MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Огляд публікацій української преси (1 - 20 червня 2004 р.)

06.07.2004   

Новини правозахисту

В Киеве, в новом офисе на бульваре Шевченко, 31 состоялось заседание правления Международного общества прав человека — Украинская секция. Состоялась дискуссия по общим проблемам деятельности общества

Члены правления рассмотрели перспективы проектных работ МОПЧ-УС, в частности связанных c избирательной кампанией в 2004 году. На сегодня в рядах общества в Украине насчитывается 2780 членов. В Запорожской области работает одно областное и четыре городских отделений МОПЧ-УС, в которых объединились 96 правозащитников.

Владислав ПЕРЕПАДЯ, член правления Международного общества прав человека — Украинская секция, председатель Запорожского областного отделения МОПЧ-УС

(«ВЕРЖЕ», г. Запорожье, №24, 10 июня 2004 г.)

 

Бідність - головна проблема України. Так вважають 86,7 громадян нашої держави згідно з дослідженням Центру ім. Олександра Разумкова

Воно проводилося з 22 по 30 квітня, було опитано 2005 людей.

84,6% опитаних назвали головною проблему безробіття; 79,3% — корупцію, 78,5% — зростання цін на товари та послуги. Рівень злочинності найбільш вагомою проблемою назвали 71,8% опитаних, 57,7% — рівень освіти.

В тому, що головна проблема України — дотримання прав людини, впевнені 55,5% опитаних, недостатньо розвинута інфраструктура — 47,6%.

Використання силових методів у політиці головною проблемою вважають 37,1% опитаних, а тероризм — 35,2%.

Цікаво, що 29,9% опитаних вважають свободу слова головною проблемою України.

Великі бізнесові структури, які впливають на політику, є ініціаторами фальсифікацій та порушень на виборах — так думає 42,4% опитаних. 25,4% — назвали джерелом порушень та фальсифікацій політичні партії, центральну владу — 23,3%, 15,6% — місцеву владу, 10,6% — виборчі комісії. Джерелом порушень є засоби масової інформації — так стверджують 2,9% опитаних.

Те, що порушення провокують самі виборці, впевнені 2,5%, а 2,2% — міжнародні організації. Джерелом порушення вважають міліцію 0,9% опитаних, 0,7% — суди, 0,8% — українські недержавні органи.

(«33-й канал», №23, м. Вінниця, 2 червня 2004 р.)

 

Звіт Міжнародної Амністії-2004. Розділ: Україна

Як і раніше, в Україні часто вдавалися до тортур і жорстокого поводження. Європейський суд із прав людини виніс рішення проти України на користь шести осіб, раніше засуджених до смертної кари. Серйозною проблемою було насильство в родині. Зберігалися побоювання за свободу ЗМІ. Не набагато просунулося розслідування щодо пошуку осіб, винуватих у “зникненні” журналіста Георгія Ґонґадзе.

 

Катування та жорстоке поводження

Надходили численні скарги на катування та жорстоке поводження, до яких вдавалися співробітники міліції та тюремної охорони. У квітні Уповноважений із прав людини Ніна Карпачова у своїй щорічній доповіді українському парламенту повідомила, що за два попередні роки близько 12 тис. осіб заявили про те, що їх піддавали катуванням або жорстокому поводженню, найчастіше під час допитів із метою одержати зізнання. Співробітники міліції били затриманих, підвішували їх у незручних позах за руки, закутими в кайдани, перекривали доступ повітря за допомогою поліетиленових пакетів або протигазів, катували електрошком. У результаті багато з допитуваних отримали серйозні травми; кілька осіб померли. Затриманих часто позбавляли права обирати адвоката чи лікаря на власний розсуд, а також сповістити родичів про своє затримання.

У вересні Комітет ООН із прав людини прийняв ухвалу, що суд над засудженим до смертної кари Азером Гариверди-огли Алієвим не відповідав стандартам справедливого суду. Впродовж перших п’яти місяців ув’язнення до нього не допускали адвоката. Його заарештували в місті Макіївці за підозрою в убивстві в серпні 1996 року, а в квітні 1997-го винесли смертний вирок. Азер Гариверди-огли Алієв стверджує, що він і його вагітна дружина зазнали жорстокого поводження й катувань з боку співробітників міліції впродовж чотирьох днів допитів незабаром після арешту.

За повідомленнями, в середині жовтня прокурор Донецької області порушив справу за фактами катувань у виправній установі № 120. Як стверджують, тюремні охоронці катували 25-літнього в’язня, внаслідок чого серйозно травмували обидві ноги, що, зрештою, призвело до їх ампутації. За наявними свідченнями, інцидент стався після того, як ув’язнений відмовився виконувати накази охоронців.

За повідомленнями, в листопаді 20-річний Сергій Бердюгін помер у лікарні міста Одеса після того, як зазнав жорстокого поводження під час попереднього слідства.

 

Європейський суд із прав людини

У квітні Європейський суд із прав людини ухвалив рішення на користь шести осіб, яких утримували в камері смертників кількох в’язниць України у 90-х роках і котрі подали до Європейського суду скарги на жорстокі, нелюдські та принизливі для людської гідності умови утримання під вартою. У справі Борислава Полторацького суд дійшов висновку, що умови його утримання спричинили в ув’язненого “значні душевні страждання, які принижують його людську гідність” (параграф 146). Суд постановив, що він, як і інші ув’язнені в камері смертників у Івано-Франківській в’язниці, “24 години на добу був замкнутий у камері з украй обмеженою площею; вікна камери були зачинені, в результаті чого в приміщення не потрапляло природне світло; була відсутня можливість бувати на повітрі й практично не було можливості чим-небудь займатися чи спілкуватися з іншими людьми” (параграф 145).

 

Насильство щодо жінок

Насильство в родині, як і раніше, залишалося дуже розповсюдженим в Україні, хоча дані офіційної статистики з цього питання відсутні. Наприкінці 2002 року Україна повідомила Комітет ООН із прав людини про низку заходів, ужитих для припинення насильства в родині. Серед них набуття чинності закону про запобігання насильства в родині, яким визначено перелік державних органів та установ, відповідальних за проведення профілактичних заходів, а також запровадження нових процедур розслідування насильства в родині, створення мережі спеціалізованих установ для жертв насильства в родині, таких як кризові центри, притулки та центри соціальної реабілітації тощо. Попри всі ці позитивні заходи, жінки, які намагаються скористатися правовим захистом, зіштовхуються зі значними перепонами та труднощами.

 

Свобода слова

Продовжували лунати численні висловлювання стурбованості стосовно свободи ЗМІ. У лютому Рада Європи опублікувала доповідь експертів про свободу слова та свободу інформації в Україні за результатами візиту в листопаді 2002 року. В підсумковій частині доповіді зазначено: “Ми змушені повторити висновок, зроблений у нашій доповіді за 2000 рік про те, що Україна дає багато приводів для занепокоєння в галузі свободи слова та інформації” (параграф 34). У доповіді звертали увагу на низку проблем, у тому числі: значну кількість позовів про захист честі й гідності проти ЗМІ та великі розміри компенсацій за заподіяну шкоду; суперечливу політику ліцензування діяльності радіостанцій і телеканалів; спроби влади впливати на інформаційне наповнення ЗМІ і правопорушення стосовно журналістів.

Хоча в справі про “зникнення” у вересні 2000 року незалежного журналіста Георгія Ґонґадзе начебто заарештували деяких діючих і колишніх чиновників Міністерства внутрішніх справ, розслідування фактично зайшло в глухий кут наприкінці жовтня, коли генерального прокурора Святослава Піскуна, під контролем якого знаходилося розслідування, звільнив із займаної посади президент Кучма. У деяких колах висловлюється думка, що його відставка пов’язана із проведеними арештами.

Звіт відображає ситуацію в період від січня до грудня 2003 року
Перекладено за виданням: Amnesty International. Report 2004. P. 263-264.

(“Львівська газета”, 1 червня 2004 р.)

 

У Києві буде Музей українського політичного в’язня

Це визначає доручення Президента України Леоніда Кучми, яким він зобов’язав Кабінет Міністрів, керівників центральних і місцевих органів виконавчої влади активізувати роботу із підвищення рівня державної турботи, соціального захисту та підтримки суспільної діяльності колишніх політичних в’язнів і репресованих, — із посиланням на прес-службу Президента повідомляє Інтерфакс-Україна. Виконавчій владі також доручено проаналізувати з участю Всеукраїнського товариства політичних в’язнів і репресованих стан виконання президентського указу від 14 травня 2001 року «Про заходи із державної підтримки колишніх політичних в’язнів і репресованих» та вжити дієвих заходів щодо реалізації його положень у повному обсязі. Крім того, згідно з дорученням Президента, виконавча влада має надати необхідну фінансову й організаційну підтримку цьому товариству в підготовці та проведенні заходів з нагоди 15-ої річниці його утворення, а також у проведенні VIII з’їзду цього товариства в червні 2004 року в Херсоні. Підтримки в проведенні також вимагає конгрес Міжнародної асоціації колишніх політичних в’язнів і жертв комунізму, який запланований на травень 2004 року в Києві. Кабінет Міністрів також повинен вирішити питання про подальше фінансування видання книжкової серії «Україна ХХ століття. Енциклопедія боротьби та репресій», ініційованої Всеукраїнським товариством політичних в’язнів і репресованих. Крім того, Л. Кучма зобов’язав уряд вивчити можливість збільшення кількості довічних державних іменних стипендій громадянам України, які зазнали переслідування за правозахисну діяльність.

(«День», №85, 19.05.2004)

 

Проблеми законодавства: правоохоронні органи, суди, прокуратура

Приклади до теми

Доволі плідно попрацювали депутати на позачерговій сесії, яка була скликана у відповідь на протиправні дії правоохоронців під час спроби депутатів та журналістів потрапити на форум громадськості на підтримку політреформи. Хоча порядок денний містив лише три питання (а не близько ста, як це традиційно буває), сесія тривала майже сім годин. За цей час пристрасті в залі особливо не вирували, проте часом було гаряче...

“Громадський форум” визнано нелегітимним

Депутати зібрались, аби засудити дії правоохоронців, а також показати громадськості та владі, що у Тернополі збори в стилі “a-la шито-крито” на підтримку сумнівних ініціатив приречені на невдачу.

Щоб краще розібратися у ситуації, телеграмами на сесію запросили начальників обласної та міської міліції, прокурорів міста та області, голову облдержадміністрації та голову оргкомітету форуму. До їхнього приходу депутатський корпус переглянув відеозапис подій цього дня. Коли ж транслювався епізод, в якому голова ОДА Іван Курницький давав коментар TV-4, було чутно сміх у залі.

Звісно, ніхто з присутніх не опустився до того, щоб назвати п. Курницького “брехлом”, як це дехто дозволив собі на майдані, коли губернатор відповідав на запитання тележурналіста. Однак фраза п. Курницького про те, що до форуму готувалися близько двох місяців, а інформації про місце і час його проведення де тільки не було, викликала у залі здивування та, м’яко кажучи, недовіру. Депутати також хотіли з’ясувати, хто організував зібрання людей з районів у драмтеатрі, з чиєї ініціативи ухвалені на форумі рішення подавали як позицію регіону і за чиї кошти транспортували приїжджих. Однак ні голова оргкомітету, ректор ТАНГу Сергій Юрій, ні Іван Курницький на сесію так і не прийшли.

Відтак рішенням сесії зібрання осіб, заявлене як громадський форум, визнано нелегітимним і таким, що не відтворює думку громадськості. Реальне ставлення тернополян до полі-треформи буде з’ясоване 8 лютого під час зборів громади на Театральному майдані. Зрештою, зазначив нардеп Іван Стойко, позиція з цього питання вже висловлена в заявах 12 райрад, обласної та міськради, в яких категорично засуджено політреформу.

Міськрада вимагає звільнити начальника обласного УМВС

З’ясувати позицію правоохоронців депутатам було легше, адже прийшли заступник начальника обласного УМВСУ Мирослав Свистун та начальник міського відділу МВС Богдан Воробець. У залі неодноразово висловлювали думку про те, що міліціонери вкотре стали заручниками ситуації і, з огляду на це, потрібно поставитись до ситуації, що склалася, з розумінням. Згадати хоча б травневі події трирічної давності, коли провокації комуністів в Парку Слави призвели до недоречного звільнення начальника міської міліції Віталія Січковського – справжнього професіонала і порядну людину. Разом з тим, депутати наголосили, що міліціонери насамперед зобов’язані стежити за дотриманням законності у місті, а не зневажати її. Тим паче, що перед виходом на операцію, як запевнив п. Свистун, всіх правоохоронців інструктують в жодному разі не порушувати права людини. Натомість біля драмтеатру було грубо порушено права журналістів і депутатів усіх рівнів. Мирослав Свистун також зазначив, що міліціонери вийшли охороняти громадський порядок біля театру без спецзасобів. Однак на фотографії, опублікованій у минулому номері “ТГ”, чітко видно в руці правоохоронця гумову палицю, яка власне теж є спецзасобом. Не переконали депутатів і запевненням заступника начальника обласного УМВС про те, що правоохоронці не винні у недопуску депутатів та журналістів у зал, оскільки “пропускний режим забезпечували люди оргкомітету”.

Тож на сесії ухвалено рішення звернутися до міністра внутрішніх справ з вимогою звільнити начальника обласного УМВС Василя Момота. А виконкому доручено підготувати пропозиції щодо створення муніципальної міліції, яка підпорядковуватиметься міській раді. Також депутати звернулися до прокурора області з вимогою притягнути до відповідальності винних у порушенні Законів України “Про статус депутатів місцевих рад”, “Про місцеве самоврядування” та “Про інформацію”.

Тернопільській громаді кинули виклик

Своєрідний підсумок сесії підбив Богдан Левків, який події біля драмтеатру назвав першим в історії міста ганебним прецедентом. “Нинішня влада, – наголосив п. Левків, – пішла на конфлікт з територіальною громадою. А бажання окремих посадовців вислужитися перед Києвом призвело до брехні на загальнодержавному рівні та до протистояння облдержадміністрації й силових структур тернопільській громаді”.

Знову відзначився на сесії депутат облради Орест Муц. Він тричі переривав пленарне засідання. Як згодом з’ясувалося, для того, щоб... висловити солідарність з депутатами міськради в поглядах на політреформу...

(„Тернопільська газета”, №5, 4-10 лютого 2004 р.)

***

Як би мали діяти правоохоронці в ситуації, що склалась 28 січня біля драмтеатру, журналіст “ТГ” Андрій Вацик з’ясував у начальника міської міліції Богдана Воробця.

– Пане Богдане, якщо під час охорони громадського порядку на очах у міліціонерів порушують закон, як повинні реагувати правоохоронці?

– Однозначно вживати заходи для припинення правопорушення і допомогти тій людині, яку хочуть скривдити.

– 28 січня на очах міліціонерів теж порушено закон, зокрема знехтували права журналістів та депутатів усіх рівнів. Чому правоохоронці не стали на захист закону?

– Так, міліціонери були зобов’язані говорити працівникам оргкомітету, які здійснювали пропускний режим, що вони повинні пропустити депутатів та журналістів. Але правоохоронці не мали права зобов’язати оргкомітет чинити так чи інакше. Я віддав голові оргкомітету заявку, в якій йшлося, що потрібно пропустити зазначене коло осіб на підставі їхніх прав, які обумовлені законодавством. Зробити щось більше не було в компетенції міліції.

– Якщо міліціонер не зробив зауваження члену оргкомітету чи навіть брав участь у недопуску депутатів та представників ЗМІ на форум, чи нестиме він за це відповідальність?

– Ми зараз проводимо перегляд та аналіз оперативної зйомки, яку вели чотирма камерами з різних місць. Якщо до нас хтось звернеться із заявою, в якій вказане прізвище конкретного міліціонера, і будуть підтвердження, що той діяв незаконно, його буде покарано.

– Що зазвичай є важливішим для міліціонерів під час охорони громадського порядку – закон чи наказ керівництва?

– Звісно, закон. Зрештою, не може бути наказу, який суперечив би закону.

(„Тернопільська газета”, №5, 4-10 лютого 2004 р.)

***

Прокуратурою міста завершено перевірку за заявою позачергової сесії міської ради від 28 січня 2004 року з приводу подій, що відбулися під час проведення обласного громадського форуму “Курс політичних реформ підтримуємо” 27 січня 2004 року в Тернополі.

Перевіркою встановлено, що наведені у заяві факти перевищення службових повноважень працівниками міліції під час проведення вищевказаного заходу не підтвердились.

