СССР – Германия. 1939-1941
Так называется сборник дипломатических документов и материалов о советско-германских отношениях означенного времени, вышедший в Харьковском издательстве «Права человека»
Он не принадлежит к числу увесистых фолиантов, которые держат в шкафу, в большинстве случаев довольствуясь тем, что они есть и при необходимости их можно будет достать и открыть на нужной странице.
Двутомник, состоящий из двух изящных, небольших по объему книжек, читается запоем от начала до конца. От него невозможно оторваться как от романа, написанного большим мастером – умеющего создать интригу, держать нужный градус драматизма и заставить читателя включить механизмы рождения собственных ассоциаций. И хоть формально книга не подпадает под определения ни одного из жанров художественной документалистики, она, вне сомнения, обладает всей силой ее воздействия.
Своеобразным бонусом для читателя, бесспорно, станет то, что это репринтное издание книжки, вышедшей в 1989 году в Вильнюсе, в издательстве «MOKSIAS». С теми же иллюстрациями, с той же вступительной статьей, которая сегодня кажется наивной и робкой, двухтомник явился, как полномочный посланник другого мира. Мира, освещенного частыми всполохами искр божьих и насквозь пропитанного надеждой, мира, где «Дядя Миша перестраивал сарай», где жил «Кот домашний средней пушистости», где потрясенные «Покаянием», мы искренне не понимали, зачем нужны дороги, если они не ведут к храму. Тогда казалось, что стоит только дать людям прочесть Льюиса и Булгакова, Чаадаева и Оруэлла, и они все поймут, станут совсем другими и по-другому будут жить.
А уж если обнародовать секретные документы!..
Когда трое эстонских диссидентов – Лагле Парек, Тийт Мадиссон и Хейки Ахонен – 23 августа 1987 года впервые потребовали опубликовать секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа, это прозвучало, как звук трубы, возвещающий о начале поединка Ланцелота с драконом.
Разумеется, для граждан балтийских республик в первую очередь было важно доказать, что советизация их стран, их вхождение в состав СССР является следствием преступного в сговора. Но пакт Молотова-Риббентропа был той точкой, удар по которой грозил разнести в щепки всю систему советской идеологии. Только после того как в декабре 1989 г. съезд народных депутатов официально признал, наконец, существование секретных протоколов к советско-германскому договору, стало понятно, что перестройка – это всерьез, что процесс действительно пошел. Туго, со скрипом, с неуклюжими попытками залезть на елку, не оцарапав ноги, но пошел. И он необратим.
Как известно, альфой и омегой советской идеологии давно уже была не идея всемирного освобождения пролетариата от мирового капитала, а понимание своей исторической миссии, сформулированной следующим образом:
Разгромив немецкую и японскую тиранию, СССР избавил народы Европы и Азии от угрозы фашистского рабства и способствовал утверждению нового строя в обширном пространстве от Китая и Кореи до Чехословакии и Венгрии. Эта победа – демонстрация превосходства советского социализма над всеми политическими и общественными системами, существовавшими в мире.
Я процитировала знаменитую Справку («Фальсификаторы истории. Историческая справка»), своеобразное Credo гражданина СССР, в котором содержались основные догматы советского учения – что о чем думать и как что понимать в этой жизни. Она появилась на свет (тираж 5 миллионов экземпляров!) в 1948 году. Это был ответ Кремля, его острая и гневная реакция на публикацию сборника документов из архивов МИД Германии «Нацистско-советские отношения 1939-1940гг.», который был составлен государственным департаментом США совместно с английским и французским министерствами иностранных дел.
Сборник этот был хорошо известен на Западе, но в СССР о его существовании даже не подозревали. Документы, собранные в нем, были тайной, хранимой, как та самая иголка, которая в яйце, а яйцо в утке, а утка в море, ну и так далее. Решившись опубликовать большую их часть, в вильнюсском издательстве «Mokslas» (составитель Юрий Фельштинский), не без основания полагали, что это поставит советских людей перед жестким выбором: либо уничтожить преступную систему правления, либо сознательно согласиться с тем, что их жизнью будут управлять бандиты. Но последнего, как казалось в конце 80-х, не может быть, потому что не может быть никогда. Так просто не бывает!
Мог ли кто-нибудь предположить тогда, что в некоторых частях бывшего СССР, и прежде всего – в самом его центре, момент выбора затянется на четверть века?
Воздержимся от высокомерной иронии. Потому что мы не можем сказать, положа руку на сердце, что просвещенные европейцы, над сознанием которых без малого век не работала советская пропаганда, усвоили уроки второй мировой на отлично.
Может ли социализм победить в отдельно взятой стране? – был когда-то задан вопрос. – Смотря что считать социализмом, – ответила История и тут же задала другой, жизненно важный для всего живого вопрос. – А может ли победивший преступный режим, как бы он сам себя ни называл, сидеть себе тихо в своей отдельно взятой стране?
