MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Что и как охраняют правоохранители города Скадовска?

06.05.2009    джерело: www.uapravo.org
Алла Тютюнник, Наталья Бимбирайте
Дело Андрея Дроботенко. Журналистское расследование херсонских правозащитников

Статья первая: АД В СКАДОВСКЕ

Газета „Вгору”, 20/03/2009

Вечером 5 марта в городе Скадовске бухгалтер-предприниматель Андрей Борисович Дроботенко, 1957 года рождения, среднего роста, в очках, с портфелем, в джинсах и в новой фирменной куртке возвращался с работы домой. Был он слегка выпивши – в обеденный перерыв коллектив отмечал день рождения коллеги. На ул.Чапаева около 19.30 его остановили молодые люди в гражданской одежде, представились милиционерами.

И… очутился бухгалтер сначала на больничной койке, а затем и в изоляторе временного содержания (дальше в тексте ИВС) – со скрытой черепно-мозговой травмой, сотрясением мозга ІІ степени, избитый, с порезанными руками и ногами.

Что же случилось в тот вечер в Скадовске на ул. Чапаева?


Версия 1: пьяный напал с ножом на милиционера

Вот версия от 1-го замначальника Скадовського райотдела милиции Р. Педченко: “Працівники патрульно-постової служби… помітили п’яного чоловіка. Той ішов хитаючись і навіть падав, при цьому нецензурно висловлювався… працівники міліції запропонували пройти до відділку для складення протоколу про адмінпорушення… Чоловік погодився. Але вже у відділку почав заперечувати факт сп’яніння і погодився на медичну експертизу. Для цього з водієм та двома працівниками міліції на службовому автомобілі ВАЗ-2106 вирушив до районної лікарні. Перед цим затриманий Д. добровільно виклав з кишені речі, які у нього були. Ці речі описали. Уже в автомобілі чоловік несподівано вийняв звідкись складний ніж і вдарив водія по голові та у шию. А затим спробував йому перерізати горло. Водія Я. врятував комір куртки та протистояння працівників міліції, які у нападника вибили ніж, застосували заходи фізичного впливу, хоча могли застосувати і вогнепальну зброю… Нині водій перебуває на лікуванні у хірургічному відділенні. Д. з 5 до 7 березня перебував у неврологічному відділенні Скадовської центральної районної лікарні.

За дії, вчинені Д., передбачено відповідальність у вигляді позбавлення волі від 9 років до довічного ув’язнення”.

Эта версия милиции была опубликована в скадовской газете “Чорноморець”.

Трудно было понять, почему в райотделе не обыскали задержанного, как это положено делать со всеми задержанными, и не изъяли нож, если он был у него на самом деле? Как мог задержанный в машине, на виду у трех милиционеров, достать “звідкись” складной нож, раскрыть его и даже успеть несколько раз ударить им одного из них? Зачем милиционеры зверски избивали его до сотрясения мозга вместо того, чтобы спасать товарища, который в это время якобы “истекал кровью”? И тогда мы начали собственное журналистское расследование. И услышали немало фактов, которые никак не “вписываются” в версию милиции.


Версия 2: милиционер напал с ножом на задержанного

Никто из знакомых Андрея Дроботенко не верит, что он падал и матерился – за всю его жизнь никто не слышал от него мата. И ножа у него никогда не было.

Адвокат Андрея Дроботенко Сергей Старчеус рассказал:

– Шел вечером человек с дня рождения, слегка выпивший. Его остановил милиционер в штатском, попросил предъявить документы. Он показал паспорт, который всегда носил с собой в сумке. Милиционер, видимо, почувствовал запах спиртного и сказал: “Ну что, попался, Буратино?”. Потом подошел еще один. Посадили его в машину. Там начали: мол, Буратино, если хочешь попасть домой, то помоги сотрудникам милиции, ведь скоро праздник 8 марта, нужно поздравить женщин. Он сказал, что ничего платить не будет. Тогда сидящий впереди достал ножичек и стал размахивать перед ним и угрожать: “Сейчас будем строгать тебя, как Буратино”. Он стал обороняться, а дальше он смутно помнит. В этом моменте я для себя уяснил, каким образом водителя порезали. Он угрожал потерпевшему ножом, тот отбивался, и рука по инерции ударила по ножу. Причем, порез там не больше царапины. Потому что, если бы кто-то приставил нож к горлу и стал угрожать, то разрез был бы от уха до уха. Потом все вместе поехали в приемный покой. Нашлись свидетели, которые утверждают, что милиционеры вытащили мужчину из машины и прямо перед входом в приемный покой стали бить его ногами. То есть, они его уже просто убивали... Врачи видели, в каком состоянии к ним попал Дроботенко, у него закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение мозга 2-й степени. Следователи стали требовать, чтобы ему сразу оказали помощь и тут же хотели отвезти его в ИВС. Но врачи категорически отказали, избитому срочно требовалась стационарная медпомощь. Милиционеры выставили охрану и приковали его наручниками к кровати. Это нарушение 25 статьи Международной конвенции по правам человека и Конституции Украины. Я его видел – человек лежит под капельницами, ему нужно лечение. А уже в субботу, 7 марта, мне позвонила его жена и сообщила, что Андрея забрали милиционеры. Врачи были против – он нуждается в стационарном лечении, – но те сказали: если станет плохо, то дадим таблетку или вызовем врача. В ИВС врачей нет. Лечение там просто невозможно. У Дроботенко, кроме травм, – многолетние холецестит, панкреатит и язва желудка. Он объявил голодовку. И даже не столько в знак протеста против незаконного задержания и обвинений, а из-за отказа в медицинской помощи.

