MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

ДЕЛО БАСЕНКО ПРОТИВ УКРАИНЫ

07.12.2015   
Заявителя представлял Андрей Кристенко.

 

 

 

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

 

 

 

 

 

 

ДЕЛО БАСЕНКО ПРОТИВ УКРАИНЫ

 

(Заявление № 24213/08)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

 

 

 

СТРАСБУРГ

 

26 ноября 2015

 

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

 

 

По делу Басенко против Украины,

Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая палатой в составе:

          Josep Casadevall, Председатель,
          Ganna Yudkivska,
          Vincent A. De Gaetano,
          André Potocki,
          Helena Jäderblom,
          Aleš Pejchal,
          Síofra O’Leary, судьи,
и Milan Blaško, заместитель секретаря секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 20 октября 2015 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 24213/08) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Александром Анатольевичем Басенко (далее – «заявитель»), 5 мая 2008 года.

2. Заявителя представлял г-н А.А. Кристенко, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представляли его уполномоченные, в последнее время – г-н Б. Бабин, Министерство юстиции Украины.

3. 26 ноября 2012 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

4. Заявитель родился в 1958 году и проживает в Киеве. 

5. 24 февраля 2002 года, когда заявитель ехал в трамвае, к нему подошли г-н Г. и г-н С., билетные контролеры коммунального предприятия «Киевпастранс» (далее – «транспортная компания»). Как было впоследствии установлено национальными властями в обвинительном заключении и в приговоре суда в отношении С. (пункты 31 и 34), между заявителем и контролерами возник спор  по вопросу, действителен ли его билет. Контролеры настаивали на том, чтобы заявитель заплатил штраф за безбилетный проезд, в то время как заявитель настаивал, что он не нарушил никаких правил. Заявителя попросили выйти из трамвая. Затем было решено, что заявитель должен пройти с контролерами в трамвайное депо, чтобы разрешить спор. По пути в депо, С. ударил заявителя ногой. В ответ заявитель распылил на контролеров слезоточивый газ из имеющегося у него баллончика. Затем С. ударил заявителя ногой по левому колену, в результате чего тот получил перелом. После этого между заявителем и С. началась драка. Затем Г. и С. ушли. По причине перелома колена, заявитель не мог ходить, и даже не был в состоянии встать. Прохожие помогли ему дойти до ближайшей трамвайной остановки, и вызвали для него скорую помощь. По словам заявителя, он лечился в связи с этой травмой до начала 2005 года.

A. Уголовное разбирательство

6. 26 февраля 2002 года заявитель подал в милицию заявление с описанием обстоятельств инцидента. В частности, он заявил, что в день инцидента к нему подошли двое билетных контролеров, которые подвергли сомнению действительность его билета, предположив, что он слишком стар, чтобы использовать студенческий проездной билет. Они требовали, чтобы заявитель заплатил штраф, а он настаивал, что с его билетом все в порядке. Он согласился пройти с ними в отделение милиции, чтобы разрешить спор. Вместо этого контролеры предложили пойти в трамвайное депо, и заявитель согласился. По пути в депо он получил удар ногой сзади. Он обернулся и брызнул в контролеров слезоточивым газом, в ответ на что получил удар ногой по колену. Он заявил, что он не знает фамилий контролеров, но может узнать их в лицо.

7. 4 марта 2002 года следователь Святошинского РОВД (далее – «РОВД») отказал в возбуждении уголовного дела по факту инцидента. Следователь отметил, что в соответствующее время на этом трамвайном маршруте работал контролер С. Далее следователь отметил, что он не смог связаться с С. для беседы, поскольку  он, якобы, находился на больничном, а его домашний адрес найти не удалось. Следователь также отметил, что тяжесть телесных повреждений заявителя может быть оценена только после завершения его лечения.

 8. 5 марта 2002 года судебно-медицинский эксперт диагностировал у заявителя перелом колена и классифицировал эту травму как телесные повреждения средней тяжести.

9. 18 декабря 2002 года Святошинская районная прокуратура (далее – «районная прокуратура») отменила решение от 4 марта 2002 года и возбудила уголовное дело по подозрению в умышленном причинении телесных повреждений средней тяжести. В тот же день районная прокуратура проинформировала заявителя о принятом решении, также сообщив ему, что в отношении следователя, который принял решение от 4 марта 2002 года, было возбуждено дисциплинарное производство. По словам заявителя, он впервые узнал о решении от 4 марта 2002 года из этого письма районной прокуратуры.

10. 24 декабря 2002 года расследование было возобновлено другим следователем РОВД.

11. 28 декабря 2002 года следователь признал заявителя потерпевшим по уголовному делу. В тот же день заявитель был допрошен в этом качестве.

12. 4 апреля 2003 года следователь направил в транспортную компанию письмо с запросом, работал ли С. билетным контролером в соответствующее время, и попросил компанию уточнить, кто работал вместе с С. в день инцидента. В апреле 2003 года компания ответила, что С. действительно работал контролером в соответствующее время, что в день инцидента его напарником был Г., и что 16 июня 2002 года С. был уволен за прогулы.

13. 9 апреля 2003 года, в ходе фотоопознания, заявитель указал на С. как на человека, который напал на него.

14. По данным Правительства, 18 апреля 2003 года расследование было приостановлено в связи с тем, что лицо, совершившее преступление, не было установлено.

15. 18 сентября 2003 года расследование было возобновлено.

16. 9 октября 2003 года, в ходе фотоопознания, заявитель указал на Г. как на человека, который принимал участие в инциденте вместе с С.

17. 14 октября 2003 года расследование было приостановлено в связи с тем, что лицо, совершившее преступление, не было установлено.

