MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Непостижимая жестокость (окончание статьи)

14.04.2005   
Татьяна Лагунова

Крепкий орешек

Ввиду гуманизации судебной системы, на первый раз несовершеннолетнему стараются дать срок условно — пусть извлечет правильный урок. Жизнь показывает: в юном возрасте многие совершают ошибки. Часто бывает достаточно испуга, который ребята испытывают, оказавшись на скамье подсудимых.

Но сегодня мы расскажем о другой категории осужденных — об извергах, совершающих преступления с особой жестокостью. О тех, кому суд выносит приговоры даже более суровые, чем некоторым взрослым убийцам!

Как ни странно, но старожилу колонии Рамизу Б-ову из Луганской области всего лишь 17 лет. Это тщедушное создание получило четыре года лишения свободы по четырем статьям УК Украины: хулиганство, грабеж, разбой и... изнасилование. Это при том, что прибывший в колонию три года назад худенький Рамиз был ниже самого малорослого из “куряжан”. Но подросток оказался крепким орешком...

Именно его имя чаще всего произносилось всеми сотрудниками, с которыми мне довелось общаться, и каждый говорил об исключительной хитрости, патологической неискренности и... недюжинной силе воли Рамиза. Вот история его падения.

В 14 лет мальчишка сколотил группу ребят (в том числе и 15—16-летних), которые вымогали деньги у школьников и издевались над ними. Обычно, прогуливая уроки, они собирались в подвале. Туда однажды и затащили 16-летнего парня, избили, отобрали 5 грн. И каждый из пятерых по очереди изнасиловал. Но сначала Рамиз на него помочился...

Согласно закону по отбытии половины срока наказания администрация колонии обязана рассмотреть вопрос о целесообразности условно-досрочного освобождения (УДО) колониста. Рассмотрев материалы по делу, в УДО Рамизу отказали. А спустя полгода в соответствии с требованиями закона вновь вернулись к рассмотрению этого вопроса. Тщательно проанализировали его поведение, отношение к учебе, работе, взаимоотношения с ребятами, адекватность поведения и на педсовете приняли решение: отказать! Это при том что Б-ов умудрился стать... чемпионом колонии по подтягиванию на перекладине. Здесь это значит очень многое! Ребята его зауважали.

Нелюди

Первый заместитель начальника колонии Олег Ластик рассказывает.

— Макаренковские традиции храним свято. Эти многочисленные грамоты и дипломы завоеваны ребятами на спартакиадах, ежегодных творческих конкурсах “Червона калина” и других состязаниях.

Для победителей наш повар Мария Ивановна печет пироги размером с этот стол — съедают всем отрядом. Да что там скрывать? Многие наши сотрудницы по-матерински жалеют мальчишек — приносят из дома вкусненькое. Да и одежду, обувь.

— Я обратила внимание: мороз, а они стоят в тоненьких ватниках, с голыми “цыплячьими” шеями...

— Хотя выдача шарфов не предусмотрена, мы не запрещаем надевать (у кого есть). Несмотря на то, что нас финансируют лучше, чем “взрослые” колонии, денег не хватает, особенно на предметы первой необходимости: полотенца, зубную пасту и щетки, мыло, нижнее белье, носки.

— Да. То, что я увидела на спинках кроватей, трудно назвать полотенцами... Будем надеяться, что среди наших читателей найдутся бизнесмены, готовые помочь колонии.

— Такой поддержке мы были бы очень рады.

— Олег Борисович, открою секрет: тет-a-тет ребята мне признавались, что вас колонисты глубоко уважают за справедливость. А еще они отмечали, что вы хотя и требовательный, но добрый. Это ведь очень важно в таком учреждении! У многих ребят не было отцов... Матери пили...

— Спасибо. Я растерян — не ожидал, что они так думают. Но мне это приятно. Как же иначе? Нам ведь воспитывать их надо, а не озлоблять на весь белый свет. В таком тесном замкнутом пространстве провести несколько лет ох как тяжело! Отрадно, что мальчики тянутся к животным: кошка Маша живет во втором отделении, другая кошка — в третьем, они дают ощущение тепла. Мы хотим, чтобы ребята умели защищать слабых, заботились о них.

