Исправлять через тело и дух

Сегодня практика исполнения уголовных наказаний свидетельствует о том, что эта деятельность фактически не имеет цели и арсенала надежных и работающих средств воздействия на осужденных. Таких средств, которые были бы оправданы, эффективны и понятны. Действующее законодательство среди средств исправления и ресоциализации называет бессодержательные и идеологизированные мероприятия, которые появились в законодательстве еще в советские времена и с тех пор перекочевывают из акта в акт, без критического переосмысления, практического оправдания и оптимизации. Сами работники уголовно-исполнительной службы относятся к таким средствам скептически, а исполняют их формально. На эти обстоятельства было указано в работе «Кризис карательной парадигмы», и там же было отмечено, что то, с помощью чего государство надеется изменить поведение осужденного, само давно заслуживает изменения.

В этом эссе хотелось бы рассмотреть, какие практики на сегодняшний день могут помочь изменить положение, сделать систему исполнения наказаний не просто канцелярией, которая в определенном порядке исполняет то, что написано на бумаге, а переориентировать деятельность по исполнению уголовных наказаний на качественно новые отношения, целью которых станет повседневная заинтересованная работа с осужденным, вовлекающая его в новый ритм жизнедеятельности, и помогающая ему взглянуть на собственную жизнь и ее текущие результаты иначе.

Задача амбициозная и заслуживающая глубокого исследования. Но здесь пока не ставится цель проведение тщательного научного исследования. Речь пойдет о некоторых существующих подходах к исполнению наказаний и воздействию на осужденных, с целью введения этой мысли в научный обиход пенитенциарной науки Украины с возможным дальнейшим развитием заданного направления.

В работе «Кризис карательной парадигмы» указывалось, что этическая, научная и общесоциальная мысль на сегодня уже не приемлет исключительно карательного воздействия на осужденного и попыток его исправления с помощью принудительного авторитарного воздействия, подавляющего волю и индивидуальные проявления человека. Практика, исторический опыт и изменения в коллективном мышлении свидетельствуют, что исполнение наказаний, во-первых, имеет значительно большую важность и актуальность для общества в целом, чем это принято было предполагать, во-вторых, деятельность по исполнению наказаний, может давать положительный эффект, в-третьих, успешное исполнение наказаний приводит к восстановлению общественных отношений и их ценности и дает огромный позитивный импульс развитию общества.

Однако в нашем государстве вопрос осложняется не только тем, что мы имеем тяжкое советское наследие в виде набора сложно преодолеваемых стереотипов, связанных с осужденными, но еще и тем, что государственный аппарат заинтересован в сохранении существующей «модели» исполнения наказаний. Государству нужны запуганные рабы или закоренелые урки, которые цементируют и постулируют порочные и патологические внутрисоциальные блоки. Их существование открывает дорогу к индульгированию, злоупотреблению, теневому бизнесу, возможности безнаказанной эксплуатации осужденных.

С правовой стороны лишение свободы в существующем виде и при существующих условиях – это, прежде всего, нарушение принципа взаимной ответственности государства и осужденного. То, что осужденный несет ответственность, претерпевая правоограничения, это для всех понятно и приемлемо, а вот то, что государство уклоняется от выполнения своих обязанностей, – таким очевидным не является. Впрочем, для украинского общества «измена» со стороны государства является привычным делом и принимаемым обществом стереотипом. В сфере уголовно-исполнительной деятельности уклонение от выполнения обязанностей со стороны государства проявляется в том, что отбывание наказания, особенно лишения свободы, не гарантирует осужденному здоровья, целостности, надлежащего обращения и условий. А это значит, что государство берется карать, но не обещает, что покаранный останется живым, хотя приговором риск лишения жизни или здоровья не предусмотрен. Приговор говорит только о лишении свободы, но на жизнь и здоровье, по идее, не претендует. Такая ситуация свидетельствует об изначально безответственном подходе самого государства к вопросу исполнения наказания. Ведь если государство изначально игнорирует собственные установления и правила, и не придает никакого значения нормам принятых в нем законов, не следует предписаниям и не пытается предпринять шаги к такому взаимодействию с осужденным, которое бы способствовало возврату в общество изменившегося и перенастроенного субъекта, это разлагает всю систему исполнения наказаний на корню. Такая система изначально имеет саморазрушительный заряд и потому, в конечном итоге, не работает.

