе эксперта.

См. также: Priebke v. Italy, решение по приемлемости от 5 апреля 2001 года; Sawoniuk v. the United Kingdom, решение по приемлемости от 29 мая 2001 года.

Farbtuhs v. Latvia

2 декабря 2004 года

Заявитель, в сентябре 2009 года признанный виновным в преступлении против человечества и геноциде за его роль в депортации и гибели десятков граждан Латвии в период сталинских репрессий в 1940 и 1941 годах, жаловался, что с учётом его возраста и слабости, а также неспособности латвийских тюрем удовлетворить его особые потребности, его длительное тюремное заключение являлось обращением, нарушающим Статью 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). В 2002 году внутренние суды, наконец, освободили заявителя от отбывания оставшейся части срока, обнаружив, в частности, что он заразился ещё двумя заболеваниями, находясь в тюрьме, и его общее состояние ухудшилось. Заявитель был освобождён на следующий день.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Заявителю было 84 года на момент отправки в тюрьму, он был парализован, и его инвалидность была настолько тяжёлой, что он не мог без посторонней помощи выполнять большинство повседневных задач. Более того, на момент взятия под стражу он уже страдал от ряда серьёзных заболеваний, большинство из которых были хроническими и неизлечимыми. Суд счёл, что когда национальные власти решили поместить такого человека в тюрьму, они должны были быть особенно осторожными, чтобы гарантировать, что условия содержания под стражей будут соответствовать конкретным потребностям, возникающим из-за слабости заключённого. Принимая во внимание обстоятельства дела, Суд установил, что ввиду его возраста, слабости и состояния, длительное содержание заявителя под стражей не было уместным. Ситуация, в которой он оказался, должна была причинять ему настолько острое беспокойство и чувство неполноценности и унижения, чтобы приравниваться к унижающему достоинство обращению по смыслу Статьи 3 Конвенции. Задерживая его освобождение из тюрьмы более, чем на год, несмотря на то, что начальник тюрьмы подал официальное заявление о его освобождении, подкреплённое медицинскими доказательствами, латвийские власти не отнеслись к заявителю в манере, согласующейся с положениями Статьи 3 Конвенции.

Contrada (no. 2) v. Italy

11 февраля 2014 года

Заявитель в возрасте почти 83 лет утверждал, в частности, что с учётом его возраста и состояния его здоровья, повторяющийся отказ властей в приостановке исполнения его приговора или в смене приговора на домашний арест является бесчеловечным и унижающим достоинство обращением.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Было отмечено, в частности, что заявитель, несомненно, страдал от ряда серьёзных и сложных медицинских расстройств, и что все медицинские отчёты и справки, которые были предоставлены в компетентные органы в ходе судебного разбирательства, последовательно и однозначно установили, что лечение психически больных заключённыхсостояние его здоровья было несовместимо с тюремным режимом, которому он был подвергнут. Суд также отметил, что ходатайство заявителя о помещении под домашний арест не было удовлетворено до 2008 года, то есть, спустя девять месяцев после его изначального запроса. С учётом медицинских справок, которые были доступны властям, времени, которое прошло до помещения заявителя под домашний арест и причин, по которым были приняты решения об отказе в его просьбе, Суд установил, что длительное содержание заявителя под стражей было несовместимо с запретом бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в соответствии со Статьёй 3 Конвенции.

Kudla v. Poland

26 октября 2000 года (Большая Палата)

Заявитель, страдавший от хронической депрессии и дважды пытавшийся покончить с собой, жаловался, в частности, что ему не обеспечили надлежащее психиатрическое лечение во время заключения.

Суд установил, что попытки самоубийства не могли быть связаны с каким-либо заметным недостатком со стороны властей, и отметил, что заявителя осматривали врачи-специалисты и он часто получал психиатрическую помощь. В то время, как Суд, таким образом, не нашёл нарушения Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), он подчеркнул, что в соответствие с этими положениями государство должно было убедиться, что манера содержания под стражей не подвергает заключённого трудностям, уровень которых превышает неизбежный уровень страданий, присущий содержанию под стражей, и что здоровье и благополучие заключённого должны быть надёжно защищены путём обеспечения его необходимой медицинской помощью.

