Ноу-хау харьковских ментов. Журналистское расследование
К нему подошли двое в штатском и предложили проехать с ними в Московский РОВД. “Как быстро…”, — подумал он.
Когда ехали сюда с женой, в машине раздался звонок мобильного. Его пригласили приехать в Московский РОВД.
— Сейчас не могу, везу жену в УМВД, ее вызвали для опроса, освобожусь — приеду, — сказал он.
И вот они стоят перед ним молчаливой стеной, в глазах читается настойчивое приглашение.
— Поехать с вами не могу, ожидаю жену. У меня ключи от машины и квартиры. Как только жена выйдет, я сразу же приеду, — попробовал он еще раз объясниться.
Его крепко взяли под руки, и он понял, что сопротивляться бессмысленно.
Вот уже две недели Игорь Евгеньевич Мирошниченко и его жена Ирина “общались” с работниками милиции. Произошла трагедия: работницу их фирмы (они шьют одежду) Юлию К., когда она возвращалась с работы домой, изнасиловав, убили. Они узнали об этом субботним утром следующего дня, им позвонил муж Юлии. В тот же день они заявили в милицию.
Приехали к ним в фирму сразу же, всех опросили. Потом Игоря вызывали к следователю прокуратуры Московского района.
В общем, это были частые беседы. И все же к такому обороту событий он не был готов. Его практически насильно доставили в милицию. Он еще не знал, что проведет там почти трое суток.
В Московском райотделе милиции Мирошниченко вначале инкриминировали административное правонарушение, якобы оказывал неповиновение работникам милиции. Но очень скоро маски были сброшены. Ему откровенно предложили признаться в убийстве Юлии К.
— Где ты был в тот вечер, когда ее убили? — вопрошали его.
— Дома.
— Кто может подтвердить?
— Жена.
— Жена не может быть свидетелем, — объяснил ему работник РОВД, который вел допрос, словно свидетелей выбирают.
— Вот видишь, — следовал комментарий, — у тебя нет алиби. Значит, тебе лучше признаться.
— У меня был шок, — рассказывает мне Игорь. — Как сквозь вату доходили слова: “Ты знаешь, как по-украински будет “спрашивать”? Он ответил неверно. Его поправили: “питати”. Так вот, радуясь своей шутке, говорили ему: “Мы тебя будем “питати”. А еще, вспоминает он, следовали угрозы: обещали 15 суток административного ареста, поместить в камеру с ранее судимыми лицами, склонными к гомосексуализму, арестовать жену как участницу убийства. Говорили: мы сфабрикуем доказательства твоей вины в убийстве и изнасиловании К.
— Мне, — продолжал свой горестный рассказ Игорь Мирошниченко, — не давали спать, допрашивали не только в дневное, но и в ночное время, через каждый час-полтора, доставляя в кабинет №17 и еще в какой-то, номер не помню, на втором этаже Московского РОВД. Вели длительные, изнурительные допросы, заставляя признать факт совершения насилия и убийства Юлии К.
Позже в камере для задержанных, по его словам, к нему с советом обратился сосед по камере. Дескать, невиновность свою все равно не докажешь, лучше договориться. “Просись на беседу к начальнику РОВД, обещай деньги, начинай с 3 тысяч долларов”.
Не могу поручиться за каждое слово рассказа Игоря, замечу только, что о фактах психологического и физического насилия он написал в жалобах на имя прокурора области В. Л. Синчука и начальника УМВД в Харьковской области С. Ф. Денисюка и ряда других высокопоставленных лиц. Значит, брал на себя ответственность. Нешуточное дело — оговорить работников милиции.
И еще: достоверно знаю (об этом свидетельствуют медицинские документы), что сразу после трехсуточного заточения в райотделе Мирошниченко попал в больницу. Да и на меня он, спустя практически два месяца, произвел впечатление человека, пережившего сильнейший стресс. Какой-то психологический надлом читался в его лице.
Виновным в преступлении Игорь Мирошниченко себя не признал. Однако его вынудили на третий день пребывания в РОВД написать два заявления на имя начальника Московского райотдела о том, что никаких претензий к работникам милиции по факту задержания он не имеет, что меры физического и психологического давления к нему не применялись.
Последнее удивительно: работники милиции как бы считали нужным себя обезопасить. Как говорится, “знала кошка, чье мясо съела”. Ведь если давление не оказывали, то, по логике вещей, и мысли такие крамольные не должны приходить в голову. Но какая уж тут логика.
