Третейские суды и гражданский процесс
Кое-кто из современных молодых профессионалов не знает и, уж точно, не помнит, что в момент начала разрушения государственности СССР «теоретическая» политическая мысль в стране существовала. Она была сосредоточена в так называемых «кухонных» разговорах интеллигенции, которые, не смотря на всю кажущуюся бесполезность, велись по всей огромной стране постоянно. В этом их неубиваемом постоянстве проявлялось нечто такое, что должно было заставить насторожиться власть. Во всяком случае тех её представителей, которые обладали минимальным аналитическим чутьём.
Помните, как в фильме «Крёстный отец» набравший колоссальную силу Майкл Корлеоне во время своего последнего визита на Кубу едет по улицам города и вдруг замечает, как во время попытки ареста повстанцев, один из них с криком взрывает гранату, подрывая и себя и арестовывавших военнослужащих. После этого, выслушав уверения властей в том, что вложения на Кубу совершенно безопасны, а с повстанцами власти справляются и последние не представляют серьёзной опасности, Майкл Корлеоне задаёт простые вопросы, из которых прекрасно видна скептическая оценка бравых реляций представителей власти. Глава целой преступной империи спросил о том, платят ли повстанцам за их деятельность и платят ли жалование солдатам. Признайтесь — убийственные вопросы. Майкл Корлеоне из фильма — грамотнейший аналитик и великолепный стратег. Он смог точно увидеть опасность. И, как мы помним, оказался абсолютно прав: победа была за повстанцами. Которым не платили.
Так что не следует скептически относиться к бескорыстно на кухнях высказываемым словам только оттого, что эти слова высказываются на кухнях, а не в сессионной зале парламента и не на площадях. Умный властитель обязательно будет прислушиваться к этим негромким, но пугающе постоянным разговорам. Тем более — к разговорам бескорыстным. Таким, которые не несут непосредственной выгоды говорящим и слушающим.
Примерно с весны 2006 года я всё чаще в интеллигентских беседах на Украине — в Киеве, в Донецке, в Днепропетровске, во Львове, в Одессе стал слышать странную мысль о том, что самым правильным и радикальным было бы вообще отказаться от государственных судов. Мысль о необходимости распустить все без исключения государственные суды выглядела поначалу почти гротескной издёвкой над безысходностью. Почти анекдотом, почти преувеличением.
Однако с течением времени эта странная мысль стала звучать всё чаще и чаще. И вот однажды во время одного из разговоров в Днепропетровске, а затем — в Киеве я услышал несколько обоснований, подведённых под такую «безрассудную» мысль. Впервые это сделал человек, который постарался быть предельно политкорректным, сразу оговорившись, что он — иностранец и не вправе заниматься политическими реформами Украины. Это извинение выглядело именно демонстрацией политкорректности, оно было принято.
Первоначально обоснование необходимости полного уничтожения судебной системы Украины выглядело таким образом, что сложившийся порядок формирования и функционирования этой системы привёл к созданию совершенно закрытого судейского сословия, которое начало оказывать разрушительное воздействие на правовую основу государственности Украины, фактически «крышуя» все остальные сословные группы государственной власти. Было сказано, что при таком способе формирования и функционирования судебной системы, которая имеет место на Украине, с абсолютной неизбежностью всю властную систему Украины поразит и разложит тотальная коррупция; что рано или поздно, но от судов отвернётся общество; что решения судов и их приговоры потеряют всякую связь с законодательством, а последнее — с правами людей и с Конституцией Украины. В результате обязательно воцарится мафиозный бандитизм.
Ответом на возникновение последнего будет и предательство суверенитета Украины и, как выразился говоривший, пробуждение «городской партизанской войны». Никакие, помню, возражения, связанные с «национальным менталитетом», высказавшим приведённые мысли, не воспринимались. Он повторял одно и то же: национальность и особенности культуры, а также и уклада жизни тут не имеют никакого решающего значения; всё указанное может повлиять только на время, способы и темп возникновения явлений, формы проявления террора и ни на что иное.
