MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Доклад Харьковской правозащитной группы по соблюдению Украиной Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих дос-тоинство видов обращения и наказания. Апрель 2007 (на русск.)

25.04.2007   
Настоящий доклад посвящен соблюдению Украиной Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее – Конвенция) за период с 2001 года по 2006 год. Он подготовлен Харьковской правозащитной группой на основе собственной информации и информации, полученной от партнерских организаций.

Аннотация

Настоящий доклад посвящен соблюдению Украиной Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (далее – Конвенция) за период с 2001 года по 2006 год. Он подготовлен Харьковской правозащитной группой на основе собственной информации и информации, полученной от партнерских организаций.

За последние несколько лет в Украине наблюдались позитивные изменения и тенденции. Однако нашу озабоченность по-прежнему вызывают такие проблемы, как безнаказанность в случаях применения пыток, конфликт функций прокуратуры, затрудняющий эффективное расследование случаев пыток, рутинная практика нарушения права на свободу и прав задержанных, практика массового применения насилия в учреждениях исполнения наказаний. Отсутствие целостной системы предупреждения пыток и дурного обращения подрывает значение конституционных гарантий. Кроме того, ряд черт национальной правовой системы косвенно способствуют практике применения пыток и дурному обращению. Эти недостатки правовой системы допускают и/или поощряют пытки.

В этом отчете анализируются эти и сопутствующие проблемы в соответствии со структурой Конвенции.

Статья 2. Хотя статья 29 Конституции предусматривает обязательность решения суда для любого случая лишения свободы, можно  указать, что законодательство и практика относятся к этой конституционной норме достаточно неуважительно. Тесно связанная с этим проблема, которая увеличивает риск задержанным подвергнуться пыткам и дурному обращению, - это возможность продления задержания под контролем милиции до 10 дней.

Статья 3. Суды в последние годы стали больше уделять внимания вопросам, связанным с риском дурного обращения в случае возвращения лиц в третьи страны. В частности, это возросшее понимание проявляется в весьма прогрессивных решениях, касающихся предоставления статуса беженцев. В то же время есть недавние примеры насильственного возвращения искателей убежища в страны, где те могут подвергнуться преследованиям.

Нынешняя процедура решения вопроса об экстрадиции совершенно не соответствует требованиям статьи 3 Конвенции. Законодательством Украины не предусматривается проверка каких-либо обстоятельств, которые государство должно принять во внимание в соответствии со статьей 3 Конвенции. Кроме того, решения вопроса об экстрадиции  принимаются Генеральным прокурором Украины негласно, и закон не обязывает его информировать данное лицо об этом решении.

Статья 4. Уголовная ответственность за действия, которые имеют признаки пыток в значении статьи 1 Конвенции, за последние годы получила серьезное развитие. Хотя эти шаги очевидно были сделаны для выполнения Украиной обязательств по Конвенции, формулировки ряда положений Уголовного Кодекса не вполне отвечают цели, которую имеет в виду Конвенция. Осуждение агентов государства, которые применили пытки, остается редким явлением. Наказания, которые назначаются судами за пытки, также часто не соответствуют тяжести преступления. 

Статья 5. Уголовный кодекс распространяет действие норм уголовного закона на всю территорию страны, а также на граждан Украины и лиц без гражданства, которые постоянно проживают в Украине, и которые совершили преступления за ее пределами. Следует отметить, что Уголовный кодекс не ограничивает свое действие в отношении этих лиц условием, чтобы данные действия считались уголовным преступлением на территории той страны, где они совершены. Таким образом, строго говоря, ответственность за применение пыток может наступать за совершение таких действий, даже если в стране их совершения они не рассматриваются как пытка.

Статья 10. На наш взгляд, рекомендации Комитета широко распространить в Украине выводы Комитета всеми соответствующими языками, ознакомить население через прессу и другие СМИ с основными положениями Конвенции против пыток и ввести изучение правил и норм Конвенции сотрудниками органов дознания и следствия и персоналом уголовно-исполнительной системы  государством не выполнены в полной мере. Частично этот пробел восполняют неправительственные правозащитные организации, которые издают и распространяют многочисленную литературу по предупреждению пыток и проводят специализированные семинары и тренинги для судей, адвокатов и сотрудников органов внутренних дел.

Статья 11. Подписание Украиной Факультативного протокола к Конвенции, помимо всего прочего, предусматривает создание национальных превентивных механизмов, направленных на предупреждение пыток и дурного обращения. Этот шаг свидетельствует о политической воле к изменению отношения к проблеме пыток и желании изменить ситуацию к лучшему. Несмотря на эти положительные шаги со стороны государства, пытки достаточно широко распространены в Украине. Кроме того, в последние годы поступает все большее количество информации о дурном обращении с лицами, которые отбывают наказание в исправительных колониях. Особую озабоченность вызывает практика планомерного использования для устрашения заключенных специальных подразделений, предназначенных для подавления тюремных бунтов и других насильственных действий.

Правительство объясняет плохие условия содержания под стражей «ограниченными финансово-экономическими возможностями государства». Однако проблема переполненности следственных изоляторов лишь частично связана с финансированием системы учреждений содержания под стражей. В гораздо большей степени она зависит от идеологии и системы уголовного правосудия в отношении содержания под стражей обвиняемых. На практике во многих случаях сохраняется презумпция в пользу  содержания под стражей, не развивается система применения залога, у задержанных имеются очень ограниченные процессуальные права во время слушаний о задержании и отсутствуют права на периодический пересмотр их задержания, предельный срок содержания под стражей законом не определен.

Статьи 12 и 13. Законы Украины предусматривают обязанность органов прокуратуры проводить расследование заявлений и другой информации о фактах пыток и дурного обращения. Однако системной проблемой для правовой системы Украины является отсутствие эффективного расследования по заявлениям о таких фактах. Такая ситуация создает ощущение безнаказанности у сотрудников правоохранительных органов, которые прибегают к пыткам, и способствует тому, что пытки и дурное обращение воспринимаются большинством из них не как преступление, а как рутинный элемент практики борьбы с преступностью.

Отсутствие независимого, объективного и эффективного расследования и судебного преследования работников правоохранительных органов в связи с заявлениями о пытках и дурном обращении отчасти коренится в двойственной роли прокуратуры в Украине. Прокуратура ответственна и за расследование и поддержание обвинения в суде по уголовным делам, и за принятие решения, открывать ли дело против работников милиции, которые принимают участие в таком расследовании. Отсутствие независимого органа расследования означает, что дела против работников правоохранительных органов расследуются неадекватно, затягиваются, приостанавливаются или не открываются вовсе. 

В правовой системе Украины возможность для жертвы получить независимое экспертное мнение крайне ограничена. Также очень часто невозможно получить документы медицинских учреждений, в которых пострадавший наблюдался или лечился. Есть сложности и с доступом к материалам дела.

Предмет особой озабоченности - лица, которые лишены свободы. Прокуратура, как правило, бездействует и не заботится о безопасности заключенных, заявивших жалобы на пытки.

Статья 14. Гражданский кодекс Украины предусматривает возможность получения возмещения в случае применения пыток. Однако для того, чтобы задействовать это положение, необходимо окончательное решение суда, которым действия данного должностного лица признаются незаконными.

Статья 15. Конституция и Уголовно-процессуальный кодекс Украины запрещают использование признаний, которые получены «с нарушением уголовно-процессуального закона». Однако в практике уголовного судопроизводства использование признаний, добровольность которых вызывает серьезные сомнения, достаточно распространено. Законом не предусмотрены процедуры оценки и исключения признаний, предположительно полученных под пытками.

Статья 16. Довольно слабой выглядит защита со стороны уголовного закона от применения силы агентами государства «с целью исполнения законного приказа или распоряжения» при задержании подозреваемых.

В последнее время в вооруженных силах число случаев издевательств (дедовщины) уменьшилось, однако это по-прежнему представляет серьезную проблему.

Согласно недавним исследованиям правозащитных НГО, условия, в которых находятся заключенные, больные туберкулезом, можно считать бесчеловечными и унижающими достоинство.


ВВЕДЕНИЕ

Настоящий доклад посвящен соблюдению Украиной Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания (Конвенция) за период с 2001 года по 2006 год. Он подготовлен Харьковской правозащитной группой (ХПГ) на основе собственной информации и информации, полученной от партнерских организаций.

Доклад представляется Комитету ООН против пыток (Комитету) в рамках рассмотрения Пятого периодического доклада Украины по выполнению Конвенции. Доклад направлен на всестороннее освещение вопросов соблюдения прав, закрепленных в Конвенции, и на привлечение внимания экспертов Комитета к наиболее актуальным проблемам в области их реализации, которые, по нашему мнению, не нашли отражения или освещены неверно в докладе правительства Украины.

Мы признаем, что за последние несколько лет в Украине наблюдались позитивные изменения и тенденции. Однако мы ставили задачу представить нашу позицию по поводу ситуации с пытками и другими видами жестокого обращения в наиболее проблемных областях в нашей стране, чтобы помочь экспертам Комитета составить наиболее полное мнение о проблемах в этой области. В частности, нашу озабоченность вызывают проблемы безнаказанности в случаях применения пыток, конфликт функций прокуратуры, затрудняющий эффективное расследование случаев пыток, рутинная практика нарушения права на свободу и прав задержанных, практика массового применения насилия в учреждениях исполнения наказаний.

В ходе подготовки доклада использовались материалы мониторинга ситуации с пытками, проведенного в 2003-2006 годах во всех регионах Украины сетью правозащитных организаций в рамках Кампании против пыток и жестокого обращения в Украине, результаты деятельности Фонда поддержки жертв пыток, созданного в рамках этой программы, анализ и наблюдения, предоставленные другими украинскими НПО. За дополнительной информацией можно обратиться в Харьковскую правозащитную группу по адресу: [email protected]

 

1. Статья 2 Конвенции. Правовая система предупреждения пыток

1.1. Статья 2 § 1 Конвенции. Законодательные, административные, судебные и другие меры по предупреждению пыток

1.1.1. Полицейский арест и задержание, права задержанных

1. В пункте 57 (f) Выводов и рекомендаций по результатам рассмотрения Четвертого периодического доклада Правительства Украины Комитет выразил озабоченность «полученной Комитетом информации о том, что родственники и адвокаты информируются о задержании лишь после того, как арестованный переводится из отделения милиции в следственный изолятор, на что обычно уходит не менее двух недель. Комитет озабочен также отсутствием четких нормативных положений о том, с какого момента задержанный может осуществить свое право на доступ к адвокату, на медицинское освидетельствование и на информирование членов семьи о его задержании».

2. В пунктах 71-80 своего Пятого периодического доклада Правительство высказало ряд возражений против этого вывода Комитета.

3. Мы полагаем, что вывод Комитета в отношении длительности периода, в течение которого задержанный получает доступ к адвокату, правилен и остается актуальным на сегодняшний день. Проблемы с доступом задержанных к защитнику, уведомлением родственников о задержании и обеспечением других прав задержанных заложены в самой конструкции законодательства. Наша организация получает сообщения, в которых говорится о таких нарушениях в количестве, достаточном для вывода о том, что такие нарушения являются рутинной практикой правоохранительных органов.

4. Хотя статья 29 Конституции устанавливает обязательность решения суда для любого случая лишения свободы, можно отметить, что законодательство и практика достаточно пренебрежительно относятся к этому конституционному требованию. Несмотря на четкие положения статьи 29 Конституции, которая формулирует полномочие правоохранительных органов на задержание без решения суда как исключение из правила, на практике, наоборот, такое задержание продолжает быть правилом, а задержание в соответствии с предварительно полученным решением суда – исключением.

5. Причиной этому есть то, что законодатель не инкорпорировал в текущее законодательство принципы защиты права на свободу, заложенные в статье 29 Конституции и в статье 5 Конвенции по правам человека. Вследствие этого сохраняется сформированная за продолжительное время практика правоохранительных органов, которые считают широкие полномочия осуществлять задержание неотъемлемым элементом своей деятельности.

6. В законодательстве институт задержания без решения суда формируется несколькими законами. Закон «О милиции» в статье 11 предусматривает:

Милиции для выполнения возложенных на нее обязанностей предоставляется право:

...

5) задерживать и держать в специально отведенных для этого помещениях:

...

лиц, подозреваемых в совершении преступления, обвиняемых, которые скрываются от дознания, следствия или суда, осужденных, которые уклоняются от уголовного наказания, – на сроки и в порядке, предусмотренных законом …

7. Сама по себе эта норма не содержит никаких правил и по смыслу отсылает к «порядку, установленному законом». Этот недостаток Закона Украины «О милиции» сказывается на административной практике, поскольку положение, которым в этом случае следует руководствоваться работнику милиции, нелегко определить даже при кропотливом исследовании.

8. В сфере уголовного процесса наиболее подробным – и практически единственным – положением закона, которое позволяет задержание без ордера, есть статья 106 Уголовно-процессуального кодекса Украины (УПК)[1]. Эта статья в частях 1 и 2 содержит исчерпывающий перечень ситуаций, в которых представитель государства получает полномочия задержать подозреваемого.

9. Орган дознания вправе задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, лишь при наличии одного из таких оснований:

1) если это лицо застали при совершении преступления или непосредственно после его совершения;

2) если очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо как совершившее это преступление;

3) если на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилье будут выявлены явные следы преступления.

При наличии других данных, которые дают основания подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано лишь в том случае, если это лицо старалось скрыться, если оно не имеет постоянного местожительства, или если не установлена личность подозреваемого.

10. По строгому толкованию этих положений, ситуации, предусмотренные частью 1 статьи 106, можно считать ситуациями «срочной необходимости предупредить преступление или его предотвратить».

Однако, эти положения сформулированы нечетко и допускают большое число произвольных толкований. Например, критерий, чтобы «лицо застали при совершении преступления», не дает четкого ответа на вопрос: кто должен «застать» подозреваемого на месте преступления. Поэтому работник милиции или следстователь может опираться на это положение, если какое-нибудь лицо, а не он сам, застал подозреваемого на месте преступления. Аналогичные замечания можно высказать и к формулировке других оснований задержания, указанных в части 1 статьи 106 УПК.

11.  протоколах задержания часто лишь цитируются пункты этого положения. Фактически эти ограничения в такой формулировке и в том толковании, которые они приобрели на практике, утратили свой сдерживающий эффект, и задержание осуществляется на основании любых данных, которые есть в распоряжении органа дознания или следстователя, независимо от того, находится ли лицо, которое принимает решение о задержании, в ситуации «срочной необходимости предупредить преступление или его предотвратить»

Таким образом, ограничение задержания без ордера, установленное в части 3 статьи 29 Конституции, фактически было проигнорировано уголовно-процессуальным законодательством и оставило неизменной практику задержания без ордера.

12. Правительство в пункте 78 своего Доклада отмечает, что «статьей 43 Уголовно-процессуального кодекса определено право подозреваемого на защитника и свидание с ним до первого допроса. Поскольку подозреваемым признается лицо, задержанное по подозрению в совершении преступления и лицо, в отношении которого избрана мера пресечения до вынесения постановления о привлечении его в качестве обвиняемого, право на участие в деле адвоката предусмотрено сразу же с момента задержания».

13. Однако это положение утратило свое значение нормы, которая регулирует законность самого задержания, и стало в значительной степени касаться продолжения содержания под стражей правоохранительным органом, поскольку в законодательстве четко не определен момент, с которого собственно начинается задержание лица.

14. В соответствии с устоявшейся практикой «уголовно-процессуальное задержание» начинается с момента составления протокола о задержании. Однако определение этого момента целиком зависит от усмотрения должностного лица, которое ведет расследование. Поэтому на практике срок задержания исчисляется не с того момента, когда лицо действительно лишается свободы, а с того, когда должностное лицо, которое лишило его свободы, выполнило необходимые формальности.

15. В законодательстве существует положение, из которого ясно, что начальным моментом задержания есть именно момент фактического лишения свободы. Это статья 44 УПК, которая предусматривает, что «защитник допускается к участию в деле… с момента предъявления подозреваемому протокола о задержании…, но не позднее двадцати четырех часов с момента задержания». То есть закон не связывает начало задержания с моментом составления протокола о таком задержании.

16. Но милиция мало обращает внимания на это положение, и в правоохранительных органах сохраняется практика, когда между моментом фактического задержания подозреваемого лица и составлением протокола о задержании проходит определенное время: от нескольких часов до – иногда – нескольких дней. Это даже нашло отображение в институционной организации работы районных отделов милиции, где существуют комнаты для «доставленных лиц», предназначенные для содержания под стражей лиц, доставленных в районный отдел, но «еще не задержанных».

17. Это отметил и Европейский Комитет по предотвращению пыток в § 15 своего Отчета о визите в Украину в 1998 году: «на протяжении первых 24 часов [задержания] органы дознания, то есть работники уголовного розыска, должны провести неотложные оперативные и следственные мероприятия по делу, провести предшествующее опрашивание задержанного и оформить протокол задержания…»...[2]

18. Такое состояние дел имеет важное значение для оценки осуществления гарантий прав задержанных, формально предусмотренных в законодательстве, поскольку даже формально эти гарантии приобретают силу лишь после нескольких часов, а иногда и дней после того, как лицо попало под контроль правоохранительного органа.

19. До того, как принято формальное решение о задержании, подозреваемый не считается задержанным, и его статус во время фактического содержания под стражей правоохранительного органа остается неопределенным до тех пор, пока должностное лицо (следователь или дознаватель) не составит протокола о задержании. В соответствии с господствующей доктриной и практикой именно с этого момента возникает обязанность агентов государства сообщить задержанному о его правах, информировать родственников о задержании, предоставить доступ к адвокату и т. п. Неопределенный статус подозреваемого между моментом лишения его свободы и моментом составления протокола о задержании, препятствует реализации им своих прав, гарантированных статьями 29 Конституции Украины и статьями 5 и 6 Европейской конвенции по защите прав человека.

20. Ряд примеров из практики Фонда профессиональной помощи жертвам пыток подтверждает практику содержания под стражей милиции без оформления протокола о задержании:

Иван Нечипорук (г. Хмельницкий) был задержан 20 мая 2004 года работниками милиции возле своего дома и до 21 мая содержался в одном из районных отделов милиции без оформления задержания. Только 21 мая 2004 года был составлен протокол о его задержании по подозрению в совершении административного правонарушения.

Евгений Бочаров (г. Харьков) был задержан работниками уголовного розыска утром 11 апреля 2002 года. Лишь вечером в одном из районных отделов был составлен протокол о его задержании по подозрению в совершении административного правонарушения. На протяжении целого дня он находился под контролем работников уголовного розыска.

Виктор Копча (г. Кривой Рог) был задержан в 6-м часу утра 25 ноября 2003 года работниками отдела по борьбе с организованной преступностью. Содержался под стражей в помещении ОБОП. Лишь вечером 27 ноября был составлен протокол о его задержании по подозрению в совершении преступления.

Михаил Кузнец (г. Чернигов) был задержан около 18-ти часов 14 августа 2001 года и доставлен в один из районных отделов. Поздно вечером был освобожден. Протокол о задержании не составлялся.

Алексей Захаркин (г. Калуш, Ивано-Франковская область) был задержан около 16-ти часов 17-го мая 2003 года и доставлен в один из районных отделов милиции. Лишь около 22-х часов был составлен протокол об административном задержании.

21. Суды также часто встречаются в своей практике с ситуацией, когда во время судебного заседания выясняется, что лицо было задержано намного раньше, чем это указано в протоколе о его задержании.

22. Одна из причин использования такого «теневого» задержания состоит в том, что в законодательстве фактически отсутствуют отдельные критерии для определения законного задержания. В одном из приказов МВД сказано:

На протяжении 10 суток со дня выявления нарушения законности проводить служебные расследования каждого факта:

освобождение лиц из изоляторов временного содержания в связи с неподтверждением подозрения или окончанием срока задержание;

вынесение оправдательных приговоров и прекращение уголовных дел в отношении лиц, которые содержались под стражей.[3]

Таким образом, настоящий приказ считает нарушением законности любое задержание, которое со временем не превратилось во взятие под стражу. Это может привести к двум одинаково губительным последствиям правоохранительной деятельности:

23. С одной стороны, работник милиции может неоправданно сдерживаться от задержания подозреваемого, если существует минимальный риск того, что подозрение, которое сначала оправдывало задержание, со временем исчезнет; с другой стороны, – что более вероятно, – работник милиции будет прибегать к любым – в том числе и незаконным – методам, чтобы осуществленное им задержание превратилось в последующее взятие под стражу.

Не удивительно, что, оказавшись перед таким выбором, работники милиции прибегают к «неформальному» задержанию, во избежание ответственности за задержание, которое со временем оказалось необоснованным.

24. Если принять во внимание то нормативное значение статьи 106 УПК, которое она приобрела на практике, то обнаруживается, что законодательство практически не содержит ни единой нормы, которая предусматривала бы условия законного задержания без ордера.

25. Таким образом, можно сделать вывод, что в законодательстве Украины отсутствует положение закона, которое бы, – с одной стороны, – четко определяло условия законности «фактического» задержания, и – с другой стороны, – регулировало бы правоотношения, которые возникают в период между «фактическим» задержанием и составлением протокола о задержании.

26. Правительство в пункте 16 Доклада отмечает, что «22 мая 2003 года проект Уголовно-процессуального кодекса Украины был принят Верховной Радой Украины в первом чтении. В настоящий момент указанный проект находится на подготовке ко второму чтению». Однако нормы предлагаемого Кодекса не решают проблем, которые существуют в действующем правовом регулировании.

27. Например, часть 2 статьи 118 Проекта расширяет основания для задержания без решения суда, используя, как это не удивительно, формулировку статьи 29 Конституции. В пункте (1) этой статьи Проект предусматривает задержание без ордера «в случае срочной необходимости предотвратить преступление или пресечь его». Хотя это повторяет положение Конституции, однако авторы Проекта полностью исказили содержание этого конституционного ограничения. Если в Конституции это положение является нормой, которая ограничивает возможности для задержания без ордера, то авторы Проекта представили его как еще один («дополнительный», «наряду с другими») случай, когда государству разрешено лишить человека свободы без предшествующего решения суда. По логике авторов Проекта можно задержать без ордера или на основании закона, или на основании Конституции. По логике же Конституции любое положение закона, которое допускает задержание без ордера, должно быть сначала проверено с точки зрения его конституционности, то есть: не предоставляет ли этот закон государству полномочия большие, чем допускает статья 29 Конституции.

28. Аналогичные замечания можно высказать относительно пункта (5) части 2 статьи 118 Проекта. Здесь предусмотрена возможность задержания без ордера «с целью доставки лица к месту проведения дознания, досудебного следствия или суда на основании обоснованного подозрения в совершении им преступления или общественно опасного действия». Это положение Проекта кое в чем напоминает формулировку статьи 5 § 1(с) Конвенции. Но, во-первых, в статье 5 § 1(с) Конвенции речь идет о доставке в «компетентный судебный орган», а пункт (5) части 2 статьи 118 Проекта требует доставки не в «судебный орган», а лишь в какое-либо «место проведения» дознания, досудебного следствия или суда. Это существенно разные требования. Кроме того, любое задержание по подозрению в совершении преступления, а не только задержание соответственно с пунктом (5) части 2 статьи 118 Проекта, может осуществляться лишь с целью доставки в суд.

1.1.2. Доставка задержанного к судье

29. Одной из наиболее важных гарантий против дурного обращения с задержанными лицами и нарушения других их прав является быстрая доставка к судье. Правовая система Украины также допускает систематическое нарушение этого требования.

30. Уголовно-процессуальный кодекс предусматривает обязательную доставку к судье лица, срок содержания под стражей которого может превысить 72 часа. В соответствии со статьей 106 УПК:

На протяжении семидесяти двух часов после задержания орган дознания:

1) освобождает задержанного – если не подтвердилось подозрение в совершении преступления, закончился установленный законом срок или задержание было осуществлено с нарушением требований, предусмотренных частями первой и второй этой статьи;

2) освобождает задержанного и избирает относительно него меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей;

3) доставляет задержанного к судье с представлением об избрании ему меры пресечения в виде взятия под стражу.

31. Поскольку согласно статье 29 Конституции задержанный может быть освобожден, если на протяжении 72 часов ему не вручено решение суда, постольку срок доставки к судье должен оставлять разумную возможность провести судебное разбирательство и вынести судебное решение в границах этого предельного срока. В этом отношении формулировка статьи 106 УПК может стать причиной нарушения этого требования Конституции, поскольку статья 106 окончанием срока считает момент доставки к судье, а не момент вручения мотивированного судебного решения задержанному.

32. Кроме того, поскольку период задержания исчисляется с момента составления протокола о задержании (см. выше), то на самом деле подозреваемые могут находиться под стражей милиции без судебного решения время, которое превышает допустимый Конституцией срок на несколько часов или даже суток.