Вернемся, однако, к тому, что Мирошниченко не имел претензий к работникам милиции. Кстати, в постановлении об административном правонарушении в графе “заяви, клопотання” кто-то из работников милиции вместо него написал “не имею”. Но зададимся вопросом: мог ли фактически Мирошниченко не иметь претензий к работникам милиции?
Итак, ему, находящемуся в здании областного управления милиции, “шьют” административное правонарушение. Он что же, невменяемый? Специально прибыл в здание управления, чтобы совершить там правонарушение? Не мог для того выбрать более удачное место? Желал, чтобы его “упрятали”?
Да нет, Мирошниченко производит впечатление адекватного, интеллигентного человека, я бы сказала, уравновешенного, спокойного и, как мне показалось, не очень храброго, чтобы кидаться на милиционеров.
Впрочем, в чем суть правонарушения, так и осталось тайной. Ни в протоколе об административном правонарушении, ни позднее в постановлении Московского районного суда (судья О. В. Котенко) об этом ни слова. А ведь для того, чтобы вменить Мирошниченко подобное деяние, он должен был оказать злостное неповиновение — так говорит закон.
А если не было повода и законных оснований задерживать Мирошниченко, то не было и права у работников милиции заставлять пройти с ними в райотдел для разбирательства. От такого требования человек вправе отказаться. А иначе каждого из нас будут хватать на улице и запирать в милиции.
Может ли Мирошниченко не иметь претензий к работникам Московского РОВД, если при незаконном личном досмотре, кстати, без понятых, без составления протокола о задержании и досмотре, у него отняли деньги (5 грн., он потом шел домой несколько остановок пешком), документы, ключи от квартиры (одну пару так и не вернули, и жена вынуждена была поменять секретки в замках на дверях их квартиры), записную книжку?
Нарушение на нарушении от начала до конца. Безосновательно, просто так схватили, бросили в машину и повезли в РОВД, не дав возможности предупредить жену. Только вечером, когда наняла адвоката, ей удалось выяснить, где находится ее муж.
Его лишили свободы, держали почти трое суток в антисанитарных условиях, без еды, без воды. И он этим доволен?
Но для чего все же это было нужно? Ответ лежит на поверхности: любой ценой (даже такой чудовищной — грубым нарушением прав и свободы человека) раскрыть тяжкое преступление. Если не удастся “расколоть” (их сленг), возможно, вынудить, на худой конец, следуя совету сокамерника, дать взятку за освобождение. Как заметил Мирошниченко, неоправданно повышенное внимание было проявлено к его предпринимательской деятельности. В эти три дня работники уголовного розыска милиции спешили собрать доказательственную базу его вины. 6 декабря, на третий день, вместо того, чтобы повезти в суд для рассмотрения материалов об административном правонарушении, Мирошниченко под конвоем в наручниках в 13.20 доставили в Харьковское бюро судебных экспертиз для сдачи образцов крови и слюны. То есть, с ним проводили следственные действия как с подозреваемым.
Произвол? Разумеется. Порожденный вопиющим непрофессионализмом, планка профессионализма в последнее время катастрофически снижается.
Это что же происходит? Уполномоченный по правам человека Нина Карпачева выступает со специальным докладом в Верховной Раде Украины, где говорит о беспределе, творимом работниками милиции, о пытках, выколачивании признания вины у невиновных, но обвинения, которые, казалось бы, должны были потрясти общество, а Министерство внутренних дел заставить провести немедленно тотальную внутреннюю ревизию, упали, как камни в воду: слегка нарушили тихую гладь поверхности, и все снова затихло. А мастера заплечных дел продолжают свою страшную работу. Надевают полиэтиленовые кульки на головы, в которых люди задыхаются, бьют так, чтобы следов не оставалось, подвешивают за руки и т. д.
Страшно, господа, ведь речь идет о системе.
Эти события почти сбежались во времени. В Печенегах, в поселке городского типа, летом прошлого года убили предпринимателя Маренича. Он содержал небольшой магазинчик.
В поселке начались облавы милиции. В числе других молодых людей были задержаны Вадим Кравченко и Александр Балабай, жители пгт. Печенеги.
Их рассказы о пытках и бесконечных унижениях в Чугуевском райотделе не поддаются описанию. Любые слова меркнут. Там было все: надевали полиэтиленовые пакеты и противогазы на голову (Александр Балабай дважды терял сознание), держали в наручниках и при этом садистски избивали: били по почкам, в живот, выкручивали руки. У Балабая и сегодня гематома на животе. Особенно усердствовал работник Печенежского отдела милиции Андрей Полтев. Действовали по известной уже нам методе. Задержали якобы за неповиновение работникам милиции вблизи супермаркета на улице Харьковской в г. Чугуеве. Фактически же их схватили недалеко от Печенежского отдела милиции, куда они были вызваны для опроса, затолкали в машины и увезли в Чугуев.