По большому счету сборник «СССР – Германия. 1939-1941» – это книга именно об этом.
Когда началось для многих неожиданное, но интенсивное сближение двух заклятых врагов – Советского Союза и Германии, – Ю. Шнурре, сотрудник немецкого МИД писал:
…Несмотря на все различия в мировоззрении, есть один общий элемент в идеологии Германии, Италии и Советского Союза: противостояние капиталистическим демократиям. Ни мы, ни Италия не имеем ничего общего с капиталистическим Западом. Поэтому нам кажется довольно противоестественным, чтобы социалистическое государство вставало на сторону западных демократий (Из меморандума Министерства иностранных дел Германии от 27 июля 1939 г., с. 33, т.1)
Да, это показатель. Я далека от идеализации западных демократий. На мой взгляд, это во многом слабая и неуклюжая модель правления и общественного устройства. Но она – закономерный этап в естественном процессе развития нашей цивилизации.
Теоретически тысячелетий эдак десять тому назад наши далекие предки могли сделать иной выбор, и человечество сейчас развивалось бы совсем в другом направлении. Но думать об этом – все равно, что рассуждать, что было бы, если бы мама влюбилась не в папу, а совсем в другого парня. Ничего бы не было; вместо нас на Земле жили бы другие люди. Оставаясь же в рамках реальности, следует признать, что антизападничество сродни патологии в процессе развития человечества. И так же как болезни не могут существовать, не напав на здоровое тело, сами по себе они существовать не могут.
Неудивительно, что герои нашего романа в документах без особого труда нашли общий язык и по-честному, по-братски разделили между собой Европу, подписав 23 августа 1939 года Пакт о ненападении и секретные протоколы к нему. Внезапная сердечность вчерашних непримиримых врагов несколько шокировала Коммунистический Интернационал и мировую общественность, но нам не стать привыкать видеть белое в том, что вчера было черным и наоборот.
«…Неожиданное изменение политики советского правительства после нескольких лет пропаганды, направленной именно против германских агрессоров, все-таки не очень хорошо понимаются населением, – писал 6 сентября 1939 г. германский посол в Москве. – Особенные сомнения вызывают заявления официальных агитаторов о том, что Германия больше не является агрессором. Советское правительство делает все возможное, чтобы изменить отношение населения к Германии. Прессу как подменили. Не только прекратились все выпады против Германии, но и преподносимые теперь события внешней политики основаны в подавляющем большинстве на германских сообщениях, а антигерманская литература изымается из книжной продажи» (с.102, т.1)
Однако Германия, через неделю после подписания пакта, 1 сентября, напавшая на Польшу, ждет большего. Дружба с СССР, как это у преступников принято, должна быть скреплена кровью. Причем – большой кровью. Советский Союз обещает, что вторжение на территорию, отведенную ему секретными протоколами, произойдет в самое ближайшее время. Вот только предлог…
Да, предлог – защита украинских и белорусских братьев – вызвал у германской стороны, выражаясь мягко, недоумение. Получалось, что в глазах международной общественности только Германия – агрессор, а СССР белый и пушистый?
Молотов согласился с тем, что планируемый советским правительством предлог содержит в себе ноту, обидную для чувств немцев, но просил, принимая во внимание сложную для советского правительства ситуацию, не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути. Советское правительство, к сожалению, не видело какого-либо другого предлога, поскольку до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше и должен был так или иначе оправдать за границей свое теперешнее вмешательство, – писал германский посол в Москве в МИД Германии.(с. 112-113, т.1)
Сегодня мы знаем, что защита братьев, сестер, соплеменников, соратников и проч., и проч., и проч. – навязчивая идея, пунктик вооруженных сил российской империи во всех ее инкарнациях, и ничего другого там просто не в состоянии придумать.
Утром 17 сентября польскому послу в Москве была вручена нота, в которой сообщалось: «советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии» (с. 115, т.1)
Чем обернулась эта защита, сегодня известно.
В первые 2 месяца «помощи» в советском плену по разным данным оказалось от 230 до 300 тысяч польских граждан. 27 тысяч из них, как известно, весной следующего года будут расстреляны в Катыни, Харькове и Медном.
Да, 3 октября по прямому проводу Берия приказал наркомам Украинской и Белорусской ССР: «Военнопленных солдат украинцев, белорусов и других национальностей, жителей Станиславовского, Львовского, Тарнопольского и Луцкого воеводств Западной Украины и Новогрудского, Виленского, Белостокского и Полесского воеводств Западной Белоруссии распустить по домам».
