MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

"Святошинские оборотни в погонах!"

08.04.2004   

В редакцию поступили документы, зафиксированные официальными правоохранительными органами. Они позволяют нам заявить, что в Украине, а в частности, в Святошинском РОВД г. Киева продолжает действовать установившаяся в органах МВД традиция беспредела и безнаказанности по отношению к гражданам Украины. Несмотря на то, что новый министр МВД меняет, как перчатки, руководителей региональных Управлений МВД, в нижних структурах всё остаётся без изменений.

Те же наглые и полупьяные "морды" оперативников и следователей продолжают издеваться над народом, безнаказанность и круговая порука царит в райотделах. "Фашисты" в форме МВД уверены, что их невозможно наказать. Отсюда гибель и инвалидность сотен невинных граждан, убийства журналистов и предпринимателей, и просто честных и порядочных граждан.

В первой части нашего материала мы даём запротоколированные показания подозреваемого и задержанного год назад жителя Киева. Его фамилия изменена, так как он до сих пор находится в СИЗО. Это уникальное дело, где суд не имеет доказательств совершения подозреваемым преступления, но, находясь в сговоре с РОВД и прокуратурой, пытается спасти от справедливого суда сотрудников МВД за применение пыток и издевательств над подозреваемым. Фамилии сотрудников МВД, принимающих активное участие в этой трагедии, настоящие.


Показания и заявление подследственного N… на суде.

"… Все, что было предъявлено мне в обвинение — неправда и фальсификация.

Задержали меня 15.11.2002 года вместе со свидетельницей по делу Рыбаковой Асей. Привели меня в Уголовный розыск № 6 (ТОМ №1, Святошинский РОВД г. Киева). Задерживали меня оперативники по фамилиям Савенко, Сиренко, Гарбовский, Попович, Шумский. Когда привели в ТОМ № 1, меня сразу обыскали, при этом ничего не изъяли противозаконного и запрещенного. Я спросил: "За что меня задержали?" Савенко ответил: "Ты ранее судим за угон машины, значит, и этот угон совершил ты". На мои заявления, что я этого не делал и прошу адвоката, Савенко мне ответил: "Хрен тебе, а не адвокат. Если не сознаешься по-хорошему, то сознаешься все равно. Будешь висеть на "ломе", пока не признаешься".

После этого Савенко приказал своим оперативникам, чтобы мне связали руки под ногами толстой шлейкой, заложив под нее рукава спортивной куртки. Затем они взяли в кабинете железную вешалку, просунули ее между моих рук и ног и подвесили меня между стулом и столом. Я начал кричать, что я не виновен, чтобы меня отпустили и не мучили.

На это Савенко и Попович сказали, что ответ не верный и начали меня раскачивать, чтобы было больнее. В таком положении я потерял сознание. Сколько я провисел на "ломе", я не знаю, очнулся от удара ладонью по лицу. Надо мной стоял Гарбовский. Он спросил: "Ну, что вспомнил, как ты угнал машину?". Я сказал, что я этого не делал.

Тогда, Гарбовский обращаясь к своим коллегам, сказал: "Давай, как в прошлый раз повесим на "ласточку", тогда он сознается". В это время в кабинет, где меня истязали, вошел оперативник Киндарс Иван Иванович и, увидев меня, закричал, что вот ты и попался и что он меня сейчас прибьет.

После чего, начал бить меня рукой по лицу и ногами по моим ногам. Так как я находился на полу, то он схватил меня за ноги, снял с меня кроссовки и, заломив ноги, начал бить по пяткам резиновой дубинкой, затем схватил меня за волосы начал таскать меня по полу.

После моих криков о помощи, которые слышала Рыбакова Ася, так как находилась в соседнем кабинете, меня отпустили и, одев наручники, увели в камеру. Куда делась Ася, я не знаю.

На следующий день 16.11. 2002 года меня вывел из камеры Савенко и завел к себе в кабинет. Он закрыл занавески на окне в кабинете и приказал мне раздеться. После этого меня поставили "на растяжку" и начали бить и заставлять подписать бумаги о признании вины или написать явку с повинной. Я отказался вообще что-либо говорить и попросил, чтобы позвонили домой родителям, чтобы они прислали адвоката. На эти мои слова Савенко отреагировал тем, что схватил толстую книгу и начал ею бить меня по голове. Я начал кричать. Второй оперативник Гарбовский закрывал мне своими руками рот, чтобы не было слышно криков. Я терпел эти издевательства, сознание начало мутиться.

Тогда один из оперативников, не знаю, кто именно, сказал: "Давай на дубинку наденем презерватив и засунем ему в зад! Тогда он все признает!". Это было последней каплей, и я не выдержал. Я сказал: "Пишите все, что хотите, я подпишу".

Я подписал все, что написали оперативники ТОМ №1. Меня так изувечили, что писать я не мог, у меня были порваны связки, и пальцы рук не слушались. Я сказал Гарбовскому, который якобы снимал с меня первые показания, что не могу писать, руки покалечены. На это, он мне ответил: "Подписывай, как можешь". Я взял ручку и написал под диктовку Гарбовского все, что он мне приказал. Мой почерк в материалах дела свидетельствует о том, что ко мне применялись пытки и насилие. Я не мог никуда пожаловаться, ни от кого получить помощи, так как ко мне не допускали ни родителей, ни адвоката. Писать я не мог, руки болели, бумаги у меня не было, и ее мне никто не давал.