Например, Виктор Копча (г. Кривой Рог), был задержан в 6-м часу утра 25 ноября 2003 года и доставлен к судье лишь 30 ноября 2003 года, поскольку протокол о задержании был оформлен только 27 ноября 2003 года.

33. Правоохранительные органы считают 72 часа сроком, на протяжении которого они имеют ничем не ограниченные полномочия держать человека под стражей. Судьи, к которым доставляются задержанные лица, не требуют от правоохранительных органов предоставления доказательства того, что задержанное лицо не могло быть доставлено в более короткий срок. Харьковская правозащитная группа не имеет информации о случаях, когда задержанный был бы доставлен к судье в тот же день или на следующий день после задержания.

34. Часто для продолжения содержания под стражей милиции используется объединение задержания по подозрению в совершении административного правонарушения (см. раздел 2.5.) и задержание по подозрению в уголовном преступлении. В таких случаях подозреваемый задерживается на срок до 3-х суток в порядке статьи 263 КпАП, а по окончании этого срока задерживается в порядке статьи 115 УПК. Для иллюстрации можно привести несколько примеров из практики:

Иван Нечипорук (г. Хмельницкий) был задержан работниками милиции 20 мая 2004 года, а доставлен к судье лишь 26 мая 2004 года. С момента задержания до 21 мая он содержался под стражей без протокола, с 21 по 23 мая – на основании протокола об административном задержании. Задержание по подозрению в совершении преступления было оформлено лишь 23-го мая 2004 года.

Алексей Захаркин (г. Калуш, Ивано-Франковская область) содержался под стражей без доставки к судье шесть с половиной суток. 17 мая 2003 года он был задержан в административном порядке и доставлен в один из районных отделов милиции, а 20 мая был составлен протокол о задержании по подозрению в совершении преступления. Вообще, он находился под стражей милиции без судебного контроля до утра 24 мая.

Александр Рафальский (Киев) был задержан 13 июня 2001 года, содержался в различных районных отделах милиции Киевской области и был доставлен к судье только 26 июня 2001 года.

35. Такая практика также возможна только благодаря недостаточной инкорпорации в специальные законы требований статьи 29 Конституции, которая предусматривает для лишения свободы получение предшествующего судебного решения или – в исключительных случаях – получение такого судебного решения на протяжении 72 часов с момента задержания, независимо от того, на каком правовом основании базируется лишение свободы. Административная практика относительно задержания должна также основываться на требованиях параграфов 1(с) и 3 статьи 5 Конвенции, которые не делают различия между подозрением в административном правонарушении и подозрением в уголовном преступлении.

36. Часто для продолжения содержания под стражей милицией используется прием, когда сотрудники правоохранительного органа после того, как суд отказался удовлетворить представление о взятии под стражу и освободил задержанного, прямо в здании суда или при выходе из здания суда задерживают подозреваемого по «скрытым» подозрениям.

37. Использование такого приема возможно только благодаря слишком широкому толкованию сроков по статье 106 УПК в практике правоохранительных органов и судебной практике (см. §§ 8-10 выше).

38.Существенное беспокойство вызовет положение части 4 статьи 165-2 УПК:

Если в представлении ставится вопрос о взятии под стражу лица, которое находится на свободе, судья вправе своим постановлением дать разрешение на задержание подозреваемого, обвиняемого и доставку его в суд под стражей. Задержание в этом случае не может продолжаться больше семидесяти двух часов, а в случае, если лицо находится за пределами населенного пункта, в котором действует суд, – не больше сорока восьми часов с момента доставки задержанного в этот населенный пункт.

39. Поскольку никаких ограничений на срок доставки в нужный «населенный пункт» не установлено, пребывание под стражей милиции без судебного контроля может длиться теоретически бесконечно долго.

14 октября 2003 года в г. Симферополе был задержан господин Н. на основании разрешения, выданного Печерским районным судом г. Киева в порядке части 4-ой статьи 165-2 УПК. Он был задержан в здании Центрального районного суда г. Симферополя, куда явился для участия в судебном заседании о взятии его под стражу по представлению прокуратуры Крыма. После задержания господин Н. был доставлен к судье Печерского районного суда г. Киева лишь 7 ноября 2003 года, то есть через 24 дня после задержания. До доставки к судье он находился в изоляторе временного содержания г. Симферополя.

1.1.3. Продление судом содержания под стражей в милиции

40. Еще одна проблема, которая увеличивает риск применения пыток и дурного обращения с задержанными – это возможность продлить содержание под контролем милиции.

41. Часть 8 статьи 165-2 УПК предоставляет судье полномочия отложить решение вопроса о взятии обвиняемого (подозреваемого) под стражу или освободить на срок до 10 суток, а по ходатайству задержанного – до 15 суток, если судья считает, что «для избрания задержанному меры пресечения необходимо дополнительно изучить данные о личности задержанного или выяснить другие обстоятельства, которые имеют значение для принятия решения по этому вопросу».

42. Ряд исследователей и практических деятелей высказывают мысль, что «эта правовая норма является … гарантией от необоснованного применения меры пресечения в виде взятия под стражу».[4] Однако такая мысль едва ли обоснована теоретически, поскольку такой подход дает возможность правоохранительному органу задерживать человека, не имея достаточных оснований для этого. Более твердой гарантией от необоснованного взятия под стражу стала бы четко установленная обязанность суда освободить задержанного, если обвинение не предоставило достаточных доводов в пользу взятия его под стражу.

43. Кроме того, на практике продление задержания составляет дополнительный риск для задержанного, поскольку в таком случае он продолжает находиться под стражей милиции, а не переводится в следственный изолятор. По закону решение судьи о продолжении задержания не является основанием для помещения задержанного в СИЗО, поскольку в соответствии со статьей 3 Закона «О предварительном заключении» «основанием для предварительного заключения является мотивированное решение суда об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу, вынесенное в соответствии с Уголовным и Уголовно-процессуальным кодексами Украины».

44. Нередко обвинение требует продолжения задержания именно с целью недопущения перевода в СИЗО, поскольку это может усложнить «успешное продвижение расследования» и «эффективную работу с подозреваемым».

45. Как правило, рассмотрение, которое заканчивается постановлением о продолжении задержания, проводится крайне поверхностно.

Виктор Копча, который был задержан в Кривом Роге, так описывал судебное разбирательство:

«Меня доставили в суд для решения вопроса о заключении под стражу или освобождении. Судья задала лишь один вопрос: «Что скажешь в свое оправдание?» Я сказал, что я невиновен, что у меня есть алиби, что мне было отказано во встрече с адвокатом. Судья приказала меня вывести и вслух сказала: «Прибавить семь суток». На мою просьбу провести допрос судья не отреагировала».

46. В соответствии с выводами упомянутого выше исследования «подавляющее большинство материалов, которые содержат постановления суда об избрании меры пресечения в виде взятия под стражу после окончания 10-дневного срока задержания, не содержат каких-либо новых документов, полученных в период срока задержания; отсутствуют ссылки на них и в самих постановлениях суда».[5]

47. На основании обобщения практики, проведенного апелляционным судом Запорожской области, «недостатком в работе судов можно считать то, что суды, принимая решение о продлении срока задержания лица, не указывают в постановлении, какие именно обстоятельства подлежат выяснению и какие конкретно действия надо выполнить в связи с дополнительным выяснением этих обстоятельств, а кое-где вообще используют право на продление задержания не с целью определиться с вопросом о целесообразности содержания лица под стражей, а с целью «помочь» следователям собрать необходимые доказательства в деле, что является недопустимым».[6]

48. Выводы этих исследований еще раз подтверждают, что продление задержания используется не для обеспечения более взвешенного решения судьи о взятии под стражу или освобождении, а чаще для того, чтобы подозреваемый (обвиняемый) дольше оставался под властью органа милиции.

Такое состояние вещей предопределяет дополнительный риск применения пыток, жестокого обращения не только потому, что в период продления задержания подозреваемый (обвиняемый) может снова испытать пытки, но также и потому, что продолжительное содержание под стражей в милиции препятствует своевременному выявлению следов жестокого обращения и усложняет последующее расследование соответствующих заявлений подозреваемого (обвиняемого).

К сожалению, проект нового УПК сохраняет аналогичную норму в части 3 статьи 148.

1.1.4. Задержание по подозрению в совершении административного правонарушения

49. Один из распространенных приемов в практике правоохранительных органов – это использование для целей уголовного расследования административного задержания и последующего административного ареста на основании осуждения судом за «злостное неповиновение законным требованиям работников милиции».

50. Сохраняется неопределенность относительно фундаментальных основ задержания в связи с расследованием административных правонарушений. В соответствии с частью 3 статьи 29 Конституции задержание без ордера допустимо лишь в связи с уголовным процессом. Это ясно вытекает из текста этого положения:

В случае срочной необходимости предотвратить преступление или его пресечь уполномоченные на то законом органы могут применить задержание лица под стражу как временную предупредительную меру.

51. Законодательство Украины четко различает понятия «преступление» и «административное правонарушение». Правовая доктрина также проводит четкую грань между этими двумя видами правонарушений: «преступлением», под которым всегда понимается «уголовное преступление» и правонарушением в узком смысле слова, то есть «административным правонарушением».

52. Таким образом, часть 3 статьи 29 Конституции не допускает задержания без решения суда в случаях, если речь идет о «правонарушении» в отличие от преступления, даже если существует «неотложная необходимость» предотвратить или пресечь его. Тот факт, что такое задержание не противоречит статье 5 Конвенции, в данном случае не имеет значения. Во-первых, в соответствии со статьей 8 Конституции, положения Конституции имеют наивысшую юридическую силу на территории Украины. Во-вторых, статья 5 Европейской Конвенции признает допустимым только задержание, которое осуществлено «в порядке, установленном законом». Совершенно очевидно, что положение статьи 29 Конституции с точки зрения статьи 5 Европейской конвенции также определяет «порядок», установленный национальным законом.

53. Однако, в Кодексе Украины об административных правонарушениях (КпАП), как и раньше, сохраняются положения, которые допускают задержания без решения суда. Эти полномочия основываются на следующих положениях КпАП: статья 259 «Доставка нарушителя»; статья 260 «Меры по обеспечению производства дел об административных правонарушениях»; статья 261 «Административное задержание»; статья 262 «Органы (должностные лица), правомочные осуществлять административное задержание»; статья 263 «Сроки административного задержания».

54. Особого внимания требует статья 259, которая определяет порядок так называемой «доставки» лица, подозреваемого в осуществлении административного правонарушения. Она фактически создает неограниченные полномочия задержать и доставить подозреваемого в подраздел правоохранительного органа. Хотя срок пребывания под стражей в правоохранительном органе ограничен одним часом, однако срок самой доставки не ограничен в законе и регулируется только общим указанием: «Доставка нарушителя должна быть проведена в возможно короткий срок».

55. Больше того, если рассматривать систему законодательства Украины в целом, такая «доставка» вообще не считается лишением свободы. Например, в отличие от «задержания» в узком значении, за незаконную «доставку» не предусмотрена уголовная ответственность. Также незаконная доставка не является основанием для возмещения вреда в соответствии с Законом Украины «О порядке возмещения вреда, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, досудебного следствия, прокуратуры и суда».[7]

56. Относительно административного задержания в узком значении, то существует некая неопределенность в законодательном регулировании.

57. Пункт 5 статьи 11 Закона «О милиции» предусматривает право милиции задерживать «лиц, которые совершили административные правонарушения, для составления протокола или рассмотрения дела в сути, если эти вопросы не могут быть решены на месте, – на срок до трех часов…»... Итак, соответственно этому положению работник милиции имеет полномочие задержать подозреваемого в совершении любого административного правонарушения.

58. Коллизия между упомянутыми положениями Закона «О милиции» и Кодекса Украины об административных правонарушениях не дает возможности точно выяснить объем полномочий милиции в задержании подозреваемых правонарушителей. Неопределенности прибавляет также несоответствие некоторых формулировок правонарушений в статье 262 КпАП формулировкам материальных статей КпАП.

59. Ситуация с обеспечением прав задержанных усугубляется отсутствием системы бесплатной правовой помощи в Украине. Система, которая была создана в условиях Советского Союза и основана на принудительном участии адвоката в делах, в которых обвиняемый не в состоянии оплатить работу адвоката, в настоящее время не функционирует. Плата, которая предлагается государством адвокатам за участие в делах неимущих обвиняемых, составляет около 3 долларов за полный день работы. Такая плата не соответствует современным условиям, получение оплаты слишком обременено формальностями. В силу этого адвокаты, которые участвуют в делах неимущих обвиняемых, предпочитают не затрачивать усилия на получение этой платы.

60. В 2005 года в Министерстве юстиции был создан Координационный Совет по реформе бесплатной правовой помощи, который подготовил Концепцию формирования системы бесплатной правовой помощи, построенную на современных принципах организации такой помощи. 9 июня 2006 года данная Концепция была утверждена Указом Президента Украины. Во исполнение этой концепции в настоящее время созданы два пилотных Офиса бесплатной правовой помощи (в Харькове и Белой Церкви).

Планировалось подготовить законопроект «О бесплатной правовой помощи» к весне 2007 года. Однако работа над законопроектом в последнее время затормозилась и в соответствии с планами Кабинета Министров Украины законопроект планируется разработать до конца 2008 года. Мы обеспокоены замедлением темпа реформы в этой области.

1.1.5. Длительное административное задержание

61. Хотя по правилам административное задержание не может длиться больше трех часов, однако правоохранительные органы сохраняют значительные полномочия продлевать такое задержание на более продолжительный срок.

62. Закон Украины «О милиции» в пункте 5 статьи 11 предусматривает, что «в необходимых случаях для установления лица и выяснения обстоятельств правонарушения» милиция имеет право задержать и держать у себя под стражей «до трех суток с извещением об этом письменно прокурора в течение 24-х часов с момента задержания».

63. Статья 263 КпАП предоставляет милиции еще большие полномочия. Она предусматривает, что «лица, которые нарушили правила оборота наркотических средств и психотропных веществ», могут быть задержаны «на срок до десяти суток с санкции прокурора, если правонарушитель не имеет документов, которые удостоверяют его личность».

Эта норма КпАП откровенно подминает статью 29 Конституции, которая требует, чтобы законность содержания под стражей в течение 72 часов была проверена судом.

Виктор Г. (Кировоградская область) был задержан работниками милиции 10-го июля 2003 года по подозрению в совершении мелкого хулиганства (статья 173 КпАП). Он был доставлен в суд для рассмотрения дела по сути лишь 14-го июля 2003 года. Из постановления судьи видно, что задержание было оформлено лишь 11-го июля 2003 года, то есть на следующий день после фактического задержания.

64. Отсутствие четких условий законного задержания, более ограниченные – в сравнении с уголовным процессом – права лица, задержанного в административном порядке, приводит к тому, что административное задержание широко используется с целью уголовного преследования. КЗК в отчете относительно визита 2002 года (§ 16) отметил, что правоохранительные органы используют положение КпАП и Закона «О милиции» для того, чтобы получить возможность подвергать допросу задержанное лицо без гарантий и временных ограничений, установленных Уголовно-процессуальным кодексом.

Игорь Мирошниченко 4 декабря 2004 года был задержан двумя работниками милиции в здании Управления милиции Харьковской области, поскольку отказался выполнить их просьбу проехать с ними в один из районных отделов милиции. Хотя г-н Мирошниченко был свидетелем по уголовному делу, в связи с которым его намеревались допросить, и работники милиции не имели ни решения суда о задержании г-на Мирошниченко, ни основания для его задержания без решения суда, они посчитали его отказ «злостным неисполнением законного требования работника милиции» и насильно доставили его в районный отдел милиции. Во время задержания он допрашивался в связи с расследованием об убийстве, у него были отобраны образцы для экспертного исследования, взяты отпечатки пальцев. 7 декабря районный суд признал его виновным в совершении злостного неповиновения законному требованию работника милиции и наказан штрафом. Впоследствии это решение суда было отменено вышестоящим судом. Уголовного обвинения г-ну Мирошниченко не было предъявлено.

65. Совершенно очевидно, что широкое применение такого приема правоохранительными органами стало следствием введения судебного контроля в уголовном процессе. Однако из-за бессистемного подхода к правовому регулированию в законодательство не были внесены изменения, которые исключили бы возможность правоохранительных органов уклониться от судебного контроля.

66. Еще одним распространенным способом длительного содержания под контролем милиции является использование задержания за бродяжничество. Задержание и содержание под стражей бродяг осуществляется на основании статьи 11 Закона «О милиции». Для такого задержания закон – как и раньше – не требует постановления суда: достаточно, чтобы правоохранительный орган сообщил об этом прокурору. Это предоставляет широкие возможности правоохранительным органам использовать такое задержание без достаточных оснований или даже злонамеренно.

3 сентября 2004 года предприниматель Куразов был задержан в Кривом Роге сотрудниками УБОП в связи с терактом в Беслане. После того, как его несколько часов продержали в помещении УБОП, по постановлению начальника РОВД г. Кривого Рога, санкционированному прокурором, Куразова поместили в приемник-распределитель как бродягу и нищего на срок до 30 суток. Работникам милиции было известно, что он имеет семью и постоянное местожительство. Тем не менее, он провел в приемнике-распределителе 20 суток и был освобожден лишь 22 сентября 2004 года после вмешательства адвоката и обращения с жалобой в суд.

Александра Рафальского подозревали в совершении ряда убийств и задержали в г. Киеве 13 июня 2001 года в ходе спланированной операции. В тот же день его допросили в управлении по борьбе с организованной преступностью по поводу подозрения в убийствах. 14 июня 2001 года он был помещен в приемник-распределитель как бродяга. В основание задержания был положен тот довод, что личность его не установлена, хотя в те же дни в прессе появилась информация о задержании подозреваемого в совершении тяжких преступлений, которая подразумевала именно Рафальского. Он содержался как бродяга до 25 июня 2001 года. В этот период с помощью пыток у него пытались получить признание в убийствах.

1.2. Статья 2 § 2. Запрет отступления от обязательств по Конвенции

67. В соответствии со статьей 64 Конституции Украины не допускается отступления от права, гарантированного статьей 28 Конституции. Законодательство Украины не содержит каких-либо положений, которые прямо бы допускали или оправдывали применение пыток в исключительных обстоятельствах, подразумеваемых статьей 2 § 2 Конвенции.

68. Однако, как мы пытаемся показать в этом докладе, отсутствие целостной системы предупреждения пыток и дурного обращения подрывает значение конституционных гарантий. Кроме того, ряд черт национальной правовой системы косвенно способствуют практике применения пыток и дурному обращению. Эти недостатки правовой системы допускают и/или поощряют пытки и в «обычной» ситуации, что делает излишним предусматривать специальные положения для «чрезвычайных» ситуаций.

1.3. Статья 2 § 3. Ничтожность ссылок на приказ вышестоящего начальника

69. Статья 41 УК предусматривает освобождение от ответственности в случае исполнения законного приказа или распоряжения. Положение статьи 41 § 2 определяет, что является законным приказом или распоряжением:

если они отданы соответствующим лицом и в пределах его полномочий и по содержанию не противоречат действующему законодательству и не связаны с нарушением конституционных прав и свобод человека и гражданина.

70. Статья 41 § 4 УК содержит важное положение, которое полностью удовлетворяет требованию статьи 2 § 3 Конвенции, поскольку прямо предусматривает, что

лицо, которое выполнило явно преступный приказ или распоряжение, за действия, совершенные с целью исполнения такого приказа или распоряжения, подлежит уголовной ответственности на общих основаниях.

71. Здесь вряд ли возможны трудности в определении «явно преступного» приказа, если речь идет о намеренном применении пыток. Однако может вызвать трудности определение ответственности при создании условий, чреватых причинением сильных физических или нравственных страданий, – например, при содержании инкоммуникадо или в бесчеловечных условиях, что иногда в определенных обстоятельствах может квалифицироваться как пытка.

72. Эту трудность усиливает также формулировка статьи 41 § 3 УК, поскольку она освобождает от ответственности только в случае отказа выполнить «явно преступный приказ». Кроме того, тот, кто отказался выполнять явно преступный приказ, защищен только от уголовной ответственности. Таким образом, например, отказ от выполнения приказа, даже если его преступность не вызывает сомнений, не гарантирует освобождения, например, от дисциплинарной ответственности.

73. Однако вызывает беспокойство статья 43 УК, которая содержит положения, касающиеся освобождения от ответственности в случае выполнения специального задания. Такое специальное задание можно рассматривать как разновидность «приказа вышестоящего начальника или государственной власти» в контексте статьи 2 § 3 Конвенции.

Статья 43. Выполнение специального задания по предупреждению или раскрытию преступной деятельности организованной группы или преступной организации

1. Не является преступлением вынужденное причинение вреда правоохраняемым интересам лицом, которое в соответствии с законом выполняло специальное задание, принимая участие в организованной группе или преступной организации с целью предупреждения или раскрытия их преступной деятельности.

2. Лицо, указанное в части первой настоящей статьи, подлежит уголовной ответственности лишь за совершение в составе организованной группы или преступной организации особо тяжкого преступления, совершенного умышленно и соединенного с насилием над потерпевшим, или тяжкого преступления, совершенного умышленно и связанного с причинением тяжкого телесного повреждения потерпевшему или наступлением иных тяжких или особо тяжких последствий.

3. Лицо, которое совершило преступление, предусмотренное частью 2 настоящей статьи, не может быть осуждено к пожизненному лишению свободы, а наказание в виде лишения свободы не может быть назначено ему на срок больший, чем половина максимального срока лишения свободы, предусмотренного законом за это преступление.

74. Некоторые формулировки статьи 43 УК могут привести к нарушению статьи 2 § 3 и/или статьи 4 § 2 Конвенции.

Во-первых, ограничение ответственности только случаями, связанными «с причинением тяжкого телесного повреждения потерпевшему или наступлением иных тяжких или особо тяжких последствий», может освободить в ряде случаев от наказания государственных агентов, совершивших действия, подпадающие под определение пытки в статье 1 Конвенции.

Во-вторых, статья также предусматривает обязательное смягчение наказания лицу, которое при выполнении «специального задания» совершило, например, действия, описанные в статье 127 § 1 УК. Такое положение также ограничивает применение статьи 127 § 3 и 4 УК и может нарушить требования статьи 4 § 2 Конвенции.

2. Статья 3 Конвенции. Запрет принудительного возвращения в страну, где человек может быть подвергнут пыткам

2.1. Депортация

75. Суды в последние годы стали больше уделять внимания вопросам, связанным с риском дурного обращения в случае возвращения лиц в третьи страны. В частности, это возросшее понимание проявляется в весьма прогрессивных решениях, касающихся предоставления статуса беженцев.

Например, 26 сентября 2006 года Вознесенский горрайонный суд Николаевской области отменил решение государственного органа об отказе в предоставлении статуса беженца Хану Юсафу Али, гражданину Пакистана. Г-н Хан просил предоставить ему статус беженца, обоснованно опасаясь унижающего достоинство обращения со стороны своей касты, поскольку он не повиновался приказу отца жениться на своей двоюродной сестре, а женился на гражданке Украины. Суд отменил решение об отказе в предоставлении статуса, поскольку соответствующий орган не смог предоставить доказательства, опровергающие доводы заявителя.

76. В то же время в ночь с 14 на 15 февраля 2006 11 нелегальных иммигрантов из Узбекистана, которые искали убежища и международной защиты в Украине, были насильственно возвращены в Узбекистан властями Украины. Как выяснилось позднее, узбекские власти подали ордера на депортацию 11 искателей убежища в Украине на основании того, что те якобы принимали участие в андижанских событиях в Узбекистане 13 мая 2005 г. Эти лица были задержаны как лица без определенного места жительства. Следует отметить, что в данном случае эти люди были выданы в Узбекистан под прикрытием процедуры административного выдворения.

Девятеро из одиннадцати этих людей обратились в период 1-6 февраля в крымское отделение Государственного комитета по делам национальностей и миграции за получением статуса беженца, а также в киевский офис УВКБ ООН. Двое оставшихся лиц подали заявления, находясь под стражей. Родные и близкие задержанных сразу же обратились в УВКБ ООН, которое в тот же день, 7 февраля, передало ноту Госкомнацмиграции о том, что выдача задержанных в Узбекистан будет означать нарушение Украиной своих международных обязательств. В ответ представитель Госкомитета сообщил, что о выдворении до завершения процедуры не может быть и речи.

13 февраля 2006 года всем задержанным было вручено постановление крымской миграционной службы об отказе в предоставлении статуса беженца. 14 февраля 2006 года их тайно доставили в Киевский районный суд города Симферополя, который принял решение о выдворении 10 из 11 узбеков с территории Украины. Как утверждается властями, задержанные представили суду письменное согласие на возвращение в Узбекистан. В ночь с 14 на 15 февраля они были доставлены самолетом из Симферополя в Ташкент, где были взяты под стражу правоохранительными органами Узбекистана.

