MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

ДЕЛО СИРЕДЖУКА ПРОТИВ УКРАИНЫ

25.01.2016   

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

 

 

 

 

 

 

ДЕЛО СИРЕДЖУКА ПРОТИВ УКРАИНЫ

 

(Заявление no. 16901/03)

 

 

 

 

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

 

СТРАСБУРГ

 

21 января 2016

 

 

 

 

 

 

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

 

 

По делу Сиреджука против Украины,

Европейский Суд по Правам Человека (Пятая Секция), заседая Палатой в составе:

          Angelika Nußberger, Председатель,
          Ganna Yudkivska,
          Erik Møse,
          Faris Vehabović,
          Yonko Grozev,
          Síofra O’Leary,
          Mārtiņš Mits, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 15 декабря 2015 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в тот же день:

ПРОЦЕДУРА

1.  Данное дело основано на заявлении (no. 16901/03) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьёй 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Петром Степановичем Сиреджуком (далее - “заявитель”), 13 мая 2003 года.

2.  Украинское правительство (далее – «Правительство») представляли его уполномоченные, в последнее время – г-н Н. Кульчицкий.

3.  Заявитель утверждал, в частности, что национальные суды незаконно и несправедливо приняли решение против него в деле о диффамации, возбуждённом мэром села, не предоставив достаточных оснований для своих выводов. Он также жаловался, что эти разбирательства, и разбирательства, в которых рассматривался его встречный иск против мэра, были чрезмерно долгими.

4.  16 ноября 2010 года Правительство было уведомлено о вышеуказанных жалобах.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5.  Заявитель родился в  1949 году и проживает во Львове.

6.  В 1990-х годах группа учёных, включая заявителя, который в то время был профессором истории во Львовском Институте Внутренних Дел, проводила расследования и ряд полевых исследований, результатом которых стала рукопись по истории и археологии района Косова с девятого по восемнадцатый века.

7.  В июле 1997 года Л., частное издательство, расположенное в Ивано-Франковске (далее – «издательство») опубликовало пятьсот экземпляров книги после частного пожертвования от местного бизнеса, по-видимому, полученного по требованию при содействии Косовской районной администрации (далее – «Районная администрация»). Книга была опубликована под названием “Старожитності Косівщини”. На обложке книги было указано, что книга была «академическим изданием», содержащим «эссе об истории», опубликованные под эгидой Львовского Института Внутренних Дел и предназначенные для «учёных, студентов, преподавателей, краеведов и всех тех, кто заинтересован в истории Косовского района.

8.  На страницах 12-13 книги, содержавших эссе заявителя под названием “Из прошлого Косовщины” описывались экономические трудности, с которыми сталкивались местные жители в семнадцатом и восемнадцатом веках. Между двумя параграфами, относящимися к вышеуказанному временному промежутку, заявитель вставил следующий текст:

“Сейчас, как в старые времена, жалобы являются для жителей деревень и городов единственным способом протеста против произвола местной администрации ...

М.Л. [полное имя приведено], мэр села Космач, ведёт себя, как всемогущий феодальный князь. Перед последними выборами он распустил деревенский избирательный комитет, выбрал в качестве новых членов комитета несколько человек, лояльных ему, и представил список на утверждение районным властям через пять дней после окончания срока, установленного законом. Этот избирательный комитет провёл ещё один день, «подсчитывая» голоса за М.Л. и избранных им заместителей. Впоследствии он действовал возмутительно по отношению к Л.В. [Полное имя приведено], инвалиду первой группы. По решению сельсовета, его участок земли был отобран и передан в собственность плотника, который соорудил летнюю кухню М.Л. Косовский Районный Совет (под предводительством М.Х. [полное имя приведено]) знает о таких шокирующих примерах коррупции, однако, он так и не нашёл время для их устранения. Между тем, не теряя времени, райсовет принял решение о возвращении М.Л. дома, который был конфискован у его тестя (ранее совершившего хищение государственного имущества при отягчающих обстоятельствах), и который к тому времени был передан во владение Яблунивской деревенской больницы. Стыдно осознавать, что некоторые чиновники Косовского района являются не настоящими слугами народа, а кровопийцами и предателями своих соотечественников, сознательно подрывая авторитет молодого государства пред лицом его населения. Как и в былые времена по отношению к феодалам, сейчас от них нет защиты, поэтому они действуют настолько смело и безнаказанно. Именно из-за таких удачливых и коррумпированных «правителей» независимая Украина не может встать с колен”.

9.  12 декабря 1997 года М.Л. составил исковое заявление в отношении заявителя и издательства, требуя опровержения вышеуказанного отрывка, перепечатки эссе заявителя без соответствующего отрывка и возмещения морального ущерба. М.Л. утверждал, что заявитель получил 50 экземпляров книги лично. Остальные четыреста пятьдесят экземпляров находились в то время в распоряжении районной администрации, которая, будучи заведующим и спонсором полевых исследований, собиралась распространить книги в библиотеках и местных школах. М.Л. также настаивал, что утверждения заявителя о нём были необоснованными, оскорбительными и клеветническими. Кроме того, спорные заявления появились в контексте отрывка о семнадцатом и восемнадцатом веках, и поэтому не имели отношения к теме публикации.

