ДЕЛО КУЩА ПРОТИВ УКРАИНЫ
ПЯТАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО КУЩА ПРОТИВ УКРАИНЫ
(Заявление № 53865/11)
РЕШЕНИЕ
СТРАСБУРГ
3 декабря 2015
Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.
По делу Куща против Украины,
Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая палатой в составе:
Angelika Nußberger, Председатель,
Ganna Yudkivska,
Erik Møse,
Faris Vehabović,
Yonko Grozev,
Síofra O’Leary,
Mārtiņš Mits, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,
Рассмотрев дело в закрытом заседании 10 ноября 2015 года,
Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:
ПРОЦЕДУРА
1. Данное дело основано на заявлении (№ 53865/11) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьёй 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Сергеем Викторовичем Кущом (далее – «заявитель»), 17 августа 2011 года.
2. Заявителя представлял г-н А. П. Бущенко, адвокат, практикующий в Киеве. Украинское правительство (далее – «Правительство») представлял его уполномоченный, в последнее время – г-н Б. Бабин, из Министерства Юстиции.
3. Заявитель жаловался, в частности, на медицинское обслуживание, предоставленное ему во время задержания, и на то, что в больнице его заковывали в наручники, а также на законность и продолжительность его досудебного содержания под стражей, его судебное рассмотрение и отсутствие обеспеченного законом права на компенсацию в этом отношении.
4. 3 сентября 2012 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.
ФАКТЫ
I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА
5. Заявитель родился в 1969 году и проживает в Киеве.
6. До его задержания он занимал должность директора акционерного общества, ответственного за реконструкцию городской трамвайной линии в Киеве, финансируемого из местного бюджета.
A. Уголовное производство в отношении заявителя и его содержания под стражей
7. 20 июля 2010 года была возбуждено уголовное дело в отношении заявителя, а также двух других лиц, по подозрению в хищении муниципального имущества в особо крупных размерах в контексте работ по реконструкции трамваев. В частности, заявитель подозревался в искусственном увеличении цены щебня, приобретённого его компанией.
8. 21 июля 2010 года следователь управления полиции по борьбе с организованной преступностью позвонил заявителю и пригласил его явиться, чтобы дать некоторые пояснения. Заявитель подчинился и был арестован. Следователь ссылался на статью 115 уголовно-процессуального кодекса (см. пункт 71 ниже) и обосновал арест заявителя следующим образом:
“свидетели, в том числе потерпевшие, прямо указывают на это лицо, как на лицо, совершившее преступление.”
9. Кроме того, было указано, что арест заявителя требуется с целью:
“Предотвращения побега от следствия и суда, и обеспечения исполнения приговора.
Предотвращения помех в установлении истины по уголовному делу.”
10. В докладе об аресте было также отмечено, что заявитель подозревался в совершении уголовного преступления в соответствии со статьёй 191 § 5 уголовного кодекса (хищение в особо крупных размерах) и что ему была разъяснена правовая квалификация этого преступления и основания для его ареста. Заявитель также подтвердил в письменном виде, что его права были объяснены ему исчерпывающим образом, и выразил желание, чтобы его интересы представлял адвокат по его выбору. Его запрос был удовлетворён.
11. 22 июля 2010 года адвокат заявителя обжаловал арест своего подзащитного, как незаконный, в Голосеевском районном суде Киева (далее – «Голосеевский Суд»).
12. В тот же день следователь обратился в суд для досудебного содержания заявителя под стражей в качестве меры пресечения в ожидании суда. В заявлении повторялись основания, на которых было возбуждено уголовное дело в отношении заявителя (см. пункт 7 выше). Также было отмечено, что потенциальным наказанием за данное преступление является тюремное заключение на срок от семи до двенадцати лет, что означало, что заявитель мог скрыться, находясь на свободе.
13. 23 июля 2010 года судья Голосеевского суда постановил продлить срок ареста заявителя до десяти дней. Аргументация была следующей:
“Изучив материалы уголовного дела, выслушав объяснения подозреваемого, мнение прокурора, который поддержал заявление [следователя] и запросил о его удовлетворении, а также позицию защитника, который возражал против этого заявления, с учётом характера подозреваемого, который подозревается в совершении особо тяжкого преступления, наказанием за которое является тюремное заключение на срок до двенадцати лет, учитывая, что следственные органы не собрали достаточно информации, характеризующей подозреваемого, и что против него не были выдвинуты какие-либо обвинения, я считаю необходимым продлить арест [заявителя] до десяти дней для сбора достаточной информации для рассмотрения заявления по существу.
Кроме того, что касается жалобы [заявителя] о незаконности [его] ареста, было установлено, что [следователь] арестовал его в соответствии со статьёй 106 уголовно-процессуального кодекса, поэтому нет никаких оснований для удовлетворения этой жалобы.
В свете вышеизложенного и в целях предотвращения попыток подозреваемого скрыться от следствия и суда, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу, а также в целях обеспечения соблюдения процессуальных решений, руководствуясь статьёй 165-2 уголовно-процессуального кодекса, суд –
ПОСТАНОВИЛ:
Продлить срок ареста [заявителя] до десяти дней ....
Признать законным [его] арест и отклонить жалобу [адвоката] [в этой связи] ...”
14. 28 июля 2010 года заявителю было предъявлено обвинение в хищении в особо крупных размерах.
15. 29 июля 2010 года Голосеевский суд издал приказ о его досудебном содержании под стражей в качестве меры пресечения в ожидании суда. Он отметил, что заявитель подозревался в совершении особо тяжкого преступления, наказуемого лишением свободы на срок до двенадцати лет. Кроме того, суд принял во внимание его «отношение к совершённому преступлению» (заявитель отрицал свою вину). Наконец, суд отметил, что он не обладал какой-либо информацией, согласно которой содержание заявителя под стражей было бы несовместимо с состоянием его здоровья.
16. 30 июля 2010 года заявитель подал апелляцию. Он сообщил, в частности, что суд первой инстанции не смог объяснить, почему он посчитал, что заявитель может скрыться от следствия или помешать ему. Заявитель также утверждал, что выбор меры пресечения не был основан на должном рассмотрении конкретных обстоятельств его дела.
17. 5 августа 2010 года Киевский городской апелляционный суд (далее – «Апелляционный Суд») принял решение против заявителя. Он заявил, что Голосеевский суд тщательно рассмотрел и отклонил его доводы.
18. 16 сентября 2010 года Голосеевский суд продлил досудебное содержание заявителя под стражей до четырёх месяцев. Он повторил свою более раннюю аргументацию, добавив, что будет проводиться ещё значительный объём следственных действий.
19. 17 сентября 2010 года заявитель подал апелляцию, утверждая, что лишение свободы было наиболее жестокой мерой пресечения, необоснованной в его случае. Он утверждал, что суд первой инстанции был формальным и не смог принять во внимание конкретные обстоятельства дела.
20. 23 сентября 2010 года Апелляционный суд оставил в силе решение суда первой инстанции от 16 сентября 2010 года и его аргументацию.
21. 19 ноября 2010 года Апелляционный суд, заседая в качестве суда первой инстанции, удовлетворил ещё одно заявление следователя о продлении досудебного содержания заявителя под стражей, на этот раз до пяти месяцев. Он объяснил это решение необходимостью проведения дополнительных следственных мер. Что касается просьбы заявителя об освобождении, он отметил следующее:
“Что касается запроса [заявителя] о смене меры пресечения с содержания под стражей на подписку о невыезде, он должен быть отклонён, поскольку обстоятельства, указанные в запросе, были уже проверены судом, когда в отношении [заявителя] была избрана мера пресечения, и её основания остаются в силе.”
