MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

ДЕЛО КУЛИКА ПРОТИВ УКРАИНЫ

20.07.2016   
Жестокое обращение сотрудников полиции. В ответ на жалобы заявителя не последовало эффективное расследование

 

 

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

 

 

 

 

 

 

ДЕЛО КУЛИКА ПРОТИВ УКРАИНЫ

 

(Заявление № 30760/06)

 

 

 

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

СТРАСБУРГ

 

23 июня 2016 г.

 

 

 

 

 

 

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

 

По делу Кулика против Украины,

Европейский Суд по Правам Человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

          Angelika Nußberger, Председатель,
          Erik Møse,
          Faris Vehabović,
          Yonko Grozev,
          Síofra O’Leary,
          Mārtiņš Mits, судьи,
          Sergiy Goncharenko, особый судья,
а также Claudia Westerdiek, Секретарь секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 31 мая 2016 года,

провозглашает следующее решение, принятое в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1.  Данное дело основано на заявлении (no. 30760/06) against Ukraine против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьёй 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») г-ном Анатолием Васильевичем Куликом (далее – «заявитель»), 17 июля 2006 года.

2.  Заявителя представлял г-н Д. Гройсман, адвокат, практиковавший в Виннице, Украина. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял в последнее время его действующий Уполномоченный, г-жа О. Давидчук из Министерства Юстиции.

3.  Заявитель утверждал, что с ним жестоко обращались сотрудники полиции, что в ответ на его жалобы не последовало эффективное расследование, и что его право на индивидуальное обращение в Суд было нарушено.

4.  17 января 2011 года Правительство было уведомлено о заявлении. Г-жа Ганна Юдкивска, судья, избранная в отношении Украины, не могла участвовать в заседании по делу (Правило 28 Регламента Суда). Соответственно, председатель Пятой Секции решил назначить г-на Сергея Гончаренко в качестве особого судьи (Статья 26 § 4 Конвенции и Rule 29 § 1).

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5.  Заявитель родился в 1963 году и проживает в города Шаргород, Украина.

A. События 30-31 декабря 2002 г.

1.  Версия заявителя

6.  По словам заявителя, около 1.30 дня 30 декабря 2002 года, пока он работал на заднем дворе своего дома, он увидел трёх молодых людей на территории расположенной неподалёку Шаргородской Фабрики Пищевых Продуктов (далее – «фабрика»). Так как на территории фабрики раньше происходили кражи, во время которых металлолом перебрасывали через забор во двор заявителя, он решил зайти на территорию фабрики, чтобы догнать молодых людей. Однако, когда заявитель перелез через забор и понял, что молодые люди ушли, он пошёл искать их в здание, войдя «через проём в стене». Территория фабрики пустовала, но заявитель утверждал, что слышал голоса взрослых людей. Он не хотел никого встретить, поэтому быстро пробрался через то же отверстие и отправился домой.

7.  Через 5-10 минут сотрудник полиции Л. подошёл к дому заявителя. По словам заявителя, у Л. в руке был пистолет, он обругал заявителя, схватил его за воротник и ударил рукояткой пистолета по голове. Заявитель упал, и полицейский начал бить его ногами. Подошла тёща заявителя и попросила полицейского не бить заявителя, после чего он схватил заявителя за рукав и отвёл в полицейский участок. Заявителя обвинили в краже листов алюминия с фабрики.

8. Заявитель также утверждал, что в полицейском участке Л., в присутствии двух других полицейских, ударил его ногой по почкам, после чего заявитель упал на пол. Когда он встал, один из полицейских дал ему воды. После этого Л. отвёл заявителя в одну из комнат, где он с другим полицейским, П., избивал заявителя по голове и другим частям тела в течение приблизительно 15-20 минут. Прибыл другой полицейский, Г., и Л. и П. продолжили избивать заявителя, ожидая, пока он признается в краже. Через некоторое время заявителя поместили в камеру.

9.  Вечером того дня заявитель жаловался на головную боль и общее недомогание. Дежурный полицейский сказал ему, что врач придёт. Через некоторое время пришёл мужчина в белом халате, вылил содержимое двух ампул с этикетками «Анальгин» и «Димедрол» (дифенгидрамин) в пластмассовую бутылку с водой и дал заявителю.

10.  Утром 31 декабря 2002 года заявителя отвели в суд, где его оштрафовали в административном судебном процессе за неподчинение требованию сотрудника полиции о прекращении занятия. По словам заявителя, он хотел показать судье свои травмы, но судья отказался, посоветовав заявителю отправиться в больницу и подать жалобу.

11.  Заявителя отвели обратно в полицейский участок, где он подписал документ, в котором утверждалось, что никто не обращался с ним плохо, и что ему вернули его личные вещи. Материалы дела включают документ, предположительно, подписанный заявителем, и датируемый 31 декабря 2002 года, в котором утверждается, что заявитель не имеет претензий к полицейским, и что к нему не применяли силу.

12.  В тот же день было принято решение не возбуждать уголовное дело в отношении заявителя за кражу алюминия. Было отмечено, что у заявителя не было намерения красть алюминиевые листы, и он зашёл на территорию фабрики из любопытства.

13.  Заявитель вернулся домой и рассказал семье о случившемся. Невестка заявителя, работавшая медсестрой, сделала ему укол, но ему не стало лучше. Он страдал от головной боли, тошноты и лихорадки, которая, по его утверждению, продолжалась в течение восьми месяцев.

2.  Версия Правительства

14.  Правительство не представило подробное описание событий 30-31 декабря 2002, но из его замечаний можно сделать вывод, что оно согласно с выводами национальных следственных органов (см. пункты 48-50 ниже).

B. Пребывание заявителя в больнице

15.  2 января 2003 года заявителя осмотрели в больнице, и госпитализировали на следующий день. Заявитель оставался в больнице до 11 февраля 2003 года. По данным из медицинской карты заявителя, после прибытия в больницу его состояние было «средней тяжести». У него были синяки, в основном, на левой части тела, и несколько царапин на спине. На его левом бедре был большой синяк размером 12 на 6 см. Заявитель страдал от головной боли и тошноты. Он сказал врачам, что его избил полицейский Л.

16.  В медицинской справке, датируемой 11 февраля 2003 года, изданной больницей, заявителю поставили диагноз многочисленных травм, закрытой черепно-мозговой травмы, сотрясения мозга средней тяжести, повлекшего за собой ряд неврологических проблем, двух сломанных рёбер, посттравматической пневмонии и травм почек, лица и тела.