18. 31 августа 2004 года райотдел милиции сообщил заявителю, что расследование по его делу ведется.

19. 2 февраля 2005 года районная прокуратура отменила постановление о приостановлении расследования от 14 октября 2003 года, придя к выводу, что возможные виновники были фактически установлены.

20. 20 февраля 2005 года расследование было приостановлено в связи с тем, что лицо, совершившее преступление, не было установлено.

21. 5 апреля 2005 года следователь возобновил расследование, возбудил уголовное дело в отношении С. и Г., и присоединил вновь открытые дела к существующим материалам дела.

22. 14 апреля 2005 года следователь предъявил С. обвинение в причинении телесных повреждений средней тяжести, совершенном в сговоре с Г. Следователь внес С. и Г. в список разыскиваемых лиц и приостановил расследование в связи с тем, что местонахождение обвиняемого было неизвестно.

23. 20 февраля и 4 мая 2006 года следователь принял решение возобновить расследование, а 22 февраля и 4 мая 2006 года, соответственно, снова приостановить его.

24. 10 июня 2006 года расследование было возобновлено.

25. 12 июня 2006 года между Г. и заявителем была проведена очная ставка, и заявитель был допрошен отдельно. Заявитель утверждал, что С. ударил его ногой по колену. Хотя заявитель не был уверен, что Г. напал на него, он предполагал, что именно Г. ударил его в спину 24 февраля 2002 года.

26. 14 июня 2006 года следователь прекратил уголовное дело в отношении Г. по причине отсутствия в его действиях состава преступления. Он сослался на показания Г., который отрицал нападение на заявителя, и показания заявителя о том, что на него напал С., а не Г. В тот же день следователь приостановил оставшуюся часть расследования в связи с тем, что лицо, совершившее преступление, не было установлено.

27. По данным Правительства, 24 сентября 2007 года С. был арестован. В тот же день расследование было возобновлено, и С. были предъявлены обвинения.

28. 25 сентября 2007 года была проведена очная ставка между С. (в качестве обвиняемого) и заявителем (в качестве потерпевшего).

29. 20 октября 2007 года следователь предъявил С. обвинение в причинении телесных повреждений средней тяжести.

30. По данным Правительства, в неустановленный день, по окончании предварительного расследования по делу С., заявителю была предоставлена возможность ознакомиться с материалами дела, но он отказался. По словам заявителя, ему не сообщили об окончании расследования, равно как и о любых других последующих событиях в ходе уголовного производства.

31. 29 октября 2007 года районная прокуратура оставила в силе обвинение С. в причинении телесных повреждений средней тяжести.

32. 9 ноября 2007 года Святошинский районный суд Киева (далее – «суд первой инстанции») провел предварительное слушание по делу С., в котором участвовали С., его адвокат и прокурор. В протоколе заседания указано, что заявитель не присутствовал на слушании.

33. 20 ноября 2007 года суд рассмотрел дело по существу в присутствии С., его адвоката и прокурора, но в отсутствие заявителя. Заслушав мнения всех присутствующих сторон, суд первой инстанции постановил, что слушание будет проведено в отсутствие заявителя и свидетеля Г., которые, как заявил суд, «были надлежащим образом уведомлены о слушании». Кроме того, суд постановил, что, если присутствие заявителя и Г. окажется необходимым, будут приняты меры для того, чтобы обеспечить их явку. В ходе слушаний суд заслушал показания С. Он не отрицал обвинения и признал свою вину. Суд постановил, что, учитывая признание вины со стороны С., нет никакой необходимости изучать любые другие доказательства.

34. В тот же день С. был осужден и приговорен к двум годам лишения свободы с условной отсрочкой на два года. При вынесении приговора С. суд принял во внимание то, что С. признал свою вину и раскаялся, тот факт, что он не имел судимостей, работал и имел положительные характеристики со своего текущего места работы.

35. По информации, представленной Правительством, в материалах внутреннего разбирательства по делу С. отсутствуют копии повесток или извещений, отправленных заявителю в ходе рассмотрения дела в суде первой инстанции, или какие-либо документы, свидетельствующие, что такие повестки или уведомления были ему отправлены.

B. Гражданское разбирательство

36. 7 февраля 2005 года заявитель подал в Голосеевский районный суд Киева гражданский иск против транспортной компании, требуя возмещения ущерба за незаконные действия ее сотрудников.

37. 15 ноября 2005 года суд отклонил иск заявителя на основании того, что он не доказал, что он ему были нанесены телесные повреждения сотрудниками ответчика при исполнении ими служебных обязанностей. Суд отметил, что заявитель не смог объяснить, почему указанные им лица не были обвинены или осуждены, а также что уголовное дело в связи с инцидентом еще находится на стадии расследования.

38. 24 января 2006 года Киевский городской апелляционный суд оставил в силе решение суда первой инстанции.

39. 30 ноября 2007 года Донецкий областной апелляционный суд, действуя в качестве суда кассационной инстанции, оставил в силе решения от 15 ноября 2005 года и 24 января 2006 года.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Кодекс об административных правонарушениях 1984 года

40. В соответствии со статьей 135 Кодекса, безбилетный проезд в городском транспорте наказывается штрафом в двадцатикратном размере от стоимости проезда.

41. В соответствии со статьей 189-9 Кодекса, злостное неповиновение законным требованиям сотрудника транспортной компании, осуществляющего надзор за перевозкой пассажиров, связанное с физическим сопротивлением, оскорблением или другими незаконными действиями, наказывается штрафом или исправительными работами.

42. В соответствии со статьей 229 Кодекса, дела об административных правонарушениях, которые связаны с нарушением правил, регулирующих пользование пассажирским электротранспортом (трамваем, троллейбусом), могут рассматриваться, в частности, руководством трамвайных и троллейбусных депо и билетными контролерами.

