Эффект бабочки
Марина Грибанова читала в школе биологию, где в программу входит профилактика алкоголизма. Увидела, что дети туго воспринимают эту тему, им неинтересно, и пыталась найти новые подходы. Потом получила дополнительное образование, работала психологом в детском саду. Пока не узнала о существовании антинаркотической программы «Нарконон». Поехала в Москву, обучилась на лектора. Там же впервые увидела лекцию вживую. Ее проводила девочка, бывшая наркоманка с яркой судьбой. Эта девочка одна из первых проходила программу «Нарконон» в России, и тренировала Марину Валентиновну на курсе лекторов. Лекции произвели впечатление, и Грибанова твердо решила, что «Нарконон» будет и в Украине, чего бы это ни стоило.
В 1997-м была открыта харьковская организация. Механизм работы был прост: звонили в школы, просились в гости, говорили: мы – общественная организация, профилактика наркомании интересует? Были интересные ответы: у нас наркомании нет, значит, профилактика нам не нужна. Но многие соглашались, рассказывали другим, всем нравилось. Позже организаторы стали брать деньги, всего по 50 копеек с человека, чтобы как-то оправдывать существование. Никто не возражал – сумма-то смешная.
В 1998 году на одной из лекций присутствовал представитель гороно, был очарован, предложил выступить перед завучами всех школ. Марина Грибанова выступила. А потом начались «чудеса». Вырисовались недовольные чиновники из сектора общественных организаций. Грибанова узнала много нового – что она, оказывается, пропагандирует своими лекциями какую-то религию в школах, нарушает Конституцию, и если она будет продолжать в том же духе, то у директоров школ будут неприятности.
Все сомнения, как оказалось, возникли из-за имени Рона Хаббарда, по чьей методике реабилитации и профилактики работают по всему миру центры «Нарконон»... Потом в «Нарконон» нагрянули с проверками, забрали документацию, информационные буклеты. Но – в лучших традициях жанра – ничего не нашли.
В 1999-м появились публикации о том, что «подобные программы в Днепропетровске себя не оправдали» (хотя в Украине харьковский «Нарконон» был единственным в своем роде…), а позже вообще объявили организацию сектой. Мнения наркологов-традиционалистов разделились. И пока они «тусовались» на стихийных консилиумах, Марине Валентиновне стало проблематично организовывать лекции в школах – учителям уже успели сообщить, что «это какие-то опасные лекции». Грибанова на год ушла «в партизаны»: начала читать лекции в техникумах, вузах, ездила в Россию и Казахстан. По возвращении в Харьков узнала о существовании официального запрета на деятельность и захотела увидеть эту бумажку своими глазами. Увидела. Запрета в ней не было.
Но в школах признавались, что запрет давался устно, неофициально, на закрытых совещаниях коллективов. Положительные отзывы детей и школьного руководства никого не волновали. А письменного разрешения Грибанова не добилась до сих пор.
Зато получила одобрение из пяти министерств. И в скором времени в Киеве открывается новый центр реабилитации наркоманов – спонсоры нашлись сразу после пресс-конференции Марины Валентиновны в «Укринформе»…