Gennadiy Naumenko v. Ukraine

10 февраля 2004 года

Заявитель был приговорён к смерти в 1996 году. В июне 2000 года приговор был заменён на пожизненное заключение, которое заявитель сейчас отбывает. Он утверждал, в частности, что во время его пребывания в тюрьме в период с 1998 до 2001 года он был подвержен бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, в частности, его неправомерно заставляли принимать лекарства.

Суд признал отсутствие нарушения Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). Независимо от того, насколько оно может быть неприятным, терапевтическое лечение в принципе не может рассматриваться как противоречащее Статье 3 Конвенции, если была убедительно доказана его необходимость. Из показаний свидетелей, медицинского файла и собственных утверждений заявителя было ясно, что заявитель страдал от серьёзных психических расстройств и дважды пытался покончить с собой. Ему назначили медикаментозное лечение, чтобы облегчить его симптомы. В этой связи Суд счёл весьма прискорбным тот факт, что медицинский файл заявителя содержал только общие утверждения, которые не давали определить, согласился ли он на лечение. Однако, было установлено, что заявитель не предоставил достаточно подробных доказательств того, что даже без его согласия власти действовали неправомерно, заставляя его принимать лекарства. В данном случае у Суда не было достаточных доказательств для установления вне разумных сомнений, что заявитель был вынужден принимать лекарства таким образом, что это нарушало Статью 3 Конвенции.

Rivière v. France

11 июля 2006 года

Заявитель жаловался на длительное заключение, несмотря на его психические проблемы – ему диагностировали психическое расстройство с суицидальными склонностями, и эксперты были обеспокоены некоторыми аспектами его поведения, в частности, склонностью к самоудушению – что требовало лечения за пределами тюрьмы.

Суд постановил, что содержание заявителя под стражей без соответствующего медицинского контроля являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением, нарушающим Статью 3 Конвенции. Он отметил, в частности, что заключённым с серьёзными психическими расстройствами и суицидальными наклонностями требуются особые меры, направленные на их состояние, независимо от тяжести преступления, за которое они были осуждены.

Novak v. Croatia

14 июня 2007 года

Заявитель жаловался, в частности, что пока он содержался под стражей, ему не предоставлялось надлежащее медицинское лечение его психического состояния, посттравматического стрессового расстройства.

Суд признал отсутствие нарушения Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), учитывая, в частности, то, что заявитель не предоставил никаких документов, подтверждающих, что условия его содержания привели к ухудшению состояния его психического здоровья.

Dybeku v. Albania

18 декабря 2007 года

Заявитель страдал от хронической параноидальной шизофрении, от которой он лечился в нескольких разных больницах в течение нескольких лет, когда он был приговорён к пожизненному заключению за убийство и незаконное хранение взрывчатых веществ в 2003 году. Он был помещён в обычную тюрьму, где он находился в одной камере с заключёнными, которые были в добром здравии, и где с ним обращались, как с обычным заключённым. Его отец и адвокат жаловались, что администрация тюремной больницы не смогла назначить надлежащее лечение, в результате чего здоровье заявителя ухудшилось. Их жалобы были отклонены.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет унижающего достоинство обращения), отметив, в частности, что природа психического состояния заявителя делала его более уязвимым, чем среднего заключённого, и что его содержание под стражей могло усугубить его чувства беспокойства, страдания и страха. Тот факт, что албанское правительство признало, что с заявителем обращались так же, как и с другими заключёнными, несмотря на особое состояние его здоровья, также показал невыполнение рекомендаций Совета Европы по работе с заключёнными с психическими расстройствами.

Кроме того, в соответствии со Статьёй 46 Конвенции (обязательная сила и исполнение постановлений), Суд предложил Албании в срочном порядке принять необходимые меры для обеспечения надлежащих условий содержания под стражей, и в частности надлежащего лечения заключённых, требующих особого внимания в связи с состоянием их здоровья.

Renolde v. France

16 октября 2008 года

Это дело касалось размещения в течение сорока пяти дней и самоубийства в карцере брата заявителя, страдавшего от острого психического расстройства, способного привести к членовредительству.

