Судейский театр абсурда.

В субботу, 14 сентября, Луганский апелляционный суд оставил в силе приговор Артемовского районного суда от 19.04.02 года, согласно которому бывший вице-президент банка "Славянский" Борис Фельдман осужден к девяти годам лишения свободы с конфискацией имущества.

Суд также вынес два частных определения в отношении адвокатов Фельдмана - им вменены нарушения адвокатской этики, которые влекут за собой, как сказано в определении, прекращение адвокатской практики.

Сразу после окончания судебного заседания на импровизированной пресс-конференции в здании суда адвокат Фельдмана Андрей Федур заявил, что в вынесенном определении суда даже на слух он насчитал более десятка противоречий. После получения на руки определения суда адвокаты будут подавать жалобы в Верховный Суд Украины и в Европейский Суд. Характерная деталь: во время этой пресс-конференции судья Светлана Запорожченко выходила из здания суда к своей машине в плотном кольце доброго десятка судебных милиционеров!

Адвокатов, считает А.Федур, пытаются привлечь к ответственности за их профессиональную, правовую позицию, за добросовестное исполнение своих обязанностей. "Наличие таких частных определений означает для нас лишь одно - мы еще более тщательно будем работать, защищая Бориса Фельдмана", - пояснил Федур. Он сказал так же, что Борис Фельдман просил заявить от его имени, что спокойно воспринял определение апелляционного суда и будет дальше бороться за свои права.

- Не понимаю, - сказал адвокат, - почему суд так спешил. Когда в пятницу С.Запорожченко огласила, что заседание суда будет в субботу, мы возражали: Борис Фельдман чтит еврейские религиозные традиции, и суду следовало бы с этим считаться. Но суд не проявил уважения к религиозным чувствам подсудимого - скорее всего, спешил покончить с делом до 16 сентября.

В субботу суд работал по-ударному - с 9.00 до 20.00. Показательным было уже начало судебного заседания, когда прозвучали первые раскаты грома. Стоило Фельдману попытаться поздравить присутствующих луганчан с Днем города, С. Запорожченко сразу же сорвалась на крик: "К апелляции!". Это прозвучало, как: "К барьеру!".

Сразу же председательствующая запретила видеосъемку - без всякого судебного решения. В начале судебного разбирательства, 27 августа, по ходатайству адвокатов суд принял решение о фиксации судебного заседания при помощи аудио-видеоаппаратуры. Следовательно, надо было отменять это предыдущее решение, властного жеста руки для этого мало.

Присутствующих поразил и внешний вид С.Запорожченко - она выглядела осунувшейся, постаревшей, с явными признаками стрессового состояния.

После двухчасового выступления Фельдмана в дебатах (он продолжил вчерашнее выступление, во время которого пояснял суду абсурдность приговора, вынесенного при отсутствии события преступления) и короткого десятиминутного перерыва С.Запорожченко остановила выступление подсудимого и предоставила слово прокурору ГПУ С. Бурдейному.

Адвокаты возмутились: Б.Фельдман не закончил свое выступление в дебатах. Они попросили продолжить судебный процесс. Председательствующая, не обращая внимания на заявления адвокатов подсудимого, настояла на выступлении прокурора.

С.Бурдейный, в сияющей белизной рубашке, в форменном синем мундире со звездами и другими знаками отличия, преисполненный сознанием важности момента и почему-то с дрожащими руками, в одной руке лист бумаги с текстом, в другой - микрофон, под дуэт реплик-заявлений протестующих адвокатов, начал свою речь.

В. Агеев: "Я протестую. Ви не можете зупинити Фельдмана. Я заявляю відвід членам колегії. Я прошу розглянути заяву про відвід." Прокурор с дрожащими руками говорит речь. В. Агеев: "У мене є докази, що головуюча виконує злочинний наказ. Ви його отримали і виконуєте". А.Федур: "Ви виконуєте замовлення. Це є порушення вимог чинного законодавства, Суд веде себе зухвало. Я прошу зупинити свавілля, відновити судовий процес і надати можливість виступати Фельдману у дебатах…" Прокурор с дрожащими руками продолжает речь. А.Федур: "Чого ви так боїтеся? Чому ви не можете вислухати підсудного? Ваша честь, ви не маєте права позбавити Бориса Фельдмана виступати у дебатах. Я роблю зауваження за законом". Председательствующая С.Запорожченко адвокатам: "Сядьте! Сядьте!" "Саме у відповідності до вимог чинного законодавства ви повинні проводити процес. Я вимагаю, щоб суд діяв у межах законодавства". С.Запорожчено нервничает и пытается усадить адвокатов. А.Федур: "Ми у правовій державі, рано чи пізно ви повинні будете відповідати за законом. Я хочу звернути увагу судової колегії: що ви дієте?" Агеев: "Тут коїться злочин проти правосуддя. Те, що відбувається, - зухвале порушення законодавства. Заборонили журналістам і адвокатам вести зйомку. Виступати у дебатах є право підсудного. Суду неприємно слухати, вони здійснюють злочин разом з Луб’яним." Прокурор с дрожащими руками продолжает свою речь.