17.11.2002 года — это было воскресенье, я целый день пробыл в ТОМ №1, где со стороны дежурного ко мне применялось психологическое издевательство. На мои просьбы о туалете и закурить (сигареты и еду приносили родители) дежурный отвечал, что, если я буду делать, что хотят опера, тогда я буду курить и ходить в туалет. Видимо, дежурный не знал, что я уже все подписал. Отсюда следует, что оперативники давали указания своим подчиненным, чтобы они морально воздействовали на меня.

18.11.2002 года в 10-00 утра в камеру зашли Гарбовский и Савенко и, одев на меня наручники, вывели на улицу и посадили в какую-то машину белого цвета на заднее сидение и повезли в РОВД Святошинского района. На переднем сидении, рядом с водителем, сидел неизвестный мне мужчина. Уже на суде я понял, что это был потерпевший.

Когда машина проезжала мимо моего дома, Савенко предложил мне за 2000 долларов устроить побег. Я ответил, что не хочу пулю в спину, и чтобы ехали в РОВД. Я надеялся на следственные органы Святошинского района.

Привезли меня в РОВД, мы поднялись на 3-й этаж. Гарбовский завел меня в компьютерный отдел, а Савенко с потерпевшим пошел к следователю Самойленко. Когда процедура в компьютерном отделе закончилась, Гарбовский вывел меня и завел к следователю Самойленко, предварительно пригрозив, чтобы я не отпирался, потому что все равно у меня ничего не выйдет, так как у них уже есть свидетель и доказательства.

Я надеялся найти защиты у следователя. Когда мы остались со следователем Самойленко в кабинете вдвоем, я заявил ему, что я ни в чем не виноват, что не совершал этого угона и что меня били и заставили подписать эти бумаги.

Я показал ему мои изуродованные руки, на что он сказал, что ничего не знает, может быть, они у меня всегда такие, и начал меня уговаривать, чтобы я не сопротивлялся и не мешал следствию. Когда я начал давать показания, что в ночь угона я находился дома, и это могут подтвердить мои родители, он перестал записывать показания, сказав, что я вру, и он меня задерживает на 3-е суток.

Он взял меня за наручники и повел в камеру уже в РОВД Спустившись вниз к следственным камерам, следователь передал меня дежурному. Пока дежурный меня обыскивал и записывал в журнале, я увидел в дежурке начальника ТОМ №1.

Следователь Самойленко тоже увидел его и побежал к нему жаловаться, что я отказываюсь от своих показаний, данных в ТОМ №1, так как они выбиты. Меня закрыли в камеру. Минут через 20 в камеру пришел дежурный и вывел меня в коридор, там стояли Савенко и Гарбовский, те, что меня били, они сказали, что повезут меня обратно в ТОМ № 1 на доработку, вывели из РОВД, посадили в машину и повезли в ТОМ № 1. Приехав в ТОМ № 1, меня завели в кабинет, мои мучители взяли резиновые дубинки и начали бить куда попало. Я начал кричать, но такие крики никого, видимо, в ТОМ №1 не удивляют, никто не пришел ко мне на помощь.

Тогда я сказал, чтобы меня не били, я все признаю. Меня, не заводя в камеру, увезли в РОВД к тому же следователю Самойленко.

Впоследствии при каждом следственном действии следователь Самойленко угрожал мне, говоря, что если я не буду подписывать протоколы, он позовет сотрудников ТОМ № 1, тех, что издевались надо мной. Я подписывал все протоколы, не читая, под диктовку следователя. Все, что указано в материалах дела, это не мои показания и не мои слова. Все это выдумано оперативниками ТОМ № 1 и с их слов записано следователем.

На очной ставке с Рыбаковой Асей я уже не сопротивлялся, у меня было подавленное состояние, очень болели руки и все тело.

На следственный эксперимент меня возил следователь не с конвойной службой, а прикованным наручником к оперативнику Сиренко, который принимал активное участие в моем задержании и избиении в ТОМ № 1. Понятые на следственном эксперименте были, но это были знакомые оперативника Сиренко, так как общались они между собой как старые знакомые, на "ты". На следственном эксперименте следователь говорил мне: «Покажи рукой вот сюда», и меня при этом фотографировали.

Это повторялось в нескольких местах. После этого меня отвезли обратно в РОВД. Протокол принесли подписать в камеру только поздно ночью. Как потом из материалов дела я узнал, фотографии не получились. Следователь объяснил это неисправностью фотоаппарата. А я считаю, что на фотографиях были видны мои изуродованные руки. Такая улика операм не нужна.

21.11.2002 года меня повезли на санкцию к судье.

Перед тем как зайти в зал судебного заседания следователь Самойленко цинично напомнил мне об избиении операми и сказал, чтобы я не противился, все равно мне никто не поверит. Когда вели на санкцию в суд, прокурор со мной не беседовал. В суде вину свою я не признал. Судья М.Беда спрашивал: "Вы, я вижу, ранее судимый. Наверное, еще придется посидеть". Я ответил, что не совершал угона, на что получил ответ от судьи: "Потом разберемся! Вы не против, если я Вас закрою, т.е. санкционирую?" Я ответил, что против, что я не виновен.

Когда следователь Самойленко принес дело, чтобы я ознакомился с материалами и подписал, я ему опять заявил, что я не виноват.

Следователь сказал, что пока я не подпишу дело, он не даст свидания с родителями. Я подписал дело. Только на свидании с матерью я смог все рассказать, как было на самом деле, и попросил нанять адвоката. Я написал жалобы в прокуратуру и в суд, но их никто во внимание не принял"...

В настоящее время продолжается суд после повторного досудебного следствия. Практически все свидетели подтверждают невиновность подследственного. Но тогда надо судить "Святошинских оборотней в погонах"? Восторжествует ли справедливость в нашем демократическом государстве?