C. Расследование событий 30 декабря 2002 г.

17.  10 февраля 2003 заявитель попросил Винницкую районную прокуратуру возбудить дело в отношении полицейских. В поддержку своей жалобы заявитель описал свою версию событий, случившихся 30-31 декабря 2002 г. (см. пункты 6‑13 выше).

18.  18 февраля и 3 марта 2003 г. несколько сотрудников фабрики (Ф., С., Ло. – жена сотрудника Л. –, В., и А.) дали показания следственным органам о том, что слышали шум в одном из зданий фабрики. В. попросил полицейского Л. узнать причину шума. Все вышеперечисленные лица подошли к зданию и увидели следы обуви на снегу, ведущие к отверстию для конвейера в стене. Двое из них остались снаружи, в то время, как остальные в сопровождении Л. зашли в здание и увидели алюминиевые листы с потолка, сложенные на полу, и мужчину, пытающегося скрыться через отверстие для конвейера. В., оставшийся снаружи, постарался поймать мужчину, но тот вырвался. Спрыгивая с конвейера, мужчина поскользнулся и упал на асфальт, после чего убежал. Полицейские погнались за мужчиной. Тот перелез через забор высотой 2.5 метров, но потерял равновесие и упал с другой стороны. Свидетели услышали удар и крик.

19.  Л. дал аналогичные показания. Он добавил, что заявитель также упал, перелезая через забор своего дома. Л. нашёл заявителя в хранилище угля во дворе дома заявителя, и сказал, что отвёл его в полицейский участок.

20.  3 марта 2003 года тёща заявителя, M., дала показания, утверждая, что Л. пришёл к ней домой и сказал, что разыскивал преступника. Позже она услышала шум за сараем и увидела, что Л. собирался ударить рукояткой пистолета заявителя, лежавшего на земле. М. умоляла Л. не бить заявителя. После этого Л. увёл заявителя в полицейский участок.

21.  В тот же день Управление МВД Украины в Винницкой области утвердило результаты внутреннего расследования в ответ на жалобу заявителя. Следователь выявил, что 30 декабря 2002 года около 2 часов дня работники фабрики попросили Л. проверить источник подозрительного шума, доносившегося из одного из заброшенных цехов фабрики. Л., в сопровождении пяти работников фабрики, проверил цех и нашёл листы алюминия, оторванные с потолка и сложенные на полу. Он также увидел заявителя, который попытался скрыться. Убегая, заявитель дважды упал – пробираясь через отверстие для конвейера в стене, и перелезая через забор. Он упал в третий раз, перелезая забор своего дома. Во дворе своего дома заявитель спрятался в хранилище для угля, где его нашли и отвели в полицейский участок. Полицейские дали показания о том, что они не обращались с заявителем жестоко. Тёща заявителя утверждала, что полицейский Л. собирался его ударить, когда тот лежал на земле, но она не видела, что его избивали. Несмотря на приглашение от прокурора, заявитель не прибыл для допроса, и соседи, не желавшие, чтобы их имена были приведены, описывали его, как алкоголика, склонного к скандальному поведению, кражам и мошенничеству. Внутреннее расследование полиции пришло к выводу, что, так как показания заявителя, полицейских и свидетелей противоречили друг другу, материалы дела следовало отправить в прокуратуру.

22.  7 марта 2003 года заместитель прокурора Шаргородского района отказался возбуждать уголовное дело в ответ на жалобу заявителя. Заместитель прокурора отметил, что заявитель утверждал, что не собирался красть алюминий, но зашёл на территорию фабрики из любопытства, и убежал, так как боялся быть обвинённым в краже, что Л. и П. отрицали применение физической силы к заявителю, и что сотрудники фабрики утверждали, что не видели, чтобы Л. избивал заявителя. Также было отмечено, что заявитель не явился для судебно-медицинской экспертизы. Заместитель прокурора пришёл к выводу, что заявитель получил травмы, пытаясь скрыться от Л.

23.  10 апреля 2003 года это решение отменила прокуратура высшего уровня, так как не было установлено, как заявитель получил свои травмы.

24.  По данным судебно-медицинского заключения от 12 мая 2003 года, заявитель получил следующие травмы: сотрясение мозга, два сломанных ребра на левой стороне и одно на правой, посттравматическую пневмонию и травму почки. У него было много синяков: на груди (20x15 см), на левом плече (3x3 см и 4x3 см), на левом бедре (12x6 см), под правым коленом (2x2 см), на левой лопатке (5x4 см) и царапины на спине. Эти травмы средней тяжести были нанесены тупым твёрдым предметом, предположительно, 30 декабря 2002 г.

25.  С 15 июня 2003 г. до 27 октября 2004 г. прокуратура Шаргородского района дважды отказала в возбуждении уголовного дела в отношении жалобы заявителя. Эти решения были отменены прокурорами высшей ступени по причинам, аналогичным причине, упомянутой в постановлении от 10 апреля 2003 г., и дело было передано для дальнейшего расследования.

26.  В период с 15 июня 2003 г. до 27 октября 2004 г. были приняты следующие следственные меры:

-        30 августа 2004 года тёща заявителя дала показания, что она видела, как Л. ударил заявителя ногой, когда тот лежал на земле;

-        30 августа-1 сентября 2004 г. были допрошены заявитель, его жена и работники фабрики;

-        30 августа 2004 г. судебно-медицинский эксперт заключил, что заявитель получил травмы средней тяжести, и что эти травмы могли быть причинены тупым объектом или несколькими падениями с разных высот;

-        6-8 сентября 2004 г. были допрошены полицейские П. и Л.;

-        27 сентября 2004 г. была исследована территория фабрики;

-        По данным доклада о судебно-медицинской экспертизе, датируемого 6 октября 2004 г., заявитель мог получить свои травмы в период с 30 декабря 2002 г. и 2 января 2003 г., будучи избитым или упав с высоты.

27.  27 октября 2004 года прокуратура Винницкой области возбудила уголовное дело по подозрению в злоупотреблении полномочиями.

28.  20 ноября 2004 г. заявителя допросили, и он повторил свою версию событий (см. пункты 6-10 выше), утверждая, в частности, что в полицейском участке, в присутствии двух полицейских Л. ударил его в грудь; П. ударил его несколько раз по голове; П. и Л. били его ногами по разным частям тела, и П. ударил его в грудь и в живот, после чего избивал его в присутствии полицейского.

29.  10 января 2005 г. судебно-медицинская комиссия подтвердила предыдущие экспертные заключения и добавила, что заявитель мог двигаться после получения травм.

