Снова «чёрные списки» ФСБ: датскому фотохудожнику отказали во въезде в Россию
Мари Басташевски, фотохудожнику, гражданке Дании, которая работает над темой похищений людей на Кавказе, отказано во въезде в Россию. Снова «черные списки» ФСБ.
Анна Рудницкая, Радио Свобода: Фотопроект «Статья 126 (Похищения на Кавказе)» начался больше двух лет назад с того, что Мари прочитала в интернете сводки «Мемориала».
Это была информация об убийствах мирных жителей, похищениях людей, внесудебных казнях. Этой информации было настолько много, что на десятой фамилии все истории начинали сливаться в одну и переставали быть историями живых людей, становясь просто сводками.
Мари Басташевски решила, что вернуть информации о происходящем на Кавказе человеческое измерение можно с помощью фотографии.
Она стала ездить в Чечню, Ингушетию, Дагестан, встречаться с родственниками исчезнувших людей и искать в пустых комнатах, застеленных кроватях, задернутых занавесках отпечатки людей, которые когда-то там жили.
По собственным словам Мари, она снимала пустоту. Ее главным помощником в работе была похищенная и убитая 15 июля прошлого года сотрудник «Мемориала» Наталья Эстемирова, и Мари собиралась вернуться в Грозный этим летом в том числе для того, чтобы наконец заставить себя зайти и в ее пустую квартиру.
Однако это оказалось невозможным. 23 июня Басташевски обратилась в посольство России в Копенгагене за журналистской визой. Через положенные три дня ей ответили, что «вопрос еще рассматривается в Москве». Дальнейшие трехнедельные попытки Мари выяснить судьбу своего запроса сначала в посольстве, потом в отделе печати МИД, затем в самом МИД успеха не имели:
– Меня переправляли от одного чиновника к другому, как шарик для пинг-понга, не давая никакого официального ответа – ни «да», ни «нет».
Корреспондент Радио Свобода, проделав практически такой же путь, выяснила, что Мари находится в списках лиц, которым запрещен въезд в Россию. Об этом в ответ на просьбу прояснить судьбу обращения за визой сообщил старший советник МИД Александр Южанин.
Центр общественных связей ФСБ, которая составляет списки «нежелательных» иностранцев, на вопрос о причинах и сроках запрета пока не ответил.
Сама Мари Басташевски уверена, что это связано с ее работой. В свою последнюю командировку на Кавказ, закончившуюся в январе, она была задержана сначала в Дагестане, а затем в московском аэропорту Шереметьево, при этом все содержимое ее компьютера было изучено:
– Меня задержали по дороге из Махачкалы в Хасавюрт 17 января сотрудники миграционной службы, остановив маршрутку, в которой я ехала. За мной, вероятно, следили. Сначала эти люди без формы пытались допрашивать меня, не предъявляя документов, потом отвезли в ФМС. Меня обвинили в том, что я больше трех дней находилась в Махачкале без регистрации, хотя во-первых, это было не так, потому что я постоянно выезжала из города, а во-вторых, они не могли знать, когда я приехала, потому что мои документы последний раз проверяли за 23 дня до этого. Но под давлением и из-за спешки – я торопилась на самолет в Москву – я согласилась заплатить штраф в 500 рублей. Видимо, это было ошибкой.
На самолет в Москву я все равно опоздала, так как машина без номеров высадила меня с чемоданом в лесу.
В аэропорту Шереметьево, откуда я через день улетала в Копенгаген, история продолжилась. Еще до регистрации ко мне подошла девушка, представившаяся сотрудницей таможни, и сказала, что мне необходимо пройти с ней на досмотр. Меня провели за штору и вытряхнули все вещи, забрали ноутбук и фотоаппарат. Содержимое компьютера было скопировано. На мой взгляд, все это было незаконно, однако я не хотела поднимать шум, понимая, что мне надо продолжать работу в России и не желая осложнять отношения с властями. Видимо, это тоже было неверным решением.
В июне этого года фотографии из проекта «Статья 126» выставлялись в Нью-Йорке в рамках проекта «Сдвигая стены» Института «Открытое общество».
Журнал «Нью-Йоркер» назвал работу Мари Басташевски «самой храброй» из представленных.– В основном задача фотографии видится в том, чтобы вызывать эмоции. Мне хотелось обратиться к уму,– говорит Мари о том, что делает.– Эмоции ни к чему не ведут. Может, небольшое чувство вины и все. Мне хотелось снять так, чтобы не навязывать зрителю чувства, а заинтересовать его. Фотографии говорят, что все вроде бы прекрасно. Почти идеально – совсем как утверждают российские чиновники и некоторые СМИ.
Но что-то не складывается. Есть какой-то изъян. Фотографии мирные, спокойные, почти домашние. Их разрушают тексты под ними. Можно отмахнуться от текстов. Но кто-то, может быть, заинтересуется. И тогда у него возникнут вопросы. Даже когда вы прочитаете все тексты, вам захочется узнать еще чуть больше. Это я и называю обращением к мозгу.
А если не захочется – я уже ничего не могу с этим сделать, даже если засыплю вас изображениями окровавленных детей…