Руководитель пресс-службы МИД Василий Филипчук 21 февраля заявил, что узбеки нарушали правила пребывания в Украине. Им отказали в предоставлении статуса беженцев, поскольку их заявления были необоснованны, а от права на обжалование этого решения в судебном порядке они отказались в письменной форме. Он заявил также, что действие Конвенции о статусе беженцев не распространялось на этих лиц, поскольку она касается только тех, кто имеет статус беженца. Последний тезис почти дословно повторил первый заместитель Главы Секретариата Президента Анатолий Матвиенко.

77. Незаконность выдачи узбекских граждан подтвердило также Министерство юстиции в письме от 3 мая 2006 года. В частности, Министерство юстиции отметило поверхностность решения суда об отказе в предоставлении статуса беженцев, поскольку суд проигнорировал общеизвестные факты, которые относятся к событиям в Андижане 12-13 мая 2005 года. Министерство юстиции также отметило ничтожность отказа искателей убежища от обжалования решения об отказе в предоставлении статуса беженцев, отсутствие правовой помощи у искателей убежища, отсутствие доступа к задержанным представителей Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев или правозащитных организаций.

78. 13 октября 2006 года из Украины был депортирован еще один беженец, Гамасса Жаки Дестин Брис, 1966 г. р., гражданин Конго-Браззавиль. Он содержался с июля 2006 года в приемнике-распределителе Управления МВД в г. Харькове с целью депортации. Он получил справку искателя статуса беженца от Управления миграционной службы в г. Харькове, которая действовала до 24 октября 2006 года. Несмотря на то, что это давало ему законные основания пребывания в Украине, он не был освобожден. Вопреки правовому статусу искателя убежища в Украине, его принудительно возвратили стране происхождения.

2.2. Экстрадиция

79. В соответствии с пунктом 28 отчета Правительства «Генеральная прокуратура Украины в пределах своей компетенции решает вопросы экстрадиции в полном соответствии с нормами действующих для Украины международных договоров, которые являются частью национального законодательства». Следует отметить, что процедура решения вопроса об экстрадиции совершенно не соответствует требованиям статьи 3 Конвенции.

80. В соответствии со статьей 25 Конституции Украины, гражданин Украины не может быть выслан за пределы Украины или выдан другому государству. Поэтому проблемы могут возникнуть только в отношении выдачи иностранных граждан и лиц без гражданства.

81. Выдача из Украины регулируется общими положениями Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов Украины:

Статья 10 Уголовного кодекса. Выдача лица, обвиняемого в совершении преступления, и лица, осужденного за совершение преступления

1. Граждане Украины и лица без гражданства, постоянно проживающие в Украине, которые совершили преступления за пределами Украины, не могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности и предания суду.

<…>

3. Иностранцы и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Украине, которые совершили преступления за пределами Украины и пребывают на ее территории, могут быть выданы иностранному государству для привлечения к уголовной ответственности и предания суду или переданы для отбывания наказания, если такая выдача или передача предусмотрены международными договорами Украины.

Статья 31 Уголовно-процессуального кодекса. Порядок отношений судов, прокуроров, следователей и органов дознания с соответствующими учреждениями иностранных государств

Порядок отношений судов, прокуроров, следователей и органов дознания с соответствующими учреждениями иностранных государств, а также порядок исполнения взаимных поручений определяется законодательством Украины и международными договорами Украины.

82. Каких-либо специальных положений, которые касаются решения вопросов об экстрадиции, в Уголовно-процессуальном кодексе не содержится. Поэтому процедуры частично определяются международными договорами, предусматривающими выдачу, частично остаются неурегулированными.

83. Украина ратифицировала Европейскую Конвенцию о выдаче правонарушителей 1957 года и Дополнительные протоколы к ней 1975 и 1978 годов, Конвенцию о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 года (Минскую Конвенцию), Конвенцию о борьбе с незаконным оборотом наркотических средств и психотропных веществ 1988 года, а также ряд двусторонних договоров.

Минская Конвенция предусматривает:

Статья 56. Обязанность выдачи

1. Договаривающиеся Стороны обязуются в соответствии с условиями, предусмотренными настоящей Конвенцией, по требованию выдавать друг другу лиц, находящихся на их территории, для привлечения к уголовной ответственности или для приведения приговора в исполнение.

2. Выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или более тяжкое наказание.

3. Выдача для приведения приговора в исполнение производится за такие деяния, которые в соответствии с законодательством запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых лицо, выдача которого требуется, было приговорено к лишению свободы на срок не менее шести месяцев или к более тяжкому наказанию.

Статья 57. Отказ в выдаче

1. Выдача не производится, если:

а) лицо, выдача которого требуется, является гражданином запрашиваемой Договаривающейся Стороны;

б) на момент получения требования уголовное преследование согласно законодательству запрашиваемой Договаривающейся Стороны не может быть возбуждено или приговор не может быть приведен в исполнение вследствие истечения срока давности либо по иному законному основанию;

в) в отношении лица, выдача которого требуется, на территории запрашиваемой Договаривающейся Стороны за то же преступление был вынесен приговор или постановление о прекращении производства по делу, вступившее в законную силу;

г) преступление в соответствии с законодательством запрашивающей или запрашиваемой Договаривающихся Сторон преследуется в порядке частного обвинения (по заявлению потерпевшего).

2. В выдаче может быть отказано, если преступление, в связи с которым требуется выдача, совершено на территории запрашиваемой Договаривающейся Стороны.

3. В случае отказа в выдаче запрашивающая Договаривающаяся Сторона должна быть информирована об основаниях отказа.

84. Законодательством Украины не предусматривается проверка каких-либо обстоятельств, которые государство должно принять во внимание в соответствии со статьей 3 Конвенции против пыток.

85. Решения о выдаче находятся в исключительной юрисдикции Генерального прокурора Украины, который решает эти вопросы без какой-либо процедуры. Это решение принимается негласно. Закон даже не предусматривает требования информировать лицо, экстрадицию которого требует другое государство, о принятом решении и основаниях этого решения.

86. Человек не имеет права на обжалование решения о своей экстрадиции в суде. Кроме того, в Украине отсутствует судебная процедура, закрепленная в Статье 3 Европейской конвенции по правам человека и Статье 3 Конвенции ООН против пыток, по решению вопросов, связанных с экстрадицией, дающая возможность защитить права лиц, которым грозит экстрадиция.

87. 8 октября 2004 года Пленум Верховного Суда Украины принял постановление № 16 «О некоторых вопросах применения законодательства, которое регулирует порядок и сроки задержания (ареста) лиц при решении вопросов, связанных с экстрадицией». Это постановление (пп. 2 и 3) предусматривает следующее:

5. ...Суд должен проверить наличие запроса и соответствующих документов, определенных договором, на основании которых решается вопрос об экстрадиции, а также отсутствие обстоятельств, которые препятствуют выдаче или передаче (статьи 2, 3, 6, 10, 11 Европейской конвенции и Дополнительные протоколы к ней 1975 и 1978 гг., ст. 57 Конвенции о правовой помощи и правовых отношениях в гражданских, семейных и уголовных делах 1993 г. и т. п.). В частности, выдача задержанных лиц не осуществляется: за политические и воинские правонарушения; в связи с окончанием сроков давности; если на территории стороны, к которой обращаются с запросом, вынесен приговор суда или постановление о закрытии дела по тому же обвинению, в связи с предъявлением которого требуется выдача; если поднимается вопрос о выдаче граждан Украины или лиц без гражданства, которые постоянно проживают в Украине; лица, которые имеют в Украине статус беженца; если сторона, которая посылает запрос, не предоставит Украине достаточных гарантий того, что приговор с наказанием в виде смертной казни не будет выполнен в том случае, если правонарушение, за которое требуется выдача, наказывается смертной казнью по законодательству государства, которое посылает запрос; преступление, в связи с которым требуется выдача, в соответствии с законодательством стороны, которая запрашивает, или Украины преследуется в порядке частного обвинения; преступление, в связи с совершением которого требуется выдача, наказывается лишением свободы на максимальный срок меньше одного года или менее суровым наказанием и т. п.

88. Хотя постановление Пленума Верховного Суда Украины в какой-то степени расширяет предмет судебного рассмотрения в ходе данной процедуры по сравнению с текстом статьи 2362 УПК, компетенция судьи по-прежнему ограничена проверкой сугубо формальных аспектов решения об экстрадиции и не связана с оценкой действительного риска для задержанного быть подвергнутым смертной казни или дурному обращению на территории государства, которое прислало запрос.

89. Попытки в некоторых случаях обжаловать решения Генерального прокурора оказались неудачными.

В декабре 2004 года в Печерском районном суде было обжаловано решение об экстрадиции Амира Кабулова в Республику Казахстан на основании главы 31-А Гражданского процессуального кодекса, действовавшего на то время. 28 января 2005 года этот суд признал решение Генеральной прокуратуры об экстрадиции незаконным и обязал Генеральную прокуратуру отказать в экстрадиции заявителя.

Однако 27 мая 2005 года это решение было отменено Киевским апелляционным судом и дело было возвращено на новое рассмотрение.

Решением от 1 июля 2005 года Печерский районный суд г. Киева отказался рассматривать жалобу. В своем решении суд сослался на то, что решения Генеральной прокуратуры Украины, в том числе об экстрадиции, должны быть обжалованы только в порядке, предусмотренном статьей 106 Уголовно-процессуального кодекса, а не в порядке главы 31-А Гражданского процессуального кодекса. Это решение было обжаловано в Киевский апелляционный суд. В одном из постановлений апелляционный суд г. Киева указал, ссылаясь на постановление Пленума Верховного Суда Украины от 8 октября 2004 года, что «вопрос выдачи правонарушителей в порядке экстрадиции находится в исключительной компетенции Генеральной прокуратуры Украины. Соответственно действующему международному и национальному законодательству Украины относительно экстрадиции суды имеют право (и обязаны) рассматривать лишь представления Генерального прокурора Украины и уполномоченных им прокуроров относительно выдачи разрешения на задержание (временный арест, повторный арест, взятие под стражу) правонарушителей для обеспечения их выдачи».

Таким образом, решения Генерального прокурора относительно экстрадиции были оставлены судебной практикой без судебного контроля. Обычно при принятии решения Генеральным прокурором не учитываются факторы, которые, исходя из требований статьи 3 Конвенции по правам человека, могут стать основанием для отказа в экстрадиции.

90. Поэтому решения украинских судов доказали на практике, что у заявителя нет возможности отменить решение Генерального прокурора Украины о своей экстрадиции, даже если в результате такой экстрадиции могут быть нарушены Статьи 2 и 3 Конвенции. Единственная процедура, в ходе которой такое решение могло бы быть принято – а именно, обжалование по Главе 31-А ГПК – по решениям, вынесенным национальными судами, оказалась заявителю недоступной.

91. Следует также отметить, что указания высших судебных органов ориентируют судебную практику на крайне формалистический подход к выяснению вопроса о возможности выдачи. В частности, отсутствует указание проверять обоснованность обвинения и возможные политические причины преследования со стороны запрашивающего государства. В контексте выдачи в страны, в которых распространена практика пыток и жестокого обращения в ходе расследования уголовных дел, наличие или отсутствие разумных оснований для обвинения может свидетельствовать о большей или меньшей вероятности применения пыток.

92. С 1 сентября 2005 года вступил в действие Кодекс Украины об административном судопроизводстве. Статья 17 Кодекса предусматривает, что

1. Компетенция административных судов распространяется на:

1) споры физических или юридических лиц с субъектом властных полномочий относительно обжалования его решений (нормативно-правовых актов или правовых актов индивидуального действия), действий или бездеятельности; <…>

Однако у нас пока нет сведений о том, что эти процедуры были использованы для оспаривания решения об экстрадиции.

93. Фактически, единственной возможностью приостановить экстрадицию и привлечь аргументы, основанные на статье 3 Конвенции ООН против пыток и статье 3 Европейской Конвенции по правам человека, является обращение в Европейский суд по правам человека. Наша организация несколько раз прибегала к ходатайствам о применении временных мер Европейским судом, и нужно отметить, что власти Украины подчиняются этим временным мерам.

94. Однако, учитывая то, что ясная процедура обжалования решения о выдаче на национальном уровне отсутствует, а также то, что доказывание обстоятельств свидетельствующих о риске пыток, требует серьезной профессиональной подготовки, для лица, выдача которого запрашивается, особенно важной является помощь квалифицированного адвоката. Однако такие лица, как правило, заключаются под стражу и их связь с внешним миром прерывается. Поскольку по определению такие лица являются иностранцами, их возможности по получению квалифицированной помощи крайне ограничены. Законодательство не предусматривает обязательного предоставления адвоката в таких случаях.

95. Не исключена также возможность маскировки экстрадиции под административное выдворение, регулируемое Законом Украины «Про правовый статус иностранцев и лиц без гражданства” и рядом подзаконных актов. Это возможность была использована при передаче властям Узбекистана 11 узбекских граждан.

3. Статья 4 Конвенции. Уголовная ответственность и соответствующее наказание за применение пыток

96. Уголовная ответственность за действия, которые содержат признаки пыток по определению статьи 1 Конвенции ООН против пыток, получила значительно более широкое применение за последние несколько лет.

97. До вступления в силу 1 сентября 2001 года нового Уголовного кодекса в Украине не существовало такого состава преступления как «пытка». Действия, которые подпадали под определение статьи 1 Конвенции ООН против пыток, в соответствующих случаях могли составить уголовное преступление «превышение власти или служебных полномочий» или «принуждение давать показания». Даже в наиболее тяжелых случаях пыток, признаки пыток поглощались отягчающим признаком состава преступления – «превышение власти или служебных полномочий» в части 2 статьи 365 (статьи 165 «бывшего» УК), а именно: «насилие, применение оружия или мучительные или такие, что унижают человеческое достоинство потерпевшего, действия».

98. Новым Уголовным кодексом уголовная ответственность за пытки была предусмотрена статьей 127, которая определяла состав преступления следующим образом:

Пытка, то есть умышленное причинение сильной физической боли или физического или морального страдания путем нанесения побоев, мучений или других насильственных действий с целью побудить пострадавшего или другое лицо совершить действия, которые противоречат их воле....

99. Хотя этот шаг, очевидно, был осуществлен для выполнения обязательств Украины по Конвенции ООН против пыток, формулировка этой статьи не совсем отвечала задачам, которые ставит Конвенция.

100. Субъектом преступления по статье 127 УК может быть любое лицо. Поэтому, учитывая правило lex specialis, это положение не применялось к должностным лицам, в частности, к работникам правоохранительных органов, которые применяют пытки и прочие формы плохого обращения. Таким образом, эта статья не являлась постоянным специальным инструментом, предназначенным для предупреждения применения пыток государственными агентами.

101. Также не отвечал международным обязательствам срок наказания, который предусматривала эта статья: от трех до пяти лет лишения свободы. Лишь в случае совершения этого преступления повторно или по предшествующему сговору группой лиц, возможное наказание предусматривало от пяти до десяти лет лишения свободы.

102. Правительство Украины признает в пункте 22 своего отчета, что статья 127 в редакции, которая действовала до 16 февраля 2005 года, не применялась работниками правоохранительных органов. Поэтому тот факт, что она была предусмотрена в Уголовном кодексе Украины, не может рассматриваться в контексте выполнения обязательств, предусмотренных статьей 4 Конвенции.

103. В свете статьи 4 § 1 Конвенции статья 127 может рассматриваться лишь в редакции закона от 12 января 2005 года, вступившего в силу 16 февраля 2005 года. Был изменен состав преступления, предусмотренного частью 1 этой статьи, которая сейчас сформулирована так:

Пытка, то есть умышленное причинение сильной физической боли или физического или морального страдания путем нанесения побоев, мучений или других насильственных действий с целью побудить пострадавшего или другое лицо совершить действия, которые противоречат их воле, в том числе получить от него или другого лица информацию, свидетельство или признание, подвергнуть наказанию его за действия, которые он совершил или в совершении которых подозревается, или запугать его или других лиц...

104. Кроме того, статья была дополнена частью 3, которая определяет в качестве специального субъекта «работника правоохранительного органа», и частью 4, которая в качестве отягчающего обстоятельства (квалифицирующего признака) предусматривает наступление смерти вследствие применения пыток.

Часть 3 предусматривает наказание от 10 до 15 лет лишения свободы, часть 4 – от 12 до 15 лет лишения свободы или пожизненное заключение.

105. Хотя закон от 12 января 2005 года в этой части был явно направлен на имплементацию в украинское законодательство требований статьи 4 Конвенции, однако эта задача выполнена не до конца.

106. Во-первых, положения части 3 и 4 распространяются только на «работника правоохранительного органа». Эта формулировка ясно исключает из-под действия этих положений других агентов государства. Таким образом, иные агенты государства, – например, военнослужащие, – могут быть привлечены к уголовной ответственности только по статье 127 §§ 1 или 2 УК, которые предусматривают наказания, не соответствующие требованиям статьи 4 § 2 Конвенции.

107. Во-вторых, в предложенной редакции признаком «пытки» остается «насильственное действие». Это сужает сферу применения статьи сравнительно с определением статьи 1 Конвенции ООН против пыток, которая признает пытками «любое действие», «которое наносит сильную боль или страдание». Хотя сужение определения пытки по признаку «насильственного действия» может показаться неважным с точки зрения причинения боли, но оно имеет важное значение относительно страданий, которые могут вызываться не только насильственными действиями, но и созданием определенных условий. Такие условия в определенных случаях могут создаваться действиями, которые сами по себе не являются насильственными. Например, формулировка статьи 127 § 3 УК не охватывает целенаправленное бездействие, когда должностное лицо осознавало или должно было осознавать, что следствием такого бездействия станет причинение сильной боли или страданий.

108. В-третьих, определение статьи 1 Конвенции ООН против пыток рассчитано лишь на представителей государства. Но Закон содержит определение истязания в части 1 статьи 127, которая касается общего субъекта преступления. Это создает определенную нелогичность, которую можно увидеть на таком примере, как «получение признания». Лишь представителю государства может быть необходимо «признание» в том техническом значении, в котором оно использовано Конвенцией. Если применить цель «получить признание» к общему субъекту, это расширит значение «признание» далеко за границы его обычного значения. Определенным образом это касается и цели «подвергнуть наказанию за действия».

109. В-четвертых, в число элементов преступления «пытка» не входят соответствующие действия в связи с «расовой, национальной, религиозной, социальной, языковой, половой, возрастной или иной принадлежностью лица», а также в связи с его деятельностью или позицией по определенному вопросу. Такой мотив преступления, очевидно, не охватывается целями «получить информацию» либо «наказать», предусмотренными в статье 127 § 1, поэтому лица, которые прибегли к описанным в статье 1 Конвенции действиям по мотивам дискриминации какого-либо характера, не могут быть привлечены к ответственности по статье 127 §§ 3 или 4 УК.

110. В-пятых, остается также неясным, какое именно положение статьи 127 будет применяться к лицам, которые не являются государственными агентами, но которые действуют «с ведома или молчаливого согласия» государственных агентов. В соответствии со статьей 29 УК

«1. Исполнитель (соисполнитель) подлежит уголовной ответственности по статье Особой части этого Кодекса, которая предусматривает содеянное им преступление.

2. Организатор, подстрекатель и пособник подлежат уголовной ответственности по соответствующей части статьи 27 и той статье (частью статьи) Особой части этого Кодекса, которая предусматривает преступление, содеянное исполнителем.

Однако, поскольку текст статьи 127 §§ 3 и 4 исключает их применение к лицам иным, чем «работники правоохранительных органов», то возможно, что работники правоохранительного органа, которые были соучастниками «пытки», совершаемой лицом, которое не является «работником правоохранительного органа», будут привлечены к ответственности по статье 127 §§ 2, а не по статье 127 §§ 3 УК. Также это положение может сделать невозможным осуждение лица по статье 127 §§ 3 или 4 Уголовного кодекса Украины, которое не является «работником правоохранительного органа», но участвовало вместе с последним в применении пытки, поскольку в случае осуждения будет нарушен nullum crimen sine lege.

111. Но вопреки этим недостаткам, изменения, внесенные в статью 127 Уголовного кодекса, составляют значительный шаг в имплементации положений Конвенции ООН против пыток. Выделение пыток, примененных работниками правоохранительных органов в отдельную часть статьи 127, дает надежду на получение в дальнейшем статистических данных относительно применения этого положения.

112. Практика применения уголовных наказаний к работникам правоохранительных органов, как и ранее, основывалась на положениях, которые устанавливают уголовную ответственность за превышение власти и служебных полномочий (статья 365 УК). Однако указанная статья содержит состав преступления, которое может охватывать широкий спектр правонарушений. Растворение понятия «пытка» в более широком понятии «превышение власти», разрешает скрывать действительный размах распространенности пыток и препятствует эффективному контролю за выполнением обязательств по Конвенции ООН против пыток относительно суровости наказания и применения амнистии. Это также мешает эффективному применению положений уголовного законодательства к соучастникам лиц, которые применяют пытки.

113. Ряд действий, которые квалифицируются Конвенцией ООН против пыток как истязания или жестокое обращение, могут подпасть под действие статьи 373 УК Украины «принуждение к даче показаний». Часть 2 в качестве квалифицирующего признака указывает «применение насилия или издевательств над лицом» и предусматривает в качестве наказания лишение свободы от 3 до 8 лет.

114. Осуждение государственных агентов, которые применили пытки, остается редким явлением. Наказания, которые назначаются судами в случае осуждения, также не отвечают тяжести преступления. Осужденные агенты государства часто получают условное наказание. Но были вынесены и достаточно суровые приговоры:

Например, двух бывших работников милиции в Херсонской области осудили до 7, а третьего – до 5,5 лет лишения свободы с конфискацией личного имущества и лишением права занимать любые должности в правоохранительных органах. Они признаны виновными в применении пыток к подозреваемому с целью получения признания. Как отмечает автор сообщения, «за все годы украинской независимости на Херсонщине это первый случай, когда офицеров УМВД области осудили к реальным срокам лишения свободы именно за применение пыток».[8]

В другом случае до четырнадцати лет лишения свободы осудил Черниговский областной суд капитана милиции Валерия Сташка. Его подельщик, старшина Николай Решотко, осужден к пяти годам заключения с 3-летним испытательным сроком. Верховный суд Украины оставил приговор в силе. В обвинительной речи прокурор Анатолий Лавриненко сказал: «Сташко нанес Івашову открытую черепно-мозговую травму, перелом подъязычной кости, закрытую травму шеи, что привело к смерти потерпевшего». [9]

3 июля 2006 года Киевский районный суд г. Харькова признал виновным работника милиции Ходорковского А.В. в совершении преступления, предусмотренного статьей 101 УК Украины (в редакции 1960 г.) «Умышленное тяжкое телесное повреждение» и статьей 365 § 3 УК Украины (в редакции 2001 г.) «Превышение власти или служебных полномочий, причинившие тяжкие последствия». 14 апреля 1998 года Ходорковский причинил Сергею Алексахину ряд телесных повреждений, в том числе сотрясение головного мозга, разрушение дисков между 2-м шейным и 1-м грудными позвонками, закрытый перелом дужки 2-го шейного позвонка. Суд назначил наказание в виде 5 лет лишения свободы (что ниже минимального срока заключения, предусмотренного законом за совокупность данных преступлений) и освободил его от отбывания наказания с испытательным сроком.

115. Остается редкостью не только осуждение, но и предъявление обвинения работникам милиции, о причастности которых к пыткам заявляют пострадавшие.

Насколько можно судить по сообщениям печати, обвинения были предъявлены лишь в одиночных случаях.

Например, выдвинуто обвинение против начальника отдела уголовного розыска ТУМ Соломянского районного управления милиции Николая Гурина, обвиняемого в истязании в ночь на 25 июня 2003 года своего бывшего коллеги, подозреваемого в убийстве жены. Ранее по этому делу суд санкционировал арест еще четырех руководителей Соломянского РУ – А. Гавриленка, В.Оцалюка. С. Дерипапи и Е. Мартинюка. Все они обвиняются в превышении властных полномочий, следствие по уголовному делу осуществляет Генпрокуратура.[10]

В другом случае, следственный отдел прокуратуры Киева передал в суд уголовное дело по обвинению трех сотрудников милиции, которые избили задержанного с целью его усмирения. Они обвиняются в превышении власти или служебных полномочий, что послужило причиной тяжелых последствий.[11]

Еще один пример: «трем работникам милиции предъявлено обвинение в превышении власти и служебных полномочий за применение пыток к подозреваемым. Дело передано в один из судов г. Киева».[12]

116. По данным Фонда профессиональной помощи жертвам пыток, в 2004 году предъявлено обвинение начальнику отдела уголовного розыска Вовчинецкого районного отдела Ивано-Франковска и оперативному работнику того же отдела в превышении власти, незаконном лишении свободы и ряде других преступлений, совершенных относительно Алексея Захаркина.