30.  С февраля по июнь 2005 г. заявитель, его родственники, работники фабрики и полицейские были вновь допрошены, и в полицейском участке провели реконструкцию событий. Тёща заявителя дала показания, что видела, как Л. бил заявителя ногами, когда тот лежал на земле. Она также отметила, что Л. ударил заявителя по голове рукояткой пистолета. Работники фабрики Ф. и А. дали показания, что видели, как заявитель убегал и падал по пути к забору, и во второй раз упал, перелезая забор. Были проведены встречи лицом к лицу между заявителем и полицейскими П., Л. и Г., и между заявителем и работниками фабрики.

31.  19 апреля 2005 года полицейским П. и Л. было предъявлено обвинение в злоупотреблении полномочиями, сопряжённом с насилием.

32.  Письмом от 5 мая 2005 г. прокуратура Винницкой области поставила заявителя в известность, что следователи K. и T. были наказаны за оттягивание расследования.

33.   18 мая 2005 г. П. и Л. были допрошены в качестве свидетелей.

34.   26 мая 2005 г. прокуратура Винницкой области попросила начальника УВБ в Винницкой области, являющегося частью Министерства Внутренних Дел Украины, опознать и допросить свидетелей, которые видели заявителя или говорили с ним на момент соответствующих событий. В неустановленный день полиция сообщила, что найти свидетелей было невозможно. Аналогичные просьбы были поданы 16 мая 2006 г. и 11 января 2007 г. Ответы на эти просьбы также были отрицательными.

35.  2 июня 2005 г. Шаргородское территориальное медицинское объединение в ответ на просьбу прокуратуры Винницкой области сообщило, что 30 и 31 декабря 2002 года заявителю не оказывалась медицинская помощь от команды скорой помощи.

36.  В тот же день допросили судью Тр. Он утверждал, что когда он увидел заявителя в суде 31 декабря 2002 года, у заявителя не было травм на голове или руках, и он не жаловался на проблемы со здоровьем. Заявитель также не жаловался, что его избивали.

37.  10 мая 2005 г. следователь из прокуратуры Винницкой области закрыл дело в отношении полицейских из-за отсутствия состава преступления. 16 августа 2005 г. это решение оставил в силе суд Ленинского Района Винницы. 25 сентября 2005 г. Винницкий областной апелляционный суд отменил эти решения и отправил дело для повторного расследования. Суд установил, что следователь не проверил, вызывали ли для заявителя скорую помощь, когда он был в полицейском участке, и не опросил свидетелей ареста заявителя. Также было неизвестно, были ли падения причиной травм заявителя.

38.  28 октября 2005 г. Шаргородское территориальное медицинское объединение вновь сообщило, что 30 и 31 декабря 2002 скорая помощь не оказывала заявителю медицинской помощи, пока он находился в полицейском участке.

39.  В ноябре 2005 г. Л., А. и С. вновь были допрошены.

40.  22 декабря 2005 г. судебно-медицинские эксперты заключили, что причиной травм заявителя могли стать несколько падений.

41.   28 декабря 2005 г. следователь прокуратуры Винницкой области вновь закрыл дело из-за отсутствия состава преступления.

42.  20 февраля 2006 года суд Ленинского района Винницы отменил это решение, так как свидетелей ареста заявителя не разыскали и врачи в больнице не были допрошены. Родственники заявителя и некоторые работники фабрики должны были быть дополнительно опрошены и доказательства из административного дела против заявителя должны были быть присоединены к материалам дела. Дело было направлено на дополнительное расследование.

43.  13 апреля 2006 года областной апелляционный суд Винницы отклонил апелляцию прокурора в отношении решения от 20 февраля 2006 г.

44.  В период с 13 апреля 2006 г. до 19 октября 2008 г. дело было закрыто трижды из-за отсутствия состава преступления и снова открыто, в частности, из-за неполучения медицинской карты заявителя из больницы, или для проведения реконструкции событий с участием Л., свидетелей и судебно-медицинских экспертов с целью установления того, где заявитель упал, и обстоятельств, в которых были получены его травмы.

45.  Письмами от 7 июля 2006 г. и 7 февраля 2007 г. прокуратура Шаргородского района проинформировала прокуратуру Винницкой области, среди прочего, что тёща, жена и невестка заявителя отказались давать показания, что сторож фабрики, находившийся на дежурства 30 декабря 2002 года, переехал в Россию, и что «не представлялось возможным допросить врачей Шаргородской больницы из-за отсутствия информации о медицинской помощи, которая могла быть оказана заявителю».

46.  14 октября 2008 года была проведена реконструкция событий на фабрике с участием Л. и судебно-медицинского эксперта. Эксперту также задали дополнительные вопросы в тот же день.

47.  19 октября 2008 года следователь прокуратуры Томашпольского района закрыл уголовное дело в отношении полицейских из-за отсутствия свидетельств преступления.

48.  Было выявлено, что 30 декабря 2002 г. около 1 часа дня. работники Шаргородской фабрики пищевых продуктов попросили полицейского Л., присутствовавшего в то время на территории фабрики, проверить причину шума, доносившегося изнутри одного из закрытых зданий фабрики. Л., вместе с В., Ф., А., Ло. и С. отправился на соответствующую территорию. Внутри здания Л. и работники фабрики увидели алюминиевые листы, оторванные с потолка и сложенные возле стены. Они также увидели заявителя, который начал убегать, споткнувшись несколько раз. Заявитель позже был задержан у себя дома и доставлен в полицейский участок.

49.  После допросов 30 августа и 30 ноября 2004 года (см. пункты 26 и 28 выше) заявитель признал, что, убегая, слышал позади кричавших людей, но не обратил внимания. Заявитель также сообщил, что он перелез через забор, вступив в кучу навоза на другой стороне. Однако соседи заявителя дали показания, что куча навоза находилась в полутора метрах от стены. Прокурор также ссылался на показания полицейского Л., работников фабрики, других полицейских и судьи Тр. во время расследования. Несколько судебно-медицинских экспертов заключили, что раны заявителя могли появиться в результате неоднократного падения на твёрдые объекты. Судебно-медицинский эксперт, участвовавший в реконструкции событий, дал показания, что травмы заявителя появились, вероятнее всего, в результате неоднократного падения, принимая во внимание замёрзшую землю, высоту конвейера и забора, а также ускорение тела при беге.

50.  С учётом вышесказанного прокуратура Томашпольского района пришла к выводу, что не было никаких свидетельств какого-либо преступления, и так как соответствующие события произошли шесть лет назад, получить доказательства не представлялось возможным.

D. Обыск конторы представителя заявителя

51.  22 сентября 2010 года суд Ленинского района авторизовал обыск помещения на улице K. 54/1. Этот обыск истекал из уголовного дела, возбуждённого в предыдущий день после размещения порнографических материалов на странице в интернете, предположительно, принадлежащей представителю заявителя.