Эта мизансцена длилась минут двадцать. В этом убогом маленьком судейском зальчике, происходили события, явно достойные пера автора "Братьев Карамазовых". Кроме непосредственных участников процесса, здесь находились 10 человек охраны, три журналиста, два неизвестных молчаливых субъекта "с ретроградной физиономией", один из которых все время что-то лихорадочно писал, четверо родственников и близких подсудимого. За спиной судей был герб Украины, на судьях были черные мантии. И идиотская, из железных прутьев, клетка, в которой был заперт исхудавший, в клетчатом пиджаке с накладками на локтях Борис Фельдман. Его лицо и речь выражали достоинство и внутреннюю свободу интеллигентного, мягкого, но не сломленного человека - эта субстанция была явно за пределами юрисдикции зловещих людей в черных мантиях.

Гротескность происходящего усиливало и то, что трое адвокатов против трех судей в черном так откровенно стояли в схватке друг против друга по принципиальным вопросам самих принципов правосудия, что напоминали картину сказочной борьбы богатырей против трехголовой гидры.

Прокурор закончил речь, попросив оставить приговор суда первой инстанции почти без изменения.

Судья еще раз нарушила закон, когда объявила об окончании дебатов и сразу же предложила Фельдману выступить с последним словом, несмотря на протесты адвокатов: они настаивали на своем праве до предоставления слова подсудимому и защитникам высказать реплики после прокурорской речи.

Борис Фельдман начал свое "последнее слово":

"Когда человек попадает в жернова процесса, он ограничен во всем. Последнее слово - единственная возможность, когда он становится свободным Здесь умудрились нарушить не только мои права, но и лишить права на реплики моих адвокатов. Наверно, понимали, что они разобьют все в пух и прах. Что за трусость? Как можно так бояться? Побоялись судебного следствия, дебатов. Меня удивляет, когда люди не сгорают со стыда, не боятся показать свою беспомощность. То, что судебное заседание назначили на сегодня, это о многом говорит. Никогда бы судья самостоятельно не стал организовывать заседание суда в субботу. Я представляю, что за этим стоит централизованное решение. Представляет ли наше общество, в какую пропасть оно уже скатилось?. Главная проблема - отсутствие независимой судебной власти. Судебная власть - не третья, а равноправная. Я бы суд поставил на первое место. Жить в обществе без независимой судебной власти, все равно что отправиться в джунгли и попытаться выжить."

"То, что произошло со мной, - вдруг законы перестали действовать в принципе. В отношении одного меня. Боюсь, что завтра этот принцип получит более широкое распространение. Я уверен, что судье Лубяному тяжело давался этот приговор. Но ящик Пандоры назад не закрывается. Уже никого назад не отпустят - все замараны. Меня пугает, что в беззаконие вовлекается все больший круг людей. Все уже охвачены соучастием. Я боялся, что мы снова приближаемся к жуткому тоталитаризму. Оказывается, мы от него и не отходили. Я видел, как суду трудно было выслушивать меня. Но почему-то вдруг все берут под козырек. Это страшно. Меня волнуют не только мои проблемы, но еще больше все, что происходит с обществом в целом. Мне стыдно, что люди вдруг соглашаются превращать себя в посмешище. Даже готовы вернуться в дремучее средневековье. Когда Лубяной спешил вынести приговор к 19 апреля, все было понятно. Президент проводил совещание с работниками судов Украины, и Азаров на этом совещании воспитывал судей, учил, как надо судить в хозяйственных делах. Сетовал, что добросовестных очень мало - они вот водятся в Луганской области. Так что я чувствовал себя рождественским гусем, поданным к столу. С чем связана сегодняшняя спешка? Может, меня приносят в жертву будущей свободе?"

"На заре независимости судебная власть получила поддержку. И как люди сейчас чувствуют себя обманутыми! Понадобится - начнут сажать колоннами. Страшно: сама судебная власть не хочет видеть себя иной. Я не удивляюсь, что вижу Луганский апелляционный суд в кругу силовиков. В моем деле был такой случай - в Киевском апелляционном суде судья получил подзатыльник от налогового милиционера. Стоило другому судье вынести в суде решение в мою пользу - сразу возникло дисциплинарное производство. Понятно, почему судьям так тяжело. Но вы же наделены полнотой власти!"

"Хорошо, что отменили смертную казнь. При нынешнем положении судей заставили бы стать убийцами. Но для меня девять лет равносильны убийству Мне уже надоело объяснять всю нелепость обвинения. Уверен: нет в истории правосудия более грязного, осмысленно и целенаправленно состряпанного дела. Куда нам деться от того, что статья 55 Конституции уничтожена. У меня нет возможности воспользоваться правом на судебную защиту. И вот результат. Один человек стал генеральным прокурором, а я - генеральным осужденным. Такова моя доля".

Он говорил полтора часа.

Когда после этих слов Б.Фельдман попросил пять минут перерыва, председательствующая С. Запорожченко объявила, что суд удаляется в совещательную комнату.

Через пять томительных часов, субботним вечером, было оглашено определение суда.

Фельдмана второй раз лишили последнего слова. Если разобраться - за то, что он выступал как гражданин, болеющий за страну, в том числе и за суд, превращенный в служанку репрессивных органов.

Мир, значит, перевернулся: подсудимый и судьи поменялись местами.