MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Подібні статті

ООН: за три місяці росіяни стратили 32 українських військовополонених‘Я сказав росіянам на блокпосту, що їду на Азовсталь’ Жодної толерантності до путінського режиму! Звернення вчених світу‘Один брат погиб, второго едва спасли’, — история жительницы Загальцев Омбудсмани Турецької Республіки зустрілися з рідними бранців РФНацгвардійця РФ судитимуть за сексуальне насильство щодо викраденого чоловіка Похований курган: росіяни знищують унікальну пам’ятку в Маріуполі‘Один брат загинув, другого ледве врятували’, — історія мешканки Загальців‘Россияне убивали со звериной жестокостью’Війна з темрявою. Підсумки тижняРосія створила ‘всепроникну атмосферу страху’ на ТОТ‘Росіяни вбивали зі звірячою жорстокістю’ ‘Росія воює проти звичайного життя людей’, — Президент України‘Суди’ над полоненими: у ‘ДНР’ до тривалого ув’язнення засудили десятьох ‘азовців’Права осіб, що повернулися з російського полонуНавіщо?Зруйновані села Дібрівне та Курулька з повітряВже отримали дані щодо 170 постраждалих від воєнних злочинів Мілітариzовані: Росія посилює діяльність ‘Юнармії’ у КримуВідновлення і реабілітація після полону — Уряд ухвалив постанову

Открытое письмо Е. Е. Захарову, сопредседателю Харьковской правозащитной группы, председателю правления Украинского Хельсинкского Союза по правам человека, члену правления международного общества «Мемориал»

09.03.2006   
Полемика по поводу открытого письма Е.Е. Захарова городскому голове Харькова В. А. Шумилкину о статусе русского языка как регионального.

Уважаемый Евгений Ефимович!

В издании «Права людини в Україні» опубликовано Ваше открытое письмо городскому голове Харькова В. А. Шумилкину, посвященное предстоящему рассмотрению на сессии Харьковского городского Совета народных депутатов вопроса о придании русскому языку статуса регионального на основании Европейской Хартии региональных языков и языков меньшинств.

Логика Вашего письма не вполне понятна. Местная власть хочет принять решение на основании Закона о ратификации. Вы предостерегаете ее от этого, априори утверждая, что «в этих условиях принятие решения будет чисто популистским актом». В каких условиях? До этого Вы излагали свои претензии к закону и к принявшему его парламенту (т. е. свою личную оценку) и сообщали о поручении президента подготовить новый его вариант. Вряд ли это можно считать основанием, чтобы местная власть игнорировала уже действующий закон.

Однако, Ваше письмо поднимает широкий круг вопросов, актуальных не только для Харьковского горсовета и вообще города Харькова и беспокоящих многих граждан всех регионов Украины. Занимаясь ими достаточно давно, считаю своим долгом изложить свою позицию. Речь идет о вопросах, касающихся как самой Европейской хартии, так и общей ситуации с русским языком в Украине. Оценить Вашу аргументацию тем более важно, что она является не просто личной точкой зрения, а положена в основу экспертного заключения в части языковой проблемы для Совета Европы.

1. Начну вслед за Вами с наименования и понимания смысла Хартии (хотя первое мне представляется несущественным, но Вы связываете его с непониманием смысла). По Вашему мнению, точный перевод названия Хартии должен звучать так: «Европейская хартия региональных языков и языковых меньшинств». Между тем, в оригинале это звучит: «European Charter for Regional or Minority Languages». Если бы по-русски от слова «меньшинство» можно было образовать прилагательное, следовало бы сказать: «Европейская хартия региональных или меньшинственных языков». Так как это сделать нельзя, остается сказать: «языков меньшинств», как и дается в официальном переводе Хартии и в украинском законе. (Правда, по-украински выражение «меншинні мови» звучит менее неправильно, и, возможно, можно было бы использовать и его.) Вы справедливо отмечаете, что при этом имеются в виду не национальные (как у нас иногда считают), а языковые меньшинства.

