MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Тяжелым потрясением стало общение с милицией для 61-летней крестьянки из села Мизиновка Звенигородского района

05.08.2005   
Валентина Васильченко

Женщина только-только начала приходить в себя после лечения в онкологической клинике и по милости наших “защитников” снова оказалась в реанимационном отделении райбольницы. Правоохранителей вызвал сельский голова в связи с “вооруженным конфликтом”, возникшим между двумя стариками на почве политики. Одним из них был муж больной крестьянки. Следствию еще предстоит расставить все точки над “і” в этом шокирующем происшествии. Удивляет, с какой легкостью многие официальные лица — участники этой истории — переступали закон, решив, что могут заменить судей.

В сущности, несчастные старики были виноваты лишь в том, что родились и век доживают в нашем государстве, конкретно в небольшом селе на Звенигородщине, где не уважают старость и попирают законы.

7 июля народ в Мизиновке, как водится, отпраздновал Купалу с непременными кострами, русалками, чертями и всякой прочей нечистью. Казалось бы, пора ей и угомониться. Ан нет! Спустя два дня повстречались на мосту два кума-пенсионера и снова-таки, как водится, заговорили о политике. Сначала просто спорили, потом словесные аргументы подкрепили действием, в результате обоих госпитализировали. По одной из версий, старики подрались из-за Ющенко и Януковича. Разнимать их на мост прибежал сельский голова Григорий Холоменюк. Он-то и вызвал в село наряд милиции.

С одним из участников скандального происшествия — Борисом Диким — я встретилась спустя десять дней после кровавой стычки в травматологическом отделении Звенигородской райбольницы. Под глазом у деда багровел синяк, на рассеченную бровь наложены скобы. В реанимационное отделение Бориса Дикого положили с диагнозом “закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, рвано-ушибленная рана левой надбровной дуги; общее состояние больного тяжелое, оглушен, жалобы на головокружение, тошноту, головную боль, двоение в глазах; ишемическая болезнь сердца, стенокардия”. Через 4 дня его из реанимации перевели в травматологию.

Жена “бойца политического фронта” Нина Назаровна вспоминает, какое потрясение пережила, увидев на пороге дома избитого до полусмерти мужа, окровавленного, с разбитым распухшим лицом, в разорванной одежде. Не успела несчастная женщина прийти в себя, как во двор пожаловала милиция вместе с председателем сельсовета. Нина Назаровна уверяет, что нагрянуло пять милиционеров – четверо в форме и один в штатском. Они ворвались в дом и потребовали, чтобы дед Борис ехал с ними в райотдел милиции.

— Я долго работала секретарем сельсовета, многое повидала. Убеждена, что моего мужа избили бы в райотделе, и живым домой он не возвратился бы, — захлебываясь от слез, рассказывает несчастная женщина. — Хотела позвонить дочери по “мобильнику”, но милиционер выбил у меня из рук телефон. Тогда я попросила всех выйти на улицу, мол, муж переоденется и поедет в район. Испытывала только одно желание — чтобы милиционеры побыстрее оставили дом. Потом встала в дверях, расставила руки и начала кричать на всю улицу: “Хлопцы, не ходите в дом, потому что мужа вам не отдам на избиение!” Один из милиционеров в ответ заявил: “ Я нахожусь при исполнении обязанностей, применю силу, скручу, брошу в машину и отвезу”. Правоохранители рвались в дом. Я телом заслонила дверь и дурным голосом вопила на все село. А милиционер толкнул меня в прооперированную грудь. Я боялась за жизнь зверски избитого мужа, поэтому вызвала из Звенигородки секретаря районной организации соцпартии Ростислава Бублиенка. Да мне и самой требовалась медицинская помощь, меня начало трясти, как в лихорадке.

Когда сельский голова вместе с сотрудниками милиции заходил в дом к Диким, он знал, что хозяйка — онкобольная. Но Григорий Холоменюк ничего не предпринял, чтобы охладить пыл стражей правопорядка.

Между тем, Нина Назаровна пережила тяжелую болезнь – рак груди. Ее оперировали, облучали. Любой мало-мальски образованный человек знает, что онкологическим больным противопоказаны даже небольшие волнения, а любой стресс может оказаться для них фатальным. Но ни у кого из правоохранителей не вызвал почтения возраст женщины, не пробудила жалости тяжелая болезнь. Нину Назаровну просто сбросили со счетов – не видели в упор и весь сказ.