Очерченная проблема должна быть осознана на уровне не только ученых, но и рядовых исполнителей. Только в этом случае возможны серьезные, конструктивные изменения в процессе исполнения уголовных наказаний и видоизменение порядка исполнения и отбывания наказаний, постановки новых целей наказания и реального их достижения.

В эссе «Цели наказания: от идеологических мифов к реальности» был затронут вопрос о том, что исторически наказание всегда было ориентировано на тело осужденного. Об этом же говорит и М.Фуко. Однако ХІХ и ХХ век перенаправили острие уголовного наказания на восприятие, менталитет осужденного. Это очень наглядно демонстрируется значительным сокращением частоты и количества применения телесных наказаний и их фактическое исчезновение в большинстве передовых стран мира.

Средства исправления и видоизменения осужденного отныне предполагают в основном интеллектуальную деятельность. Это беседы, обучение, участие в различных мероприятиях. То есть, так или иначе, это попытка воздействовать на ум осужденного, его морально-этические и психологические установки. И, разумеется, красной нитью через весь процесс исполнения наказания проходит идея страдания. Осужденный должен страдать и это неоспоримо. Причем эта установка не провозглашается на законодательном уровне. И хотя уголовный закон косвенно упоминает о страдании осужденного, говоря о карательных целях наказания, все же этот аспект уголовно-исполнительной деятельности никогда не выпячивался. В целом, понятно, что закону чуждо понятие страдания, ведь его нельзя постулировать как приоритет уголовно-исполнительной деятельности, да и акцентировать на нем внимание в современных условиях, просто неэтично и противоречит международно-правовым актам. Последние всячески подчеркивают и настаивают на том, что исполнение уголовных наказаний должно быть лишено признаков причинения страданий осужденным. Однако, мы вынуждены признать, что идея страданий в отечественном уголовно-исполнительном праве играет доминирующую роль и глубоко уходит корнями в коллективное сознание населения Украины (да и не только). Этот стереотип легко установить, опросив население, задавая вопрос о том, где и в каких условиях должен отбывать наказание осужденный. В большинстве случаев ответ будет указывать на то, что осужденный не должен содержаться в условиях «санатория». То есть условия должны быть жесткими и не предполагать никакого комфорта и никаких смягчений. На мой взгляд, именно эта установка и является проблемой. Непонимание того, что наказание, если мы хотим ожидать от него положительного эффекта, не должно быть настроенным на причинение страданий осужденному, приводит к неэффективности системы исполнения наказаний.

Все это сказано для того, чтобы перейти к рассмотрению тех практик, которые сегодня применяются в деле исполнения наказаний, демонстрируют свою эффективность, но по тем или иным причинам не получили распространения, признания и, соответственно, использования.

Все эти практики (прогрессивные) можно условно поделить на две группы по географическому признаку, который в этом случае играет удивительно типологическую роль. Одна группа – это практики, применяемые в европейских странах и вторая – практики, применяемые в странах Азии.

Что касается практик исполнения наказания в европейских странах, то в них есть много общего и все они объединены понятием «динамическая безопасность». Объем этого понятия вмещает в себя все виды деятельности, целью которых является создание и поддержание доверительных отношений с осужденным, направленных на изменение его поведенческой линии и психологических и морально-этических установок.

В работе, посвященной динамической безопасности, И. Яковец так определяет эту категорию – это способ организации процесса исполнения уголовного наказания в виде лишения свободы, который базируется на развитии положительных отношений с осужденным, их занятости, установлении доверительных отношений с ними и эффективной коммуникации, которая приводит к осведомленности персонала о процессах, которые протекают в месте содержания осужденных. Концепция динамической безопасности – это положительные отношения, связи и взаимодействие между персоналом и осужденными, профессионализм в сборе соответствующей информации, понимании и улучшении социального климата в исправительном учреждении, твердость и честность, восприятие личной ситуации осужденного, общение, положительные отношения и обмен информацией [1, 182 с].