Вы пишете также: «У нас считалось, что Хартия посвящена защите языков национальных меньшинств и защищает право человека, представителя того или иного меньшинства, на доступ к культурным ценностям на родном языке, а на самом деле она говорит о языковых меньшинствах и языках, распространенных в отдельных регионах страны.» Если я правильно понял, Вы хотите сказать, что Хартия защищает языки, а не права человека. Однако, в Преамбуле к ней сказано: «Право на использование регионального языка или языка меньшинства в частной и общественной (!) жизни [public life] есть неотъемлемое право в соответствии с принципами, провозглашенными в Международном пакте ООН о гражданских и политических правах и в соответствии с духом Конвенции Совета Европы о защите прав и основных свобод человека». Т. е. Хартия защищает права человека. Конкретный характер этих прав указан в Пояснительном докладе к Хартии: «Имеется в виду обеспечивать, насколько разумно возможно, использование региональных языков или языков меньшинств в сфере образования, в средствах массовой информации и создать возможности для их использования в судопроизводстве и административном обиходе, в экономической, общественной жизни, при проведении культурных мероприятий».

2. Далее Вы сопоставляете два утверждения: (1) «На самом деле она [Хартия] говорит о языковых меньшинствах и языках, распространенных в отдельных регионах страны»; (2) «Русским языком пользуются повсюду на Украине, во всех регионах» и делаете отсюда вывод: (3) «Поэтому он не подлежит защите Хартиею».

Утверждение (1) неточно: в Хартии идет речь не об «отдельных регионах», а «в границах определенной территории государства». Естественно возникает вопрос: можно ли под «определенной территорией» подразумевать всю территорию государства? Ответ на это содержится в той же статье: «Термин «территория, на которой используется региональный язык или язык меньшинства» означает географическое пространство [geographical area], где такой язык является средством общения определенного количества лиц, что оправдывает осуществление различных охранных и поощрительных мер, предусмотренных этой Хартией». Территория страны безусловно является «geographical area». Такова же и практика ратификации Хартии: пока не было государства, которое не включило бы в свой вариант ратификации языки, не редкие на своей территории, более того – официально защищенные и без Хартии. Во всех государствах Западной Европы – независимо от того, подписали они Хартию или нет – любой достаточно распространенный язык  имеет правовую защиту.

Так что по смыслу Хартии, русский язык вполне может быть в нее включен. Другое дело, что, учитывая особый характер его распространения в Украине, было бы куда целесообразнее обеспечивать его носителям более высокий уровень гарантий, чем, например, словацкому или гагаузскому. Сделать последнее позволяет и сама Хартия, чем воспользовался ряд стран (в частности, Германия, Словакия, Великобритания). В принятых этими странами законах о ратификации предусмотрены разные нормы ее применения для разных языков в зависимости от их распространенности, а также разные нормы для разных регионов.

3. Теперь о ходе ратификации Хартии. Вы справедливо отмечаете, что основной причиной отмены первой редакции Закона о ратификации было несогласие части парламента с применением ее к русскому языку. Добавим, что теми же соображениями руководствовался и МИД, они же вызывают основные возражения против нынешней, действующей редакции Закона, они же, очевидно, будут положены с основу работы комиссии, готовящей новую редакцию. Вы полностью разделяете этот подход, неоднократно обвиняя сторонников противоположного в «чисто политических спекуляциях».

Главное, что в связи с этим представляет интерес, – дальнейшие перспективы Хартии. Сегодня все, что делается в этом направлении, делается узким кругом чиновников, в тайне не только от общества, но и от законодательной власти. Так что не удивительно, если Вы не имеете информации на этот счет. Я же случайным образом ознакомился с материалами межведомственной группы по имплементации Хартии, в которой ведущая роль принадлежит представителям МИДа. На сегодня собственно МИД и является главным инициатором, идеологом и разработчиком изменений в Закон о ратификации.

Позиция МИДа, изложенная в имеющихся у меня документах, во многом подобна Вашей – прежде всего, относительно неприменимости Хартии к русскому языку. Однако, в некоторых отношениях они идут дальше Вас. По мнению МИД, в защите не нуждаются почти все упомянутые в предыдущем Законе языки. МИД дает собственную трактовку Хартии, которая заключается в следующем: Хартия направлена на защиту лишь тех языков, которые находятся под угрозой исчезновения. Таковых из перечисленных в Законе два: крымскотатарский и гагаузский; кроме того к ним можно отнести караимский, крымчацкий и ромский.

Еще одно отличие позиции МИДа от изложенной в Вашем письме – в степени неприятия. В то время, как для Вас неприемлемы отдельные положения Закона, то для МИДа, если отвлечься от словесных ухищрений, неприемлем сам дух Хартии, в резком противоречии с которым находятся все его предложения.

В общем, планы МИДа по изменению Закона о ратификации нарушают интересы не только русскоязычных, но практически всех граждан Украины с родным негосударственным языком. Уже потому келейный характер их разработки и внедрения в жизнь представляет опасность, и желательно ознакомление с ними как можно более широкой общественности.