22. 26 ноября 2010 года в отношении заявителя было возбуждено уголовное дело по подозрению в ещё одном случае хищения. Оно было присоединено к первому уголовному делу.
23. 3 декабря 2010 года следователь обратился в Апелляционный суд для продления предварительного заключения заявителя до семи месяцев, объясняя это необходимостью проведения дальнейших следственных мер.
24. Заявитель возразил, заявив, в частности, что следственные действия с его участием были ограничены отбором проб его подписи и почерка, а также ознакомлением с более ранними оценками экспертов. Кроме того, он отметил, что состояние его здоровья резко ухудшилось в заключении.
25. 21 декабря 2010 года Апелляционный суд продлил срок содержания заявителя до семи месяцев. Он также отклонил его ходатайство об освобождении под подписку о невыезде, с аргументацией, идентичной той, которая приводилась ранее.
26. 4 января 2011 года ещё одно уголовное дело было открыто в отношении заявителя и нескольких других лиц по подозрению в преступной организации, направленной на хищение муниципальных средств. Оно было присоединено к ранее открытым уголовным делам.
27. 17 февраля 2011 года Апелляционный суд продлил предварительное содержание заявителя под стражей до восьми месяцев и отклонил его запрос об освобождении на тех же основаниях, что и ранее.
28. 5 марта 2011 года дело было передано в Подольский районный суд Киева (далее – «Подольский суд») для судебного разбирательства.
29. 21 марта 2011 года срок досудебного содержания заявителя под стражей истёк.
30. 24 марта 2011 года Подольский суд провёл предварительное слушание, в ходе которого постановил продолжить содержание заявителя под стражей. Он отметил, что не было никаких оснований для изменения меры пресечения.
31. 20 апреля 2011 года заявитель подал ходатайство об освобождении, утверждая, что состояние его здоровья ухудшилось, и что ничего не указывало, что он мог скрыться от следствия или препятствовать установлению истины, оказавшись на свободе.
32. В тот же день Подольский суд отклонил это ходатайство. Он отметил, что в соответствии с информацией от администрации СИЗО, состояние здоровья заявителя не было несовместимо с его содержанием под стражей. Кроме того, суд установил, что заявитель может скрыться, помешать установлению истины или продолжить свою преступную деятельность, оказавшись на свободе.
33. 3 августа, 7 сентября, 19 октября и 21 декабря 2011 года, а также 24 января 2012 года Подольский суд отклонил дальнейшие ходатайства заявителя об освобождении на основании аргументов, аналогичных приведенным в его постановлении от 20 апреля 2011 года.
34. 6 марта 2012 года Подольский суд удовлетворил ходатайство об освобождении заявителя под подписку о невыезде, приняв во внимание ухудшение состояния его здоровья и его потребность в специализированной медицинской помощи.
35. В материалах дела отсутствует информация о каких-либо последующих изменениях в уголовном судопроизводстве в отношении заявителя.
B. Состояние здоровья заявителя и медицинская помощь, оказываемая ему в заключении
36. Заявитель имеет долгую историю ряда болезней. До своего задержания, с 14 по 25 июня 2010 года, он проходил стационарное лечение, в частности, гипертонии, остеохондроза позвоночника, шейного спондилёза, хронической цервикалгии, хронического простатита и диффузного зоба.
37. 21 июля 2010 года заявитель был арестован (см. пункт 8 выше). Неизвестно, где он содержался впоследствии.
38. 15 августа 2010 года заявитель был помещён в Киевский следственный изолятор (далее – «СИЗО»). По прибытии туда он был осмотрен терапевтом СИЗО и прошёл анализ крови на резус-фактор и рентгенологическое исследование грудной клетки. Заявителю был поставлен диагноз ишемической болезни сердца, атеросклероза аорты и коронарных сосудов, гипертонии второй степени, хронического холецистита в стадии ремиссии, остеохондроза, хронического гайморита в нестабильной ремиссии и хронического простатита. Ему были назначены некоторые лекарства.
39. 4 ноября 2010 года, 18 марта и 24 мая 2011 года терапевт СИЗО осматривал заявителя. По данным Правительства, каждый раз заявителю назначались и вводились специфические лекарства. По данным заявителя, однако, он не получал какого-либо лечения.
40. В письме от 8 июля 2011 года администрация СИЗО сообщила адвокату заявителя, что заявитель находился под контролем медперсонала и получал регулярное лечение в связи с гипертензией. В письме говорилось, что, учитывая состояние его здоровья, заявитель нуждался в дополнительном обследовании в гражданской больнице, и, возможно, в стационарном лечении. Однако, для проведения такого обследования, требовалось письменное разрешение органа, ведущего его уголовное дело, а также принятие мер по обеспечению его транспортировки.
41. 3 августа 2011 года Подольский суд, отклонив ходатайство заявителя об освобождении (см. пункты 31 и 32 выше), дал своё письменное разрешение администрации СИЗО на его обследование и лечение в гражданской больнице.
42. 16 августа 2011 года администрация СИЗО написала адвокату заявителя, что организовать конвой его клиента было всё ещё невозможно.
43. 23 сентября 2011 года заявитель попросил Суд применить правило 39 Регламента Суда в его случае и указать правительству на необходимость его срочного медицинского обследования и лечения в гражданской больнице.
44. В тот же день Суд сообщил правительству об этой просьбе и пригласил их до 7 октября 2011 года предоставить информацию, касающуюся состояния здоровья заявителя, лечения, которое он получал и его адекватности, с учётом заключения администрации СИЗО о его нужде в обследовании и лечении в гражданской больнице.
45. 29 сентября 2011 года врачи СИЗО осмотрели заявителя и подтвердили ранние диагнозы. Они прописали ему некоторые лекарства и пришли к выводу, что заявитель не нуждался в стационарном лечении в медицинской части СИЗО или в срочной госпитализации в гражданской больнице.
46. В тот же день заявителя также осмотрел старший невропатолог местной гражданской больницы, который поставил ему диагноз некоторых проблем с позвоночником и прописал лекарства без рекомендации госпитализации.
47. 4 октября 2011 года заявитель прошёл ультразвуковое сканирование, которое подтвердило диагноз хронического простатита.
48. 4 октября 2011 года он получил посылку с лекарствами от жены.
49. 5 октября 2011 года заявителя осмотрел кардиолог из гражданской больницы, который установил следующие диагнозы: гипертония второй степени с высоким риском, нарушение переносимости глюкозы и ишемическая болезнь сердца (под вопросом). Для того, чтобы проверить диагноз, было рекомендовано, чтобы заявитель прошёл ряд обследований и анализов.
50. В тот же день заявитель получил медицинскую консультацию от отоларинголога, который поставил ему диагноз ринита и тонзиллита, и прописал некоторые лекарства.
51. 7 октября 2011 года Правительство ответило на фактический запрос Суда от 23 сентября 2011 года (см. пункт 44 выше). По их словам, некоторые из обследований и анализов, рекомендованных заявителю 5 октября 2011 года (а именно, анализ крови на содержание глюкозы, общий анализ крови и мочи и ультразвуковое исследование почек) должны были быть выполнены в медицинской части СИЗО в ближайшем будущем. Что касается других обследований, Правительство заявило, что они будут проведены «на плановой основе в гражданских больницах после предварительной договоренности с соответствующими специалистами». Наконец, лекарства, назначенные заявителю невропатологом, кардиологом и отоларингологом, могут быть введены ему после получения их от родственников.
