Майдан: взгляд Сергея Лозницы
Согласитесь – украинский фильм в украинском кинопрокате, да еще документальный, сделанный по следам событий, которые еще свежи в памяти – явление, увы, весьма редкое.
Фильма, о котором пойдет речь, давно ждали. И вот, наконец, пройдя через два кинофестиваля – в Каннах и Одессе, он вышел на широкий украинский экран с 24 июля. И, надо сказать, далеко не все ожидания оправдал. Во многих откликах звучала мысль, что этот фильм сделан для иностранного зрителя, преимущественного западного. Что автор не выделил главного, не расставил приоритеты, что… И еще очень много всяких «что». Думаю, критики фильма правы лишь отчасти. Не берусь судить о восприятии фильма на Западе. Хотя очень эмоциональная, сочувственная реакция публики и кинокритиков в Каннах говорит сама за себя. Но я, все же, о другом.
«Майдан» Сергея Лозницы – фильм с особой поэтикой – поэтикой погружения, создающей максимальный эффект присутствия. Никаких авторских вербальных оценок. Очень выразительный визуальный ряд. Мощный эмоциональный поток и тщательный отбор кадров – ничего такого, что уже успело стать шаблоном – исключительно свой, исключительно субъективный взгляд.
Это не подробный документальный рассказ, а скорее уникальная чувственная, аффективная память, запечатленная в живописных образах.
Этот видеопоток не выстраивает линейный дискурс, разъясняющий последовательную связь событий. Он, скорее, замыкает зрителя на себя самого, провоцируя рефлексию пережитого и увиденного.
Я часто ловил себя на том, что время от времени мысленно спрашивал: а где я в это время был? Где были мои дети? Где были мои близкие друзья? И, к своему удивлению, почти всегда находил ответ.
Главный герой этого фильма – действительно живой Майдан, человеческий муравейник, такой роящийся «человейник», где каждому находится свое дело. Камера скользит по лицам, останавливается, замирает в самых неожиданных местах, в самой гуще событий. Пространство кадра наполняют разные люди, совершенно обычные – молодые, пожилые, франтоватые, стильные и по-деревенски простецкие – все, как и было, без всяких акцентировок. Никаких авторских комментариев происходящего на экране не дается, никаких развернутых речей, словесных потоков. Только вглядывание, всматривание, вслушивание в обрывки фраз, звуки песен, в эхо выступлений с трибуны, в команды сотников во время расстрельных дней и ночей февраля…
И еще очень здорово показана сила объединяющей идеи-мифа. Ассоциация с ЕС, суть которой мало кто тогда понимал, – это мечта о достойной жизни. Попранное криминальной властью гражданское и человеческое достоинство, накопленное унижение и нежелание больше его терпеть, аккумулировались в этом коллективном мифе, в мечте об иной, достойной жизни, символом-выразителем которой стала объединенная Европа. Но увидела ли себя в нем Европа? Судя по реакции зала на Каннском кинофестивале и по валу заказов на прокат фильма в десятках стран – все-таки увидела, я бы сказал, в нем нечто такое, о чем когда-то знала, но уже стала понемногу забывать.
Не берусь судить, но могу предположить, что вряд ли в какой-либо европейской стране выйдет на улицы, в мороз, сто тысяч человек с флагами Евросоюза, да еще под пули снайперов. Это наивно с точки зрения людей, воспитанных на традициях рационального европейского разума. Наивно, опасно и непрактично. Но, может, в этой почти детской наивности и кроется мощная притягательная сила Майдана?
Фильм явно разочарует многих – в нем нет ожидаемых образов Майдана, его визуальных визиток, обошедших все телеэкраны мира, вроде печально знаменитой «визитки Яроша», или майдановской ёлки, или еще чего-то подобного. Нет и Святослава Вакарчука, поющего в мерцающем «теплом океане» живых светлячков. Хотя его голос временами слышен, но как-то за кадром, мимоходом, как фон. И еще очень многого там нет, а есть только Майдан, увиденный уникальным взглядом, взглядом со своего «незаместимого места» (М. Бахтин), взглядом художника, погружающего зрителя в свое субъективное и пристрастное видение. Лозница словно начитался Ханса Ульриха Гумбрехта, его знаменитую работу «Производство присутствия» и хочет достичь максимального чувственного эффекта на грани живого тактильного осязания. Это ему во многом удается, благодаря замечательной операторской работе Сергея Стеценко, да и самого режиссера – автора художественной концепции фильма. Хотя, возможно, он о Гумбрехте и вовсе не слыхивал, а это я уже фантазирую и гоню отсебятину.
Он, Сергей Лозница, «грузит» зрителя, а зритель, погружаясь, пытается вынырнуть и отстраниться от этого видения, вытаскивая из своей памяти образы и эмоции, с ними связанные. Вот тут-то и возникает парадоксальным образом некое «остранение», побуждающее как бы увидеть и пережить Майдан одновременно и заново, и впервые. Собственно, в этом и заключается эмоциональный и художественный эффект этого документального и, конечно же, художественного кино.
Должен предупредить: если ожидаете, что в этом фильме вам все про Майдан подробно расскажут и покажут, то лучше не ходите. Будете разочарованы. И не каждому понравится, вглядываясь в экран, обращаться к своему опыту – этот фильм требует от зрителя двунаправленной оптики видения. А таких очков в наших кинотеатрах, даже самых продвинутых современных мультиплексах, еще не выдают.