4. Перейдем к основному и наиболее существенному в рамках этой тематики вопросу: а какова же ситуация с русским языком в Украине и вообще нуждается ли он в защите?

Ваш ответ: «Утверждать, что русский язык притесняется, на наш взгляд, некорректно… В то же время можно наблюдать применение вредных административных мер… [приводятся примеры]». Благополучие ситуации с русским языком Вы подтверждаете тем фактом, что 31,7% детей учатся в школах с русским языком обучения, 55% общего библиотечного фонда составляют книги на русском языке, 90% новых изданий выходят на русском языке и т. п.

Приведенные цифры в основном недостоверны. Например, на сайте Госкоминформа в 2005 году указывалось количество новых изданий на русском языке около 30%. В том, что в библиотеках много книг на русском языке, заслуг украинской власти нет: так комплектовались фонды при советской власти. 

Но с чем я категорически не могу согласиться – это с цифрами и, особенно, выводами относительно системы образования. По данным Министерства образования и науки, в 2003/04 учебном году в школах с русским языком обучения учились не 31,7%, а 23,9% детей. Но главное даже не в этом – существенно распределение школ по регионам. В 10 регионах Юга и Востока Украины в русскоязычных школах училась половина детей – 50,5%. Но в 17 регионах Запада и Центра в таких школах – 2,7%. В Киеве – городе, в основном русскоязычном, – 4,7%. Еще показательнее количество оставшихся русскоязычных школ. В 17 регионах таких школ осталось 26 из общего числа около 13 тысяч. В 6 областях Украины (включая Киевскую) их вообще нет, еще в 4-х – по одной.  В Киеве 6 русскоязычных школ из 452. Таким образом, преподавание на русском языке практически вытеснено из школьного образования в большинстве областей Украины. Но этого мало. Русский язык начал систематически вытесняться из школ и как предмет обучения. Мне известны случаи, когда в киевских школах родители безуспешно пытаются добиться того, чтобы их детям преподавался русский язык. (Добиться возможности обучаться в русскоязычной школе они давно отчаялись.)

На ситуации с высшим образованием не останавливаюсь, поскольку ее Вы охарактеризовали сами: «Принудительно вводят обучение на украинском языке студентов в вузах, хотя нет ни преподавателей, которые способные преподавать на украинском, ни пособий, ни студентов, которые хотели бы слушать лекции на украинском языке».

В своем письме Вы ничего не сказали о языковой ситуации в электронных СМИ. Между тем, именно в последний год русский язык так же вытесняется из радио и телевидения. Наиболее яркий пример – принятый Верховной Радой и подписанный президентом Закон о телевидении и радиовещании, в соответствии с которым на общенациональных каналах независимо от форм собственности доля вещания на государственном языке должна составлять не менее 75%, и 100% зарубежного (т. е. и российского) продукта должны дублироваться (именно дублироваться, а не сопровождаться титрами) на государственном языке.

Таким образом, на вопрос, поставленный в начале параграфа, ответ однозначен: языковые права русскоязычных граждан Украины в сфере образования и СМИ систематически нарушаются и должны быть защищены.

(Я не хочу сказать, что нарушаются права только на использование русского языка. Зачастую нарушаются и языковые права других языковых групп, в том числе права украиноязычных. Однако, в рамках этого письма я, как и Вы в рамках своего, ограничиваюсь этой более узкой темой.)

5. Основной тезис Вашего письма: русский язык нельзя защищать Европейской хартией. Но это вопрос вторичный.

Главный вопрос в рамках рассматриваемой тематики – нуждается ли русский язык в Украине в защите вообще? Именно ответ на него проводит водораздел между участниками языковых дискуссий в Украине. Корректное изложение своей позиции предполагает четкий ответ на этот вопрос. Трудно представить, чтобы гражданин Украины, пишущий о языковых проблемах, не имел на него ответа или считал его несущественным. К сожалению, Вы не сочли нужным четко ответить.

Вашу позицию можно реконструировать по косвенным соображениям. например, по такому. Для человека, полагающего, что защищать русский язык нужно, было бы естественно после заявления о непригодности для этой цели Хартии сказать: «А защищать его нужно так-то». Другое соображение: большинство оценок и выводов, к которым Вы приходите, совпадают с теми, которые провозглашают открытые противники идеи защиты русского языка в Украине. Таким образом, есть серьезные основания отнести и Вас к их числу.