52.  15 октября 2010 г. Я., использовавший помещение на улице K. 54/3, позволила полиции исследовать помещение, получив разрешение от владельца. Она подтвердила, что предметы собственности в комнате по тому адресу принадлежали представителю заявителя.

53.  В тот же день полицейские обыскали помещение на улице K.  54/3 и изъяли, помимо прочего, три компьютера. По словам представителя заявителя, по тому адресу располагалась контора правозащитной организации, в которой он работал.

54.  Представитель заявителя жаловался на изъятие прокурору, утверждая, что один из изъятых компьютеров содержал часть конфиденциальной переписки с Судом по данному делу.

55.  5 ноября 2010 г. прокуратура Винницы приняла решение об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении жалобы представителя заявителя на предположительное нарушение закона в ходе обыска и изъятия. По словам представителя заявителя, он обжаловал это решение, но безуспешно.

56.  По данным докладов в СМИ, в августе 2013 года представитель заявителя был оправдан.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ПРАВО И МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

A. Совместный указ Министерства здравоохранения и министерства внутренних дел Украины No. 307/105 от 10 мая 1993 г.

57.  Указ предусматривает, что главы медицинских учреждений должны незамедлительно информировать органы внутренних дел о любой просьбе об оказании медицинской помощи в отношении ранений (огнестрельных, ножевых или полученных любым другим методом), которые, предположительно, стали результатом преступления.

B. Доклад украинскому правительству по итогам визита в Украину, проведенного Европейским Комитетом по предотвращению пыток и других жестоких и бесчеловечных видов обращения или наказания с 9 до 21 октября 2013 г.

58.  Соответствующая часть доклада гласит:

“24. В докладе по итогам визита 2009 года, ЕКПП призвал украинские власти создать независимый орган, специализирующийся на расследовании жалоб в отношении должностных лиц, который отчётливо отделён от структур Министерства Внутренних Дел и прокуратуры.

A «Государственное Бюро Расследований» (ГБР) следует создать не позже ноября 2017 г.

ГБР должно сконцентрироваться на особо серьёзных преступлениях, а также уголовных правонарушениях, совершаемых должностными лицами. Однако в ожидании принятия закона о его учреждении, структура и сфера компетенции этого будущего органа оставались на стадии обсуждения.

В этом контексте, принимая во внимание срочность вопроса, ЕКПП в своём докладе по итогам визита в 2012 году посоветовал использовать двухэтапный подход: в качестве первого шага следует незамедлительно создать национальную специализированную команду, чья роль состоит в проведении внутри страны расследований дел в отношении предполагаемого жестокого обращения со стороны должностных лиц, и в предоставлении вспомогательного персонала для оперативного проведения расследований; вторым шагом должно стать изучение возможности, в среднесрочной перспективе, полностью отделить такую команду от прокуратуры для создания полностью независимого специализированного органа для расследований такого типа».

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЕЙ 3 И 13 КОНВЕНЦИИ

59.  Заявитель жаловался, что он был подвергнут жестокому обращению со стороны полицейских, которое являлось пытками. Он также жаловался, что его жалобы не получили эффективного расследования. Заявитель ссылался на статьи 3 и 13 Конвенции, которые гласят:

Статья 3

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

Статья 13

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

A.  Приемлемость

60.  Правительство утверждало, что заявитель не исчерпал доступные эффективные средства правовой защиты на национальном уровне в отношении его жалобы на жестокое обращение, так как он не обжаловал решение о закрытии производства по его делу ни в прокуратуре, ни в суде. Ни в материалах уголовного дела, ни в документах, поданных заявителем в Суд, не было доказательств такого обжалования. По мнению правительства, такое обжалование могло повлиять на ход разбирательства, так как все предыдущие жалобы заявителя были успешными.

61.  Заявитель утверждал, что он не получил копию решения прокуратуры Томашпольского района от 19 октября 2008 г. о закрытии уголовного дела до июля 2009 г. Он обжаловал это решение в генеральной прокуратуре, но не получил ответ.

62.  Суд отмечает, что возражение Правительства поднимает вопросы, касающиеся эффективности уголовного расследования в установлении фактов событий, на которые жаловался заявитель, и ответственности за эти события. Таким образом, оно тесно связано с существом жалобы заявителя в соответствии со статьями 3 и 13 Конвенции, и Суд присоединяет его к рассмотрению дела по существу (см. Lotarev v. Ukraine, no. 29447/04, § 74, 8 апреля 2010).

63.  Суд также считает, что жалобы заявителя не являются отчётливо необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции, и не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Поэтому жалобы следует считать приемлемыми.

B.  Существо дела

1.  Предполагаемое жестокое обращение

(a)  Доводы сторон

(i)  Заявитель

64.  Заявитель оспорил утверждение Правительства о том, что он получил травмы, описанные в медицинской справке от 11 февраля 2003 г. (см. пункт 16 выше) после падения, во время побега от преследовавшего его полицейского.

65.  Заявитель утверждал, что Правительство не представило никаких доказательств того, что он получил свои травмы до предполагаемой встречи с полицейским на территории фабрики. Кроме того, не было никаких доказательств того, что заявитель получил травмы после освобождения из полицейского участка. Таким образом имелись два возможных объяснения причины травм заявителя: жестокое обращение со стороны полиции или падение в попытках скрыться от полицейского.

66.  Заявитель отметил, что Правительство утверждало, что показания свидетелей поддерживают версию событий, изложенную Правительством, и её не опровергают выводы судебно-медицинской экспертизы. Это могло значить, что заявитель получил свои травмы до ареста, но, вопреки законным требованиям, эти травмы не были задокументированы после прибытия заявителя в полицейский участок. Кроме того, если у заявителя действительно были такие травмы на момент его ареста, полицейские должны были отвезти его в больницу, что не произошло.

67.  Заявитель утверждал, что его сообщения о жестоком обращении со стороны полиции не противоречили результатам судебно-медицинской экспертизы, и были более удовлетворительным объяснением.

68.  Наконец, заявитель утверждал, что жестокое обращение с ним со стороны полиции составляло пытки в нарушение статьи 3 Конвенции.

(ii)  Правительство

69.  Правительство оспорило версию событий, озвученную заявителем, утверждая, что сообщения заявителя были необоснованными, и утверждало, что альтернативную версию, представленную национальными властями, поддерживали материалы дела, в том числе показания нескольких беспристрастных свидетелей.

70.  Правительство отметило, что полицейские отрицали утверждения о жестоком обращении с заявителем, и судья, видевший заявителя на следующий день после рассматриваемых событий, дал показания, что у заявителя не было никаких травм, и он не жаловался на проблемы со здоровьем. Учитывая сомнительную версию событий, происшедших на фабрике, озвученную заявителем, Правительство считает, что его показания в отношении событий в полиции также были недостоверными.