Встановлено, що фізична сила до учасників блокування роботи форуму не застосовувалась. Це підтверджує відеозйомка акції та повідомлення головного лікаря швидкої допомоги Миколи Кравчука про відсутність звернень громадян по медичну допомогу внаслідок тілесних ушкоджень, отриманих під час чи після проведення акції.

Прокуратура міста відмовила в порушенні кримінальної справи на підставі заяви позачергової сесії Тернопільської міської ради від 28 січня 2004 року щодо перевищення своїх службових повноважень працівниками міліції під час проведення форуму.

(„Тернопільська газета”, №11, 17-23 березня 2004 р.)

***

 

ЗАЯВА

До засобів масової інформації

Я, громадський активіст Лесик Володимир Володимирович, відкрито заявляю про те, що на мою адресу від представників правоохоронних органів міста Києва надійшли погрози фізичної розправи, якщо я буду продовжувати свою громадсько-політичну діяльність, а саме, організовувати та проводити громадські акції опозиційного характеру.

20 червня 2004 року я з однодумцями організував і провів інформаційно-просвітницьку акцію громадянської кампанії „ПОРА!” – „Десять років кучмізму”. При цьому мною було розміщено на вулиці Хрещатик на інформаційному стенді „КИЇВ СЬОГОДНІ” експозицію інформаційних матеріалів та газетних статей про досягнення кучмізму за останні десять років.

Приблизно через годину, о 19.00 до мене підійшли троє осіб в цивільному. Одного чоловіка з трьох я впізнав – він разом з першим заступником начальника київської міліції полковником Величко брав участь в моєму затриманні 4 травня 2004 року за проведення подібної акції.

Цей правоохоронець в цивільному в присутності ще двох своїх колег сказав, що я їм уже сильно набрид зі своїми акціями, і тому, якщо я проведу хоча б ще одну подібну акцію, то зі мною ніхто більше розмовляти не буде. Вони знайдуть мене і розправляться зі мною фізично, щоб я більше такого не робив.

Після таких дій правоохоронців я заявляю, що якщо зі мною щось трапиться, чиїми б руками це не було зроблено, за цими діями стоятимуть правоохоронні органи та люди від влади.

22 червня 2004 року В. Лесик

(http://maidan.org.ua/static/mai/1087993697.html, 23-06-2004)

***

З вимогою провести розслідування факту побиття працівниками міліції члена Коаліції молоді “Наша Україна” двадцятирічного Максима КОРОТЧУКА, звернувся до УМВС в Херсонській області та до Комісії міськради з питань законності голова фракції “Наша Україна” в Херсонській міській раді, заступник голови Херсонської обласної організації Української наодної партії Андрій БАБИЧ. Звернення було оприлюднене 22 червня на позачерговій сесії Херсонської міськради.

Як повідомив голова Херсонської організації Української народної партії Олександр Юхненко, “19 червня 2004 року в Херсоні на зупинці “Універсам” по вул. Димитрова працівниками міліції був побитий під час поширення агітматеріалів Коаліції молоді “Наша Україна” двадцятирічний учасник Коаліції Максим Коропчук”. За словами Олександра Юхненка, “ударом у потилицю його повалили на землю, потім били ногами, а двоє нападників з міліцейського УАЗіка відібрали у нього пакет з листівками”.

(www.unp-ua.org, 23.06.2004)

 

 

Правоохранительные органы Украины как инструмент политической борьбы

Владимир Бойко, журналист:

Недавно в прессе было опубликовано письмо Генерального прокурора Украины Г.Васильева от 30 марта 2004 г. на имя председателя Верховного суда Украины В.Маляренко. Оно вызвало удивление не только тем, что генеральный прокурор публично дал отрицательные оценки ряду судебных решений, вступивших в законную силу, и прямо указывал главе Верховного суда, как нужно было бы рассматривать то или иное уголовное дело, но и прежде всего начальной фразой: «Становление Украины как развитого демократического, правового государства зависит от эффективной работы всех властных правоохранительных органов, в т.ч. суда и прокуратуры...»

После первой волны смущения, вызванной включением судебной ветви власти в состав правоохранительных органов, закралось подозрение: Генеральный прокурор просто не знает, что в развитых демократических и, главное, правовых, государствах суды не принадлежат к правоохранительным органам (являющимся подразделением исполнительной власти), а представляют самостоятельный и совершенно отделенный от правоохранительных органов институт. Тем не менее, не стоит поспешно объявлять процитированную фразу опиской помощников Г.Васильева. Быть может, он решил очертить реальное положение дел и указал настоящее место, занимаемое судебной властью в Украине.

Действительно, разве можно считать наши суды независимой ветвью власти, если они давно стали инструментом экономической и политической борьбы как между различными провластными группировками, так и между властью и оппозицией? По крайней мере, недавнее решение Конституционного суда Украины (КСУ) о возможности действующего Президента баллотироваться еще на один президентский срок окончательно раскрыло глаза тем, кто до сих пор верил, что в Украине имеются хотя бы какие-то признаки независимого правосудия. И вобще — как можно говорить о независимости судебной системы, если Президент, олицетворяющий исполнительную власть, назначает судей на должности на первые пять лет, образует или упраздняет суды по территориальному принципу, назначает судей на административные должности (за исключением Верховного Суда Украины), устанавливает должностные оклады и прочие выплаты всем носителям правосудия?

Дискуссионным является и вопрос о том, относится ли к правоохранительным органам прокуратура. На первый взгляд — нет. В Конституции Украины прокуратуре посвящен отдельный раздел наравне с другими ветвями власти, а Генеральный прокурор должен быть полностью независимым и действовать лишь в соответствии с законом. Но на самом деле прокуратура полностью подчинена исполнительной власти, о чем наглядно засвидетельствовало, например, унизительное увольнение с должности предыдущего Генерального прокурора С.Пискуна указом Президента без каких-либо оснований, предусмотренных Законом Украины «О прокуратуре».

Отсутствие какого-либо общественного контроля над деятельностью правоохранительных органов, прокуратуры и суда привело к тому, что они фактически слились в единую корпорацию, подчиненную Администрации Президента, и превратились в активных участников политической борьбы. Экономическое давление и уголовное преследование оппозиционно настроенных политиков, объявление недействительными результатов выборов, участие в пропагандистских кампаниях — это далеко не полный список методов из арсенала правоохранительно-прокурорско-судейского объединения.

Втягивание правоохранительных органов, прокуратуры и суда в политическую борьбу стало возможным лишь потому, что работа в этих органах превратилась в разновидность предпринимательской деятельности. В обмен на полную лояльность к власти и готовность выполнить любое поручение, сотрудники налоговой и обычной милиции, офицеры Службы безопасности Украины, судьи, прокуроры получают возможность беспрепятственно заниматься собственным бизнесом во внерабочее время и пополнять «карманные фонды» за счет сограждан — в рабочее.

В последнее время украинские власти отказываются даже от внешних признаков легитимности того же правосудия — в судах зачастую отсутствует государственная символика, а впервые назначенные судьи уже на протяжении нескольких лет не могут принять присягу перед Президентом в соответствии с Законом Украины «О статусе судей». До сих пор не утвержден текст присяги прокурорского работника, хотя обязательное принятие такой присяги всеми следователями прокуратуры и помощниками прокуроров предусмотрено статьей 46 Закона Украины «О прокуратуре».

Поставив милиционеров, судей, прокуроров перед необходимостью ежедневно нарушать законы и, ввиду небольшой зарплаты, искать дополнительные источники финансирования, исполнительная власть методом «кнута и пряника» обеспечила их полную зависимость: пока блюститель порядка или судья выполняют приказы, какими бы незаконными они ни были, он может пользоваться всеми возможностями (прежде всего — коррупционными) своей службы для обеспечения собственного благосостояния. Если же блюститель порядка или судья откажется выполнить заказ «сверху», то всегда можно устроить показательную порку за нарушение законности — как это было, например, с предшественником нынешнего Генерального прокурора. Следовательно, если исчезнет коррупция в правоохранительных органах, прокуратуре и судах, то эти органы станут просто неспособными выполнять политические заказы.

 

«Левоохранительные» органы

К правоохранительным органам Украины (все чаще называемым «левоохранительными») относятся те подразделения исполнительной власти, главная задача которых — охрана общественного порядка, предотвращение преступлений и их раскрытие. А именно: подразделения Министерства внутренних дел и Государственной налоговой администрации, на сотрудников которых распространяется действие Закона Украины «О милиции»; СБУ, Государственного таможенного комитета, Государственной службы охраны и некоторые другие.

Если процент раскрываемости преступлений в странах Западной Европы колеблется в пределах 40—45% (самыми высокими являются показатели Бельгии и Франции — 52%), то в Украине раскрываются 80—85% преступлений, а в отдельных регионах — даже 90%. Впрочем, слово «раскрывается» нужно заключать в кавычки, поскольку систематическое нарушение прав человека давно уже стало своеобразной «визитной карточкой» украинских правоохранителей, а методы работы налоговых милиционеров и работников Госавтоинспекции — темой многочисленных анекдотов.

Как показывают личные наблюдения автора, около 70% задержанных, пребывающих в изоляторах временного содержания (ИВС) управлений МВД, находятся там без каких-либо законных оснований, предусмотренных статьей 106 действующего Уголовно-процессуального кодекса (УПК) Украины. Содержание невинных людей (а до вступления обвинительного приговора в законную силу любой подозреваемый или обвиняемый является невиновным) в нечеловеческих условиях ИВС и следственных изоляторов (СИЗО) является важным элементом следственной работы, благодаря которому часто признают себя виновными совершенно не причастные к преступлению люди, — чтобы как можно быстрее оказаться в исправительной колонии, где условия все-таки лучше.

Главной особенностью следствия по уголовным делам в Украине является нарушение главного права обвиняемого — права на защиту. Несмотря на то, что статья 59 Конституции Украины провозглашает: «Каждый волен в выборе защитника своих прав», до 2000 г. к выполнению функций защитника допускались лишь лица, имевшие свидетельство на право занятия адвокатской деятельностью. Хотя в демократических странах к процессуальному представительству и защите в уголовных делах также допускаются лишь адвокаты, в украинских реалиях такое положение дел приводило к нарушению прав обвиняемых и поощряло правоохранительный беспредел. Это обуславливалось тем, что при коммунистическом режиме профессия адвоката была непрестижной, а в адвокатуру зачастую шли бывшие милиционеры, уволенные с работы за нарушение законности. Никаких стимулов заботиться о профессиональном уровне украинские адвокаты не имели (как не имеют и сейчас), поскольку результат процесса часто зависит не от убедительности аргументов защитника, а от того, удалось ли подсудимому найти достаточную сумму денег для снискания благосклонности судьи. Но даже такие адвокаты были доступны лишь для зажиточных слоев, преобладающая же часть населения, не имея средств на оплату правовой помощи, была (и до сих пор является) совершенно беззащитной перед правоохранителями.

Единственный выход из этой ситуации усматривался в том, чтобы допускать в качестве защитников в уголовном процессе не только адвокатов, но и других лиц по усмотрению обвиняемого. Такой выход представлялся логичным еще и потому, что УПК Украины позволяет в любом случае допускать на стадии судебного разбирательства в качестве защитников близких родственников подсудимого (не говоря уже о том, что подсудимый имеет право осуществлять защиту сам, хотя почти никогда не имеет адвокатского свидетельства).

После решения Конституционного суда Украины по «делу Г.Солдатова» к защите на стадии досудебного следствия начали допускать не только адвокатов, но и «специалистов в области права», проще — имеющих высшее юридическое образование. Однако это повлекло потери в заработках адвокатов, являвшихся непременным «винтиком» правоохранительно-прокурорско-судейской корпорации и выполнявших функции финансового посредника между следователем (или судьей) и обвиняемым. Как следствие, появилось постановление пленума Верховного Суда Украины от 24 октября 2003 г., где признавалась правильной практика тех судей, которые не выполняют указанное решение КСУ и нарушают требования новой редакции статьи 44 УПК Украины, не допуская к защите специалистов в области права. Это постановление вызвало шок даже среди адвокатов, а судьи его нередко просто саботируют, ссылаясь на то, что Верховный суд не является источником права. Тем не менее само по себе наличие подобного документа свидетельствует об уровне правового нигилизма, культивируемого высшей судебной инстанцией государства.

 

Надзор и надзиратели

Вступая в 1995 г. в Совет Европы, Украина приняла на себя обязательства отменить явление, унаследованное от СССР, — так называемый общий прокурорский надзор. Бывшая редакция Закона Украины «О прокуратуре» позволяла прокуратуре вмешиваться фактически во все сферы общественной жизни под личиной «надзора за соблюдением законности». Прокурор имел право устраивать любые проверки на любом предприятии, опротестовывать приказы и распоряжения, подавать иски в суд в интересах отдельных субъектов хозяйствования, то есть выполнять функции, в цивилизованных странах относящиеся исключительно к компетенции суда.

Однако международные обязательства нужно выполнять, поэтому в действующей Конституции упоминания об общем надзоре нет, зато в статье 121 сказано, что прокуратура Украины представляет единую систему, на которую возлагаются:

1) поддержка государственного обвинения в суде;

2) представительство интересов гражданина или государства в суде в случаях, определенных законом;

3) надзор за соблюдением законов органами, проводящими оперативно-розыскную деятельность, опознание, досудебное следствие;

4) надзор за соблюдением законов при выполнении судебных решений в уголовных делах, а также при применении иных мер принудительного характера, связанных с ограничением личной свободы граждан.

Закон Украины «О прокуратуре» был приведен в соответствие с Конституцией и теперь не содержит ни слова об общем прокурорском надзоре. Вместе с тем общий надзор как был, так и есть, а прокуратура продолжает активно заниматься не предусмотренной законом деятельностью, поскольку Переходные положения Конституции содержат очень интересный пункт: «Прокуратура продолжает выполнять, в соответствии с действующими законами, функцию надзора за соблюдением и применением законов и функцию предварительного следствия до введения в действие законов, регулирующих деятельность государственных органов по контролю за соблюдением законов, и до формирования системы досудебного следствия и введения в действие законов, регулирующих ее функционирование»2.

Переходные положения Конституции Украины предусматривали пятилетний срок для приведения законодательства в соответствие с Основным Законом. Именно в этот срок состоялось реформирование судебной системы. Но в отношении реформирования прокуратуры законодатели никаких сроков не установили, и потому она до сих без какого-либо правового обоснования продолжает заниматься общим надзором, органы прокуратуры проводят досудебное следствие по ряду преступлений, прокурор фактически может вмешаться в следствие по любому уголовному делу и забрать его в свое производство.

 

Обжалованию не подлежит

Полная беззащитность гражданина перед правоохранительным беспределом нашла свое воплощение в новой редакции статьи 234 УПК Украины, которая, по сути, сделала невозможным обжалование действий следователя до суда. И раньше, до принятия новой Конституции Украины, уголовно-процессуальное законодательство не предусматривало возможности обжалования в судебном порядке действий (бездеятельности) следователя во время проведения досудебного следствия. Если следователь нарушал законность, направить жалобу можно было только прокурору, осуществлявшему надзор.

Ситуация кардинально изменилась с вступлением в силу новой Конституции Украины, статья 55 которой гарантирует возможность обжалования в суде любого действия (бездеятельности) должностных лиц. При этом Конституция является законом прямого действия, и в случае, когда законодательство не содержит процедуры реализации того или иного ее положения, суд обязан применять соответствующую статью Конституции непосредственно, на что судам было указано в 1996 г. постановлением пленума Верховного суда Украины3. Если жалобы касались административных, трудовых или гражданских правоотношений, то механизм применения установок Конституции был понятен и предусматривался Гражданским процессуальным кодексом (ГПК) Украины (глава 31-А). Что же касается обжалования действий (бездеятельности) органа дознавания, следователя или прокурора во время производства по уголовному делу, то процедура такого рассмотрения законодательно установлена не была. Конституционный Суд Украины решением от 23 мая 2001 г.4 разъяснил, что в случаях, когда закон не содержит порядка обжалования действий (бездеятельности) органа или служебного лица, жалоба должна рассматриваться судом по процедуре, предусмотренной именно главой 31-А ГПК Украины.