B. Уголовный кодекс 2001 года

43. Соответствующие положения Кодекса, касающиеся предумышленного нанесения телесных повреждений средней тяжести, можно найти в решении Суда по делу Sizarev v. Ukraine (Sizarev v. Ukraine, no. 17116/04, § 82, 17 January 2013). Положения Кодекса, касающиеся злоупотребления властью и превышения служебных полномочий можно найти в решении Суда по делу Lutsenko v. Ukraine (no. 6492/11, § 41, 3 July 2012).

C. Уголовно-процессуальный кодекс 1960 года (отменен 20 ноября 2012 года)

44. В соответствии со статьей 28 Кодекса, лицо, которому в результате преступления был нанесен устойчивый материальный вред, может подать гражданский иск против обвиняемого или лиц, несущих ответственность за действия обвиняемого.

45. Соответствующие части статей 49 и 206 Кодекса гласят:

Статья 49. Потерпевший

«Потерпевшим признается лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред...

Гражданин, признанный потерпевшим от преступления, вправе давать показания по делу. Потерпевший и его представитель имеют право.. заявлять ходатайства, знакомиться со всеми материалами дела с момента окончания досудебного следствия... подавать жалобы на действия лица, производящего дознание, следователя, прокурора и суда...»

Статья 206. Основания и порядок приостановления следствия

«Досудебное следствие по уголовному делу приостанавливается в случаях:

1)  когда местонахождение обвиняемого неизвестно;

2)  когда психическое или иное тяжелое заболевание обвиняемого препятствует окончанию производства по делу;

3)  когда не установлено лицо, совершившее преступление.

В случаях, указанных в пунктах 1 и 2 настоящей статьи, досудебное следствие может быть приостановлено только после того, как следователь вынесет постановление о привлечении определенного лица в качестве обвиняемого и выполнит все следственные действия, производство которых возможно в отсутствие обвиняемого, а также примет меры к сохранению документов и других возможных доказательств по делу.

В случаях, указанных в пункте 3 настоящей статьи, досудебное следствие может быть приостановлено лишь после производства всех необходимых и возможных следственных действий для установления лица, совершившего преступление...»

46. Статья 217 Кодекса предусматривает, что следователь обязан уведомить потерпевшую сторону о завершении предварительного расследования по делу, которое направляется в суд для судебного разбирательства, а также о праве потерпевшей стороны ознакомиться с материалами дела. Следователь должен составить протокол о таком уведомлении или приложить копию уведомления к материалам дела.

Статьи 348 и 349 Кодекса предусматривают, что потерпевшая сторона может подать апелляцию против решения суда первой инстанции в течение пятнадцати дней со дня его принятия, а также, что аргументы, изложенные в такой апелляции, не должны выходить за рамки жалоб, представленных потерпевшей стороной в ходе судебного разбирательства.

D. Гражданские кодексы 1963 и 2003 годов

47. Гражданский кодекс 1963 года (далее – «Кодекс 1963 года») оставался в силе до 31 декабря 2003 года. С 1 января 2004 года он был отменен и заменен Гражданским кодексом 2003 года (далее – «Кодекс 2003 года»).

48. Соответствующие части статьи 441 Кодекса 1963 года и статьи 1172 Кодекса 2003 года предусматривают, что юридическое лицо должно компенсировать любой ущерб, причиненный его работником при исполнении связанных с работой (служебных) обязанностей.

E. Закон о предприятиях 1991 года (отменен 1 января 2004 года)

49. Соответствующая статья Закона гласила:

Статья 2
Типы предприятий

«В Украине могут работать предприятия следующего типа...

коммунальные предприятия, основанные на муниципальном имуществе...»

F. Правила, касающиеся городского транспорта и полномочий билетных контролеров

50. Своим Постановлением № 386 от 22 апреля 1997 года Кабинет Министров Украины утвердил правила предоставления транспортных услуг городским электротранспортом. Пункты 31 и 32 Правил гласят, что безбилетный пассажир подлежит административной ответственности, и его дело может рассматриваться, в частности, руководством трамвайных и троллейбусных депо и билетными контролерами.

51. Своим Приказом № 22 от 18 ноября 1997 года Государственный комитет по строительству, архитектуре и жилищной политике утвердил Правила пользования трамваем и троллейбусом в городах Украины. В соответствии с подпунктом 4.3 Правил, за нарушение правил перевозок может быть наложен штраф, в частности, руководством трамвайных и троллейбусных депо и билетными контролерами; такой штраф взимается на месте. В соответствии с подпунктом 4.4 Правил, пассажир, отказывающийся заплатить штраф, обязан покинуть транспортное средство на ближайшей остановке. В случае злостного неповиновения, пассажир может быть доставлен в ближайшее отделение милиции.

ПРАВО

I. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

52. Ссылаясь на статью 5, заявитель жаловался, что его право на «личную неприкосновенность» было нарушено, в результате чего он получил серьезные телесные повреждения. Заявитель жаловался, в соответствии со статьей 6, что уголовное расследование в отношении С. и Г. проводилось с задержками, а также что он не был проинформирован о его ходе, и, таким образом, был лишен возможности обжаловать неоднократные решения о приостановлении уголовного расследования. Заявитель также жаловался, в соответствии со статьей 6, что ему было отказано в доступе к суду для рассмотрения его гражданского иска, потому что национальные суды отклонили его иск против транспортной компании на том основании, что уголовное разбирательство в отношении С. еще не было завершено. Кроме того, заявитель сослался на статью 7 § 2 Конвенции, утверждая, что его право на доступ к суду также было нарушено.