Вопрос, конечно, интересный…

(Редакция Центра политического прогнозирования им. Г. Гонгадзе, “Українська газета”, №44, 27 листопада-3 грудня 2003 р.)



 

Из текста Заявления адвокатов подсудимого в Верховный Суд Украины.

Голові Верховного Суду України

Копія: Голові Святошинського районного суду м. Києва

адвоката Федорова Олега Йосиповича (04050, м.Київ-50, вул. Дегтярівська,6) та К.К.К., захисників підсудного Н.Н.Н.,

ЗАЯВА

про відвід суду та зміну підсудності

... На черговому судовому засіданні 21.10.03р., згідно нашого повторного клопотання, був нарешті допитаний свідок А.А.А...

У цьому ж судовому засіданні були допитані як свідки оперативні працівники міліції Савенко В.М. і Гарбовський В.А. (які, за свідченнями підсудного Н.Н.Н., приймали участь у його побитті, тортурах та знущаннях над ним в період 15-18 листопада 2002р. з метою примушення Н.Н.Н. до підписання необхідних їм пояснень та показів), а також слідчий міліції Самойленко С.А. (який, за словами підсудного, знав про його побиття оперативними працівниками міліції, бачив на підсудному заподіяні ними тілесні ушкодження, але на судово-медичне обстеження затриманого Н.Н.Н. не направив, покази про побиття в протоколі допиту не відобразив і 18 листопада 2002р. відмовився фіксувати покази затриманого щодо невчинення ним інкримінованого злочину, після чого знову видав підсудного у розпорядження оперативних працівників міліції для його повторного побиття та примушування до підписання необхідних їм показів).

Під час допиту у суді вищеперелічених працівників міліції суддя Ясельський А.М. всіляко перешкоджав захисникам задавати свідкам необхідні для захисту питання, необгрунтовано їх відхиляв (в деяких випадках, навіть, не дочекавшись формулювання питання), заважав захисникам отримувати на їх питання вичерпні відповіді, не залишав свідків у залі судового засідання (незважаючи на заперечення захисників), коли у представників захисту виникали зустрічні питання до підсудного, і тим самим не надавав можливість продовження допиту свідків після відповідей підсудного.

Своїми вищеописаними неправомірними діями під час судового засідання 21.10.03р. суддя Ясельський А.М. знову грубо порушив вимоги ст.22 КПК України щодо повноти, всебічності та об’єктивності при дослідженні обставин справи та щодо необхідності виявляти не лише обставини, які викривають, але й ті, які виправдують підсудного. Також суддя Ясельський А.М. порушив вимоги ст.261 КПК України щодо рівності прав сторін у судовому розгляді, порушив права підсудного на захист та права захисників на збирання доказів невинності підсудного. У судовому засіданні 21.10.03р. суддя Ясельський А.М. в черговий раз виявив явну упередженістьобвинувальним ухилом) щодо підсудного та захисників і неприховану однобічну прихильність до сторони державного обвинувачення...

Оскільки на даний час всі можливості захисників по даній кримінальній справі домогтися забезпечення належних умов захисту підсудного у системі судових органів м. Києва вичерпані, ми змушені продовжити виконання цього професійного обов’язку шляхом даного звернення до керівництва Верховного Суду України про передачу справи у провадження судових органів іншої області...

Захисники: адвокат О.Й.Федоров, К.К.К. (підписи)

“___” жовтня 2003р.

(Редакция Центра политического прогнозирования им. Г. Гонгадзе)



 

Нова Конституція України забороняє тортури, жорстоке, нелюдське або принижуюче гідність поводження або покарання. Однак Конвенція проти тортур не опублікована в офіційних виданнях, що є однією з причин відсутності судових вироків, що базуються на нормах Конвенції. Державні чиновники, зокрема співробітники правоохоронних органів, а також військовослужбовці незнайомі із змістом Конвенції проти тортур та інших міжнародних угод в галузі прав людини, учасником яких є Україна, і, на жаль, держава нічого не здійснює для розповсюдження інформації про ці угоди. Недостатньо підготовлені в фаховому відношенні працівники вдаються до незаконних методів поводження, і домогтися їх покарання і відшкодування матеріальних і моральних збитків жертвам тортур, як правило, не вдається.

Одержані незаконним чином зізнання широко використовуються судом як доказ здійснення злочину.

Низька кількість скарг щодо тортур в правоохоронних органах пояснюється тим, що прокуратура і міліція відмовляються їх приймати. Якщо все ж таки скарги приймають, то навіть при наявності медичного висновку про тілесні ушкодження, вони не слугують основою для відкриття кримінальної справи.

Перевірки скарг часто зводяться до опитування тих працівників міліції, на яких скаржаться. Їхні відповіді беруться за основу відмови, як правило, за ст.6 ч.1 або ч.2 Кримінально-процесуального кодексу, тобто за відсутністю складу або події злочину. Заяви постраждалих про застосування до них тортур в суді до уваги не беруться. Опублікування у пресі фактів побиття прокуратурою ігноруються, або даються формальні відписки, при цьому часто страждають “допитливі” журналісти.

Правозахисна організація “Міжнародна амністія” знову внесла Україну до списку 149 країн, де систематично порушуються права людини. В оприлюдненому на власній веб-сторінці щорічному звіті цієї організації, зокрема, зазначається, що в Україні досить поширене погане та просто злочинне ставлення правоохоронців до затриманих.

Правозахисники звинувачують українську міліцію у катуванні людей, що знаходяться під слідством, і у “вибиванні зізнань”.



 

Шановні громадяни! Наводимо Вам зміст листа - заяви матері затриманого міліцією громадянина м. Києва, як доказ у застосуванні катування та тортур працівниками міліції до громадян України.