117. Провести детальный анализ судебной практики относительно осуждения лиц, которые применяли пытки, невозможно из-за того, что действия, которые содержат признаки «пыток» по определению Конвенции против пыток не выделяются в судебной статистике.

118. В соответствии со статьей 127 § 3 лицо может быть наказано лишением свободы от 10 до 15 лет, в соответствии со статьей 127 § 4, – лишением свободы от 12 до 15 лет, что можно считать адекватным наказанием за преступление «пытка».

119. Статья 365 УК, которая часто применяется в отношении действий, подпадающих под определение статьи 1 Конвенции, предусматривает наказание от двух лет исправительных работ до десяти лет тюремного заключения.

Однако, как показано на примере дела Ходорковского, судьи в соответствии со статьей 69 Уголовного кодекса имеют возможность назначить наказание ниже минимального срока, установленного положением закона.

4. Статья 5 Конвенции. Определение необходимой юрисдикции в отношении преследования за применение пыток

120. Статья 6 Уголовного кодекса распространяет действие норм уголовного закона на всю территорию страны. Статья 7 Уголовного кодекса распространяет действие уголовного закона на граждан Украины и лиц без гражданства, постоянно проживающих в Украине, которые совершили преступление за ее пределами. Нужно отметить, что данная статья не ограничивает действие уголовного закона в отношении этих лиц условием, чтобы данные действия считались уголовным преступлением на территории той страны, где они совершены. Таким образом, если строго толковать положение статьи 7 Уголовного кодекса, ответственность по статье 127 может наступать за совершение предусмотренных ею действий, даже если в стране их совершения они не рассматриваются как пытка.

121. Ответственность за применение пыток к гражданам Украины, если они совершены за пределами территории Украины, может наступать в соответствии со статьей 8 УК, которая предусматривает, что

Иностранцы или лица без гражданства, которые не проживают постоянно в Украине, которые совершили преступления за ее пределами, подлежат в Украине ответственности по этому Кодексу в случаях, предусмотренных международными договорами или если они совершили предусмотренные этим Кодексом особо тяжкие преступления против прав и свобод граждан Украины или интересов Украины.

122. В случае, если лицо не выдается по каким-то причинам по запросу иностранного государства, уголовное производство в отношении этого лица может быть произведено по запросу этой страны на территории Украины. Данное положение в равной мере применимо и к уголовному преследованию за преступление, предусмотренное статьей 127 Уголовного кодекса Украины.

5. Статья 10 Конвенции. Отсутствие подготовки персонала, касающейся запрета пыток

123. На наш взгляд, рекомендации Комитета против пыток широко распространить в Украине выводы Комитета всеми соответствующими языками (см. пункт 5q «Выводов и рекомендаций Комитета против пыток. Украина» САТ/C/XXVII/Concl.2), ознакомить население через прессу и другие СМИ с основными положениями Конвенции против пыток и ввести изучение правил и норм Конвенции сотрудниками органов дознания и следствия и персоналом уголовно-исполнительной системы (п.21 документа «Выводы и рекомендации Комитета против пыток. Украина» САТ/C/XVIII/CRP.1/Add4) не выполнены.

124. Документ САТ/C/XXVII/Concl.2 был напечатан госудасртвенными органами только один раз на украинском языке – парламентским Уполномоченным по правам человека совместно с ПРООН в издании с небольшим тиражом. В юридических вузах и училищах МВД и СБУ вообще не введен отдельный курс прав человека, тем более не идет речь о систематическом изучении Конвенции против пыток. О правах человека упоминается в курсах международного права, конституционного права и теории государства и права, что никак не может заменить отдельный курс.

125. Частично этот пробел восполняют неправительственные правозащитные организации, которые печатают и распространяют многочисленную литературу по предупреждению пыток и проводят специализированные семинары и тренинги для судей, адвокатов и сотрудников органов внутренних дел, в том числе текст Конвенции и комментарии к нему и рекомендации Комитета.

6. Статья 11 Конвенции. Соответствующие правила обращения с заключенными и условия их содержания под стражей

6.1. Информация о распространенности пыток

126. В сентябре 2005 года был подписан, а в июне 2006 г. ратифицирован Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток, который, кроме прочего, предусматривает внедрение национальных превентивных механизмов, направленных на предупреждение пыток и жестокого обращения. Вышеупомянутое свидетельствует о наличии политической воли относительно изменения отношения к проблеме пыток и о желании изменить ситуацию к лучшему.

127. В ответ на публикацию социологического исследования (см. § 137 ниже) на сайте «Украина криминальная» было размещено письмо Департамента работы с персоналом МВД Украины, где, в частности, утверждается:

С целью предотвращения нарушений работниками милиции дисциплины и законности в МВД Украины начато внедрение стандартов деятельности правоохранительных органов развитых стран Европы, в частности, относительно эффективной защиты законных прав и свобод каждого гражданина. Определяющим здесь есть принцип «Милиция с народом, милиция – для народа!

<…>

Руководством МВД Украины и в дальнейшем будут осуществляться необходимые мероприятия по предотвращению нарушений законности в органах внутренних дел, искоренению фактов противозаконного насилия.

128. Это письмо является одним из проявлений изменения позиций относительно проблемы пыток, которое можно наблюдать в последнее время. Государственные органы, которые на протяжении многих лет не признавали существования такой проблемы, или старались создать впечатление, что случаи истязания и жестокого обращения являются одиночными со стороны определенных работников милиции, в конце концов признали системный характер этой проблемы.

129. Также признаком положительных изменений в отношении МВД к защите прав человека и, в частности, к проблеме пыток в милиции является создание в конце 2005 года Общественного совета при Министерстве внутренних дел и общественных советов при областных управлениях Министерства по вопросам обеспечения прав человека. Но говорить о влиянии этих советов на политику и практику министерства пока что рановато, поскольку еще не закончился процесс формирования составов областных советов, а Совет при Министре находится еще в стадии становления и выработки подходов.

130. Еще одним шагом по внедрению общественного контроля за работой милиции является распространение экспериментального опыта деятельности «мобильных групп» на всю территорию Украины. Деятельность мобильных групп начиналась в 2004 году в трех областях – Харьковской, Полтавской и Сумской. Мобильные группы были созданы приказом МВД Украины от 17 марта 2004 года на базе Национального университета внутренних дел и включали в свой состав также представителей правозащитных организаций. Для выяснения положения по соблюдению прав задержанных группам было предоставлено право посещать райотделы милиции, ИВС, проводить беседы с лицами, которые там содержатся. Вопреки определенным ограничениям в деятельности мобильных групп, их работа в трех областях оказалась эффективной, а визиты предоставляли много информации относительно реально существующей практики в милиции.

131. Несмотря на эти положительные шаги со стороны государства, пытки достаточно широко распространены в Украине.

132. Как признает Правительство в пункте 38 своего доклада, существующей в Украине статистической отчетностью не предусмотрены данные, по которым можно судить о распространенности пыток. Поэтому судить о распространенности применения пыток с целью расследования уголовных преступлений, а также по другим причинам, можно лишь по косвенным данным.

133. Согласно письму МВД от 28.08.06, в 2005 году на незаконные действия работников органов внутренних дел пришло 4026 жалоб и обращений граждан, за первое полугодие 2006 года – 1546. К дисциплинарной ответственности за неправомерные действия по отношению к задержанным привлечено 46 работников, за 6 месяцев 2006 года – 15.

134. Тем не менее, в большом количестве письменных или устных обращений в неправительственные организации содержатся жалобы на применении пыток работниками правоохранительных органов.

135. В ходе «Кампании против пыток и жестокого обращения» (2 июля 2003 г. – 1 июля 2006 г.) ХПГ и ее региональные партнеры собрали 1490 сообщений о фактах пыток и плохого обращения, в том числе ХПГ - 692 сообщений (из которых 352 заявления/визита в общественную приемную и 340 сообщений, собранных в СМИ); региональные партнеры – 798 сообщений. Со 2 июля 2006 по 1 апреля 2007 года приемная ХПГ получила 46 сообщений о пытках и жестоком обращении.

136. В рамках проекта «Кампания против пыток и жестокого обращения в Украине» один из партнеров ХПГ – Харьковский институт социальных исследований – выполнил социологическое исследование относительно практики использования незаконного насилия в органах милиции. Результаты исследования опубликовованы в издании «Незаконное насилие в правоохранительных органах».[13]

137. В издании приведена таблица, оценивающая  число людей, в отношении которых были использованы разные виды противозаконного насилия[14]:

 

 

 

 

Виды насилия

Процент респондентов

Оценочное количество пострадавших в Украине

Противозаконное физическое насилие, которое было применено во время ареста
 и доставки в отделение милиции на протяжении последнего года

Жестокое обращение, мучение

1,29%

486 191

Причинение побоев, телесных повреждений

1,29%

486 191

Причинение увечий, тяжелых телесных повреждений

0,15%

56 099

Противозаконное физическое насилие, которое было применено во время задержания
 и доставки в отделение милиции раньше

Жестокое обращение, мучение

2,34%

878 884

Причинение побоев, телесных повреждений

3,08%

1 159 378

Причинение увечий, тяжелых телесных повреждений

0,20%

74 799

Противозаконное физическое насилие, примененное во время расследования
на протяжении последнего года

Причинение побоев, телесных повреждений

0,94%

355 293

Пытка, применение мучений с использованием специальных
 средств или приемов

0,25%

93 498

Избиение или унижение сокамерниками по указанию
 работников милиции

0,15%

56 099

Противозаконное физическое насилие, примененное во время расследования раньше

Причинение побоев, телесных повреждений

1,89%

710 587

Пытка, применение мучений с использованием специальных
 средств или приемов

0,85%

317 894

Избиение или унижение сокамерниками по указанию работников милиции

0,15%

56 099

Противозаконное психическое насилие, примененное во время задержания
или во время расследования на протяжении последнего года

Шантаж

0,70%

261 795

Запугивание, угрозы, в том числе относительно близких людей

1,29%

486 191

Обращение, которое унижает человеческое достоинство

1,39%

523 590

Намеренное создание нечеловеческих условий содержания в ИВС, СИЗО

0,25%

93 498

Противозаконное психическое насилие, примененное во время задержания
или во время расследования раньше

Шантаж

1,79%

673 187

Запугивание, угрозы, в том числе относительно близких людей

2,54%

953 682

Обращение, которое унижает человеческое достоинство

2,98%

1 121 979

Намеренное создание нечеловеческих условий содержания в ИВС, СИЗО

0,75%

280 495

138. По оценке социологов, в абсолютных цифрах на протяжении года, который предшествовал исследованию, от побоев и нанесения телесных повреждений во время расследования пострадали 355 293 человека, при тех же обстоятельствах подверглись пыткам с применением специальных средств 93 498 человек, а были избиты сокамерниками по указанию работников милиции 56 099 человек.[15]

139. Вероятность стать жертвой незаконного насилия со стороны работников милиции, как показало исследование, довольно большая: для тех, что находятся в СИЗО – 65 %, в ИВС – 57 %, для лиц, доставленных в отделения милиции в качестве подозреваемых – 36 %, для лиц, задержанных на улице и подвергнутых обыску – 31 %, для свидетелей, вызванных в отделения милиции – 8 %. Даже, если у человека не было в жизни подобных ситуаций, у него все равно есть 1 % вероятности стать жертвой незаконного насилия со стороны работников милиции. Наиболее распространенные формы физического насилия при задержании – жестокое обращение, пытка, причинение побоев; в ходе расследования – причинение побоев, телесных повреждений, немного в меньшей степени – пытка, применение пыток с использованием специальных средств или приемов. Наиболее распространенные формы психического насилия – обращение, которое унижает человеческое достоинство; запугивание, угрозы, в том числе в отношении близких людей; шантаж.[16]

140. Кроме того, в последние годы все большее количество информации поступает в отношении дурного обращения с лицами, которые отбывают наказание в исправительных колониях. Жалобы наиболее часто связаны с очень плохими условиями содержания, унижениями со стороны персонала колоний, использованием рабского труда заключенных.

141. Особую озабоченность вызывает практика планомерного использования специальных подразделений, предназначенных для подавления тюремных бунтов, и других насильственных действий для устрашения заключенных.

Такие подразделения созданы в соответствии с приказом Департамента от 8 сентября 2003 года № 163 «О создании подразделений особого назначения уголовно-исполнительной системы, утверждении штатов и Положения об этих подразделениях», который позднее был заменен приказом Департамента от 10 октября 2005 года № 167 «Об утверждении Положения о подразделении специального назначения». Однако эти приказы лишь узаконили существовавшую и до этого практику использования специальных подразделений для устрашения заключенных и «поддержания порядка» в колониях. Более того, приказ от 8 сентября 2003 года не был опубликован.

142. После получения сообщений о введении специальных подразделений перед майскими праздниками 2006 года, 4 мая 2006 года ряд правозащитных организаций обратился к Президенту, Премьер-министру, Генеральному прокурору, Министру внутренних дел, Председателю Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний и Уполномоченному Верховной Рады Украины по правам человека с требованием составить комиссию с участием неправительственных организаций для проверки законности создания дополнительных подразделений в учреждениях системы Департамента по вопросам выполнения наказаний в апреле 2006 года, а также действий этих подразделений. Но на обращение был получен ответ Госдепартамента, который уверил правозащитников, что „во время проведения обысков спецсредства и меры физического влияния к осужденных и лицам, взятым под стражу, не применялись, жалоб от осужденных не поступало”. Секретариат Президента сообщил, что не считает целесообразным создание специальной комиссии. От Генеральной прокуратуры никакого ответа не было получено.

143. После этого несколько раз в течение 2006 года сообщалось о введении спецподразделений в учреждения Департамента. Самый недавний случай произошел в Изяславской колонии № 31, куда 22 января 2007 года было введено такое специальное подразделение в масках и боевом снаряжении. Подразделение ввели после того, как 14 января 2007 года заключенные колонии объявили голодовку в знак протеста против плохих условий содержания, произвольного наложения дисциплинарных взысканий, плохого питания и унизительного обращения со стороны персонала. Одним из требований заключенных было отстранение от управления колонией ее начальника. В результате действий введенного специального подразделения большое количество заключенных были избиты, многие получили телесные повреждения: переломы ребер, выбитые зубы. Поскольку информация о действиях спецподразделения в течение этого и следующего дня распространилась в СМИ, а также поскольку были направлены сообщения в Генеральную прокуратуру Украины и международные организации, в тот же день администрация колонии вывезла за пределы колонии более 40 человек, которые были этапированы в другие колонии. Сообщается, что часть из этих осужденных была переведена в Хмельницкое СИЗО, где их прогнали через строй людей в масках, которые наносили удары резиновыми палками по различным частям тела.

Спешность этого перевода дает основание полагать, что администрация, опасаясь расследования, вывезла из колонии заключенных с наиболее тяжелыми телесными повреждениями.

144. Это не единственный случай использования таких методов «наведения порядка» в колониях. Мы располагаем сведениями об использовании спецподразделений, начиная с 2000 года.

Наша организация также располагает планами проведения учения спецподразделения 30 мая 2001 и 29 января 2002 года. Можно заметить, что составной частью Плана учений 29 января 2002 года является раздел «Доведение оперативной обстановки», в котором внимание участников учений обращается, в частности, на следующее:

«Последнее время наблюдается стойкая тенденция к существенному ухудшению криминогенного и социально-демографического состава осужденных, что значительно усложняет работу персонала по поддержанию установленного режима отбывания наказания и требует принятия адекватных мер по поддержанию правопорядка».

Такой же раздел существует в Плане на 30 мая 2001 года, где сказано, что:

«В колониях и СИЗО концентрируются «лидеры» и участники организованных преступных формирований, которые отличаются жестокостью, агрессивностью, активным противостоянием администрации».

145. Мы полагаем, что для целей учения информация о реальной обстановке является совершенно нерелевантной. Для проведения учения гораздо большее значение имеет «условная» ситуация, в которой и должны действовать участники учений. Однако в приказе описывается реальная обстановка, которая, к тому же, не дает никакой информации о формах «группового неповиновения и массовых беспорядков», которые только и важны для участников учений. Информация в основном касается «социально-демографического состава» заключенных и других личностных характеристик, которые подразделениям, участвующим в подавлении массовых беспорядков, совершенно не важны.

146. Другой важной составляющей описания является «сложность работы персонала по поддержанию установленного режима отбывания наказания» в связи с личностными характеристиками заключенных. Из этого следует сделать вывод, что способы поддержания правопорядка, которыми владеет персонал колонии, недостаточны для достижения этой цели, поэтому требуются более жесткие, «адекватные» ситуации меры, применение которых и возлагается планом на «учения». Таким образом, можно сделать вывод, что «учения» рассматривались организаторами не как учебное мероприятие для отработки боевых действий в «условной» ситуации массовых беспорядков. Их целью было предупреждение реальных беспорядков со стороны реальных заключенных, которым была дана личностная характеристика. Единственным методом, каким можно добиться этой цели, является устрашение. Однако устрашение не имеет никакого смысла, если заключенные, которых нужно устрашить, не принимают участия в таком мероприятии.

147. Этот вывод поддерживает и другое соображение. Если целью «учений» является отработка тактических приемов специальных подразделений по подавлению массовых беспорядков, то одной из главных забот организаторов учений должно быть сохранение в тайне как тактических приемов, так и степени готовности подразделений к использованию этих приемов. Для этого необходимо было обеспечить, чтобы как можно меньшее число людей, не входящих в состав подразделений, имело возможность наблюдать за действиями специального подразделения во время учений. Наиболее подходящим для этого был бы полигон, специально предназначенный для имитации различных вариантов развития событий. Наихудшим выбором с точки зрения сохранения тайны является проведение учения в колонии, где по природе вещей очень трудно скрыть от посторонних глаз действия специальных подразделений.

148. Подтверждением тому, что практика использования специальных подразделений достаточно укоренилась в Государственном департаменте по вопросам исполнения наказаний, свидетельствует письмо председателя Департамента от 20 декабря 2006 года, в котором он признает, что за 9 месяцев 2006 года спецподразделение 9 раз проводило тактико-специальные учения и 43 раза привлекалось для проведения обысков осужденных и помещений, осмотров территорий жилой и производственной зон в учреждениях исполнениях наказаний и в следственных изоляторах.

149. Председатель Департамента указывает, что антитеррористическое спецподразделение использовалось только для проведения обысков. Однако в письме не указывается, что персонал спецподразделения во время этих операций носил маски. Об этом свидетельствуют все сообщения, в которых упоминаются массовые избиения спецподразделениями заключенных. Эти свидетельства согласуются также с тем соображением, что, как правило, личности бойцов специальных подразделений антитеррористической направленности скрываются для обеспечения безопасности их и членов их семей.

150. Использование этих подразделений для устрашения заключенных косвенно подтверждается и письмом Генеральной прокуратуры Украины от 13 марта 2007 года, полученным нашей организацией. Отвечая на наш запрос по поводу событий в Изяславской колонии № 31 в январе 2007 года, Генеральная Прокуратура сообщила, что «необходимость введения [специальных подразделений] вызвана осложнением оперативной обстановки, подстрекательством лицами негативной направленности других заключенных от приема пищи, проявлений неповиновения, нахального поведения, сопротивления представителям администрации…». В письме Генеральной Прокуратуры не указано, каким образом специальные подразделения разрешили проблемы, в связи с которыми они были введены. Однако сами мотивы их ввода предполагают, что целью этих подразделений было устрашение заключенных.

151. По нашему мнению, использование спецподразделений антитеррористической направленности, снаряженных специальным оборудованием, для производства обыска абсолютно лишено смысла, поскольку подавление вооруженной угрозы со стороны террористов или усмирение тюремного бунта требует совершенно другой подготовки, нежели проведение обыска. Поэтому трудно поверить в то, что персонал, обученный эффективному применению насилия, используется не по назначению, а для производства обыска.

152. По нашему мнению, ситуация в Департаменте ухудшается вследствие неадекватного контроля со стороны общества за его деятельностью. Согласно письму Государственного Департамента Украины по вопросам исполнения наказаний от 20.09.06, за 2005 и первое полугодие 2006 года туда поступило, соответственно, 295 и 178 жалоб на неправомерные действия работников органов и учреждений исполнения наказаний, однако сведения, изложенные в них, не подтвердились. Случаев привлечения работников к дисциплинарной и уголовной ответственности по результатам расследования этих обращений не зарегистрировано.

153. В соответствии с письмом Генеральной прокуратуры Украины от 1 декабря 2006 года Комитету Верховной рады по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности всего за 2004-2006 годы прокуратурами Украины внесено 9954 документа прокурорского реагирования, в результате которых к дисциплинарной и другим видам ответственности привлечено 7756 работников уголовно-исполнительной службы, а 61 работник привлечен к уголовной ответственности.

154. Однако, Донецкий «Мемориал» в своем отчете «Соблюдение прав заключенных в Украине в 2005 году» (§ 238) отмечает, что почти все жалобы, которые прокуратуры получают от осужденных, не подтверждаются. Можно сделать вывод, что нарушения, которые обнаруживаются органами прокуратуры и о которых идет речь в упомянутом письме или не затрагивают прямо права заключенных, или скрываются учреждениями департамента.

155. Ситуация с обращением с заключенными, пребывающими в учреждениях Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний, делает еще более актуальным создание национальных превентивных механизмов, предусмотренных ОРСАТ.

6.2. Переполненность следственных изоляторов

156. Правительство в пункте 91 своего Доклада объясняет плохие условия содержания под стражей «ограниченными финансово-экономическими возможностями государства».

157. Однако проблема переполненности следственных изоляторов лишь частично связана с финансированием системы учреждений содержания под стражей. В гораздо большей степени она зависит от идеологии и системы уголовного правосудия в отношении содержания под стражей обвиняемых.

158. В Украине система содержания под стражей сконструирована таким образом, что под стражей содержится гораздо большее число обвиняемых, чем это вызвано реальными потребностями правосудия.

159. Система судебного пересмотра оснований содержания под стражей в значительной мере копирует ранее существовавшую систему прокурорского надзора.

160. В зависимости от продолжительности срока содержания под стражей законодатель передает право решения об освобождении задержанного лицу более высокого ранга. Однако, это происходит в ущерб процессуальным правам задержанного. Так, при продлении срока содержания под стражей свыше 2 месяцев, свыше 4 месяцев и свыше 9 месяцев участие арестованного в судебном разбирательстве оставлен на усмотрение судьи. В постановлении Верховного Суда Украины сказано:

Вопрос об участии обвиняемого в рассмотрении указанного представления решается судьей в каждом конкретном случае с учетом представленных ходатайств. Обвиняемый доставляется в суд, например, тогда, когда определенные обстоятельства можно выяснить только путем его опрашивания (состояние здоровья, обоснованность его заявлений о неправильном ведении или безосновательном затягивании расследования дела, наличие у него желания и финансовых возможностей быть освобожденным под залог, и т.п.).[17]

161. Тяжело вообразить, как можно решить вопрос об обоснованности тех или других заявлений обвиняемого, не предоставив последнему все возможности для их обоснования. Таким образом, законодатель как и раньше недооценивает значения состязательности как гарантии от произвола, и предоставляет преимущество иерархическому способу контроля.

 

Сохранение презумпции в пользу взятия под стражу

162. До внесения изменений в уголовно-процессуальное законодательство в 2001 году решение вопроса относительно взятия под стражу или освобождения преимущественно зависело от тяжести обвинения. Преступления распадались на три вида в зависимости от тяжести. Первый – преступления, которые подпадали под правило бывшей части 2 статьи 155 УПК, по которому сам факт обвинения в совершении одного из перечисленных преступлений было достаточным основанием для взятия под стражу. Второй – преступления, которые предусматривали лишение свободы до одного года включительно, когда взятие под стражу не применялось, кроме как в исключительных случаях. Третий вид определялся границами первых двух, и здесь решение вопроса о взятии под стражу зависело от вольной оценки обстоятельств каждого конкретного случая (в то время – прокурора).