53. Произведя оценку фактов дела с точки зрения права, и с учетом существа жалоб заявителя, Суд принимает решение рассматривать их в соответствии со статьей 3 Конвенции (см., например, Dembele v. Switzerland, no. 74010/11, § 33, 24 September 2013).

54. Статья 3 Конвенции гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию».

A. Процессуальный аспект статьи 3 

1. Приемлемость

55. Правительство не представило никаких возражений в отношении приемлемости данной жалобы. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо дела

(a) Аргументы сторон

56. Заявитель утверждал, что расследование было неэффективным. Он утверждал, что расследование было необоснованно длительным, что были периоды, когда следственные органы не предпринимали никаких действий, и что, в частности, его первоначальное заявление в милицию и результаты опознания им С. и Г. долгое время игнорировались. По словам заявителя, он не был проинформирован о ходе предварительного расследования, его завершении и суде над С. Заявитель утверждал, что, в результате, он не имел возможности обжаловать решение об осуждении С., которое, по мнению заявителя, было несправедливым и не повлекло надлежащего наказания С.

57. Правительство утверждало, что расследование, проведенное национальными властями, отвечало требованиям статьи 3 Конвенции. В частности, власти предприняли ряд следственных действий, допросили С., Г. и заявителя, провели фотоопознания и очные ставки, распорядились о проведении медицинских экспертиз, а также запросили информацию у транспортной компании. Заявитель был признан потерпевшим и получал информацию о ходе расследования.

(b) Оценка Суда

(i) Соответствующие принципы

58. Суд повторяет, что Статья 3 Конвенции требует от властей расследовать обвинения в жестоком обращении, когда они являются «аргументированными» и «вызывают обоснованные подозрения». Минимальные стандарты эффективности, определенные в прецедентной практике Европейского Суда, включают в себя требование, что расследование должно быть независимым, беспристрастным и подлежать общественному контролю. Несомненно, в этом контексте подразумевается также требование о своевременности и разумных сроках. Оперативные действия властей при расследовании утверждений о жестоком обращении имеют большое значение для поддержания общественной веры в их приверженность принципу верховенства права, и в недопустимость любого сговора или терпимости к противоправным действиям. Если официальное расследование привело к разбирательству на национальном уровне, разбирательство в целом, в том числе на судебной стадии, должно удовлетворять требованиям запрета жестокого обращения. Хотя любое разбирательство не обязательно должно завершиться осуждением или конкретным приговором, национальные суды ни при каких обстоятельствах не должны позволять, чтобы серьезные нарушения физической и моральной неприкосновенности оставались безнаказанными (см., например, Mesut Deniz v. Turkey, no. 36716/07, § 52, 5 November 2013, с дальнейшими ссылками).

59. В соответствии с прецедентным правом Суда, расследование должно подлежать достаточному общественному контролю для обеспечения подотчетности. Хотя степень общественного контроля может варьироваться, заявителю должен быть предоставлен эффективный доступ к процедуре расследования во всех случаях (см. Batı and Others v. Turkey, nos. 33097/96 and 57834/00, § 137, ECHR 2004-IV, и Oleksiy Mykhaylovych Zakharkin v. Ukraine, no. 1727/04, § 67, 24 June 2010).

(ii) Применение этих принципов в настоящем деле

60. Суд отмечает, прежде всего, что Правительство не оспаривало, что обращение с заявителем подпадает под действие статьи 3 Конвенции. Суд отмечает, что нападение на заявителя произошло в общественном месте, в результате нападения он не мог встать или самостоятельно передвигаться, и ему пришлось прибегнуть к помощи прохожих. Это должно было вызвать у него чувство беспомощности и униженности. Суд также осознает тот факт, что нападение привело к перелому колена, травме, на лечение которой обычно требуется более тридцати дней. Кроме того, в соответствии с неоспариваемыми утверждениями заявителя, его перелом колена потребовал длительного лечения – примерно в течение трех лет. Ввиду этих соображений, Суд приходит к выводу, что насильственное обращение, которому подвергся заявитель 24 февраля 2002 года, составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, противоречащее статье 3 Конвенции (см. и сравните с Aleksandr Nikonenko v. Ukraine, no. 54755/08, §§ 7 and 40, 14 November 2013, и İbrahim Demirtaş v. Turkey, no. 25018/10, § 31, 28 October 2014).

61. Заявитель незамедлительно уведомил власти о нападении на него. Таким образом, власти были обязаны провести эффективное расследование этого нападения.

(α) Оперативность внутреннего разбирательства 

62. Суд отмечает, что власти не были полностью пассивными в настоящем деле. Первоначальные следственные действия были осуществлены своевременно: заявление заявителя было принято 26 февраля 2002 года, всего через два дня после инцидента, и С. был идентифицирован как лицо, чьи действия подлежат расследованию. В конечном итоге, было возбуждено уголовное дело, и С. был обвинен и осужден. Тем не менее, этому расследованию был присущ ряд недостатков.

63. Во-первых, имела место задержка при возбуждении уголовного дела в связи с нападением на заявителя. 4 марта 2002 года следователь отказал в возбуждении уголовного дела в этой связи на основании того, что степень тяжести травм заявителя не может быть определена, хотя уже на следующий день медицинский эксперт определил тяжесть травм, классифицировав их как телесные повреждения средней тяжести. Несмотря на это, только 18 декабря 2002 года прокурор отменил решение от 4 марта 2002 года, и уголовное дело было возбуждено. Таким образом, в первые месяцы после нападения власти оставались, в основном, пассивными.