Страшно то, что судмедэксперт Чугуевской городской больницы, куда их возили после пыток в милиции, следов побоев “не обнаружил”. Сами ребята под физическим и психологическим воздействием написали заявления, что претензий к работникам милиции не имеют.
Судья Чугуевского городского суда А. С. Ковригин, рассмотрев материалы об административных правонарушениях, “дал” каждому по 11 суток содержания под стражей. Как говорится, доказательств вины больше чем достаточно. Кто им теперь поверит?
Но, как известно, шило в мешке не утаишь, и следы бесчинств все же обнаруживаются. Врач “скорой помощи” в Печенегах, куда обратился А. Балабай, в криминальном журнале со слов Балабая записал о наличии телесных повреждений, а в Чугуевской районной больнице в медицинских документах зафиксирован диагноз: гематома, сотрясение мозга.
И еще пикантная подробность: работники милиции дали ребятам номера своих мобильных телефонов. И имена назвали — Андрей, Вова, Олег. Крепко избив, пригласили к сотрудничеству. Попробуй откажись! И все же у ребят достало смелости обратиться с жалобами в вышестоящие инстанции. Там, правда, медлят с ответами, видно, стоят перед серьезным выбором, выдавать ли своих “героев”? Но, представьте себе, точку в этой чудовищной истории поставили работники милиции (другие). Подлинные убийцы Маренича схвачены. Ведется следствие. Но не могу не сказать о том, что, кроме Кравченко и Балабая, еще трое невиновных были задержаны. Один из них — Владимир Галыч — болел туберкулезом. К нему в райотдел вызывали “скорую помощь”, а потом увезли в больницу. Вскоре он умер.
“Героев” пока так и не наказали. И, похоже, зная, что все сойдет с рук, другие вконец распоясались. В январе работниками управления СБУ в Харьковской области был задержан оперуполномоченный уголовного розыска Чугуевского райотдела лейтенант милиции Мурыгин, который вымогал от гражданки Ш. взятку в размере 500 долларов США за вынесение решения об отказе в возбуждении уголовного дела. И он получил ее. При этом был задержан. 19 января этого года прокурор Харьковской области возбудил в отношении Мурыгина уголовное дело по статье 368 ч.2 УК Украины. Вот как в этом райотделе все запущено.
Но вернемся к Игорю Мирошниченко, который в нашем рассказе еще не прошел до конца свой горестный путь. Неизвестно, насколько долго он был бы упрятан в стенах РОВД, если бы не его жена и адвокат. Они стали жаловаться во все высокие инстанции. Адвоката к Игорю не допускали, лишая его права на защиту. И это тоже не одинокий случай, когда задержанному отказывают в праве пользоваться услугами адвоката. Только к исходу третьего дня жалобы возымели действие. Мирошниченко был освобожден. Но его еще ждал суд. Наш независимый, по идее, суд, который должен был защитить нарушенные права и свободы человека. И Игорь, его жена в это верили: суд во всем разберется, всему даст оценку.
Скороговорка вынесенного судебного постановления (в нем ни слова о сути правонарушения) не оставляла сомнений — суд ни в чем разбираться не желал. И тогда, рассказывает Мирошниченко, всплыли слова, сказанные ему работниками уголовного розыска: с судом, дескать, вопрос о его административном аресте согласован, и зря жена бегает, жалуется. Суд признает их действия правомерными, признает его виновным в злостном неповиновении их требованиям.
Теперь он начинал им верить. Судья не вызвала по его ходатайству свидетелей, не истребовала материалы, подтверждающие незаконность его задержания. Суд грубо нарушил права Мирошниченко. Он был признан виновным в административном правонарушении и подвергнут штрафу в сумме 136 грн.
Надо сказать, что использование обвинений в административных правонарушениях невиновных не есть сегодняшнее ноу-хау работников Московского и Чугуевского райотделов. Это нужно им, чтобы спрятать человека на несколько суток и выколотить из него признания.
В свое время в областном суде мне довелось слушать громкое уголовное дело. Один из обвиняемых, некто В., рассказал историю его задержания по поводу якобы совершенного им административного правонарушения, которое он, по его словам, не совершал. В течение нескольких суток из него выколачивали признательные показания. И он, не выдержав издевательств, оговорил себя. Сейчас он отбывает наказание. Суд признал его виновным.