Позже я прочитал (сейчас я не упомню уже где) мысль о том, что даже если рассматриваемый порядок, в котором вы видите пороки, скопирован с другой страны, то одно это его существование и распространённость в мире сами по себе никак не могут обосновывать существование такого порядка. Замечу. что мысль выглядела для меня довольно непривычной, но она как-то так была сформулирована, что заставляла задуматься.
К 2010 году я лично стал полным сторонником той самой мысли о необходимости полного роспуска судебной системы Украины, которая в 2006 году мне показалась гротеском. И я стал абсолютно убеждённым, что аргументация того иностранца действительно истинны.
Однако ничто так не убеждает в истинности теоретических посылок, как иллюстрации. Хотя, разумеется, никакая иллюстрация сама по себе не может служить достаточным обоснованием именно теоретического положения. Верно, что любая теория может быть обоснована лишь спекулятивно.
Тем не менее, вид гноя, конечно же, говорит о болезни, хотя и не самый гной является её причиной.
Приведу же примеры судебного гноя Украины.
Суды Украины начали прямо, открыто и последовательно игнорировать судебные акты Конституционного суда Украины и конституционные толкования последнего.
16 ноября 2000 года Конституционный суд Украины в своём решении по делу №1-17/2000 установил невозможность ограничения обвиняемого в праве выбора защитника ни в уголовном деле, ни в деле об административном правонарушении исключительно представителями корпоорации адвокатов. Это совершенно однозначно и абсолютно недвусмысленно написано именно в так называемом «деле Солдатова». Никакие ухищрения и комментарии вроде того, что и само это решение Конституционного суда Украины — решение заказное, призванное послужить инструментом в разборках представителей политических элит, не снимает обязательности вывода Конституционного суда, вывода о том, что для соблюдения Конституции Украины, суд не имеет права ограничивать подсудимых в выборе защитника себе. Подчеркну: правильно или неправильно решил Конституционный суд Украины, логично или нет он при этом рассуждал — вопрос к применению выводов, изложенных в решении КС Украины, отношения не имеющий. Равно как не имеет значения для применения судом и оценка верности рассуждения парламента, которое послужило основанием для принятия применяемого судм закона.
Тем не менее, Верховный суд Украины принимает постановление пленума Верховного суда Украины от 24 октября
И я нисколько не утририрую и не преувеличиваю, ведь само по себе открытие возможности игнорирования выводов решения Конституционного суда Украины есть ни что иное, как именно попытка и присвоить себе не дозволенную Конституцией власть, и изменение конституционного порядка, согласно которому выводы Конституционного суда Украины являются нормативными. Фактически указанное постановление пленума уничтожило основополагающий принцип нормативности судебных актов Конституционного суда Украины.
Любой специалист в области права легко придёт к выводу, основанному, впрочем, именно на фундаментальных знаниях, что коль скоро такое открытое и масштабное правонарушение да ещё и по такому абсолютно существенному вопросу как право на защиту в суде, может быть оставлено безнаказанным, практика совершения подобных преступных деяний может стать нормой. И начать генерализироваться.
Именно так и случилось.
Можно сколько угодно говорить о верности или неверности выводов Конституционного суда Украины, которые он сделал уже в постановлении по делу №1-7/2010, о том, что всякое определение суда может быть обжаловано отдельно от решения, если только прямой запрет на указанное отдельное обжалование не содержится в законодательстве Украины, но нельзя игнорировать, что такой и именно такой вывод содержится в указанном судебном акте Конституционного суда Украины. Иными словами, Конституционный суд Украины, в принципе, установил, что любой, кто создаёт препятствия для отдельного от решения обжалования определения суда в условиях отсутствия прямого запрета на такое обжалование в законодательстве Украины, должен прямо рассматриваться как покушающийся на Конституцию Украины. Единственным обоснованием отказа от рассмотрения по существу такой жалобы на определение отдельно от решения является исключительно прямой запрет, а все разрешительные списки в процессуальных кодексах на эту тему носят лишь примерный, но не исчерпывающий характер.
Но если можно проигнорировать конституционное осуществление права на защиту в суде, то отчего же тогда нельзя игнорировать и вообще право на обращение в суд? Например, за обжалованием определения?