64. Во-вторых, в течение значительного периода власти не предпринимали никаких активных действий, чтобы найти С. и допросить его (см. и сравните, в отношении статьи 2, с Yuri Illarionovitch Shchokin v. Ukraine, no. 4299/03, § 43, 3 October 2013, и Trapeznikova v. Russia, no. 21539/02, § 85, 11 December 2008). Следует отметить, что милиция идентифицировала С. как лицо, возможно представляющее интерес для следствия, самое позднее в начале 4 марта 2002 года (см. пункт 7 выше). Тем не менее, в материалах дела нет никаких свидетельств того, что власти предприняли какие-либо активные действия, чтобы найти С. и допросить его до истечения более чем трехлетнего периода, когда, 14 апреля 2005 года, С. был объявлен в розыск.

65. В-третьих, досудебное следствие неоднократно приостанавливалось (см. и сравните с Dudnyk v. Ukraine, no. 17985/04, § 36, 10 December 2009, и Koval and Others v. Ukraine, no. 22429/05, § 82, 15 November 2012). Из материалов дела видно, что С. был идентифицирован в качестве возможного преступника по крайней мере в начале 9 апреля 2003 года, когда заявитель указал не него в ходе фотоопознания. Несмотря на это, всего через несколько дней, 18 апреля 2003 года, расследование было приостановлено в связи с неустановлением виновного, а затем снова, по этой же причине, 14 октября 2003 года. Суд отмечает, что 2 февраля 2005 года надзирающий прокурор отменил решение от 14 октября 2003 года о приостановлении расследования, отметив, что возможные виновники были фактически определены. Несмотря на это решение, 20 февраля 2005 года разбирательство снова было приостановлено на том же основании, в связи с неустановлением лица, совершившего преступление.

66. В свете этих выводов, Суд приходит к заключению, что в течение значительного периода времени следственные органы не предприняли никаких серьезных попыток провести тщательное расследование нападения на заявителя.

(β) Доступ заявителя к процедуре расследования

67. Переходя к вопросу о доступе заявителя к процедуре расследования, Суд отмечает утверждения Правительства, что заявитель был официально признан потерпевшим по уголовному делу, и на этом основании получил ряд процессуальных прав, в частности, право на ознакомление с материалами дела после окончания предварительного расследования (см. пункт 45 выше).

68. Тем не менее, Суд считает, что эти права, доступные заявителю в соответствии с национальным законодательством, не были доступны на практике. Так, в соответствии с неоспариваемыми утверждениями заявителя, он был проинформирован о первоначальном решении об отказе в возбуждении уголовного дела, принятом 4 марта 2002 года, только 18 декабря 2002 года. Суд далее отмечает, что 31 августа 2004 года следственные органы сообщили заявителю, что расследование по его делу продолжается. Эта информация была неправдивой, поскольку фактически расследование было приостановлено 14 октября 2003 года, и было возобновлено только 2 февраля 2005 года, после вмешательства прокуратуры.

69. Заявитель также утверждал, что власти не сообщили ему об окончании предварительного расследования по делу С., равно как и о судебном разбирательстве и осуждении С. При оценке этого утверждения Суд отмечает, что из начальных представлений заявителя в Суд очевидно, что, когда он подал свое заявление 5 мая 2008 года, он не знал о завершении расследования по делу С., судебном разбирательстве и его осуждении. Напротив, в своих ответных замечаниях Правительство утверждало, что заявитель был проинформирован об окончании расследования и, вопреки предложению, отказался ознакомиться с материалами дела.

70. Суд отмечает, что Правительство не указало, когда именно заявителю было предложено ознакомиться с материалами дела, и когда он отказался от этого предложения, а также не представило никаких документов в поддержку своих утверждений в этой связи. Кроме того, Правительство заявило, что в материалах дела С. не содержится никаких копий повесток или извещений, направленных заявителю в ходе рассмотрения дела в отношении С. судом первой инстанции. Протокол судебного заседания, состоявшегося 20 ноября 2007 года, в котором С. был осужден, содержит заявление, сформулированное в общих чертах и без каких-либо конкретных фактов, что заявитель был надлежащим образом уведомлен о слушании. Тем не менее, в ряде дел, касающихся пункта 1 статьи 6 Конвенции, в которых возникал спор, был ли уведомлен заявитель, Суд, в условиях, аналогичных условиям настоящего дела, признавал, что, как правило, подобные заявления в протоколах судебных заседаний не могут рассматриваться как достаточное доказательство уведомления (см, например, Pirali Orujov v. Azerbaijan, no. 8460/07, §§19 and 41, 3 February 2011; Fyodorov and Fyodorova v. Ukraine, no. 39229/03, § 100, 7 July 2011; и Kolegovy v. Russia, no. 15226/05, § 41, 1 March 2012). В свете вышеупомянутых представлений Правительства, касающихся отсутствия соответствующих документов в материалах дела, Суд считает целесообразным использовать такой же подход в настоящем деле.

71. В свете вышеизложенного, Суд считает установленным, что заявитель не был проинформирован о завершении предварительного расследования дела С., о судебном разбирательстве и его осуждении. Заявитель, таким образом, не имел возможности эффективно участвовать во внутреннем разбирательстве на стадии судебного рассмотрения и вынесения приговора, и поэтому не мог обжаловать приговор С., который он счел недостаточным.

(γ) Выводы

72. Вышеизложенных соображений достаточно для того, чтобы Суд пришел к выводу, что власти не провели эффективное расследование по факту жестокого обращения с заявителем, в связи с тем, что национальные власти не обеспечили необходимую оперативность разбирательства и эффективный доступ заявителя к процедуре расследования.

73. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

B. Основной аспект статьи 3

1. Приемлемость

(a) Аргументы сторон

74. Правительство заявило, что государство не несет ответственность за действия С. Они утверждали, что юрисдикция Суда распространяется только на случаи жестокого обращения со стороны представителей государства. Правительство не оспаривало, что коммунальные предприятия могут считаться находящимися под контролем государства, поскольку они выполняют функции, возложенные на них государством. Они утверждали, однако, что государство может нести ответственность за действия сотрудников таких предприятий, только если в соответствующий период времени они находились при исполнении своих служебных обязанностей. Иная интерпретация сферы ответственности государства  возложила бы на государство чрезмерное бремя. Правительство подчеркнуло, что действия С. не были направлены на исполнение им своих служебных обязанностей. С. был признан виновным в совершении преступления против личности, а именно причинении телесных повреждений, в качестве частного лица, но не в злоупотреблении властью или превышении служебных полномочий, что было бы справедливо, если бы С. совершил правонарушение, связанное с его служебными обязанностями. Соответственно, Правительство утверждало, что жалоба заявителя является несовместимой ratione materiae с положениями Конвенции.

75. Правительство также утверждало, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении его жалобы по статье 3, поскольку он не подал гражданский иск против С. после того, как национальный суд признал его виновным.

 76. Заявитель утверждал, что С. нанес заявителю телесные повреждения во время исполнения своих служебных обязанностей в качестве работника коммунального предприятия, находившегося под контролем государства. Будучи билетным контролером, С. обладал определенными полномочиями, возложенными на него государством, а именно правом налагать штрафы, высаживать из трамвая безбилетных пассажиров, и доставлять лиц, проявляющих неповиновение, в отделение милиции. Для заявителя это означало, что С. имел полномочия, которыми, как правило, обладают сотрудники правоохранительных органов. Заявитель утверждал, что государство несет ответственность за обращение с ним со стороны С.

77. Заявитель также не согласился с доводом Правительства о том, что он не исчерпал внутренние средства правовой защиты. Он утверждал, что в 2005 году он подал гражданский иск о возмещении ущерба против транспортной компании, по причине неэффективности расследования уголовного дела в отношении С., и опасаясь, что срок для подачи иска в ближайшее время истечет. Однако, поскольку к тому времени уголовное расследование еще не было завершено, его гражданский иск был безрезультатным. И уголовное расследование, и гражданский иск оказалось неэффективными. Заявитель утверждал, что он не был проинформирован о завершении предварительного расследования по делу С. и о судебном разбирательстве, и что он впервые узнал о суде над С. из возражений Правительства. По словам заявителя, поскольку С. был осужден еще в 2007 году, его попытка подать гражданский иск теперь будет неудачной.

(b) Оценка Суда

(i) Могут ли оспариваемые действия быть вменены государству-ответчику

(α) Соответствующие принципы

78. Договаривающееся государство несет ответственность в соответствии с Конвенцией за нарушения прав человека в результате действий его агентов, находящихся при исполнении своих служебных обязанностей (см., например, Krastanov v. Bulgaria, no. 50222/99, § 53, 30 September 2004). Однако государство также может нести ответственность, даже в тех случаях, когда его агенты действовали с превышением полномочий или вопреки инструкциям (см. Moldovan and Others v. Romania (no. 2), nos. 41138/98 and 64320/01, § 94, ECHR 2005‑VII (выдержки), and Ireland v. the United Kingdom, 18 January 1978, § 159, Series A no. 25). Для того чтобы установить, может ли государство нести ответственность за неправомерные действия своих агентов, действовавших за пределами своих служебных обязанностей, Суд должен оценить всю совокупность обстоятельств и принять во внимание характер и обстоятельства рассматриваемого поведения (см., в отношении статьи 2, Sašo Gorgiev v. “the former Yugoslav Republic of Macedonia”, no. 49382/06, § 48, ECHR 2012 (выдержки)).

79. В соответствии с прецедентным правом Суда, тот факт, что государство само выбирает, каким образом некоторые его полномочия будут осуществляться другим органом, не может быть решающим для вопроса об ответственности государства ratione personae. По мнению Суда, осуществление государственных полномочий, которые затрагивают права и свободы по Конвенции, поднимает вопрос об ответственности государства, независимо от формы, в которой эти полномочия осуществляются, например, органом, деятельность которого регулируется нормами частного права (см. Woś v. Poland (dec.), no. 22860/02, § 72, 1 March 2005).

(β) Применение этих принципов в настоящем деле

80. Суд отмечает, что Правительство не оспаривало, что обращение, которому подвергся заявитель, было достаточно серьезным, чтобы подпадать под действие статьи 3 Конвенции. Тем не менее, они утверждали, что статья 3 здесь неприменима, поскольку заявитель подвергся жестокому обращению со стороны С., который действовал за пределами своих служебных обязанностей.

81. Таким образом, Суд призван определить, можно ли считать С. государственным агентом, и если да, то может ли его поведение, признанное незаконным на национальном уровне, быть вменено государству-ответчику в рамках основного аспекта статьи 3.

82. В этой связи Суд отмечает, что С. работал билетным контролером на коммунальном предприятии. Заявитель утверждал, и Правительство это не оспаривало, что национальное законодательство наделяло С. определенными полномочиями. Будучи билетным контролером, С. имел право налагать административные штрафы. Он также имел полномочия применять определенные меры принуждения, а именно требовать от пассажиров, отказывающихся платить штраф, покинуть трамвай или доставить их в отделение милиции в случае неповиновения (см. пункт 51 выше). Эти полномочия были предоставлены С. национальным публичным правом и подкреплены законными санкциями, в соответствии с Кодексом об административных правонарушениях, предусматривающими административное наказание за неподчинение законным требованиям билетного контролера (см. пункт 41 выше). Таким образом, можно сделать вывод, что, действуя в качестве билетного контролера, С. осуществлял отдельные государственные полномочия.