163. В 2001 году законодатель сделал важный шаг вперед, исключив из статьи 155 УПК часть 2-ю и признав, таким образом, что взятие под стражу не может применяться, выходя лишь из тяжести обвинения. Это согласовало законодательство с практикой Европейского суда, в соответствии с которой «держание под стражей может быть оправдано в любом случае, если существуют конкретные указания на настоящие интересы общества, которые, вопреки презумпции невиновности, перевешивают правило уважения к личной свободе».[18]

164. Еще один важный шаг, который мог существенно повлиять на практику применения содержания под стражей, – это значительное изменение «нижней» границы судебного усмотрения. В 2001 году законодатель предусмотрел обязанность судьи освободить обвиняемого, подозреваемого в преступлении, если возможное наказание за него не превышает трех лет лишения свободы (ч. 1 статьи 155 УПК). Такое изменение в законодательстве основывалось на той концепции, что право на свободу иногда может иметь преимущество перед интересами государства в правильном ходе правосудия, и «государство, исходя из умной политики, может пожертвовать определенным процентом исключений в делах [о менее значительных преступлениях], но защитить свободу граждан как безусловное право, независимое от усмотрения судьи».[19] Это положение, однако, было существенным образом ослаблено возможностью отступить от правила «в исключительных случаях» (ч. 1 статьи 155).

Однако, эта концепция не нашла поддержки в судебной практике. Достаточно высокая «нижняя» граница судебного усмотрения, установленная законодателем, подтолкнула судебную практику искать определение, которое адаптировало бы эту новеллу к обычному представлению о балансе между правом на свободу и интересами общества.

165. Поэтому Пленум Верховного Суда Украины в своем постановлении установил, что «взятие под стражу…применяется…, если лицо подозревается или обвиняется в совершении преступления, за которое законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы (часть 1 статьи 155).[20] Условия, по которым может быть применено взятие под стражу, Пленум определяет следующим образом: «взятие под стражу... избирается лишь при наличии оснований считать, что другие (менее суровые) предупредительные меры… могут не обеспечить выполнения подозреваемым, обвиняемым процессуальных обязанностей…»... Если проанализировать это определение, то можно прийти к выводу, что для взятия под стражу судье достаточно сомнения в возможности применить другие меры.

166. Тем самым Пленум устанавливает презумпцию в пользу взятия под стражу, поскольку цель любой презумпции – искусственно решить состояние неразрешимого сомнения. Хотя теоретически это можно опровергнуть, однако практически эта презумпция может быть опровергнута лишь в исключительных случаях. Поскольку на обвиняемого ложится бремя развеять целиком спекулятивные сомнения судьи, то на практике ему придется доказать обстоятельства, которые при любых условиях исключат возможность «нарушения процессуальных обязанностей». Исходя из такого подхода, обвиняемый может быть оставлен на свободе в самых исключительных случаях, когда даже нельзя вообразить возможность его «ненадлежащего поведения».

167. На практике такой подход сдерживает освобождение из-под стражи. Кроме того, он ставит судью, «традиционного часового личной свободы», в достаточно странное положение – он может постановить содержание под стражей и тогда, когда обвинитель хлопочет об освобождении обвиняемого.

Например, в 2002 году суды удовлетворили лишь 93,1 % представлений об отмене содержания под стражей. В 2003 году этот показатель составил 92,6 %.

То есть в 6,9 % случаев в 2002 году (7,4 % – в 2003), несмотря на то, что правоохранительные органы считали возможным освободить обвиняемого, суды решали в пользу содержания под стражей.

6.2.1. Недостаточно развитая система применения залога

168. Уголовно-процессуальный кодекс Украины предусматривает несколько альтернатив содержанию под стражей: подписка о невыезде; личная порука; порука общественной организации или трудового коллектива; залог; надзор командования военной части.

169. Одним из эффективных средств, которое могло бы сократить использование содержания под стражей, является применение залога. Как отмечает судебная статистика, в 2002 было освобождено под залог 105 человек[21], а в 2003 году – 110.[22] По выводам Верховного Суда, суды недостаточно используют такую предупредительную меру в связи с «нестабильным материальным положением граждан».[23]

170. Однако, проблема недостаточного использования залога зависит не только от материального положения подозреваемых. Намного большее влияние имеют ряд других факторов.

171. Важным недостатком применения залога является то, что сумма залога зависит от возможной суммы материальных претензий пострадавшего, поскольку часть 2 статьи 154-1 предусматривает: «Во всех случаях размер залога не может быть меньше размера гражданского иска, обоснованного достаточными доказательствами». Эта норма подкрепляется положением части 7 статьи 154-1 УПК, где говорится, что «залог, внесенный подозреваемым, обвиняемым, подсудимым может быть обращен судом на выполнение приговора в части имущественных взысканий».

172. Кроме того, законодательство не содержит четких норм процедуры решения вопроса о залоге. Закон не дает ответа на вопрос, где должен находиться обвиняемый (подозреваемый), относительно которого принято решение о залоге, но залог еще не внесен. Также закон не регулирует вопрос о порядке освобождения обвиняемого (подозреваемого) после внесения залога. Учитывая практические условия применения такой предупредительной меры, отсутствие четкого регулирования приводит к тому, что суды крайне неохотно используют залог для обеспечения целей судопроизводства, а это в свою очередь неоправданно увеличивает число обвиняемых (подозреваемых), которые содержатся под стражей до суда, хотя в определенных случаях залог целиком мог бы обеспечить цель правосудия.

173. Пленум Верховного Суда в своем постановлении[24] постарался решить некоторые вопросы процедуры, однако это лишь первые шаги для установления четких и прозрачных правил.

174. Однако, ряд положений постановления Пленума Верховного Суда «О практике применения судами залога как предупредительной меры» могут послужить основанием для того, что обвиняемый может быть взят под стражу, даже если внесенный залог обеспечивает цели правосудия, однако нарушает формальные требования закона. В параграфе 3 пункта 1 постановления Пленум указывает: «Если в стадии расследования дела к обвиняемому была применена предупредительная мера в виде залога, суд во время предварительного рассмотрения дела может проверить, отвечает ли принятое решение требованиям статьи 154-1 УПК. В случае, если были допущены важные нарушения закона, суд должен или устранить их (например, путем приведения размера залога в соответствие с требованиями статьи 154-1 УПК), или изменить предупредительную меру на другую…»...

175. Такое указание вытекает из требований закона о минимальном размере залога. Однако это может привести к взятию под стражу обвиняемого (подсудимого), даже если сумма залога, меньшая законодательного минимума, оказалась достаточной для обеспечения целей правосудия.

176. Пленум также создал слишком жесткий стандарт убеждения в способности залога обеспечить цели правосудия. Соответственно указанию Пленума, суд может избрать эту предупредительную меру вместо содержания под стражей «лишь тогда, когда есть все основания считать, что он может обеспечить надлежащее поведение подсудимого и выполнение им процессуальных обязанностей, а также исполнение приговора».[25]

177. Отсутствие четких процедур применения залога в особенности усложняет принятие залога в неденежной форме. Если принять во внимание общий низкий уровень жизни в Украине, подавляющее большинство обвиняемых (подозреваемых) не имеют в своем распоряжении свободных денежных средств, которые отвечают минимальным размерам залога, установленным в законе. Возможность внести залог в виде недвижимости или иного имущества могло бы стать решением для многих из них.

178. Однако суды неохотно принимают залог в неденежной форме. Этому оказывает содействие и указание Пленума ВС Украины в постановлении № 6 от 26.03.1999 года (п. 5): «Имущество должно иметь такие характеристики, такое качество и такой правовой статус, чтобы выполнение судебного решения о лишении права собственности на него подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или залогодателя не было сопряжено ни с какими трудностями».

Хотя, безусловно, суды должны проверять юридическую возможность взыскания залога, указание предотвращать «любые трудности» может привести к несоразмерной сдержанности судей в применении залога.

6.2.2. Отсутствие права на периодическое обжалование содержания под стражей

179. Законодательство Украины не предусматривает такой важной для лиц, находящихся под стражей, гарантии, как право на периодическое обжалование обоснованности содержания под стражей, хотя эта гарантия содержится в статье 5 § 4 Конвенции по правам человека и в статье 29 Конституции.

180. «Право на рассмотрение», предусмотренное статьей 5 § 4 Конвенции получило довольно подробную разработку в решениях Европейского суда. Суд толкует статью 5 § 4 Конвенции как гарантию для любого случая лишения свободы:

‹…›Компетентные суды должны не только принять решение «безотлагательно», но ‹…›их решения также должны выноситься через разумные интервалы.[26]

181. В Украине законодатели не в состоянии обеспечить право, гарантированное статьей 29 Конституции: «каждый заключенный» «в любое время может обжаловать свое задержание в суде». Такое ограничение законодателем права лица, которое содержится под стражей, на пересмотр обоснованности лишения его свободы, противоречит и Конституции Украины, и международным обязательствам государства.

182. Объяснение такому подходу можно найти в неоправданном сужении комментаторами значения слова «задержание» в тексте статьи 29 Конституции. В соответствии с доктриной уголовного процесса «задержание» всегда означало задержание правоохранительным органом до решения вопроса о взятии под стражу. Автоматически это узкое значение было использовано для толкования текста статьи 29 Конституции.

183. Однако в тексте статьи 29 Конституции трудно найти указание на то, что ее гарантии, – в том числе и гарантии части 5 статьи 29, – ограничиваются каким-нибудь отдельным видом «задержание», оставляя другие виды незащищенными. Кроме того, если обратиться к так называемому «уголовно-процессуальному задержанию», то при его краткой продолжительности право на жалобу практически всегда будет превращаться во встречное требование к представлению прокурора. Трудно предположить что Конституция гарантирует такой сугубо технический момент процесса, как возможность заявить встречное требование. Уже это несоответствие статуса гарантии предмету этой гарантии свидетельствует о том, что часть 5 статьи 29 Конституции имеет совсем другое значение. Поэтому необоснованно отождествлять значения слова «задержание» в части 5 статьи 29 Конституции, которая охватывает любой вид лишения свободы, и узкоспециальное значение, которое «задержание» получило в доктрине уголовного процесса.

184. Наше законодательство с его конструкцией одноразового обжалования задержания, очевидно, не отвечает понятию, заложенному в тексте части 5 статьи 29 Конституции и статьи 5 § 4 Конвенции. Вследствие этого лица, которые содержатся под стражей в связи с уголовным преследованием, лишены одной из важных гарантий права на свободу – возможности время от времени обращаться в суд для пересмотра обоснованности содержания под стражей.

185. Это положение немного смягчается тем, что статьей 1653 УПК предусмотрен пересмотр обоснованности задержание ex officio. Однако эта статья предусматривает интервалы между пересмотрами в пять или даже в девять месяцев. Такие периоды содержания под стражей без пересмотра его обоснованности плохо согласовываются с определением «коротких интервалов», чего требует Европейский суд. Безусловно, судебная практика может исправить это положение, если суды будут разумно использовать свои полномочия и продлевать срок содержания под стражей не к предельно допустимому сроку, а исходя из конкретных обстоятельств дела. Однако, учитывая перегруженность судов, более вероятна противоположная тенденция: максимально использовать полномочия, предоставленные законом, чтобы уменьшить нагрузку на суды.

6.2.3. Ограниченные процессуальные права задержанных

186. В законодательстве, как и раньше, отсутствуют основополагающие права обвиняемого (подозреваемого) во время судебного разбирательства вопроса о взятии под стражу или освобождении.

187. Чтобы эффективно защищать свое право на свободу, при решении вопроса о содержании под стражей задержанный имеет право на судебную процедуру. Суд, который рассматривает жалобу на задержание, должен обеспечить гарантии судебной процедуры. В соответствии с практикой Европейского суда, «рассмотрение должно быть состязательным и должно всегда обеспечивать «равенство» сторон: обвинителя и задержанного лица»[27] «из-за драматичности роли лишения свободы в фундаментальных правах заинтересованного лица». [28]

188. Наше уголовно-процессуальное законодательство оставило эти моменты, которые собственно и превращают рассмотрение вопроса о лишении свободы в судебное разбирательство, без какой-либо серьезной разработки.

189. Требование непосредственного участия арестованного предусматривает, во-первых, доставку его в суд. Конвенция особо подчеркивает этот момент в параграфе 3 статьи 5. Требование присутствия и участия подозреваемого в процессе рассмотрения преследует несколько целей: предотвращение жестокого обращения с подозреваемым во время содержания его под стражей; предоставление возможности следить за ходом рассмотрения и осуществлять адекватные шаги для доведения до сведения своей позиции и опровержения доводов противной стороны; предоставление судье возможности изучить личность обвиняемого непосредственно, а не по материалам, предоставленным обвинителем.

190. В нашем законодательстве при первоначальном рассмотрении о взятии под стражу участие подозреваемого или обвиняемого является обязательным (статья 165-2 УПК). Однако, вопрос об участии его в слушании о продлении содержания под стражей оставлен на усмотрение суда (статья 165-3 УПК). Эта непоследовательность законодателя может привести к нарушению обязательств по Конвенции.

191. Нужно также учесть, что решение о продлении содержания под стражей свыше 4 месяцев должно быть принято судьей апелляционного суда, а свыше 9 месяцев – судьей Верховного Суда Украины. При таких обстоятельствах участие обвиняемого (подозреваемого) в судебном разбирательстве сложно обеспечить практически.

192. Ни статья 165-2, ни статья 165-3 УПК не предусматривают права обвиняемого и/или его защитника раньше времени знать о доводах, изложенных в представлении о взятии под стражу, а, поэтому и не описывают процедуру такого сообщения.

193. Хотя право знать доводы и факты противоположной стороны является одним из важных элементов «равноправия сторон», в национальной практике данное право наталкивается, как и в большинстве иных случаев, на проблему засекреченности криминального расследования.

194. Потребности расследования, которые в некоторых случаях действительно могут оправдать утаивание определенных доказательств, в отечественной практике судопроизводства приобрели гипертрофированное значение. Защите часто отвечают отказом в самых элементарных требованиях по ознакомлению с материалами обвинения.

195. Законодательство не дает точного ответа на вопрос, имеет ли задержанный и его защитник право знакомиться с материалами, которые обвинитель подает в суд вместе с представлением о взятии обвиняемого (подозреваемого) под стражу. Право защитника на доступ к таким материалам можно вывести из толкования статьи 165-2 УПК в совокупности со статьей 48 УПК, которая в части 1 предусматривает:

С момента допуска к участию в деле защитник имеет право:

3) знакомиться с материалами, которыми обосновывается задержание подозреваемого или избрание меры пресечения, или предъявления обвинения …[29]

196. Но в соответствии с толкованием постановления Пленума Верховного Суда Украины в постановлении от 25 апреля 2003 года № 4 «О практике применения судами меры пресечения в виде взятия под стражу и продление сроков содержания под стражей на стадиях дознания и досудебного следствия», ни обвиняемый, ни подозреваемый, ни защитник таким правом не владеют. По выводам Пленума:

По смыслу статьи 165-2 УПК материалы уголовного дела предоставляют судье для изучения непосредственно органы дознания, следователь, прокурор. Эти материалы в суде не регистрируются, а изучаться судьей они должны в режиме, который обеспечивает неразглашение данных досудебного следствия. Ознакомление в этом случае с уголовным делом подозреваемого, обвиняемого, их защитников или законных представителей в суде законом не предусмотрено.[30]

197. Суды руководствуются этим постановлением Пленума Верховного Суда, и защита на практике не имеет доступа к материалам, на которых основывается представление о взятии под стражу или о продлении содержания под стражей.

198. Принцип равенства сторон имеет в виду, что процессуальные противники знают, с какими аргументами каждый из них идет в суд, и имеют разумную возможность подготовить свои возражения и доказательства, направленные на опровержение доводов противника. Если обстоятельства дела остаются сторонам неизвестными, то самое понятие сторон становится мертвым.

199. Право на юридическое представительство в ходе судебных процедур является составной частью общего права на защиту от обвинения. Любых или специальных положений, которые касаются обязанностей судьи или должностных лиц правоохранительного органа обеспечить юридическую помощь в ходе слушания о взятии под стражу или освобождении, законодательство не содержит.

200. Не предусмотрено уведомление обвиняемого и защитника о дате и времени слушания. При отсутствии этих элементарных гарантий участие защитника оказывается в зависимости от непредусмотренной случайности: «если он появился». Поскольку ни суд, ни прокурор, ни следователь не обязаны не только извещать защитника о слушании, но даже сообщать ему эту информацию на его запрос, участие защитника в рассмотрении оказывается в зависимости от склонности обвинителя или судьи сообщить защитнику какую-либо информацию.

6.2.4. Сроки предварительного заключения

201. Законодательство как и раньше устанавливает предельный срок содержания под стражей лишь для досудебного следствия, но не для стадии судебного разбирательства. Поэтому продолжительность судебного разбирательства прямо сказывается на продолжительности содержания под стражей.

202. Верховный Суд Украины в своем анализе признает, что «довольно распространена волокита при судебном разбирательстве... дел. Особое беспокойство вызывают случаи, когда она допускается в отношении подсудимых, которые содержатся под стражей».

7. Статьи 12 и 13 Конвенции. Обязанность провести независимое расследование по жалобе на применение пыток и право на жалобу

203. В параграфах 22 и 23 своего отчета Государство ссылается на предусмотренную законами Украины обязанность органов прокуратуры проводить расследование заявлений и другой информации о фактах пыток и жесткого обращения.

204. Соглашаясь с тем, что такая обязанность и соответствующие возможности действительно созданы законодательством, необходимо отметить, что отсутствие эффективного расследования заявлений о пытках и жестоком обращении является системной проблемой для правовой системы Украины. Это создает ощущение безнаказанности у правоохранителей, которые прибегают к пыткам, и значительно способствует тому, что пытка и жестокое обращение воспринимаются многими из них не как преступление, а как рутинный элемент практики борьбы с преступностью.

205. Правозащитные организации, которые объединили усилия в «Кампании против пыток и жестокого обращения в Украине», на протяжении лет (июль 2003 – июль 2006 года) следили за расследованиями заявлений о пытках. За это время партнерами были сделанны попытки возбудить расследования в более чем в 60-ти случаях. Хотя уголовное дело все таки удается возбудить, это требует значительных усилий и приводит к запоздалому расследованию.

206. Мы полностью присоединяемся к мнению «Международной амнистии» о том, что «в Украине те, кто применяет пытки и плохое обращение, действуют практически безнаказанно. При проведении расследований не соблюдаются международные стандарты быстроты, полноты, независимости и объективности, главным образом, вследствие двойственной роли прокуратуры. В результате некачественного расследования судебному преследованию подвергается небольшое число работников правоохранительных органов; а в тех редких случаях, когда должностное лицо осуждается, ему нередко назначается минимальное наказание. Прокурор играет ведущую роль не только при рассмотрении дела, но и при расследовании заявлений о пытках, и по самой своей природе этот институ не является независимым и объективным».[31]

7.1. Независимость расследования

207. Мы считаем, что отсутствие независимого, объективного и эффективного расследования и судебного преследования работников правоохранительных органов в связи с заявлениями о пытках и плохом обращении отчасти коренится в роли прокуратуры в Украине. Будучи органом, отвественным за проведение расследования и рассмотрение обычных уголовных дел, именно прокуратура решает, открывать ли дело против работников милиции. Отсутствие независмогого органа расследования означает, что дела против работников правоохранительных органов расследуются неадекватно, затягиваются, приостанавливаются или не открываются вовсе.   

208. В соответствии со статьей 112 УПК Украины расследование дел о преступлениях, к которым причастны работники правоохранительных органов, является исключительной компетенцией органов прокуратуры.

209. В некоторых случаях эта статья УПК разрешает действовать с нарушением стандарта независимости. Например, в соответствии с пунктом 3 статьи 112 возможное плохое обращение со стороны «военнослужащего Вооруженных Сил Украины» на первом этапе будет расследовать командир воинского подразделения. В соответствии с пунктом 5 той же статьи жалобу на плохое обращение со стороны сотрудника «исправительно-трудового учреждения, следственного изолятора, лечебно-трудового профилактория и воспитательно-трудового профилактория» будет рассматривать начальник соответствующего учреждения. Лишь в случае возбуждении этими должностными лицами уголовного дела расследование продолжит прокуратура.

Например, Владимир Кучерук содержался в Харьковском СИЗО № 27 с 16 апреля 2002 года до 17 июля 2003 года. Хотя судебно-психиатрической экспертизой у него было установленно обострение хронического психического заболевания, еще полтора месяца он находился в СИЗО. 8 июля 2002 года персонал СИЗО применил к нему спецметоды, и по решению начальника СИЗО он был помещен в карцер, где на протяжении недели содержался в наручниках. Мать Кучерука направила жалобу в прокуратуру Харьковской области, однако проверку ее жалобы осуществлял начальник СИЗО № 27, который вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. После обжалования постановления тем же начальником СИЗО была проведена дополнительная проверка с тем же результатом. Лишь после второго обжалования судья, отменив постановление начальника СИЗО об отказе в возбуждении уголовного дела, направил материалы в прокуратуру области для проведения расследования. Но из-за того, что прокуратура начала осуществлять проверку лишь осенью 2004 года, львиная доля ее выводов была основана на материалах проверки, осуществленной начальником СИЗО.

210. Но проблема зависимости органа расследования возникает и в такой очень распространенной ситуации, когда прокуратура поручает органу милиции проводить следственные действия по заявлению о применении пытки. Также нередки случаи, когда прокуратура вообще основывает свои выводы лишь на результатах служебной проверки, которую осуществляют соответствующие службы милиции. Такое расследование не может считаться независимым, поскольку выводы прокуратуры в таком случае основываются не на собственных следственных мероприятиях, а сформированы следствием, проведенным зависимым органом.

211. Правительство в пункте 69 своего отчета также подтверждает, что «в случае поступления сообщений [о пытках] органами дознания, досудебного следствия проводятся соответствующие мероприятия для проведения оперативных, объективных и исчерпывающих расследований по фактам утверждений о совершении подобных действий с целью судебного преследования и наказания виновных».

7.2. Возбуждение расследования

212. В Украине единственным средством возбудить уголовное преследование против должностных лиц милиции, которые применили пытки, является обращение к прокуратуре, которая имеет исключительную компетенцию в расследовании данного преступления (статья 112 УПК Украины).

213. Хотя в соответствии со статьей 97 УПК «Прокурор, следователь, орган дознания или судья обязаны принимать заявления и сообщения о содеянных или подготавливаемых преступления в том числе и в делах, которые не подлежат их ведению», органы прокуратуры имеют значительную свободу усмотрения во время решения вопроса о возбуждении расследования. Это широкое усмотрение хотя и не признается прямо законодательством и доктриной, но, тем не менее, существует в силу неограниченной свободы оценки того, существуют ли достаточные основания для возбуждения уголовного дела. Органы прокуратуры довольно умело используют статью 94 УПК, которая предусматривает, что «дело может быть возбужденотолько в тех случаях, когда есть достаточные данные, указывающие на наличие признаков преступления».

214. Кроме того, на практике такая свобода усмотрения обуславливается также недостаточно эффективными гарантиями судебного обжалования, которые разрешили бы немедленно отменять безосновательные решения прокуратуры, о чем будет сказано ниже.

215. Проверка, которая проводится прокуратурой по заявлению о применении пыток, носит, как правило, крайне поверхностный характер. Наиболее часто она сводится к опрашиванию работников правоохранительных органов, указанных в заявлении. Опрашивание это заканчивается составлением «объяснений», в которых работник правоохранительного органа в стереотипных выражениях отвергает самую возможность применения им пыток.

216. В большинстве случаев эти объяснения составляют основу для постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, так как нет «достаточных данных, которые указывают на наличие признаков преступления». Из-за того, что в большинстве случаев никаких мер по получению «достаточных данных» прокуратурой не осуществляется, многочисленные постановления об отказе в возбуждении уголовного дела выражают общее убеждение работников прокуратуры в том, что именно потерпевший от пыток должен предоставить эти достаточные данные.

217. Для рассмотрения заявления законодатель предоставляет три дня, а если нужна проверка заявления – десять дней, после чего должно быть вынесено решение о возбуждениии или об отказе в возбуждении уголовного дела. Как правило, этих сроков не придерживаются, и потерпевший может добиваться официального сообщения о решении месяц и больше.

Например, защитник Ивана Нечипорука и его родственники обратились к прокурору с заявлением о применении к Нечипоруку пыток 26 мая 2004 года; решение по заявлению было вынесено лишь 18 июня 2004 года, через 23 дня после подачи жалобы.

Андрей Яцута обратился к прокурору с заявлением о применении к нему пыток 26 мая 2004 года, а решение по заявлению было вынесено лишь 27 сентября 2004 года.

Сергей Кирпиченко обратился к прокурору с жалобой на пытки 30 января 2003 года; только 18 марта 2003 года прокурор принял решение не возбуждать уголовное дело по его жалобе.

218. Прокуратура также несвоевременно предоставляет копию постановления о прекращении уголовного дела (или об отказе в возбуждении уголовного дела). Практически в каждом случае прокуратура не высылает копию соответствующего постановления, а ограничивается направлением письма с сообщением о том, что дело прекращено или в возбуждении уголовного дела отказано.