Именно такое игнорирование прямого вывода Конституционного суда Украины было продемонстрировано, к примеру, в городе Днепропетровске целым рядом судов, которые возвратили несколько апелляционных жалоб г-на В.Г. Заиченко на определения судов первой инстанции, прямо и нагло проигнорировав состоявшееся решение Конституционного суда Украины, связавшего право на обжалование определения лишь с прямым запретом на такое обжалование в законодательстве Украины и указавшего на конституционный характер такого обжалования.
Таким образом, в судебной системе Украины развилась раковая опухоль игнорирования конституционного смысла законодательства и примитивного противоконституционного легизма. Практика судов такого рода получила на Украине повсеместный характер. А Конституция Украины, как следствие, полностью утратила свой статус Основного закона государства, имеющего прямое действие и наивысшую юридическую силу.
Эта генерализованная практика, легко разошедшаяся среди судейского сословия, поставила под удар и все положения международных договоров, в которых участвует Украина.
Суды Украины отказываются руководствоваться нормами международных соглашений, ратифицированных Украиной.
Прямо вот здесь, в журнале, приведён пример безобразного определения суда, в котором игнорируется норма ст. IV Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йоркская конвенция) — 1958 г. Игнорируется нагло и дерзко. Особенно наглым в этом игнорировании выглядят два момента: нарочито бессмысленный набор слов в основание судом его позиции по применению норм законодательства, о котором говорится в материале «Определение под кайфом», а также и указание на то, что определение, которое заведомо для судьи препятствует доступу гражданина к правосудию, гарантированному Конституцией Украины, не подлежит обжалованию. Из моих собственных источников, к тому же, стало известно, что указанное определение суд вообще не выслал заявителю, а все документы, включая и подлинные документы, имеющиеся в единственном экземпляре, прислал другой стороне. Источники, сообщившие мне эту потрясающую новость, сделали весьма правдоподобное положение, что таким образом судья именно поступила для того, чтобы обслужить интересы ответчика в деле, передав все доказательства, необходимые при повторном обращении, именно в его руки. Заметим, что такое предположение, свидетельствующее о преступности судьи Л.А. Васиной, весьма правдоподобно. И такое именно предположение об интерпретации фактов должно было бы вызвать опять-таки уголовное преследование соответствующего судьи. Однако этого не происходит. Судья, публично ведущая себя нагло и развязно, продолжает свою деятельность.
В многочисленных делах г-на В.Г. Заиченко, есть документы о высылке процессуальных документов за границы Украины, в Россию. Однажды судьям Апелляционного суда Днепропетровской области прямо указали на ошибочность уведомления иностранца, проживающего в России, просто посылкой заказного письма. Им было прямо указано, что в соответствии с Конвенцией о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам надлежащим уведомлением человека, проживающего в России, может быть только и исключительно уведомление такового через Министерство юстиции Украины и Министерство юстиции России. Заметим, что вопрос о надлежащем уведомлении есть именно вопрос о соблюдении прав человека на справедливый суд. Указанный суд продолжал с удивительной и демонстративной наглостью и презрением к правилам международной конвенции игнорировать её положения. Причём в данном случае нельзя списать всё дело на стереотипы и ошибки, ведь указание на норму международного договора были сделаны суду прямо. Имеет место другое: полное нежелание судей подчинять свои действия нормам международных соглашений, отличных от привычного для них шаблона поведения.
Дальнейшая принципиальная безнаказанность судей привела к совершенно немыслимым ни в каком государстве последствиям. Скорость развития таких последствий как раз и определяется именно тем, что называется национальной особенностью.
Суды Украины вообще отказались руководствоваться нормами законодательства при вынесении судебных актов.
В иллюстрацию приведу два случая.