Но уже через десять дней в Москве одумались, и отдали другой приказ: «Из числа отпускаемых военнопленных из Западной Украины и Белоруссии отобрать хорошо одетых, физически здоровых 1700 человек и подготовить к отправке на работы в Кривой Рог эшелоном 16 октября. Конвой усилить…».
А еще раньше, загодя, так сказать, 25 сентября, когда еще не были окончены военные действия, и сколько будет пленных, никто, казалось бы, знать не мог, Берия подписал приказ, согласно которому в строительстве дороги Новоград-Волынский — Ровно — Дубно — Львов должны были участвовать 25 тысяч военнопленных.
Бесплатные рабочие руки нужны были и на других стройках, поэтому в дальнейшем подобные приказы отдавались часто. Большинство взятых под защиту украинцев и белорусов оказались в трудармии.
Тех, кто избежал ареста, счастливая новая жизнь также не обошла стороной. Указом Президиума Верховного Совета от 29.11.1939 двенадцать миллионов человек, находившихся на момент 17 сентября того несчастливого года на территории, отошедшей к СССР, получили советское гражданство. Их согласия, разумеется, никто не спрашивал.
И зажили все по-советски, так, как еще вчера ни в каком кошмарном сне не снилось.
3 октября 1939 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение, в соответствии с которым Военным советам Украинского и Белорусского фронтов предоставлялось право «утверждать приговоры трибуналов к высшей мере наказания по контрреволюционным преступлениям гражданских лиц Западной Украины и Западной Белоруссии и военнослужащих бывшей польской армии». Что надо было совершить, чтобы тебя причислили к контрреволюционерам, не уточнялось.
Затем были проведены четыре массовых депортации и более миллиона человек ни за что ни про что оказались в Сибири, Казахстане и северных необжитых районах. Многие из них остались там навсегда.
Но вернемся к материалам сборника «СССР – Германия. 1939-1941».
28 сентября 1939 г. в Москве был подписан «Советско-германский договор о дружбе и границе». В одном из двух секретных протоколов к нему высокие стороны обязались совместно бороться со всеми формами сопротивления на подконтрольных им территориях.
И был банкет, и были тосты, взаимные поздравления и пожелания дальнейших побед.
Из расписания визита Риббентропа в Москву (28 сентября):
Возобновление переговоров с 15 до 18.30.
Обед в Кремле.
Один акт балета «Лебединое озеро».
Сталин тем временем ведет переговоры с латышами.
Латышам, равно как литовцам и эстонцам, пора было слушать «Лебединое озеро». Рок уже приступил к отсчету последних месяцев и дней их свободной, мирной жизни.
События развивались стремительно. 27 сентября 1939 г. германский военный атташе в Эстонии Рёссин и Германский посланник в Эстонии Фрохвейн сообщают телеграммой следующее:
«Эстонский начальник штаба сообщил мне, что русские настаивают на союзе. Он заявил, что русские требуют военно-морскую базу в Балтийском порту и военно-воздушную на эстонских островах. Генеральный штаб рекомендовал принять эти требования, поскольку германская помощь маловероятна, и ситуация может стать только хуже. 25 и 26 сентября русский самолет произвел широкий облет эстонской территории. Генеральный штаб отдал приказ не стрелять по самолету, чтобы не усугублять ситуации». (с. 18, т.2)
26 ноября Молотов вручил посланнику Финляндии ноту, в которой сообщалось, что
«25 ноября в 15 часов 45 минут наши войска, расположенные на Карельском перешейке у границы Финляндии около села Майнила, были неожиданно обстреляны с финской территории артиллерийским огнем(…)
Ввиду этого Советское Правительство, заявляя решительный протест по поводу случившегося, предлагает Финляндскому правительству незамедлительно отвести свои войска подальше от границы на Карельском перешейке – на 20-25километров…» (с.37-38, т.2)
Уже через день, 29 ноября, финское правительство в ответной ноте сообщило, что стреляли вообще-то с советской стороны. Тем не менее, финское правительство предлагает создать совместную комиссию для более тщательного расследования инцидента и «приступить к переговорам по вопросу об обоюдном отводе войск на известное расстояние от границы».
Поздно. Уже плывет по волнам радиоэфира речь тов. Молотова, клеймящая недобрых финнов, которые на миролюбивые предложения советского правительства «ответили враждебным отказом и нахальным отрицанием фактов, издевательским отношениям к понесенным нами жертвам». Уже восстали финские солдаты, чтобы на следующий день, 1 декабря, с рядом левых партий создать новое Народное Правительство Финляндской Демократической Республики. Уже готов текст официального заявления, с которым председатель Народного правительства Финляндии в тот же день, 1 декабря, обратится в Президиум Верховного Совета ССР с предложением установить дипломатические отношения между ФДР и Советским Союзом. И уже блестят фужеры, готовые к банкету, потому что СССР, конечно, ни минуты не медля, подпишет договор о взаимопомощи и дружбе.