71.  Единственной свидетельницей предполагаемого жестокого обращения с заявителем была его тёща. Однако она имела отношение к заявителю и изменила свои показания в ходе судебного производства. Через два месяца после рассматриваемых событий она дала показания, что полицейский только собирался ударить заявителя, а более, чем через полтора года, она утверждала, что он ударил заявителя ногой.

72.  Правительство отметило, что в деле заявителя были пять судебно-медицинских экспертиз. Было установлено, что его травмы могли быть получены в промежутке с 30 декабря 2002 г. до 2 января 2003 г. от ударов руками и ногами, или в результате многочисленных падений на очень твёрдые предметы. 14 октября 2008 года эксперт-криминалист заключил, что травмы заявителя могли истекать из многочисленных падений в изложенных обстоятельствах.

73.  По данным Правительства, таким образом, было установлено вне разумного сомнения, что заявитель уже получил серьёзные телесные травмы, когда его отправили в полицейский участок. Правительство также утверждало, что «даже если предположить, что заявитель действительно получил травмы в полицейском участке, если учесть, что он падал до того, как его арестовали, невозможно установить степень серьёзности травм, полученных в полицейском участке». Таким образом, по мнению Правительства, в настоящем деле невозможно установить «вне разумного сомнения», что травмы заявителя были получены в полицейском участке.

(b)  Оценка Суда

74.  Как Суд уже отмечал в ряде случаев, в статье 3 Конвенции закреплена одна из наиболее фундаментальных ценностей демократического общества. Статья в абсолютных выражениях запрещает пытки или бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, независимо от обстоятельств поведения жертвы (см., среди прочих, дело Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, § 119, ECHR 2000‑IV).

75.  Суд осознаёт вспомогательный характер своей роли, и признаёт, что ему следует быть осторожным в принятии на себя роли фактического суда первой инстанции, там, где это не делают неизбежным обстоятельства конкретного дела (см., например, McKerr v. the United Kingdom (dec.), no. 28883/95, 4 апреля 2000). Несмотря на это, когда делаются утверждения в соответствии со статьёй 3 Конвенции, Суд должен проявить особенно пристальное внимание, даже если уже имели место определённые внутренние разбирательства и расследования (См. Avşar v. Turkey, no. 25657/94, § 283, ECHR 2001‑VII (выдержки); Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, no. 42310/04, § 148, 21 апреля 2011 г.).

76.  Суд ссылается на свою практику, подтверждающую, что стандарт доказывания, применяемый при оценке доказательств – это доказывание «вне разумного сомнения» (см. Avşar v. Turkey, приведенное выше, § 282). Такое доказательство может истекать из сосуществования достаточно сильных, чётких и согласующихся выводов или аналогичных неопровержимых презумпций факта.

77.  Суд напоминает, что для попадания под действие статьи 3 Конвенции, жестокое обращение должно набрать минимальный уровень жестокости. Оценка этого минимального уровня относительна; она зависит от всех обстоятельств дела, таких, как продолжительность обращения, его физическое и психологическое воздействие, и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние здоровья жертвы (см. Valašinas v. Lithuania, no. 44558/98, § 101, ECHR 2001‑VIII). Суд признавал обращение «бесчеловечным», когда, в частности, было преднамеренным, применялось в течение нескольких часов и причиняло либо телесные повреждения, либо физические и психические страдания. Суд считал, что обращение «унижало достоинство», когда оно было призвано вызвать у жертвы страх, волнение и чувство неполноценности, способное унизить достоинство (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 92, ECHR 2000‑XI). Суд подчёркивает, что в отношении лица, лишённого свободы, или, в более общем смысле, сталкивающегося с сотрудниками правоохранительных органов, любое применение физической силы, которое не было отчётливо необходимым из-за его поведения, унижает человеческое достоинство и является нарушением права, закреплённого в статье 3 (см. Bouyid v. Belgium [GC], no. 23380/09, § 88, 28 сентября 2015).

78.  Возвращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что, в соответствии со справкой из больницы и данными судебно-медицинской экспертизы, заявитель получил несколько телесных травм средней тяжести (см. пункты 16 и 24 выше), включая сломанные рёбра и сотрясение мозга, и около сорока дней провёл в больнице.

79.  Суд считает, что в настоящем деле травмы заявителя были достаточно серьёзными, чтобы попасть в сферу влияния статьи 3 Конвенции. Всё ещё нужно определить, могут ли государственные власти нести ответственность за причинение травм и привлекаться к ответственности в соответствии с вышеуказанным положением.

80.  Суд подчёркивает, что когда лицо попадает под опеку полиции в добром здравии, но оказывается травмированным на момент освобождения, существует опровержимое предположение, что травмы были получены в результате жестокого обращения. Это возлагает на государство обязанность предоставить правдоподобное объяснение причины таких травм, при отсутствии такого объяснения возникает чёткий вопрос в соответствии со статьёй 3 Конвенции (см. Tomasi v. France, 27 августа 1992, §§ 108-111, Series A no. 241‑A; Ribitsch v. Austria, 4 декабря 1995, § 34, Series A no. 336). Тем не менее, для использования такого предположения, лицо, утверждающее о нарушении статьи 3 Конвенции, должно доказать, что оно понесло следы жестокого обращения после пребывания под контролем полиции или аналогичного органа. Многие из дел, которые рассматривал Суд, показывают, что такие лица обычно для этих целей предъявляют медицинские справки, описывающие травмы, или следы ударов, которым Суд придаёт значительную доказательственную силу (see Bouyid v. Belgium [GC], cited above, § 92).

81.  В настоящем деле Суд отмечает, что нет никаких доказательств того, что у заявителя были какие-либо травмы до того, как он вошёл на фабрику, что произошло не больше, чем за час до того, как он попал в полицейский участок. Что касается событий на фабрике, Суд отмечает, что показания сторон значительно различаются. В то время, как заявитель утверждал, что покинул фабрику тихо, по данным Правительства, которое опиралось на показания нескольких свидетелей, заявитель покинул фабрику в спешке, убегая от полицейского Л., и несколько раз упал по пути, включая падение с двухметрового забора. Вопреки показаниям заявителя о том, что он перелез через забор, вступив в кучу навоза по ту сторону, в соответствии с показаниями соседей заявителя, эта куча находилась в полутора метрах от стены (см. пункт 49 выше). Судебно-медицинские жксперты также неоднократно заключали, что заявитель мог получить травмы, упав с различных высот на твёрдые предметы.