Но надо заметить, что далеко не все исследователи вкладывают такое содержание в указанное понятие. Изученные источники по указанному вопросу, демонстрируют скорее иной подход к определению динамической безопасности. Четкости в этом вопросе научная и публицистическая общественность не демонстрирует. Само понятие «динамической безопасности» наполнено скорее отрицательным содержанием. Изучая источники, нам проще сказать о том, чем эта безопасность не является. В частности, основным антагонистом этого «вида» безопасности является, так называемая, статическая безопасность. То есть та безопасность, которая создает материально-технические предпосылки для поддержания правопорядка. Это камеры видеонаблюдения, посты, осветительные приборы, заборы, ограды, режим отпирания/запирания дверей, распорядок дня, осмотры, переклички и т.п. Этот набор обеспечительных средств присутствует в любом учреждении исполнения наказания и в европейских странах вообще не рассматривается как инструмент работы с осужденным. И это понятно. Ведь придавать способность исправительного воздействия надежности замков, это все равно, что делать выводы о гостеприимстве хозяев исходя из того, какой замок висит у них на входных дверях.

Однако отечественная наука и практика, несмотря на проникновение идеи динамической безопасности в уголовно-исполнительную деятельность, демонстрирует значительную инерцию в восприятии идей, лежащих в основе этого вида деятельности. Известный отечественный ученый Т. А. Денисова отмечает, что необходимо обеспечить практическую реализацию императивного требования о наличии у каждого работника Государственной пенитенциарной службы Украины практического опыта, человечности и честности, справедливости и доверия, чтобы они были в состоянии, даже в современных условиях, обеспечить надежную защиту государства, общества и человека от негативных проявлений пенитенциарной (тюремной) субкультуры осужденных в местах лишения свободы, содействовали прекращению дальнейшей криминализации отдельных социальных групп и прослоек украинского общества [2, с. 202–203]. Ярким примером инертности, о которой было упомянуто выше, может послужить анализ Основы обеспечения системы безопасности в пенитенциарных учреждениях Кыргызской Республики. В указанном документе отмечено, что, хотя меры по обеспечению процедурной и физической безопасности являются очень важными, без динамической (оперативной) безопасности общая безопасность пенитенциарного учреждения не будет обеспечена должным образом, так как безопасность также зависит от работы оперативных сотрудников учреждения, непосредственно взаимодействующих с заключенными, изучающих происходящие в учреждении процессы и вовлекающих заключенных в конструктивную деятельность учреждения. Данный вид обеспечения безопасности имеет более качественный характер, нежели статичные меры по охране учреждений. При регулярном взаимодействии с заключенными оперативный сотрудник должен отслеживать текущую ситуацию в учреждении, осуществлять сбор и анализ информации о действиях, представляющих реальную угрозу безопасности. Такая организация отношений персонала с заключенными позволит предотвратить побеги и другие чрезвычайные происшествия в учреждении. Преимущество динамической (оперативной) безопасности в том, что она носит упреждающий, или превентивный, характер, так как позволяет выявить угрозы безопасности на самом раннем этапе [3; 8 с.].

Приведенные примеры наглядно демонстрируют искажение методического восприятия целей и задач, стоящих перед уголовными наказаниями и деятельности по их исполнению. Исходя из указанных текстов складывается впечатление, что основной задачей исполнения наказания, в конечном итоге, является обеспечение правопорядка в учреждении исполнения наказания и создание условий, в которых не совершаются правонарушения. Причем, неважно каково при этом состояние осужденного/освобожденного. Увы, обвинять в этом авторов программ или нормативных актов совершенно бессмысленно, поскольку они являются наследниками порочной советской системы, в которой эти цели действительно были основными. Ведь при восприятии осужденного, как рабской рабочей силы, лишенной всяких прав, ничего больше и не требовалось, кроме как обеспечения правопорядка в течение срока отбывания наказания. Именно этого требовал бесперебойный трудовой процесс. Соответственно, это и рассматривалось, и устанавливалось, как конечная цель и обуславливало выбор средств воздействия на осужденного.

На сегодня ситуация изменилась, и обусловлено это не только «отходом» от советского прошлого. Даже наоборот, отход от советского прошлого – скорее результат тех процессов, которые протекают в обществе и сознании людей. Именно поэтому можно говорить не о «революции» в сфере целей, стоящих перед уголовно-исполнительной деятельностью, а скорее о логике развития социальных отношений. И поэтому действующая система исполнения наказаний постепенно пришла к самоотрицанию и стала неприемлемой.