Да, забыла сказать. Новое финское правительство, натурально, располагало своими вооруженными силами – Финской народной армией, – формирование которой началось 11 ноября 1939 года, то есть на три без малого недели раньше, чем возникло само правительство.
Мы знаем, что Финляндия сумела вырваться из железных объятий СССР. Не без потерь, с отчаянными боями, но вырвалась. У остальных не получилось.
Июльские события в своей стране посол Литвы в Берлине Скирпа описывал так:
«14 июня 1940 г. Союз Советских Социалистических Республик под необоснованным и неоправданным предлогом предъявил Литве ультиматум, в котором требовалось:
1. Чтобы конституционное правительство Литвы ушло в отставку;
2. Чтобы Министр внутренних дел и начальник политической полиции были преданы суду без предъявления им каких-либо обвинений, основанных на законе; и
3. Чтобы был предоставлен свободный и неограниченный пропуск в Литву советских воинских частей.
На следующий день русская Красная армия, атаковав литовских пограничников, пересекла литовскую границу и оккупировала всю Литву. В дополнение к этому было сформировано марионеточное правительство, навязанное нам высокопоставленными советскими официальными лицами, присланными из Москвы, а вся администрация поставлена под контроль Союза Советских Социалистических республик.
Для того чтобы окончательно включить Литву в Союз Советских Социалистических Республик, нам было приказано провести 14 июля выборы в Сейм (парламент), в результате чего была осуществлена величайшая фальсификация воли литовского народа»… (c.98-100, ч.2)
3-6 августа 1940 г. и Литва, и Латвия, и Эстония вошли в состав. СССР. Узнать, как это делается, то есть наглядно проследить действие скрытых механизмов, превращающих свободные суверенные страны в советские республики, можно по собранным в сборнике документам. Думаю, самое время.
Ватикан и США не признали законным вхождение прибалтийских стран в состав Советского Союза. Швеция, Испания, Нидерланды, Финляндия и многие, увы, очень многие другие страны решили не раздражать эффективного менеджера.
Но Боливар не вынесет двоих. Об этом при ограблениях всегда следует помнить. 18 декабря 1940 г. Гитлер утвердил план Барбаросса.
22 июня 1941 г. в 4 часа утра состоялась встреча Имперского Министра иностранных дел, то есть Риббентропа и советского посла в Берлине Деканозова.
«В момент, когда Германия вовлечена в борьбу не на жизнь, а на смерть, позиция советской России, в частности, сосредоточение русских вооруженных сил на самой границе, представляют для Рейха такую серьезную угрозу (прямо как некогда Финляндия для СССР – С.Ф.), что Фюрер решил предпринять военные контрмеры, – горько сетовал Риббентропа, вручая Деканозову меморандум с длинным перечнем вин и прегрешений Советского Союза.
Так начался новый этап второй мировой войны, называемой в СССР Великой Отечественной. Впрочем, в представлении многих постсоветских граждан самая кровавая в истории человечества война, которая велась на трех континентах и в которой участвовало 61 государство из 73 на тот момент существующих на нашей планете, именно тогда, 22 июня 1941 г. и началась. А до этого, вроде бы, и не было ничего.
В сборнике, разумеется, есть известное всем со школьной скамьи радиообращение Молотова к гражданам и гражданкам Советского Союза от 22 июня 1941 г. Из песни слов не выкинешь! Но заканчивается эта повесть о взаимоотношениях отдельно взятых стран с окружающим миром текстом доклада Хрущева на закрытом заседании ХХ съезда КПСС в феврале 1956 г. (с сокращениями).
Тогда это казалось революцией. На самом деле это был первый, очень робкий шажок к тому, что до сих пор не осуществилось, но что непременно должно произойти, – к осмыслению всей правды о войне.
Речь не о том, чтобы поставить кого-то к стенке, лишить последней радости ветеранов, которые уходят, не дождавшись приличных пенсий и хороших квартир. Я совсем не хочу испортить жизнь потомкам бывших советских функционеров; я отлично понимаю, что никто не несет прямой ответственности за преступления, совершенные задолго до его рождения. Но ничего такого и не требуется. Нужно только одно: ясно и недвусмысленно сформулировать свое отношение к делам давно минувших дней. Согласитесь, соседи имеют право знать, кто с ними рядом. Если преступление зовется преступлением, то есть тем, что находится за чертой, переступать которую нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, это одно. Совсем другое, если допускается оправдание преступления – необходимостью, государственными интересами, особыми обстоятельствами, высокими целями. И уж совсем тревожно, если вконец оглохшее нравственное чувство не отличает доблесть от позора.
Никто из нас не знает, когда история вызовет его к доске, чтобы проверить, насколько хорошо усвоены ее уроки. Но всем известно, что двоечников она заставляет повторять пройденное.