Газета Всеукраинского еврейского конгресса в канун праздника Песах, призывающего к очищению духовному всех, кто чтит Тору, напечатала статью про Гришу Офштейна
Собственно, те, кто чтит не Тору, а Библию или Коран, а также кто не чтит вообще ничего из вышеперечисленного, тем не менее знают Офштейна, причем как Горина. Григория Горина, советского и постсоветского юмориста, который родился в Москве.
… И теперь я знаю: чувство, доселе мною не испытываемое, странное и всеобъемлющее под названием «антисемитизм», ежели и появится в моей душе, то исключительно благодаря статье в издании еврейского конгресса.
«... У Григория Горина были печальные пушистые глаза. Он писал очень серьезные пьесы... И стал великим. В свое время злобноватый народец подхихикивал над тем, что евреи меняли фамилии на «более благозвучные» — цитата, газета «Век», №11, 2004.
Почувствуйте разницу. С одной стороны — представитель еврейского народа, ставший «великим», с «пушистыми глазами». С другой — никчемное окружение…
В реквизитах газеты Всеукраинского еврейского конгресса нет «оградительной» оговорки, мол, «редакция не всегда разделяет позицию автора». Следовательно — разделяет?..
В том же номере газеты на первой полосе — письма ветеранов, евреев, которые говорят об интернационализме. И настаивают, что людей нельзя делить на плохих и хороших по национальному признаку. Они говорят, что против разжигания вражды.
А «народец» — разве не разжигание? И «злобноватый» — это ли эпитет от большой любви?
Когда судили «Сільські вісті», уверяли: дело правое, статьям с уклоном в антисемитизм не место в отечественной прессе, кому б это СМИ ни принадлежало — хоть государству, хоть общественной, хоть партийной организации, хоть частному лицу.
Потому что нельзя оскорблять народ, являющийся в этой стране — без разницы — большинством или нацменьшинством.
Просто потому что вообще нельзя никого оскорблять.
«Сільські вісті» со статьей профессора Василя Яременко судила вся Украина. Почему же никто из сторонников еврейского конгресса не судит «Век» за оскорбление всех, кто жил в Союзе в 60-е, 70-е?..
… Как прикажете воспринимать новость: в ближайшем будущем в Киеве планируется открыть еврейский детский дом? Инициативу выдвинул раввин Маркович. То есть изначально предлагается даже грудничков, отлученных от матерей-евреек, находящихся в заключении, изолировать от остальных детей, чье появление на свет произошло при таких вот печальных обстоятельствах.
Я спрашиваю: разве не все дети одинаковы, в том смысле, что не все они граждане Украины? Не всех сирот одинаково жалко? И разве в доме «Малютка» к «нерусским» относятся хуже?
Кто-то слыхал, чтоб армянская община в Украине или же грузинская, болгарская или польская выдвинула идею изоляции «своих по крови»?..
О «попытке возродить фашизм» сказано в той же газете «Век» в письме ветерана Левина. Он обращается к г-ну Рабиновичу, лидеру Еврейской общины Украины. Он возмущается «антисемитскими публикациями» в газете «Идеалист» и журнале «Персонал».
Там ничего не сказано о газете «Завтра». Поэтому я процитирую фрагмент из публикации почти семилетней давности — июньский номер 1997 года.
«... Марк Рудинштейн, сентиментальный человек, любящий женщин и ненавидящий пошлость, никогда не матерящийся и люто презирающий порнографию, человек, борющийся со всем миром за сохранение русского отечественного кино, говорит журналистке Дарье Аслановой слова, которые уже не вычеркнуть из истории русско-еврейских отношений: «...Еврей — это человек, который не мешает людям жить. У меня есть чувство вины перед этим государством, еврейское чувство вины за концлагеря, которые мы возглавляли, за революцию». — «Неужели ты вправду считаешь, что евреи сделали революцию? Это абсурд», — так заявляет, кстати, русская журналистка, привычно денационализированная и потерявшая свою русскость.