52. 25 октября 2011 года заявитель отправил в Суд свои комментарии к замечаниям Правительства. Он заявил, что правительство не представило каких-либо документов, опровергающих его утверждение об отсутствии быстрого и надлежащего медицинского обслуживания. Он также настаивал на своей просьбе о принятии обеспечительных мер в связи с правилом 39 Регламента Суда.
53. 27 октября 2011 года исполняющий обязанности председателя секции, в которую было передано дело, решил, в интересах сторон и надлежащего проведения разбирательства в Суде, указать правительству Украины, в соответствии с правилом 39 Регламента Суда, что медицинское обследование заявителя, которое уже было найдено необходимым, должно осуществиться, и что по результатам этих обследований следует действовать без промедления.
54. 11 ноября 2011 года было проведено ультразвуковое исследование брюшной полости, почек и простаты заявителя в Киевской городской неотложной больнице. Были установлены следующие диагнозы: диффузные изменения печени, хронический холецистит и панкреатит.
55. 17 ноября 2011 года заявителя проконсультировал кардиолог, и он прошёл ряд тестов и анализов в институте кардиологии им. Стражеско. Ему были поставлены диагнозы, в частности, гипертонии второй степени, гиперхолестеринемии (анамнестической), микронефролитиаза, хронического холецистита, хронического панкреатита и остеохондроза позвоночника.
56. 22 ноября 2011 года состояние здоровья заявителя резко ухудшилось во время судебного слушания, и для него была вызвана скорая помощь. Он был доставлен в больницу неотложной помощи Киева, где подвергся стационарному лечению.
57. 5 декабря 2011 года заявитель был выписан из больницы и переведен в СИЗО. По его словам, медицинские предписания, данные ему при выписке, не были соблюдены, и в СИЗО ему не оказывали необходимую медицинскую помощь.
58. 12 и 19 декабря 2011 года заявителя осматривал врач медицинской части СИЗО, который заявил, что его диагнозы оставались неизменными, без каких-либо позитивных или негативных изменений. По данным Правительства, которое опиралось на выписки из медицинской карты заявителя, он продолжал получать запланированное амбулаторное лечение в СИЗО.
59. С 7 по 30 декабря 2011 года проводилась судебно-медицинская оценка состояния здоровья заявителя на основании его медицинской карты. Было установлено, что он страдал от ишемической болезни сердца и сердечной недостаточности; гипертонии второй степени с высоким уровнем риска и дисциркуляторной энцефалопатии; и остеохондроза в степени нестабильной ремиссии. Эксперты также пришли к выводу, что заявитель нуждался в стационарном лечении в специализированной кардиологической или неврологической больнице, в течение приблизительно десяти-четырнадцати дней.
60. 26 января 2012 года заявитель ещё раз попросил, чтобы Суд, в рамках правила 39 Регламента Суда, указал Правительству на необходимость обеспечения его специализированного кардиологического лечения в соответствии с последними медицинскими заключениями.
61. В тот же день Суд передал эту просьбу правительству и пригласил правительство до 12 февраля 2012 года представить свои замечания касаемо соблюдения мер, указанных в соответствии с Правилом 39.
62. 8 февраля 2012 года заявитель был переведен в институт кардиологии им. Стражеско, где его проконсультировала комиссия из трёх кардиологов, и где он прошёл ЭКГ-обследование. Ему был поставлен диагноз, в частности, гипертонии второй степени в критической стадии. Кроме того, был рекомендован дополнительный специализированный тест (велоэргометрия) с целью выяснения диагноза ишемической болезни сердца, когда кровяное давление заявителя стабилизировалось. Комиссия также утверждала, что заявитель не нуждался в госпитализации.
63. 10 февраля 2012 года Правительство сообщило Суду о вышеупомянутых событиях.
64. 15 февраля 2012 года Подольский суд, ссылаясь на выводы экспертной медицинской оценки от 30 декабря 2011 года (см. пункт 59 выше), приказал немедленно госпитализировать заявителя.
65. В тот же день заявитель был помещён в Киевскую городскую неотложную больницу.
66. Заявитель утверждал, что был прикован наручниками к кровати в течение всего срока пребывания в больнице. Правительство оспорило достоверность этого утверждения. В неустановленный день начальник охраны СИЗО издал информационную записку, в соответствии с которой заявитель не был закован в наручники во время пребывания в больнице.
67. 26 февраля 2012 года заявитель, по утверждениям, должен был разделить свою палату с задержанным, страдавшим открытой формой туберкулёза.
68. 5 марта 2012 года адвокат, представлявший заявителя в национальных судах, написал заявление для г-на Бущенко (адвоката, представлявшего интересы заявителя в Суде), что заявитель был постоянно прикован наручниками к кровати с 21 февраля до 5 марта 2012 года. Сотрудники безопасности, предположительно, проигнорировали просьбы адвоката об освобождении заявителя из наручников, ссылаясь на некоторые внутренние принципы.
69. 6 марта 2012 года заявитель был освобождён (см. пункт 34 выше). Неизвестно, какое лечение он получал после этого, если вообще получал.
II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
70. Соответствующая часть статьи 29 Конституции гласит:
“... В случае настоятельной необходимости предотвратить преступление или его пресечь, уполномоченные на то законом органы могут применить содержание лица под стражей в качестве временной меры пресечения, обоснованность которой в течение семидесяти двух часов должна быть проверена судом. Задержанное лицо немедленно освобождается, если в течение семидесяти двух часов с момента задержания ему не вручено мотивированное решение суда о содержании под стражей. ...
71. Соответствующие положения уголовно-процессуального кодекса 1960 года (в редакции на рассматриваемое время) гласят следующее:
Статья 106
Задержание органом дознания подозреваемого в совершении преступления
“Орган дознания вправе задержать лицо, подозреваемое в совершении преступления, за которое может быть назначено наказание в виде лишения свободы, только при наличии одного из следующих оснований:
1. когда это лицо застигнуто при совершении преступления или непосредственно после его совершения;
2. когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо, как на совершившее преступление;
3. когда на подозреваемом или на его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.
При наличии иных данных, дающих основания подозревать лицо в совершении преступления, оно может быть задержано лишь в том случае, если это лицо покушалось на побег или когда оно не имеет постоянного места жительства, или когда не установлена личность подозреваемого. ...
О каждом случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, орган дознания обязан составить протокол с указанием оснований, мотивов, дня, часа, года, месяца, места задержания, пояснений задержанного, времени составления протокола о разъяснении подозреваемому в порядке, предусмотренном частью второй статьи 21 настоящего Кодекса, права иметь свидание с защитником с момента задержания. Протокол задержания подписывается составившим его лицом и задержанным. ...
В течение семидесяти двух часов после задержания орган дознания:
(1) освобождает задержанного — если не подтвердилось подозрение в совершении преступления, истек установленный законом срок задержания или задержание было осуществлено с нарушением требований, предусмотренных частями первой и второй настоящей статьи;
(2) освобождает задержанного и избирает в отношении его меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей;
(3) доставляет задержанного к судье с представлением об избрании ему меры пресечения в виде заключения под стражу.
В случае обжалования задержания в суд жалоба задержанного немедленно направляется начальником места предварительного заключения в суд. Жалоба рассматривается судьей одновременно с представлением органа дознания об избрании меры пресечения. Если жалоба поступила после избрания меры пресечения, она рассматривается судьей в течение трех суток со времени поступления. Если представление не поступило или если жалоба поступила после истечения семидесятидвухчасового срока после задержания, жалоба на задержание рассматривается судьей в течение пяти суток со времени поступления.