Все праздничные дни – 7, 8, 9 марта он просил охранников вызвать ему хотя бы “скорую помощь” – не вызвали...


Что видели свидетели

Свидетели видели, что якобы “чуть не зарезанный” милиционер в тот же день продолжал работать – колесил на служебном автомобиле по Скадовску.

Сейчас следствие утверждает, что все трое милиционеров были одеты по форме, а свидетели видели, что – только один, а два были в гражданской одежде.

Многие свидетели видели, что ладони у Андрея Дроботенко изрезаны, и куртка, и джинсы, и даже нижнее белье исполосованы чем-то очень острым, и одежда его – в крови.


Глухая на одно ухо Фемида

И вот 17 марта состоялся суд, на котором судья Владимир Василенко рассматривал два вопроса: 1) отпустить ли Андрея Дроботенко из-под стражи до решения суда в уголовном деле по обвинению в нападении на милиционера с целью лишить его жизни, или и дальше содержать в СИЗО? 2) обоснована, или нет жалоба адвоката на незаконные действия следователя прокуратуры?

Вообще-то оба эти вопроса должна была рассматривать судья Н. Ведмидська, и еще накануне вечером 16-го марта дело было у нее, и адвокат заносил ей дополнительные документы. А когда утром он принес ходатайство об аудиозаписи процесса, то дела у Ведмидськой уже не было, и в канцелярии не могли сказать, где оно. Что случилось за эту ночь в суде, никто ответить не смог.

Суд был назначен на 11.00, и уже за полчаса у здания суда собралось более 50 человек – родственников, коллег и друзей Андрея Дроботенко. Но в 11.00 суд не начался, а вновь подошедшие скадовчане рассказали: они видели, как Дроботенко повели в поликлинику – зачем, пока неизвестно.

К 12.30 привели Андрея Дроботенко – он пошатывался, на бледном лице были отчетливо видны следы побоев, левый глаз заплыл кровью... Он уже 6 дней голодал. С 7 марта не получал назначенного комплексного лечения, кроме таблеток и капель для глаз, прописанных окулистом.

Вдруг оказалось, что, несмотря на “открытый процесс” – в зал пустили только прямых родственников: родителей, жену, дочь и сестру Андрея Дроботенко. После недолгих, но энергичных переговоров в зал заседания допустили и корреспондента “Вгору”.

У присутствовавших на процессе создалось впечатление, что между судьей, следователем и обвинителем от прокуратуры исход дела уже решен – почему-то называли Андрея Дроботенко не “обвиняемый”, а “подсудимый”, хотя и следствие еще не закончено, и вина его не доказана, и вполне еще может оказаться, что не он нападал, а – милиционер... Судья, правда, после таких “ошибок” извинялся и поправлялся, но впечатление, что он слышит только представителей прокуратуры, не исчезло.

Тем временем следователь прокуратуры требовал и дальше держать Дроботенко в камере, – по его мнению, мало того, что тот умышленно хотел лишить жизни милиционера, нанес ему тяжкие телесные повреждения, сопротивлялся, – он еще и хотел сбежать! И молодая прокурор Наталья Похиленко его в этом поддерживала.

Тот факт, что у следователя не было ни одного документа, подтверждающего “тяжкие повреждения” милиционеру, судью и прокурора ничуть не смутил. Не смутила и явная ложь следователя о том, что все трое милиционеров были одеты по форме. Как рассказал в суде адвокат С. Старчеус, эти двое – сержанты, недавно поступившие на службу, им еще просто не успели выдать форму, и вообще неизвестно, были ли они при исполнении служебных обязанностей, или просто вышли в свободное время “постругать Буратино” перед праздником…