Первый из этих вопиющих случаев приведён в материале «То, чего не может быть». Там приведён пример, как судья сослался в обоснование своего решения на норму статьи, которая не действовала ни в момент возникновения правоотношений, ни в момент рассмотрения в суде дела — на ч. 3 ст. 117 КЗоТ Украины. Единичное применение судом нормы, которая не подлежит применению в деле в силу отменённости, само по себе может и не говорить ещё об игнорировании законодательства, но только о судебной ошибке конкретного судьи. Прошу обратить внимание, что речь идёт не об усмотрении и личном убеждении конкретного судьи в оценке тех или иных обстоятельств, а именно о применении несуществующей на момент применения в законодательстве нормы. Такое нарушение закона устанавливается путём простого прочтения прежде всего текста самого закона. Так вот, Апелляционный суд Киевской области в определении сослался прямым текстом именно на всё ту же ч. 3 ст. 117 КЗоТ Украины. При этом суд добавил ещё одну неслыханную вещь: в прямое нарушение законодательства Украины он допустил в качестве представителя интересов одной из сторон человека, который был ранее по тому же самому делу допрошен в качестве свидетеля. Сделано это было, не смотря на прямое указание участников на недопустимость ни того, ни другого, и такое указание ими было сделано в самом судебном процессе.
Бесстыдство судей в этом случае, как представляется, уже перешло все пределы и не может быть объяснено только и исключительно ошибкой. Это — бесстыдство и потеря профессиональной чести в прямом смысле.
Второй пример из дела, которое было рассмотрено в г. Киеве в хозяйственном суде. Судья во время процесса определением отказалась рассматривать одно из исковых требований, заявленных истцом. На прямой вопрос ответчика рассматривается ли это требование вообще судом, входит ли оно в предмет иска, суд прямо и чётко ответил, что нет, не рассматривается. В судебном же акте, закончившем дело по существу, суд вынес решение именно по тем самым требованиям, которые он именно отказался принять к рассмотрению именно в этом самом процессе. Сделано это было с превеликой наглостью, тем более, что, в сущности, судья прекрасно понимала, что ответчик не будет приводить никаких контрдоказательств и доводов по вопросам, не входящим в рассмотрение по делу. Особенно, если она сама об этом прямо и чётко сказала в зале судебного заседания. Судья таким образом, не просто рассмотрела иск, которого никто не заявлял, а нагло обманула участников процесса. Ясно, что в этом случае, по крайней мере в указанной части, решение должно быть отменено. Не так сложно сообразить, что на это обстоятельство как на явную судебную ошибку было указано в апелляционной жалобе.
Но апелляционная инстанция и в этом случае сделала именно о же самое: присвоила себе право рассматривать незаявленные исковые требования и выносить по ним судебные суждения.
Два приведённых примера ярко иллюстрируют расширяющуюся тенденцию судей Украины в дерзкой форме игнорировать действующее законодательство Украины.
Люди, имеющие статус судей, на Украине стали проявлять антисоциальный характер в своих действиях.
Огромной именно культурно-национальной бедой Украины является та её особенность, что значительному количеству населения присуще так называемое хуторянство. Общество Украины не воспринимает государство как нечто, что вообще связано с ним. Государство воспринимается обывателем на Украине исключительно как некий атрибут «национальной самости», а любой политический процесс и любой политический институт, включая и институт судей, как то, что обслуживает лишь частные или корпоративные интересы. Мне доводилось как-то прочесть рассуждение о том, что такой литературный герой как Фандорин, смыслом деятельности которого является именно государственная служба, часто вопреки и вразрез с частными интересами, есть персонаж невозможный и до конца не понимаемый на Украине в обществе. Между тем, судебная система вообще, в первую очередь по своей природе исполняя функции как раз гражданского общества, призвана прежде всего обслуживать интересы не государства, а общества, ограничивая исполнительную власть от посягательств на права и свободы людей. Естественно, что в противном случае она превращается в антиобщественную систему, вливаясь в механизм подавления людей. Тем более, что для осуществления судьями именно их общественнозначимой функции им предоставляются серьёзные иммунитеты от государства прежде всего.
Результатом сочетания указанных факторов с разложением судебной системы Украины явились факты нарочито гнусного попрания всех мыслимых и немыслимых правил человеческого общежития именно со стороны судей.
Вот два примера.
Судья, завладев автоматическим пистолетом-пулемётом, открыл в пьяном виде огонь по дому, в котором жили его жена и сын. После содеянного, он остался судьёй. Причём, оставаясь судьёй, он продолжал проживать и действовать в том же самом населённом пункте, в котором творил свои бесчинства.
