MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Страсбургский счет: ЕСПЧ в вопросах и ответах

16.01.2019   
Ирина Скачко

Идеальное государство должно защищать своих граждан. Реальное часто их не замечает. Нередко – обижает. Время от времени – совершает против них серьезные преступления. В таком случае гражданину приходится искать судебную инстанцию, достаточно высокую для того, чтобы государство подчинилось ее решению. И речь не о небесном суде.

Европейский суд по правам человека – международный судебный орган. Он состоит на данный момент из сорока семи судей – по количеству стран-членов Совета Европы. Рассматривает дела о нарушении прав и свобод, защищенных Европейской конвенцией по правам человека. Среди них – право на жизнь, на справедливый суд, собственность, свободу мысли, совести и вероисповедания, уважение к частной жизни и даже право быть избранным. Обращаться сюда можно только в случае, если все средства правовой защиты в родной стране были исчерпаны.

Анна Овдиенко – одна из юристов Центра стратегической защиты Харьковской правозащитной группы, которая ведет дела в Европейском суде по правам человека.

Юрист Анна Овдиенко

– Анна, как вы находите клиентов?

– Разными путями. Если это заключенные, то срабатывает сарафанное радио. Люди знают о Харьковской правозащитной группе, знают конкретных юристов. Иногда они звонят прямо в организацию, им передают наши телефоны через родственников. Кроме того, мы сами посещаем с мониторинговыми визитами места заключения. Во время этих поездок мы предлагаем заключенным правовую помощь, общаемся с теми, кто захотел поговорить индивидуально. Некоторые из них становятся нашими клиентами. Иногда люди просто приходят к нам в офис, звонят.

– Часто приходится отказывать человеку, обратившемуся к вам за помощью?

– Мы имеем право отказывать, потому что мы бесплатно занимаемся этим. Можем выбирать дела и всегда говорим об этом клиентам. Большинству мы не отказываем, потому что дела действительно перспективные. Но если доказательств нет или вопрос такой, который Европейский суд не рассматривает, нам приходится отказывать. Люди есть люди, они обижаются, скандалят. Такое бывает у всех в работе, мы привыкли.

– Сколько человек обращается в Европейский суд через адвокатов Харьковской правозащитной группы?

– На данный момент у нас в работе более двухсот дел, которые поданы в Европейский суд и по ним нет решения. Еще много заявлений подано ранее, еще до 2014 года, и они ожидают рассмотрения. Впрочем, в связи с Донбассом даже больше, около трехсот. Потому что мы подали много жалоб по разрушенному имуществу и по раненым. Вообще, через одного юриста за год проходит 10–15 дел. А всего клиентов намного больше. Ведь многие, у кого дело давно рассматривается, звонят с новыми вопросами. Особенно заключенные, особенно пожизненники. Некоторые дела длятся годами, бывает, пять-семь лет.

– Европейский суд часто выносит положительный вердикт?

– Европейский – да! В отличие от наших судов. У нас очень мало проигранных дел, буквально единицы. Сейчас у нас очень высококвалифицированный оппонент – новый правительственный уполномоченный по делам Европейского суда, Иван Лищина. И поэтому нам стало намного сложнее выигрывать дела. Уполномоченный пишет позицию правительства, по сути, выступает адвокатом, защищающим государство. Этот процесс выглядит так: мы подаем заявление. Европейский суд его принимает или не принимает. Через какое-то время – от двух до десяти лет – наступает этап коммуникации: наше заявление передают правительству, чтобы они написали свои возражения. Уполномоченный пишет свои возражения, мы на них отвечаем. И когда уполномоченный – профессионал своего дела, нам становится сложнее. Но, тем не менее, выигранных дел очень много. Вообще, Украина – чемпион по вердиктам, которые были вынесены в Европейском суде. Очень долго она держалась в тройке лидеров. Сейчас в тройке нас нет, но мы к ней близко. Украина часто бывает чемпионом по чему-то плохому – туберкулезу, СПИДу, ну и по выигранным гражданами делам в Европейском суде. В начале двухтысячных почти всеми такими делами занималась Харьковская правозащитная группа, сейчас есть еще несколько организаций: «Сич» в Днепре, например. За год у нас где-то до двадцати выигранных дел.

– Как государство реагирует на выигранные дела?

– Государство выплачивает компенсации.

– Всегда?