И то, что экспертизы – нет, не опрошены очевидцы, вина не доказана, и то, что во все характеристики на Дроботенка были самые положительные (коллеги его называют высококлассным специалистом и душой любой компании), и что родственники готовы были внести залог, только бы его отпустили лечиться, и что общественная организация казаков готова взять своего товарища на поруки, – ничто не поколебало солидарность судьи со следователем и прокурором. Адвокат убеждал: “Хочу обратить внимание суда, что идет игнорирование прав Дроботенко на медицинскую помощь. Потерпевший милиционер получил необходимое лечение, он сейчас лечится в Херсоне, а Дроботенко лишили этого права. Обвиняемый нуждается в стационарном лечении, а его этого лишили. Я прошу обратить внимание суда, прокуратуры на то, что это делается все умышленно... Есть Международный пакт о гражданских и политических правах, который ратифицирован Украиной и имеет силу закона... есть Конвенция по правам человека, в которой сказано, что “Звільнення можливе за умови гарантії явки на судове засідання”... Но – господин Синяков заявил: „Я підтримую подання про обрання запобіжного заходу до обвинувачуваного Дроботенка у вигляді взяття його під варту, оскільки ця особа скоїла особливо тяжкий злочин, за який законом передбачене покарання у вигляді позбавлення волі від 9 до 15 років, або довічне позбавлення волі”, – и судья недрогнувшим голосом принял решение и дальше держать больного избитого бухгалтера за решеткой.

В тот же день стало известно, что прокуратура, которой адвокат Старчеус 10 марта направил прошение о возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров, отказала.

Адвокаты Андрея Дроботенко готовят апелляцию на решение судьи Владимира Василенко. Продолжение следует..

 

 

Статья вторая: «ЧТО Ж ВЫ СДЕЛАЛИ С ЧЕЛОВЕКОМ?!»

Газета „Вгору”, 26/03/2009

В статье "Ад в Скадовске" мы рассказали, как за считанные минуты перевернулась жизнь Андрея Дроботенко – мирного жителя Скадовска, отца семейства, бухгалтера, всеми уважаемого человека. Напомним: вечером 5 марта бухгалтер-предприниматель Андрей Борисович Дроботенко возвращался с работы домой.

Был он слегка выпивши – в обеденный перерыв коллектив отмечал день рождения коллеги. На ул. Чапаева его остановил милиционер. И… очутился бухгалтер сначала на больничной койке, а затем и в изоляторе временного содержания, а сейчас в СИЗО в Херсоне – избитый, со скрытой черепно-мозговой травмой, сотрясением мозга ІІ степени, с множественными ушибами и гематомами.

Версия милиции: Андрей Дроботенко пьяный, шатался, падал, нецензурно выражался. Милиционеры предложили ему пройти в райотдел, где он якобы добровольно выложил все, что у него было в карманах, и это было описано в протоколе об админнарушении. А когда милиционеры на служебном автомобиле повезли его на медэкспертизу, он “несподівано вийняв звідкись складний ніж і вдарив водія по голові та у шию. А затим спробував йому перерізати горло”.

В результате Дроботенко оказался в больнице под капельницей – прикованный наручниками. Но уже в субботу, 7 марта, милиционеры его забрали – вопреки воле врачей – и поместили в ИВС.

17 марта состоялся суд по избранию меры пресечения для Дроботенко до рассмотрения дела по сути. И хотя вина его не доказана, и вполне может оказаться, что не он нападал, судья Владимир Василенко решил, что Андрея Борисовича – избитого, едва держащегося на ногах – нельзя отпустить ни на поруки, ни под залог, ни на подписку о невыезде, а нужно непременно содержать в СИЗО.

Удивляет факт, что ни работники милиции, ни следователь прокуратуры Синяков не опросили свидетелей, видевших, когда и как милиционеры задерживали Андрея Дроботенко. Не опросили и многих других свидетелей этого дела. И мы решили сами найти этих людей, записать их свидетельства и довести до сведения следствия.


Не шатался, не падал, не матерился

А вот что рассказали корреспонденту трое свидетелей задержания Андрея Дроботенко:

“Мы вышли с работы около полшестого вечера и шли по ул. Чапаева на автобусную остановку. Возле газетного ларька стоит молодой милиционер в форме, разговаривает по мобильному. Мимо идет мужчина в брюках, куртке, одетый чисто. Через плечо сумка, курчавые волосы, очки – очень хорошо было видно. Он не падал, не шатался, не спотыкался, шел себе молча по направлению к поликлинике. Вдруг милиционер хватает мужчину за руку, тот выворачивается. Милиционер его снова хватает за куртку, в народе говорят – “за барки”. Света даже прикрикнула на милиционера, чтобы отпустил мужчину: идет себе человек, никого не трогает, пусть идет – его же ждут дома. Но тот либо не услышал, либо сделал вид, что не слышит, и просто потянул за собой силой через дорогу, затем в направлении первой школы. Ни криков, ни матов между ними не было. Тут подошла наша маршрутка, мы в нее сели и поехали. Все это продолжалось около 15 минут”.