 

Начальнику Управления внутренней безопасности и инспекции по личному составу ГУ МВД Украины в г. Киеве полковнику Чигарских В.Е.

З А Я В Л Е Н И Е

К Вам обращается мать жителя города КИЕВА – А.

На днях мне довелось прочитать материал журналиста Олега Ельцова на известном сайте “Украина криминальная”. Привожу фрагменты из этого материала:

«... Руководитель "УК" Олег Ельцов имел возможность встретиться с новым начальником ГУ МВД в Киеве генералом Александром Милениным. Признаюсь откровенно: мне еще не приходилось встречать в кабинете начальника столичного главка внутренних дел столь молодого и живо реагирующего на вопросы генерала. Можно предположить, что к руководству ГУ МВД в Киеве пришла новая генерация милицейских менеджеров. Генерал Миленин весьма решительно взялся за "пеpетряску" окостеневшей структуры, успев сменить многих руководителей районного звена, наложил на иных взыскания за просчеты и откровенные нарушения.

А последний факт передачи в прокуратуру материалов на начальника Соломенского РУВД Киева, собранные силами самой милиции, должны заставить "убавить пыл" иных любителей "неформального" общения с задержанными и арестованными.

Заявления, которые сделал Александр Леонидович во время беседы с руководителем "УК" можно охарактеризовать одной фразой: "Будем наводить порядок". Что ж, мы внимательно наблюдаем за действиями нового руководства, надеясь, что слова у него не расходятся с делом. Одно можно констатировать уже сегодня: какие бы нарушения не допускали подчиненные генерала Миленина, их уже нельзя будет списывать на то, что их начальник не ведал, что те творят. Ибо вместе с Милениным в столичный главк внутренних дел на должность первого заместителя начальника ГУ МВД в Киеве пришел генерал Валерий Назаров, до последнего времени – начальник Управления внутренний безопасности МВД Украины. Это весьма осведомленный человек, особенно касательно нарушений закона в милицейской среде….”

Именно эта статья дала мне надежду, что справедливость и законность по отношению к моему невиновному сыну будет восстановлена. А те, кто его избивал, пытал и мучил для получения нужных для себя от него признаний, понесут заслуженную кару.

По сути дела моего сына сейчас журналистами ведётся самостоятельное расследование и готовится материал для известной в Украине газете. Такие же материалы будут опубликованы в интернет-изданиях. Подготовлены материалы и в высшие инстанции. Я уверена, что их публикации в прессе можно избежать при Вашем вмешательстве в это сфабрикованное дело...

Начну по порядку. Мой сын 15 ноября 2002 года в 18-00 был задержан работниками ТОМ №1 Святошинского РОВД. Только на вторые сутки, 16 ноября 2002 года после 19-00 нам домой позвонил кто-то, представился по фамилии Гарбовский В.А. и сообщил, что сын задержан за угон автомобиля. На мой вопрос, когда это произошло, он ответил, что это произошло в момент продажи автомобиля покупателю, и потребовал в понедельник утром принести его паспорт. Поздно вечером 16 ноября позвонил сын из ТОМ № 1 и сказал: “Папа, я не в чем не виноват, но меня здесь избивают, пытают, как фашисты, а то и совсем убьют”.

В воскресенье 17 ноября я и муж рано утром пришли в ТОМ № 1. Мы хотели попасть на прием к начальнику. Дежурный сказал, что начальник на работе, но принять нас не может, и передал, что бы мы пришли в понедельник утром.

В понедельник 18 ноября в 9-00 мы были в ТОМ № 1. начальник нас опять не принял. Оперативник Гарбовский В.А. пригласил нас в кабинет, отдал нам какие-то вещи сына, взял его паспорт.

Мы попросили объяснить нам, что же все-таки совершил сын. Гарбовский сказал, что 7 ноября 2002 года наш сын угнал автомобиль. Мы сразу же заявили, что этого не может быть, т.к. весь день 7 ноября сын был дома, есть свидетели, что он никуда не выходил. На наш вопрос, есть ли заявление потерпевшего с указанием даты пропажи машины, оперативник сказал, что это тайна следствия, и он не может нам об этом ничего сказать. Затем он сказал, что наш сын во всем сознался. Мы задали вопрос, правда ли что сына здесь бьют. Глядя мне в глаза, Гарбовский сказал, что нашего сына никто не трогал и не бил. Я попросила показать нам сына, что бы убедиться, что он здоров. Нам отказали в этом.

Затем сына перевели в РОВД Святошинского р-на, где следователем был назначен Самойленко С.А. Я, неоднократно, пыталась поговорить со следователем, объяснить ему, просила его даже допросить меня в качестве свидетеля, но следователь был для меня всегда очень занят. За все время следствия уделил мне не более 10 минут своего драгоценного времени. На мой вопрос о здоровье сына он мне отвечал, что сын не на что не жалуется. Хотя я точно знаю, что сын три раза требовал вызвать скорую медицинскую помощь.

В один из дней (20-22 ноября), нам домой позвонил какой-то мужчина. Он сказал, что находился вместе с нашим сыном в РОВД, что его выпустили, и он звонит нам, чтобы сказать, что сына сильно избивают, в медицинской помощи ему отказывают, что надо что-то делать, что сыну угрожают, сказали, если он не подпишет признание, то его опять отправят в ТОМ № 1 к этим же извергам в форме. Были ещё звонки незнакомых людей с аналогичной информацией...

В процессе первого судебного заседания вина моего сына не была доказана и дело было направлено на доследование. В постановлении суда было указано о проведении проверки по применению к сыну физического и психологического воздействия со стороны работников милиции.

