Как живется в СИЗО?
“Перед тем, как принять на работу, будущего сотрудника инструктируют, как действовать в той или иной ситуации. В том числе и тогда, когда увидел в СИЗО знакомого. Это жизнь. Сюда могут попасть и знакомые, и друзья, и одноклассники, и те, с кем служил, и с кем на одной улице жили. Сотрудник должен сразу же написать рапорт. Как правило, его ставят на другой пост, чтобы не было контакта со знакомым. Все отношения типа “передай, позвони, принеси” быстро прослеживаются, – рассказывает Василий Кириченко, бывший начальник Херсонского СИЗО №28. – Многие не проходят испытательный срок – три месяца. Кто-то не выдерживает нагрузки: если в колонии – сутки через трое, то в СИЗО – через 12 часов. В колониях нет такого потока. В СИЗО, особенно в летнее время – с рассвета и до 18 часов – ИВС, встречные караулы, ночью снова: загрузка – увозка. Изолировать подельников очень сложно, постоянно изобретают новые изощренные методы, прячут записки и в одежде, и в обуви, пытаются проносить во рту или на теле. Находим, наказываем. Наказание бывает разное: предупреждение, внеочередная уборка по камере – вплоть до карцера. В карцер помещают до десяти суток, по одному человеку. Там только необходимые принадлежности. Есть скамейка, радиоточка, кровать на время светового дня убирается. Никто добровольно туда идти не захочет, тем более, что мы пишем характеристику в суд, как вел человек себя в период следствия, прилагаем изъятые записки (как они называют, “прогоны”). Все это присоединяется к материалам уголовного дела и учитывается судьей при вынесении приговора.
У персонала 12 часов – беспрерывная работа: дежурная служба должна полностью проверить документы, законность доставки человека сюда, провести полное обследование, обеспечить помывку, обыскать, накормить. Нерадивых сотрудников отбраковывают: если он должен следить за порядком в камерах, а вместо этого сидит и читает… Смотрим и на поведение в быту. Есть ребята, которые считают: если форму надел, то можно и тещей командовать…”
Сейчас в СИЗО находится в среднем 1100-1200 человек спецконтингента. Еще буквально лет пять назад было и 1500, и 1600 человек. Приходилось оборудовать камеры в полуподвальных помещениях.
Не хватало постельных принадлежностей. Потом улучшилось финансирование, проехали по санаториям, пансионатам, приобрели достаточное количество простыней и наволочек, матрасов – не новое, но в приличном состоянии. Старенькие, списанные тоже забирали и тут уже в СИЗО те простыни-пододеяльники подлатали подследственные – и польза, и время для них пролетает быстрее.
Многие подследственные просятся на работу. В СИЗО есть учебно-производственные мастерские. И подследственных могут привлекать на работу по специальности, например, – столяр, сварщик, швея. Но в мастерских может работать всего 8-10 человек: маленькое помещение, заказы небольшие – двери деревянные и бронированные, окна, пленка, пакеты.
В камерах многие пишут жалобы во все инстанции, чтобы провели дополнительное расследование, подают апелляции. Читают мало. В библиотеку обращаются больше всего несовершеннолетние, меньше – женщины: спрашивают фантастику, развлекательную литературу. А мужчины практически не читают.
Особой, самой сложной, категории для работы сотрудников СИЗО выделить нельзя. Все зависит не от того, какой он пост занимал, не от того, какое совершил преступление, а – какой человек.
Кстати, бывший начальник Киевского СИЗО, в котором содержалась Юлия Тимошенко, уволился на пенсию по состоянию здоровья (перенес инфаркт). И довела его, как ни странно, не подследственная, не руководство, а “группа поддержки”. Депутаты, пользуясь неприкосновенностью, откровенно нарушали законы и требовали того же от начальника СИЗО.
В Херсоне таких эксцессов не было, хотя VIP-персоны периодически содержатся и у нас.