«Ощущение было: он вот-вот перестанет дышать»

Приемный покой Скадовской райбольницы. Наимя Аделовна Шамьёнова, врач:

“5 марта с 17.00 была моя смена. Я дежурила в приемном покое. Приблизительно около 6-ти часов вечера зашли двое милиционеров, один в форме, другой нет, сказали, что нужно освидетельствовать человека на алкогольное опьянение. Я спросила: на основании чего? ДТП это, или что другое, как мне зарегистрировать? Замялись было они... Я говорю: ребята, вы же знаете, что мне нужно в протоколе указать причину. Один говорит: пребывание в нетрезвом состоянии в общественном месте. Я беру журнал и выхожу…

Тут вбежал милиционер со словами: “Мне надо зашить…”. Я выскочила в коридор. Он был не в форме. На нем были темные брюки и синяя форменная куртка, но без знаков различия, и под ней черный свитер. “Что случилось?” – “Меня порезали”. Руками он придерживал место пореза чуть ниже подбородка, в руках у него ничего не было. Мы оказали первую помощь. Я вызвала дежурного хирурга. Милиционер сказал, что у него еще рана на затылке. Я посмотрела: да, небольшая рана есть, но она уже не кровоточила, кровь присохла. Наложили несколько швов на рану на подбородке, затем наложили повязку и хирург его отпустил на амбулаторное лечение. Он не был госпитализирован. И утром, когда я сдавала смену, к тому времени милиционер не был госпитализирован.

Когда пришел хирург, и они с фельдшером зашивали рану, я вышла на крыльцо. С начала события минут 10 прошло. На “пятачке” перед приемным покоем стояло несколько машин и много людей стояли кругом. Я спросила: а где же на освидетельствование? Кто-то оглянулся и сказал: сейчас, минутку. Я снова зашла в кабинет, взяла журнал, приготовилась к освидетельствованию. Их – нет и нет. Оттуда доносились крики и ругань. Вроде бы пострадавший кричал, что, ребята, остановитесь, не надо. Тем временем оказали помощь милиционеру, он вышел. В журнале зафиксировано, что в 18.30 зашел пострадавший милиционер… А в 19.20 я лично посмотрела на часы, когда заволокли Дроботенко. (Избивали 50 минут?! – авт.) Именно волоком втащили трое, своими ногами он не шел. Один милиционер в форме, остальные нет. Все молодые ребята. Он был весь в пыли и лицо в пыли, и руки, – вся одежда в пыли, руки в ссадинах, лицо опухшее отечное с синяками, губа опухшая, немного кровоточила… Видно, что избитый – весь синюшный. Ощущение такое было, что он вот-вот перестанет дышать. Я говорю милиционерам: вы что наделали?! Ребята, что ж вы сделали с человеком? Бросилась к нему: зрачки широкие, дышит тяжело. Один из них остался, остальные от этих моих слов разбежались… Когда я его осматривала, дотрагивалась до живота и грудной клетки, он постанывал. Он был выпивши, чувствовался запах алкоголя. Нормально не говорил, сознание было несколько спутанное, периодически вскакивал, выкрикивал: “Не трогайте меня”, “Девчата, помогите, сделайте что-нибудь”.

Его осмотрел хирург. Мы вызвали невропатолога и рентгенолога. Установили диагноз: закрытая черепно-мозговая травма, сотрясение головного мозга, множественные ссадины лица и мягких тканей и гематомы, переломов не было... Невропатолог назначила лечение с госпитализацией в неврологию. Я об этом сказала милиционерам, они, видно, созвонились, приехал следователь. Вот он подошел ко мне и говорит: “Вот вы его госпитализируете в неврологию, берете ли Вы на себя ответственность, что он там у вас никого не порежет?”. Я ответила, что если так стоит вопрос, то приставляйте своих милиционеров и охраняйте его. А медицинскую помощь мы обязаны оказать человеку, он нуждается в срочной медицинской помощи. Он говорит: тогда пишите расписку, что Вы берете ответственность на себя. Я ответила, что никакой расписки писать не буду. Но если заберете его сейчас, то вы мне в истории болезни отметите, что Вы забираете его в КПЗ, и всю ответственность за его здоровье уже Вы будете нести. Он сразу ушел. Минут через 10-15 приехал, как он представился, замначальника милиции. Я повторила ему все то же, что лечение больному расписано… Он спросил: “А Вы уверены?” Говорю, да – врач-специалист поставил диагноз и расписал лечение – необходима сейчас капельница.