На доследовании все материалы по действиям работников милиции были выделены в отдельное дело, и им занималась районная прокуратура. В возбуждении уголовного дела против работников милиции ТОМ № 1 было отказано. Почерковедческая экспертиза не была проведена, хотя на это было прямое указание прокурора Святошинского района Смитюха В.Е.

В самом постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела сказано, что “факт применения физического и психологического насилия сотрудники уголовного розыска Сиренко Ю.В. Попович О.М. Гарбовский В.А. категорически отрицают”. Вот и вся проверка. Не была допрошена свидетельница пыток Р. Не допросили тех людей, которые находились в это время в качестве задержанных, как в ТОМ №1, так и в камере РОВД. Они наверняка помнят и видели, в каком состоянии сын приходил с допросов. Все расследование ограничилось только взятием показаний у оперативников, которые избивали сына, и следователя Самойленко, который при каждом следственном действии угрожал сыну повторением пыток.

У нас есть доказательства, подтверждающие, что между начальником следственного отдела Святошинского РОВД Критьевым Г.В., председателем Святошинского суда Бедой М.А. и заместителем прокурора района имеется договоренность, обвинить моего сына, чтобы скрыть издевательства и пытки над моим сыном со стороны работников милиции ТОМ № 1.

Все поведение судьи Ясельского А.М. и прокурора Пархоменко В., которые отказывают стороне защиты и моему сыну во всех ходатайствах, которые могли бы доказать невиновность сына, убеждают меня, что правоохранительные органы, таким образом хотят отстоять “честь мундира”, и заставить страдать невинного человека, который позволил себе рассказать об их зверствах. Прокурор уже затребовал наказание в 9 лет тюрьмы.

Во время следствия к нам домой с обыском приходил оперативник ТОМ № 1 Сиренко Ю. Он выполнил свои функции, естественно ничего чужого в доме не нашел. На мою жалобу, почему следователь не дает мне свидания с сыном, он сказал дословно, цитирую: “Его так избили, что пока все на нём не заживет, его Вам не покажут”. И действительно. Два месяца мне не давали свидания с сыном. Наконец, после того как мой сын подписал все протоколы, следователь Самойленко дал разрешение на свидание с сыном.

На свидании сын рассказал мне всю правду. Показал руки. Они были все синие. Он даже телефонную трубку не мог держать. Оказывается, за неделю до его задержания оперативник Киндрась И.И. предлагал ему быть осведомителем. Сын отказался. Тогда ему поставили условие, если через неделю он не узнает и не донесёт им, кто обокрал какую-то квартиру, то ему будет очень плохо. Сын, естественно не мог знать этого, он к ним не пришел и не собирался этого делать. Тогда его вместе со знакомой девушкой (которая впоследствии стала свидетельницей по делу) при выходе из кафе (15 ноября) задержали, одели, на них наручники, посадили в милицейскую машину и привезли в ТОМ № 1. Сына били все, кому не лень, его вешали на лом, делали растяжку, “ласточку”, применяли самые изощренные пытки. Оперативники требовали, чтобы сын сознался в том, что он не совершал.

По словам девушки, которая это все слышала, сын сильно кричал от нечеловеческой боли. Она плача, просила не бить его. Гарбовский, Сиренко, Попович — все эти палачи продолжали издеваться над сыном. А девушке они пригрозили, что если она посмеет позвонить и что-нибудь рассказать родителям, то ее ожидает, то же самое. Девушка не побоялась, все рассказала нам и выступила на суде как свидетель. На суде она рассказала, как сына избивали, как над ним издевались не только физически, а и морально, унижали его человеческое достоинство.

Во время следствия на очной ставке между сыном и этой девушкой из-за того, что от пыток у него были сильно повреждены руки, и он не мог держать ручку, в протоколах за него писала девушка. На суде следователю Самойленко задали вопрос, почему вместо сына писал другой человек. На, что Самойленко с ухмылкой и цинично ответил, что у сына руки онемели, и он не мог держать ручку. Этот ответ также свидетельствует о том, что к сыну применялись пытки. Судья Немировская отказала в проведение графологической экспертизы.

ИТАК. Судом не было выявлено ни одного доказательства вины моего сына. Дело было отправлено на дополнительное расследование. Кто же будет это делать? Те, кто пытал моего сына? Или их коллеги, которые будут бороться за “честь мундира”, а не за честь моего сына?

А как работники милиции оказывают давление на свидетелей, Вы сами прекрасно знаете. Об этом говорят все СМИ и телевидение. И я Вам сейчас расскажу.

Оперативники Сиренко и Гарбовский два дня продержали свидетеля К. в ГОМ № 6 без всяких оснований и регистрации, после этого Сиренко еще три дня продержал его же у себя дома, а потом за руку привел на суд, кстати избитого. Сестры К. могут это подтвердить. А делали они это потому, что первоначально К. сам добровольно пришел на судебное заседание и хотел дать свои показания в пользу сына.

Оперативники, которые постоянно дежурили у дверей суда, увидев неожиданного свидетеля, вероятно по совместному сговору с судьёй, сделали всё, чтобы в тот день прекратить судебное заседание. Его не допросили. К сказал нам, что он не сможет больше прийти в суд, и мы совместно решили зафиксировать его показания у нотариуса. Его показания, заверенные нотариусом, находятся у адвоката. Об этом узнали вышеназванные оперативники. За неделю до следующего заседания суда они продержали К. под своим несанкционированным арестом.

Или ещё пример. Следователь Самойленко лично разносил по домам уже допрошенным судом свидетелям выписанные от своего имени повестки в суд (что вообще не укладывается ни в какие рамки законов) и уговаривал их явиться на суд, чтобы изменить свои показания против сына.