82.  В этих обстоятельствах Суд не считает самоочевидным то, что заявитель находился в добром здравии, когда его отправили в полицейский участок (см. Kobets v. Ukraine, no. 16437/04, §§ 46-48, 14 февраля 2008 г.). Кроме того, заявитель отправился в больницу только через два дня после рассматриваемых событий. По данным одного из докладов судебно-медицинской экспертизы, травмы заявителя могли быть получены в период с 30 декабря 2002 г. и 2 января 2003  г., и его освободили из-под стражи 31 декабря 2002 г. Кроме того, Суд отмечает, что утверждения заявителя в отношении его жалобы судье не подтверждены (см. пункт 36 выше).

83.  В таких обстоятельствах, учитывая всю информацию в его расположении и несмотря на принципы, установленные Судом в недавнем деле Bouyid v. Belgium [GC] (цит. выше), где имелись убедительные доказательства, указывавшие на жестокое обращение с заявителями, когда они пребывали под стражей в полиции, Суд не может заключить «вне разумного сомнения», что травмы заявителя причинили полицейские, как утверждал заявитель. Таким образом, Суд не может сделать вывод, что имело место нарушение основного аспекта статьи 3 Конвенции.

2.  Достаточность расследования

(a)  Доводы сторон

(i)  Заявитель

84.  Заявитель не согласился с утверждением Правительства о существовании в Украине эффективного механизма расследования.

85.  Заявитель изначально утверждал, что его жалоба на жестокое обращение была подана более чем через месяц после рассматриваемых событий не по его вине. Заявитель сказал врачам в больнице, что с ним жестоко обращались в полиции, и у врачей было законное обязательство проинформировать полицию об этом. Так как это была общественная больница, заявитель утверждал, что винить за задержку в начале расследования следует государство. В любом случае, по мнению заявителя, то, что врачи не доложили о жестоком обращении, имело позитивное воздействие, так как в противном случае полиция заставила бы врачей подделать его медицинские данные.

86.  Заявитель утверждал, что в его деле свидетелей не допрашивали в течение почти двух лет, так как надлежащий допрос был возможен только после начала расследования.

87.  В качестве примера задержек, случившихся в расследовании его дела, заявитель отметил, что следственны органы не проверили вовремя его утверждение о том, что ему вызывали скорую помощь во время содержания под стражей, и позже проверить это не представлялось возможным. Эти органы также не проверили, почему заявителя вернули в полицейский участок после судебного слушания 31 декабря 2002 г., и не приняли во внимание тот факт, что в итоге заявителя не преследовали в судебном порядке за кражу. В то время, как правительство отклонило озвученную заявителем версию событий, согласно которой он вошёл на территорию фабрики, чтобы выполнить свой гражданский долг и предотвратить преступление, остаётся неясным, что на территории фабрики делал Л.

88.  Заявитель также отметил, что ему не предоставили вовремя копии решений об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении его жалоб, что повлекло за собой дальнейшие задержки в расследовании.

89.  Что касается судебно-медицинских экспертиз, заявитель утверждал, что все из них, кроме первой, ограничивались небрежным изучением его медицинской карты. Кроме того, все экспертизы проводили эксперты из одного и того же криминалистического бюро. Вопросы экспертам не обсуждались с заявителем и его не информировали о результатах экспертизы. Заявитель не участвовал в исследовании, 27 сентября 2004 г., места происшествия.

90.  Наконец, заявитель утверждал, что расследование его дела не было независимым. Прокуратура в ряде случаев приказывала полицейским проводить различные следственные действия, такие, как опознание свидетелей ареста заявителя. Кроме того, полицейские Л. и П. продолжали занимать свои должности во время расследования.

(ii)  Правительство

91.  Правительство утверждало, что, вопреки утверждениям заявителя, расследование его жалоб подчинялось всем требованиям эффективного расследования в соответствии со статьёй 3 Конвенции.

92.  Правительство отметило в самом начале, что заявитель не жаловался на предположительное жестокое обращение до 10 февраля 2003 г., хотя рассматриваемые события произошли 30 декабря 2002 г. В период с 3 января до 10 февраля 2003 г. заявитель находился в больнице, где ряд его травм был зафиксирован. Заявитель утверждал, в частности, что его ударили по голове рукояткой пистолета. Однако в медицинской карте заявителя нет сведений о такой травме, и после 10 февраля 2003 г., когда заявитель подал свою жалобу, была возможной только судебно-медицинская экспертиза медицинской карты заявителя, так как по прошествии более сорока дней следы нанесенных ударов исчезли. Таким образом, тот факт, что заявитель подал жалобу со значительной задержкой, подрывает эффективность расследования.

93.  Правительство утверждало, что все необходимые следственные действия были проведены с целью выявления обстоятельств, в которых были получены телесные травмы заявителя. Были проверены версии полицейских и заявителя. Все возможные свидетели были допрошены несколько раз – в частности, заявителя допросили четыре раза, Л. – семь раз и П. дважды. Всех, кто видел заявителя на фабрике, допросили три-четыре раза, тёщу заявителя и других его родственников допросили четыре раза. Были допрошены несколько других свидетелей, включая полицейских, контактировавших со свидетелем в полицейском участке, и судью, который видел заявителя на следующий день после его ареста. Был проведен ряд встреч лицом к лицу с целью разъяснения противоречий между показаниями заявителя и вышеупомянутых лиц. Также проводились другие следственные действия, такие, как судебно-медицинские экспертизы, реконструкции событий, осмотры места происшествия и т.д.

94.  Правительство утверждало, что были проведены все следственные меры для установления истины в деле. Однако нельзя было сделать вывод, что с заявителем жестоко обращались полицейские Л. и П. Кроме того, существовали доказательства обратного.

95.  Правительство заключило, что следствие по данному делу соответствовало требованиям статьи 3.

(b)  Оценка Суда

96.  Суд напоминает, что когда лицо в оспариваемом характере утверждает, что с ним жестоко обращались государственные органы в нарушение статьи 3, это положение, в сочетании с общим обязательством государства в соответствии со статьёй 1 Конвенции, требует существования эффективного официального расследования. Такое расследование должно быть способным привести к опознанию и наказанию ответственных лиц. В противном случае общий законный запрет на пытки и бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, несмотря на свою фундаментальную важность, будет неэффективен на практике, и в некоторых случаях государственные служащие смогут нарушать права людей, находящихся под их контролем, практически безнаказанно (см. Assenov and Others v. Bulgaria, 28 октября 1998 г., § 102, Reports of Judgments and Decisions 1998‑VIII, и Labita v. Italy [GC], цит. выше, § 131).