Например, постановление прокуратуры Харьковской области об отказе в возбуждении уголовного дела по жалобе Е. Кучерук было принято 1 ноября 2004 года. Копию постановления представитель Кучерук получил лишь в начале января 2005 года после специального письменного запроса. До этого ни Е. Кучерук, ни ее представителю о ходе проверки ничего не сообщалось.

219. Если принять во внимание массовость и единообразность, с которыми прокуратура медлит с сообщением о результатах проверки, предоставлением копии постановления и документов, на которых оно основано, можно сделать вывод о намеренном использовании этих и других приемов с целью «похоронить» расследование заявления об истязании.

220. Следует отметить, что суды более беспристрастно рассматривают жалобы на применение пыток, однако их рассмотрение, как правило, не является быстрым. Между моментом подачи жалобы на постановление прокуратуры и моментом рассмотрения дела судом может пройти несколько недель, а то и месяцев. Кроме того, суды не обладают юрисдикцией «возбудить уголовное дело», что в правовой системе Украины является непременным условием любого эффективного расследования. Поэтому суды могут лишь отменить постановление прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела либо о прекращении уголовного дела. Это приводит к тому, что дело блуждает между органом прокуратуры, который отказывается начинать расследование либо прекращает его, и судом, который отменяет решение прокуратуры, в течение многих месяцев, а то и лет. Все это время дело не расследуется, доказательства утрачиваются, и многие жертвы пыток отказываются поддерживать свои жалобы, убедившись в бесполезности своих усилий.

221. Статья 236-1 УПК предусматривает процедуру обжалования постановления об отказе в возбуждении уголовного дела в суде. Судья обязан рассмотреть жалобу на постановление не позднее десяти дней с момента его поступления в суд. Тем не менее на практике рассмотрение жалобы может затянуться на месяцы.

Например, Геннадий и Валерий Владимировы (г. Бахчисарай) обжаловали постановление об отказе в возбуждении уголовного дела в суде 17 мая 2004 года. Жалоба была рассмотрена судом лишь 30 июня 2004 года, то есть более чем через месяц после обращения в суд.

Евгений Бочаров (г. Харьков) обжаловал постановление об отказе в возбуждении уголовного дела 14 июля 2004 года, и по состоянию на февраль 2005 года, больше 7 месяцев после подачи, его жалоба еще не была рассмотрена.

Е. Кучерук обжаловала постановление начальника Харьковского СИЗО № 27 13 апреля 2004 года, дело было рассмотрено лишь 1 октября 2004 года.

222. Уже само по себе затягивание с возбуждением расследования в большинстве случаев лишает это расследование любой эффективности и, как правило, приводит к его безуспешности.

223. В международном праве, касающемся прав человека, действует хорошо известное правило, согласно которому расследование случаев возможного плохого обращения должно начинаться, даже если отсутствует формальная жалоба жертвы или членов ее семьи, когда имеют место обстоятельства, которые дают основание подозревать применение пыток.[32] Также и Европейский Комитет предотвращения пыток рекомендовал, чтобы в случае, если подозреваемые в криминальном преступлении при доставлении к судье высказывают жалобы на плохое обращение со стороны милиции, судья должен записать заявление, назначить немедленное медицинское обследование и принять необходимые меры для того, чтобы обеспечить надлежащее расследование заявления. Такого подхода надо придерживаться независимо от того, есть ли у соответствующего лица видимые телесные повреждения. [33]

224. Как показывает практика, судьи, прокуроры и следователи, к которым доставляют задержанных правоохранительные органы, мало обращают внимание даже на формальные заявления задержанных о применении к ним насилия, не говоря уже о проявлении инициативы в выяснении обстоятельств получения видимых телесных повреждений. В некоторых случаях результаты медицинского обследования, которые были получены после того, как задержанный принимал участие в судебном разбирательстве после первой явки к судье, показывают, что на время доставки к судье задержанный имел видимые телесные повреждения.

Как рассказывал Виктор Копча: «30 ноября 2003 года меня доставили в суд для решения вопроса о взятии под стражу или освобождении. Судья задала лишь один вопрос: «Что скажешь в свое оправдание?» Я сказал, что я невиновен, что у меня есть алиби, что мне было отказано во встрече с адвокатом. Судья приказала меня вывести и вслух сказала: «Прибавить семь суток». На мою просьбу провести допрос судья не отреагировала».

225. Кроме того, для потерпевших, которые остаются под стражей правоохранительного органа, заявить о применении пыток или жестоком обращении еще тяжелее из-за их уязвимого положения. Статьей 97 УПК предусмотрено, что «при наличии соответствующих оснований, которые свидетельствуют о реальной угрозе жизни и здоровью лица, которое сообщило о преступлении, следует принять необходимые меры для обеспечения безопасности заявителя, а также членов его семьи и близких родственников, если путем угроз или других противоправных действий относительно них делаются попытки повлиять на заявителя». И хотя практически во всех случаях, если заявление об истязании поступает от лица, которое находится под стражей правоохранительного органа, можно предположить соответствующие риски, нам неизвестны случаи, чтобы соответствующие полномочия использовались должностными лицами прокуратуры или судьями. Больше того, устоявшаяся практика, по которой «проверка» заявления начинается именно с опрашивания работников правоохранительных органов, возможно, причастных к применению пыток и жестокого обращения, создает дополнительный риск для потерпевшего.

226. Задержанные не так часто высказывают судье формальные жалобы на примененное к ним плохое обращение также и потому, что, как правило, они доставляются в суд теми же лицами, которые, возможно, накануне подвергли их такому обращению. Эти лица берут на испуг задержанных продлением пыток в случае подачи любых жалоб. Учитывая, что в законодательстве существует институт продления судьей содержания под стражей правоохранительного органа, задержанные понимают высокую вероятность остаться после судебного заседания под контролем именно тех лиц, на которых подают жалобу.

227. Если учесть отсутствие у судьи полномочий возбудить уголовное дело, а также отсутствие в законе правовой обязанности[34] назначить судебно-медицинское обследование, отсутствие реальных возможностей оградить задержанного от мести со стороны тех, на кого он жалуется, например, путем перевода в другое место содержания под стражей, – задержанные рассматривают высказывание жалоб как напрасный шаг, который может лишь поставить их под угрозу испытать еще худшие формы жестокого обращения.

228. Одним из факторов, которые оказывают содействие такому состоянию дел, является значительное сокращение компетенции судьи после внесения изменений в УПК летом 2001 года. В соответствии с этими изменениями из компетенции суда было исключено право возбуждать уголовное дело.

Это сужение компетенции судьи было подтверждено определением Пленума Верховного Суда Украины от 27 декабря 2002 года (об отмене постановления судьи апелляционного суда г. Киева от 15 октября 2002 года и 13 ноября 2002 года о возбуждении уголовных дел относительно Президента Украины Кучмы Леонида Даниловича). [35]

229. Слишком негибкий подход и законодателя, и Верховного Суда Украины к этой проблеме на практике приводит не к беспристрастности суда, а к безразличию и излишнему самоограничению судей. Во всяком случае, в вопросе о расследовании заявлений о пытках такой подход наиболее очевидно проявляет свои недостатки.

230. Такие черты правовой системы не поощряют суды и органы прокуратуры прибегать к решительным действиям, если появляются данные относительно жестокого обращения, а, наоборот, во многих случаях препятствуют не только действенной реакции на заявления, но и самой подаче заявлений потерпевшими, в особенности теми, кто находится под стражей.

7.3. Медленность расследования

231. Расследование по заявлениям о применении пыток работниками правоохранительных органов проводятся крайне медленно. Сроки расследований исчисляются годами.

К примеру, расследование по заявлению Виктора Яценко (г. Харьков) началось в апреле 1997 года и длится до сих пор.

Расследование по заявлению Алексея Афанасьєва (г. Харьков) началось в апреле 2000 года и не закончено до сих пор.

Расследование по заявлению Евгения Бочарова (г. Харьков) началось в апреле 2002 года и дело в очередной раз прекращено в мае 2004 года. С июля 2004 до сих пор не рассмотренна жалоба Евгения Бочарова на прекращение расследования, которая представлена в суд.

Расследование по заявлению Владимира Кучерука (г. Харьков) до сих пор не началось. В декабре 2004 года была подана жалоба на очередной отказ в возбуждении уголовного дела.

Расследование по жалобе Владимира Федорова (Полтава), поданной в марте 2003 года, до настоящего времени не началось. За минувшие годы суды несколько раз отменяли постановления прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела.

Расследование и судебное разбирательство по жалобе Сергея Алексахина на его избиение работником милиции 14 апреля 1998 года продолжалось более восьми лет. Лишь 3 июля 2006 года был вынесен приговор по данному делу.

7.4. Доступ к доказательствам

232. Важнейшее значение для расследования пыток имеет своевременное получение качественных медицинских доказательств. Как доказательства могут выступать и записи врачей, и акты судебно-медицинского осмотра, и выводы судебно-медицинских экспертов.

Но в правовой системе возможность получения независимой экспертной оценки крайне ограничена.

233. В начале и середине 90-х годов тенденции в законодательстве давали надежду на постепенное развитие альтернативной (негосударственной) экспертизы, что могло стать хорошим основанием для создания более широкого доступа лиц, которые принимают участие в судопроизводстве, к независимой экспертизе.

234. В конце 1992 года были приняты Основы законодательства Украины о здравоохранении.[36] Статья 6 Основ предусматривала право граждан на «проведение независимой медицинской экспертизы в случае несогласия гражданина с выводами государственной медицинской экспертизы, применение к нему методов принудительного лечения и в других случаях». Статья 73 была посвящена специально альтернативной медицинской экспертизе: «В случае несогласия гражданина с выводами государственной медицинской экспертизы и в других предусмотренных законодательством случаях по требованию гражданина проводится альтернативная медицинская (медико-социальная, военно-врачебная, судебно-медицинская, судебно-психиатрическая) экспертиза или патологоанатомическое вскрытие. Граждане самостоятельно избирают экспертное учреждение и экспертов...».

235. В начале 1994 года был принят Закон Украины «О судебной экспертизе»[37] вместе с Законом Украины «О внесении изменений в Основы законодательства Украины о здравоохранении»[38]. Для граждан, не согласных с выводом экспертов, которые назначены органом расследования или судом, осталась только возможность просить о назначении дополнительной или повторной экспертизы орган расследования или суд, для которого такое ходатайство не было обязательным.

236. Законом от 23 декабря 1993 года[39] в Уголовно-процессуальный кодекс Украины были внесены изменения, которые предоставили защитнику «право собирать сведения о фактах, которые могут быть использованы как доказательства в деле, в частности, … получать письменные выводы специалистов по вопросам, которые требуют специальных знаний». Тем не менее статус этих выводов, которые получены по запросу защитника, как судебных доказательств оставался и остается неясным. Во всяком случае эти выводы не могут заменить вывод экспертов, назначенных органом расследования или судом, и в лучшем случае могут привести к назначению дополнительной или повторной экспертизы.

237. Тем не менее, с 1992 до 2000 годы в Украине действовало большое количество негосударственных судебно-медицинских и других экспертов, и были организованы негосударственные экспертные бюро.

238. 1 июня 2000 года были внесены изменения в статью 4 Закона Украины «О предпринимательстве»[40], вследствие которых часть 2 этой статьи предусматривает, что «…деятельность, связанная с проведением криминалистических, судебно-медицинских, судебно-психиатрических экспертиз… может осуществляться только государственными предприятиями и организациями».

239. И, в конце концов, в 2004 году были внесены изменения в Закон Украины «О судебной экспертизе», в соответствии с которыми ряд экспертиз, выводы которых являются решающими в уголовном судопроизводстве, могут осуществляться только «специализированными государственными учреждениями».

240. В соответствии с ныне действующей статьей 7 Закона Украины «О судебной экспертизе», «исключительно государственными специализированными учреждениями осуществляется судебно-экспертная деятельность, связанная с проведением криминалистических, судебно-медицинских и судебно-психиатрических экспертиз».

241. В той же статье приведен перечень ведомств, в составе которых могут действовать специализированные учреждения. В частности, «к государственным специализированным учреждениям относятся:

– научно-исследовательские учреждения судебных экспертиз Министерства юстиции Украины;

– научно-исследовательские учреждения судебных экспертиз, судебно-медицинские и судебно-психиатрические учреждения Министерства здравоохранения Украины;

– экспертные службы Министерства внутренних дел Украины, Министерства обороны Украины, Службы безопасности Украины и Государственной пограничной службы Украины».

242. Такой подход законодателя к регулированию осуществления судебных экспертиз едва ли оправдан с точки зрения эффективности судопроизводства. Согласно с анализом, проведенным Верховным Судом Украины, «значительное количество дел продолжительное время не рассматривается из-за того, что назначенные судами экспертизы проводятся месяцами, а то и годами». Такое состояние дел свидетельствует о явным образом недостаточном количестве экспертов и экспертных учреждений.

243. Но еще более опасен этот подход с другой точки зрения. Поворот в законодательстве приводит к монополизму «специализированных государственных учреждений» в сфере проведения экспертизы. А это не только означает устранение всякой возможности для лиц, которые принимают участие в судопроизводстве, обращаться к независимой экспертизе, но также серьезно подрывает гарантии независимости экспертов, которые работают в таких «специализированных учреждениях».

Во-первых, в законодательстве не определен порядок создания, реорганизации, ликвидации «специализированных учреждений», а также критерии, которые предъявляются к таким учреждениям.

Во-вторых, в законодательстве не установлены гарантии экспертов, достаточные для того, чтобы противостоять незаконному давлению руководства. Гарантии приема на работу и увольнения с работы экспертов ничем не отличаются от общих гарантий наемных работников, предусмотренных законодательством Украины о труде. Профессионально добросовестные эксперты, деятельность которых может противоречить «установкам» руководства, не имеют достаточных гарантий от увольнения. Учитывая монополизм «специализированных учреждений», для судебного эксперта увольнение из одного из таких учреждений на практике означает потерю любой возможности практиковать в качестве судебного эксперта. Итак, гарантий трудового законодательства совсем недостаточно для обеспечения его независимости.

Таким образом, руководство таких специализированных учреждений получает огромные возможности влиять на деятельность эксперта и на объективность проведенных им исследований и выводов, которые он составляет.

244. Следует отметить, что для того, чтобы получить статус эксперта, необходимо пройти аттестацию. Однако аттестация доступна только для работников специализированных учреждений. Таким образом, прием на работу является предпосылкой возможности вообще получить статус эксперта и возможности проводить экспертизы. Монополизм «специализированных учреждений» разрешает руководству учреждения уже на стадии приема специалистов для работы в «экспертном» учреждении производить соответствующий отбор. Поскольку не существует независимого органа, который отвечает за профессиональный отбор и аттестацию экспертов, понимание лояльности специалиста могут перевешивать понимание его профессионализма во время отбора, который осуществляет руководство при приеме на работу.

245. Более того, часть «специализированных учреждений», как и раньше, входит в систему Министерства внутренних дел, органы которого выступают стороной обвинения в основной массе уголовных дел, которые сами по себе могут с объективной точки зрения вызвать у участников судопроизводства сомнения в беспристрастности экспертов.

246. Учитывая характер судопроизводства в Украине, которая не допускает состязательной экспертизы, описанные выше недостатки системы «специализированных» экспертных учреждений могут привести и приводят к деградации качества экспертных выводов, потере экспертами профессионализма и научной беспристрастности, к манипуляциям экспертными знаниями для достижения целей, далеких от задач объективного установления обстоятельств дела.

247. В совокупности с уязвимым положением пострадавшего от пыток и жестокого обращения, такое состояние дел с экспертизой наиболее пагубным образом отражается и на возможности предотвращения пыток и жестокого обращения и наказания виновных.

7.5. Доступ к медицинским документам

248. В настоящее время сложилась практика, когда потерпевший, обратившись в судебно-медицинское экспертное учреждение и пройдя судебно-медицинское обследование, не может получить соответствующего акта. Также достаточно часто невозможно получить документы медицинских учреждений, в которых обследовался или лечился пострадавший. Медицинские учреждения безосновательно отвечают отказом в предоставлении такой информации, ссылаясь на некое распоряжение прокуратуры, однако узнать, в чем состоит это распоряжение, невозможно.

Например, Андрей Яцута, задержанный 24 мая 2004 года работниками милиции, 27 мая 2004 года обратился в Харьковское бюро судебно-медицинских экспертиз, где прошел обследование. Потом лечился в двух лечебных учреждениях г. Харькова. В июле 2004 года Яцута обратился в Харьковское бюро судебно-медицинских экспертиз с просьбой предоставить ему копию акта его судебно-медицинского обследования, а также в оба лечебных учреждения с просьбой предоставить ему медицинские документы. Адвокат также обратился с адвокатскими запросами по тем же вопросам. Яцуте было отказано в предоставлении документов. Заместитель начальника Харьковского бюро судебно-медицинских экспертиз в своем ответе написал следующее:

Выдать Вам копию акта судебно-медицинского обследования не можем, поскольку все экспертизы (или исследования-акты) являются материалами предварительного следствия и в соответствии с Приказом МОЗ Украины от 17 мая 1995 года (п.2.21.1) судебно-медицинский эксперт не имеет права разглашать данные медицинского характера, которые стали ему известны во время выполнения служебных и профессиональных обязанностей. Копию акта судмедобследования могут получить лишь судебно-следственные органы по письменному запросу.

249. Эта практика целиком противоречит законодательству. Кроме того, по подобным вопросам было принято решение Конституционного Суда Украины в деле Устименка[41], в соответствии с которым «конституционные права человека и гражданина на информацию, ее свободное получение… в объемах, необходимых для реализации любых своих прав, свобод и законных интересов, действующим законодательством закреплено и гарантируется»; «медицинская информация, то есть сведения о состоянии здоровья человека, история его болезни... относятся к информации с ограниченным доступом. Врач обязан по требованию пациента... предоставить (ему) такую информацию целиком и в доступной форме».

250. Ответ заместителя начальника также ярко свидетельствует о том, насколько гипертрофированные представления о следственной тайне сохраняются в разных профессиональных группах, так или иначе связанных с уголовным судопроизводством. Примечательно, что заместитель начальника ХОБСМЭ ссылается на следственную тайну, хотя в данном случае никакого следствия, к которому имели бы отношение медицинские документы, не существовало, а документы пострадавший потребовал именно для того, чтобы принять меры для возбуждения расследования.

7.6. Участие потерпевших в расследовании

251. Эффективное участие пострадавших от пыток сильно осложнено тем обстоятельством, что до формального возбуждения уголовного дела они вообще не имеют определенного статуса относительно расследования, поскольку проверка, которая проводится до решения вопроса о возбуждении дела, происходит во «внепроцессуальном» порядке. Поэтому каким-либо образом влиять на направление расследования он не может, права потерпевшего, в частности, право на адвоката, на этом этапе для потерпевшего от пыток недоступны.

252. Если учесть практику затягивания проверок, а также то, что прокуратура владеет относительно возбуждения дела широким усмотрением, этот недостаток в большинстве случаев фатальным образом сказывается на эффективности расследования.

253. Кроме решения о возбуждении уголовного дела, закон требует отдельного акта следствия для признания заявителя пострадавшим. Это положение подчеркнуто в одном из постановлений Пленума Верховного Суда:

В соответствии с частью 2-й статьи 49 Уголовно-процессуального кодекса Украины лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред, приобретает предусмотренные законом права участника процесса лишь после признания его пострадавшим. Признание лица пострадавшим в деле или отказ в этом должны быть процессуально оформлены постановлением органа дознания, следователя, прокурора, судьи или постановлением суда.[42]

254. Доктрина, которая сложилась, дает органу следствия дополнительные возможности для манипуляций с целью не допустить участия пострадавшего, его родственников или адвоката в расследовании. Участие адвоката в данном случае имеет важное значение, поскольку в ряде случаев сам пострадавший находится под стражей в момент расследования и, тем самым, физически ограничен в возможности принимать участие в расследовании.

255. Затягивание с признанием лица потерпевшей стороной довольно распространенное явление. Об этом говорит и то, что Пленум Верховного Суда специально отметил в своем постановлении:

В соответствии с частью 2-й статьи 232 УПК суды обязаны реагировать на выявленные факты необоснованного промедления с признанием лица пострадавшим (при очевидности причинения преступлением вреда), допущенные органами дознания или досудебного следствия, частными определениями (постановлениями).[43]

256. Следует отметить также еще один важный момент относительно эффективного представительства пострадавшего. Если потерпевший от пыток находится под стражей, то его юридическое представительство усложняется рядом формальных препятствий.

257. В соответствии с УПК и Законом «О предварительном заключении» (статья 12) право на беспрепятственный доступ к задержанному имеет только защитник в определении, которое применимо к этому термину статьей 44 УПК. На юридического представителя лица, которое подало заявление о применении к нему пыток, это правило не распространяется. Поэтому, если потерпевший от пыток продолжает оставаться под стражей, он не имеет возможности встретиться с юридическим представителем, если только юридический представитель и защитник в уголовном деле по обвинению этого пострадавшего, не совпадают в одном лице. Кроме того, то же положение Закона «О предварительном заключении» предусматривает обязательное предварительное разрешение «лица или органа, в ведении которых находится дело». Поскольку в правовой системе «дело» возникает в момент принятия решения о возбуждении дела, то свидание пострадавшего, который находится под стражей, со своим юридическим представителем практически исключено.

258. Близкие родственники могут выступать как представители пострадавших (статья 52 УПК). Возможна процессуальная замена близким родственником лица, умершего в процессе расследования. В связи с этим возможны осложнения с признанием пострадавшим, если причинная связь между событиями, которые оспариваются, и смертью составляет предмет расследования. Родственники пострадавшего от пыток, умершего, возможно, вследствие пыток могут попасть в заколдованный круг: они не смогут получить статуса потерпевшего до тех пор, пока не будет установлено, что смерть пострадавшего наступила вследствие обжалованных действий; в то же время они не смогут эффективно брать участие в самом расследовании, которое должно установить этот факт.

259. Перечень близких родственников определен в законе исключительным образом (статья 32 УПК). В этот перечень входят родители, один из супругов, родные братья и сестры, дед, бабка, внуки.

7.7. Доступ к материалам дела

260. Одним из наиболее неблагоприятных последствий отсутствия юридического представительства на стадии до возбуждения уголовного дела является осложненный доступ к материалам дела. Тут также существует ряд формальных препятствий.

Например, 8 января 2003 года Анатолию Комахе в помещении Ленинского райотдела милиции г. Винницы были причинены тяжелые травмы головы, которые в соответствии с данными судебно-медицинского обследования относятся к тяжелым телесным повреждениям по признаку опасности для жизни. Комаха обратился в прокуратуру Винницкой области с заявлением относительно возбуждения уголовного дела по этому факту. С целью защиты своих прав и законных интересов при расследовании этого дела он обратился к адвокату и заключил соглашение о предоставлении правовой помощи.

По данному делу прокуратурой Винницкой области было вынесено несколько постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. Когда, после очередного отказа в возбуждении дела, представитель Комахи обратился в областную прокуратуру с просьбой предоставить возможность ознакомиться с материалами дела, которые послужили основанием для такого решения, ему было отказано. Следователь прокуратуры ссылался на то, что законодательство не предусматривает ознакомления с материалами проверки заинтересованных лиц и их адвокатов.

261. Аргументация следователя не лишена основания, поскольку в УПК действительно нет ясной нормы, которая предусматривает такое право. Такое право находит свое подтверждение в статье 59 Конституции и в решении Конституционного Суда Украины от 16 ноября 2000 года. В решении указано, что «закрепив право любого физического лица на правовую помощь, конституционная норма «каждый свободен в выборе защитника своих прав» (часть 1 статьи 59 Конституции Украины) по своему значению является общей и касается не только подозреваемых, обвиняемых или подсудимых, но и других физических лиц, которым гарантируется право свободного выбора защитника с целью защиты своих прав и законных интересов». Об общем значении положений части 1-ой статьи 59 Конституции Украины свидетельствует положение статьи 63 Конституции Украины, которая в отдельности закрепляет право подозреваемого, обвиняемого или подсудимого на защиту» (п. 5).[44]

262. Однако, было бы желательным прямо предусмотреть в Уголовно-процессуальном кодексе нормы, обеспечивающие эффективное участие юридического представителя пострадавшего от пыток или жестокого обращения, в особенности, если такой пострадавший продолжает находиться под стражей. Этого требуют и Основные положения о роли юристов, принятые VIII Конгрессом ООН по предотвращению преступлений в 1990 году, которые предусматривают, что «компетентные органы обязаны обеспечить юристам доступ к соответствующей информации, досье и документам, которые находятся в их распоряжении или под их контролем, чтобы юристы могли предоставлять эффективную юридическую помощь своим клиентам. Такой доступ должен быть обеспечен как только в этом появится необходимость» (принцип 21)[45].