Таким образом, всё это дело сфабриковано работниками милиции, в отместку на отказ сына стать доносчиком и с целью в дальнейшем сокрыть свои преступления при допросах моего сына.

С уважением и надеждой МАМА

 

P/S
Как стало мне известно, буквально на днях, милиция задержала и спрятала в СИЗО свидетелей Р. и К. Как я понимаю, это месть милиции за их правдивые показания на суде, показания, которые полностью доказывают невиновность моего сына. Представьте теперь себе, что они (свидетели) будут говорить, при возможном дополнительном следствии по делу “святошинских оборотней”. Их также обломают и задавят насилием, как и моего сына. Это просто какой-то замкнутый “Адский круг беспредела” в нашей стране.

(Редакция Центра политического прогнозирования им. Г. Гонгадзе)


Алексей Примаков, Эксперт Центра им. Г. Гонгадзе

Оперативники и следователи продолжают издеваться над народом, безнаказанность и круговая порука царит в райотделах. "Оборотни" в форме МВД уверены, что их невозможно наказать.

Как доказательство важности поднятой нами проблемы в обществе, приводим пример фрагмента передачи на телевидение СТБ 17.11.03. Кстати, в этот день, программы по проблеме применения органами МВД пыток транслировались также на других телеканалах Украины.

Содержание фрагментов передачи:

“….Жертвы пыток милиции говорят: — “Раз ударят, два ударят, а потом привыкаете...” Милицейской пытки и издевательств за решеткой у нас не замечают разве что прокуратура и суды.

Применение пытки украинскими “милиционерами” во время дознания и следствия — массовое и систематическое явление, утверждают правозащитники. При чем жестокость в участках, даже если ее удается доказать, остается, большей частью, безнаказанной. Впрочем, в Министерстве внутренних дел на это возражают и говорят об единичных случаях милицейских пыток.

В Украине милиционеры прибегают к пытке каждый день и везде, - твердят правозащитники. Кое-где подвергают пытке женщин и даже детей.

Харьковчанину Евгению Бочарову, чтобы он сознался в несовершенном преступлении, пришлось пережить целый спектр следственных экспериментов. Больше всего его поразил так называемый метод слоника.

Рассказывает Евгений БОЧАРОВ - жертва милицейской пытки.

“Посмотрите. Это всем известный противогаз. Сюда вкручивается пробка, в ней маленькое отверстие. Надевают на голову, сначала закрывают отверстие. Когда в легких заканчивается воздух, и человек начинает задыхаться, сразу же вставляют зажженную сигарету. И первый вдох - сразу идет дым. Буквально три - четыре сигареты — и человек подпишет все на свете.

Правозащитникам известны 24 разновидности милицейской пытки. Многие из них унаследованы еще от времен НКВД. Наиболее распространенными являются способы пыток, где используют наручники. Причем фантазии у милиции относительно их применения безграничные. На жаргоне все способы имеют свои циничные названия. Например, истязание холодной водой на морозе названо методом имени генерала Карбышева.

До сих пор в Украине ни единый живодёр в погонах не испытал за свои преступления более или менее серьезного наказания. Правозащитники говорят, что здесь действует так называемая корпоративная солидарность милиции, прокуратуры и судов”.

Больше половины судей – это бывшие оперативники и следователи РОВД. Оборотни в погонах натянули на себя мантии справедливости, но под мантиями осталось их “живодёрское нутро”. Унизить, оскорбить, обесчестить простого человека — это нутро лезет у них наружу.

(Редакция Центра политического прогнозирования им. Г. Гонгадзе)



Милиционера от бандита отличает только форма" — М. ЗАДОРНОВ

В 2002 году на предыдущем Сайте Центра политического прогнозирования были опубликованы главы из книги И. Кострова "И равнодушно смотрят небеса…". Эта публикация вызвала многочисленные отклики наших посетителей. Мы не исключаем, что одной из причин уничтожения нашего Сайта www.prognoz2002.ukrbiz.net были и опубликованные нами материалы о царящем беспределе в наших правоохранительных органах. Несмотря на это, мы снова возвращаемся к этой теме. Поводом послужило и это письмо, присланное в редакцию Центра. Автор материала отмечает, что письмо не может служить юридическим документом. Оно не может быть доказательством чьей - либо вины. Это всего лишь рассказ одного из "пациентов" нашей Киевской милиции. Фамилии действующих лиц в письме изменены и не соответствуют действительным. Факты реальны, образы собирательные:

В нашей стране в местах лишения свободы находится около четверти миллиона человек.

Мы бы хотели, чтобы вы прочли рассказ одного из них. Рассказ ведется без изменения лексики и текста оригинала. В данный момент этот человек работает в коммерческой организации, поэтому лексика у него несколько мягче и более литературная, чем была тогда, когда он только освободился.

Признание - путь к спасению! Отказ - к инвалидности!

«В нашей стране, наверное, каждый сталкивался с органами поддержания правопорядка. Кто-то получал 15-суток, у кого-то "менты" на улице документы проверяли. Но, так или иначе, каждому приходилось общаться с людьми в погонах. Мне пришлось пообщаться с этими людьми более плотно. Вот как это было.

Несколько лет назад, еще будучи несовершеннолетним, я с другом совершил преступление. Не будем вдаваться в подробности. Единственное, что я могу сказать, что это было действительно преступление, и я был виновен (т.е. я не буду говорить, что был безвинно осуждён). Итак, спустя несколько дней за мной пришли.