Возвращаясь к вопросу динамической безопасности, необходимо указать, что каждая страна наполняет этот вид деятельности доступным ей содержанием. Например, Пер Вестберг, директор отдела безопасности шведской пенитенциарной службы, объясняет, что в работе с осужденными во многом речь идет о сборе информации об этих людях. Он говорит: «Мы смотрим на их уголовное прошлое, на их приговоры, за что они были судимы. Обмениваемся информацией с другими госструктурами. Речь идет о выявлении степени радикализации, с тех пор как они попали к нам. Для нас это центральный вопрос безопасности. Ну и другое: это те воспитательные программы, которые мы проводим, с тем, чтобы люди порвали с уголовным миром и преступным стилем жизни». Ключевым элементом в работе с клиентами, именно так называют заключенных в тюрьмах Швеции, является, по словам Пера Вестберга, очень тесный контакт с ними персонала. «Мы можем видеть изменения, происходящие в поведении человека, как он себя ведет, как разговаривает. Эта система называется "динамическая безопасность" и как раз и подразумевает очень тесную работу с клиентами. Персонал каждый день в отделениях, каждый день разговаривает с клиентами, дабы уловить возможные перемены и сдвижки» [4]. Однако, и здесь необходимо обратить внимание на то, что определяют этот вид деятельности все же через категорию безопасности, подчеркивая приоритет не столько процесса, сколько результата.

Но, невзирая на неопределенность способов формирования этой «динамической» безопасности, попытаемся указать на основные позитивные способы взаимодействия с осужденным:

• Чисто психологические и психолого-терапевтические методы взаимодействия (игры, беседы, тесты, сессии, семинары);
• Формирование дружеских отношений с осужденным. В этом виде взаимодействия есть опасность деятельности в ущерб интересам службы, но такие же издержки есть и при использовании методов исключительно статической безопасности (ситуации, когда осужденные формируют неформальные отношения и связи с персоналом с целью совершения противоправных действий, проч.);
• Игровые, спортивные, религиозные и досуговые мероприятия. Основная их цель – «раскрытие» осужденного, выявление его неформальных интересов и стремлений, тех сфер, в которых он действует спокойно и расслабленно. Целью является попытка «переключить» осужденного на другие (не преступные) виды деятельности и активности.

Рассматривая приведенный перечень, можно заключить, что средства, используемые для создания комфортных, доверительных отношений между осужденными и работниками пенитенциарных служб, во многих странах схожи. Однако очевидным является факт, что при одинаковых средствах эффект от работы пенитенциарных служб в разных странах оказывается разным. Вероятнее всего дело в реализации одинаковых, казалось бы, средств и мер работы с осужденными. И кажется особенно важным в связи с этим предположение о первом и основном правиле паритетной работы с осужденным. Его можно сформулировать так – администрация не ставит акцент на принуждении, не подчеркивает неравенства и уязвимости осужденного. Только при таких условиях появляется шанс на то, что осужденный сделает шаг навстречу администрации и примет предложенные формы сотрудничества или хотя бы попробует их. В противном случае, при оказании давления на осужденного и акцентуации принудительности мероприятий, мы столкнемся с тем, что осужденный «закроется», уйдет от искреннего сотрудничества и в целом настроится на лад приспособления и «хитрости». Именно поэтому работа с осужденным является тонкой, деликатной, сложной и ответственной задачей.

Таким образом, можно резюмировать, что динамическая безопасность – понятие обширное, которое не имеет четко определенного содержания, строится на индивидуальном подходе в работе с осужденным, предполагает смещение акцентов в деятельности исправления с принудительных мероприятий и вопросов обеспечения безопасности на построение доверительных отношений с осужденными, целью которых является переориентирование осужденного на положительные модели поведения, переоценку ценностных установок осужденного и пробуждение в нем желания выстраивать жизнь, свободную от криминогенных проявлений.

Практики, применяемые в странах Азии, имеют особенности. Прежде всего, большинство из них, по-прежнему, ориентируют воздействие на тело. Но это совсем другое воздействие. Оно строится на телесном терапевтическом подходе и предполагает использование различных видов физической активности (танцы, пение) или духовных практик (йога, медитация). По моему глубокому убеждению, меры воздействия и «ресоциализации», которые применяются в работе с осужденными, должны обязательно включать в себя телесные практики. Поскольку они: а) поддерживают здоровье, б) поддерживают дисциплину и самодисциплину, в) поддерживают интерес к окружающему, г) дают шанс на трансформацию личности. Эти факторы в условиях лишения свободы могу играть важную роль в формировании поведенческих установок осужденного.