И вот что ей отвечает старый и опытный, уставший и ожидающий смерти еврей Марк Рудинштейн: «К сожалению, нет. Так сложилась история, что, распространившись по всему свету, мы принесли ему много благ. Но нам приходилось бороться за свое выживание, и во имя этой цели мы устроили эксперимент на 70 лет... Есть такая птичка-воробей, ее называют «жид». Он везде клюет, во все вмешивается, повсюду мельтешит, у него одно желание — урвать. Нет ощущения своего кусочка.
Что такое родина? Это не место на карте — это парадное, где ты первый раз обнял девушку или распил с друзьями бутылку портвейна, это улочка, где ты кому-то дал в морду или тебе дали. Родина — это сентиментальность. Меня трудно вытащить отсюда. У меня вся семья уехала, а я остался. Так вот, жид — это человек без чувства родины, которому абсолютно на все плевать. А еще это чувство зависти. Жидом может быть человек любой национальности...»
После распада Союза газетные заголовки типа «Кто съел мое сало?» кочевали по полосам то украинских СМИ, то российских. В зависимости от географии виноватой «в поедании сала» была то украинская, то российская сторона.
В принципе ничего такого уж оскорбительного в словесных перепалках не усматривал никто. Пошумели, побузили, успокоились. «Як не з’їм, то понадкусюю», — это об украинцах. «Лаптями щи» — о россиянах. Но вряд ли кому-то взбредет идея на полном серьезе обвинять априори целый народ в яром шовинизме в отместку за «сало». Или в национализме — за «щи». Но ежели речь о «еврейской национальности», то я теперь уж и не знаю, как теоретически может быть расценено мое искреннее недоумение насчет «злобствующего народца»? Может, то, что мне это не нравится, — антисемитизм? Или — бери выше — черносотенство?
На заре советской власти было ж ведь постановление ЦК, предписывающее категорический запрет даже на слово, произнесенное вслух, — «еврей». Впрочем, «охранная грамота» действовала, если верить историкам, недолго, но память по себе оставила крепкую. Можно сказать, генетическую.
Украинцу можно сказать, что он украинец. Даже «хохол» или там «хохлушка».
А еврею можно сказать, что он еврей? Вряд ли, потому как антисемитизмом сия речь попахивает. Не откровенным еще, возможно, но уже тайным.
Еще не стихли зрительские возмущения (но в большей степени голоса кинокритиков) по «Страстям Христовым». Теперь решают: чего там больше, за что крепче наказывать-клеймить — за натурализм или же антисемитизм? Или и за то и другое одновременно?
Но те, кто знал сюжет еще задолго до просмотра «Страстей», просто потому что читал Евангелие, — робеют, голос не подают. Потому как общий хор уже вынес вердикт Гибсону. А если кто-то додумается подать в суд Гаагский на автора сюжета «за разжигание межэтнической розни», «осквернение чести и достоинства населения целого города Иерусалима», — да кто осмелится сказать, что судить «Страсти» — нонсенс?
У кого повернется язык сказать, что желающие сатисфакции тем самым подают в суд на саму Библию?
Ни у кого не повернется. Никто не хочет быть зачисленным в «приспешники антисемитов»…
Кое-что о кино. Вопрос: что общего у Марчелло Мастроянни с Яном Левинзоном (кто помнит одесских кавээнщиков в белых шарфиках)? Ответ: национальность. И тот и другой — евреи.
Для зрителя (читателя) этот факт настолько принципиально важный? Очень и очень, раз уж сайт, созданный совместными усилиями «Центрального Еврейского Ресурса» www.sem40.ru и «Новой энциклопедии кино» www.kinox.ru, на заглавной странице напоминает: «Все актеры евреи выделены таким цветом». И показано — голубеньким, чтобы никто не сомневался, кого «кликать», потому что «неевреи» — обычным черным, без выделений.
Кто-то может себе представить электронную энциклопедию «Украинцы и кино», но чтоб написано там было с не меньшим пафосом, как в подобной:
«Евреи и кино — тема неисчерпаемая. Актеры, режиссеры, отцы-основатели Голливуда, любимые нами с детства звезды советского кино и суперстар западного кинематографа — словом, в истории мирового кинематографа столько наших людей, что их вполне хватило бы на то, чтобы заселить большое местечко (или маленький город). И на этой страничке мы впервые в истории русского интернета собрали их всех вместе».