Он говорит: “Потом мы его заберем”. Я ответила: “Если вы его будете забирать, то я сейчас позвоню медсестре и дам указание, чтобы она без вашей расписки в истории болезни больного не отдавала. Позвонила при нем постовой медсестре в неврологию, так и сказала. А милиционеру сказала, что если они так боятся, что он убежит, пусть приставляют охрану, но дадут возможность человеку получить необходимое лечение”.


Врач врачу – рознь

Адвокат Сергей Старчеус:

“Ни в ИВС, ни в СИЗО нет возможности оказать качественную, профессиональную и своевременную медицинскую помощь и лечение больному. В ИВС вообще нет ни одного медика, а в СИЗО в Херсоне – только фельдшер, то есть, там не лечат. Я считаю, что угроза жизни и здоровью моего подзащитного как была, так и есть. А что касается заключения врача скадовской поликлиники от 12 марта, что Андрея Дроботенко на момент осмотра можно содержать в ИВС, то что это означает? Кто может растолковать? У меня есть сомнение в правомочности этого, так сказать, документа: это нечто от руки написанное на половине печатного листа, не заверено никакой печатью. Не было официального запроса следователя в больницу. Как доктор попал к больному и каким образом его осматривал? На каком основании сделал вывод? Неизвестно. Почему именно этот врач осмотрел больного 12 марта, а не лечащий, который видел больного с самого начала, и может делать какие-то профессиональные выводы относительно здоровья Дроботенко в динамике? Неизвестно.

А возвращаясь к вопросу, почему его, Дроботенко, поместили в изолятор, забрали из больницы, то у меня с первого дня возникло и только укрепляется подозрение. По закону, если человек 21 день находится в лечебном учреждении, то эксперт обязан будет дать заключение, что у него средней тяжести телесные повреждения по длительности расстройства здоровья. Из этого следует, что следственные органы обязаны будут возбудить уголовное дело. Потому что человеку причинены телесные повреждения средней тяжести, а это статья. А они его забрали из больницы и лишили лечения. Это, во-первых, метод давления на Дроботенко. Во-вторых – медэксперт уже не может дать заключение, что он лечился 21 или более дней, потому не может зафиксировать средней тяжести телесные повреждения. Таким образом, они “уводят” из-под уголовной ответственности избивших Дроботенко милиционеров”.

Как мы уже писали, Скадовская прокуратура, которой адвокат Старчеус 10 марта направил ходатайство о возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров по факту незаконного задержания, отказала. Это постановление адвокат намерен обжаловать в суде.


Нарушены права

На сегодня официальная позиция областного УМВД по делу Дроботенко такова: служебная проверка еще не закончена и рано делать выводы о наличии или отсутствии нарушений прав человека. Тем временем председатель правления Украинского Гельсинского Союза по правам человека, международный эксперт по правам человека Аркадий Бущенко уверен:

“Независимо от результатов проверки, Дроботенко должен быть уже сейчас помещен в условия, где ему будет оказана адекватная медицинская помощь. По заключению нашего медицинского эксперта г-на Роханского, развитие ЗЧМТ с сотрясением мозга может привести к тяжелым последствиям: субарахноидальному кровоизлиянию, эпилептическому синдрому. Больные с ЗЧМТ должны находиться под наблюдением врача”.

Редакция “Вгору” продолжает расследование и будет благодарна всем, кто поможет установить истину в деле Андрея Дроботенко

 

 

 

Статья третья: БЕЗЗАКОНИЕ В РАНГЕ ЗАКОНА

Газета „Вгору”, 02/04/2009

Отнять, принести, поделиться – иначе… ты в органах не нужен и работать там не будешь. Именно такое мнение бытует в народе о правоохранителях, особенно в последние годы. Есть ли основания так думать людям?!

Мы уже рассказали, как за считанные минуты перевернулась жизнь Андрея Дроботенко – мирного жителя Скадовска, отца семейства, бухгалтера, всеми уважаемого человека.

Напомним: вечером 5 марта бухгалтер-предприниматель Андрей Борисович Дроботенко возвращался с работы домой. Был он слегка выпивши – в обеденный перерыв коллектив отмечал день рождения коллеги. На ул. Чапаева его остановил милиционер. И… очутился бухгалтер сначала на больничной койке, а затем и в изоляторе временного содержания, а сейчас в Херсонском СИЗО – избитый, со скрытой черепно-мозговой травмой, сотрясением мозга, с множественными ушибами и гематомами.


За что?

По версии милиции: задержали за то, что Андрей Дроботенко был пьян, шатался, падал, нецензурно выражался в общественном месте. А вот что рассказали корреспонденту трое свидетелей задержания Андрея Дроботенко: “Возле газетного ларька стоит молодой милиционер в форме, разговаривает по мобильному. Мимо идет мужчина в брюках, куртке, одетый чисто... Он не падал, не шатался, не спотыкался, шел себе... Вдруг милиционер хватает мужчину за руку, тот выворачивается. Милиционер его снова хватает за куртку, в народе говорят – “за барки”… Ни криков, ни матов между ними не было”.