Привезли меня в одно из РУВД г. Киева, на пр. Победы. Посадили в "обезьянник". Через два часа меня привели к инспектору по делам несовершеннолетних. Он положил мне бумагу и ручку на стол и сказал "пиши". (В кабинете мы сидели вдвоём) Хоть это и не имеет теперь уже особого значения, но первых двое суток меня допрашивали без адвоката, моего законного представителя. Мои родители даже не знали, где я нахожусь. Писать что-либо я отказался, "опер" с устрашающей фамилией Гробовский в ответ на мои слова попытался мне "объяснить", "куда я попал". Причём принялся это делать так рьяно, что через пять минут меня пришлось отливать водой. И так раза три-четыре загонял в гроб. Видя, что я вообще перестал что-либо говорить, а просто сжав зубы, стоял в углу, был применён ещё один старый психологический приём.

ДОБРЫЙ МУСОР — ЗЛОЙ МУСОР.

В кабинет зашел ещё один "опер" и, видя, как меня снова начали бить, попросил своих коллег меня не бить и вообще выйти. Они, недобро хмурясь и пихнув меня напоследок, вышли. А вошедший, его подельники называли Серый, Серенко — угостил меня сигаретой и завёл со мной "душевный разговор". Он говорил, как по глупости люди ломают себе жизнь. Рассказывал, что я нормальный парень и что он никогда бы не подумал, что я мог сделать что-либо плохое. Но я ничего не подписал. И началось: час отдыха — час "убивалова". Причём били в грудь, живот, по почкам, по закрытой волосами части головы, чтобы следов не оставалось. Особенно усердствовал этот с Гробовой фамилией. Тогда мне пришлось узнать, и что такое "Ласточка". Это когда, сковав руки наручниками за спиной, уложат человека на пол лицом вниз. А за цепочку наручников заводят ступни согнутых в коленях ног. Получается, что ноги сами тянут за цепочку и наручники выворачивают кисти рук, пережимают сухожилия, сосуды и больно врезаются в кожу. Руки при этом опухают и становятся чёрного цвета. Боль невыносимая, мои крики слышали даже те, кто сидел в камерах. Из соседних (наверное) кабинетов начали заходить мусора и "успокаивать". Кто как, кто ударом ноги по почкам, так что кричать было невозможно из-за того, что дыхание перехватило, кто при помощи газового баллончика. В это время появился "мой добрый мусор". Он снял с меня наручники. Когда я спустя 20 минут смог подняться (потом я ещё три месяца не мог нормально владеть руками), он снова завёл со мной "душевный" разговор. Рассказывал страшные сказки о злых зэках и большом сроке. Потом он спросил меня о том, ел ли я что-нибудь сегодня. Не получив ответ (я не проронил ни слова за день), он достал из портфеля бутерброд и решил со мной поделиться, говоря, что ему меня искренне жаль и что я не должен делать глупостей. Я отказался. Тогда он распорядился отвезти меня обратно в камеру. И у меня был час отдыха. Двое суток я каждый час ходил на допросы. К ночи первых суток ходить я самостоятельно не мог. Меня выносили и заносили. Когда другие задержанные начали бучу поднимать, мол, "малого" убьете, — был устроен разбор полетов, где каждый узнал "Почём в Одессе рубероид". К ночи пьяные мусора, закусывая салом из наших передач и куря наши сигареты (которых мы не видели, хотя родственники всегда передавали сигареты), начали нас выгонять из хаты по одному. Шесть "ментов" с дубинками плюс наряд одного из спецподразделений в масках. Порвали в лапшу человек сорок. "Гупали" всю ночь. Больше всего досталось одному мужику "Особику". Он потом двое суток подняться не мог. До сих пор удивляюсь, как люди переносят такое. Это ведь все, правда, я знаю. Очень часто видел и сам получал. Закончились вторые сутки, и дело было передано следователю, какому-то Самойлику. Естественно, к операм меня вызывать перестали. Этот Самойлик только угрожал, что опять отправит меня к операм, на дознание. Честно, мне обратно не хотелось. Знал по рассказам сокамерников, что от Гробовского меня вынесут инвалидом. И пошла официальная задокументированная работа со мной, адвоката мне не дали, а денег у родственников заплатить "зелёными" за адвоката не было. В тот же день прокурор подписал санкцию на арест. И, несмотря на мои постоянные жалобы, не было проведено разбирательство по поводу избиений и истязаний меня сотрудниками милиции при проведении дознания.

Ещё неделю я провёл в РУВД, и каждую ночь пьяные, а часто и обкуренные "менты" устраивали "разгон". При этом мы не получали и 20% от того, что нам передавали в передачах родные. В камерах площадью 4 кв. метра набивали по 20 человек. Мы стояли, как в автобусе, по очереди садясь на бетонный пол. При этом в камере была минусовая температура. Но для разогрева и профилактики нас каждую ночь выгоняли в коридор. Некоторых, правда, выносили, чаще выкидывали ногами. На четвертую ночь моего срока в соседней камере какой-то "малолетка" вскрыл себе вены неизвестно как утаенной от ежедневного обыска металлической деталью от зажигалки.

