MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

«Государственный преступник»

27.11.2010    джерело: www.grigorenko.org
В октябре этого года на сайте музея А.Д.Сахарова были выложены воспоминания С.Л.Фридмана "Государственный преступник", прошедшего через Бутырскую тюрьму и казахстанские лагеря в начале 1930-х гг. http://www.sakharov-center.ru/museum/library/unpublishtexts/?t=friedman Садя Лазаревич Фридман (1897-1993) прожил долгую жизнь - его век почти был равен веку календарному. И не удивительно, что он многое успел повидать за этот срок и стать свидетелем событий, которые мы теперь числим историческими. Кроме того, судьба свела его со многими замечательными людьми, без которых невозможно представить нашего политического и культурного прошлого. Даже простое перечисление некоторых имен - Глазунова и Рахманинова, Блока и Маяковского, Дзержинского и Рыкова - вызывает чувство невольного почтения.

В октябре этого года на сайте музея А.Д.Сахарова были выложены воспоминания С.Л.Фридмана "Государственный преступник", прошедшего через Бутырскую тюрьму и казахстанские лагеря в начале 1930-х гг. http://sakharov-center.ru/museum/library/unpublishtexts/?t=friedman

Об этом периоде сохранилось очень мало живых свидетельств, и поэтому они, вероятно, могут представить интерес для широкого читателя.

Предлагаем фрагмент из предисловия к этим воспоминаниям.

С.Л.Фридман «Государственный преступник» и другие фрагменты воспоминаний

Садя Лазаревич Фридман (1897-1993) прожил долгую жизнь - его век почти был равен веку календарному. И не удивительно, что он многое успел повидать за этот срок и стать свидетелем событий, которые мы теперь числим историческими. Кроме того, судьба свела его со многими замечательными людьми, без которых невозможно представить нашего политического и культурного прошлого. Даже простое перечисление некоторых имен - Глазунова и Рахманинова, Блока и Маяковского, Дзержинского и Рыкова - вызывает чувство невольного почтения.

В начале 1920-х гг. Фридман попадает в Москву. Для людей с образованием, в особенности для молодежи, начавшей свой трудовой путь уже при советской власти, Москва открывала в те годы неплохие карьерные возможности. Свое восхождение по этой лестнице Фридман начал с объединенного кооператива ВСНХ (Высшего Совета народного хозяйства, возглавляемого Ф. Дзержинским), созданного для обеспечения своих сотрудников всем необходимым - что-то вроде кремлевского распределителя, только рангом пониже. Но спустя всего три месяца он уже работал в самом ВСНХ, в Управлении регулирования торговли, а позднее в Экономическом Управлении. Следующие ступени его карьерной лестницы - Торгово-промышленный банк в структуре ВСНХ и, наконец, Госплан РСФСР, где он занимал должность председателя кредитно-финансовой подсекции. Это был довольно серьезный пост, а в его функции входила разработка предложений по организации кредитной системы в РСФСР, а также участие в составлении первого пятилетнего плана. Одновременно на него были возложены обязанности представителя Совнаркома РСФСР по финансовым вопросам в Совнаркоме Союза, где он присутствовал на заседаниях правительства под председательством А.И. Рыкова и Л.Б. Каменева. Эти заседания проходили в том самом зале в Кремле, где еще недавно председательствовал Ленин, а у окна стояло его соломенное кресло, отгороженное красной лентой. Конечно, приобщенность к решению государственных вопросов, возможность высказывать свое мнение в присутствии первых лиц государства не могли не льстить его самолюбию, и Фридман трудится не за страх, а за совесть. <...> Но при этом обнаруживает поразительную политическую слепоту к тому, что происходит в стране на рубеже 1930-х годов, и свято верит во все пропагандистские мифы, которыми советская печать камуфлирует так называемое Шахтинское дело и другие процессы над <инженерами-вредителями>, будучи убежден, что уж к нему-то, добросовестному и безупречному работнику, все это не имеет никакого отношения. Это трудно сегодня представить, но так было. И в этом смысле он был, увы, не одинок. Гром грянул над его головой и бездна разверзлась под ногами, когда он работал уже в Госбанке СССР в качестве консультанта планово-экономического управления, в задачи которого входила подготовка кредитной реформы. Вредительские замыслы при проведении этой реформы ему и вменили в вину на следствии после ареста в декабре 1930 года. Пересказывать здесь все пережитые им злоключения, вероятно, ни к чему - они подробно описаны в помещенной ниже мемуарной главе «Государственный преступник». Заметим только, что история эта немного напоминает сказку с хорошим концом, и такое, пусть даже в виде исключения, было тогда еще возможно. Случись это лет на пять позже, и все бы сложилось совсем по-другому, а мы не узнали бы из первых рук этой истории, ценность которой еще и в том, что она повествует о доежовских и добериевских репрессиях, о которых почти не сохранилось живых свидетельств <...>

Andrew P. Grigorenko President of General Petro Grigorenko Foundation

 

 Поділитися