Жалоба рассматривается с соблюдением требований, предусмотренных статьей 165-2 настоящего Кодекса. По результатам рассмотрения судья выносит постановление о законности задержания или об удовлетворении жалобы и признании задержания незаконным. ...
На постановление судьи в течение семи суток со дня его вынесения может быть подана апелляция прокурором, лицом, в отношении которого принято решение, либо его защитником или законным представителем. Подача апелляции не приостанавливает исполнение постановления суда.
Задержание подозреваемого в совершении преступления не может продолжаться более семидесяти двух часов. ...”
Статья 106-1
Порядок кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления
“Порядок кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, определяется [соответствующими] положениями...”
Статья 115. Задержание следователем подозреваемого в совершении преступления
“Следователь вправе задержать и допросить лицо, подозреваемое в совершении преступления, на основаниях и в порядке, предусмотренных статьями 106, 106-1 и 107 настоящего Кодекса. ...”
Статья 148
Цель и основания применения мер пресечения
“Меры пресечения применяются к подозреваемому, обвиняемому, подсудимому, осужденному с целью предотвратить попытки уклониться от дознания, следствия или суда, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу или продолжить преступную деятельность, а также для обеспечения исполнения процессуальных решений.
Меры пресечения применяются при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный будет пытаться уклониться от следствия и суда или от исполнения процессуальных решений, препятствовать установлению истины по делу или продолжать преступную деятельность.
Если нет достаточных оснований для применения меры пресечения, от подозреваемого, обвиняемого или подсудимого отбирается письменное обязательство о явке по вызову лица, производящего дознание, следователя, прокурора или суда, а также о том, что он сообщит об изменении места своего пребывания.
При применении меры пресечения к подозреваемому обвинение ему должно быть [официально] предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено [ему], мера пресечения отменяется.”
Статья 149. Меры пресечения
“Мерами пресечения являются:
(1) подписка о невыезде;
(2) личное поручительство;
(3) поручительство общественной организации или трудового коллектива;
(3-1) залог;
(4) заключение под стражу;
(5) наблюдение командования воинской части.
Временной мерой пресечения является задержание подозреваемого, применяемое по основаниям и в порядке, предусмотренных статьями 106, 115, 165-2 настоящего Кодекса.”
Статья 150
Обстоятельства, учитываемые при избрании меры пресечения
“При разрешении вопроса о применении меры пресечения кроме обстоятельств, указанных в статье 148 настоящего Кодекса, учитываются тяжесть преступления, в совершении которого подозревается, обвиняется лицо, его возраст, состояние здоровья, семейное и материальное положение, вид деятельности, место жительства и иные характеризующие его обстоятельства.”
Статья 155
Заключение под стражу
“Заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется...
по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше трех лет. В исключительных случаях эта мера пресечения может быть применена по делам о преступлениях, за которые законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы и на срок не свыше трех лет...”
Статья 165
Общие положения о порядке применения, отмены и изменения меры пресечения
“Мера пресечения в виде заключения под стражу применяется лишь по мотивированному постановлению судьи или определению суда...
Замена одной меры пресечения другой или ее отмена осуществляется органом дознания, следователем, прокурором, судьей или судом с соблюдением требований, предусмотренных частью первой настоящей статьи.
Мера пресечения отменяется или изменяется, если отпадет необходимость в мере пресечения...”
Статья 165-2. Порядок избрания меры пресечения
“В стадии досудебного расследования дела меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей или залогом, избирает орган дознания, следователь, прокурор.
Если орган дознания, следователь полагает, что есть основания для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, он с согласия прокурора вносит представление в суд. ...
Представление должно быть рассмотрено в течение семидесяти двух часов с момента задержания подозреваемого или обвиняемого. ...
После получения представления судья изучает материалы уголовного дела, представленные органами дознания, следователем, прокурором, допрашивает подозреваемого или обвиняемого, а при необходимости получает пояснения у лица, в производстве которого находится дело, выслушивает мнение прокурора, защитника, если он явился, и выносит постановление:
(1) об отказе в избрании меры пресечения, если для ее избрания нет оснований;
(2) об избрании подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу.
Отказав в избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, суд вправе избрать подозреваемому, обвиняемому меру пресечения, не связанную с содержанием под стражей.
На постановление судьи в апелляционный суд прокурором, подозреваемым, обвиняемым, его защитником или законным представителем в течение трех суток со дня его вынесения может быть подана апелляция. Подача апелляции не приостанавливает исполнения постановления судьи.
Если для избрания задержанному меры пресечения необходимо дополнительно изучить данные о личности задержанного или выяснить другие обстоятельства, имеющие значение для принятия решения по этому вопросу, то судья вправе продлить задержание до десяти, а по ходатайству подозреваемого, обвиняемого — до пятнадцати суток. ...”
III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
72. 14 ноября 2012 года Европейский Комитет по Предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (далее – «КПП») опубликовал Доклад [CPT/Inf (2012) 30] Украинскому правительству о визите в Украину с 29 ноября по 6 декабря 2011 года, который включал посещение Безопасного отделения Киевской муниципальной неотложной больницы, в которой на тот момент содержался заявитель (см. пункты 56 и 57 выше). Соответствующие выдержки из этого доклада гласят следующее:
“8. Наиболее серьёзная проблема сотрудничества была выявлена во время посещения безопасного отделения Киевской муниципальной неотложной больницы. Доступ делегации в отделение был отложён на десять минут. Сотрудники полиции, присутствовавшие в отделении, впоследствии сообщили делегации, что пациенты никогда не были прикованы к койкам; однако, когда делегация после этого проверила записи с камер наблюдения отделения, стало очевидно, что в течение десяти минут, пока делегация была вынуждена ожидать, сотрудники полиции поспешно сняли наручники со всех пациентов в отделении. Из того, что сами пациенты изначально категорически отрицали использование наручников, КПП не может не прийти к выводу, что полицейские оказывали на них давление с целью утаивания правды от членов делегации.
Комитет очень обеспокоен тем, что практика приковывания пациентов наручниками к кроватям продолжается с момента посещения в 2009 году, несмотря на утверждения украинского правительства об обратном в его ответе на доклад об этом посещении ...
53. [Как] уже указывалось в пункте 8, пациентов продолжали систематически приковывать наручниками к койкам с момента посещения в 2009 году. Несколько пациентов, предположительно, оставались прикованными (за одну руку) даже во время приёма пищи, и один – во время переливания.
На переговорах в конце визита Делегация сделала немедленное наблюдение в соответствии со статьёй 8, пунктом 5 Конвенции, и призвала Украинские власти немедленно положить конец этой практике”.
ПРАВО
I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ, ПРЕДОСТАВЛЯЕМОЙ ЗАЯВИТЕЛЮ ВО ВРЕМЯ СОДЕРЖАНИЯ ПОД СТРАЖЕЙ
73. Заявитель жаловался на предполагаемое отсутствие оперативной и надлежащей медицинской помощи во время содержания под стражей. Суд считает, что эта жалоба должна быть рассмотрена в соответствии со статьёй 3 Конвенции, которая гласит:
“Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.”
A. Приемлемость
74. Суд отмечает, что эта жалоба не является отчётливо необоснованной в рамках статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть признана приемлемой.
