MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Подібні статті

‘Я сказав росіянам на блокпосту, що їду на Азовсталь’ ‘Один брат погиб, второго едва спасли’, — история жительницы Загальцев Омбудсмани Турецької Республіки зустрілися з рідними бранців РФНацгвардійця РФ судитимуть за сексуальне насильство щодо викраденого чоловіка Похований курган: росіяни знищують унікальну пам’ятку в Маріуполі‘Один брат загинув, другого ледве врятували’, — історія мешканки Загальців‘Россияне убивали со звериной жестокостью’Війна з темрявою. Підсумки тижняРосія створила ‘всепроникну атмосферу страху’ на ТОТ‘Росіяни вбивали зі звірячою жорстокістю’ ‘Росія воює проти звичайного життя людей’, — Президент України‘Суди’ над полоненими: у ‘ДНР’ до тривалого ув’язнення засудили десятьох ‘азовців’Права осіб, що повернулися з російського полонуНавіщо?Зруйновані села Дібрівне та Курулька з повітряВже отримали дані щодо 170 постраждалих від воєнних злочинів Мілітариzовані: Росія посилює діяльність ‘Юнармії’ у КримуВідновлення і реабілітація після полону — Уряд ухвалив постановуВони б’ють по тих, хто рятує життя. Підсумки тижняЗвільнення від відбування покарання за станом здоров’я

Политузник Николай Ляхович: «Переполненные колонии —это подготовка к президентским выборам» (беседовала Ольга Сницарчук)

08.04.2004   

Похоже, власть совершила большую ошибку, посадив унсовцев. Они не боятся рассказывать о том, что представляет собой отечественная репрессивная система и какой ужас творится в местах лишения свободы. Пытки, голодовки, подорванное здоровье, страдания родственников — все это далось тяжело, однако после того ада, который Ляхович и его побратимы пережили в райотделах милиции 9 марта 2001 года, пребывание в тюрьме воспринималось как чистилище. Их не удалось сломить.

Как уже сообщали «ВВ», недавно по амнистии был освобожден политузник Николай Ляхович. Его осудили на 4,5 года как одного из организаторов массовых беспорядков. Вечером 9 марта после допроса в Московском райотделе милиции г. Киева Николай попал на операционный стол, хотя до этого был вполне здоровым человеком. Из реанимации его несколько раз пытались вывезти для продолжения «допроса», однако Николай благодарен врачам, которые не отдавали его. Но 15 марта его все-таки забрали из больницы с еще не снятыми послеоперационными швами. Это был 25-й день рождения Николая...

— Говорят, что руководство исправительных учреждений боялось политузников, опасаясь, что они начнут распространять в камерах революционные идеи…

— Вообще, администрации колоний боятся многого. Когда меня поселяли в Маневицкую исправительную колонию №42 (Волынская область), то в первые же дни попросили, чтобы в камерах не было митингов или чего-то подобного. Но дело в том, что политическая борьба ведется для того, чтобы прийти к власти. А зачем мне власть в тюрьме? Однако, если людям нужно было помочь или что-то подсказать, то, конечно, я это делал. Кстати, политузника Влада Мирончука, который находился в инвалидной зоне, обвиняли в том, что он там что-то организовал, хотя Влад просто напоминал заключенным об их правах.

— Много говорят об ужасных условиях пребывания в СИЗО и колониях. Какие у тебя остались впечатления?

— Что касается Маневицкой колонии, то по сравнению с другими лагерями там все более-менее нормально в плане быта. Конечно, не обходится без нарушений прав человека — они есть везде. Но я считаю, что это вина не конкретного лица из данного учреждения. Это вина системы, которая настроена не на то, чтобы человека перевоспитать и исправить, а на то, чтобы унизить и уничтожить. В первую очередь, духовно.

И в то же время я очень благодарен работникам санчасти Маневицкой колонии, которые фактически поставили меня на ноги. Я даже поправился там на 12 кг. Правда, не благодаря питанию, которое предлагают в колонии, — этим я обязан родителям и людям, помогавшим передачами. (Пользуясь случаем, хочу поблагодарить народных депутатов Блока Юлии Тимошенко и депутата-социалиста Юрия Луценко, которые нас поддерживали, а также всех граждан, переживавших за нас хотя бы в душе.)

Кстати, в СИЗО я уже не мог дождаться, когда меня отправят в лагерь, чтобы я наконец смог дышать воздухом. Из-за так называемых баянов на окнах летом в камере дышать невозможно. Таким образом людей просто замордовывают, часто еще до суда. Когда человек так умирает, пишут, что он не просил о медпомощи. Понятно, что государство должно наказывать преступников, но это не означает, что оно само должно совершать преступления против людей.

В Лукьяновской тюрьме я сидел в камере, где содержались 35 человек, а рассчитана она была на 26! Фактически все мы болели гриппом. У меня два месяца держалась температура, потому что, едва болезнь отступит, через какое-то время наваливается снова, из-за того, что вокруг все больны. Но я не обвиняю руководство СИЗО. То, что изолятор переполнен, — вина не его начальства. Это говорит об отношении судей, когда тех людей, которые могут находиться под подпиской о невыезде, держат за решеткой. В этом году кричали о тысячах узников, которые будут освобождены по амнистии. Так вот, из Маневицкой колонии выпустили шестерых человек, а я стал седьмым. Хотя в отделении, где я сидел, вместо допустимых 80 человек было 110-115. И так колонии переполнены везде.