– Когда речь идет о миллионах гривен, государство с трудом это может выполнить. Ведь деньги на исполнение решений закладываются в бюджете, такие выплаты просто негде взять. Это проблема. Но средняя сумма компенсаций (за пытки, например) – это 10–20 тысяч евро. Эти деньги государство заплатит. А вот накажут ли виновных, которые били и пытали, – это другой вопрос. Скорее всего, нет. К сожалению, к ответственности после решения Европейского суда привлечены единицы. Но важно еще и то, чтобы в будущем никого не били. Положительное решение Европейского суда – это как флажок государству, знак, что нужно что-то изменить, чтобы случаи нарушения прав человека не повторялись. У нас они повторяются. Государство в целом ситуацию не исправляет. Только отдельные группы дел, или отдельные дела закрываются как выполненные полностью. Для этого государство, например, принимает какой-то закон, чтобы нарушение больше никогда не повторилось. Но по большинству дел у нас плачевная ситуация.

– Европейский суд отслеживает судьбу своих вердиктов?

– После того, как решение вынесено, есть процедура надзора за его исполнением. Ее осуществляет Комитет Министров Совета Европы. Этот надзор длится по многим делам годами. Есть еще специальная процедура, когда Комитет Министров принимает уже непосредственное участие в исполнении решения Европейского Суда. То есть они сами организовывают диалоги, круглые столы, поощряют определенные законопроекты. То есть Совет Европы не просто говорит Украине, что нужно сделать, а сам что-то предпринимает. Это происходит в случаях, когда речь идет о вопиющих систематических нарушениях прав человека, пытках, например.

– Как Комитет Министров Совета Европы может реагировать на незакрытые дела? Применять в отношении Украины какие-то санкции?

– Теоретически нас могли бы исключить из Совета Европы. Но, естественно, никто на это не пойдет. Нам просто говорят, что это «вызывает обеспокоенность».

– По каким делам бывают самые большие выплаты?

– По юридическим лицам, сотни тысяч евро – в случае нарушения права собственности. По физическим лицам – когда нарушили право на жизнь. Речь идет о случаях, когда человек был убит по вине государства, особенно если в его смерти виновны работники органов внутренних дел. Если я не ошибаюсь, по Украине самая большая выплата была 100 тысяч евро – по делу Гонгадзе. В делах о пытках выплата может составлять 20 тысяч евро, иногда и больше. Столько было в нашем деле Помиляйко против Украины. В случае нарушения права на свободу, если человек долго находился под стражей незаконно, он может получить максимум где-то до 10 тысяч. По мелким нарушениям и 700 евро может быть.

– Вы говорите, Европейский суд рассматривает дела годами. А если человек не может ждать так долго? Если его жизнь под угрозой?

– В этом случае действует Правило 39 Регламента Суда: если жизни или здоровью заявителя угрожает серьезная опасность, он имеет право обратиться в Европейский суд по правам человека за незамедлительной помощью. Например, иностранцу грозит высылка из страны, а на родине его ждет смертная казнь. Или нарушено право на здоровье человека, который находится под контролем государства. Например, если у заключенного случился инфаркт или обнаружена онкология, а его не лечат. Также сюда часто входят дела, связанные с Донбассом, в частности, помощь украинским гражданам, которые находятся в плену у террористических групп. В таком случае заявитель подает короткое обращение в Европейский суд по правам человека, коротко описывает, что случилось, какая ему грозит непосредственная опасность, предоставляет документы и отправляет это все по факсу. Не очень удобный способ отправки, честно говоря. Телефонная линия – не лучший способ связи.

– Почему нельзя пользоваться электронной почтой?

– В Европейском Суде считают, что это небезопасно. На данный момент используется только факс и почта. Мы отправляем документы по факсу, дублируем по почте. Ответ из Страсбурга мы получаем по факсу в течение суток-двух примерно. Иногда ЕСПЧ откладывает решение вопроса и просит у правительства комментарий. В течение 7–10 дней правительство отвечает, и тогда Европейский суд принимает решение. Если Правило 39 применили, они осуществляют надзор, делают правительству периодически запросы. Правительство отчитывается, что сделано в этом деле, выполнена ли просьба заявителя.

– Бывает, что, несмотря на применение Правила 39, вы не успеваете помочь человеку?

– К счастью, редко. В Украине было несколько случаев, когда Европейский суд дал правительству время на ответ и в это время человек умер. У меня таких клиентов не было.

– Вы, по сути, сражаетесь с огромной государственной машиной. Не страшно?

– Не страшно. Да и кто иначе это будет делать? Заявители, которые к нам обращаются, зачастую не имеют денег. Если мы не будем им помогать бесплатно, они не смогут подать заявление в Европейский суд. Адвокаты просят сумасшедшие деньги – 500–1000 евро, а то и больше. И это только за заявление! А ведь речь зачастую идет о вопросах жизни и смерти.

 Поділитися