B. Существо дела
1. Доводы сторон
75. Заявитель утверждал, что в СИЗО, в котором он содержался, не хватало соответствующих специалистов и средств для оказания ему необходимой медицинской помощи. Он отметил, что состояние его здоровья значительно ухудшилось во время содержания под стражей, и обвинил в этом власти. Заявитель обратил внимание Суда, в частности, на задержки в его обследовании и лечении в гражданской больнице после того, как необходимость в лечении была признана самими властями СИЗО. В связи с этим он указал на громоздкий и длительный порядок, позволяющий задержанным в Украине доказать свои конкретные медицинские потребности и получить соответствующее разрешение от следователя или суда. Наконец, заявитель утверждал, что ему на самом деле ни разу не выдавали лекарства, которые были ему предписаны, и в которых он нуждался.
76. Правительство утверждало, что заявитель находился под постоянным медицинским наблюдением во время его содержания под стражей. Правительство установило, что он страдал от ряда хронических заболеваний задолго до его задержания. Соответственно, по утверждениям правительства, любое ухудшение состояния здоровья заявителя могло случиться в результате естественного течения его болезни а не из-за каких-либо недостатков в предоставляемой ему медицинской помощи. Правительство также настаивало, что заявитель получал все назначенные ему лекарства.
2. Оценка Суда
(a) Основные принципы прецедентного права
77. Суд подчёркивал во многих случаях, что здоровье задержанных необходимо должным образом охранять (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 94, ECHR 2000‑XI). Отсутствие надлежащей медицинской помощи может приравниваться к обращению, противоречащему Статье 3 Конвенции (см. İlhan v. Turkey [GC], no. 22277/93, § 87, ECHR 2000-VII, и Sarban v. Moldova, no. 3456/05, § 90, 4 October 2005).
78. Суд также постановил в своём прецедентном праве, что сам факт того, что задержанного посещал врач и назначил определённую форму лечения, не может автоматически привести к выводу, что оказываемая медицинская помощь была адекватной (см. Hummatov v. Azerbaijan, nos. 9852/03 и 13413/04, § 116, 29 November 2007). Власти также должны обеспечить ведение всеобъемлющего учёта состояния здоровья задержанного и его лечения во время содержания под стражей (см., например, Khudobin v. Russia, no. 59696/00, § 83, 26 October 2006); быстрый и точный диагноз и уход (см. Hummatov, приведенное выше, § 115, и Melnik v. Ukraine, no. 72286/01, §§ 104-106, 28 March 2006); и чтобы при необходимости из-за характера заболевания, наблюдение было регулярным и систематическим, и включало всеобъемлющую терапевтическую стратегию, направленную, в максимально возможной степени, на излечение болезни задержанного, или на избежание её обострения, вместо решения проблемы на симптоматической основе (см. Hummatov, приведенное выше, §§ 109 и 114; Sarban, приведенное выше, § 79; и Popov v. Russia, no. 26853/04, § 211, 13 July 2006).
79. В целом, Суд оставляет за собой достаточную степень гибкости в определении стандарта необходимой медицинской помощи, решая это на индивидуальной основе. Этот стандарт должен быть «совместим с человеческим достоинством» задержанного, но должен также принимать во внимание «практические требования тюремного заключения» (см. Aleksanyan v. Russia, no. 46468/06, § 140, 22 December 2008).
(b) Применение вышеуказанных принципов к настоящему делу
80. Суд отмечает, что направленность жалобы заявителя в данном деле касается его отсроченного обследования и лечения в гражданской больнице. Предстоит выяснить, происходили ли такие задержки, и если да, повлекли ли они боль и страдания для заявителя, достигающие «минимального порога тяжести» для привлечения статьи 3 Конвенции.
81. В настоящем деле Суд отмечает, что администрация СИЗО признала необходимость обследования и лечения заявителя в гражданской больнице 8 июля 2011 года. Затем Подольскому суду потребовалось около месяца для выдачи разрешения на его госпитализацию. Однако, спустя две недели администрация СИЗО признала некоторые трудности в организации перевозки заявителя. Спустя ещё месяц, 29 сентября 2011 года, врачи СИЗО пересмотрели свою точку зрения относительно необходимости госпитализации заявителя.
82. Отсюда следует, что состояние здоровья заявителя не получило соответствующего и своевременного ответа от национальных властей в течение почти трёх месяцев, по сути, за счёт бюрократических и технических трудностей. Однако нет свидетельств того, что были приняты разумные усилия для борьбы с этими трудностями. Вместо этого изначальный вывод о потребности задержанного в госпитализации был пересмотрен.
83. Суд также отмечает, что примерно через неделю, 5 октября 2011 года, гражданский врач-кардиолог обследовал заявителя в СИЗО и посоветовал ряд анализов и обследований. Однако имела место задержка с воплощением этих рекомендаций.
84. В отсутствие каких-либо практических шагов со стороны властей Суд применил правило 39 Регламента Суда по просьбе заявителя. Он указал Правительству, что «медицинские обследования заявителя, которые уже были найдены необходимыми, должны осуществляться, и что по результатам этих обследований необходимо действовать без промедления».
85. Суд отмечает, что заявитель прошёл обследование в специализированной кардиологической больнице только 17 ноября 2011 года.
86. Другими словами, обследование состоялось только через полтора месяца после того, как оно было рекомендовано с медицинской точки зрения (5 октября 2011 года – см. пункт 49 выше) и спустя 21 день после того, как Суд указал Правительству на временную меру (27 октября 2011 года – см. пункт 53 выше). Власти не предоставили какие-либо объяснения этой задержки.
87. Далее Суд отмечает, что кардиологи в институте им. Стражеско заключили 17 ноября 2011 года и 8 февраля 2012 года, что в госпитализации необходимости не было. В то же время, однако, состояние здоровья заявителя ухудшилось до такой степени, что ему потребовалась госпитализация и лечение сроком в одну неделю в больнице неотложной помощи. Кроме того, между двумя вышеупомянутыми выводами, результаты судебно-медицинской экспертизы 30 декабря 2011 года сообщили о противоположном – что заявитель нуждался в стационарном лечении в специализированной больнице. В конце концов, такое лечение было проведено 15 февраля 2012 года.
88. Суд считает, что неоправданные задержки властей в реализации на практике их собственных решений о переводе заявителя в гражданскую больницу, противоречия в медицинских заключениях касаемо его потребности в госпитализации, и, кроме того, неспособность осуществить их, а также последовавшее ухудшение состояния здоровья заявителя во время заключения, являются достаточными показателями существенной неспособности государства-ответчика предоставить заявителю необходимую медицинскую помощь во время содержания его под стражей, что составляло бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, нарушающее статью 3 Конвенции.
89. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в связи с этим.
II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ В ОТНОШЕНИИ СКОВЫВАНИЯ ЗАЯВИТЕЛЯ НАРУЧНИКАМИ В БОЛЬНИЦЕ
90. Заявитель также жаловался на нарушение статьи 3 Конвенции в отношении того, что его приковывали наручниками к кровати, пока он находился в больнице.
A. Приемлемость
91. Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что она не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.
B. Существо дела
92. Заявитель утверждал, что он был прикован к кровати наручниками в течение всего времени его пребывания в больнице. Для обоснования этой жалобы он ссылался, в частности, на заявление его адвоката от 5 марта 2012 года, и на Доклад КПП от 14 ноября 2012 года (см. пункты 68 и 72 выше). Заявитель утверждал, что сковывание наручниками заключённых пациентов является обычной практикой в Украине. В этой связи он обратил внимание суда на отсутствие каких-либо официальных статистических данных об использовании средств ограничения перемещения в больницах.
