Последний советский политзаключенный, умерший в неволе.
Неприятно осознавать: в Украине, тем более в Харькове об Анатолии Марченко, о его жизни и борьбе мало кто знает, за исключением тех, кто причастен к правозащитному движению. Генрих Алтунян, многолетний узник совести, в своих воспоминаниях «Цена свободы» едва ли не единственный у нас писал: «На следующий день, как я был отправлен из Чистопольской тюрьмы, туда поступил известный диссидент и правозащитник Анатолий Марченко. Шел 1986 год, как будто полным ходом шла по стране «перестройка». А Марченко в тюрьме держал голодовку и, выходя из этой длительной голодовки, умер». Это случилось два десятилетия назад, 8 декабря 1986 года, после 117 дней сознательного отказа от пищи (если чистопольскую «пайку» можно назвать пищей). Генрих Алтунян утверждает, что Анатолий Марченко был просто убит тюремными врачами. Однако советский коммунистический режим этим убийством своей цели не достиг. Анатолий Марченко требовал прекращения издевательств над политическими заключенными и немедленного их освобождения. Через пять дней после его смерти генсек КПСС Михаил Горбачев прекратил казавшуюся бессрочной ссылку академика Андрея Сахарова; вскоре из-за колючей проволоки вышли практически все политзаключенные, которые вдохновили национально-освободительные движения едва ли не во всех союзных республиках. Жертвенная смерть Анатолия Марченко ознаменовала крах СССР.
Анатолию Марченко так и не довелось побывать на земле, где коренится его род. Семья его отца была переселена где-то в 1914-15 гг. их Харьковской губернии в сибирскую деревню Лохмотка. Даже в 1970-х вся эта деревня разговаривала украинским «суржиком», хотя все ее жители считали себя «русскими». Анатолий Марченко вспоминал, что «...жители ближних деревень по-прежнему дразнят лохмотинцев «хохлами». Едва ли есть смысл пересказывать историю жизни Анатолия Марченко – его автобиографические повести «От Тарусы до Чуны», «Живи как все» легкодоступны. Но прежде всего необходимо знать книгу Анатолия Марченко «Мои показания», появившуюся в самиздате в 1967 году и вскоре попавшую на Запад, где ее перевели на несколько языков. Советский режим еще не очухался от шока, вызванного «Архипелагом ГУЛАГ» Александра Солженицына, как получил еще один сокрушительный удар. «Мои показания» Анатолия Марченко – первая документальная книга о политических лагерях и преследованиях инакомыслящих уже в послесталинскую эпоху. С тех пор никто и никогда в свободном мире не верил в коммунистические побасенки типа « В СССР политзаключенных нет». Благодаря Анатолию Марченко свободный мир окончательно убедился в концептуальной неизменности советского тоталитарно-репрессивного режима.
«Когда я сидел во Владимирской тюрьме, меня не раз охватывало отчаяние. Голод, болезнь и, главное, бессилие, невозможность бороться со злом доводили меня до того, что я готов был кинуться на своих тюремщиков с единственной целью – погибнуть. Или другим способом покончить с собой. Или искалечить себя, как делали другие у меня на глазах – писал Анатолий Марченко в авторском предисловии к книге «Мои показания». – Меня останавливало одно, одно давало мне силы жить в этом кошмаре – надежда, что я выйду и расскажу всем о том, что видел и пережил. Я дал себе слово ради этой цели вынести и вытерпеть все. Я обежал это своим товарищам, которые еще на годы оставались за решеткой, за колючей проволокой». Историю пяти своих судимостей и заключений Анатолий Марченко описал в трех своих уже вышеназванных книгах. За что только его не судили: ЗА «измену родине», за «нарушение правил административного надзора», за «злостное хулиганство»; где только он не сидел – в тюрьмах, в лагерях (где перенес менингит и потерял слух), в ссылке. «...Особенно много там украинцев» – вспоминал Анатолий Марченко. В его книгах чувствуется до конца не осознаваемая, но самая искренняя любовь к Украине, которую он так и не увидел.
Анатолия Марченко не раз предупреждали, старались вытолкнуть его в эмиграцию. Но все преследования, издевательства, даже пытки лишь закалили Анатолия Марченко как убежденного борца за права человека. Каждый раз, выходя на свободу, он вновь возобновлял свою деятельность – сломать Анатолия Марченко так и не удалось.
В шестой и последний раз Анатолия Марченко арестовали 17 марта 1981 года, как раз в день рождения его сына. Отмечали это событие в узком семейном кругу в деревне Карабаново, где Анатолий Марченко жил со своей женой Ларисой Богораз, выдающейся правозащитницей и харковчанкой по происхождению. Был там и ее отец, И.А. Богораз, харьковский интеллигент времен украинского возрождения 1920-30-х гг. ХХ века, многолетний «гулаговец» и впоследствии талантливый писатель. Анатолий Марченко провожал его в Москву, до квартиры в Лаврушинском переулке. Стоя у дверей своей квартиры, И.А.Богораз видел, как Анатолий спускался к выходу по старой винтовой лестнице, под которой кто-то топтался. Внизу Анатолия Марченко окружили две или три подозрительные фигуры. Он поднял голову, заметил И.А.Богораза и попросил забрать его слуховой аппарат, сказав, что каяться ему не в чем, и слушать их он не хочет.
Теперь советская власть не стала фабриковать против Анатолия Марченко неполитическое дело – его судили за «антисоветскую агитацию и пропаганду». Он отказался от участия в следствии и назвал КПСС и КГБ преступными организациями. Приговор – десять лет лагерей строгого режима и пять лет ссылки. «...Однажды начальник отряда капитан Усов сказал мне: – Вот вы, Марченко. всем недовольны, все вам не нравится. А что вы сделали для того, чтобы было лучше? Если я после этих заметок снова попаду к капитану Усову, я смогу ответить: – Я сделал все, что было в моих силах. И вот опять у вас» (Анатолий Марченко. «Мои показания»).