По-моему, это, скорее всего, подготовка к президентским выборам. Переполненными колониями власть пытается сколотить себе капитал голосов. Потому что там «за кого нужно» голосуют 99%. Заключенные рассказывали, как все происходит. Представители оперчасти стоят и контролируют процесс: того, кто прошел в кабинку, не показав, как он проголосовал, вызывают в оперчасть и начинают терроризировать. Осужденным тяжело бороться против системы, и обвинять их в том, что они голосуют, как прикажут, нельзя. Ведь отношение оперчасти к осужденным влияет и на возможность досрочного освобождения, и на многие моменты во время самого пребывания в тюрьме. Но опять же виновна не оперчасть. Власть отдает такие приказы. Как говорил один офицер, который относился ко мне очень хорошо: «Я разделяю твои идеи, но ты должен помнить: я человек в погонах, и, если будет приказ стрелять, я буду вынужден выполнить его…»

— Будучи за решеткой, ты заявлял о так называемых буц-командах, буквально истязающих заключенных. Ты мог бы рассказать об этом подробнее?

— Буц-команды (их еще называют «маски-шоу») — это милицейские спецподразделения, которые используются для запугивания заключенных. Их приезд в колонии и другие карательные учреждения часто оформляют как какие-то учения. Иногда они так калечат узников, что тех приходится переправлять в инвалидную зону. «Для профилактики» буц-команды формируются из местных милиционеров, а уже серьезные погромы устраивают приезжие. Наиболее жестокими считаются житомирская и киевская (я точно не знаю, как называются эти подразделения официально). Буц-команды забегают в камеру, всех бьют, потом выгоняют в коридор, ставят у стены и продолжают бить. Если какой-то заключенный осмеливается отстаивать свои права, его бьют еще… Во многих колониях голод и холод, и когда люди начинают требовать соблюдения своих прав, то туда направляют такие спецподразделения, которые их калечат. В случае, если заключенные пожалуются на безосновательные побои и увечья, все будет оформлено как бунт.

Я не знаю, как раньше было в тюрьмах, но происходящее сейчас просто ужасно. Некоторых работников этих учреждений можно рассматривать только как психически больных людей. Они испытывают постоянное желание кого-то бить, унижать. Логика такая: если бы ты был крутым бандитом, ты бы сюда не попал — откупился бы или освободился через суд. А раз попал — то ты уже наш, и мы будем делать с тобой все, что захотим. Это проблема всей системы. В то время как Совет Европы начал требовать навести в этой системе порядок, людей, которые пытались о чем-то заявить или куда-то написать, просто замордовали спецподразделения, и они теперь молчат. А раз молчат — значит, порядок навели.

— Почему ты был осужден как организатор, а не как участник акции?

— Когда я приехал в Киев во время событий 2001 года, речь шла о том, что я должен быть координатором всеукраинского штаба УНА-УНСО по акции «Украина без Кучмы». Некоторое время я вел в палаточном городке организационную работу, благодаря которой из городка вылетело много провокаторов. Думаю, поэтому меня и поставили в обвинительном списке вторым после Андрея Шкиля. После избрания его депутатом я стал главным обвиняемым. Понятно, что на нас был конкретный заказ: мы должны сидеть, и председательствовавший на процессе судья Волик выполнил его. Но, как ни крути, человека можно наказать один раз. А нас наказывали многократно: покалечили 9 марта, нанесли психологические травмы во время следственных действий СБУ, работники которой к тому же не по-человечески относились к нашим родственникам. Например, когда я объявил голодовку, эсбэушники вызвали на свидание со мной мою маму, чтобы она повлияла на меня. В конечном итоге я вынужден был просить родителей не приезжать, чтобы их не использовали. Как же можно так издеваться? Мама — это святое! Если я в чем-то провинился перед Кучмой, то пусть он борется против меня. Зачем бороться против наших родителей, родных?!

Девятого марта, когда милиция задерживала участников акций протеста, ловили и били всех подряд. Я видел, как в нашем автобусе, куда вталкивали отловленных, били женщин, издевались над молодой девушкой. Конечно, мне жаль и милиционеров, в которых бросали камни возле администрации президента. Я понимаю, что и у них есть родители, которым так же больно. Но зачем они поехали по городу бить других людей, оправдывая свою злобу тем, что в них бросали камни?! Ведь они были соответственно экипированы, а следовательно, не так уж и пострадали, как это было раздуто. Они кричали о своих жертвах, в то время как мы лежали в реанимациях.

— Прошло более двух лет с того 9 марта. У тебя произошло какое-то переосмысление событий?

— Девятое марта я как воспринимал, так и воспринимаю. Власть организовала хорошо продуманную провокацию. Когда мы смотрели кадры о тех событиях, то видели: провокаторы бросали камни в милицию, а потом давали в суде показания против нас. Мы помним и всю эту судебную комедию… Сейчас для меня 9 марта — это то, что до сих пор сидят пять моих побратимов. Для меня главное сегодня — помогать им.

Сама система в нашей стране такова, что против нее невозможно не бороться. Поэтому, пока живу, я борюсь. И мне очень жаль ту молодежь, которая не хочет бороться, но хочет, чтобы у нее все было. Многие люди почему-то поддаются воспитанию власти, которая делает все, чтобы они утратили внутреннюю свободу и не замечали, как деградируют до такой степени, что не способны ни за что бороться. Самое худшее — утрата не физической свободы, а духовной.

Иногда я думаю: может, нынешняя власть — это наказание для нашего народа? Может, мы чего-то не делаем, чтобы власть стала другой? Ведь от нашего отношения также немало зависит.

— Каким ты видишь политическое будущее партии УНА-УНСО, принимая во внимание раскол в ее рядах?

— Я не смогу поддерживать ту часть партии, которая перешла в лакеи к кучмовскому клану. Мне жаль этих людей, они даже не пытаются иметь свою позицию.

(«Вечерние вести», №155, 15 октября 2003 г.)

 Поділитися