93. Правительство утверждало, что заявитель никогда не пребывал в наручниках, находясь в больнице. Правительство ссылалось на соответствующие заявления администрации СИЗО и отмечало, что не было никаких документов, подтверждающих обратное. Кроме того, правительство отметило, что заявитель не жаловался на сковывание наручниками в органы прокуратуры или суды.
94. Суд повторяет, что сковывание наручниками обычно не приводит к возникновению вопроса в соответствии со статьёй 3 Конвенции, в случаях, когда мера была наложена в связи с законным задержанием и не влекла за собой применение силы или общественного воздействия, превышавшего то, которое считалось необходимым. В связи с этим важно рассмотреть, например, опасность побега лица или причинения травмы или повреждения (см. Raninen v. Finland, 16 December 1997, § 56, Reports 1997‑VIII, и Hénaf v. France, no. 65436/01, §§ 50-53, ECHR 2003‑XI).
95. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что стороны спорят на тему того, был ли вообще заявитель скован наручниками в больнице. Суд отмечает, что заявитель оставался в Киевской больнице неотложной помощи в течение следующих двух периодов: с 22 ноября по 5 декабря 2011 года и с 15 февраля до 6 марта 2012 года (см. пункты 56-57 и 65-69 выше). Его утверждение о том, что его приковывали наручниками к кровати во время его пребывания в больнице подтверждается, в частности, выводами КПП после посещения этой больницы в соответствующее время (см. пункт 72 выше; и, для сравнения с прецедентным правом, см. Iovchev v. Bulgaria, no. 41211/98, § 130, 2 February 2006). КПП заявил в своём докладе, что практика приковывания пациентов наручниками к больничным койкам продолжалась в течение многих лет. Кроме того, в докладе было отмечено, что в ходе визита КПП в 2011 году власти пытались скрыть эту практику, и, по видимому, осуществляли давление на пациентов, чтобы те не раскрывали правду.
96. В таких обстоятельствах Суд считает достоверно установленным тот факт, что заявитель был закован в наручники во время его лечения в Киевской больнице неотложной помощи.
97. В отсутствие каких-либо отчётливых соображений безопасности или иных соображений, оправдывающих такую унизительную меру ограничения передвижения, и с учётом слабого состояния здоровья заявителя, Суд считает, что сковывание его наручниками в больнице приравнивается к бесчеловечному и унижающему достоинство обращению (см. Okhrimenko v. Ukraine, no. 53896/07, § 98, 15 October 2009).
98. Соответственно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции и в связи с этим.
III. ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ
99. Опираясь на статью 5 §§ 1 (c) и 3 Конвенции, заявитель жаловался, что несколько периодов его содержания под стражей (с 21 по 23 июля и с 23 по 29 июля 2010 года, а также с 21 по 23 марта 2011 года и с 24 марта 2011 до 6 марта 2012 года) были незаконными, и что общая продолжительность его заключения была необоснованна. Он также жаловался в соответствии со статьёй 5 § 4 на отсутствие надлежащих процедур пересмотра. Наконец, он жаловался в соответствии со статьёй 5 § 5 на то, что он не обладал защищённым правом на компенсацию в отношении вышеупомянутых нарушений. Соответствующие положения статьи 5 гласят:
Article 5
“1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и в порядке, установленном законом:
...
(c) законное задержание или заключение под стражу лица, произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать ему скрыться после его совершения:;
...
3. Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с подпунктом „с“ пункта 1 настоящей статьи незамедлительно доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному, согласно закону, судебной властью, и имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда. Освобождение может быть обусловлено предоставлением гарантий явки в суд.
4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным.”
Приемлемость
100. Суд отмечает, что эти жалобы не являются явственно необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также отмечает, что они не являются неприемлемыми по любым другим основаниям. Поэтому они должны быть объявлены приемлемыми.
1. Статья 5 § 1
(a) Доводы сторон
101. Заявитель утверждал, что его задержание было незаконным и необоснованным. Он также жаловался, что его содержание под стражей после завершения досудебного следствия и до подготовительного судебного слушания не было охвачено каким-либо судебным решением. Наконец, заявитель жаловался, что суды не оправдали его продолжительное содержание под стражей и не установили какие-либо сроки для него на стадии судебного разбирательства.
102. Правительство оспорило доводы заявителя. Правительство отметило, в частности, что за день до ареста заявителя, 20 июля 2010 года, против него было возбуждено уголовное дело по подозрению в хищении муниципальной собственности в особо крупных размерах. Соответственно, правительство утверждало, что арест заявителя был основан на разумном подозрении в совершении уголовного преступления. Правительство также утверждало, что последующее содержание заявителя под стражей проводилось в соответствии с внутренним законодательством и не может быть расценено, как незаконное или произвольное.
103. Суд отмечает, что жалобы заявителя касаются нескольких отдельных периодов его содержания под стражей. Поэтому он будет анализировать каждый из них в отдельности.
(b) Оценка Суда
(i) Общие принципы судебной практики
104. Суд повторяет, что, в соответствии со статьёй 5 § 1 (c) человек может быть задержан в рамках уголовного дела только в целях приведения его к компетентному судебному органу по обоснованному подозрению в совершённом правонарушении. «Обоснованное подозрение» в совершении уголовного преступления предполагает существование фактов или информации, способных убедить объективного наблюдателя в том, что данное лицо могло совершить правонарушение (см. Włoch v. Poland, no. 27785/95, § 108, ECHR 2000‑XI).
105. Выражения «законный» и «в соответствии с процедурой, предусмотренной законом» в статье 5 § 1 по существу относятся к национальному законодательству и закрепляют обязательство соблюдать материальные и процессуальные нормы. Хотя интерпретация и применение внутреннего законодательства являются в первую очередь задачами для национальных властей, в частности, для судов, в соответствии со статьёй 5 § 1 несоблюдение внутреннего законодательства влечёт за собой несоблюдение Конвенции, и Суд может и должен рассмотреть то, был ли соблюдён закон (см. среди многих других отсылок, Assanidze v. Georgia [GC], no. 71503/01, § 171, ECHR 2004-II).
106. «Законность» содержания под стражей, в соответствии с национальным законодательством, является основным, но не всегда решающим элементом. Кроме того, Суд должен быть удовлетворён тем, что содержание под стражей во время рассматриваемого периода было совместимо с целью статьи 5 § 1 Конвенции, а именно предотвращением лишения лиц свободы в произвольном порядке (см. Oleksiy Mykhaylovych Zakharkin v. Ukraine, no. 1727/04, § 84, 24 June 2010). Для того, чтобы лишение свободы не считалось произвольным, недостаточно осуществления этой меры в соответствии с национальным законодательством, оно также должно быть необходимым в данных обстоятельствах (см. Nešťák v. Slovakia, no. 65559/01, § 74, 27 февраля 2007, Khayredinov v. Ukraine, no. 38717/04, § 27, 14 октября 2010 и Korneykova v. Ukraine, no. 39884/05, § 34, 19 января 2012).
(ii) Применение вышеуказанных принципов к настоящему делу
(α) Lawfulness of the applicant’s detention from 21 to 23 July 2010
107. Суд отмечает, что соответствующие положения Конституции Украины и уголовно-процессуального кодекса чётко предусматривают, что максимальный срок содержания под стражей без судебного решения составляет семьдесят два часа, в течение которых соответствующие органы должны представить задержанного члену судебной власти (см. пункты 70 и 71 выше). Не оспаривается, что вышеупомянутое ограничение в семьдесят два часа изначального содержания под стражей, предусмотренное внутренним законодательством, было превышено в данном случае (см., для обратного примера, Gal v. Ukraine, no. 6759/11, § 28, 16 April 2015).