263. Решением Европейского суда по правам человека по делу «Афанасьев против Украины» было признано, что с г-ном Афанасьевым настолько плохо обращались в милиции, что он частично потерял слух. Несмотря на установленный Судом факт дурного обращения, расследование по данному делу до настоящего времени не закончено. По сведениям, некоторые работники, которые причастны к дурному обращению с г-ном Афанасьевым, до настоящего времени работают в милиции, в частности, г-н Глущенко. Другой персонаж этого дела, г-н Садковой перешел на работу в налоговую милицию.

7.8. Обеспечение безопасности лиц, обратившихся с жалобой

264. Прокуратура, кроме того, не прилагает каких-либо усилий для обеспечения безопасности тех, кто жалуется на применение пыток. Особенно это актуально в отношении лиц, которые лишены свободы. Прокуратура, как правило, бездействует и не заботится о безопасности заключенных, заявивших жалобы на пытки. Однако есть примеры и более вероломного поведения прокуратуры.

265. В одном случае после массовых избиений заключенных спецподразделениями Генеральная прокуратура получила заявление, переправленное нелегальными путями из колонии. Эти заявления содержали последовательное изложение событий, происшедших 31 мая 2001 года, а – позднее – 29 января 2002 года в Замковой колонии.

266. Это последовательное и согласованное изложение событий в сочетании с тем способом, которым сообщения были переданы, должны были убедить органы власти не только в вероятности того, что события происходили, но и того, что администрация колонии, а, возможно, и должностные лица местной прокуратуры, пытаются предотвратить распространение информации об этих событиях.

267. Генеральная прокуратура Украины должна была позаботиться хотя бы о минимальных гарантиях безопасности заявителей, а именно о конфиденциальности полученной информации. В соответствии с принципом 33 (3) «Основных принципов ООН по защите всех лиц, находящихся в заключении любой формы» «должна обеспечиваться конфиденциальность просьб или жалоб, если об этом просит заявитель».

Однако Генеральная прокуратура Украины переслала письмо местной прокуратуре, а та в письме от 26 июня 2001 года рекомендовала администрации применить дисциплинарное взыскание к осужденному Давыдову за нелегальную отправку жалобы в Генеральную прокуратуру.

268. Вместо того, чтобы расследовать причины, по которым заключенный вынужден нелегально отправлять жалобы в Генеральную прокуратуру, – хотя в законе предусмотрена возможность конфиденциальной жалобы прокурору, – прокуратура предлагает наказать Давыдова за то, что он сообщил информацию, которая может свидетельствовать о преступлениях и других нарушениях закона. Таким образом, органы власти Украины с самого начала вели себя таким образом, что сделало невозможным какое-либо эффективное расследование. Зная из писем, что должностные лица местной прокуратуры, возможно, причастны или, по меньшей мере, попустительствовали тем действиям, на которые жаловались заявители, Генеральная прокуратура направляет жалобу в эту местную прокуратуру.

269. Последствия действий Генеральной прокуратуры Украины и местной прокуратуры губительны для любого расследования. Генеральная прокуратура Украины в целях расследования должна была предположить, что события, изложенные в жалобах, имели место, и местная прокуратура, не причастная к ним, тем не менее, не предприняла никаких мер реагирования, хотя должна была знать о событиях, имея в качестве наблюдателя своего представителя. Уже само отсутствие реакции местной прокуратуры на события составляло должностное преступление. Таким образом, если предположить в интересах расследования, что заявители говорят правду, то в любом случае у местной прокуратуры и у администрации колонии будет общий интерес – скрыть любые доказательства событий.

270. Однако и для тех, кто находится на свободе, прокуратура в силу своей двойственной роли в уголовном процессе, представляет скорее один из факторов опасности, нежели гарантию безопасности.

Дело г-на Нечипорука представляет один из редких случаев, когда суд, рассматривавший обвинение против него, принял во внимание способ, каким были получены признательные показания, отказался их признать в качестве доказательств, и вынес оправдательный приговор.

20 мая 2004 года Ивана Нечипорука задержали работники милиции и в течение месяца содержали его под различными предлогами под контролем милиции, применяя пытки с целью получить признание в преступлении. Кроме того, чтобы оказать давление на г-на Нечипорука арестовали его беременную жену и угрожали, что подвергнут ее пыткам, если он не сознается в преступлении. Впоследствии на основе его признательных показаний Нечипорук был обвинен в преступлении, предусмотренном статьей 121 Уголовного кодекса Украины «Причинение тяжких телесных повреждений, повлекшее смерть потерпевшего». Г-н Нечипорук 21 мая 2004 года заявил властям о применении к нему пыток. Однако постановлением от 18 июня 2004 года прокуратура отказалась возбудить уголовное дело по его жалобе.

5 мая 2005 года суд первой инстанции вынес оправдательный приговор и освободил г-на Нечипорука из-под стражи. Однако этот приговор был отменен апелляционным судом Хмельницкой области, а рассмотрение дела было передано в один из судов Тернопольской области. В течение полутора лет Нечипорук ездил в суд соседней области для участия в судебном разбирательстве. После того, как уголовное дело было в очередной раз направлено судом на дополнительное расследование, прокуратура предъявила обвинение в преступлении, предусмотренном статьей 115 Уголовного кодекса «Умышленное убийство» и потребовала заключения г-на Нечипорука под стражу.

Анализ дела показывает, что в деле не появилось каких-либо новых обстоятельств, которые бы оправдывали изменение квалификации обвинения. Кроме того, все поведение г-на Нечипорука в течение около полутора лет доказывало, что он не намерен уклоняться от правосудия. Поэтому свое заключение под стражу и предъявление более тяжкого обвинения он связывает со своими настойчивыми попытками привлечь к ответственности работников милиции, которые применяли к нему пытки, а также активными попытками доказать свою невиновность.

Постановление прокуратуры от 18 июня 2004 года об отказе в возбуждении уголовного дела г-ну Нечипоруку удалось отменить только в феврале 2007 года.

271. Все изложенное выше в отношении расследования пыток демонстрирует также и выполнение обязательств, предусмотренных статьей 13 Конвенции.

8. Статья 14 Конвенции. Право на возмещение вреда жертвам пыток

272. В Гражданском кодексе Украины с точки зрения выполнения этого обязательства может рассматриваться статья 1174, которая предусматривает, что

вред, причиненный физическому или юридическому лицу незаконными решениями, действиями или бездеятельностью должностного или служебного лица органа государственной власти ... при осуществлении ею своих полномочий, возмещается государством ... независимо от вины этого лица».

Это положение расширяет для потерпевшего возможность получения возмещения в случае применения пыток, поскольку в таком случае он не ограничен имущественным состоянием действительного виновника. Однако для того, чтобы задействовать это положение, необходимо окончательное решение суда, которым действия данного должностного лица признаются незаконными. В случае применения пыток таким решением может быть приговор.

273. Законом от 1 декабря 2005 года были внесены изменения в статью 1176 Гражданского кодекса Украины и в ряд положений Закона Украины «О порядке возмещения вреда, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, досудебного следствия, прокуратуры и суда» 1994 года.

До этих изменений условием получения возмещения в случае причинения вреда истцу было вынесение оправдательного приговора в отношении него или прекращение уголовного дела против него по реабилитирующим обстоятельствам.

274. Кодекс административного судопроизводства, вступивший в силу 1 сентября 2005 года, значительно расширил возможности для потерпевших от незаконных действий должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления. В частности, в статье 71 § 2 этот Кодекс предусматривает, что

В административных делах о противоправности решений, действий или бездеятельности субъекта властных полномочий обязанность относительно доказывания правомерности своего решения, действия или бездеятельности возлагается на ответчика, если он возражает против административного иска.

275. Это значительно облегчает для потерпевшего возможность доказывания незаконных действий и последующее взыскание вреда. Однако судебная практика в соответствии с данным Кодексом только начала развиваться, поэтому судить о каких-либо тенденциях, а также об эффективности процедур, созданных этим кодексом, пока невозможно.

9. Статья 15 Конвенции. Исключение из доказательств каких-либо показаний, полученных под пытками

276. Конституция и Уголовно-процессуальный кодекс Украины запрещают использование признаний, которые получены «с нарушением уголовно-процессуального закона». Это положение неоднократно было повторено и в постановлениях Пленума Верховного Суда Украины. Однако, в практике уголовного судопроизводства использование признаний[46], добровольность которых вызывает существенные сомнения, достаточно распространено.

277. Это частично поясняется тем, что кроме упомянутого общего положения относительно недопустимости доказательств, полученных с нарушением закона, любые специальные правила или критерии относительно определения допустимости, в частности, добровольности признания не существуют. Довольно слабое развитие доказательного права имеет свои исторические причины.

278. Длительное время оценка доказательств основывалась на ничем не сдерживаемом внутреннем убеждении судьи, которое, в свою очередь, базировалось на «социалистическом правосознании». В доктрине уголовного процесса разработка теории доказательств сдерживалась призраком возвращения к «системе формальных доказательств». Как следствие, значение понятия «надлежащей процедуры» постепенно теряло свое практическое значение. Это пренебрежение к процедурным вопросам можно заметить, если проанализировать практику высших судебных инстанций и сравнить количество постановлений ПВСУ или оглашенных решений высших судебных инстанций, которые посвящены вопросам процедуры уголовного судопроизводства и вопросам материального уголовного права. Преимущество последних впечатляюще, хотя последние годы все больше внимания отводится именно процессуальной стороне уголовного судопроизводства.

279. Как следствие, в уголовном процессе до сего времени отсутствуют более или менее выработанные критерии для определения добровольности признаний, а также любые процедуры для их исключения из процесса доказывания.

280. Суды придерживаются довольно примитивных тестов для определения добровольности, обычно не принимая во внимание специфические обстоятельства, в которых обвиняемые понуждаются, в том числе с помощью пыток, к признанию в преступлении.

281. Суды, в частности, исходят из ошибочного суждения, что применение пыток или другое принуждение к признанию может быть установлено приговором суда для признания их недопустимыми. Судебная практика свидетельствует, что обоснованного сомнения относительно добровольности признания недостаточно для исключения его из состава доказательств.

282. В случае, если суд признает, что в деле есть весомые доказательства применения к подсудмому «незаконных методов следствия», суд поручает прокуратуре осуществить проверку соответствующих заявлений подсудимого. Обычно проверку осуществляет тот же подраздел прокуратуры, который поддерживает обвинение в суде. В преобладающем большинстве случаев такая проверка заканчивается отказом в возбуждении уголовного дела. Получив постановление прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела или, в соответствующем случае, о прекращении уголовного дела, суды, обычно, больше не исследуют заявления подсудимого относительно пыток и толкуют эти заявления как стремление избежыть ответственности.

283. Такой подход судов к исследованию и оценке заявлений подсудимых о применении к ним пыток, не учитывает международных обязательств Украины и существующую в Украине систему расследования заявлений о применении пыток. По международным обязательствам, в частности, по статье 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, на правила относительно исключения признаний из числа доказательств должен влиять принцип смещения бремени доказательства добровольности признания на обвинителя. Только то обстоятельство, что в соответствии с международными стандартами, заявление о применении пыток требует официального расследования, свидетельствует о том, что лицо, которое испытало истязания, не в состоянии своими силами доказать свои заявления, тем более доказать их «вне разумного сомнения». Но доказательные стандарты, которые фактически применяются судами, не учитывают этого обстоятельства.

284. То есть, на сегодня именно на подсудимого фактически возложена обязанность доказать «вне разумного сомнения» недобровольность своего признания. Такое смещение бремени доказывания недобровольности признания приводит к тому, что значительная часть недобровольных признаний не исключается из состава доказательств, а это, в свою очередь, позволяет продолжать практику применения пыток и других средств незаконного влияния на обвиняемых.

285. Кроме того, положение с определением допустимости признания ухудшается тем, что этот подход не отличает доказывания самого факта применения пыток от доказывания персональной вины тех, кто причастен к пыткам. Поэтому подсудимый, стараясь доказать, что его признание было получено с применением пыток, имеет возможность добиться этого лишь после окончания уголовного преследования относительно конкретных виновников.

286. Отдельные решения, которые исключали признательные показания из доказательств, были отменены вышестоящими судами.

Например, 5 мая 2005 года Хмельницкий горрайонный суд вынес оправдательный приговор, поскольку обвинение не доказало причастности  Нечипорука к совершению тяжкого преступления. Одной из главных причин этому было то, что суд отказался принять во внимание многочисленные явки с повинной и признательные показания  Нечипорука и другого обвиняемого. Приговор был обжалован в апелляционный суд Хмельницкой области. До начала апелляционных слушаний на телеканале «Интер» была показана программа, нацеленная на возбуждение эмоций относительно оправдательных приговоров. Трудно определить, насколько это программа повлияла  на апелляционный суд, однако оправдательный приговор был отменен, а дело отправлено на новое судебное рассмотрение, которое еще продолжается в городском суде Тернополя. Таким образом, решение, которое могло внести существенный вклад в выработку позиции судов по отношению к признательным показаниям, сделанным недобровольно, не вошло в силу. Следует подождать окончательного решения по этому делу, основной правовой вопрос в котором: были ли признательные показания даны без принуждения.

287. Это решение Хмельницкого горрайонного суда является редким исключением. Как правило, суды не реагируют на жалобы о применении пыток, особенно если жалобы заявлены в ходе рассмотрения дела по существу. Суды исходят из убеждения, что подсудимые жалуются на пытки лишь для того, чтобы „уйти от ответственности”.

288. Во время одного из мониторинговых исследований 594 из 732 заключенных утверждали, что к ним применялось насилие работниками правоохранительных органов. 254 человека сказали, что они заявили в суде о применении к ним насилия. Однако, по утверждениям респондентов, только в 20 случаях суд обратил внимание на эти заявления.[47]

289. Результаты исследования демонстрируют отношение судей к заявлениям о применении пыток вообще. Но поскольку из отчета трудно установить, что имели в виду респонденты, когда говорили, что «суд обратил внимание на эти заявления», невозможно судить, были ли исключены показания, полученные в результате применения насилия из числа доказательств.

290. С другой стороны, суды поддерживают 46-47% жалоб на действия органов расследования (в 2003 г. судами было рассмотрено 5991 такая жалоба, в 2004 – 7494, в 2005 – 10020, при этом цифры подтвержденных 2003 года – 2805, 2004 – 3495 и 2005 – 4616). Суды в 2003 г. вынесли 2473 определения относительно нарушений закона при проведении следственно-разыскных мероприятий или досудебного уголовного расследования; в 2004 г. было 3495 таких постановлений, а в первые 6 месяцев 2005 – 1515. Однако невозможно установить, сколько постановлений было вынесено в результате пересмотра дел по пыткам или дурному обращению.

10. Статья 16 Конвенции. Иные формы дурного обращения

10.1. Применение силы при задержании

291. Текст статьи 41 § 1 УК предусматривает, что «действие или бездеятельность лица, причинившего вред правоохраняемым интересам, признаются правомерными, если они были причинены с целью исполнения законного приказа или распоряжения». Такая формулировка может вызвать проблемы с привлечением к ответственности агентов государства, которые «с целью исполнения законного приказа или распоряжения» прибегли к чрезмерному насилию, например, с целью осуществить законный арест, применили силу или огнестрельное оружие, применение которых не оправдывалось обстоятельствами. Хотя статья 15 и 15-1 Закона «О милиции» содержит требование соразмерности, однако по точному смыслу статьи 41 § 1 УК, работники милиции, которые нарушили требование соразмерности, не могут привлекаться к уголовной ответственности, если действовали с законной целью.

292. Также довольно слабой выглядит защита со стороны уголовного закона от применения силы при задержании. В соответствии со статьей 38 УК при применении для задержания несоразмерной силы ответственность наступает только в случае причинения смерти или тяжкого телесного повреждения задерживаемому (статьи 118 и 124 УК). Ответственность должностных лиц при этом может наступить по статье 365 § 2 УК (превышение власти или служебных полномочий), которая предусматривает наказание от 3 до 8 лет лишения свободы, если превышение власти или служебных полномочий «сопровождалось насилием, применением оружия или болезненными и унижающими личное достоинство потерпевшего действиями».

293. В одном из недавних дел, которое касалось избиения двух подростков в Харьковской области, прокуратура прибегла к аргументации, основанной на статье 38 УК, и отказала в возбуждении уголовного дела, несмотря на медицинские подтверждения телесных повреждений и множество свидетельских показаний, подтверждавших факт избиения. В настоящее время постановление прокуратуры отменено районным судом, решение которого поддержано апелляционным судом. Однако упорство, с которым прокуратура повторяла свои аргументы, лишний раз свидетельствует об откровенном нежелании привлекать к ответственности работников милиции.

10.2. Насилие в Вооруженных силах

 

294. В п. 5n «Выводов и рекомендаций Комитета против пыток. Украина» (САТ/C/XXVII/Concl.2) дана следующая рекомендация:  «принять более эффективную систему для прекращения практики запугивания и издевательств (дедовщина) в Вооруженных Силах через обучение и образование, преследование в судебном порядке и наказания правонарушителей».

295. В течение 2002 – 2005 гг. число случаев дедовщины, по нашим наблюдениям, уменьшилось по сравнению с периодом 1998 – 2001 гг. На наш взгляд, это связано с принципиальной позицией Министерства обороны, которое внимательно расследует все жалобы, активно и доброжелательно сотрудничает с правозащитными организациями, представители которых могут посещать воинские части, встречаться с солдатами и офицерами, проводить опросы т.д.

296. В то же время количество случаев дедовщины все же продолжало оставаться значительным. Например, по данным Генеральной прокуратуры Украины за первые четыре месяца 2003 года во всех воинских формированиях Украины вследствие нарушения уставных отношений травмировано 73 человека, от рукоприкладства пострадало 50 человек[48]. Но случаев убийств и доведения до самоубийства по причине неуставных отношений в последние годы почти не было.

297. Принятие 4 апреля 2006 года новой редакции Закона «О всеобщей воинской обязанности и воинской службе» существенно изменило основу, из которой произрастали неуставные отношения: срок службы в ВС сократился с двух лет до одного года, а в Военно-Морских Вооруженных силах – до 18 месяцев. Тем самым ушло разделение на солдат первого и второго года службы и дедовщину можно иногда наблюдать в более легкой форме: когда военнослужащие, прослужившие более 6 месяцев, третируют молодых солдат, только что пришедших на службу. Количество уголовных дел по факту неуставных отношений резко уменьшилось. Тем не менее, искоренить это явление до конца чрезвычайно трудно. Вот описание одного характерного случая.

298. Как сказано в приговоре военного местного суда Севастопольского гарнизона, военнослужащий ВЧ А0428 матрос Прохуренко с целью показать свое мнимое превосходство над военнослужащими более позднего срока призыва, избил ногами военнослужащих Юдина и Дубину, причем нанес Дубине тяжкие телесные повреждения, в результате которых у последнего была удалена селезенка. Суд назначил Прохуренко наказание в виде содержания в дисциплинарном батальоне сроком на два года, однако он отказал в удовлетворении иска о возмещении материального ущерба в сумме 5000 грн., частично удовлетворив иск о возмещении морального вреда. Суд постановил взыскать с подсудимого в пользу потерпевшего 20 тысяч грн. При этом командование воинской части в суде не принимало участие ни в каком качестве.

 

10.3. Условия содержания под стражей

299. В пункте 12 своего отчета Правительство утверждает, что «с целью обеспечения своевременного предотвращения распространения инфекционных заболеваний все осужденные и заключенные проходят обязательный медицинский осмотр. Работниками коммунально-бытовых служб, медицинским персоналом, дежурными сменами осуществляется постоянный контроль за своевременным и качественным приготовлением пищи для осужденных, полным вложением в котлы продуктов, предусмотренных соответствующими нормами, соблюдением правил санитарии и гигиены». В пункте 15 говорится, что «работа по приведению условий содержания заключенных и осужденных в соответствие с международными требованиями, а также соблюдение основных положений Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, на основании информации продолжаются и находятся на постоянном контроле у руководства Департамента исполнения наказаний».

300. Днепропетровское отделение Международного общества прав человека (МТПЛ) посетило 10 учреждений исполнения наказаний (УВП), где провело исследования относительно условий содержания в тюрьмах больных туберкулезом[49]. Группа провела интервью с руководителями некоторых из этих учреждений, анкетирование 1500 заключенных, больных туберкулезом, 500 больных, которые уже освободились из УВП, и 112 сотрудников больниц УВП, где лечатся больные туберкулезом. Мониторинговая группа побывала непосредственно в палатах больных, в отделениях больницы, манипуляционных, в лабораториях, в столовой, душевых, туалетах, местах, где сохраняются передачи и личные вещи осужденных, в часовнях и церквях на территории УВП, в кабинетах врачей, медсестер, работников режимной службы, начальников УВП, комнат для охранников и т. д.

301. Группа пришла к выводу, что условия, в которых находятся больные, можно считать жестокими и бесчеловечными.

302. Подавляющее большинство больных туберкулезом находятся в помещениях, где на площади 60 м2 установлено от 54 до 104 кроватей. Кроват-нары расположены в 2 яруса, закрывают свет, так как второй ярус находится на уровне и без того небольших зарешеченных окон. В помещениях сыро, зимой – холодно, а летом – жарко.

303. На 100 больных было 5 умывальников, всего 4 «очка», без унитазов, без любых загородок или дверей на «фасаде».

304. Душевые находятся в отдельном блоке и в темном помещении площадью ~ 25 м2, в котором на стене вмонтированы 4 душевых разбрызгивателя, тоже без перегородок, без каких-либо приспособлений для одежды. Ни в одной из душевых во время нашего посещения горячей воды не было, краны были неисправны, пол и стены – грязные. Подавляющее большинство больных осужденных ответили, что имеют возможность пользоваться душем один раз в неделю, но половина из них сказали, что краны неисправны, треть заметили, что в помещениях грязно и горячая вода подается с перебоями, и только 3% осмелились отметить, что в душевых вообще по полгода длится ремонт.

305. Как убедились члены группы, качество пищи неудовлетворительно и питание плохое, а около трети ответили, что оно удовлетворительное.

306. Столовая для больных представляет собой большое помещение, площадью ~ 300 м2, темное, без света; электрический свет во время обеда не включается (экономится) и свет пробивается в это темное помещение только через открытые двери, в которые входят больные и через дверь «раздаточной».

307. Диагностика заболевания туберкулезом в УВП на довольно достойном уравне и по данным анкетирования и интервью, и по собственным наблюдениям. В УВП есть рентгенкабинет и довольно хорошо оборудованные диагностические лаборатории. Подавляющее большинство больных туберкулезом обследованы рентгенологично и их осмотрел лечащий врач. Но лабораторно обследованных около 50% больных.

308. Лечение недостаточное, о чем утверждают и анкетированные пациенты, и медицинские работники и даже начальники УВП. Недостаточно даже специфических противотуберкулезных препаратов, нет эффективных противотуберкулезных препаратов нового поколения, нет лекарств, которые бы повышали иммунитет больного, витаминов, общеукрепляющие лекарства и т. п. Около 30% осужденных больных отметили, что лекарства им приносят родственники. До 10% указали, что принимают лекарства нерегулярно, или же не принимают вовсе, хотя имеют в этом потребность.

309. Уход за больными, в особенности тяжелобольными – неудовлетворителен, осуществляется не штатными работниками, а самими больными-осужденными, у которых более легкая форма заболевания и которые администрацией назначены «санитарами». За эту работу они поселяются в палаты не на 100 кроват-нар, а на 6-8 кроватей.

310. Подавляющее большинство осужденных больных туберкулезом находятся в больнице от 3 месяцев до 1 года. Треть из них отметили, что состояние их здоровья за это время улучшилось и более трети отметили, что состояние или не изменилось, или ухудшилось.

311. С помощью анкетирования 500 больных туберкулезом, которые сейчас находятся на свободе, но в свое время лечились от туберкулеза в учреждениях исполнения наказаний, получены такие данные:

Все 100% опрошенных ответили, что впервые они заболели туберкулезом в учреждениях исполнения наказаний. Освобожденных в связи с болезнью – 64%. Из 500 лиц – 422 признаны инвалидами (84,4%), а 78 (15,6%) на МСЭК представлены не были, хотя и считают себя тяжелобольными.

92% отметили, что в палатах было сыро, темно, зимой – холодно, а летом – жарко. 96% отметили, что в отделении (вне палаты) тесно, темно, сыро, затруднен доступ к воде, а что грязно в палатах и отделении – до 10%.