6. На языковые проблемы в Украине обратили внимание международные организации, указывая на нарушение ею принятых в Европе и зафиксированных в международных документах языковых стандартов на радио и ТВ. Такой характер носило Заключение Рекомендательного комитета по Рамочной конвенции по защите нацменьшинств (от 1.03.2002) и принятая на его основании Резолюция Комитета Министров Совета Европы 2003(5). Однако, в том же документе позитивно отмечалось, что реальная практика в Украине более демократична, чем данный закон, и призывалось приблизить закон к этой практике. В какую сторону после этого пошел закон, мы видим.

Прямой призыв всем странам СЕ отказаться от какой-либо языковой регламентации в частных СМИ содержится в рекомендациях Парламентской ассамблеи Совета Европы 1589 (2003) «Свобода выражения мнения в средствах массовой информации Европы». Они требовали вообще отменить установление каких-либо языковых норм для частных телерадиокомпаний как «противоречащие 10-й статье Европейской Конвенции прав человека, как было доказано Европейским судом прав человека».

В ходе обсуждения вопроса о соблюдении рамочной конвенции о правах меньшинств в октябре 2003 Украина подвергалась наиболее жесткой критике из всех присоединившихся к конвенции стран за тенденцию к 100%-й украинизации эфира, поскольку во всех остальных государствах-участниках конвенции аналогичная регламентация либо отсутствовала, либо была несравненно мягче.

7. Как сказано в Преамбуле к Хартии, языковые права (т. е. право использовать родной язык в различных сферах не только частной, но и общественной жизни, право учиться на нем и обучать ему детей и т. п.) относятся к числу неотъемлемых прав человека. Казалось бы, отслеживать ситуацию с языковыми правами и помогать гражданам в их реализации – одна из задач правозащитных организаций.

К сожалению, в Украине это не так. По крайней мере, я не могу назвать влиятельных правозащитных организаций, которые серьезно занимались бы этой проблемой.

Конечно, как-то им все же приходится ею заниматься – хотя бы потому, что языковые проблемы входят в круг интересов международных структур. Но и связь с последними выглядит достаточно своеобразно.

С одной стороны, в соответствии с требованиями международных организаций, отчеты о правах человека в стране содержали и параграфы, посвященные языковым проблемам. Однако освещение их нашими правозащитниками дает скорее отрицательный эффект, вводя в заблуждение международные организации. Общий мотив: языковых проблем в Украине по большому счету нет, есть отдельные недостатки. Примером такого отчета может служить и приведенный Вами фрагмент.

С другой стороны, если международная организация сама каким-то образом обнаруживает неблагополучие в языковой сфере и обращает на них внимание властей, наши правозащитники скрывают это от общества. Пример – упомянутые выше рекомендации по радио и телевидению. Правозащитники опубликовали массу международных рекомендаций по Украине на любые темы – но не эти.

Более того. Правозащитные организации с удивительным энтузиазмом принимаются за обличение тех, кто критикует языковую позицию власти или пытается ее законодательно изменить. Все они сходу обвиняются в «антиукраинской» или «антигосударственной» деятельности, что слишком напоминает словосочетание «антисоветская деятельность». Не могу скрыть, что меня обеспокоило совпадение оценок Вашей и чиновников МИДа, явно враждебных самому понятию языковых прав:

МИД: «Частина [депутатського корпусу], відома своїми антидержавницькими і антиукраїнськими настроями, свідомо долучилася до вироблення і підтримки Закону» и т. п.

Правозащитник Е. Захаров: «Но наряду с этим существует и жупел «принудительной украинизации», который используется определенными политическими кругами для контрпропаганды за возвращение Украины в состав нового Союза или за отделение от Украины». Простите, какой же это «жупел», когда Вы сами перечисляли «вредные административные меры», а примеров таковых я выше представил достаточно? А не нужно ли было упомянуть, что о принудительной украинизации пишут коллективные письма украинские интеллигенты, к возвращению в Союз никак не стремящиеся?

Я постоянно удивляюсь этому феномену украинской правозащиты и не могу найти ей объяснения. Возможно, дело в том, что она до сих пор находится под сильным влиянием национал-демократической идеологии и не замечает тех моментов, в которых последняя кардинально расходится с правозащитной.

Но, как бы печально это ни было, сегодня украинские правозащитные организации помогают властям нарушать языковые права граждан Украины.

Михаил Белецкий,

эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии

4.03.2006

 Поділитися