Это решение имело все шансы положить конец беззаконию, давно ставшему краеугольным камнем функционирования всей украинской правоохранительной системы, — поскольку, согласно статье 248-4 ГПК Украины, подача жалобы останавливает выполнение обжалованного акта (например, постановления следователя или предписания прокурора), а решение по жалобе должно выноситься судом в течение 10 дней. Этим немедленно воспользовались граждане, права которых нарушались органами следствия. В качестве примера можно привести эпизод по «делу Н.Замковенко», где обвиняемый подал две жалобы на действия заместителя Генерального прокурора и следователя — и обе жалобы судом были удовлетворены. Это не только произвело колоссальное впечатление на весь аппарат прокуратуры, но и вынудило искать пути выхода из подобной ситуации тех власть имущих, которые стремились и в дальнейшем держать под рукой «карманные» органы уголовного преследования. «Прецедент Н. Замковенко» был для них опасен и тем, что признание судом незаконными тех или иных действий следователя делало невозможным использование следствием полученных во время таких действий доказательств — поскольку, в соответствии со статьей 62 Конституции Украины, обвинение не может основываться на доказательствах, полученных незаконным путем. А это могло развалить любое «заказное» уголовное дело.

Для устранения подобных случаев в дальнейшем были немедленно разработаны и, как ни странно, поддержаны Верховной Радой изменения к статье 234 УПК. Новая редакция статьи гласит: «Действия следователя могут быть обжалованы в суде. Жалобы на действия следователя рассматриваются судом первой инстанции при предварительном рассмотрении дела или при рассмотрении его по существу, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом».

Это означает, во-первых, что жалобы на действия следователя уже не могут рассматриваться в соответствии с главой 31-А ГПК Украины; во-вторых, что жалоба на акт, вынесенный следователем, уже не останавливает действия этого акта до рассмотрения жалобы, как это было ранее; в-третьих и главное — жалобы на действия следователя теперь рассматриваются только после того, как досудебное следствие завершится и дело будет передано в суд, то есть когда жаловаться не имеет никакого смысла. Следователь может подвергать пытке обвиняемого, может незаконно арестовать его, незаконно удерживать его в следственном изоляторе, заручившись поддержкой со стороны начальника СИЗО — и ничего до передачи дела в суд поделать нельзя. А если дело никогда не будет передано в суд, например, ввиду его закрытия по реабилитирующим обстоятельствам, амнистии или в связи со смертью замученного истязаниями подследственного?

И даже если дело дойдет до суда, нет никакой гарантии, что суд рассмотрит жалобу, поскольку УПК Украины не содержит не только порядка рассмотрения таких жалоб, но и не предусматривает обязанности суда их рассматривать. К тому же, если ранее при рассмотрении жалоб на действия следователя в порядке главы 31-А ГПК Украины суд выносил решение, обязательное к выполнению, то единственным процессуальным документом, который суд может вынести в данное время, является частное определение, то есть документ, в отличие от судебного решения, не влекущий за собою никаких правовых последствий, а только уведомляющий следственный орган об обнаружении в его работе недостатков. При этом права человека, нарушенные следователем, не восстанавливаются.

В качестве примера можно привести уголовное дело, по которому был привлечен к ответственности бывший вице-президент банка «Славянский» Б.Фельдман и считающееся уникальным из-за невероятного количества нарушений законности, допущенных на всех стадиях следствия и судебного разбирательства. Б.Фельдман был арестован 13 марта 2000 г. Через год, 13 марта 2001 г., срок удержания под стражей истек и никем не продлился, но обвиняемый продолжал незаконно пребывать в Лукьяновском СИЗО №13. После принятия КСУ упомянутого решения от 23 мая 2001 г. адвокаты Б.Фельдмана обратились в суд с жалобой на бездеятельность начальника СИЗО, не освобождающего заключенного. 21 августа 2001 г. Печерский районный суд г. Киева вынес решение о немедленном освобождении Б.Фельдмана, но он был повторно задержан прямо на территории СИЗО и препровожден в ИВС. 27 сентября 2001 г. Печерский районный суд признал задержание Б.Фельдмана на территории СИЗО незаконным и снова вынес решение о немедленном его освобождении. Решение, в соответствии с указанием КСУ, было вынесено в порядке гражданского судопроизводства, но на тот момент вступила в силу новая редакция статьи 234 УПК Украины, и прокуратура подала апелляцию, требуя отменить это решение на том основании, что жалоба обвиняемого на незаконные действия следователя не может рассматриваться в суде до тех пор, пока не завершено следствие. Более того, не ожидая рассмотрения апелляции, заместитель генерального прокурора В.Кудрявцев самочинно объявил судебное решение об освобождении Б.Фельдмана незаконным и направил главе Государственного департамента Украины по выполнению наказаний предписание от 29 сентября 2001 г. с запретом выполнять это решение6. Наконец Верховный Суд Украины подтвердил, что решение Печерского районного суда было законным, поскольку адвокаты бывшего банкира подавали жалобу не на действия следователя, а бездеятельность начальника следственного изолятора, и потому жалоба должна была рассматриваться как раз в порядке гражданского производства. Но человеку, которого несколько лет незаконно держали за решеткой, от этого не легче.

Но и это не все. «Дело Фельдмана» прошло все предусмотренные украинским законодательством судебные инстанции вплоть до Верховного суда Украины, и ни разу в уголовном производстве так и не были рассмотрены судом жалобы Б.Фельдмана на действия следователя.

Где выход?

Выше были очерчены лишь несколько аспектов деятельности правоохранительных органов. Отдельного разговора заслуживает и такая проблема, как неурегулированность защиты прав и законных интересов граждан, занимающихся предпринимательской деятельностью без создания юридического лица, поскольку суды просто отказываются рассматривать их жалобы на правоохранительный беспредел (общие суды утверждают, что такие жалобы должны рассматривать хозяйственные суды, а хозяйственные кивают на местные). Совершенно незащищенными в Украине являются юридические лица, поскольку права и свободы, гарантированные Конституцией, распространяются исключительно на граждан и не касаются предприятий, учреждений и организаций.

Выход из сложившейся ситуации — только в установлении общественного контроля над деятельностью правоохранительных органов, прокуратуры и суда. Причем для этого совершенно не нужно вносить поправки в Конституцию — нужно лишь выполнять то, что там уже записано. Прежде всего:

1) окончательно ликвидировать институт общего прокурорского надзора — как противоречащий Конституции Украины и международным обязательствам государства (между тем народный депутат М. Потебенько недавно внес в Верховную Раду Украины законопроект, поддержанный нынешним генеральным прокурором Г.Васильевым, предусматривающий закрепить в Законе Украины «О прокуратуре» возможность осуществления общего прокурорского надзора);

2) создать единый орган досудебного следствия, оставив за прокуратурой лишь функции, предусмотренные статьей 121 Конституции Украины: надзора за соблюдением законности в уголовном производстве, поддержка государственного обвинения и представительство в судах интересов граждан и государства в предусмотренных законом случаях;

3) на практике ввести конституционное право на свободный выбор обвиняемым защитника, восстановить институт общественных защитников и общественных обвинителей;

4) уравнять в правах обвинение и защиту, изъять из УПК Украины нормы, позволяющие отстранять защитников от защиты, восстановить порядок обжалования действий (бездействий) органа дознания или следователя в порядке гражданского производства (по крайней мере, до принятия нового УПК Украины);

5) положить начало введению предусмотренного Конституцией Украины суда присяжных.

Немедленное воплощение хотя бы этих пяти предложений, по глубокому убеждению автора, приведет к значительно более радикальным изменениям в общественной жизни, нежели политическая реформа, на осуществление (или блокирование) которой брошены все силы и со стороны властей, и со стороны оппозиции. Любая реформа не будет иметь никаких реальных последствий до тех пор, пока правоохранительные органы, прокуратура и суды не будут лишены неприсущих им функций политических инструментов.

1 Решение Конституционного суда Украины №13-рп от 16 ноября 2000 г. Предприниматель Г.Солдатов обратился в КСУ с просьбой дать толкование статьи 59 Конституции Украины о реализации права на свободный выбор защитника. Привлеченный к уголовной ответственности за неуплату налогов Г.Солдатов пригласил защитником известного юриста-ученого, специалиста в области налогового права. Но следователь не допустил научного работника к участию в деле на том основании, что последний не имел свидетельства на право занятия адвокатской деятельностью. КСУ признал такую практику неконституционной. Вместе с тем остался открытым вопрос, могут ли осуществлять защиту лица, вообще не являющиеся юристами, поскольку упомянутая конституционная статья гарантирует право на свободный выбор защитника без каких-либо ограничений.

2 Конституция Украины, Переходные положения, п.9.

3 Постановление пленума Верховного Суда Украины №9 от 1 ноября 1996 г.

4 Решения Конституционного суда Украины №6-рп от 23 мая 2001 г.

5 К ответственности был привлечен председатель (бывший) Печерского районного суда г. Киева Н. Замковенко — после того как он в 2001 г. отменил санкцию прокуратуры на арест одного из лидеров оппозиции Ю.Тимошенко. Немедленно прокурор г. Киева возбудил уголовное дело по фактам должностной халатности работников Печерского районного суда; в служебном помещении и жилище Н. Замковенко 28 и 29 мая 2001 г. были проведены обыски, санкционированные заместителем генерального прокурора Украины В. Кудрявцевым. Н. Замковенко воспользовался упомянутым выше решением КСУ и обжаловал в суде действия В.Кудрявцева на том основании, что, в соответствии со статьей 13 Закона Украины «О статусе судей» (в действующей на тот момент редакции), санкцию на обыск мог дать только генеральный прокурор лично. Также были обжалованы действия следователя, не только проводившего обыски без надлежащей санкции, но и делавшего это ночью, хоть обыски, в соответствии со статьей 180 УПК Украины, должны проводиться только днем (кроме неотложных случаев).

6 В предписании было дословно сказано: «Требую принять меры по недопущению нарушения статьи 20 Закона Украины «О предварительном заключении» в части освобождения из-под стражи Фельдмана Бориса Мордуховича... на основании незаконного решения Печерского местного суда г. Киева от 27.09.01 г.».

(«Зеркало недели», №23, 12-18 июня 2004 г.)

 

 

Правоохранительные органы и политика в Украине

Николай Мельник, эксперт по правовым вопросам:

Украина провозгласила себя демократическим правовым государством. Одним из фундаментальных принципов такого государства является принцип верховенства права, который де-юре признан Украиной, закреплен в ее Конституции (статья 8), однако реально его действие в стране не обеспечено. Анализ деятельности органов государственной власти свидетельствует о значительном разрыве между задекларированными в Основном Законе положениями о демократическом и правовом характере государства и его реальной сутью. Наиболее выразительно разрыв проявляется в деятельности правоохранительных органов (милиции, Службы безопасности Украины, прокуратуры, налоговой милиции), которые, по закону, должны осуществлять защиту жизни, здоровья, прав, свобод и законных интересов граждан, охрану общественного порядка и общественной безопасности.

Отход от принципа верховенства права во многих случаях повседневной деятельности правоохранительных органов дает основания считать такую практику системной, что в значительной мере является результатом политизации правоохранительных органов, их зависимости от конкретных лиц, политических и финансовых группировок.

Политизация правоохранительных органов: суть и последствия

Политизация правоохранительных органов — это втягивание их в политическую борьбу, то есть: выполнение ими не предусмотренных законом (а следовательно — не свойственных правоохранительным органам) задач политического характера; отход их работников при выполнении служебной деятельности от положений закона по соображениям политической целесообразности; доминирование последних при принятии юридически значимых решений; предоставление приоритета политическим, частным и корпоративным интересам перед интересами государственными и общественными.

Последствия указанной политизации — неправомерное использование правоохранительными органами предоставленных им полномочий (или выход за их пределы), игнорирование главных принципов деятельности, определенных законом, нарушение конституционных прав и свобод человека и гражданина. Факт ненадлежащей практики правоохранительных органов Украины признан на высшем государственном уровне. Украинский парламент еще в декабре 2002 г., по результатам рассмотрения вопроса о состоянии борьбы с организованной преступностью, констатировал факт сращения организованной преступной деятельности высших должностных лиц с «сугубо уголовными элементами», стремление крупных организованных преступных групп и преступных организаций контролировать правоохранительные органы и судебную власть.

В таких условиях правоохранительные органы перестают быть собственно правоохранительными, то есть средствами охраны закона и права, и превращаются в силовой инструмент (применение государственного принуждения, силы) для удовлетворения частных и корпоративных (в т.ч. политических) интересов. В этом контексте их правильнее именовать силовыми или даже репрессивными структурами.

В процессе системной политизации правоохранительных органов происходит их своеобразная приватизация — они превращаются в структуры обслуживания интересов определенных политических сил, отдельных лиц или групп лиц, которые, собственно, и представляют реальную политическую власть или относятся к категории так называемых провластных.

В таком случае мы имеем дело с фактическим перерождением правоохранительных органов в опасные для общества и государства структуры. Их опасность состоит, во-первых, в том, что такие органы вместо защиты правопорядка и охраны прав граждан игнорируют право и нарушают права граждан.

Во-вторых, они действуют вне рамок закона, выступая при этом от лица государства, то есть формально сохраняя свой легальный статус и возможность применять предусмотренное законом принуждение. С формальной стороны, их деятельность представляется вполне законной, поскольку противоправные действия вуалируются путем оформления необходимых для каждого конкретного случая документов, которые, в свою очередь, содержат ссылки на соответствующие положения закона.

Таким образом, складывается впечатление законности действий силовиков. Хотя на самом деле, по содержанию своих действий, силовые структуры в таких случаях практически ничем не отличаются от незаконных группировок, осуществляющих преступную деятельность. С единственным различием — действуя незаконным образом, силовые структуры приобретают статус «преступников в законе».

 

Политизированные правоохранительные органы — составляющая административного ресурса

Силовые структуры, действующие указанным выше образом, являются одной из главных составляющих так называемого административного ресурса, в основе которого лежит злоупотребление властью или служебными полномочиями с целью удовлетворения политических, корпоративных, корыстных или иных частных интересов.

Направленность и содержание деятельности силовых структур в значительной мере зависят от политической воли руководства государства. Правоохранительные органы являются инструментом осуществления соответствующей государственной политики. Различие между демократическими и недемократическими государствами состоит в основаниях и целях применения этого «инструмента». Он может использоваться только на основании закона и для достижения общественно или государственно значимой цели (демократические государства) либо не только на таких основаниях или с такой целью (недемократические государства). Во втором случае силовые структуры могут применяться в качестве инструмента достижения политической и/или частной цели.

Неправомерное использование силовых структур в политической борьбе, выяснении межклановых отношений, незаконном захвате собственности и т.д. отражает суть существующего политического режима и истинные намерения власти. Демократический режим действует с помощью демократических средств, недемократический — с использованием любых, в т.ч., при необходимости, и преступных.

При недемократическом режиме силовым структурам отводится ключевая роль в политической борьбе, ведении бизнеса, защите незаконно нажитых и сколачивании новых капиталов, «отвоевании» экономических сфер и политических высот и т.д. Собственно, иного от недемократического режима ожидать не приходится, ведь, как отмечал В.Гавел, «в условиях подневольного режима репрессии и коррупция считаются общественно-политической нормой».

Использование правоохранительных органов как средства политической борьбы (для неправомерного влияния на избирательный процесс, для «разборок» между влиятельными бизнесовыми и олигархическими группами, «наездов» на оппозиционных политиков и конкурентов по бизнесу и т.д.) является одним из наиболее опасных проявлений политизации правоохранительных органов. О подобных тенденциях в Украине неоднократно сообщали СМИ, заявляли не только оппозиционные политики, но и высшие должностные лица государства.

Многие считают уголовные дела, в которых фигурируют известные политики, занимающие высокие должности чиновники, влиятельные бизнесмены, политическими делами. Не останавливаясь на вопросе виновности или невиновности таких лиц, следует отметить: эти дела действительно можно считать политическими, если в них правовым решениям предшествуют политические, и начинаются они с простого вопроса — «сдавать или не сдавать своих». Последующие принципиальные решения в таких делах тоже в значительной мере обусловлены политической конъюнктурой — в определенной мере это доказывает тот факт, что такие дела, как правило, длятся годами и не попадают в суд, расследование по ним, в зависимости от политической ситуации и поведения фигурантов (прежде всего, их отношения к действующей власти) то «затихает», то начинается с новой силой.

 

Политизированные правоохранительные структуры: принцип, характер, сферы, средства действий

Принцип деятельности силовых структур, для которых доминантой в принятии решений служит политическая целесообразность, подобен принципу мафии при применении закона: в отношении «своих» должна быть найдена выгодная интерпретация закона; относительно «чужих» — сила закона должна быть применена в полной мере.

Характер противоправной деятельности силовых структур в случае использования их вопреки закону (то есть степень отклонения их от требований закона) обусловливается и определяется степенью зависимости силовых структур от воли конкретного лица или группы лиц.

Если говорить о сферах, где могут проявиться незаконные действия силовиков, и средствах, которые они могут использовать, то это могут быть любые сферы, отнесенные к их компетенции, и любые полномочия, предоставленные им законом, — от осуществления оперативно-розыскной деятельности до вынесения судебных решений.