Наибольший интерес, в контексте настоящего эссе, имеет медитационная практика Випассаны. Интерес обусловлен тем, что эта практика вполне может быть организована в условиях лишения свободы и, судя по опыту других стран, имеет положительное воздействие на осужденных.

Итак, Випассана (пали) или випашьяна (санскр.) переводится как «медитация прозрения», «видение как-есть» или «высшее видение». Випассаной называют одно из направлений развития человека с помощью буддийской медитации и отдельные методики такой медитации. Випассаной в современном языке называют практику сатипаттханы. В суттах Палийского канона Будда и его ученики употребляют словосочетание «випассана-бхавана», что значит «развитие видения-как-есть». Те, кто занимаются таким развитием, должны прийти к осознанию непостоянства, неудовлетворительности и безличностности явлений опыта. Такая практика должна привести к разотождествлению с элементами опыта и, таким образом, устранить предпосылку для появления психологического, а затем и физического страдания [5]. Випассана является одной из древнейших индийских методик медитации. Она преподавалась в Индии более 2500 лет назад в качестве универсального средства для устранения всех недугов, то есть искусства жизни. За последние 10 лет техника Випассаны оказалась весьма успешной в снижении темпов рецидива среди осужденных в тех тюрьмах, где она регулярно используется.

Следует указать на то, что наиболее широкое распространение в мире получила практика Випассаны в том виде, в котором ее преподавал С.Н. Гоенка. Именно эта практика была успешно предложена в течение последних 25 лет в тюрьмах Индии, Израиля, Монголии, Новой Зеландии, Тайваня, Таиланда, Соединенного Королевства, Мьянмы, Соединенных Штатов и Канады. Особенностью курсов Випассаны, проводимых в колониях, было то, что все они рассчитаны на 10 дней и являются «жилыми» по своему характеру. То есть студенты проживают вместе в определенном месте 10 дней, в течение которых, соблюдая установленную дисциплину, они выполняют медитативные практики. Курсы проводятся в стенах исправительного учреждения с преподавателями и волонтерами, которые управляют курсами, и проживают с осужденными на протяжении всего курса.

Все курсы Випассаны традиционно бесплатны, как для участников, так и для исправительных учреждений. Даже покрытие расходов на питание и проживание осуществляется за счет устроителей курсов. Все расходы, возникающие при проведении курсов, покрываются в основном за счет пожертвований тех, кто, пройдя курс и испытав его преимущества, считают необходимым дать возможность другим людям также воспользоваться этой практикой. Как указано на сайте Випассаны, в случае курсов в тюрьмах, пожертвования могут приниматься от частных лиц, благотворительных учреждений и государственных учреждений, которые желают внести свой вклад в реабилитационные цели этих курсов [6].

Целенаправленный и интенсивный характер курсов Випассаны предъявляет определенные требования, которые должны соблюдаться в учреждении исполнения наказаний во время курса. Требования вызывают необходимость довольно глубокого партнерского сотрудничества между персоналом, волонтерами и студентами Випассаны. Кроме того, устроители курсов требуют, чтобы один или несколько сотрудников исправительных учреждений прошли 10-дневный курс в одном из центров медитации, прежде чем можно будет провести курс в соответствующем учреждении. Это требование необходимо для того, чтобы появились ответственные сотрудники исправительных учреждений, которые непосредственно знакомы с тем, что осужденные могут испытать во время курса, и понимают причины требований курса, его правил и положений. Это правило кажется весьма обоснованным. Прохождение курса персоналом учреждений не только даст работникам понимание содержания и последовательности действий, но укажет персоналу на те слои поведения и сознания, которые медитация Випассаны может затронуть. То есть работник будет понимать и процессуальную сторону курса и его способности воздействия на личность осужденного. Кроме того, прохождение курса Випассаны персоналом учреждений может оказать положительное трансформирующее воздействие на соответствующего работника.

Эта практика привлекла интерес тем¸ что, во-первых, она имеет древние и основательные корни, лежащие в основе учений о человеке и его сознании. Во-вторых, как показывают научные исследования в области медицины, психологии, религиоведения и пенитенциарных наук, медитация Випассаны оказывает на осужденных безусловное и глубокое воздействие, коренным образом перестраивая многих из них и вытесняя из их поведенческих моделей те, которые приводят к совершению преступлений и использованию иных социально-негативных форм поведения.