Каково же было мое удивление, когда из книги председателя Харьковского апелляционного суда В.Д. Брынцева (выпуск 2002 г.) “Административное судопроизводство” я узнала, что постановление судьи Дергачевского районного суда Харьковской области от 24 июля 2002 года в отношении того самого В. по материалам административного правонарушения по протесту заместителя прокурора области председателем областного суда В.Д. Брынцевым было отменено, а дело прекращено.
Приводя этот пример в своей книге, В.Д. Брынцев пишет: “Из имеющегося в деле протокола об административном правонарушении… видно, что в нем нет пояснений по существу правонарушения (наш случай. — прим. Н.Ш.). Не подписан этот протокол и какими-либо свидетелями (наш случай. — Н. Ш.), что свидетельствует о нарушении требований статьи 256 КуоАП.
При подготовке дела к рассмотрению судья в нарушение статьи 278 КуоАП не исследовал вопрос, правильно ли был составлен протокол об административном правонарушении и другие материалы (наш случай. — Н.Ш.).
Как в деле, так и в постановлении судьи не содержится каких-либо пояснений В. по поводу инкриминируемого ему правонарушения (нет таких пояснений Мирошниченко и в постановлении судьи Московского районного суда О.В. Котенко. — Н.Ш.)”.
Мы видим как бы кальку. Так, некоторыми судьями, смею предположить, по просьбе правоохранительных органов, штампуются постановления об административных правонарушениях.
Эти предположения имеют в нашем случае довольно твердую почву. Как известно, 7 декабря судья О.В. Котенко слушала в судебном заседании дело об административном правонарушении И.Е. Мирошниченко. Но материалы за подписью А.А. Баркова, начальника Московского РОВД, были переданы председателю Московского районного суда 6 декабря, минуя канцелярию, то есть не пройдя регистрацию.
Судья Котенко, отвечая на письменный запрос адвоката Мирошниченко, сообщила, что материалы в суд поступили 7-го, а не 6-го. В то же время из управления уголовного розыска УВД области пришел ответ, что они были переданы 6 декабря.
Так что же, это было не официальное направление, а просьба начальника райотдела к председателю суда, который направил материалы именно Котенко?
Все это, хотим мы или нет, говорит о круговой поруке, если не сговоре. И это страшно, потому что открывает путь к признанию виновным невиновного. В. уже сидит, хотя, на мой взгляд, у него было довольно убедительное алиби.
В последнее время на волне “помаранчевой революции” много говорилось о правах и свободах человека, о торжестве демократии, о верховенстве права в обществе. Нам обещали, что подлинно независимые суды будут отправлять правосудие.
Общество устало ждать этих перемен. Удастся ли новой власти удовлетворить эти ожидания? Поживем — увидим.
Когда статья была уже подготовлена к печати, стало известно, что Апелляционный суд Харьковской области удовлетворил жалобу Мирошниченко, отменил постановление судьи О.В. Котенко и направил дело на новое рассмотрение (кстати, отменены постановления и судьи А.С. Ковригина). В постановлении Апелляционного суда говорится: “Из имеющихся в административном деле рапортов работников милиции нельзя усмотреть, по каким мотивам они требовали от Мирошниченко предъявить документы и следовать в райотдел милиции. Однако ни в протоколе об административном правонарушении, ни в постановлении судьи не содержится указания о законности предъявленного работниками милиции требования, которому Мирошниченко не подчинился”.
Если суд в новом составе проявит непредвзятость и независимость, ему не останется ничего иного, как признать Мирошниченко невиновным в административном правонарушении. Но тогда неизбежно встанет вопрос о виновности тех, кто заведомо сфабриковал материалы.
Как следует из ответа прокурора Московского района И. Сагуна, “…по результатам проверки в отношении законности задержания Мирошниченко И.Е. в дежурной части Московского РО ХМУ УМВС в Харьковской области прокуратурой района на имя начальника Московского РО внесено постановление о возбуждении дисциплинарного производства в отношении работников дежурной части Московского РО”.
Думаю, дисциплинарного наказания недостаточно, ведь в действиях работников милиции есть признаки уголовного преступления — заведомая фальсификация административного материала, незаконное лишение свободы, психологическое, физическое насилие.
На недавнем совещании начальник УМВД в Харьковской области С.Ф. Денисюк, рассказывают, распекал своих подчиненных, дескать, я вам не позволю превращать райотделы в застенки. Поможет ли это предостережение?
“Время”, г. Харьков, №15, 10 февраля 2005 г.