Несмотря на предыдущие попытки самоубийства и поставленный диагноз о психическом состоянии брата заявителя, обсуждение того, нужно ли перевести его в психиатрическую лечебницу, не состоялось. Кроме того, отсутствие надзора за его повседневным принятием лекарств сыграло роль в его смерти. В обстоятельствах данного дела Суд установил, что власти не смогли выполнить свои позитивные обязанности по защите права брата заявителя на жизнь, в нарушение Статьи 2 Конвенции (право на жизнь). Суд также постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного и унижающего достоинство обращения), из-за тяжести дисциплинарного наказания, наложенного на брата заявителя, которое должно было сломить его физическое и моральное сопротивление. Он в это время страдал от тоски и горя. Действительно, за восемь дней до его смерти его состояние настолько озаботило его адвоката, что она немедленно попросила у следственного судьи психиатрическую оценку его пригодности для содержания в карцере.

Таким образом, наказание, наложенное на брата заявителя, было несовместимо со стандартами обращения с психически больными лицами и являлось бесчеловечным и унижающим достоинство обращением и наказанием.

Slawomir Musiał v. Poland

20 января 2009 года

Заявитель, страдавший от эпилепсии с раннего детства, и которому в последнее время диагностировали шизофрению и другие серьёзные психические расстройства, жаловался, в частности, на то, что медицинское обслуживание и лечение, которое ему предоставили во время его содержания под стражей, было ненадлежащим.

Суд установил, что условия, в которых содержался заявитель, не подходили даже для обычных заключённых, и тем более для человека с психическими расстройствами и нуждающегося в специализированном лечении. В частности, отказ властей в течение большей части срока, проведенного заявителем под стражей, поместить его в подходящую психиатрическую лечебницу или изолятор со специализированной психиатрической палатой, подверг его излишнему риску его здоровью и мог привести к стрессу и тревожности. Также были проигнорированы рекомендации Европейского Комитета Министров4 в отношении заключённых, страдающих от серьёзных проблем с психическим здоровьем. В целом, недостаточное медицинское обслуживание и ненадлежащие условия, в которых содержался заявитель, явно оказали пагубное влияние на его здоровье и благосостояние. Из-за своей природы, продолжительности и тяжести, обращение, которому он был подвергнут, должно быть квалифицировано, как бесчеловечное и унижающее достоинство, в нарушение Статьи 3 Конвенции. Кроме того, в соответствие со Статьёй 46 Конвенции (обязательная сила и исполнение постановлений), в связи с серьёзностью и структурным характером проблемы перенаселённости, и, как следствие, ненадлежащих жилых и санитарных условий в польских местах лишения свободы, Суд постановил, что необходимо срочно принять административные и законодательные меры для обеспечения надлежащих условий содержания под стражей, в частности, для заключённых, нуждающихся в особой заботе из-за состояния их здоровья. Принимая во внимание конкретные обстоятельства дела и настоятельную необходимость положить конец нарушению Статьи 3 Конвенции, Суд также постановил, что Польша должна была в кратчайшие сроки обеспечить перевод заявителя в специализированное учреждение, способное предоставить ему необходимое психиатрическое лечение и постоянное медицинское наблюдение.

Raffray Taddei v. France

21 декабря 2010 года

Страдая от ряда заболеваний, в том числе анорексии и синдрома Мюнхгаузена (психическое расстройство, характеризуется необходимостью симулирования болезней), заявительница жаловалась на длительное содержание под стражей и на отказ в предоставлении ей надлежащего лечения её проблем со здоровьем.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), отметив, в частности, что отказ национальных властей принять во внимание необходимость специализированной помощи в предназначенном для этого учреждении, как того требовало состояние здоровья заявительницы, в сочетании с её переводами, несмотря на её особую уязвимость и в сочетании с продолжительной неопределённостью после её запросов на отсрочку, мог причинить ей страдания, превышающие неизбежный уровень страданий, присущий в содержании под стражей.

4. Рекомендация R(98)7 Комитета Министров Совета Европы Странам-Участницам об этических и организационных аспектах здравоохранения в тюрьме, и Рекомендация Rec(2006)2 от 11 января 2006 года о Европейских Тюремных Правилах.