108. Суд также отмечает, что правовой основой для ареста заявителя, как указано в докладе об аресте, была статья 115 уголовно-процессуального кодекса (см. пункты 8 и 71 выше). Суд уже постановил в другом деле против Украины, что простой ссылки на это положение, без дальнейших деталей, недостаточно для соблюдения требования о законности (см. Korneykova, приведенное выше, § 34).
109. В настоящем деле следователь оправдал решение об аресте заявителя на изначальные семьдесят два часа тем фактом, что «свидетели, включая жертв, непосредственно [указали заявителя] как того, кто совершил преступление (см. пункт 8 выше). В то время, как это рассуждение кажется довольно кратким, Суд не теряет из виду письменное утверждение заявителя в докладе об аресте, что юридическая квалификация преступления, в совершении которого он подозревался, основания для его ареста и его права были изложены ему исчерпывающим образом (см. пункт 10 выше).
110. Суд признаёт, что обоснованное подозрение в отношении заявителя в совершении тяжкого преступления, а также необходимость обеспечения надлежащего проведения судебного разбирательства, в частности, в процессе получения доказательств от свидетелей, представляет собой уважительные основания для изначального содержания заявителя под стражей (см. Ślusarczyk v. Poland, no. 23463/04, § 156, 28 October 2014).
111. Соответственно, с учётом всех обстоятельств данного дела, Суд не видит никаких признаков незаконности или произвольности в отношении изначального содержания заявителя под стражей с 21 до 23 июля 2010 года.
112. Следовательно, нарушение статьи 5 § 1 Конвенции в этом отношении не имело место.
(β) Законность содержания заявителя под стражей с 23 до 29 июля 2010 года
113. Суд отмечает, что когда заявитель был доставлен в суд, тот не издал приказ о его досудебном содержании под стражей, а продлил его арест до десяти дней, чтобы собрать некую дополнительную информацию о нём, необходимую для принятия решения о том, стоит ли применять содержание под стражей в качестве меры пресечения в его случае. Не были предоставлены подробности о том, что именно осталось проверить и почему было необходимо держать заявителя под стражей в то время (см. пункт 13 выше).
114. Суд также отмечает, что в таких обстоятельствах запрос следственных органов о содержании заявителя под стражей не представлялся обоснованным. Таким образом, можно сделать вывод, что суд санкционировал задержку в десять дней только для того, чтобы дать следственным органам больше времени для обоснования их просьбы, тогда как не было никаких доказательств, что какие-либо обстоятельства помешали им это сделать до отправки запроса на заключение под стражу. Кроме того, из документов, представленных сторонами, не видно, что были какие-либо веские причины для продолжения содержания заявителя под стражей (см., для сравнения, Barilo v. Ukraine, no. 9607/06, § 97, 16 May 2013).
115. Таким образом, Суд считает, что в течение данного периода заявитель содержался под стражей в нарушение статьи 5 § 1 Конвенции.
(γ) Законность содержания заявителя под стражей с 21 до 23 марта 2011 года
116. Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей, назначенное судебным решением от 17 февраля 2011 года, истекло 21 марта 2011 года. Между тем, 5 марта 2011 года дело было передано в суд первой инстанции для судебного разбирательства. 23 марта 2011 года Подольский суд провёл своё предварительное слушание, на котором он избрал дальнейшее содержание заявителя под стражей в качестве меры пресечения. Отсюда следует, что его содержание под стражей с 21 до 23 марта 2011 года не было покрыто каким-либо судебным решением.
117. Суд отметил, что он регулярно находил нарушения статьи 5 § 1 Конвенции в украинских делах в отношении периодов содержания под стражей, не покрытых каким-либо постановлением суда, а именно периодов с момента окончания следствия до начала судебного разбирательства. Суд также пришёл к выводу, что этот вопрос истекает из законодательных лакун (см. Kharchenko v. Ukraine, no. 40107/02, §§ 70-72 и 98, 10 February 2011).
(δ) Законность содержания заявителя под стражей с 24 марта 2011 года до 6 марта 2012 года
118. Суд отмечает, что хотя Подольский суд оставил в силе меру предварительного содержания под стражей в отношении заявителя 24 марта 2011 года, он не установил предельный срок для его дальнейшего содержания под стражей, и не дал никаких оснований для принятия своего решения. Это оставило заявителя в состоянии неопределённости в отношении оснований для его содержания под стражей после этой даты.
119. Суд уже заключал в других случаях, что такая практика, часто встречающаяся в Украине, в результате которой судебные приказы, изданные на стадии судебного разбирательства, не устанавливают сроки для дальнейшего содержания обвиняемого под стражей, и оставляют в силе, а не продлевают срок его или её предыдущего заключения, несовместима с требованиями статьи 5 § 1 Конвенции (См., например, Kharchenko, приведенное выше, §§ 76 и 98).
120. Таким образом, имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции.
2. Статья 5 § 3
121. Заявитель жаловался, что его продолжительное досудебное содержание под стражей было чрезмерно длительным и неоправданным.
122. Правительство считает продолжительность досудебного содержания заявителя под стражей разумной. Правительство утверждало, что национальные суды привели соответствующие и достаточные причины для её оправдания. Кроме того, правительство обращает внимание Суда на тот факт, что уголовное разбирательство касается сложных фактических и правовых вопросов, и что национальные власти продемонстрировали должную осмотрительность в расследовании.
123. Суд отмечает, что досудебное содержание заявителя под стражей в данном случае продолжалось с 21 июля 2010 года до 6 марта 2012 года, то есть, один год, семь месяцев и четырнадцать дней.
124. Суд повторяет, что вопрос о том, является ли срок содержания под стражей разумным, не может оцениваться абстрактно. Это должно быть оценено отдельно в каждом случае, с учётом его особенностей, причин, приведенных во внутренних решениях, и документально оформленных вопросах, на которые ссылается заявитель в своих ходатайствах об освобождении. Длительное содержание под стражей может быть оправдано в данном случае только при наличии признаков подлинного требования общественного интереса, который, несмотря на презумпцию невиновности, перевешивает правило уважения личной свободы (см., среди прочих, Labita v. Italy [GC], no. 26772/95, § 153, ECHR 2000‑IV).
125. Обращаясь к настоящему делу, Суд отмечает, что при продлении срока содержания заявителя под стражей и отклонении его ходатайств об освобождении внутренние суды в основном ссылались на аргументацию для его изначального задержания, без каких-либо обновляемых подробностей. Кроме того, ни на одном этапе рассматриваемого периода суды не рассматривали возможность применения каких-либо альтернативных мер пресечения, и ссылаясь в основном на тяжесть обвинения и гипотетическую опасность побега заявителя, власти оставляли в силе содержание заявителя под стражей на основаниях, которые, с учётом продолжительности содержания под стражей, не могут считаться «достаточными» (см. Kharchenko, приведенное выше, §§ 80-81 и 99).
126. Изложенные соображения являются достаточными для того, чтобы Суд пришёл к выводу, что имело место нарушение статьи 5 § 3 Конвенции.
3. Статья 5 § 4
127. Заявитель также жаловался на отсутствие надлежащего разбирательства по рассмотрению во время как досудебного следствия, так и судебного разбирательства.
128. Правительство утверждало, что заявитель имел в своём распоряжении и использовал эффективную процедуру для обжалования законности его содержания под стражей.