Что касается конкретных средств служебных злоупотреблений работников силовых структур, совершение которых направлено на достижение политических целей, то они, кроме использования таких «действенных» мер, как возбуждение уголовного дела, взятие под стражу, могут заключаться в незаконном прослушивании телефонных разговоров или визуальном наблюдении с использованием возможностей государственных спецслужб или незаконно созданных формирований, предоставлении отдельным субъектам политической деятельности (особенно в период избирательной кампании) не предусмотренной законом поддержки (использование так называемого административного ресурса), давлении на СМИ, запрете предусмотренных законом политических акций (собраний, митингов, встреч с избирателями...) и т.д.

С правовой точки зрения, действия тех, кто дает указания на неправомерное использование правоохранительных органов с политической и иной частной целью, а также тех, кто такие указания выполняет (включая непосредственных исполнителей), являются служебным или иным преступлением — злоупотребление властью или служебным положением, превышение власти, служебный подлог, заведомо незаконные задержание, привод или арест, привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности, нарушение неприкосновенности частной жизни. То есть по закону они — обычные преступники.

Можно выделить три типичных варианта служебных злоупотреблений работников силовых структур для борьбы с политическими соперниками действующей власти (см. в конце). Описанные случаи свидетельствуют о проблемах функционирования политической системы государства, незаконного захвата государственной власти или ее удержания, использования правоохранительных органов в политической борьбе с политическими оппонентами под лозунгами противодействия преступности и т.д.

Собственно, для коррумпированных политиков неправомерное использование правоохранительных органов с политической целью направлено на решение двуединой задачи: во-первых, любой ценой удержаться при власти; во-вторых, избежать таким образом ответственности за совершенные во время нахождения при власти преступления. Использование силовых структур представителями действующей власти может осуществляться и с какой-либо иной частной и корпоративной целью.

Кроме всего прочего, к неправомерному использованию правоохранительных органов таких деятелей побуждает надежда (или, судя по тому, как откровенно и нахально это в ряде случаев делается, — даже уверенность), что таким образом удастся достичь цели и не придется отвечать по закону.

При этом те, кто сегодня имеют реальную политическую власть, а следовательно — и возможность использовать силовые структуры, ошибочно считают, что такая ситуация будет всегда — что они будут властвовать, и острие силовых структур будет направлено в сторону других. Они не хотят понять, что, породив такую систему, они сами потенциально становятся ее жертвами — в случае смещения с должности и утраты политического влияния они отнюдь не застрахованы от того, что новая политическая власть будет вести себя с ними так же, как они вели себя с оппонентами, находясь при власти.

Показательна в этом смысле ситуация с упоминавшимся уже П.Лазаренко6. При сохранении существующей системы функционирования силовых структур никто в Украине, включая ее первых руководителей, не застрахован от подобных кульбитов «правосудия».

 

Кадровая политика — предпосылка зависимости правоохранительных структур от политических факторов

Существующий в Украине дисбаланс функций и полномочий ветвей власти, при котором решающие полномочия в руководстве силовыми структурами принадлежат Президенту, а парламент лишен рычагов влияния на них, хорошо осознают как основные политические игроки, так и руководители силовых структур. Поэтому пребывание любого лица на должности руководителя такой структуры ставится в зависимость преимущественно от воли лишь одного властного субъекта — Президента. Что, в свою очередь, заставляет руководство силовых структур соответствующим образом определять содержание и направленность их деятельности.

У политической силы — доминанты влияния на силовые структуры — появляется большой соблазн использовать эти структуры в своих интересах или для достижения определенной политической цели. В таком случае подбор руководителя силовой структуры осуществляется по критериям, определяющим прежде всего его личную преданность, готовность и умение выполнить любое указание, несмотря на его характер. Деятельность руководителей упомянутых структур также оценивается не по их профессиональному уровню, не по результатам служебной деятельности вверенного им ведомства, а исходя из указанных выше критериев. Излишним будет говорить, что назначенный подобным образом руководитель силовой структуры подберет подчиненных (возможно, точнее — подручных) по своему «образу и подобию» и в соответствии с полученными сверху заданиями.

В таких условиях повышается риск втягивания руководителей силовых структур в политическое противостояние, использования их возможностей в корпоративных и личных целях. То есть — отход от служения Закону и приближение к состоянию прислужничества одной из ветвей власти (субъекта власти).

Системы реальных гарантий от такой позорной для правоохранительных органов трансформации, как уже отмечалось, сегодня в государстве нет. Подобные гарантии решающим образом зависят от субъективного фактора — от личных достоинств руководителя государства и руководителей силовых структур. Все упирается в то, захочет ли (точнее — сможет ли по своим моральным и иным личным качествам) глава государства использовать силовые структуры не по конституционному назначению и позволят ли себе (точнее —смогут ли по своим моральным и иным качествам) руководители силовых структур пойти на исполнение не свойственных правоохранительным органам функций. Но нравственные предохранители, тем более в стране, где царит правовой нигилизм и процветает правовое невежество, не могут считаться надежной гарантией от незаконного использования силовых структур.

Подтверждение этому — опыт функционирования силовых структур Украины за последнее десятилетие. О том, что правоохранительные органы втянуты в политическую борьбу, являются инструментом политического давления, шантажа и расправы, средством достижения личных (в т.ч. бизнесовых) интересов, неоднократно заявлялось различными политическими деятелями7 и представителями самих силовых структур (взять хотя бы последние заявления генерала СБУ В.Кравченко о слежке этой спецслужбы за политическими и государственными деятелями).

Учитывая важность субъективного фактора в контроле над силовыми структурами, идеальным с позиции носителей власти, считающих возможным использование их не по закону, является назначение на руководящие должности этих структур именно тех лиц, которые по своим личным качествам могут обеспечить функционирование правоохранительных органов, мягко говоря, не только в рамках закона. Идеальным для удержания той или иной силовой структуры под контролем, который бы обеспечивал выполнение ею любой необходимой для власти задачи, является назначение ее руководителем лица, лично преданного руководителю государства или иному лицу (как должностному, так и представителю бизнеса, способных в силу определенных причин обеспечить такое кадровое назначение), да еще и (желательно) скомпрометированного своей предыдущей незаконной деятельностью. Такой человек не сможет отстаивать принципы верховенства права и законности в деятельности правоохранительного органа по той простой причине, что подобное отстаивание будет означать для него, как минимум, немедленное увольнение с должности с «задвиганием» на задворки политической и государственной жизни, а не исключено — и привлечение к ответственности за «своевременно» выявленные нарушения закона (а на самом деле — за непослушание). В результате такой руководитель точно не будет служить закону, а будет прислуживать своему патрону.

Впрочем, как показывает отечественный опыт, далеко не всегда прислужничество является залогом сохранения должности и пребывания в статусе «приближенного к главному политическому телу». Скорее происходит иное — при использовании потенциального ресурса таких руководителей-прислужников, изменении политической ситуации, появлении новых политических задач их «выбрасывают» как отработанный материал, нередко сопровождая этот процесс угрозой привлечь их к ответственности за допущенные служебные нарушения. Безусловно, их никогда полностью «не сдают», но показывают, что может быть в случае малейшего непослушания.

В этом контексте достаточно вспомнить судьбу многих генеральных прокуроров, чья служебная деятельность совпадала (безусловно, «по простому стечению обстоятельств») с коренными интересами политического руководства, но которые на определенном этапе по определенным причинам попадали в немилость того же руководства.

Отдельно следует коснуться судьбы С.Пискуна — как его стремительного взлета на должность Генерального прокурора, так и не менее стремительного «слета» с нее. При этом, вспоминается, назначение его на должность сопровождалось дифирамбами со стороны видных деятелей власти, отмечался его высокий профессионализм, преданность закону, а снятие с нее — обвинениями не менее видных деятелей власти, которой он служил, в служебных злоупотреблениях, требовавших оценки с позиции уголовного закона. Когда даже далеким от политических интриг людям стало понятно, занимать С.Пискуну должность Генпрокурора осталось считанные дни, сам он (как утверждают информированные источники) даже в день издания указа о его увольнении был убежден, что Президент его «не сдаст».

Более того, незадолго до увольнения он выступил с критикой положений Конституции и Закона «О прокуратуре», предусматривающих возможность парламента выразить Генпрокурору недоверие, следствием которого является его отставка, собственно, ратуя за расширение полномочий Президента во влиянии на Генпрокурора (многие расценили это как политический реверанс Генпрокурора в сторону главы государства, что, вероятно, по замыслу, должно было укрепить позиции самого генпрокурора). Необходимость лишения (или существенного уменьшения) парламента полномочий С.Пискун объяснил тем, что парламент, выражая недоверие Генпрокурору, руководствуется не юридическими, профессиональными, а политическими соображениями. Анализируя место Генеральной прокуратуры Украины в системе власти, в частности в контексте отмеченных высказываний тогдашнего Генпрокурора, я тогда подчеркивал: «Удивительно, что политические соображения Генпрокурор усматривает лишь в позиции парламента по поводу его увольнения, хотя не менее политическими соображениями может руководствоваться и Президент, принимая в отношении его такое решение». В чем, собственно, в скором времени убедился и сам С.Пискун, лишившись должности Генпрокурора в результате росчерка пера одного человека.

Еще одним из факторов зависимости правоохранительных органов является их крайне недостаточное материальное, финансовое и иное ресурсное обеспечение. В условиях хронического существенного недофинансирования блюстители порядка вынуждены самостоятельно «добывать» для служебных потребностей средства, горючее для служебного транспорта, материалы для ремонта помещений и т.д. Понятное дело, такое «добывание» далеко не всегда может быть законным, а точнее — оно редко является законным. Следовательно, работники, непосредственно осуществляющие подобное «добывание», и руководители, «благословляющие» их на это, из защитников закона превращаются в его нарушителей. И таким образом — сразу же попадаются на крючок. При проявлении ими принципиальности в отстаивании закона они рискуют мгновенно превратиться в обвиняемых в коррупции и других служебных злоупотреблениях. Если к этому прибавить «палочную» систему показателей работы, оказавшуюся на удивление живучей в «условиях демократизации украинского общества» и требующую от сотрудников силовых структур определенных отклонений от закона, а также низкий уровень их материального обеспечения (особенно нижнего и среднего уровня), толкающий на поиск дополнительных средств к существованию, несложно представить себе уровень фактической независимости блюстителей порядка, а следовательно, и возможность использования их не по назначению.

 

Судебная власть — независимая власть?

Отсутствие в Украине независимой судебной власти, которая бы обеспечивала осуществление справедливого и непредвзятого правосудия, — еще один мощный фактор незаконного использования силовых структур. Это делает незащищенными от незаконных действий силовиков, с одной стороны, граждан, а с другой — самих работников правоохранительных органов от своеволия руководства. Все они лишены возможности «найти правду» в последней инстанции (в прочих инстанциях это тоже почти исключено) в случае нарушения их прав.

В Украине создана система организационной, материально-технической и финансовой зависимости судебной власти. По утверждению председателя Верховного суда Украины В.Маляренко, даже «в советское время независимость судов была на более высоком уровне, нежели сегодня». В открытом письме Президенту Украины еще в августе 2002 г. блок В.Ющенко «Наша Украина» констатировал: «Растет давление на судебную власть. Суд, на который по Конституции Украины возложена защита прав граждан, превращается в послушный инструмент, которым власть расправляется с оппонентами»10.

Принципы зависимости судебной власти закреплены на законодательном уровне. Прежде всего это касается функционирования Государственной судебной администрации — центрального органа исполнительной власти, осуществляющего организационное обеспечение деятельности судов общей юрисдикции. Понятно, что как орган исполнительной власти она имеет возможность отстаивать интересы исполнительной власти и оказывать определенное давление на судебную власть. Зависимость судов усиливается полномочиями Президента назначать судей на должности председателей и их заместителей и увольнять их с этих должностей.

К усилению зависимости судебной власти привела также деятельность Высшего совета юстиции — органа, ответственного за формирование высокопрофессионального судейского корпуса: на определенном этапе деятельности этот орган был фактически взят под контроль представителями одной политико-финансовой группировки, его функционирование происходило за чертой закона. Более того, на законодательном уровне была предпринята попытка «приватизировать» этот орган, сделав его инструментом для выполнения нужных задач в этой сфере, в частности для расправы над «неугодными» судьями.

Характеризуя основные угрозы независимому судопроизводству в Украине, министр юстиции А.Лавринович недавно отметил: «Появились некоторые основания предполагать, что особо крупные финансовые группировки имеют не только «своих» судей в разных судах, но и целые суды, и организуют рассмотрение дел в этих судах с наперед известным результатом»12. Если же попробовать развить этот тезис, то следует отметить, что назначение «своих» судей и формирование «своих» судов осуществляется не кем иным, как самой властью, в компетенцию которой и входит формирование судейского корпуса. Властью, которую контролируют сегодня одни и те же «крупные финансовые группировки», что приводит к образованию и существованию финансово-олигархических кланов.

Так, в СМИ высказывалась вовсе не лишенная оснований гипотеза о том, что целью затеянной накануне голосования на выборах городского головы реорганизации мукачевских городского и районных судов (их объединение в один), первый из которых принял ряд неприемлемых для одной мощной политической силы решений в избирательных делах и потенциально мог это делать в дальнейшем, было: минимум — устранение возможности осуществления этим судом судопроизводства в избирательных делах и препятствование таким образом развитию запланированного властью сценария выборов в Мукачево; максимум — превращение мукачевского городского суда из «не своего» в «свой».

Украинское общество дошло сейчас до такого состояния, когда не только «модно», но и жизненно необходимо иметь «своего» начальника милиции, прокурора, судью, таможенника и т.д. И если относительно, например, адвоката или врача в демократическом правовом государстве местоимение «свой» абсолютно приемлемо, то к указанным выше представителям власти, включая судью, — это недопустимо в принципе.

Отсутствие независимого и непредвзятого суда — это один из главных факторов отсутствия в Украине правового государства. Не может быть правового государства, не может жизнь в нем базироваться на принципе верховенства права, не могут быть надежно защищены конституционные права и свободы человека и гражданина, если в стране нет непредвзятого правосудия. Суд — это наивысшая государственная и социальная инстанция, а судья — в определенном смысле высшее должностное лицо. В том смысле, что судебная власть в системе государственной власти является решающей — поскольку именно судье (суду) принадлежит последнее, решающее, слово в решении социального конфликта, в понимании и применении закона.

С учетом этого становится вполне понятно, почему те, кто реально управляет государственными процессами в частных целях, делают все возможное, дабы не допустить существования независимого суда.

 

Выводы

Изложенное позволяет сделать несколько выводов.

Первый. Политизация правоохранительных органов Украины является следствием сущности существующей системы власти (ее кланово-олигархического характера), слабости правовых и демократических принципов ее формирования и функционирования, отсутствия надежных предохранителей злоупотребления властью.

Второй. Для кардинальных изменений такой ситуации необходимы изменения в системе власти, в отношениях между государственными институтами и институтами гражданского общества, между народом и властью. Сегодня власть господствует над народом, в т.ч. с использованием силовых структур, а должно быть наоборот. Реально изменения в этой сфере могут начаться и произойти только при условии изменения системы власти путем демократических выборов. В том случае, если начатая политическая реформа ограничится лишь сменой политических деклараций, а фактически произойдет консервация действующей власти, сущность деятельности правоохранительных органов в принципе останется неизменной. Правоохранительные органы являются только инструментом выполнения воли политической власти. У носителей власти всегда есть соблазн использования ее в собственных целях. Нынешние политическая и правовая системы предоставляют огромные возможности для воплощения такого соблазна в жизнь. Устранить это можно лишь путем установления системы соответствующих предохранителей, прежде всего политического и правового характера.

Третий. Неотложной является реформа правоохранительной системы (демократизация всех ее элементов, повышение прозрачности ее деятельности, изменение критериев оценки работы, четкое разграничение функций, радикальное повышение уровня гражданского демократического контроля, изменение принципов кадровой работы и т.д.). Первым шагом такой реформы должна была бы стать подготовка Концепции реформирования правоохранительной системы, следующим — изменение законодательной базы. Большое значение в этом процессе будет иметь субъективный фактор — соответствующая политическая воля, компетентность, нравственная и правовая чистота руководства правоохранительных органов. Это потребует существенного обновления их руководящего состава.