Для лучшего понимания того, как проходит курс медитации, необходимо рассказать о нем чуть подробнее. Раскрытие порядка и требований курса помогут убедиться в том, что организовать такие курсы в учреждениях исполнения наказания вполне возможно, а также дать представление о том, какой эффект способна дать Випассана тем, кто отбывает наказание в виде лишения свободы.

Итак, курс медитации, как было указано выше, рассчитан на 10 полных дней. Одним из основных аспектов медитативных занятий является дисциплина. И в этой части Випассана полностью совпадает с режимом учреждений исполнения наказаний, который также одним из основных своих элементов предполагает дисциплину. При этом, следует заметить, что дисциплина, которой требует медитативный курс, имеет значительно более высокий уровень требований. Она включает в себя требования о соблюдении режима тишины, то есть участники курса в течение всех 10 дней пребывают в молчании и не могут вести разговоры ни с кем: ни с другими участниками, ни с волонтерами, ни с администрацией. Исключение составляют случаи, когда возникает необходимость в получении помощи, либо удовлетворении каких-то настоятельных потребностей, которые не терпят отлагательства (угроза жизни или здоровью, смерть близких или родственников, психические расстройства или сложности, проч.). Кроме того, участники курса придерживаются половой сегрегации. Это требование также полностью совпадает с режимными требованиями и его обеспечение не представляет никакой сложности. Участники курса ограничиваются в частоте и режиме приема пищи. Еда на курсе для осужденных организуется два раза – утром и в полдень. После этого, ближе к вечеру, участники медитации только пьют чай. Режим дня участника курса Випассаны включает собственно медитацию, небольшие перерывы, когда курсант предоставлен сам себе, но не выходя за пределы территории, где проводится курс, прослушивание лекций о традиции медитации Випассаны и время сна. Как мы видим, режим курса Випассаны во многом совпадает с режимом учреждения отбывания наказания. По крайней мере, организационно провести курс для осужденных не представляется сложным. Положительные стороны Випассаны в учреждениях исполнения наказаний очевидны: курсант, с одной стороны, постоянно включен в медитативный процесс, с другой находится под надзором волонтеров (и персонала, особенно в условиях лишения свободы) и, с третьей, продолжает отбывать наказание, при этом не ощущает его интенсивного негативного отчуждающего воздействия. Достигается целый ряд целей и эффектов. Это и исполнение наказания, и коррекционная и самокоррекционная деятельность, и духовное развитие осужденного и одновременно довольно интенсивное психологическое воздействие. Кстати, этот момент - психологическое воздействие – нельзя сбрасывать со счетов. Надо признать, что эффекты от некоторой сенсорной депривации и внутренняя работа, которые предлагаются осужденному, могут иметь и негативные результаты. Психика некоторых участников медитативного процесса не справляется с поставленной задачей. При проведении курсов известны случаи, когда его участники прерывали свое участие в связи с психологическими сложностями, которые у них возникали. Это и тревожные состояния, и страх и растерянность и иные фрустрационные состояния. Но с другой стороны, вспышек агрессии на курсах Випассаны, не отмечалось практически никогда.

Что же касается положительных моментов, то на них ученые обращали внимание неоднократно. Так, американские ученые, которые имеют значительно больший и более смелый опыт применения «необычных» практик работы с осужденными убедились, что курсы Випассаны имеют безусловный положительный эффект, который уменьшает вероятность осложнений и в целом положительно влияет на психический статус человека. Эти исследования проводились в связи с наличием у испытуемых посттравматического стрессового синдрома [7; 241 с]. Но это не уменьшает ценности полученных данных и вполне позволяет распространить их на возможности коррекции поведенческих моделей осужденных, как лиц, находящихся под воздействием большого количества стрессовых факторов. В целом, выводы в указанном исследовании американских ученых не утверждают, что Випассана является панацеей и приводит к однозначным улучшениям, но ее высокий «терапевтический» эффект, основанный на самостоятельной работе испытуемых отмечен исследователями безусловно.

