Диалог между цивилизациями

Теракты в США окончательно убедили всех в том, что в мире существует конфликт между цивилизациями. Этот конфликт отнюдь не исчерпывается географическими или религиозными параметрами, как это себе представляют (или хотят представить) некоторые политологи. Один из российских политологов, депутат Госдумы, выразился примерно так: "Достаточно посмотреть на карту, и можно сделать вывод о том, что все террористические режимы или намерения совпадают с границами ислама."

Однако послушаем, что говорит мужчина — серб из Македонии, у которого берет интервью украинский корреспондент: "Американцы и НАТО поддерживают мусульман, снабжают их оружием. Если бы не НАТО, мы бы в два счета справились с ними." Реакция вечных противников — баркашовцев и некоторых членов УНА-УНСО — поразительно совпадает: они в той или иной форме выражают удовлетворение в связи с терактами в сверхдержаве, миф о неуязвимости которой, с их точки зрения, развеян. С мнением ультранационалистических сил совпадает и мнение самого одиозного "левого" депутата украинского парламента п. Витренко. Она выражает удовлетворение, хотя вряд ли кто-нибудь заподозрит ее в принадлежности к исламской религии.

Итак, 21-й век начался лозунгом: "Фундаменталисты всех стран объединяйтесь!" Против кого? Против цивилизации, которая наступает и разрушает (или уже разрушила) традиционный уклад бытия.

Традиционные общества или носители традиционного (в случае с Витренко — тоталитарного) сознания не могут не понимать, что мир, становясь все более единым, вводя единые правовые нормы, предъявляя к странам и их гражданам единые стандартные требования, выбивает у них из-под ног почву, превращая членов какой-то общины (религиозной или идеологической) в индивидуума, личность, которая остается один на один с глобальными, мировыми проблемами и с проблемами частными, которые они не привыкли решать. Сербский национальный имперский фундаментализм вызвал, — который раз в истории, — серию балканских войн: в Боснии, Хорватии, Косово, теперь — в Македонии. Роль Запада — принуждение к миру — естественно воспринимаются носителями имперского сознания, как насилие, поскольку они привыкли быть гражданами империи и не мыслят себя вне ее рамок. То же самое мышление мы наблюдаем у российских правых радикалов. Да если бы только у них! Визит Папы Иоанна-Павла ІІ в Украину достаточно точно показал, что Московский патриархат, его иерархи настроены непримиримо к иной форме христианского вероучения, видят в распространении католической или греко-католической церкви угрозу своему существованию, т.е. заранее представляют себя неконкурентоспособными в привлечении верующих именно в их храмы. Неконкурентоспособность — один из краеугольных камней фундаментализма — в той или иной степени проявляется во всех перечисленных выше случаях.

Глобальная неконкурентоспособность может и уже подрывает сложившуюся в мире систему противовесов. Философ Френсис Фукуяма рано, на мой взгляд, похоронил историю, т.к. с точки зрения противостояния цивилизаций она еще, собственно говоря, не начиналась. Тоталитаризм был порождением именно западной цивилизации, и эту болезнь она преодолела, включив иммунную систему: глобальный подход к человеческим ценностям, приоритет личности и ее прав. Естественно, преодолев тоталитаризм в западном полушарии и почти уничтожив его в мире, корабль западной цивилизации неминуемо накренился в противоположную сторону. Единые стандарты в подходе к правам личности одновременно с информационной и экономической экспансией вызвали противодействие именно на личностном уровне в странах, о которых говорилось выше. И если имперский фундаментализм России и Сербии можно считать остаточной энтропией, способной, — впрочем, привести, как это мы видим, к локальным войнам и конфликтам, то религиозный фундаментализм — это плоть от плоти западной цивилизационной активности. Нужно сказать, что ислам не менее, а в средние века — даже более — веротерпимая религия, чем христианство того же времени. Стоит только вспомнить о том, что именно в мусульманских странах спасались испанские и итальянские евреи, которых изгоняли и преследовали на родине. Мирно проживали в мусульманских странах и христианские общины. Как самая молодая мировая религия, ислам вобрал в себя и иудаизм и христианство, почитая как пророков и библейского Моисея, и Иисуса (Иссу). Сам синкретизм ислама не мог не предполагать соучастия мусульманских стран в мировом оркестре культур. Однако, в 20-м веке все меньше и меньше к этому голосу прислушивались. Западный мир ушел далеко вперед по всем параметрам экономического и технического прогресса И это неизбежно, т.к. свобода личности являлась предпосылкой к творчеству. Но западный мир оказался не способным увидеть и понять, что другой способ существования — не только и не столько нарушение общемировых правил, но определенный поиск своей формы существования в этом мире. Поиск длительный и несовпадающий с западным во времени. Повторюсь — мусульманство — самая молодая мировая религия, которая только ищет форму адаптации в быстроменяющемся мире.