Типичные варианты служебных злоупотреблений работников силовых структур

1. Применение уголовно-правовых и иных, предусмотренных законом, репрессивных средств в отношении государственных деятелей, политиков (как правило, представителей политической оппозиции) при наличии оснований для этого, но не по причине их наличия, а главным образом — по политическим соображениям. Следовательно, речь о выборочном подходе в применении законодательства, определяемом политическими обстоятельствами. Сам процесс привлечения человека к ответственности за совершенное правонарушение сопровождается широкими пропагандистскими мероприятиями, целью которых является, во-первых, его политическая дискредитация, во-вторых, убеждение общества и международного сообщества в том, что указанный процесс абсолютно лишен политического подтекста и направлен исключительно на обеспечение законности в государстве.

О политической направленности таких процессов свидетельствует и тот факт, что подобные дела в большинстве случаев не доводятся до логического завершения, их расследование активизируется в кульминационные периоды политической борьбы. Как отмечалось в постановлении Верховной Рады по результатам парламентских слушаний о борьбе с коррупцией в Украине, «уголовные дела, в ходе многолетнего расследования которых все время вспоминаются фамилии высоких должностных лиц, ни в коем случае не доводятся до судебного разбирательства, а материалы этих дел используются исключительно в политических целях, что уже само по себе является коррупционным и безусловно позорным явлением».

2. Политическая расправа с политическими оппонентами и другими лицами, в т.ч. теми, кто реально противодействует коррупции на самом высоком государственном уровне, путем привлечения их к ответственности по обвинению в противоправных действиях при отсутствии для этого законных оснований. Цель и средства в таких случаях остаются теми же, что и в описанном выше случае, но при этом отсутствуют основания для их применения. О наличии таких фактов в Украине неоднократно сообщали ведущие политики в выступлениях в парламенте и в СМИ.

Представителям правоохранительных органов в подобных случаях приходится действовать незаконно. Безосновательное уголовное преследование (применение иных репрессивных мер) является служебным преступлением, то есть речь идет уже о коррумпированном поведении представителей правоохранительных органов.

3. Применение репрессивных средств по тем же мотивам к лицам из окружения политических деятелей, в дискредитации которых заинтересована власть.

Применение таких средств не непосредственно к лицам, которых власть хочет скомпрометировать в глазах общественности, устранить с политической арены или заставить действовать в соответствии с ее волей, а к их окружению может осуществляться по разным причинам: из-за отсутствия компрометирующего материала на этих лиц, недостаточности доказательств их противоправных действий, невозможности привлечь к ответственности из-за соответствующего иммунитета или нецелесообразности такой акции по политическим соображениям, стремления провести определенную политическую игру и т.д.

При этом сам политик или государственный деятель ни в чем противозаконном не обвиняется, но на него падает подозрение в связи с обвинением в преступной деятельности его родных, близких, коллег по партийной или иной деятельности.

Действия правоохранительных органов в указанной ситуации, в зависимости от наличия (отсутствия) оснований для применения соответствующих мер, могут быть как законными, так и противозаконными. Однако их объединяет то, что движущей силой в подобных случаях является не наличие оснований для применения закона, а политическая целесообразность.

1 Постановление Верховной Рады Украины «Об итогах отчета Председателя Комитета Верховной Рады Украины по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией, докладов Председателя Координационного комитета по борьбе с организованной преступностью, Председателя Службы безопасности Украины, Министра внутренних дел Украины о состоянии борьбы с организованной преступностью, а также доклада генерального прокурора Украины о состоянии прокурорского надзора в сфере борьбы с организованной преступностью» №388-IV от 26 декабря 2002 г. Недавно Генеральный прокурор Украины Г.Васильев также отметил безответственность, безнаказанность и вседозволенность, «укрепившиеся в последнее время в правоохранительных органах Украины». См.: Шкиль А. Полюби не гармониста — полюби монополиста. — Голос Украины, 19 марта 2004 г., стр. 9.

2 Гавел В. Будущее Беларуси тесно связано с будущим Европы. — Зеркало недели, 20 марта 2004 г., стр. 5.

3 См., например: Овдин В. Статья для председателя. — Зеркало недели, 20 марта 2004 г., стр. 7; Об использовании уголовными псевдобизнесменами правоохранительных структур для расправы с конкурентами говорил и Президент Украины. См.: Кучма Л. «Незалежність України і виклики сьогодення». — Урядовий кур’єр, 27 августа 2003 г., стр. 4.

4 Вместе с тем нельзя исключать и то, что политизация ситуации может быть попыткой настоящего нарушителя закона избежать предусмотренной законом ответственности. Неоднократно в отечественной практике применялся принцип: «Хочешь избежать криминала — «пришей» политику». Кстати, о преследовании по политическим, а не правовым соображениям недавно заявил П.Лазаренко: «Я абсолютно готов доказать, что я не виновен и что меня преследуют исключительно по политическим мотивам». См.: http://pravda. com.ua/archive/2004/march/19/2.shtml.

5 Постановление Верховной Рады Украины «Об итогах парламентских слушаний относительно состояния борьбы с коррупцией» №2612-ІІІ от 5 июля 2001 г.

6 П.Лазаренко, после назначения на должность премьер-министра, добился назначения ряда «своих» людей на ключевые должности в правоохранительных структурах, в частности на должность генерального прокурора Украины. Таким образом он стремился обеспечить, во-первых, свою неприкосновенность от действия закона, во-вторых, возможность направлять такие действия против своих противников, в т.ч. тех, кто добивался применения закона к нему за совершенные им правонарушения. В частности, тогдашний Генеральный прокурор Украины Г.Ворсинов сделал это по отношению к Г.Омельченко, который возглавлял парламентский комитет по вопросам борьбы с организованной преступностью и коррупцией и вплотную подошел к махинациям П.Лазаренко, в т.ч. к его заграничным валютным счетам. Начиная с 1994 г., Г.Омельченко посылал в разные правоохранительные органы и Президенту Украины документы, свидетельствовавшие о противоправной деятельности П.Лазаренко (потом на них основывались его обвинения Генеральной прокуратуры). Вместо того, чтобы проводить их надлежащую проверку и применять законные меры по отношению к П.Лазаренко, было принятое иное решение — Г.Ворсинов по абсолютно надуманным основаниям возбудил уголовное дело против Г.Омельченко, чтобы, как неоднократно подчеркивал сам Г.Омельченко, помешать ему заниматься расследованием действий П.Лазаренко и других власть имущих.

Но ситуация резко изменилась, когда П.Лазаренко утратил пост премьер-министра и попал в немилость у политического руководства государства. Силовые структуры, прежде всего Генеральная прокуратура, направили усилия уже против П.Лазаренко.

7 Открытое письмо Президенту Украины блока Виктора Ющенко «Наша Украина». — Голос Украины, 31 августа 2002 г., стр. 4.

8 Мельник Н. Место Генерального прокурора в Украине. Или Генерального — на место?— Зеркало недели, 28 июня, 2003 г., стр. 6.

9 Примаченко А. Василий Маляренко: «В советские времени суды были более независимыми, чем сегодня». — Зеркало недели, 22 марта 2003 г., стр. 6.

10 Открытое письмо Президенту Украины блока Виктора Ющенко «Наша Украина». — Голос Украины, 31 августа 2002 г., стр. 4.

11 Подробнее об этом см.: Мельник Н. Приватизация правосудия. Процесс пошел? — Зеркало недели, 11 октября 2003 г., стр. 6.

12 Рахманин С. Александр Лавринович: «Я никогда не шел против своей совести...» — Зеркало недели, 14 февраля 2004 г., стр. 4.

(«Зеркало недели», №23, 12-18 июня 2004 г.)

 

 

Приемы и механизмы влияния на выборы со стороны власти отрабатываются

Юрий Павленко, народный депутат Украины, фракция «Наша Украина»:

Опыт проведения акций «Нашей Украины», избирательных кампаний в регионах дает основания утверждать, что на протяжении последних лет происходит активное привлечение к политическому процессу силовых структур, прежде всего органов Министерства внутренних дел (МВД). Отрабатываются различные приемы и механизмы, с помощью которых дискредитируются оппозиционные силы, достигаются нужные результаты на выборах, осуществляется давление на общественное мнение, фальсифицируются результаты волеизъявления граждан. Все эти приемы и механизмы могут быть применены и в предстоящей президентской кампании.

Блокирование с участием структур МВД доступов в места, где проходят политические акции оппозиционных сил. Пример — форум демократических сил в г. Белая Церковь. Почти все трассы к городу (кроме главной Киев—Одесса) были заблокированы автомобилями КамАЗ, поваленными деревьями и т.п. В самом городе на улице с односторонним движением, на которой расположено здание, где проходил форум, организовали активное двухстороннее автомобильное движение, перекрыв все соседние улицы. За ситуацией наблюдал начальник городской службы Государственной автомобильной инспекции (ГАИ), полковник МВД. Но когда я подошел к нему и попросил объяснить, что происходит, он просто сбежал.

Двухмесячное служебное расследование инцидента в Белой Церкви завершилось выводом, что блокирование трасс и нарушение движения в городе были следствием случайного стечения обстоятельств. Но такие же «случайные» блокирования повторялись потом в Харькове и других городах. Обвинять в этом лишь сотрудников ГАИ не совсем правильно — они в таких ситуациях находятся не в зоне принятия решения, а в зоне выполнения. То есть прием отработан, и при необходимости любой город, включая Киев, может быть заблокирован так, что ни один автобус в него не попадет.

Использование структур МВД для охраны акций, проводимых антиоппозиционными силами. Примеров невмешательства милиции в откровенно провокационные действия антиоппозиционных сил много. Так, во время уже упомянутого форума демократических сил в Белой Церкви участники пикета социал-демократов (преимущественно молодые люди в возрасте 18—25 лет) с лозунгами «Ющенко — американский ставленник» открыто провоцировали столкновение со сторонниками «Нашей Украины», но милиция не вмешивалась. Подобные ситуации наблюдались в Крыму, во Львове и других городах. Митинги против акций «Нашей Украины» фактически охранялись подразделениями МВД. Зато безопасность представителей оппозиции никто не гарантирует.

Использование работников силовых структур и людей, зависящих от силовых структур, в политических акциях. Пример — события в Донецке. Передовые пикеты против «Нашей Украины» состояли преимущественно из переодетых сотрудников милиции. Это было видно и по выправке, и по дисциплине, и, в конце концов, по тому, что руководил этими пикетами замначальника областного Управления внутренних дел (УВД). В Донецке был зафиксирован и следующий момент: когда начался митинг, появилась группа людей, которые в действительности отбывают пожизненный срок заключения и из которых сформирована «спецбригада», оперативно вмешивающаяся в любую акцию. Это люди, которым терять ничего, но при условии добросовестного выполнения приказа они могут получить амнистию. Местные жители узнавали таких осужденных, были случаи паники, людей охватывал ужас, они не исключали, что «начнется резня». Подтвердить, правда ли это, — очень сложно, но я считаю, что подобные случаи (или слухи) требуют проверки, и об этом нужно открыто говорить.

Использование в политических акциях частных охранных структур. События в Донецке свидетельствуют еще об одной, очень опасной тенденции — привлечении к политическим акциям частных охранных фирм. Во время акций в Донецке сотрудники таких фирм (так называемые люди в черном) блокировали несколько помещений. Вмешательство как руководителей областного УВД, областного управления Службы безопасности Украины (СБУ), так и гражданских чиновников высоких рангов, вызванных по требованию депутатов, результатов не дало. Следовательно, существуют вполне силовые (в прямом значении этого слова — определенным образом вооруженные и соответственно подготовленные) структуры вне системы МВД, знающие определенный «код», на который реагирует любая служба, любая официальная силовая структура. И эти частные структуры являются неприкосновенными. Кроме того, поскольку их сотрудники не являются сотрудниками официальных силовых структур, то они не несут никакой ответственности по законам, касающимся сотрудников МВД, СБУ и т.д., то есть они свободно и фактически безнаказанно могут прибегнуть к любым действиям.

Полагаю, такие структуры существуют не в каждой области Украины, ведь для содержания и обеспечения их неприкосновенности нужен мощный ресурс, но в отдельных областях они есть и готовы взять «под охрану» и избирательные участки, и избирательные штабы политических оппонентов.

Использование милиции для прикрытия манипуляций на избирательных участках и дискредитации субъектов общественного контроля. В качестве примера можно привести случай во время выборов в Днепропетровский областной совет. Вместе с одним из кандидатов, его доверенным лицом и наблюдателями я посетил один из участков. Мы предъявили документы и попросили показать списки избирателей. Нам не только отказали, но и с участием работника милиции, присутствовавшего на участке, обвинили в нарушении общественного порядка, хулиганских поступках в нетрезвом состоянии и т.п. В комитет Верховной Рады по вопросам регламента, депутатской этики и организации работы Верховной Рады поступили документы из районного отделения МВД, в которых изложена эта милицейская версия. Как выяснилось, это был лишь первый пример, когда депутатов пытались дискредитировать таким образом. В дальнейшем подобные истории повторялись неоднократно.

Вечером того же дня поступила информация, что протоколы и бюллетени доставляют не в территориальные избирательные комиссии, а в райисполкомы, где протоколы переписываются. Мы отправились к Бабушкинскому райисполкому, но доступ в него был заблокирован вооруженным автоматами спецподразделением, нас не пропустили в здание, аргументируя это требованиями безопасности в контексте борьбы с терроризмом. Вскоре такая же ситуация повторилась в Донецке. Как и в Днепропетровске, милиция (а возможно, и спецподразделения) блокировала здания райисполкомов, в которые доставлялись протоколы и бюллетени.

Повторяемость ситуаций доказывает, что мы имеем дело с отработанными приемами и механизмами. Сотрудники милиции подготовлены, они знают, что нарушается закон, и фактически прикрывают эти нарушения, они готовы в любой момент и любыми средствами защитить доступ к официальным документам. Не исключено, что эти приемы будут использованы против депутатов, журналистов, наблюдателей — всех, кто должен обеспечить общественный контроль над ходом президентских выборов.

(«Зеркало недели», №23, 12-18 июня 2004 г.)

 

Роль силовых структур и правоохранительных органов в избирательных кампаниях в Украине

Александр Черненко, пресс-секретарь Комитета избирателей Украины:

Начиная с выборов Президента Украины в 1999 г., словосочетание «административный ресурс» стало неотъемлемой частью каких бы то ни было комментариев, касающихся украинских избирательных кампаний всех уровней, независимо от того, оглашали эти комментарии отечественные эксперты или международные наблюдатели.

Политологи предлагают различные толкования понятия административного ресурса, определяя его, в частности, как «влияние должностных лиц с использованием их властных полномочий на развитие политического процесса в Украине, в частности на ход, результаты и другие составляющие избирательного процесса с целью сохранения власти»1.

Есть основания утверждать, что одним из главных субъектов админресурса стали в Украине правоохранительные органы.

 

Правоохранительные органы — субъект административного ресурса

Определяя понятие админресурса, многие исследователи ошибочно ограничивают круг его субъектов исключительно должностными лицами, находящимися на государственной службе. Не прибегая к чрезмерной детализации, можно выделить три главных субъекта административного ресурса:

— должностные лица органов исполнительной власти и местного самоуправления;

— руководители предприятий, учреждений, организаций (не обязательно государственных);

— представители силовых структур, контролирующих и правоохранительных органов.

Последнюю категорию часто воспринимают как инструмент, с помощью которого осуществляют административное влияние две первые. Однако это утверждение верно лишь отчасти.

Во-первых: на региональном уровне силовые и правоохранительные органы являются территориальными управлениями центральных органов исполнительной власти (ЦОИВ) и непосредственно не подчинены местной исполнительной власти и органам самоуправления (хотя и тесно с ними взаимодействуют). Следовательно, даже если предположить, что территориальной единицей руководит «демократический» мэр или глава администрации, то это не обязательно обезопасит от незаконного вмешательства силовиков в избирательный процесс. Более того, часто именно руками контролирующих или правоохранительных органов легитимно избранные лица отстраняются от власти (как это было в свое время с городскими головами Кировограда и Красного Луча).

Во-вторых: силовые структуры могут выступать в качестве самостоятельного источника админресурса, если в избирательных кампаниях участвуют их непосредственные представители. Как это было, например, на повторных выборах народного депутата в избирательном округе №35, где баллотировался В.Драчевский, первый замначальника Днепропетровского городского управления внутренних дел.

В-третьих: правоохранительные органы обладают наиболее эффективными и действенными механизмами влияния на избирательный процесс и его участников — если другие должностные лица грозятся применить или применяют лишь административные или материальные санкции, то силовые органы имеют легитимную возможность применения жестких силовых действий против лиц или организаций, являющихся объектами влияния.

Свидетельством возрастающей силы и влиятельности контролирующих и охранительных органов может быть их количественный рост. На протяжении 1998—2003 гг. число государственных служащих территориальных управлений ЦОИВ, прежде всего Министерства внутренних дел (МВД), Государственной налоговой администрации (ГНА), Службы безопасности Украины (СБУ), увеличилось почти на 31,6 тыс. лиц, или на более чем 40%. Именно эти органы имеют также наиболее разветвленную структуру: от министра и вплоть до участкового милиционера.