«Злобствующий народец» должен удавиться от зависти: Милош Форман, Элизабет Тейлор, Харрисон Форд, Сара Бернар, а также Александр Цекало, Лолита Милявская, Григорий Чухрай — все отмечены «голубеньким».
Интересно, если бы «Балладу о солдате» снял тот же Чухрай, но не еврей, качество фильма изменилось бы? Поменялось бы отношение зрителей к «Городку», если бы авторы сайта — с дотошностью жэковской паспортистки — не стали указывать фамилию «по метрике» Ильи Олейникова — Клявер? Причем, заметьте, пишется, что именно это — «настоящая фамилия».
Уменьшится ли аудитория у потрясающей передачи «Жди меня», потому что отныне зритель будет знать, что Игорь Кваша — не русский? И станем ли мы меньше любить Ролана Быкова в «Мертвом сезоне», удостоверившись, что он был по национальности, сами понимаете, кем?
Нерусская Богораз
«...Евреи меняли свои фамилии на более благозвучные: боятся, дескать, своего происхождения», — цитирую газету «Век». Это насчет «подхихикивающего» над евреями «народца».
Киевское светило, нефролог, который в 70-е годы работал в больнице водников, носил имя Израиль. Израиль Александрович Блатной. Он был евреем, но от этого с ничуть не меньшим почтением вспоминают его и врачи, и пациенты, кому он спас жизнь. Мне спас. И я буду его помнить с благодарностью.
В 72-м — очередная волна арестов украинской интеллигенции. И так совпало — почти одновременно — волна отъезда на историческую родину преимущественно интеллигенции еврейской.
Первые предчувствовали аресты. Вторые — предчувствовали разлуку. И те и другие (часто коллеги, профессура) прощались как-то по-особому: говорили «увидимся». Но никто не верил, что это случится.
Вспомните середину 80-х. «Украинские националисты», Рух, Чорновил и Лукьяненко — хоть раз, хоть кто-то мог заподозрить «националов» в антисемитизме? Вряд ли. Им приписывали «подрыв строя», но никогда — «межэтническую вражду».
В Тель-Авиве профессор-химик Юрий Колодный в середине 90-х рассказывал мне о киевской своей жизни с такой искренней ностальгией, что у меня сжималось сердце. Он понимал: зерна антисемитизма, чтобы взошли, надо долго и упорно сеять. Но чтобы сеять, их изначально надо иметь, но главное — культивировать.
Среди коллег, друзей и просто киевских знакомых Колодного он бы не назвал никого, причисляя, даже с натяжкой, к потенциальным антисемитам. Такая уж эта среда. Без разницы — кто уехал, а кого держали в Мордовии за «политического» — не было в их ДНК молекул, провоцирующих антисемитские желания. Как, впрочем, и сионистские тоже.
Я читаю статью о Грише Офштейне, о том, как, по мнению автора, он «боялся», и думаю: интересно, почему Элина Быстрицкая не «боялась происхождения»? И Майя Плисецкая, кстати, тоже.
И Сахаров не только не боялся, но даже не стеснялся. А Лариса Богораз, в 68-м сидевшая на Красной площади в знак протеста против танков в Чехословакии? Она же не боялась говорить, что думает, хоть и по происхождению была «нерусская». Спустя время она стала честью и символом диссидентов. Вряд ли лучшие представители «инакомыслящих» делились на группы «по национальному признаку». Делились только по степени смелости и уровню жажды свободы.
Поэтому, думаю, и Горин «не боялся».
Просто кому-то очень хочется даже в незатейливые фразы, основанные на биографических фактах, вбрызнуть капельку злобы. Как бы в качестве авторского предположения.
Тем более, что никто не ответит — ни за еврея Горина. Ни за еврея Сахарова. Ни даже за еврейку Ларису Богораз.
Их уже нет в живых.