Не шатался, не падал, не матерился – общественного порядка не нарушал. Почему же задержали?! Почему именно Дроботенко?!


Откуда нож?

Существует процедура фиксации административных правонарушений: работники милиции обязаны доставить нарушителя в райотдел, обыскать, составить протокол. По версии скадовской милиции, в случае с Дроботенко все якобы так и происходило. Но когда милиционеры на служебном автомобиле повезли задержанного на медэкспертизу, он “несподівано вийняв звідкись складний ніж і вдарив водія по голові та у шию. А затим спробував йому перерізати горло”. Мы опросили 12 правоохранителей с многолетним стажем работы: может ли после обыска хоть что-то остаться в карманах у задержанного? Или в других “заначках”? Например, нож? Ответ один: не может. Нож – не иголка, а при обыске в милиции находят и изымают даже иголки.

Как оказались на ладонях, на одежде и на теле Дроботенко – порезы? Его куртка и джинсы находятся у следователя Синякова, но о том, откуда на них порезы и кровь – “пока не установлено”. Откуда у Дроботенко гематомы, сотрясение мозга, многочисленные ушибы? Он что, сам себя порезал ножом, а трое милиционеров, обученных приемам рукопашного боя “на задержание”, за этим просто наблюдали?

Люди, которые знают Андрея Дроботенко многие годы, утверждают, что он никогда не носил с собой нож, он вообще противник любого оружия. Но во время суда по избранию меры пресечения, 17 марта в Скадовске, следователь прокуратуры Синяков заявил, что якобы один человек видел тот нож, которым ранен милиционер, на праздничном столе в офисе во время празднования дня рождения. И это стало одним из аргументов за то, чтобы оставить Дроботенко в СИЗО. Но пятеро людей, присутствовавших на дне рождения, утверждают, что пользовались в офисе двумя кухонными ножами, которые и до сих пор на месте. И никаких других ножей в офисе не было ни в тот день, ни в какой другой. Адвокат более недели назад подал ходатайство следователю опросить этих свидетелей. Но следователь до сих пор не опросил ни одного из них.


Зачем лишили медицинской помощи

В 19.20 милиционеры заволокли Дроботенко в приемный покой Скадовской районной больницы. “Именно волоком втащили трое, своими ногами он не шел... Он был весь в пыли и лицо в пыли, и руки, – вся одежда в пыли, руки в ссадинах, лицо опухшее отечное с синяками, губа опухшая, немного кровоточила… Видно, что избитый – весь синюшный. Ощущение такое было, что он вот-вот перестанет дышать. Я говорю милиционерам: вы что наделали?! Ребята, что ж вы сделали с человеком? Бросилась к нему: зрачки широкие, дышит тяжело. Один из них остался, остальные от этих моих слов разбежались…”, – рассказала корреспонденту дежурившая в тот вечер врач приемного покоя.

Специалисты поставили диагноз: закрытая черепно-мозговая травма… Дроботенко оказался в неврологическом отделении. Рано утром 6-го марта супруга увидела его прикованным наручником за одну руку к кровати, другая рука – под капельницей.

Но уже в субботу, 7 марта, милиционеры его забрали – вопреки воле врачей – и поместили в ИВС, где нет ни одного медика. На каком основании они лишили больного, нуждающегося в стационарном лечении, медпомощи? Кто и какую понесет ответственность за последствия этого решения для здоровья Дроботенко?

А между тем, в каждой районной больнице есть специально оборудованная палата для оказания своевременной качественной медицинской помощи лицам, находящимся в ИВС. И врачи предлагали оставить избитого Дроботенко в этой палате. Ибо в самом главном Законе нашего государства – Конституции – одной из наивысших ценностей определено ЗДОРОВЬЕ его граждан. Но, судя по всему, для скадовских милиционеров и прокуроров и Конституция, и здоровье граждан – пустой звук. Они отправили Дроботенко в камеру, вполне осознавая, что нарушают закон…


И суды с прокуратурой заодно...

Скадовский суд по избранию меры пресечения 17 марта определил, что Дроботенко нельзя отпустить ни на поруки, ни под залог, ни на подписку о невыезде, а нужно непременно содержать в СИЗО. Адвокат обжаловал постановление, но 27 марта Херсонский Апелляционный суд оставил в силе решение Скадовского. Вся процедура продлилась не более 10 минут. Андрея Дроботенко не сочли нужным привезти на заседание.