Несмотря на просьбы сокамерников, в течение 40 минут дежурный не вызывал скорую помощь. "Не умрёт, а умрёт — закопаем," — отвечали "менты". В камере малолетку скрутили, перевязали, наложили жгут из разорванных вещей. Все хаты райотдела подняли крик и начали выбивать двери камер. В итоге скорая была вызвана. Малолетку увезли в БСП. Ночью в БСП увезли ещё человек 5 из тех, кто громче всех в двери стучал, требуя вызвать скорую. Перепуганные люди симулировали болезнь, вскрывали себе вены, писали жалобы, подписывали написанные за них признания, брали на себя эпизоды и несовершенные ими преступления. На меня тоже хотели многое повесить, но поняли, что ничего лишнего я не возьму, потому и не заставили. Мысль была одна — лишь бы вырваться из всего этого ада. Но карательная машина уже была запущена, и остановить её было нельзя. И каждый знал, что, несмотря на все обещания "ментов", у всех дорога только одна — в тюрьму. Вообще у них, "ментов", есть масса вариантов добиться признания для списания "висяков". Наркоманам "ширку" носят, малолеток запугивают и обещают отпустить домой. Более взрослых обрабатывают тоже грамотно. Давят на семью, в общем, опускаются до чего угодно, лишь бы получить своих 17 гривен за раскрытие преступления.

Этап на КПЗ (ИВС на Подоле) на седьмой день.

Ближе к обеду меня выдернул конвойный и, дыша на меня перегаром, приказал собираться. После душной забитой камеры глоток относительно свежего воздуха полуподвального помещения оказал одурманивающее действие. Колени подкосились, но удар прикладом автомата быстро привёл меня в чувство, я даже упасть не успел. Ещё несколько раз — и в машину они меня донесли. КПЗ встретило нас очередью более чем двух десятков машин. Забирали или привозили людей. Высадка-посадка сопровождалась таким количеством матерных выражений, что неискушённому человеку было бы нехорошо. Спустя 4 часа подошла очередь и нашей машины. Нас начали выводить. Все прошли медицинское освидетельствование. Всех, кто пожаловался на здоровье, в ИВС принимать отказались. После этого шмон, прошу не путать это слово с обыском или личным досмотром. Шмон в "Хате" — это разгром (потом минимум 2 дня уборки) и куча головной боли. Разрезанные матрацы и подушки, перевёрнутые тумбочки (где есть), вскрытые полы, которые потом зэки за деньги своих родных и своим собственным трудом восстанавливают. Ведь жить то как-то надо. Когда шмонают зэка — заглядывают даже в естественные отверстия человеческого организма. В общем обыском это назвать нельзя. Таких унижений не каждый человек выдержит. На Западе, к примеру, запрещено производить обыски в камерах, с тем, чтобы не напрягать отношения между осуждёнными и администрацией. Тем же, кто жаловался на здоровье, повезло меньше, РУВД не хотело их держать на своём "балансе", а ИВС не имеет медсанчасти, поэтому больных не принимают. И на обратном пути из ИВС конвой вывозил их в лес, подвешивал наручниками к дереву, так чтобы ноги не доставали земли, и избивали. При этом вооружённые автоматами конвоиры пили водку, а зачастую употребляли марихуану. В следующий приезд в ИВС арестованный ни на что не жаловался, несмотря на то, что тело было всё синее.

К одному моему товарищу три месяца никого не пускали, ни свидания не давали, ни к следователю не возили. Потому что ходить он не мог после предварительного следствия. А оправдывалось это тем, что во время следствия нельзя, дабы исключить возможность влияния подследственного на свидетелей и прочих участников процесса. Его нужно изолировать и запретить свидания, переписку и любой другой вид передачи информации на волю. Интересно, какое влияние на свидетелей может оказать 17-летний парень, находящийся в тюрьме? Условия содержания в ИВС на Подоле недалеко ушли от сталинских или фашистских условий содержания. В помещении, рассчитанном на 5-6 человек, обычно находится от 15 до 20 человек. За месяц, который я там провёл, я ни разу не мылся и не вышел на прогулку. Передачи почти полностью уходили в "Фонд голодных мусоров" (когда они уже нажрутся?). Однажды, когда один из арестантов отказался подписывать бумагу: "Передачу получил полностью", всю камеру полночи "клепали" всей сменой, в коридоре, травили "Черёмухой" (слезоточивый газ) В общем, вопросов о том, чтобы не подписывать бумагу, больше не возникало. Никто даже не смотрел, что в той бумаге написано, молча подписывали. Себе дороже. Каждый день проводилась проверка с обыском. Арестованных выгоняли из камер и заставляли бегом по коридору бежать в карцер сквозь два ряда сотрудников ИВС. Естественно, того, кто плохо бегал, подгоняли пинками, дубинками и пр. После этого всех загоняли в карцер, обыскивали камеру, переворачивали и раструшивали по камере вещи. Далее выгоняли из карцера по 3-5 человек, ставили всех лицом к стене — руки на стену, ноги шире плеч — и производили обыск. Далее бегом в камеру. Кормили дважды в сутки. Миска каши на 5 человек и по куску хлеба. И так каждый день. В переполненную камеру, не имеющую практически никакой вентиляции, частенько могли брызнуть из газового баллончика или насыпать хлорки и полить её водой. Хлор в данной ситуации был похуже слезоточивого газа. Астматиков еле откачивали. Существует ещё практика раскрутки. Некоторых подозреваемых, на которых нет ничего и прокурор (в то время) отказывается давать санкцию на арест после трёх суток "дознания", привозят на суд и говорят, вот дебошира поймали, напился, мебель в баре поломал. Судья без зазрения совести даёт 15 суток. Через 15-суток, проведённых на Ремонтной в Киеве, человека снова забирают в РУВД. Там вновь трое суток пыток и вновь суд, мол, опять буянит. На Ремонтную и т.д. Причём в суде даже слова не дают сказать. Так людей могут катать очень долго. Я знал одного человека, которого катали три месяца. Меня в то время возили к следователю. На протяжении трёх месяцев я его видел очень часто. И вот мне назначили дату суда... (продолжение следует)

(Редакция Центра политического прогнозирования им. Г. Гонгадзе)

 Поділитися