Мальчики все разные. Но даже на фоне совершивших тяжкие преступления выделяются садисты, обладающие немыслимой жестокостью, — нелюди! Я расскажу об одном из таких.

Год назад прибыл из Запорожья 15-летний Саша Анисимов — ему дали 8 лет за грабеж. Вскоре один из офицеров обратил внимание: Анисимов, как со старым другом, беседует с колонистом. Позже офицер у него поинтересовался: “Вы что, с Сашей знакомы?” — “Да, мы проходили по одному уголовному делу два года назад: мне тогда дали семь с половиной лет, а Саню отправили в специнтернат — ему было 13 лет...” Вот их история.

Жила вдвоем с бабушкой 12-летняя девочка Марина. Однажды Анисимов с двумя приятелями позвали ее на речку. Как и чем заманили? Не ведаю... Но факт тот, что она поехала с ними на пляж. Девочка и хорошая, и красивенькая. Там стали ее бить, насиловать и всячески издеваться. Даже кирпичами по голове били! Когда малышка была в жутком состоянии, но еще живая (!), Анисимов предложил: “Давайте... отрежем ей ногу! Тогда подумают, что ее убили бомжи”. — “А почему на них подумают?” — “Скажут, что бомжи ногу сварили и съели”. Идея понравилась, нашелся перочинный нож. Принялись этим ножом ногу отрезать!!! А так как у них ничего не получалось и Марина дико кричала, нанесли ей в живот десятки ножевых ранений. Девочка погибла страшной смертью.

... И вот это (ушедшее тогда от ответственности) чудовище прибыло в нашу колонию. Анисимов принялся симулировать болезни, стал имитировать припадки эпилепсии. Он не желал работать, не осознал чудовищности совершенного им злодеяния. Его перевели от нас в другую колонию — чтобы не находился вместе со своим подельником...

***

17-летний Анатолий С. из Днепропетровска спокойно рассказывает мне, как убивал одноклассника Игоря. Это показательная история — уверена, по прочтении кое-кто скорректирует поведение своих доверчивых детей.

“Когда мне было 13 лет, друг Артем предложил коноплю (они с приятелем часто курили). Я попробовал, но не понравилось состояние заторможенности. Стал иногда выпивать водку. В наш класс пришел новенький Игорь. А через год, в 8 классе, он пригласил меня в гости. Дома Игорь достал банковскую карточку отца, и мы пошли снимать со счета 50 грн. — я увидел код. На карточке банка “Аваль” было 27 тысяч гривень! До этого в квартире Игорь показал, где лежат 2 тысячи гривень и 60 граммов золотых изделий. На следующий день, когда я рассказал об этих сокровищах Артему, мы вдвоем предложили Игорю: “Давай сделаем копию ключа и “выставим” твою квартиру! А деньги поделим на троих. И ты вроде бы ни при чем!” Он отказался: “Догадаются...”

Через неделю с перочинным ножиком в кармане пошли к Игорю домой убивать. Я предложил покурить на балконе, где лежал молоток... Все в Игоре было хорошо: здоровый (весил 95 кг), выше меня ростом, но он был слишком доверчивым. Время поджимало, Артем стал подавать сигналы. Я взял в руки молоток и стал как бы шутя замахиваться. А в голове маячило: “Да — нет, да — нет...” Сразу ударить не смог — помешал страх! Я растерялся неожиданно для самого себя! Когда Игорь повернулся спиной, я изо всех сил трижды ударил молотком по голове. Но он не упал! Не помню как (то ли я выронил, то ли он выхватил), но молоток оказался у него в руках. Мы бросились на кухню. Артем спрятался за холодильник. Игорь вошел, левой рукой прижимая к голове мамину юбку, по ушам лилась кровь. Я испугался, схватил кухонный нож, одним прыжком долетел до двери и вонзил лезвие в грудь! И стал бить, бить... Вспотевшая от волнения рука скользнула по лезвию — вот смотрите, остался шрам... Игорь не успел ударить ни разу, он попытался уйти, я стал бить в спину — нанес 13 ударов. Он вышел в коридор, постоял, как зомби, и побрел в свою комнату. Упал на пол, забрался на диван... Я попал ему в горло — 15 минут он хрипел. Слушая, как он умирает, мы искали ценности. Нашли только 900 грн. Артем сказал: “Значит, батя забрал карточку с собой”.