Два ответа прокурора

Как мы уже писали, адвокат Сергей Старчеус направил ходатайство о возбуждении уголовного дела в отношении милиционеров по факту незаконного задержания, прокуратура отказала: “Факти викладені у цих скаргах не знайшли свого підтвердження”. Адвокат запросил у прокуратуры постановление. И получил из прокуратуры второе письмо: “... повідомляю, що перевірка законності дій працівників міліції проводиться в рамках розслідування кримінальної справи №710011-09 р., порушеній за ст. 348 КК України. Рішення щодо дачі правової оцінки діям працівників Скадовського РВ УМВС при затриманні Дроботенка А.Б. буде прийнято в ході розслідування кримінальної справи”.

Оба письма подписал прокурор Скадовского района А.С. Корж. Похоже, его ничуть не смущает, что второе письмо противоречит первому, что оба письма – не по сути, что в них откровенно продемонстрировано: главное для прокурора – отписаться. Поразительный образец цинизма и игнорирования законов. И полного равнодушия к жизни и здоровью человека. Ибо угроза для здоровья Андрея Дроботенко, оставленного в СИЗО без квалифицированной своевременной медицинской помощи, с каждым днем только возрастает. Процитируем снова мнение независимых экспертов, которое мы уже приводили в прошлом выпуске. Председатель правления Украинского Гельсинского Союза по правам человека, международный эксперт по правам человека Аркадий Бущенко уверен: “Независимо от результатов проверки, Дроботенко должен быть уже сейчас помещен в условия, где ему будет оказана адекватная медицинская помощь. По заключению нашего медицинского эксперта г-на Роханского, развитие ЗЧМТ с сотрясением мозга может привести к тяжелым последствиям: субарахноидальному кровоизлиянию, эпилептическому синдрому. Больные с ЗЧМТ должны находиться под наблюдением врача”.

Мы продолжаем расследование и готовы предоставить возможность высказать свою точку зрения на изложенные факты и работникам милиции, и прокурору Скадовского района.

 

Статья четвертая: ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ В ИВС

Газета „Вгору”, 09/04/2009

Напомним, мы уже рассказывали, как вечером 5 марта в Скадовске бухгалтер-предприниматель Андрей Борисович Дроботенко возвращался с работы домой. Как на ул. Чапаева его остановил милиционер и… очутился бухгалтер сначала на больничной койке, затем в изоляторе временного содержания, затем в СИЗО в Херсоне – избитый, со скрытой черепно-мозговой травмой, сотрясением мозга, с множественными ушибами и гематомами.

Версия милиции: задержали за то, что был пьян, шатался, падал, нецензурно выражался в общественном месте, а потом еще и ранил милиционера ножом. А трое свидетелей задержания Андрея Дроботенко рассказали корреспонденту, что не шатался, не падал, не матерился – общественного порядка не нарушал. Почему же задержали?!


Прокурорско-милицейская месть

В субботу, 4 апреля, Андрею Дроботенко исполнилось 52 года. Он встретил его в Скадовском следственном изоляторе (ИВС), куда его привезли из Херсонского СИЗО для следственных мероприятий.

С самого утра в субботу родственники готовили передачу – варили его любимую свежую уху, тщательно укутывали, чтобы не остыла, всей семьей клеили и расписывали поздравительную открытку с фотографиями всех родных…: “Родной наш, любимый! Любим тебя сильно, скучаем. Ты только держись, а мы тебя не подведем, мы рядом с тобой. Думаем о тебе каждую минуту…Дорогой наш – здоровья тебе. Все будет хорошо – мы верим в это… трудно, но мы все выдержим…”.

Ни у кого из близких не было и тени сомнения, что их подарки передадут имениннику.

Ведь в вестибюле райотдела милиции висит приказ: передачи задержанным и осужденным не ограничены и принимаются в субботу с 9 до 12 часов.

В 9 утра жена Андрея Дроботенко была в райотделе, но... передачу милиционеры не приняли, сославшись на то, что у нее нет письменного разрешения следователя прокуратуры. Валентина Петровна объяснила, что накануне ходила к следователю, просила подписать разрешение, но господин Синяков не захотел “наперед подписывать”, а в субботу у него выходной… Милиционеры передачу упорно не принимали. Она пошла к руководителям райотдела, чтобы те исправили недоразумение. Начальника райотдела Цапа не было, а его зам Педченко... отказался ее принять. И ни слезы измученной унижениями женщины, ни звонки адвоката следователю Синякову и прокурору Коржу не помогли. Один из правоохранителей сообщил странную, чтобы не сказать – дикую вещь: они обиделись на родственников за то, что история с Андреем Дроботенко попала в прессу, потому передачи ему в день рождения – не будет.

Родственники и друзья все же решили хоть как-то поздравить Андрея Борисовича и пришли к ИВС с плакатами: “Андрію Борисовичу, вітаємо з днем народження! Ми доб’ємося, щоб Ваших катів покарали!”. “Міліціонери й прокурори! Не беріть гріх на душу – випустіть Дроботенка”. “Андрію Борисовичу, тримайтеся! Правда переможе! Скадовчани Вам вірять!”.