97.  Статья 3 предусматривает, что следствие должно начаться, как только заявитель подаёт спорную претензию или, даже в отсутствии отчётливой жалобы, если существуют достаточно чёткие индикаторы того, что жестокое обращение могло иметь место (см. Begheluri v. Georgia, no. 28490/02, § 99, 7 октября 2014 г.).

98.  Как только расследование началось, из прецедентной практики Суда можно выделить следующие элементы, оценивающие его эффективность.

99.  Расследование должно проводиться оперативно. Оперативный ответ властей в расследовании дела о жестоком обращении может быть жизненно важным в поддержании общественной уверенности в соблюдении государством верховенства права и предотвращении любых проявлений сговора или терпимости к противоправным действиям (см. Batı and Others v. Turkey, nos. 33097/96 и 57834/00, § 136, ECHR 2004‑IV (выдержки)). Для совершения необходимых шагов, сбор и защита доказательств также должны проводиться оперативно (см. Poltoratskiy v. Ukraine, no. 38812/97, § 126, ECHR 2003‑V).

100.  Расследование должно быть тщательным, то есть, власти должны предпринять серьёзные попытки для выяснения случившегося, а не полагаться на поспешные и необоснованные выводы (см. Assenov and Others v. Bulgaria, цит. выше, §§ 103 и дальше.). В частности, следует предпринять все разумные доступные шаги для защиты доказательств происшествия, включая показания свидетелей и данные судебно-медицинской экспертизы, которые обеспечивают полный и точный перечень травм и объективный анализ клинических заключений. Заключения следствия должны быть основаны на тщательном, объективном и беспристрастном анализе всех соответствующих элементов.

101.  Органы, берущие на себя расследование, должны быть независимыми (как институционально, так и в практическом плане) от органов, принимавших участие в событиях (см., например, Barbu Anghelescu v. Romania, no. 46430/99, § 66, 5 октября 2004) и жертва должна иметь возможность активно участвовать в расследовании (see Savitskyy v. Ukraine, no. 38773/05, § 114, 26 июля 2012).

102.  Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что расследование рассматриваемых событий началось после подачи жалобы заявителем 10 февраля 2003 г., то есть, больше чем через сорок дней после событий. В то время, как заявитель утверждал, что врачи общественной больницы, вопреки их законным обязательствам, не сообщили полиции о его травмах, Суд задаёт вопрос, до какой степени такое обязательство освобождает заявителя от подачи официальной жалобы. В настоящем деле заявитель не представил никаких доказательств, указывающих на то, что он или его адвокат не имел возможности подать такую жалобу до 10 февраля 2003 г.

103.  По мнению Суда, эта задержка продолжительностью более 40 дней в подаче его жалобы в соответствующие органы оказала негативное воздействие на последующее расследование, так как она сделала более сложным своевременный осмотр заявителя, запись его травм и извлечение правильных выводов. Соответственно, все судебно-медицинские эксперты сделали свои заключения на основе данных в медицинской карте заявителя, которая содержалась для отслеживания диагнозов и лечения заявителя, а не для документирования травм в целях уголовного расследования.

104.  Однако, Суд отмечает, что, даже принимая во внимание тот факт, что заявитель был ответственен за некоторую задержку на начальной стадии расследования, когда оно началось, в нём были замечены существенные недостатки, ответственность за которые должны нести следственные органы. В частности, решение об отказе в возбуждении уголовного дела было принято почти через месяц после того, как заявитель подал свою жалобу, без проведения реконструкции событий или получения мнения судебно-медицинского эксперта о том, как могли быть получены травмы. Эти недостатки были отмечены национальными властями при отмене решения об отказе в возбуждении уголовного дела, и дело было направлено для дальнейшего расследования.

105.  Суд также отмечает, что, хотя уголовное дело было, наконец, возбуждено в октябре 2004 года, в дальнейшем были приняты шесть решений о его закрытии. Пять из них отменили прокуроры высшей ступени или суды из-за замеченных недостатков. В результате дело продолжалось больше пяти с половиной лет, и в итоге было закрыто из-за невозможности найти доказательства преступления в связи с течением времени (см. пункт 50 выше).

106.  Суд принимает во внимание доводы Правительства о том, что к концу расследования свидетели и участники происшествия были допрошены несколько раз, и что были проведены пять судебно-медицинских экспертиз и других мероприятий. Несмотря на это, Суд отмечает, что эти следственные меры, хоть и являлись важными, часто применялись только после указаний прокуроров высшей ступени или суда, и напоминали формальные небрежные шаги, а не часть оперативного и тщательного расследования.

107.  Наконец, Суд отмечает, что в ряде случаев прокуратура просила органы полиции проводить определённые следственные меры, в частности, по выявлению свидетелей. Хотя эти просьбы были адресованы органу, отличному от того, в котором работали Л. и П., тот факт, что орган в структуре Министерства Внутренних Дел участвовал в расследовании происшествия, касающегося сотрудников того же Министерства, может поставить под сомнение независимость такого решения. В этом отношении Суд также ссылается на выводы ЕКПП, который давно призывал украинские власти создать независимый следственный орган, специализирующийся на расследованиях жалоб в отношении должностных лиц (см. пункт 58 ниже)

108.  В свете вышесказанного Суд приходит к выводу, что жалобы заявителя не повлекли за собой эффективное расследование. Кроме того, Суд подчёркивает, что кроме неспособности заявителя обосновать свою жалобу в соответствии с материальной частью статьи 3 Конвенции, имела место неспособность властей провести эффективное расследование жалобы, из-за чего критические вопросы дела оставались невыясненными (см. Dzhulay v. Ukraine, no. 24439/06, 3 апреля 2014 г.). Следовательно, имело место нарушение процессуального аспекта статьи 3 Конвенции. Отсюда следует, что предварительное возражение Правительства (см. пункт 60 выше) следует отклонить.

109.  Принимая во внимание выводы в соответствии со статьёй 3, Суд считает, что нет необходимости рассматривать, имело ли место в этом деле нарушение статьи 13 Конвенции (см. Kobets v. Ukraine, цит. выше, § 57).

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 34 КОНВЕНЦИИ

110.  В факсе, датируемом 12 декабря 2010 г. представитель заявителя утверждал, что 15-16 октября 2010 г. полиция обыскала контору, в которой он работал, и изъяла его компьютер, содержавший некоторые документы и письма, относящиеся к настоящему делу.

111.  Суд считает, что эту информацию следует рассмотреть в свете статьи 34 Конвенции, соответствующая часть которой гласит:

“Суд может принимать жалобы от любого физического лица... Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются никоим образом не препятствовать эффективному осуществлению этого права.”