Мы привыкли смешивать воедино террористический режим Саддама Хусейна, социалиста и крупного народного демократа, и похожий на него режим Муаммара Каддафи в Ливии со странами традиционного ислама, живущие по законам шариата — Саудовской Аравией, Бахрейном, Кувейтом, Ираном. Впрочем, все эти страны отличаются друг от друга и традициями, и законодательством, несмотря на шариат. Сближает эти страны между собой и отличает от стран Запада прежде всего общинное, коллективное сознание. В этих странах человек защищен по-своему: семьей, родом, принадлежностью к религии. Мне пришлось как-то говорить с арабской студенткой, которая несколько лет училась в Европе, затем у нас — в Харьковской фарминституте Европа привела ее в ужас тем, что дети живут отдельно от родителей, не помогая друг другу в быту, общаясь по праздникам и т.д. Ее поразило одиночество не вышедших замуж женщин, которые в странах ислама продолжают жить в семьях сначала своих родителей, затем братьев, обязанных заботиться о них. Естественно она была поражена малочисленностью детей и в Европе, и у нас, главное — отношением у нас в обществе к многодетным матерям. И, вообще, тем, что нет порядка. Это было очень емкое в ее устах слово, подчеркивающее отсутствие в Европе и у нас отсутствие правил ежедневного традиционного поведения. Не стоит говорить, что девушка была из богатой семьи, где все дети, кроме самых младших, учились за границей и собирались у себя на родине быть профессионалами. Однако, она чувствовала себя совсем одинокой и не защищенной в Европе, и, вот что нужно отметить, более защищенной в СССР начала 80-х, т.к. в СССР семейные связи были более тесными и привычными для нее. Но все же это не шло ни в какое сравнение с тем укладом, к которому она привыкла в Алжире. Я подробно остановилась на этом своем случайном знакомстве, т.к. хочу подчеркнуть, что большинство граждан мусульманских стран, особенно тех, где не менялись режимы (от народной демократии, например, к традиционному исламу) чувствуют себя по-своему защищенными, и готовы отставить ценности того общества, в котором живут.

Теперь давайте вспомним совсем другое время и другую страну — Российскую империю, народовольцев, индивидуальный террор. Гибель царя — реформатора Александра ІІ, хотевшего принять Конституцию. Потом — реакция. Очевидная героическая бессмысленность действий террористов — и все это от не менее бессмысленного и преступного нежелания имперской власти понять проблемы страны, которой они управляют. Как следствие — апокрифическое ленинское высказывание: "Мы пойдем другим путем", и весь этот путь, пройденный не только на наших глазах, но и частично нами. Взаимная глухота никогда не приводит к решению проблем. Я не поклонник индивидуального террора в России, — скорее поклонница Александра ІІ. Террор — это самое подлое и страшное явление в мире. Но это первый показатель того, что отсутствие внятного диалога между цивилизациями не заменить бомбежками и ракетами. На мой взгляд, ООН в том виде, в каком она функционирует сейчас, больше не может выполнять функций, ради которых она создавалась. Вероятно, в ее рамках необходим межкультурный диалог. Что касается применения силы, то это может помочь только в том случае, если большинство мирно настроенных граждан, принадлежащих разным культурам, поймут, что сила применена справедливо.