И снова работники милиции повели себя более, чем странно: они долго во всех ракурсах фотографировали и снимали на видео поздравителей, а затем сообщили родственникам, что всех привлекут к ответственности за несанкционированный митинг...


Прокурор ничего не желает объяснять

В понедельник, 6 апреля, корреспондент побывала на официальном приеме у Скадовского прокурора, чтобы узнать: на каком основании Дроботенко лишили законного, гарантированного государством, права получить передачу? И на каком основании его лишили права получить необходимую, своевременную, квалифицированную медицинскую помощь? Но Анатолий Корж отказался что-либо комментировать. Сказал, что даст ответ только на письменный запрос.


Травмы – непредсказуемы и опасны

Тем временем состояние избитого милиционерами Андрея Дроботенко ухудшается, он постоянно жалуется адвокату на сильные головные боли, слабость. “Скорая помощь” не раз фиксировала у него скачки давления. Но “обиженные” правоохранители продолжают держать его за решеткой, не давая возможности ни обследоваться, ни лечиться.

На вопрос, нуждается ли сейчас Андрей Дроботенко в медицинской помощи, главный врач Скадовской районной больницы Виктор Ананьевич Турик ответил:

– Когда он находился в нашей районной больнице (после избиения – авт.), то мы оказали ему всю необходимую помощь. Но обследование не было завершено, так как его забрали в следственный изолятор (вопреки воле врачей – авт.). Но все врачи знают, что травма головы всегда отличается от всех остальных тем, что у нее непредсказуемые последствия, как краткосрочные, так и последствия в будущем. Это могут быть опухоли, гематомы, разного рода нарушения памяти, психические расстройства... Приведу простой и известный пример: в велогонке часто велосипедисты падают и получают травмы, но тут же встают и продолжают гонку. И даже побеждают. А через несколько дней возникает резкое ухудшение состояния здоровья и даже смерть – такие случаи известны. Почему? Потому что, выражаясь понятно для всех: у него скопилось какое-то количество крови в голове после травмы, которая передавила жизненно-важные центры, и человек от этого умер. Что творится в голове Андрея Дороботенко после полученной травмы, не знает никто, и случиться может, что угодно, в любую минуту.

Я как врач-невропатолог говорю, что этот человек нуждается в дообследовании как в условиях районной, так и в условиях областной больницы. Со всей ответственностью заявляю, что этот человек нуждается в стационарном лечении. При том диагнозе, что у него был, он должен был лечиться не меньше 2-3 недель. А вообще сотрясение мозга средней степени тяжести лечится не меньше месяца. А у него было даже больше, чем средней степени тяжести. Он терял сознание, еще и кровоизлияние в глаз было. Врачи говорят, что, возможно, было еще кровоизлияние в мозг, но точно это неизвестно. Ведь дообследовать его не успели.

По информации, которой я владею, по информации наших врачей знаю, что состояние здоровья Дроботенко не наилучшее на сегодняшний день. Как невропатолог могу утверждать: зафиксированные “скорой помощью” перепады артериального давления у больного и другие симптомы – это следствие полученной травмы. Он нуждается в длительном, целенаправленном врачебном наблюдении и лечении: рассасывающей, сосудорасширяющей, питательной терапии и т.д. согласно стандартам неврологии.

Наши невропатологи рекомендовали провести дополнителное аппаратурное обследование: эхоэнцефалограмму, реоэнцефалограмму, электроэнцефалограмму. Может быть, потребуется и компьютерное обследование.


Молчать не будем, не надейтесь

Увы, “обиженные” правоохранители докторов не слышат. И на то, что случится с Андреем Дроботенко в камере, им, похоже, наплевать. А может, для них развлечение – смотреть, как ими же искалеченный человек мучается? Ведь вот сделали мелкую подлую гадость: не пропустили передачу в день рождения и – рады... Сестра Андрея Борисовича Татьяна призналась: если бы эту историю ей рассказал кто-то посторонний – не поверила бы, ведь это ж не про бандитов каких-то, а – про милиционеров, прокуроров – государственных людей, защитников наших...

А вот нам – не все равно, кто называется этим высоким званием. И не все равно, что будет с Андреем Дроботенко. И потому ни родственники, ни друзья, ни просто неравнодушные скадовчане, ни журналисты молчать о беззаконии не будут. Мы продолжаем расследование.

 

На фото: Родственники и друзья Андрея Дроботенко, находящегося в следственном изоляторе, пришли поздравить его с днем рождения.

Фото Дениса Костюнина

 

См. также «Жесть» скадовских правоохранителей

 Поділитися