“Родственники, коллеги не “давили”, – все как обычно, разрешение от следователя. Посылки, передачи – как обычно. Раньше было разрешено только по 8 кг, а сейчас – по тридцать кг сразу и два раза в месяц. Это, конечно, много, большинство сами не ели – раздавали сокамерникам. С личными жалобами ко мне никто из VIP-персон не обращался, ничего не просил, – вспоминает Василий Николаевич. – Была женщина из ревизионного отдела налоговой, жаловалась на состояние здоровья. Водили ее к врачу. Но – никаких претензий ни к медицине, ни к условиям содержания. Были даже случаи, что такие люди благотворно влияли на поддержание порядка в камере, соблюдение правил личной гигиены, на отношения с представителями администрации. Бывали мелкие ссоры, но так: поссорились, а через пять минут уже помирились, вместе чай пьют. Это вполне нормально и естественно – люди долгое время находятся вместе в замкнутом пространстве, психологически это очень тяжело. Но таких конфликтов, чтобы приходилось вмешиваться администрации, не было. VIP-персоны содержатся в обычных большеместных камерах для впервые задержанных за служебные, хозяйственные преступления. В камере в среднем бывает человек двадцать. К уголовникам-рецидивистам, к убийцам их не помещали, это другие категории подследственных, они – в других камерах”.
Содержатся в СИЗО работники правоохранительных органов: милиции, налоговой милиции, ГАИ, сотрудники уголовно-исполнительной системы. Для них – тоже отдельная камера. С криминалитетом они не только не содержатся вместе, но даже не встречаются – на помывку в баню, на прогулку их выводят отдельно, в целях их же безопасности. Увы, в СИЗО нет должности психолога, но на должность младшего инспектора пару лет назад руководство приняло психолога, который помогает преодолевать стрессы. Особое внимание – несовершеннолетним. “Каждый день – какие-то мероприятия. Силовые методы к ним не применяются. Хотя встречаются такие экземпляры сложные... Ребята, которые уже совершали тяжелые преступления, но к ним не применялся арест, потому что тогда им было еще по 12-13 лет. Естественно, их надо “переламывать”, воспитывать. Но большинство – понимающие дети”, – говорит Василий Кириченко.
Бывают в СИЗО и роды. Тут есть специальная комната, в ней – детская кроватка и все принадлежности для мамы и ребенка. Когда начинаются схватки, маму направляют в роддом города, где она находится дня 4-5, как и все роженицы. В палате ее охраняют сотрудницы СИЗО, а снаружи под окнами и у входа – сотрудники. Бывают женщины, которые специально беременеют, чтобы смягчить наказание…
Что касается легенд о “пресс-камерах”, то это скорее легенды прошлого, может быть – ИВС. В СИЗО сейчас такое просто невозможно: “Он завтра к доктору обратится, и все побои на нас лягут?” Любого, кто пересекает границы СИЗО – будь то осужденный, или подследственный, его осматривает врач. Бывают случаи, когда в СИЗО поступают подследственные со следами телесных повреждений, но практически никто из них не пишет жалобы. В документах медосмотра следы побоев обязательно фиксируются, и вместе с человеком это направляется и в колонию. В СИЗО эти документы тоже хранятся. Кроме этого, есть специальный журнал, где фиксируются все травмы. Все эти факты проверяет прокуратура. Укрыть такое – значит, этот факт взять на себя. Зачем? Поэтому мы всегда подробно описываем и направляем информацию в райотделы.
Мы отдельно работаем уже семь лет. Отношения после стали даже лучше. Они остались деловыми, но если раньше милиция могла требовать, то сейчас – нет. Прокуратура, адвокаты, следователи работают по своему плану. Мы на них не отвлекаемся. Некоторые адвокаты, правда, пытаются иногда проносить записки, запрещенные предметы. В таком случае составляется протокол и направляется в тот следственный орган, за которым он числится”.
Благодарим за информацию Василия Кириченко и Романа Доброжана – исполняющего обязанности начальника Херсонского СИЗО.
(“Вгору”, г. Херсон, 09/12/2005)