Влияние контролирующих и правоохранительных органов на ход избирательного процесса может происходить на всех без исключения этапах кампании, а часто и задолго до ее официального начала. Перед стартом избирательной кампании или на начальных ее стадиях доминирует влияние контролирующих и фискальных органов, связанное прежде всего с давлением на кандидатов, а также лиц, предприятия или СМИ, которые их поддерживают; ближе к выборам и непосредственно в день голосования главную роль играют органы охраны правопорядка, а объектами влияния становятся агитаторы, члены комиссий, наблюдатели, журналисты, а нередко и сами избиратели.

Это влияние не обязательно осуществляется в форме непосредственных действий или поступков правоохранительных органов. Очень часто бездеятельность, невмешательство в избирательный процесс, сопровождаемый грубыми нарушениями, делает правоохранителей соучастниками преступных действий, целью которых является нарушение избирательных прав граждан и искажение результатов их волеизъявления.

В частности, в Заключительном отчете Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе/Бюро демократических институтов и прав человека (ОБСЕ/БДИПЧ) по итогам наблюдения за парламентскими выборами 31 марта 2002 г. отмечалось: «По состоянию на 31 марта, МВД получило 176 заявлений о правонарушениях, связанных с выборами, из которых 28 были совершены против представителей СМИ. Уголовные дела были возбуждены в 51 из этих случаев, включая 37 за размещение агитационных материалов в местах, запрещенных законом, и 14 в отношении представителей СМИ. К 91 лицу были применены санкции»2. Однако фактов правонарушений, о которых не подавались какие-либо заявления, было на несколько порядков больше, а уровень реагирования на эти нарушения — намного ниже.

 

Злоупотребления накануне и во время избирательной кампании

Как указывалось выше, вмешательство силовых структур в проведение выборов может начаться задолго до старта самой кампании. События, сопровождавшие проведение форумов «Нашей Украины» в Донецке и других городах, оказали непосредственное влияние на предстоящую президентскую гонку. На примере этих форумов можно было наблюдать почти весь спектр «взаимодействия» правоохранительных органов с оппозиционными политическими силами. От пассивного невмешательства во время откровенно провокационных и хулиганских действий отдельных лиц или групп людей — до остановки работниками Государственной автомобильной инспекции (ГАИ) автотранспорта, доставлявшего участников на форумы.

Бесспорно, формально сложнее всего связать с избирательным процессом различные проверки фискальными органами предприятий, организаций или СМИ, поддерживающих политические силы, альтернативные действующей власти. Впрочем, публичный конфликт между «Нашей Украиной» и ГНА во Львовской области отчетливо показал те методы, которыми действует налоговая инспекция и в других регионах — но там, из-за нехватки независимых СМИ и мощного ядра оппозиционных депутатов в местных советах, это остается неизвестным широкой общественности.

Ярким, хотя окончательно не доказанным, свидетельством незаконного вмешательства силовых ведомств в избирательный процесс стала обнародованная народным депутатом А.Ельяшкевичем накануне парламентских выборов 2002 г. так называемая «Докладная записка руководителя штаба избирательного блока «За Единую Украину!» И.Кириленко главе администрации Президента Украины В.Литвину». И хотя позже Печерский районный суд обязал А.Ельяшкевича опровергнуть приведенную информацию, события, сопровождавшие избирательные кампании в Украине, свидетельствуют, что подобные инструкции гипотетически могли распространяться как во время упомянутых выборов, так и во время кампаний, проходивших позднее.

В частности, в одном из пунктов записки рекомендовалось «провести совещание с участием представителей центрального штаба с ответственными работниками центрального и областного уровня Министерства обороны, МВД, Государственного департамента по делам наказаний, Министерства образования, Министерства здравоохранения». Беспрецедентным является сам факт требования, чтобы должностные лица министерств и ведомств согласовывали свои действия с функционерами штаба одного из избирательных блоков. В другом пункте записки давались конкретные указания ГНА, МВД и СБУ «нейтрализовать источники финансирования избирательных фондов радикальной оппозиции, возбудить дела о незаконности источников финансирования. При достаточном объеме материалов инициировать снятие с выборов».

И хотя многие из этих указаний выполнены не были, широко распространенным в Украине явлением стало снятие с регистрации кандидатов в органы власти всех уровней за неточности, допущенные при заполнении декларации о доходах, необходимой для регистрации. Главную роль в выявлении таких «неточностей» сыграла как раз налоговая инспекция. Очень часто эти «неточности» были настолько несущественными, что никоим образом не могли повлиять на результат выборов.

Действия правоохранительных органов, направленные на то, чтобы помешать проведению предвыборной агитации. В частности, они заключались в недопущении субъектов избирательного процесса в помещения для встречи с избирателями, уничтожении агитационных материалов, задержании групп агитаторов. Лишь несколько фактов, зафиксированных Комитетом избирателей Украины (КИУ) во время парламентских выборов 2002 г.:

Днепропетровск. Активисты партии «Яблуко», расклеивавшие агитационные материалы партии, арестованы на семь часов сотрудниками Октябрьского райотдела внутренних дел из-за того, что «расклеивали в не отведенных для этого местах».

Донецкая область. Председатель Горловской городской организации партии «Батьківщина» В.Канауров неоднократно заявлял о фактах нарушений. Например, в с. Пантелеймоновка представители правоохранительных органов мешали проведению встречи с избирателями. Также члены партии «Батьківщина» жаловались на то, что в квартиры, на балконах которых висели агитационные плакаты, врывались представители правоохранительных органов и требовали их снять. Были задержаны шесть активистов блока Виктора Ющенко «Наша Украина», распространявших агитационные материалы блока.

Запорожская область. Милиционеры задержали агитаторов партии «Яблуко» и не отпускали их из райотдела несколько часов. Свои действия сотрудники милиции мотивировали тем, что «просто не знали, что уже можно вести агитацию». Милиция задержала группу студентов, расклеивавших агитационные материалы блока «Наша Украина», — блюстители порядка пугали юношей и девушек исключением из вузов.

Известны факты, когда работники силовых ведомств не допускали кандидатов, их доверенных лиц, депутатов, представителей СМИ на заседания избирательных комиссий или сессии местных советов, где принимались связанные с выборами решения.

Беспрецедентным превышением полномочий правоохранительными органами стало недопущение спецподразделениями «Беркут» и «Сокол» народных депутатов и депутатов горсовета на сессию горсовета Мукачево, где было принято решение о формировании нового состава избирательных комиссий. Руководил подразделениями начальник УМВД Украины в Закарпатской области В.Русин.

Подобный случай произошел во время выборов городского головы г. Красный Луч (Луганская область). 12 марта 2004 г. сотрудники МВД практически блокировали здание, в котором располагалась территориальная комиссия, и не допускали в него избирателей. Решение — пускать или не пускать — принимала не избирательная комиссия, а милицейское руководство. В тот же день представителей кандидатов и журналистов попросили освободить помещение территориальной комиссии, хотя, согласно закону, они имели право там находиться, не нарушали общественный порядок и не прибегали к каким-либо действиям, которые бы могли помешать работе комиссии.

Вместе с тем неоднократно наблюдались случаи пассивности правоохранительных органов при довольно существенных нарушениях, сопровождавших процесс агитации. Речь идет, прежде всего, о массовом подкупе граждан. На повторных выборах народных депутатов Украины в избирательных округах №201 (Черкасская область) и №82 (Запорожская область) была использована технология массовой раздачи избирателям денег (20—100 грн.) по системе «сетевого маркетинга», в обмен на поддержку во время голосования. Об этих фактах поступило много письменных свидетельств и обращений в правоохранительные органы, но все они ни к чему не привели. Прокуратура регионов, где проходили эти выборы, игнорировала все обращения, мотивируя отсутствием состава преступления и при этом не замечая очевидных нарушений.

 

Вмешательство в процесс голосования и подсчета голосов

Во время голосования и подсчета голосов сотрудники правоохранительных органов должны осуществлять общий надзор за правопорядком. При этом они не являются субъектами избирательного процесса. Но очень часто правоохранители значительно превышают свои полномочия, немотивированно вмешиваясь в избирательный процесс.

Хотя законодательство четко не регулирует численность представителей милиции, которые должны следить за порядком на избирательных участках, практика свидетельствует, что двух (максимум трех) блюстителей порядка вполне достаточно для одного участка. Но зачастую их количество значительно больше, что не способствует атмосфере свободного волеизъявления, а иногда преследует цель помешать ему, что фиксировали также и международные наблюдатели. В частности, в упомянутом выше Заключительном отчете ОБСЕ/БДИПЧ отмечается: «Некоторые наблюдатели указывали на присутствие значительного количества сотрудников Министерства внутренних дел», а также: «Местные органы власти, милиция или неустановленные лица мешали международным наблюдателям и их помощникам выполнять свою работу или преследовали их в избирательных округах»4.

Впрочем, для местных наблюдателей или журналистов необоснованное лишение права присутствовать на участках или недопуск к ним стали обычным явлением. Нередко отмечались задержания на несколько часов по обвинению в нарушении общественного порядка. Например, во время выборов народного депутата в избирательном округе №206 (Черниговская область) правоохранительными органами были задержаны представители Института политического моделирования, проводившие опрос избирателей на выходе из участков (exit-poll).

Наиболее показательными с точки зрения беспрецедентного вмешательства силовых органов в процесс голосования стали выборы городских глав Василькова (Киевская область, май 2000 г.) и Мукачево (Закарпатская область, июнь 2003 г.).

28 мая 2000 г. представители Броварского отделения КИУ выехали на автомобиле из Броваров, чтобы принять участие в наблюдении за выборами городского головы г. Васильков. Они были официально зарегистрированы городской избирательной комиссией Василькова. На выезде из Броваров их задержал наряд милиции под предлогом нарушения правил дорожного движения. Поскольку нарушение правил установить не удалось, им предъявили обвинение в том, что номера автомобиля ржавые, вызвали оперативную группу городского отдела внутренних дел и в конечном итоге задержали, выдвинув обвинения в нарушении статьи 185 — злостное сопротивление сотрудникам милиции. Свидетелями стали сами сотрудники милиции. В неофициальном разговоре представитель МВД сказал, что получил от областного руководства приказ держать членов КИУ до утра.

В самом Василькове на каждом участке наблюдалось большое количество (5—10 человек) работников правоохранительных органов, фактически «руководивших» выборами. Вследствие именно их действий на участки не допускались наблюдатели, представители СМИ и народные депутаты Украины, что противоречит действующему законодательству. На участке №9 был задержан, несмотря на статус, народный депутат Е.Жовтяк — за то, что он фотографировал нарушения во время подсчета голосов. Таким образом, выборы проходили с грубыми нарушениями, а блюстители порядка не позволяли наблюдателям их фиксировать, не говоря уж об отсутствии соответствующего реагирования на нарушения.

Главным признаком выборов городского головы г. Мукачево 29 июня 2003 г. стало чрезвычайно большое количество задействованных блюстителей порядка (свезенных из двух соседних с Закарпатской областей), включая пожарных и сотрудников Министерства по чрезвычайным ситуациям. Несмотря на это, в городе были замечены представители криминальных группировок Закарпатья, на которых блюстители порядка не реагировали. На участке №12 неизвестные совершили нападение на съемочную группу телеканала СТБ, после чего журналистка телеканала В.Доброта потребовала от начальника местного управления по борьбе с организованной преступностью круглосуточной защиты.

В тот же день начальник Мукачевского УВД г-н Мыколенко обратился к исполняющему обязанности городского головы с требованием «о прекращении избирательного процесса». Основанием для этого послужило якобы «сообщение» о «заминировании всех избирательных участков». И только вмешательство народных депутатов позволило продолжить процесс голосования.

Отдельного разговора заслуживает голосование на так называемых закрытых участках — в воинских частях или в местах лишения свободы (а это колоссальный ресурс для влияния на результаты выборов), где процесс голосования практически лишен какого бы то ни было контроля. Почти стопроцентный результат, который получают там кандидаты от власти, свидетельствует, что понятие «свободное волеизъявление» на этих участках — категория довольно условная.

Конечно, ситуацию можно (и нужно) улучшать, прежде всего законодательно. Четко определить права и обязанности правоохранительных органов во время избирательного процесса, предусмотреть ответственность за злоупотребления, установить ограничения в части давления на субъектов выборов, в конце концов, четко прописать, сколько милиционеров должны охранять порядок на участках в обычном и форс-мажорном режимах и т.п.

Тем не менее роль, которую правоохранительные органы играют во время избирательных кампаний, мало чем отличается от той, которую они выполняют в каких-либо иных общественных процессах в Украине. Все указанные выше проблемы являются следствием более серьезного кризиса, охватившего силовые структуры от наивысшего руководства до самых низших исполнителей. Трудно представить, что привыкшие существовать в системе безответственности перед общественностью, с одной стороны и полной зависимости от воли высших чиновников с другой правоохранительные органы во время избирательных кампаний вдруг начнут исполнять функции, предусмотренные исключительно законодательством.

1 Політичні партії України напередодні парламентських виборів: стан і тенденції. Аналітична доповідь Центру Разумкова. — Національна безпека і оборона, 2001, №12, с.33.

2 Заключительный отчет Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе/Бюро демократических институтов и прав человека по итогам наблюдения за выборами народных депутатов Украины 31 марта 2002 года — http://polit.com.ua.

3 См.: http://pravda.com.ua.

4 Речь идет об избирательных округах №25, 41, 45, 49, 53, 54, 57, 58, 104, 105, 144, 216. См.: Заключительный отчет Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе/Бюро демократических институтов и прав человека по итогам наблюдения за выборами народных депутатов Украины 31 марта 2002 года. — http://polit.com.ua.

(«Зеркало недели», №23, 12-18 июня 2004 г.)

 

Президентський вибір міліції. Чи може залишитися на посадi міністр внутрiшнiх справ, який пообіцяв пити за перемогу Януковича три днi?

Наталія Лебідь:

Міліцейська карма України

Кожен з трьох останніх глав МВС запам’ятався співвітчизникам передусім однією-двома лаконічними фразами, що увібрали в себе і норови міністра, і його нахили, і звички... Говорячи мовою лінгвістики, кожен з них має свій «вербальний код». «Код», яким «відкривається» ера Юрія Кравченка — це, звісно ж, репліка про «орлів боєвих». Його наступник — Юрій Смирнов — це роздуми уголос про те, через які причини гинуть українські журналісти (плюс комбінація з двох напівзігнутих пальців, один з яких б’є по горлу, що у сурдоперекладі означає: п’є наша преса, тому й накладає головою, а ви кажете — «Політика...»).

Микола ж Білоконь увійде в історію як автор щонайменше двох винаходів: настирливо повторюваного, що міліція не повинна бути осторонь політики, а також обіцянки «не просихати» три дні, якщо до влади прийде Янукович. Хоча, справедливості заради, треба додати, що ще Білоконь запам’ятався глибокою образою на нардепів від опозиції, котрі покликали його в парламент доповідати по Мукачеву, але замість того, щоб «тверезо проаналізувати ту ситуацію, яка склалася на сьогоднішній день», наплювали Білоконю в чесну міліцейську душу. «Мені дуже прикро, що окремі народні депутати вирішили використати цю високу трибуну для того, щоб продемонструвати неповагу в першу чергу до мене як до людини, а також міністра внутрішніх справ, представника органу виконавчої влади нашої держави», — скаржився він тоді...

 

«Пил, дебоширил и морально разлагался»

Утім, повертаючись до бажання «пити три дні»...

До речі, коли «Україна молода» проводила своє бліц-опитування у стінах Верховної Ради і цікавилась ставленням парламентаріїв до сказаного Білоконем, одну з найбільш дотепних відповідей дав Юрій Луценко, який зазначив, що тепер його найбільш лякають навіть не самі вибори, а найближчі три дні після них. «Невідомо, кого люди зустрінуть на вулиці і в якому стані», — сказав він. А й справді, уявiмо собі лишень, що міліція під проводом Білоконя три дні поспіль відзначає «свято душі, іменини серця» — у такий час носа з домівок краще, мабуть, буде не показувати... А втім не хочеться аж настільки усе узагальнювати та погано думати про міліцію загалом — у кожного з її представників своя голова на м’язах і свій розум. Керівник у неї, щоправда, один на всіх. Але ж міністри приходять та відходять (що довели хоча б останні три роки), а щось важливіше за їхнє швидкоплинне правління лишається...