83. В этом контексте Суд напоминает, что, в соответствии с его прецедентным правом, осуществление государственных полномочий, которые затрагивают права и свободы по Конвенции, поднимает вопрос об ответственности государства, независимо от формы, в которой эти полномочия осуществляются (см. Woś, упомянутое выше, § 72).

84. Соответственно, Суд приходит к выводу, что в обстоятельствах настоящего дела С. можно считать государственным агентом в той мере, в какой он осуществлял, в качестве билетного контролера, вышеупомянутые полномочия, предоставленные ему национальным законодательством.

85. Установив, что С. следует рассматривать как государственного агента, Суд должен теперь определить, может ли государство-ответчик нести ответственность за жестокое обращение по отношению к заявителю со стороны С., несмотря на незаконный характер поведения последнего.

86. Разногласия между сторонами в этом отношении сводятся к тому, выходило ли поведение С. (нападение на заявителя) за пределы его официальных служебных обязанностей. По мнению Правительства, поведение С. выходило за пределы его официальных служебных обязанностей; поэтому государство не может быть привлечено к ответственности. По словам заявителя, С. напал на него во время выполнения своих обязанностей билетного контролера и осуществления полномочий, возложенных на него национальным законодательством; поэтому государство-ответчик несет ответственность за поведение С.

87. Суд должен сначала изучить аргумент Правительства о том, что С. был осужден на национальном уровне за преступление против личности, совершенное в личном качестве, а не за совершение служебного преступления. Для Правительства это означает, что действия С. рассматривались национальным судом как частные акты, не влекущие какой-либо ответственности его работодателя и, как следствие, государства. В этом контексте Суд повторяет, что его роль состоит не в определении уголовной вины или гражданской ответственности, но в установлении ответственности Договаривающихся государств в соответствии с Конвенцией (см., например, Hassan v. the United Kingdom [GC], no. 29750/09, § 48, ECHR 2014). По этой причине, даже если принять интерпретацию Правительством решения национального суда, уголовная классификация действий С. на национальном уровне не может, сама по себе, быть решающей для вопроса, рассматриваемого в настоящем деле Судом.

88. Суд отмечает, что заявитель вступил в контакт с С. в связи с исполнением им своих служебных обязанностей билетного контролера. Все рассматриваемые события в настоящем деле произошли в рабочее время и на рабочем месте С. Кроме того, разногласия между С. и заявителем, которые привели к нападению на заявителя, касались того, имел ли заявитель действительный проездной документ, вопроса, который был непосредственно связан со служебными обязанностями С. в качестве билетного контролера. Именно из-за этих разногласий билетный контролер, который осуществлял свои полномочия, предоставленные ему национальным законодательством, потребовал от заявителя покинуть трамвай. Если бы билет заявителя был признан недействительным, на заявителя был бы наложен административный штраф. С. напал на заявителя на пути в депо, в свое рабочее время и в процессе урегулирования разногласия, непосредственно связанного с осуществлением С. своих служебных полномочий и обязанностей в качестве билетного контролера.

89. Хотя нападение С. на заявителя являлось нарушением национального уголовного права и было несанкционированным, Суд считает, что С. совершил его в качестве билетного контролера, а не как частное лицо. Поведение С. не настолько сильно выходило за рамки его служебных обязанностей, чтобы оно не могло повлечь за собой международную ответственность государства (см. и сравните с Reilly v. Ireland (dec.), no. 51083/09, § 54, 23 September 2014; Gorovenky and Bugara v. Ukraine, nos. 36146/05 and 42418/05, § 31, 12 January 2012; Enukidze and Girgvliani v. Georgia, no. 25091/07, §§ 289 and 290, 26 April 2011).

90. Таким образом, Суд приходит к выводу, что обжалуемые действия С. могут быть вменены государству-ответчику.

(ii) Вопрос об исчерпании внутренних средств правовой защиты

91. В соответствии с прецедентным правом Суда, оценка, были ли исчерпаны внутренние средства правовой защиты, как правило, осуществляется с учетом даты, когда заявление было подано в Суд (см. Demopoulos and Others v. Turkey (dec.) [GC], nos. 46113/99, 3843/02, 13751/02, 13466/03, 10200/04, 14163/04, 19993/04 and 21819/04, § 87, ECHR 2010).

92. Правительство утверждало, что заявитель мог подать гражданский иск против С. после его осуждения. Однако заявитель не знал об осуждении С. в день, когда его заявление было подано в Суд (см. пункт 71 выше), и, таким образом, он не мог подать отдельный гражданский иск после осуждения С.

93. В любом случае Суд отмечает, что заявитель участвовал в расследовании уголовного дела в течение пяти лет и восьми месяцев, а затем не был проинформирован о завершении разбирательства. Суд повторяет, что именно задержка в уголовном производстве и исключение заявителя на конечной стадии расследования побудили его прийти к выводу о нарушении статьи 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте (см. пункт 72 выше). Соответственно, Суд считает, что было бы слишком обременительным, да и неразумным, ожидать от заявителя подачи отдельного гражданского иска после того как ему, наконец, стало известно о завершении уголовного разбирательства в отношении С. (см., с соответствующими изменениями, Valeriy Fuklev v. Ukraine, no. 6318/03, § 82, 16 January 2014, и Arskaya v. Ukraine, no.  45076/05, § 80, 5 December 2013). Кроме того, Суд отмечает, что средство правовой защиты, предложенное Правительством, относилось к личной ответственности С., в то время, как жалоба заявителя в этот Суд касается вопроса об ответственности государства за жестокое обращение с заявителем.

94. Соответственно, заявителя нельзя упрекнуть в том, что он не использовал средство правовой защиты, предложенное Правительством.