Другая группа американских ученых, исследуя феномен Випассаны в связи с ее использованием в работе с лицами, страдающими алкогольной и наркозависимостью, установила, что положительный эффект медитации обусловлен тем, что она настраивает практикующего на восприятие настоящего момента таким, каков он есть. Независимо от того, каким этот момент является, практика медитации позволяет принимать его. И, вероятно, именно такая «тренировка» помогает осужденному справляться и примиряться со своим статусом и легче воспринимать будущее. И ведь действительно, Випассана, в переводе с санскрита, означает «видеть вещи такими, какие они есть». И применяя этот метод, медитирующий переходит от одного текущего момента к следующему, не погружаясь в мысли о прошлом и будущем, и не уклоняясь от восприятия настоящего момента. Именно этот способ восприятия помогает осужденному в том числе и в уходе от криминальных форм поведения, поскольку последние, как правило, не предполагают никакого самонаблюдения. При выполнении медитации Випассаны восприятие настоящего момента осуществляется путем телесного самонаблюдения, без использования аналитических способностей. Задача практикующего просто отслеживать и фиксировать происходящее в теле и сознании, не толкуя и не интерпретируя, не называя протекающие процессы никакими именами. Другими словами, этот способ восприятия кардинально отличается от тех, которые мы привыкли использовать в повседневной жизни.

В цитируемой статье ученые описывают историю изучения техник медитации и указывают, что практически все исследования приходили к тому, что медитации всегда давали устойчивый положительный эффект, как в отношении алко- и наркозависимых, так и в отношении осужденных. Указано, что уникальность и терапевтический эффект Випассаны обусловлены тем, что медитирующий в ходе практики приходит к пониманию того, что переживания и настроения не постоянны и связаны с интерпретацией прошлого опыта и его экстраполированием на будущий опыт. Настоящий момент, как правило, из сознания ускользает. Убедившись в этом, практикующий получает импульс и веру в то, что он в состоянии изменить себя, следуя по пути погружения в настоящий момент.

В исследовании приведен подробный анализ практики медитации Випассаны, описана структура курса, о которой нами было сказано ранее, и приведены полученные результаты в контрольной группе, которая прошла 10-ти-дневный курс медитации. В соответствии с полученными данными, лица, страдающие алко- и наркозависимостью, после прохождения курса в большинстве случаев (приблизительно 1/3 респондентов) продемонстрировали отказ от алкоголя либо наркотиков, причем в сравнении с группой, в которой применялись «традиционные» методики «лечения», такие результаты оказались более устойчивы и надежны [8; 281, 283 с].

Если обобщить выводы, сделанные учеными в статье, то положительный эффект объясняется, прежде всего тем, что в случае Випассаны медитирующий работает самостоятельно и на всех уровнях сознания. Именно самостоятельность работы (а не использование медикаментов либо иных вспомогательных средств) приводит к устойчивости и сознательности результатов. В случае применения медитации в работе с осужденными, это может добавить им (осужденным) веры в собственные силы и возможности. Ведь это именно они, своей собственной внутренней работой, привели себя к состоянию, в котором их начинают воспринимать позитивно.

Если говорить о собственном опыте участия в курсах Випассаны, то нужно отметить, что после их проведения действительно возникает воодушевление, внутренний покой и желание продолжать совершенствоваться.

Кроме этих примеров, хотелось бы обратить внимание на небольшое кинематографическое документальное свидетельство о проведении курсов Випассаны в тюрьмах Индии. В фильме «Doing Time, Doing Vipassana» рассказано о том, как в учреждении исполнения наказания Тихара (Индия) был проведен курс медитации Випассаны. Одним из пионеров внедрения этой практики в работу с осужденными к лишению свободы была Киран Беди, - главный инспектор тюрьмы в Дели. В 1994 году в Центральной Тюрьме Тихара - одном из самых крупных и суровых мест заключения в Индии, был проведен курс медитации. На тот момент это были первые шаги и, конечно, результата ожидали с большим волнением. Результат превзошел все ожидания, - по окончании курса осужденные установили беспрецедентно позитивные отношения с персоналом и существенно преуспели в изменениях своего поведения. С тех пор, проведение курсов медитации Випассаны в учреждениях исполнения наказаний Индии стало традицией, которая, кроме всего прочего, получила распространение и в других тюрьмах мира (Израиля, Монголии, Новой Зеландии, Тайваня, Таиланда, Соединенного Королевства, Мьянмы, Соединенных Штатов и Канады).