«РозУМу» — палата, але цього замало

Але жарти — жартами, і філософія — філософією, а слід таки наголосити на найважливішому. Найбільша небезпека криється у тому, що зарано почав Микола Білоконь перекроювати закони. Він хоч і захистив свого часу кандидатську дисертацію з юриспруденції (як стверджує його офіційна біографія), але, напевне, так нічому і не навчився. (Може, тому, що коли інші студіювали закони, він продовжував «відзначати» своє входження до студентських лав або ж святкував щось інше). Не може міліція лізти в політичні ігри — не її це парафія. І зброя їй в руки дана не для того, щоб гнати електоральну отару до виборчих дільниць — голосувати під дулом револьвера за вже «пропитого» кандидата. Зброя їй дана, аби вона в разі необхідності саме нею відстоювала правопорядок у країні. Тобто не стояла, згорнувши руки, коли спостерігачів від опозиції (або не від опозиції — значення не має!) чи навіть народних депутатів битимуть на очах в онімілого натовпу, а діяла... І не владі міліція підпорядкована, а закону, Конституції. Влада змінюватиметься кожні чотири або п’ять років, ті ж принципи, на яких базується держава, є константою і Новим Завітом з усіма його заповідями для кожного з нас — від продавця жетонів у метро до міністра МВС. Для міністра навіть — тим паче...

Друга ж небезпека у тому, що вже вкотре Миколі Білоконю дозволяється озвучити його «одкровення». Нам, «УМівцям», не звикати до заяв міністра МВС — 10 вересня 2003 року «Україна молода» наводила слова щойно призначеного керманича Міністерства внутрішніх справ про те, що «деякі політичні сили прагнуть загострити обстановку в країні», а цього він, Микола Білоконь, дозволити аж ніяк не може. Він, мовляв, власними руками та руками своїх підлеглих збиратиме «матеріали про факти агітації за скинення конституційного ладу» і порушуватиме кримінальні справи проти «агітаторів». Повторюю: ми не стояли осторонь подібних заяв і віддали їм належне. Але реакції з боку, скажімо, представників депутатського корпусу як такої не послідувало... Тоді, майже рік тому, прагнення приборкати «окремих політиків» видавалися смішними. Зараз час жартів минув. Настав час бенкету під час чуми. І якщо ми не зупинимо чуму, то чума зупинить нас.

Коментарi

Прокоментувати заяви на «алкогольні настрої» міністра Білоконя «УМ» попросила передусім двох голів профільних парламентських комітетів, котрим сам Бог, парламент і виборець веліли здійснювати контроль за станом речей у правоохоронних органах.

Володимир Мойсик, голова парламентського Комітету з питань законодавчого забезпечення правоохоронної діяльності, зазначає, що особисто він не був свідком слів про три дні пияцтва, але «якщо це сказав міністр МВС, то це річ, звичайно, неприпустима. Нинішній міністр вже робив закиди на рахунок того, що міліція буде займатися політикою... І висловлювання відносно підтримки того чи іншого кандидата в президенти України так само неприпустимі. Міністр МВС та його міністерство не повинні обслуговувати політику чи політиків, а винятково займатися охороною громадського правопорядку. Кому він симпатизує особисто — це його приватна справа як людини. Але Білоконь насамперед має пам’ятати про те, що він державний діяч. Після подібних заяв міліція в разі виникнення якихось конфліктів на виборчих дільницях, напевне, поводитиметься на користь того чи іншого кандидата. Бо якщо подібні речі каже міністр як перша особа в МВС, то півмільйонна армія міліціонерів, яка безпосередньо від нього отримує накази, безумовно, не може не потрапити під вплив таких заяв. А вплив цей шкідливий ще й тому, що міліціонери — самі виборці, і в родині кожен має по одному-двоє виборців...»

А Володимир Стретович, керівник Комітету з питань боротьби з організованою злочинністю та корупцією, «переконаний, що подібні заяви тенденційні й небезпечні. І так повелося у нашого міністра ще з тих часів, коли він був щойно призначений на цю посаду... Він тоді (пам’ятаєте?) їздив і представляв нових керівників МВС, зокрема в Дніпропетровську... І там гуляла теза про те, що ми, міліція, повинні втручатися в політичну діяльність, це неправильно, коли міліція не займається політикою. І от тепер, коли сценарій сформовано і ролі розписані, наш самовпевнений міністр проговорився про те, який варіант готується і як буде використано міліцію на виборах. Можливо, не лише міліцію, а й СБУ, і податкову... Ми такий варіант передбачаємо. Мене дивує інше, що і суспільство, і парламент проковтнули таку заяву, а от коли б таке трапилося у сусідній Польщі чи Литві, то з такого міністра сміялися б усі газети, а потому його просто викреслили б, і всі забули б, як його прізвище. Від цього усі наші біди — ніхто не вказує невігласу і нахабі, де його місце...» Чи не збираються депутати порушити питання про невідповідність Білоконя тій посаді, яку він обіймає? «Парламент не може порушити питання про відставку Білоконя, — відповів Стретович, — бо ми вже мали прецедент, коли стояло питання стосовно начальника Закарпатського УМВС, який потім лише отримав заохочення... При нинішній владі й нинішньому Президенті парламент взагалі паралізований — на ситуацію в державі впливають не депутати, які втілюють волю виборців, а наш загальноукраїнський сюзерен...»...

(«Україна молода», №111, 18.06.2004)

 

Резонансні справи

СБУ задержала подозреваемого в фальсификации материалов уголовного дела по обвинению Ю.Вередюка в убийстве журналиста И.Александрова

21 июня в Киеве Главным управлением по борьбе с коррупцией и организованной преступностью Службы безопасности Украины при взаимодействии с Генеральной прокуратурой Украины был задержан бывший старший участковый инспектор Краматорского районного отдела ГУ МВД Украины в Донецкой области.

Как сообщили в пресс-центре СБУ, он подозревается в причастности к фальсификации материалов уголовного дела по обвинению Юрия Вередюка в убийстве журналиста Игоря Александрова.

После ареста других подозреваемых соучастников преступления капитан милиции скрывался от правоохранительных органов, выехав за пределы Украины. Генеральной прокуратурой он был объявлен в розыск. Печерский районный суд Киева вынес постановление о его задержании и доставке в суд под стражей.

В результате осуществленного сотрудниками СБУ комплекса мероприятий подозреваемый, который прибыл в Киев по делам, был задержан и доставлен в Генеральную прокуратуру Украины.

(ЛIГАБiзнесIнформ www.liga.net , 23.06.2004, 11:49)

 

Етнічні проблеми

Юрій Чорней, "Доба":

У тому, що на Святій Землі майже на офіційному рівні звучить українська мова, є заслуга Вольфа Московіча. Професор Московіч, який започаткував вивчення україністики в Єрусалимському університеті, про себе любить жартувати: "Коли мене запитують, як краще називати — жид чи єврей, я відповідаю: "Називайте хоч горщиком, лише в піч не саджайте". Але якщо йдеться про серйозні проблеми етнополітичних стосунків у світі загалом та в Україні зокрема, віце-президент Міжнародної асоціації україністів, голова Асоціації україністів Ізраїлю, завідувач кафедри славістики Єврейського Університету в Єрусалимі виявляє максимальну політкоректність. Під час останнього приїзду пана Московіча до Чернівців у травні 2004 року на міжнародну наукову конференцію "Етнополітика та етнополітологія постсоціалістичних країн Центральної та Східної Європи" кореспондент "Доби" поцікавився думкою іноземного члена НАН України (обраного академіком 25 листопада 1992 року по секції "Загальне мовознавство") щодо минулого та сучасного досвіду спілкування титульної нації України з представниками інших національних меншин.

– Ви походите з регіону, який через особливу толерантність у стосунках між представниками різних національностей віддавна має репутацію "втраченого раю" Європи.

– Міф про міжнаціональну рівновагу, толерантність і злагоду на Буковині в австрійський період її історії справді існує. І він народився не в Україні, а був поширений спочатку німецькою, румунською, а потім і єврейською діаспорами. Присутній він і серед представників української діаспори, зокрема Канади. У діаспорі й зараз вважають, що той приклад етнічної толерантності, який колись продемонструвала Буковина, є унікальним для всієї Європи. Щобільше, він може стати зразком для наслідування як народами нової Європи, яка тепер щойно будується, так і України зокрема. У тій частині моїх досліджень, де я займаюся історією, спеціально з’ясовував, наскільки ті трохи романтизовані та ідеалізовані спогади про Буковину, як рай на землі, що його було втрачено під час Першої світової війни, відповідають тому, що тут насправді мало місце.

– І якого висновку Ви дійшли?

– Стосовно австрійського періоду – так дійсно було. Жодна з представлених на Буковині національностей, яка тоді ще не була розділена, як зараз, на Північну – українську та Південну – здебільшого румунську, не мала тут переважної більшості, тож не могла діяти без компромісу і порозуміння з іншими складниками буковинської громади. Наприклад, у 1910 році 48 відсотків мешканців Чернівців розмовляли німецькою мовою, з них половина – етнічні німці, решта – євреї, 17 відсотків – розмовляли українською і приблизно стільки ж румунською мовами. На селі пропорція була іншою – українці становили 43 відсотки населення, румуни – 41, у межаж 14 припадало на німців, євреїв та представників інших національностей. Тож уміння домовлятися, як і система політичної рівноваги, вироблялося з часом, зокрема під час засідань крайового лантагу, де працював 31 депутат, що представляли інтереси села і різних національних общин краю. Але так було лише до того часу, поки одна з сторін, не важливо яка саме, починала домінувати. Скажімо, як тільки румуни, які взагалі вважали Буковину частиною втраченої Великої Румунії, стали тут при владі, то одразу почали страждати інші меншини, зокрема через насадження румунської культури тощо.

– А якісь конкретні приклади міжнаціонального порозуміння на Буковині можете назвати?

– Скажімо, коли під час Першої світової війни Буковину окупувала російська армія, яка одразу спробувала влаштувати тут те, що влаштовувала по всій Великій Україні, а саме єврейські погроми, то православний митрополит Володимир Репта не допустив того, щоб це трапилося. Погроми взагалі ніколи не були характерним явищем для Буковини. Їх тут взагалі ніколи не було, окрім тих, що чинили вояки російського чи румунського військ, які сюди вступали відповідно у 1914 чи 1918 роках. Щобільше, православний митрополит Буковини і Далмації забрав із найбільшої синагоги Чернівців – Темпля – усі сувої Тори і упродовж війни переховував їх у своїй резиденції.

Ще один унікальний факт для історії всієї Європи дали Чернівці у роки Другої світової війни. Вони стали чи не єдиним містом окупованої фашистами Європи, де упродовж всього періоду окупації проживало 16 тисяч євреїв. І це стало можливим лише завдяки дуже твердій позиції тодішнього бургомістра Чернівців Трояна Поповича, який заявив, що йому потрібні усі євреї, бо без них перестане існувати економіка міста. Тож лише через це 16 тисяч євреїв так і не були вислані до концтаборів Трансністрії і таким чином врятувалися. Хоча самому Трояну Поповичу це коштувало кар’єри. Після війни йому надали звання "Праведника народів світу". Мушу сказати, що зустрічав євреїв із Галичини (там під час війни відбувалося тотальне їх знищення), які зосталися живими лише тому, що свідомо перейшли Черемош і так потрапили до Чернівців. Це фантастика, але так було. І я пояснюю це лише толерантністю буковинців і тією атмосферою, яка була створена тут лібералами ще за часів Австро-Угорщини.

– Але Ви самі казали, що більшість буковинців проживала на селі, то чи можна приклад космополітичних Чернівців переносити на весь регіон? Адже національні традиції зберігаються саме там...

– Для мене також все починається і закінчується на селі. Досліджуючи життя гуцулів, австрійський дослідник Кайндль, зокрема, пише про те, що вони думали про євреїв. З’ясовується, що жодних упереджень проти євреїв вони не мали. Протиріччя якщо й існували, то лише на тому рівні, що був мужик і був купець, і купець часто обдурював мужика. Євреї також продавали горілку, до того ж, продавали її дорого, а гуцули хотіли, щоб вона коштувала "таньше" і тому навіть складали про це пісні. Але усе це не заважало їм нормально спілкуватися між собою на побутовому рівні. Наприклад, у старих гуцулів існував звичай усиновлення. Позаяк зоставатися самим у горах було дуже-дуже небезпечно, вони вибирали якусь людину, яка дбала про них і ставала їм за сина, а за це отримувала якесь майно, часто землю. А оскільки звичай не велів брати для усиновлення якихось рідних чи кревних, то дуже часто усиновлювали саме євреїв, тому що знали: євреї добре дбатимуть про них у старості. А якщо так чинили суворі мешканці гір, навіть ім’я яких виводять від румунського "крадіжник" чи "злочинець", то що вже казати про людей з долини. Саме ставлення до таких меншин, як цигани або євреї, красномовно свідчить про загальну атмосферу в тому чи іншому краї.

– Не може бути, щоб така досконала система міжнаціональної рівноваги не мала своїх "хрещених батьків"...

– У критичні часи політичної нестабільності та розвалу Австро-Угорської імперії 1918 року один із чільних провідників румунської частини населення Аурел фон Ончул запропонував компроміс у дусі тих домовленостей, які існували тут ще раніше. Він висунув пропозицію про створення спільного україно-румунського уряду Буковини. Швидше за все, що так і трапилося б, якби у 1918 році румунські націоналісти не інтернували Аурела фон Ончула до Румунії, де він залишився назавжди. А вже після цього румунські війська окупували Буковину.

Людиною надзвичайно широких поглядів та горизонтів – справді європейського рівня у сучасному сенсі слова – був Микола фон Василько. Будучи депутатом австрійського парламенту, він чи не вперше запропонував перетворити Львівський університет на український. Він також відкрив першу на Буковині українську гімназію у Вижниці. За часів ЗУНРу Василько обіймав посаду міністра закордонних справ України, а потім захищав її інтереси послом українського уряду у вигнанні – Швейцарії та Німеччині. Це просто сором, що тепер у Чернівцях не існує вулиці людини, яка так багато зробила для українства. Хоча вона існувала вже у австрійські і продовжувала існувати тут навіть у румунські часи.

Саме завдяки таким ось людям, справжнім європейцям, які дійшли порозуміння тут на Буковині, її по праву і називали малою Європою.

– Які ще регіони України чи світу схожі у цьому плані на Буковину?

– На світі більше тих місцин, де творилося зло, ніж районів, де творилося добро. Єдиним таким регіоном, який більш-менш може претендувати на схожість з Буковиною, є Італія. Взагалі італійці особливий народ. Так, під час Другої світової війни вони, як і буковинці, врятували частину єврейського населення: там, де були італійські війська, наприклад, в Албанії чи десь на території колишньої Югославії, там менше вбивали євреїв, ніж у інших частинах Європи. Скажімо, єдиним районом Європи, де після війни єврейського населення виявилося більше, ніж до війни, стала Албанія. До війни там було тисяча євреїв, а після війни – тисяча сто.

– А чому в сусідній з Буковиною Галичині ситуація була принципово інакшою?

– Коли історики шукають пояснення цього феномену, вони зазвичай вказують на кілька причин. Одна з них та, що Буковина була тим краєм Австро-Угорщини, який модернізувався найпізніше за будь-які інші провінції цієї держави. Тому серед корінного населення цього регіону – українців і румунів – не було того духу конкуренції, який існував у інших частинах імперії, в тому числі в Галичині. В останній ситуація взагалі була принципово інакшою, позаяк австрійці повністю віддали її полякам – у Галичині скрізь володарювала польська мова, домінували польські політики тощо. Нічого подібного і близько не було на Буковині. Тому якщо порівнювати ступінь українського національного почуття на Буковині і в сусідній Галичині, то очевидним є те, що у Галичині він був набагато вищим. Навіть частина видатних національно-політичних діячів Буковини, той же Степан Смаль-Стоцький, походили саме з Галичини. Румунський націоналізм справді проявив себе дещо раніше за український, але на відміну від ситуації з поляками австрійці не давали можливості підняти йому голову. На Буковині просто не могло бути ніякого опору – ні румунського, ні українського. Якщо з’являвся якийсь опришок, то його швидко ловили і страчували. Такими були чинники, які призвели до можливості врегулювання національного питання на Буковині і відсутності такої можливості щодо Галичини.

– Наскільки цей феномен "буковинізму" характерний для етнополітичної ситуації сучасної України?