В подвале выбросили молоток, шапку, перчатки (их взяли в квартире Игоря и старались ни к чему не притрагиваться руками). Накупили сладостей, никого не угощали, чтоб не привлекать внимания. Среди ночи поехали на турбазу, но перепутали маршрут... Вернулись в город. Зашли в компьютерный салон — там нас и взяли в три часа ночи. Я успел сбросить 300 гривень сидящему рядом пацану: “Пусть полежат, потом заберу!” — а у Артема нашли 300 гривень и... две карточки из квартиры Игоря на фамилию отца.

  Больше года я провел в СИЗО. Пока шло следствие, в суматохе сильно не задумывался. А года через полтора стало жалко Игоря, его родителей, мою маму, себя. Ради чего?!!

Повинные головы

Об осужденном Иване говорят: “Очень порядочный, надежный, совестливый. Один из немногих, на кого здесь можно положиться: поставленную задачу выполнит непременно! Стеснительный — легко краснеет. Не умеет лгать. Его уважают не только ребята, но также воспитатели и офицеры. Иван — командир отделения, подает пример в учебе и труде. Безупречно опрятен и по-своему талантлив — самостоятельно научился играть на гитаре. Психолог колонии Татьяна Нестеренко в нем души не чает.

Разве я могла не познакомиться с ним?!

“У меня хорошие родители, любящие бабушка и дедушка. До 7 класса я был отличником. А потом, посчитав, что родители слишком строги, стал убегать из дома, прогуливать уроки, ночевать у ребят и выпивать. (Теперь-то понимаю, что родители заботились обо мне во благо...) У друга Валеры была любимая девушка, 19-летняя Света. Мы трое знали, что ее обижает отчим: запугивает, бьет, отбирает зарплату, дважды пытался изнасиловать! Мы ее жалели, Валерка переживал, мечтал забрать к себе. Зимой 2001 г. (мне было 14 лет) мы гуляли, выпили на четверых две бутылки водки. Проводив Свету, услыхали, что отчим стал над ней издеваться. Побежали заступиться. Он был нетрезвым. Мы били его: “Проси у Светы прощения, тварь!” Она предложила: “Давайте выведем его на улицу!” В лесопосадке его и добили. Света прихватила из дома молоток — сама била... Я даже не понял вначале, что мы натворили, — думал, что он живой. Мы ведь хотели только заступиться, напугать. На четвертый день за мной пришли. Светлане как “инициатору” дали 14 лет! Ребятам по 8, мне 9”.

Держу в руках письмо бывшего “куряжанина” Юрия к психологу Татьяне Нестеренко — на этот раз парень попал (за воровство) во “взрослую” колонию.

“Уже в который раз сажусь за чистый лист бумаги и терзаю себя сомнениями: смею ли еще раз тревожить ваш покой? Но так как вы все-таки держите письмо в руках, то я склоняю голову и прошу у вас прощения. За то, что не смог оценить вашу доброту, заботу о нас и понимание. Хочу, чтоб вы знали: на этой земле есть человек, который искренне вам благодарен! За эти 20 месяцев я прочитал книг больше, чем за всю свою жизнь. И понял, что миром правит не уголовный закон, а тот, который написан в Слове Божьем.

Татьяна Станиславовна, подаренная вами тетрадь сыграла большую роль — дала мне надежду. А еще я понял: такого друга, как вы, я нигде не найду! Это был подарок, равный спасительному кругу во время кораблекрушения. Я заслужил то, чтобы вы не ответили на это письмо. Но очень прошу дать мне еще один шанс... Примите меня как блудного сына!”

(“Событие”, г. Харьков, №4, 20-26 января 2005 г.)

 Поділитися