В ресторанчике судья, явно выпендриваясь и подчёркивая то обстоятельство, что он назначен на пожизненный срок судейства и теперь ему никто не страшен, открыл огонь из пистолета по окружающим. Этот субъект не был привлечён к ответственности, он продолжает быть судьёй. К ответственности привлечены именно те, в кого он стрелял.
Откровенное, открытое и наглое взяточничество судей именно на Украине давно даже не обсуждается и почти не воспринимается как порок. Оно, скорее, воспринимается, как почти неизбежное зло и просто одна из «особенностей национального судейства».
Примеры такого рода абсолютно многочисленны, никем не скрываются и вполне на слуху в обществе Украины.
Судебная система Украины полностью срослась с мафиозным структурами силовых органов, осуществляющих прежде всего нарушение прав людей.
Вот два примера.
В давнем, но ещё не законченном «деле славян» есть прелюбопытный и показательный эпизод. Суд дал согласие на арест одного из фигурантов дела по постановлению следователя о содержании этого фигуранта под стражей. Но фокус заключается в том, что как прямо видно из документов (подчеркну: из документов!), постановление следователя по этому поводу было составлено лишь после вынесения постановления судом. Иными словами, судья обслужила простое желание тех, кто был заинтересован в незаконном лишении свободы человека. При этом она даже и не собиралась придавать видимость законности своим действиям, ведь требование это поступило именно от тех самых силовых структур, которые и стремились к незаконному лишению свободы. Этот факт полностью установлен на настоящее время, равным образом как и участие в нём судьи, однако эта судья продолжает оставаться судьёй и не понесла никакого наказания, хотя когда ей прямо указали на происшедшее, она неподдельно испугалась.
Недавно молодой человек в Днепропетровской области был лишён свободы по устному указанию судьи. Судья при этом обслужила таким образом интересы прежде всего милиции, один из сотрудников которой похитил у молодого человека телефон. Жалоба этого молодого человека судом вообще не была принята к производству.
К указанным примерам можно добавить огромное количество и иных. Причём большая часть подобного не имеет ни малейшего отношения к политике как таковой, а связана исключительно с личными внутрикорпоративными или внутрисословными просьбами и командами. Иными словами: судьи Украины явным образом демонстрируют приналежность к антиобщественным мафиозным группировкам, в которую также входят милиция, прокуратура И Служба безопасности Украины. Вся политика, таким образом, сводится только и исключительно к обслуживанию интересов того или иного преступного клана Украины.
В свете всего сказанного остаётся добавить, что на Украине с самого провозглашению ею независимости в 1991 году, профессия юриста не имела и не имеет и сейчас необходимого общественного статуса. Профессиональный юрист на Украине не воспринимается вообще людьми как именно профессионал. В отличие, скажем, от инженера или врача. Словосочетание «гениальный физик» может быть понято, а вот то же самое относительно юриста — нет. Юридическая фундаментальная наука даже в той степени, в которой она была на момент провозглашения независимости, на Украине уничтожена. И уничтожена полностью. Поскольку заслуженными юристами Украины становятся такие одиозные фигуры как г-н С.М. Пискун или, скажем, г-н В.Т. Маляренко, то отношение к этой профессии создано соответствующее. Юристом на Украине быть вовсе не престижно. Прибыльно, доходно — может быть, но и только. Не удивительно, что юридическая профессия на Украине воспринимается населением в качестве, как минимум, бесполезной «болтологии». Замечу, что такое отношение к этой профессии как таковой немыслимо для большинства стран, в том числе, например, и для России, но, подчеркну: является совершенно обычным для Украины. С точки же зрения представителей власти юрист, как неоднократно отмечалось авторами в этом журнале, есть специалист прежде всего по специфическому текстовому оформлению воззрений и желаний соответствующего представителя элиты. Возражение юриста о том, что то или иное само стремление такого представителя вообще не может найти своего отражения в праве, не воспринимается в принципе.
Из всего сказанного действительно напрашивается вывод о необходимости полной не только кадровой но и институциональной ликвидации судебной системы Украины как именно государственного властного института вообще. В противном случае дело закончится действительно террором, подпитанным именно «снизу».
31.01. 2011