M.S. v. the United Kingdom (no. 24527/08)

3 мая 2012 года

Заявитель, психически больной человек, жаловался, в частности, на его содержание под стражей в полиции в период острого психического страдания, в то время, как всем было ясно, что он был серьёзно психически болен и нуждался в стационарном лечении в срочном порядке.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет унижающего достоинство обращения), отметив, в частности, что хоть со стороны полиции и не было преднамеренного пренебрежения, длительное содержание заявителя под стражей без соответствующего психиатрического лечения уменьшило его человеческое достоинство.

Claes v. Belgium

10 января 2013 года

Это дело касалось содержания психически больного преступника на сексуальной почве, не подлежавшего уголовной ответственности за свои действия, в психиатрическом отделении обычной тюрьмы, без надлежащей медицинской помощи, в течение более чем пятнадцати лет.

Суд постановил, что имело место нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения), отметив, что национальные власти не оказали заявителю надлежащую помощь, в результате чего он был подвергнут унижающему достоинство обращению. Суд отметил, в частности, что длительное содержание заявителя под стражей в психиатрическом отделении без надлежащей медицинской помощи и в течение значительного периода времени, без каких-либо реальных перспектив изменения, составляло особо острые тяготы, вызывавшие страдания, выходившие за рамки страданий, неизбежно связанных с содержанием под стражей. Какими бы ни были препятствия, обусловленные поведением заявителя, они не освобождают государство от его обязательств в отношении заявителя в силу его неполноценного положения и бессилия, характерного для пациентов, содержащихся в психиатрических больницах, и тем более – содержащихся в тюремных учреждениях.

В этом решении Суд также подчеркнул, что ситуация заявителя в действительности вытекает из структурной проблемы: с одной стороны, поддержка лиц, содержащихся под стражей в психиатрических отделениях тюрем, была недостаточной, и размещение их в учреждениях за пределами тюрьмы часто было невозможным из-за нехватки мест в психиатрических больницах, или потому что соответствующее законодательство не позволяло властям в области психического здоровья приказывать о размещении их во внешних учреждениях.

См. также: Lankester v. Belgium, постановление от 9 января 2014 года.

Лечение заключённых с наркозависимостью

McGlinchey and Others v. the United Kingdom

29 апреля 2003 года

Это дело касалось адекватности медицинской помощи, предоставляемой администрацией тюрьмы героиновой наркозависимой, страдавшей от абстинентного синдрома. Будучи приговорённой к четырём месяцам тюремного заключения за кражу в декабре 1998 года она, находясь в тюрьме, проявляла симптомы героиновой абстиненции, у неё были частые приступы рвоты, и она значительно похудела. Она лечилась у врача, и так как её состояние ухудшилось после недели пребывания в тюрьме, её перевели в больницу, где она умерла в январе 1999 года. Заявители, её дети и мать, жаловались, в частности, что она страдала от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения в тюрьме до её смерти.

Суд пришёл к выводу из имеющихся у него доказательств, в частности, медицинских записей, что утверждения заявителей о том, что тюремные власти не смогли обеспечить их родственнице лекарства для её симптомов героиновой абстиненции и заперли её в камере в качестве наказания, были необоснованными. Однако, в связи с жалобами, что были приняты недостаточные меры, или их приняли недостаточно быстро для излечения родственницы заявителей от её симптомов  героиновой абстиненции, Суд установил, что в то время, как казалось, что её состояние регулярно контролировалось с 7 до 12 декабря 1998 года, у неё в течение этого периода были частые приступы рвоты и она потеряла много веса. Несмотря на некоторые признаки улучшения в её состоянии в последующие дни, суд пришёл к выводу из имеющихся у него доказательств.

Перевод Харьковской правозащитной группычто на 14 декабря 1998 года родственница заявителей потеряла много веса и страдала от обезвоживания. В дополнение к вызванным у неё переживаниям и страданиям это привело к очень серьёзной угрозе её здоровью. Суд установил, что тюремные власти не выполнили свою обязанность по предоставлению ей необходимой медицинской помощи, в нарушение Статьи 3 Конвенции (запрет бесчеловечного или унижающего достоинство обращения). 

Скачать буклет по ссылке можно тут.

Контактная информация для СМИ:

Тел.: +33 (0)3 90 21 42 08