– Сучасна Україна є надзвичайно цікавим феноменом. І хоча я не живу тут – 90 відсотків свого часу присвячую саме Україні. Ми можемо як завгодно критикувати ту страшну соціально-економічну ситуацію, в якій вона перебуває, але щодо дотримання прав національних меншин, то Україна стоїть попереду багатьох країн Європи, у тому числі Росії і Прибалтики. Єдиний район, де не існує цього духу "буковинізму", – це Крим. А у інших регіонах країни він, безумовно, присутній. Це справді диво, але в Україні немає тих страхітливих міжетнічних катастроф, які кояться у Косовому, Чечні та інших пострадянських і постсоціалістичних країнах Європи. Тому мені здається, що цю українську традицію толерантності і національної злагоди варто усіляко розвивати і поширювати.

– Звідки тоді походить отой негативний стереотип сприйняття українця в світі як закоренілого антисеміта?

– Ви поставили запитання, на яке я можу відповідати годинами і при цьому все одно не відповім, бо це якраз є однією з ключових проблем у взаєминах між українцями та євреями. Дійсно такий негативний стереотип, який диктується певним історичним досвідом, існує. Можу лише сказати, що як один із членів проводу Асоціації "Україна-Ізраїль" роблю все можливе для того, щоб боротися з українофобією в Ізраїлі. Особливо відчутною вона була під час відомого процесу Івана Дем’янюка, якого зараз знову позбавили американського громадянства. Саме голова Асоціації "Україна-Ізраїль", правозахисник та колишній в’язень ГУЛАГу Яків Сусленський послідовно захищав Дем’янюка на процесі, незважаючи на те, що за це його назвали зрадником єврейського народу. Мені також пропонували бути особистим перекладачем Дем’янюка на процесі. Пан Сусленський, як і я, не знаємо – винен Дем’янюк чи ні, але ми переконані, що захищати його все ж потрібно, позаяк цей процес є приводом для українофобії в Ізраїлі. Коли я кілька днів тому розмовляв з Сусленським, то він сказав, що нинішня ситуація навколо процесу Дем’янюка якісно відрізняється від тієї, яка була ще 10 років тому. Немає вже тієї істеричної українофобії, а молодь взагалі не знає про що, власне, йдеться. Тому можна говорити про те, що рівень українофобії серед євреїв Ізраїлю спадає. Зараз у нас надзвичайно гарні культурні, наукові і просто товариські стосунки з новою Україною, відбувається постійний обмін туристами. До того ж, в Ізраїлі проживає 40-тисячна громада етнічних українців. Усі вони служать в ізраїльській армії, що також неабияк впливає на зміну іміджу українців. Так що окрім традиційної українофобії нові вітри принесли багато чого нового.

– А як Ви ставитеся до різких антисемітських висловлювань Президента України Леоніда Кучми, зафіксованих на плівках майора Мельниченка, які адвокати екс-прем’єр-міністра України Павла Лазаренка пропонували заслухати американському суду?

– Про ці справи зовсім нічого не знаю. Не знаю, чи ці матеріали правдиві, чи ні. З часом це, безперечно, з’ясується, але справа не в тому, що каже Кучма, а в тому, як він діє. Усі ж його попередні дії зовсім не були спрямовані проти євреїв. Навпаки, його дуже часто обвинувачують у тому, що він грає у їх інтересах. Особисто я дивлюся на цю проблему з точки зору реальної політики, тому для мене те, чи висловлювався він так, чи ні – взагалі не має жодного значення. Доти поки його слова не втілюватимуться у життя, приватно він може говорити що завгодно. Ви також зараз зі мною розмовляєте, а потім десь поміж своїми можете казати: "А ось той жидок щось таке мені казав, але я йому не вірю"... Мене це зовсім не обходить. Навіть коли мене запитують: "Як вас називати – жид чи єврей", я відповідаю: "Називай хоч горщиком, тільки у піч не саджай”. Ще раз повторюю, нічого поганого євреям Кучма не робить. Тому кажу, що на рівні держави ніякого антисемітизму в Україні не існує, а навпаки – є усіляке сприяння євреям.

– Ви схвалюєте закриття газети "Сільські вісті"?

– Ви знаєте, що це питання носить дещо контроверзійний характер, тому є різні погляди на цю проблему. З одного боку, є позиція єврейських організацій України та Ізраїлю, які послідовно борються проти антисемітизму. Тож якщо дивитися на справу з цієї площини, то вони діяли винятково у правовому полі, вимагаючи через суд заборони антисемітських публікацій професора Яременка у газеті "Сільські вісті". Інша справа, що цю ситуацію могла використати влада, позаяк частина українського суспільства переконана, що цей факт був нею використаний для того, щоб закрити рот українській опозиції. Але це вже зовсім інша річ...

– Чи вважаєте Ви, що проти українців також здійснювалася політика геноциду, зокрема під час голодомору 1932 -1933 років?

– Однозначно ж відповісти на запитання чи можна вважати геноцидом українців голодомор 1932-1933 років можна буде лише у тому випадку, коли буде визначено те, чи вбивали українців голодом лише за те, що вони були саме українцями, чи це також стосувалося й інших народів. І ось тут починаються сумніви. Частина неукраїнських, зокрема російських істориків, стверджують, що голод тоді був і в інших регіонах колишнього Радянського Союзу, тому він не був спрямований винятково проти українців. Також знаю приклади, коли від голоду гинули і євреї. Хоча часто можна зустріти твердження, що саме вони були організаторами голодомору, бо Лазар Каганович – один із керівників тодішньої УРСР – був євреєм. Проте, думаю, що у даній ситуації він виступав не стільки як єврей, скільки як виконавець волі Сталіна. Інша справа, що він виконував цей наказ краще, ніж його варто було виконувати. Якщо буде доведено, що це була свідома політика, спрямована на знищення української нації, тоді це однозначно геноцид, якщо ж ні, то це був голодомор, але без геноциду.

– З усього, що Ви сказали про феномен буковинізму як системи міжнаціональної рівноваги, можна зробити висновок, що він можливий лише за умов панування на цих землях якоїсь третьої імперської сили...

– Ви ставите мені запитання, на яке можете відповісти краще від мене, бо я приїхав сюди мало не з Місяця чи Марса. Хоча кожного року буваю в Україні, але все одно бачу ситуацію зі сторони. І треба сказати, що вона постійно змінюється. Після поділу Буковини на Північну і Південну змінилася демографічна ситуація: у Чернівецькій області проживає понад 75 відсотків українців, тому не дивно, що тепер вже румуни мусять почуватися як національна меншина. По-друге, тепер взагалі зовсім інші часи – іншої економіки, політики, культури тощо. Навряд чи перебуваючи у XXI столітті, ми зможемо повернутися у часи столітньої давності. Як на мене, йдеться лише про те, що тепер, коли ми знаходимося у новій Європі, прийшов нарешті час згадати уроки оцієї малої Європи, яка колись тут існувала. Віруючі євреї кожного року кажуть: не забувай, що ти був рабом у Єгипті. Хоча деякі з них і забувають – лізуть до влади в Україні і таке інше, але саме цього якраз і не варто забувати нікому... Не потрібно цього забувати й українцям, яких зараз більшість на Буковині, і не ставитися до інших меншин так, як колись ставилися власне до них. Тоді не буде отого опору і всі почуватимуть себе краще, а на Буковині знову запанує атмосфера злагоди і порозуміння.

– То чи можливе повернення до того втраченого раю?

Коли ми говоримо про буковинський рай, що колись існував тут і який ми, на жаль, втратили, то йдеться, радше, про моральний приклад для сучасної Європи. Для будь-якої держави світу Буковина завжди залишатиметься тільки маленькою провінцією, тому ті вітри, що віятимуть у широкому світі, завжди впливатимуть і на неї. Толерантність місцевого населення може лише пом’якшити ті конфлікти, які приходитимуть десь здалеку. Попри те складне становище, у якому ви зараз перебуваєте, можна лише сподіватися на те, що той дух лібералізму, який існував тут у австрійські часи, ще не повністю згас, і він виявиться сильнішим за ті проблеми, які існують тут сьогодні. Але це тільки сподівання. Як воно буде насправді – покаже час.

 (“Доба”, м. Чернівці, № 22, 4 червня 2004 р.)

 

Киевлянам ксенофобы не по душе

Сергей Ковтуненко:

Иногда народным избранникам следует обратить внимание и на пресловутый рекламный ролик с девизом, что иногда лучше что-то жевать, чем говорить глупости. Особенно, когда глупости сквозят попыткой разжечь межнациональную рознь.

Г-н Бондаренко избрал «экстраординарный» способ заявить о себе: выйдя на трибуну парламента, он во всеуслышание заявил, что если и есть в стране люди в чем-то виновные, так это… раввины. При этом раввинов он нашел не где-нибудь, а в администрации Президента Украины. Возможно, народный депутат просто не знал, что собой представляет АП и как устроена религиозная община иудеев. Или у него сработал позабытый инстинкт: если не знаешь кого винить — вини евреев! Смешно? Да. Но при этом глупо, преступно и обидно слышать такое от человека, которому доверили власть. Не пристало людям, которые заявляют, что несут в этот мир демократию, допускать подобные высказывания.

А как человеку, не понаслышке знающему, чего стоят слова власть предержащих, Анатолию Бондаренко должно быть стыдно. Ведь этим высказыванием он не только подставил коллег по блоку, но и дал очередной толчок тем силам, которые видят себя первыми в раскрутке ксенофобии, шовинизма и расизма. В результате — вандализм на кладбищах, избиения людей и т. д.

И еще — превращение трибуны ВР в эдакий остов разжигания межнациональной розни. Вот что стоит за фразой, которую сам г-н Бондаренко, может быть, и бросил, как говорится, в сердцах.

(«Столичные новости», №20. 2-7 июня 2004 г.)

 

Міжконфесійні відносини

Раби Божі з кулаками. На Закарпатті загострюється релігійна ситуація

Олександр Гаврош:

Попри запевняння влади, що на Закарпатті панує міжрелігійний мир, останні факти свідчать про протилежне. Особливо резонансним стало побиття двох греко-католицьких священиків у селі Колодне. Обидва зі струсом мозку змушені лікуватися в лікарні. Причому один із постраждалих — декан Тячівського району. Приїхавши навідати своїх одновірників у Колодному, священики стали жертвою розлюченого натовпу «братів-православних» Московського патріархату.

Скандал набуває міжнародного розголосу, адже один із потерпілих — Петер Кремніцкі — є громадянином Словаччини, про що вже повідомлено і словацьке консульство в Ужгороді. Рік тому подібний розбій відбувся в Кострині. Тоді було побито декана Великоберезнянського району Василя Данилаша, дяків та монахів-василіян. Однак за час, що минув, влада і правоохоронні органи так нікого і не покарали. І ось чергове побиття священиків. Закарпатська влада демонструє свою повну неспроможність впливати на ситуацію, адже такою безкарністю провокує, по суті, нові злочини.

(„Україна молода”, №104, 9 червня 2004 р.)

 

Громадянське суспільство

Война власти с независимыми профсоюзами может дорого обойтись всей стране

Ярослав Левицький:

Представительство Украины в Брюсселе получило письмо директора торгового департамента Еврокомиссии с приложенным к нему открытым докладом Международной конфедерации свободных профсоюзов о положении в нашей стране с реализацией прав независимыми профсоюзными организациями в 2003 году.

Европейское сообщество не первый раз обращает внимание официального Киева на ситуацию, когда власти не только попустительствуют дискриминации работодателями основных трудовых прав рабочих, но и сами активно включаются в уничтожение всякого профсоюзного движения, находящегося вне фарватера «официальной» Федерации профсоюзов Украины. Это ставит под угрозу получение Украиной торговых преференций ЕС, которые позволили бы дополнительно зарабатывать на европейском рынке около $ 1 млрд.

МКСП и Евросоюз серьезно беспокоит, что вследствие незаконных отказов в регистрации независимые профсоюзы в Украине не могут участвовать в ведении переговоров на уровне предприятий и, следовательно, в заключении равноправных коллективных трудовых соглашений администраций и работников. При этом контролирующие органы государства не принимают мер против работодателей, которые зачастую грубо нарушают трудовое законодательство и принуждают работников трудиться в опасных условиях. Наконец, международные организации негодуют по поводу того, что правительство Украины не только не в состоянии обеспечить соблюдение основных трудовых прав своих граждан, но очень часто само не придерживается установленных им же правил и принятых обязательств.

Отношения свободных профсоюзов и украинского государства, а вернее чиновников этого государства, всегда стремившихся подмять независимое рабочее движение под себя, не были простыми не только в минувшем году, но и 5, и 10 лет назад.

«Новая волна репрессий против независимых профсоюзных организаций началась в прошлом году, — говорит председатель Конфедерации свободных профсоюзов Украины (КСПУ), народный депутат Михаил Волынец (фракция БЮТ). — Еще за год до проведения выборов президента власть поставила цель уничтожить, а если не удастся, то сломить все независимые общественные организации, над которыми ей не удается установить свой контроль. Независимые профсоюзы как раз из числа неподконтрольных власти. И в борьбе с ними власть не гнушается никакими методами: в ее арсенале физические расправы над активистами, психологическое давление на лидеров и членов первичных организаций, инспирирование и распространение клеветнических измышлений о независимых профсоюзах в собственных карманных СМИ. С молчаливого согласия властей не церемонятся с независимыми профсоюзами и работодатели — повсеместны случаи немотивированных увольнений наших членов, лишение профкомов помещений и возможности нормальной деятельности, недопущение лидеров не только к участию в заседаниях коллективных комиссий, но и на территории предприятий. Даже когда нам удается отстоять свои права в суде, государственная исполнительная служба чаще всего всячески затягивает исполнение судебных решений».

Доклад МКСП о положении независимых профсоюзов в Украине пестрит десятками конкретных фактов нарушения их прав. Один из последних — создание свободного профсоюза «Фауна» работников столичного коммунального предприятия «Животные в городе». На учредительное собрание профсоюза администрация предприятия пыталась не допустить приглашенных рабочими председателя КСПУ Волынца и его заместителя Дитковского, но ввиду наличия у них мандатов народного депутата и помощника народного депутата воспрепятствовать им все же не удалось. На собрании директор предприятия пыталась запугивать подавших заявление о вступлении в профсоюз тем, что они потеряют права на получение подарков детям к Новому году, на льготное приобретение санаторно-курортных путевок и т. д., поскольку таковые закреплены якобы лишь за членами официального профсоюза работников коммунального хозяйства. Хотя и подарки, и льготы компенсируются из социального фонда, взносы в который рабочие платят не как члены того или иного профсоюза, а как работники данного предприятия.

Вскоре после создания свободного профсоюза администрация уволила его председателя и заместителя председателя с основной работы за то, что они в письменном заявлении отказались выйти на работу по навязанному совместительству. Причем согласие на это увольнение дала профсоюзная организация официального профсоюза! Спустя почти год суд, всячески затягивавший вынесение решения по делу, все же восстановил уволенных на работе с выплатой им среднемесячной зарплаты за время вынужденного прогула. Однако компенсация до сих пор не выплачена, а исполнительная служба местного управления юстиции не торопится исполнить решение суда в данной его части.

Приведенный пример не самый вопиющий из тех, которые иллюстрируют нарушение прав независимых профсоюзов и их членов в Украине, но достаточно показательный. Казалось бы, какое дело государственной власти, которой сейчас предъявляют претензии во всех этих нарушениях, до конкретных трудовых споров членов профсоюза, независимых профорганизаций с работодателем? Зачем власти вообще препятствовать деятельности свободных профорганизаций?

«Чем, собственно, сильны профсоюзы и чем они так страшны власти? Только своей солидарностью. Мы сила лишь тогда, когда сплочены внутри страны, и еще большая сила, когда сплочены на международном уровне, — говорит председатель КСПУ Волынец. — Поэтому нынешняя власть руками сотрудников СБУ и методами шантажа, подкупа привлекает на свою сторону наших вчерашних товарищей, которые затем по ее заказу поливают независимые профсоюзы грязью. Другой карательный центр неформально возглавил нынешний министр топлива и энергетики С.Тулуб, который всеми доступными ему средствами, давлением на директорский корпус стремится ликвидировать на шахтах Независимый профсоюз горняков — краеугольную организацию КСПУ».

Когда-то профсоюзы называли школой коммунизма. Того давно уж нет, но образовательная функция за профсоюзами осталась — ее наличие не зависит от режима и типа власти. Вот именно эта независимость нынешнюю власть и пугает. И если профсоюзы учат рабочих отстаивать свои трудовые права, они одновременно дают им и уроки защиты социальных, гражданских, политических прав. Нынешней власти такие профсоюзы однозначно не нужны, потому не- удивительно, что она всеми доступными ей способами и средствами стремится их ослабить, нивелировать их значение и влияние на общество.

(«Вечерние вести», 8 июня 2004 г.)

 Поділитися