Со слезами на глазах женщина просила правоохранителей не шуметь, умоляла сельского голову оставить ее дом хотя бы до утра. Но тщетно. Ведь стражи порядка получили приказ – изловить “бандита” и доставить его в райотдел. Иначе зачем бы правоохранителям понадобилось ломиться в дом к пенсионерам поздним вечером? Неважно, что тщедушный дедуля был перепуган до смерти и весь в крови. Опера находились при исполнении. И вражескую крепость брали приступом.

Откуда такое рвение при выполнении явно неадекватного приказа у людей в милицейских погонах? Почему их не остановил вид несчастных стариков? Ведь в тот злополучный вечер от милиции по закону требовалось всего лишь составить протокол происшествия и повесткой вызвать в райотдел участников ссоры. Пусть исполнителям в неразберихе и был отдан приказ задержать “хулигана”, но должен ведь быть и здравый рассудок. Дед Борис с опухшим окровавленным лицом ну никак, даже отдаленно не смахивал на матерого разбойника, к которому надобно было применять такую санкцию, как немедленное задержание. Кстати, следует подчеркнуть, что правоохранители не имели на руках постановления судьи с санкцией на обыск в доме и задержание кого бы то ни было.

Наконец, приехал Ростислав Бублиенко вместе с несколькими людьми. Он спросил милиционеров, помнят ли они инструкцию, согласно которой правоохранители прежде всего обязаны вызвать к больному человеку карету “скорой помощи”? Стражи правопорядка заметно успокоились. А Нина Назаровна от пережитых волнений потеряла сознание. Женщина очнулась оттого, что на нее лили воду, увидела над собой встревоженные лица людей. Тут прибыла и вызванная наконец “неотложка”.

— А вы лично видели, что Нина Дикая потеряла сознание? — сурово спросили меня в Звенигородском райотделе милиции. По всему выходило, что мне приснилось онкологическое заболевание женщины. И вовсе не Нину Назаровну “неотложка” доставила вместе с мужем в райбольницу. С чего бы вдруг женщине понадобилось притворяться? Не она же сцепилась с кумом врукопашную на мосту!

Когда на обычное крестьянское подворье милицейские орлы идут, как на штурм крепости, стоит ли удивляться, что слабые здоровьем граждане валятся на землю штабелями? Не подоспей вовремя социалисты, возможно, в погребе с картошкой опера начали бы искать пулемет. Как говорят в народе, дурное дело — нехитрое...

Заместитель начальника Звенигородского райотдела милиции Константин Бабий никак не мог взять в толк и осознать, что по закону без постановления судьи ни днем, ни ночью правоохранители не имеют права проникать на территорию частной собственности без разрешения хозяев. А заявление сельского головы, каким бы уважаемым человеком он ни был, никак не может заменить санкцию судьи на обыск, задержание или арест гражданина.

В милицейских протоколах зафиксировано, что во двор супругов Диких наряд милиции нагрянул в 21 час. А час спустя и мужа, и жену приводила в чувство реанимационная бригада врачей райбольницы. Но майор милиции Константин Бабий твердо уверен, что его подчиненные действовали “как положено”, и несказанно удивился, когда я сказала, что после всего произошедшего родная милиция обязана была бы за свой счет пролечить хотя бы Нину Дикую. В его голове такое просто не укладывалось.

Константин Николаевич все время ссылался на служебную инструкцию. Но любые инструкции желательно выполнять с умом. Почему в обязательном порядке надобно было на ночь глядя тащить в райотдел милиции избитого, перепуганного старика с больным сердцем? А если бы он, упаси Бог, там умер? Что изменилось бы, если бы Борис Дикий явился в милицию утром на следующий день? Ровным счетом ничего! Ибо стражи правопорядка взяли объяснение у Бориса Борисовича уже после того, как я утром побывала в райотделе, и оформили его задним числом. Майор Константин Бабий сказал, что милиционер посетил деда Бориса в больнице 19 июля, а сам он уверял меня, что его допрашивали 20 июля.

Грустно, что все трое участников этой истории – пожилые люди – оказались на больничной койке. Плохо, что старики не смогли найти защиту ни у власти, ни у стражей правопорядка, которые сами попирали закон. Горько сознавать, что в наши дни особым дефицитом стали обычные человеческие чувства — сочувствие ближнему, сострадание его боли и горю, уважение к старости.

(“Антенна”, г. Черкассы, №30, 04.08.05)

 Поділитися