129. Суд отмечает, что вопрос о законности содержания заявителя под стражей рассматривался национальными судами неоднократно, как во время досудебного следствия, так и в ходе судебного разбирательства. Однако, эти решения не могут рассматриваться, как удовлетворяющие требованиям статьи 5 § 4, так как они лишь повторяют стандартный набор оснований для содержания заявителя под стражей без рассмотрения правдоподобности таких оснований в обстоятельствах его конкретной ситуации. Кроме того, в отношении стадии судебного разбирательства, Суд уже установил, что украинское законодательство не предусматривает процедуру рассмотрения вопроса о законности дальнейшего содержания под стражей после завершения досудебного следствия, которая удовлетворяла бы требования статьи 5 § 4 Конвенции (см. Kharchenko, приведенное выше, §§ 85 и 100).
130. Отсюда следует, что имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции в данном случае.
4. Статья 5 § 5
131. Заявитель также жаловался, что он не обладал защищённым законом правом на компенсацию в отношении вышеупомянутых нарушений статьи 5.
132. Правительство утверждало, что украинское законодательство предусматривает возможность требовать компенсацию за незаконное содержание под стражей в соответствии с судебным решением, подтверждающим незаконность. Однако, это не было применимо к обстоятельствам настоящего дела, так как содержание заявителя под стражей было законным.
133. Суд напоминает, что статья 5 § 5 гарантирует право на компенсацию для тех, кто стали жертвами ареста или заключения под стражу в нарушение других положений статьи 5 (см. Steel and Others v. the United Kingdom, 23 September 1998, § 81, Reports 1998‑VII).
134. В настоящем деле Суд установил ряд нарушений статьи 5 §§ 1, 3 и 4, в связи с чем настоящая жалоба подлежит рассмотрению (см. пункты 115, 117, 120, 126 и 130 выше). Отсюда следует, что статья 5 § 5 Конвенции применима. Таким образом, Суд должен установить, действительно ли украинское законодательство предоставляло или предоставляет заявителю право на компенсацию за нарушения статьи 5 §§ 1, 3 и 4 Конвенции в его деле.
135. Суд отмечает, что вопрос компенсации за незаконное содержание под стражей регулируется в Украине законом о порядке возмещения ущерба, причинённого гражданину незаконными действиями органов, осуществляющих оперативно-разыскную деятельность, органов досудебного расследования, прокуратуры и суда (далее – «Закон о Компенсации»). Право на компенсацию возникает, в частности, когда незаконность содержания под стражей была установлена решением суда.
136. Суд отмечает, что до тех пор, пока содержание заявителя под стражей отвечает внутреннему законодательству, он не может требовать компенсацию в этой связи на национальном уровне. Кроме того, в Украине не существует юридически предусмотренной процедуры для начала разбирательства с целью получения компенсации за лишение свободы, которое было признано Страсбургским судом, как нарушающее один из других пунктов (см. Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, no. 42310/04, § 233, 21 April 2011).
137. Это значит, что один из принципов статьи 5 § 5 – а именно, что эффективное осуществление права на компенсацию, гарантированного ей, должно быть обеспечено с достаточной степенью уверенности (см. Stanev v. Bulgaria [GC], no. 36760/06, § 182, 17 января 2012, с дальнейшими ссылками) – не был соблюдён в данном деле.
138. Таким образом, имело место нарушение статьи 5 § 5 Конвенции.
IV. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ
139. Заявитель также жаловался в соответствии со статьёй 3 Конвенции на то, что он был подвержен риску заражения туберкулёзом, будучи вынужденным разделять свою больничную палату с задержанным, страдавшим от открытой формы туберкулёза 26 февраля 2012 года.
140. Кроме того, заявитель жаловался в соответствии со статьёй 18, что настоящей целью лишения его свободы было склонение его к признанию в совершении преступлений, в которых он обвинялся.
141. В свете всех материалов, имеющихся в его распоряжении и в той мере, в какой вопросы, на которые жалуется заявитель, находятся в его компетенции, Суд считает, что они не раскрывают каких-либо признаков нарушения прав и свобод, изложенных в настоящей Конвенции или Протоколах к ней. Отсюда следует, что эта часть жалобы должна быть отклонена как отчётливо необоснованная, в соответствии со статьёй 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции.
V. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ
142. Статья 41 Конвенции предусматривает:
“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне.”
A. Компенсация вреда
143. Заявитель потребовал выплатить ему 15 000 евро (EUR) в качестве компенсации морального ущерба.
144. Правительство оспорило это требование, как необоснованное и непомерное.
145. Суд считает, что заявитель понёс физическую боль и душевные страдания в связи с выявленными нарушениями. Принимая во внимание характер этих нарушений, Суд присуждает заявителю 12 000 евро в качестве компенсации морального ущерба, плюс любой налог, который может быть начислен.
B. Компенсация расходов и издержек
146. Заявитель также потребовал выплатить ему 9072 евро для оплаты услуг его юридического представителя в разбирательствах в Суде. Эта сумма включает 8100 евро за 64 часа юридической работы по курсу 150 евро за час; 648 евро за административные расходы (8% от оплаты правовых услуг); и 324 евро на оплату почтовых расходов. Для обоснования этого требования заявитель предоставил контракт об оказании правовой помощи с г-ном Бущенко, а также ряд ведомостей отработанного времени.
147. Правительство оспорило вышеуказанное требование.
148. Суд должен установить, во-первых, действительно ли были понесены расходы и издержки, указанные заявителем, и, во-вторых, являлись ли они необходимыми (см. McCann and Others v. the United Kingdom, 27 September 1995, § 220, Series A no. 324).
149. В данном деле, принимая во внимание документы в его распоряжении и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить заявителю сумму в 3000 евро, покрывающую расходы по всем статьям.
C. Пеня
150. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского Центрального Банка, с добавлением трёх процентных пунктов.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО,
1. Объявляет жалобы заявителя в соответствии со статьёй 3 Конвенции в отношении медицинской помощи, доступной ему в заключении и заковывания его в наручники в больнице, а также его жалобы в соответствии со статьёй 5 §§ 1, 3, 4 и 5 Конвенции, приемлемыми, а остальную часть заявления неприемлемой;
2. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении медицинской помощи, доступной заявителю в заключении;
3. Постановляет, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в отношении заковывания заявителя в наручники в больнице;
4. Постановляет, что не имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей с 21 до 23 июля 2010 года;
5. Постановляет, что имело место нарушение статьи 5 § 1 Конвенции в отношении содержания заявителя под стражей с 23 до 29 июля 2010 года, с 21 до 23 марта 2011 года, и с 24 марта 2011 года до 6 марта 2012 года;
6. Постановляет, что имело место нарушение статьи 5 § 3 Конвенции;
7. Постановляет, что имело место нарушение статьи 5 § 4 Конвенции;
8. Постановляет, что имело место нарушение статьи 5 § 5 Конвенции;
9. Постановляет
(a) что государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трёх месяцев с даты, когда судебное решение станет окончательным в соответствии со статьёй 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в пересчёте в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на дату выплаты:
(i) EUR 12, 000 (двенадцать тысяч евро), плюс любой налог, который может быть взыскан, в отношении компенсации морального ущерба;
(ii) EUR 3, 000 (три тысячи евро), плюс любой налог, который может быть взыскан с заявителя, в отношении компенсации расходов и издержек;
(b) что с момента истечения вышеупомянутых трёх месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского Центрального Банка в этот период с добавлением трёх процентных пунктов;
10. Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.
Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 3 декабря 2015 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.
Клаудиа Вестердийк Анжелика Нюссбергер
Секретарь Председатель