Что душевые комнаты не работают месяцами (то ремонт, то нет горячей воды), указали 89%, в туалеты можно попасть по мере необходимости, они не смываются, грязные – свыше 85%.

На свежем воздухе бывали каждый день 89%, не бывали 11% по причине тяжести состояния заболевания. 97% из 500 анкетированных отметили, что питание было плохое, 76% – что посылки не всегда доходят, а если доходят, то испорченные, разорванные и «переполовиненные». Передачи получали только 32% опрошенных.

Общая оценка бытовых условий была выставлена такой: плохие – 91%, удовлетворительные – 9%.

312. О лечении, диагностике и уходе за больными в учреждениях исполнения наказаний из 500 анкетированных 87% указали, что кроме рентгенологического никакого другого обследования не было, никаких специалистов из других больниц или тубдиспансеров не приглашались. 96% сказали, что лечение проводилось двумя лечебными препаратами – тубазидом и стрептомицином, то есть без препаратов нового поколения. 84% отметили, что уход за тяжело больными осуществляют санитары, но не из числа медперсонала, а из числа таких же больных туберкулезом, только в более легкой форме, 93% – что уход плохой и 7% – что удовлетворительный. Только 4% подтвердили, что к тяжелобольным допускаются родственники, 10% ответили, что не знают, и 86% – что не допускаются.

313. Группой были также проведены анкетирования 112 лиц из числа медперсонала УВП.

Медицинское оборудование, по мнению медработников, в плохом состоянии и устарело, лекарствами больные обеспечены недостаточно (32%), или в недостаточном ассортименте (28%). Они также не скрывают, что больше чем в половине случаев родственники помогают обеспечивать больных лекарствами, что часто (61%) не хватает специалистов для консультаций, утверждают, что при столкновении интересов режима и медицинских показаний вопрос решается в каждом случае индивидуально (61%). Свой уровень знаний о правах осужденных 54% оценивают как средний, 18% – как низкий.

314. Такая же ситуация и с заболеваемостью туберкулезом. В исправительно-воспитательном учреждении для несовершеннолетних каждый год в течение последних лет заболевают туберкулезом 4-5 человек – из 350 осужденных и это означает, что показатель заболеваемости составляет 1400 на 100 000, в то время как в гражданском обществе этот показатель равняется 80 на 100 000, то есть в 18 раз меньший, и это считается дважды эпидемией, так как по международным стандартам, если показатель заболеваемости туберкулезом достигает 40 на 100 000 – это считается эпидемией в стране.

РЕКОМЕНДАЦИИ

Создать национальную интегрированную систему предупреждения пыток:

– принять на законодательном уровне текст концепции создания целостной системы по предотвращению и предупреждению пыток и дурного обращения, а также плана действий, основанного на упомянутой концепции и содержащего четко определенные направления и этапы деятельности;

– приложить все усилия к выполнению обязательств, предусмотренных Частью IV ОРСАТ, по созданию национальных превентивных механизмов;

– создать эффективные механизмы общественного контроля над расследованиями заявлений о пытках и плохом обращении, которые имеют место в правоохранительных органах и других закрытых учреждениях;

В качестве шагов по созданию такой системы:

– развивать практику функционирования общественных советов при Министерстве внутренних дел и при его региональных управлениях;

– развивать практику посещений мест содержания задержанных, которые находятся под контролем МВД, независимыми инспекциями наподобие «мобильных групп», в частности, предусмотреть для членов таких инспекций право на конфиденциальное общение с задержанными;

– предусмотреть возможность независимых инспекций в других местах лишения свободы, такие как учреждения Государственного департамента исполнения наказаний, психиатрические больницы и другие закрытые учреждения;

– ввести официальную статистику осуждений и предъявленных обвинений агентам государства за преступления, которые содержат элементы «пыток» в значении Статьи 1 Конвенции ООН против пыток;

– регулярно публиковать статистику осуждений и обвинений в совершении преступлений, предусмотренных частями 3 и 4 статьи 127 Уголовного кодекса Украины, предъявленных сотрудникам правоохранительных органов и донести эту информацию до сотрудников правоохранительных органов;

– активизировать работу по созданию эффективной системы бесплатной правовой помощи в соответствии с Концепцией, утвержденной указом Президента Украины от 9 июля 2006 года;

– ввести в программы профессиональной подготовки сотрудников правоохранительных органов курс прав человека, и в частности, изучение документов о пытках и жестоком обращении;

– постоянно знакомить персонал правоохранительных органов с положениями Конвенции против пыток и другими международными стандартами защиты от пыток;

– разработать стандарты оценки деятельности работников милиции, используемые для продвижения по службе и других форм поощрения, чтобы исключить зависимость оценки от количества раскрытых преступлений, и опубликовать эти стандарты

 

Привести уголовное законодательство в полное соответствие с требованиями Конвенции:

– привести элементы, относящиеся к преступлению «пытки», в соответствие со Статьей 1 Конвенции ООН против пыток;

– сделать невозможным применение амнистии или условно-досрочного освобождения для людей, которые совершили преступления, содержащие элементы преступления «пытки» в значении Статьи 1 Конвенции ООН против пыток;

– пересмотреть формулировки статей 41, 43 Уголовного кодекса, чтобы исключить возможность освобождения от ответственности за применение пыток или жестокое обращение;

– четко определить в УК или в других законах, что приказ, который прямо или косвенно неизбежно приводит к жестокому обращению, является явно преступным приказом в значении статьи 41 УК.

– изменить формулировку статьи 41 УК таким образом, чтобы она не освобождала от ответственности агентов государства, которые прибегли к несоразмерным средствам для исполнения законного приказа или распоряжения.

 

Обеспечить эффективное расследование заявлений о пытках:

Обеспечить независимость органа расследования:

– создать независимый орган власти для расследования жалоб против незаконных действий милиции;

– предусмотреть законодательные нормы, обеспечивающие формальную и функциональную независимость лиц, проводящих расследование заявлений о пытках;

– создать четкие методические указания для прокуроров и судей по незамедлительному и всестороннему расследованию заявлений и жалоб относительно пыток в разумные сроки;

Обеспечить всесторонность расследования:

– в каждом расследовании о применении пыток рассматривать вопрос о возможном попустительстве пыткам или терпимом отношении к пыткам со стороны начальников непосредственных виновников и при наличии оснований привлекать соответствующих лиц к уголовной ответственности;

Обеспечить эффективное участие потерпевших в расследовании пыток:

– обеспечить жертвам доступ к медицинским документам и другим данным, которые важны для доказательства пыток или плохого обращения;

– изменить доказательное право таким образом, чтобы придавать заключениям, предоставляемым медицинскими или иными экспертами, которые назначаются возможными жертвами пыток или их юридическими представителями, такое же значение, что и заключениям, сделанным экспертами, которые назначаются следователем или судом;

– пересмотреть законодательную базу судебно-медицинской экспертизы с тем, чтобы привлечь негосударственных экспертов и экспертные бюро;

– предусмотреть право обвиняемых и потерпевших обращаться к экспертам независимо от органа расследования;

– разработать соответствующие методические указания для прокуроров и судей по применению мер, обеспечивающих безопасность лиц, сделавших заявление о пытках, в частности, если лицо находится в заключении, то оно должно быть переведено в другое место предварительного заключения;

– пересмотреть положения действующего законодательства для того, чтобы обеспечить лицу, которое сделало заявление о пытках, право на юридическое представительство;

– обеспечить доступ к бесплатной правовой помощи неимущих граждан, которые инициируют расследование или другие юридические процедуры в отношении заявлений о пытках или плохом обращении.

 

Внести в украинское законодательство положения о неприемлемости любых недобровольных заявлений обвиняемых:

– внести в законодательство положения, указывающие, что недопустимо использовать в качестве доказательств любые показания обвиняемых (подозреваемых) лиц, полученных на досудебных стадиях уголовного расследования без участия адвоката.  До того, как эти изменения будут внесены, желательно, чтобы Верховный Суд разработал правила по оценке приемлемости признательных показаний и процедур с точки зрения их добровольности. Такие правила должны обеспечить следующее:

- при наличии заявления обвиняемого относительно недобровольного характера его признательных показаний, сделанных в ходе досудебного расследования, они должны исключаться из доказательств, если только прокурор не докажет противоположное вне разумного сомнения;

- при определении, были ли признательные показания добровольными, суд должен принимать во внимание все обстоятельства, которые сопровождали получение этих показаний: условия и период нахождения под стражей в правоохранительном органе, доступ к адвокату, возможность общения с внешним миром и др.;

- факт телесных повреждений должен всегда обязывать прокурора доказать вне разумного сомнения, что к причинению этих телесных повреждений не причастно ни одно должностное лицо или что полученные признательные показания не связаны с событиями, которые привели к этим телесным повреждениям;

- отсутствие медицинских доказательств применения пыток или других форм плохого обращения не может само по себе исключать правдивость заявлений о таком обращении;

- оценивая, почему отсутствуют медицинские доказательства, суд должен принимать во внимание возможность своевременного доступа обвиняемого к врачу или эксперту по своему выбору, доступа к адвокату, возможность общаться с внешним миром и др.;

- в случаях, когда обвиняемый раньше не заявлял о получении у него признательных показаний с помощью той или иной формы плохого обращения, прокурор должен доказать, что у обвиняемого была реальная возможность заявить об этом вскоре после упоминаемых событий, принимая во внимание, помимо прочего, доступ к адвокату, период задержания без судебного контроля, основания его недоставления к судье после ареста и др.;

- оценивая правдивость заявления обвиняемого о пытках или любых других формах плохого обращения, которым он подвергался, суд должен оценивать тщательность расследования его заявления, если такое расследование проводилось, в частности, время, когда была назначена судебно-медицинская экспертиза и проводились другие следственные действия, чтобы определить, получил ли обвиняемый достаточные и практические возможности для того, чтобы сделать необходимые заявления и предоставить необходимые доказательства;

 

Привести практику задержания по подозрению в совершении преступления в соответствие со статьей 29 Конституции:

– внести изменения в законодательство, которые исключат практику задержания без ордера в случаях, которые не предусмотрены в п. 3 статьи 29 Конституции, в частности, дать более четкую формулировку обстоятельств, в которых работник правоохранительных органов имеет право задержать человека без ордера;

– предусмотреть четкую процедуру получения разрешения суда в случае необходимости задержания по подозрению в совершении правонарушения;

– определить начальную точку задержания по подозрению в совершении преступления или административного правонарушения в зависимости от фактических обстоятельств;

- обеспечить незамедлительное уведомление членов семьи задержанного или другое лицо по выбору задержанного о его задержании и месте его содержания;

– противодействовать практике содержания под контролем милиции до конца срока, допустимого в соответствии с частью 3 статьи 29 Конституции и предусмотреть в законодательстве сокращение максимального срока доставки к судье до 48 часов;

– аннулировать положения п. 2.5 совместного Приказа Министерства внутренних дел и Государственного Департамента по исполнению наказаний № 300/73 от 23 апреля 2001 г., в котором освобождение задержанных, когда подозрение не подтверждается или когда истек срок содержания под стражей, рассматривается как нарушение закона, и другие подобные инструкции;

– внести изменения в законодательство, которые исключат использование административного задержания для целей уголовного расследования, например, предусмотрев обязательное освобождение подозреваемого в совершении административного правонарушения до рассмотрения дела в суде;

– внести изменения в Кодекс Украины об административных правонарушениях (в частности, в статью 263 КУАП) и другие законодательные акты, которые исключат содержание человека в милиции без судебного ордера в течение более чем 72 часов;

– обеспечить процедуру судебных слушаний относительно задержания бродяг или, по крайней мере, предоставить им возможность обжаловать такое задержание и разработать правила судебной процедуры;

 

Обеспечить контроль за пребыванием задержанных в органах милиции и сократить сроки такого пребывания:

– внести изменения в законодательство, обладающее исковой силой, право на доступ к независимому врачу и независимому эксперту по собственному выбору задержанного, особенно для лиц, которые содержатся под стражей, и разработать соответствующую процедуру;

– предусмотреть систему детального фиксирования всего, что происходит с задержанным после задержания;

– предусмотреть в штате каждого районного отдела милиции должностное лицо, независимое от служб по расследованию и персонально ответственное за благополучие задержанных лиц, и наделить его полномочиями решать все вопросы, связанные с содержанием в правоохранительном органе, медицинской помощью и др.;

– исключить практику, при которой судьи «продлевают задержание» подозреваемых, содержащихся под стражей в милиции, или, по крайней мере, внести необходимые изменения по переводу людей, чье задержание продлено судьей, в изоляторы досудебного содержания, а не оставлять их под контролем милиции;

– внести изменения в законодательство, обеспечивающие доступ адвоката независимо от разрешения органа расследования.

 

Привести законодательство о судебном контроле за задержанием и содержанием под стражей в соответствие с международными стандартами:

– установить четкую презумпцию в пользу освобождения человека и обеспечить, чтобы бремя доказывания оснований для его содержания под стражей, было перемещено на прокуратуру;

– внести положения, которые исключат практику задержания человека после его освобождения судьей на основе «скрытых» обвинений;

– внести изменения в п. 4 статьи 165-2 УПК для того, чтобы исключить задержание без судебного контроля, превышающее период, установленный п. 3 статьи 29 Конституции Украины;

– разрешить людям, которые содержатся под стражей, требовать периодический пересмотр оснований для их нахождения под стражей;

– разработать процедуры, которые будут поощрять применение залога вместо содержания под стражей;

– внести в законодательство максимальный срок содержания под стражей в ходе судебных слушаний и сократить максимальный срок содержания под стражей в ходе досудебного расследования и суда до 18 месяцев;

– расширить перечень мер, альтернативных содержанию под стражей, и поощрять суды к применению альтернативных мер.

 

Предусмотреть судебную процедуру решения вопроса об экстрадиции:

– предусмотреть обязанность официально информировать лиц, в отношении которых предпринимаются меры с целью экстрадиции, об этом факте и всех обстоятельствах, которые важны для эффективного оспаривания этого решения;

– обеспечить, чтобы задержание и последующее содержание под стражей человека с целью экстрадиции проводилось исключительно на основании судебного решения, а также право человека на периодический пересмотр задержания с целью экстрадиции;

– предоставить лицам, которым угрожает экстрадиция, право на судебный пересмотр соответствующих решений исполнительных органов и соответствующую судебную процедуру, позволяющую расследовать обстоятельства, которые могут серьезно повлиять на решение об экстрадиции;

– предусмотреть ясные положения о том, какие обстоятельства должны учитываться при решении вопроса об экстрадиции;

– предусмотреть обязательное участие адвоката в процедуре экстрадиции и предоставить все возможности для эффективной защиты клиента: возможность свиданий, переписки и пр.

 

Ясно определить возможность взыскания вреда с государства, даже если не были установлены или признаны виновными лица, применившие пытки

 

Привести законодательство и практику применения силы в соответствие с международными стандартами:

– прекратить практику ввода подразделений в масках и в боевом снаряжении в учреждения Государственного департамента по исполнению наказаний для проведения учений и других мероприятий, прямо не связанных с подавлением массовых беспорядков;

– проводить учения таких специальных подразделений только в условиях тренировочных полигонов, когда исключен контакт заключенных с персоналом специального подразделения;

– провести тренинги с персоналом подразделений, предназначенных для использования в условиях массовых беспорядков, по обучению их пропорциональному использованию силы;

– прекратить практику использования специальных подразделений, созданных приказом № 167 от 10 октября 2005 г. «Утверждение положения о специальных подразделениях» для проведения обысков в учреждениях Государственного департамента;

– систематически проводить обучение персонала правоохранительных органов соразмерному применению силы при задержании подозреваемых правонарушителей, при обеспечении порядка во время массовых мероприятий и в других ситуациях, чреватых применением силы.

 

Внедрить курсы по правам человека в систему профессионального обучения и переподготовки работников правоохранительных органов, прокуроров, судей и адвокатов

 

Продолжить усилия, предпринимаемые с целью положить конец практике дедовщины в Вооруженных силах

 

Улучшить условия содержания в местах заключения:

– принять новый Уголовно-исполнительный кодекс, отвечающий международным стандартам для пенитенциарных учреждений, и пересмотреть внутренние нормативные акты в уголовно-исполнительном законодательстве;

– улучшить условия содержания осужденных, которые больны туберкулезом, в частности:

обеспечить размещение больных в палатах не больше, чем на 8 коек;

обеспечить надлежащее освещение палат;

обеспечить надлежащий температурный режим в палатах;

обеспечить больным регулярную подачу холодной и горячей воды;

увеличить количество умывальников в палатах;

произвести реконструкцию туалетов;

сделать душевые комнаты в каждом корпусе больницы и создать там надлежащие условия.

– улучшить питание больных:

произвести реконструкцию столовых;

обеспечить столовые освещением;

обеспечить приготовление пищи для больных наемным работником – поваром, чтобы пища стала приемлемой для употребления.

– повысить эффективность лечения:

обеспечить больных специфическими противотуберкулезными препаратами, в том числе и препаратами «нового» поколения, в необходимом объеме;

обеспечить больных препаратами иммуностимулирующего и общеукрепляющего действия.

– обеспечить доступ представителей правозащитных организаций в учреждения исполнения наказаний, для чего подготовить и одобрить соответствующий закон.

– обеспечить осужденным соблюдение права на обращение в органы власти и местного самоуправления и права на образование.

 



[1] Арест без ордера предусмотрен также статьею 115 УПК, которая отсылает к статьте 106 УПК

[2] Report to the Ukrainian Government on the visit to Ukraine carried out by the European Committee for the Prevention of Torture and Inhuman or Degrading Treatment or Punishment (CPT) from 8 to 24 February 1998.

[3] Приказ МВД Украины и Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний № 300/73 от 23 апреля 2001 года «О мерах по соблюдению законности при задержании лиц, подозреваемых в совершении преступления, выборе относительно них предупредительных мер в виде взятия под стражу и соблюдение установленных законом сроков задержания и содержания под стражей во время досудебного следствия», пункт 2.5.

[4] Отчет о результатах проведенного исследования в местном суде Киевского района г. Харькова в рамках пилотного исследовательского проекта «Использование в Украине задержания и меры пресечения в виде взятия под стражу» (руководитель исследований – д.ю.н., проф., член-корр. АПНУ В.С.Зеленецький)

[5] Там же.

[6] Обобщение практики рассмотрения Мелитопольским горрайсудом, Приазовским, Акимовским, Веселовским райсудами вопросов, связанных с использованием во время досудебного следствия меры пресечения в виде содержания под стражей. (Обобщение выполнено судьями апелляционного суда Запорожской области Г.И.Алейниковым и М.И.Галянчуком).

[7] Закон Украины от 1 декабря 1994 г. № 266/94-ВР (Ведомости Верховной Рады, 1995, № 1, ст. 1)

[8] Газета «Новый день», г. Херсон, 22 апреля 2004 г.

[9] Газета «Вечірні вісті» от 22 июня 2004 г.

[10] Газета «Свобода», №5, 10-16 февраля 2004 г.

[11] Газета «Сегодня», №96, 29 апреля 2004 г.

[12] Газета «Сегодня», №100, 7 мая 2004 г.

[13] Противозаконное насилие в органах внутренних дел: Социологический и историко-правовой анализ. – Харков: Из-во Нац. ун-т внутр. дел, Харковская правозащитная группа, 2005. – 212 с.

[14] Там же, с. 92-93

[15] Там же, с. 93.

[16] Авторы исследования – профессор, д.с.н. Соболєв В.А., профессор, д.с.н. Рущенко І.П., доцент, к.с.н. Свеженцева Ю.А., к.с.н. Белоусов Ю.Л.

[17] Постановление Пленума Верховного Суда Украины от 25.04.2003 года № 4 «О практике использования судами меры пресечения в виде взятия под стражу и продление сроков содержания под стражей на стадиях дознания и досудебного следствия», пункт 19

[18] Решение Европейского суда по делу Калашников против России от 15 июля 2002 года (Kalashnikov v. Russia judgment of 15 July 2002), § 114

[19] Люблинский П. И. Свобода личности в уголовном процессе. Меры, обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия. Спб, 1906, 701 с.

[20] Постановление Пленума Верховного Суда Украины от 25.04.2003 года № 4 «О практике использования судами меры пресечения в виде взятия под стражу и продление сроков содерожания под стражей на стадиях дознания и досудебного следствия», пункт 3

[21] Анализ работы судов общей юрисдикции в 2002 г. по данным судебной статистики, подготовленный Управлением обобщения судебной практики и аналитической работы по вопросам использования законодательства Верховного Суда Украины // www.scourt.gov.ua

[22] Анализ работы судов общей юрисдикции в 2003 г. по данным судебной статистики, подготовленный Управлением обощения судебной практики и аналитической работы по вопросам использования законодательства Верховного Суда Украины // www.scourt.gov.ua

[23] Анализ работы судов общей юрисдикции в первом полугодии 2002 г. по данным судебной статистики, подготовленный Управлением обощения судебной практики и аналитической работы по вопросам использования законодательства Верховного Суда Украины // www.scourt.gov.ua

[24] Постановление Пленума Верховного Суда Украины № 6 от 26 марта 1999 года «О практике использования судами залога как меры пресечения»

[25] Постановление Пленума Верховного Суда Украины № 6 от 26 марта 1999 года «О практике использования судами залога как меры пресечения» (с изменениями от 6 июня 2003 г.), пункт 2

[26] Решение Европейского суда по делу Херцегфалви против Австрии от 24 сентября 1992 року (Herczegfalvy v. Austria judgment of 24 September 1992, Series A no. 244, § 75

[27] Решение Европейского суда по делу Недбала против Польши от 4 июля 2000 года (Niedbała v. Poland judgment of 4 July 2000), § 66

[28] ECHR, Schöps v. Germany: Judgment of 13 February 2001, § 44

[29] Показательно, что статьи 43 и 43-1, которые содержат перечень прав обвиняемого и подозреваемого аналогичное право не предусматривают.

[30] Постановление Пленума Верховного Суда Украины от 25.04.2003 года № 4 «О практике использования судами меры пресечения в виде взятия под стражу и продление сроков содерожагния под стражей на стадиях дознания и досудебного следствия», пункт 6

[31] Amnesty International. Briefing to the Human Rights Committee. June 2006

[32] См., например, дело Denizci and Others v. Cyprus, § 359.

[33] 14-й Общий отчет Европейского Комитета по предупреждению пыток, § 29.

[34] Может вызвать сомнение даже наличие у судьи таких полномочий.

[35] «Юридический вестник Украины», №1 – 2, 4 – 17 січня 2003 г.

[36] Ведомости Верховной Рады Украины, 1993, №4, ст. 19.

[37] Ведомости Верховной Рады Украины, 1994, №28, ст. 234.

[38] Ведомости Верховной Рады Украины, 1994, №28, ст. 236.

[39] Голос Украины, 1994, №39.

[40] Офіційний вісник Украины от 21.07.2000 – 2000 г., № 27, стр. 1, статья 1109.

[41] Решение Конституцинного Суда Украины по делу об официальном толковании статей 3, 23, 31, 47, 48 Закона Украины «Об информации» и статьи 12 Закона Украины «О прокуратуре» (дело К.Г.Устименко)

[42] Постановление Пленума Верховного Суда Украины от 2 июля 2004 года № 13 «О практике использования судами законодательства, которым предусмотрены права потерпевших от преступлений», п. 2.

[43] Там же, п. 5.

[44] Решенне Конституционного Суда Украины по делу о конституционном обращении гражданина Солдатова Геннадия Ивановича об официальном толковании положений статьи 59 Конституции Украины, статьи 44 Уголовно-процессуального кодекса Украины, статей 268, 271 Кодекса Украины об административных правонарушениях (дело о праве свободного выбора защитника) от 16 ноября 2000 года № 13-рп/2000 (Дело № 1-17/2000).

[45] Основные принципы, касающиеся роли юристов, Приняты восьмым Конгрессом Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшимся в Гаване, Куба, 27 августа — 7 сентября 1990 года

[46] В законодательстве в значении «зізнання» используется термин «признание» (см. статью 127 ККУ). Хотя эти понятия довольно близки по значению, однако существуют определенные различия. Если «зізнання» в доктрине доказательного права означает «полное признание виновности в преступлении», то «признание» чаще используется как «признание определенных обстоятельств».

[47] «Состояние соблюдения прав заключенных и осужденных лиц в Украине», проведенным Украино-Американским бюро защиты прав человека в 2006 году

[48] Проти катувань. Огляд повідомлень про жорстоке поводження і застосування катувань. 2003. – Харків, Фоліо, 2004. – С.291..

[49] Резюме доклада Днепропетровского отделения Международного общества прав человека – Украинская секция, подготовленного Таисиею Шкрюм. В полном объеме доклад доступен по адресу: http://khpg.org/index.php?id=1152287185

 Поділитися