 (iii) Другие соображения в отношении приемлемости

95. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо дела

(a) Аргументы сторон

96. Заявитель утверждал, что судебное решение в отношении С. подтвердило, что он подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению со стороны С., работника коммунального предприятия. Заявитель утверждал, что, не будучи проинформирован о суде над С., он был лишен возможности взыскать убытки с С. и его работодателя. Он считает, что С. не был привлечен к реальной ответственности за причинение телесных повреждений заявителю.

97. Правительство не представило замечаний по существу этой жалобы.

(b) Оценка Суда

98. Суд отмечает, что, в соответствии с выводами национальных властей, заявитель был избит С. 24 февраля 2002 года. Суд повторяет свои выводы, что С. подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению со стороны С., и что действия С. могут быть вменены государству-ответчику (см. пункты 60 и 90 выше).

99. Таким образом, была нарушена статья 3 Конвенции в ее основном аспекте.

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 13 КОНВЕНЦИИ

100. Заявитель жаловался на то, что он не имел эффективных средств правовой защиты в отношении обращения, которому он подвергся. Он сослался на статью 13 Конвенции, которая гласит:

«Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в государственном органе, даже если это нарушение было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве».

A. Аргументы сторон

101. Заявитель сослался на свои аргументы в отношении неэффективности расследования в соответствии со статьей 3, и утверждал, что задержки в уголовном расследовании привели к тому, что его гражданский иск, как средство правовой защиты, был также неэффективным.

102. Правительство утверждало, что власти провели расследование утверждений заявителя о жестоком обращении, и, соответственно, он имел в своем распоряжении эффективные средства правовой защиты.

B. Оценка Суда

103. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

104. Суд ссылается на свои выводы, что из-за задержки в уголовном производстве против С. и исключения заявителя на его заключительных этапах, от заявителя нельзя было ожидать, что он будет требовать компенсации от С. после завершения уголовного разбирательства в отношении последнего (см. пункт 93 выше). В отношении возможности подачи против С. гражданского иска о возмещении ущерба до завершения уголовного разбирательства, Суд отмечает, что он уже установил, что гражданский иск о возмещении ущерба, поданный в ходе незавершенного уголовного разбирательства, мог бы быть соответствующим компенсационным средством правовой защиты в контексте статьи 3 Конвенции, если личность преступника установлена (см., например, Afanasyev v. Ukraine, no. 38722/02, § 77, 5 April 2005). Тем не менее, Суд отмечает, что, из-за неоправданной задержки в уголовном разбирательстве, к тому времени, когда заявителю впервые стало известно о том, что С. было предъявлено обвинение, и он мог, теоретически, подать против С. иск о возмещении ущерба, то есть 25 сентября 2007 года (см. пункты 28 и 44 выше), со дня нападения на заявителя прошло пять лет и семь месяцев. Таким образом, в конкретных обстоятельствах настоящего дела такое требование нельзя рассматривать как способное обеспечить надлежащее и достаточное возмещение за нарушение статьи 3 (см., с соответствующими изменениями, Sizarev v. Ukraine, no. 17116/04, § 97, 17 January 2013).

105. В свете этих выводов Суд приходит к заключению, что недостатки рассматриваемого уголовного разбирательства не позволили заявителю своевременно получить компенсацию. Это означает, что в конкретных обстоятельствах настоящего дела компенсационные средства правовой защиты, которые теоретически имелись в распоряжении заявителя в соответствии с внутренним законодательством, были неэффективными на практике.

106. Следовательно, была нарушена статья 13 Конвенции.

III. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

107. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

108. Заявитель потребовал выплатить ему 6955, 37 украинских гривен (UAH) в качестве компенсации материального вреда, и 50000 евро (EUR) в качестве компенсации нематериального вреда.

109. Правительство утверждало, что эти требования являются чрезмерными и необоснованными. Правительство также заявило об отсутствии причинно-следственной связи между требованиями о компенсации материального вреда и заявленными нарушениями Конвенции.

110. Суд не усматривает никакой причинно-следственной связи между установленными нарушениями и заявленным материальным вредом; поэтому он отклоняет это требование. С другой стороны, принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 8000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Компенсация расходов и издержек

111. Заявитель потребовал выплатить ему 74173 гривны в качестве компенсации судебных издержек, понесенных в ходе разбирательства в Суде, и 70, 4 гривны в качестве компенсации почтовых расходов; требуемые суммы должны быть переведены на банковский счет юридической компании представителя заявителя.

112. Правительство оспорило требования заявителя в отношении компенсации судебных издержек, как чрезмерные. Что касается требования о компенсации почтовых расходов, Правительство оставило этот вопрос на усмотрение Суда.

113. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они действительно были понесены, были обязательными и разумными. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и упомянутые выше критерии, Суд считает разумным присудить заявителю 3684 евро в качестве компенсации издержек и расходов, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму. Эта сумма должна быть выплачена на банковский счет юридической фирмы представителя заявителя, как указано заявителем.

C. Пеня

114. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Объявляет жалобу приемлемой;

 

2.  Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в ее процессуальном аспекте;

 

3.  Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в ее основном аспекте;

 

4.  Постановляет, что была нарушена статья 13 Конвенции;

 

5.  Постановляет:

(a) государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты;

(i)  8000 (восемь тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда;

(ii)  3684 (три тысячи шестьсот восемьдесят четыре) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек; эта сумма должна быть переведена на банковский счет юридической компании представителя заявителя;

(b)  с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

 

6.  Отклоняет оставшуюся часть требований заявителей относительно компенсации.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 26 ноября 2015 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

  Милан Блашко                                                                Жосеф Касадеваль
Заместитель секретаря                                                         Председатель

 Поділитися