Все приведенные свидетельства и результаты исследований красноречиво говорят о том, что положительный заряд в использовании телесных практик в работе с осужденными значителен. Использование медитации кажется вполне уместным, во-первых, потому, что существует накопленный положительный опыт, во-вторых, потому, что эта работа с осужденными действительно является работой и позволяет устанавливать контакт с ними, в –третьих, потому, что опыт участия в таких мероприятиях, безусловно является новым и кардинально отличается от всех мер, методов и средств, которые могут быть предложены отечественной (и не только) пенитенциарной системой тем, кто отбывает в ней наказания. Кроме всего, организовать такие курсы в условиях лишения свободы (в частности) не сложно, поскольку целый ряд условий, которые предусматривает курс медитации, уже существуют в учреждениях исполнения наказаний. Речь идет об отделении мужчин от женщин, о невозможности поддерживать чрезмерные контакты (телефон, телевизор, беседы с иными участниками и другими лицами). Достаточно легко организовать режим питания и весь режим дня для участников курсов. Таким образом, представляется, что организация курсов Випассаны в исправительных колониях является реальным мероприятием.

Можно, конечно, привести контраргумент о том, что эти практики несвойственны национальному менталитету и не совпадают с режимными требованиями в колониях. Но этот аргумент, на мой взгляд, не может рассматриваться как достаточный, если курсы медитации дадут положительный эффект. Кроме того, в самой медитации нет религиозной окраски, и она никак не противоречит монополии христианства. Что касается режимных требований, то при правильной организации курсов, они «отвлекут» от обычного порядка отбывания наказания незначительную часть осужденных и на непродолжительное время.

Разумеется, речь не идет о резком и повсеместном введении таких курсов, однако экспериментальное их проведение в отдельных учреждениях, думаю, дало бы значительный эффект и дополнительную информацию в вопросах о возможности перевоспитания тех лиц, которые совершили преступления. Целесообразным кажется введение курсов медитации для тех осужденных, которые отбывают наказания в виде лишения свободы на срок более 1 года и проводить такие курсы 2-3 раза в год. Такой систематический подход позволит закрепить результаты практик и поддержать те трансформационные процессы, которые будут «запущены» в ходе курсов медитации. Разумеется, они должны быть добровольными и проводиться с участием и под руководством волонтеров Випассаны, которые имеют опыт и понимание проведения таких курсов. И самым главным, с точки зрения уголовно-исполнительного права, является то, что курсы медитации будут помогать в построении системы динамической безопасности и способствовать формированию устойчивых партнерских взаимоотношений с осужденными, позволят вселить в них ощущение и понимание того, что они (осужденные) нужны, что в их исправлении заинтересованы.

Литература:

1. Яковець І.С. Динамічна безпека в установах виконання покарань як основа профілактики правопорушень // Вісник кримінологічної асоціації України. – 2015, № 3 (11). – С. 180-187
2. Денисова Т. А. Покарання : кримінально-правовий, кримінологічний та кримінально-виконавчий аналіз : монографія / Т. А. Денисова. – Запоріжжя : КПУ, 2007. – 288 с.
3. Обзор системы обеспечения безопасности в пенитенциарных учреждениях Кыргызской Республики. – 2014. – 44 с. – электронный ресурс, режим доступа: https://unodc.org/documents/centralasia//prodocs/Obzor_sistemy_bezopasnosti.pdf
4. Тюремная система в Швеции: профилактика от радикализации и формирования бандгруппировок. - Интернет-ресурс, заголовок с экрана http://sverigesradio.se/sida/artikel.aspx?programid=2103&artikel=6099327
5. Интернет-ресурс – Википедия. – режим доступа: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BF%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%B0%D0%BD%D0%B0
6. Vipassana Meditation Courses For Correction Facilities/ - Интеренет ресурс, заголовок с экрана. – режим доступа: http://prison.dhamma.org/
7. T. L. Simpson, WA D. Kaysen  PTSD Symptoms, Substance Use, and Vipassana Meditation among Incarcerated Individuals // Journal of Traumatic Stress, Vol. 20, No. 3, June 2007, pp. 239–249
8. G. Alan Marlatt, Katie Witkiewitz  Vipassana Meditation as a Treatment for Alcohol and Drug Use Disorders // MINDFULNESS AND ACCEPTANCE. – 2004. 261 – 288