A. Доводы сторон

1.  Заявитель

112.  По словам заявителя, Правительство не озвучило какие-либо причины для изъятия компьютеров и документов, или для нарушения права на уважение жилища человека, несмотря на отсутствие судебного решения, разрешающего обыск и изъятие, и отсутствие разрешения на обыск от владельца помещения.

113.  По словам заявителя, государственные служащие владели решением суда, разрешавшим им обыскивать помещение на улице К. 54/1, где проживал представитель заявителя, но у них не было такого разрешения в отношении помещения на улице К. 54/3. Видеозапись обыска показывает, что сотрудники правозащитной организации протестовали против присутствия полицейских в помещении. Государственные служащие знали, что в помещении не было личных вещей представителя заявителя, и сотрудники это повторили.

114.  Заявитель утверждал, что, хотя полицейские, предположительно, искали «порнографические материалы», они изъяли 15 кг документов, содержавших файлы беженцев и документы, относящиеся к делу заявителя.

115.  Вопреки убеждениям Правительства в обратном, представитель заявителя подал жалобу, после чего обжаловал решение об отказе в возбуждении уголовного дела, но эта апелляция на момент подачи настоящих замечаний ещё находилась на стадии рассмотрения.

116.  По словам заявителя, тот факт, что государственные служащие, предположительно, искавшие порнографические материалы, незаконно захватили соответствующие документы, несмотря на то, что их поставили в известность об их содержании, вызывает сомнения в отношении реальных намерений служащих.

117.  Наконец, заявитель утверждал, что изъятые компьютеры содержали файлы, касающиеся психологического обследования заявителя, проведенного с целью обоснования требуемой суммы возмещения нематериального вреда, переписку с принимавшими участие специалистами, и копии предварительных документов, которые на то время ещё не были поданы в Суд. Таким образом, по мнению заявителя, Государство не соблюдало процессуальные гарантии в отношении конфиденциальности переписки с Судом, что составляет нарушение статьи 34 Конвенции.

2.  Правительство

118.  Правительство утверждало, что жалобы заявителя в соответствии со статьёй 34 были отчётливо необоснованными и не поддерживались какими-либо доказательствами. Правительство также утверждало, что обыск офиса представителя заявителя был законным, не был нацелен на оказание давления на заявителя или его представителя, и на него не влияли разбирательства в Суде.

119.  Рассматриваемый обыск проводился в помещении, содержавшем личные вещи представителя заявителя, в рамках уголовного дела, заведенного по подозрению в распространении порнографических материалов.

120.  По мнению Правительства, обыск и изъятие документов и оборудования не повлиял на представление заявителя в Суде. Представитель заявителя не просил вернуть документы и файлы, в которых он, предположительно, нуждался для представления заявителя в Суде. Он также не представил каких-либо доказательств того, что целью обыска было создание помехи представлению заявителя в Суде, или что этот обыск как-то повлиял на его представление в данном деле.

121.  После жалоб на предположительно незаконный обыск прокурор отказался возбуждать уголовное дело и представитель заявителя не обжаловал это решение.

122.  В свете вышесказанного Правительство заявило, что не было никаких помех в осуществлении права на индивидуальное обращение в данном деле.

B.  Оценка Суда

123.  Суд повторяет, что жалоба в соответствии со статьёй 34 Конвенции носит процессуальный характер и, таким образом, не вызывает вопросы приемлемости в соответствии с Конвенцией (см. Iulian Popescu v. Romania, no. 24999/04, § 29, 4 июня 2013 г.).

124.  Суд также отмечает, что для эффективной работы системы индивидуальных обращений, закреплённой в статье 34, важнейшую роль играет возможность заявителей или потенциальных заявителей свободно переписываться с Судом, не подвергаясь какому-либо давлению со стороны властей для отмены или изменения жалоб (см., среди прочих, Akdivar and Others v. Turkey, 16 сентября 1996 г., § 105, Reports of Judgments and Decisions 1996‑IV). В этом контексте понятие «давление» включает не только прямое принуждение и явные акты запугивания, но и другие ненадлежащие непрямые действия или контакты, призванные разубедить или отговорить заявителей от использования средства правовой защиты в соответствии с Конвенцией (см. Kurt v. Turkey, 25 мая 1998, § 159, Reports of Judgments and Decisions 1998‑III).

125.  Кроме того, вопрос того, составляет ли определённая форма контакта между властями и заявителем неприемлемую практику с точки зрения статьи 34, должен определяться в свете конкретных обстоятельств дела. В этом отношении необходимо принять во внимание уязвимость обратившегося и его подверженность влиянию, оказываемому властями (см. Akdivar and Others, § 105, и Kurt, § 160, оба цит. выше).

126.  Возвращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что компьютеры и документы представителя заявителя были изъяты властями в ходе несвязанного уголовного дела, заведенного в отношении представителя заявителя. Однако Суд отмечает, что не существует доказательств того, что на момент изъятия государственные власти знали, какие материалы содержались в компьютерах. Соответственно, нет доказательств того, что их реальной целью было создание помех в представлении заявителя в настоящем деле, или разубеждение его в продолжении дела. В частности, жалуясь на изъятие национальным властям, представитель заявителя в Суде в настоящем деле утверждал только, что «один из компьютеров содержал, среди прочего, некоторую конфиденциальную переписку». Он не требовал доступа к изъятым документам, и не утверждал на какой-либо стадии, что не мог подкрепить свои доводы в Суде из-за изъятия.

127.  В таких обстоятельствах Суд не может заключить, что государство не выполнило своё обязательство в соответствии со статьёй 34 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

128.  Статья 41 Конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.

129.  Заявитель не предъявлял требования о справедливой компенсации.

ПО ЭТИМ ПРИЧИНАМ СУД, ЕДИНОГЛАСНО,

1.  Присоединяет к существу дела возражение Правительства касаемо приемлемости жалобы заявителя о жестоком обращении со стороны полиции (на основании неисчерпания внутренних средств правовой защиты) и отклоняет это возражение после рассмотрения по существу;

 

2.  Объявляет заявление приемлемым;

 

3.  Постановляет, что не имело место нарушение статьи 3 Конвенции в её основном аспекте;

 

4.  Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в её процессуальном аспекте;

 

5.  Постановляет, что нет необходимости рассматривать жалобу в контексте статьи 13 Конвенции;

 

6.  Постановляет, что государство выполнило своё обязательство в соответствии со статьёй 34 Конвенции.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 23 июня 2016 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Клаудиа Вестердийк                                                     Ангелика Нюссбергер
      Секретарь                                                                        Председатель

 

Переклад Харківської правозахисної групи

 

 Поділитися