10.  30 апреля 1998 года форма заявления М.Л. была помечена печатью «получено» в Косовском районном суде.

11.  29 мая 1998 года этот суд передал дело на рассмотрение в Ивано-Франковский Городской Суд (далее – «городской суд»), расположенный в том же городе, что и издательство. В различные даты заявитель безуспешно оспаривал территориальную юрисдикцию суда, стремясь к передаче дела в его местный суд во Львове.

12.  3 марта 1999 года городской суд приступил к рассмотрению дела.

13.  В период с марта 1999 года по январь 2000 года городской суд запланировал и отложил четыре слушания. Дважды слушания были отложены из-за финансовых ограничений, не дававших суду вовремя разослать корреспонденцию, в третий раз – из-за несостыковки в планировании судьи, и в четвёртый раз – из-за отсутствия представителя издательства.

14.  18 февраля 2000 года суд провёл слушания и признал районную администрацию в качестве третьей стороны в судебном разбирательстве. По просьбе заявителя суд отложил слушание для того, чтобы заказать материалы из архива, которые, по словам заявителя, способны доказать правдивость некоторых его высказываний.

15.  С февраля по октябрь 2000 года суд запланировал ещё четыре слушания, которые были отложены по причине неявки одной из двух сторон.

16.  5 октября 2000 года городской суд провёл слушания, во время которых заявитель, М.Л. и представитель издательства подтвердили, что заявитель получил пятьдесят экземпляров книги, а остальные четыреста пятьдесят экземпляров были переданы в распоряжение районной администрации.

17.  В тот же день городской суд вынес своё решение. Он установил, что оспариваемые заявления были ложными и клеветническими, и приказал районной администрации вернуть четыреста пятьдесят экземпляров книги в её распоряжении издательству. Он также обязал издательство перепечатать книгу за счёт заявителя после опровержения спорного отрывка. Наконец, суд присудил, что заявитель обязан выплатить М.Л. 5, 000 украинских гривен (UAH)[1] в качестве возмещения морального ущерба.

18.  13 октября 2000 года заявитель подал «кассационную жалобу» против этого решения. Он отметил, в частности, что не было никаких свидетельств того, что спорные утверждения были «распространены» и кто-либо кроме самого М.Л. прочитал их. Он также утверждал, что лично получил сто экземпляров книги, которые уничтожил после того, как против него было возбуждено дело. Оставшиеся экземпляры были в распоряжении районной администрации, книга не могла считаться «распространённой».

19.  М.Л. подал возражение, в котором он утверждал, в частности, что несколько должностных лиц из районной администрации прочитали спорные утверждения, что несколько экземпляров книги уже были распространены по школьным библиотекам, и что заявитель сам ранее утверждал, что распространил пятьдесят экземпляров книги. Он также предоставил письма от председателя и заместителя председателя районной администрации, в которых они выражали возмущение в связи с тем, что заявитель опубликовал неспровоцированное нападение на репутацию М.Л., и сообщили, что он мог сделать это в отместку за отказ М.Л. передать участок земли матери заявителя.

20.  31 октября 2000 года Ивано-Франковский Областной Суд (далее – «областной суд») отклонил кассационную жалобу заявителя, и решение от 5 октября 2000 года стало окончательным.

21.  Районная администрация не вернула свои экземпляры книги издательству. По словам заявителя, вместо этого она распространила ряд книг, раздав их различным получателям и вырезав страницы, содержавшие оспариваемый текст.

22.  11 мая 2001 года Президиум областного суда отменил решения от 5 и 31 октября 2000 года после протеста заявителя, и передал дело Городскому Суду для нового рассмотрения.

23.  Летом 2001 года заявитель подал встречный иск против М.Л., в рамках начальных разбирательств о диффамации. Он ссылался на ряд предполагаемых недостатков в работе М.Л. на должности мэра, и утверждал, что, жалуясь властям относительно публикации, мэр просто стремился подорвать репутацию заявителя среди его коллег и широкой общественности. Заявитель также жаловался, что М.Л. опубликовал пренебрежительную статью о нём в местной газете, и требовал компенсацию морального ущерба и опровержение нескольких предположительно клеветнических утверждений, сделанных в указанной статье. Городской суд присоединил этот встречный иск для рассмотрения к иску о клевете, поданному против заявителя.

24.  5 сентября 2001 года городской суд передал дело Косовскому районному суду для рассмотрения. Заявитель обжаловал это решение, требуя передать дело в его местный суд.

25.  30 октября 2001 года Ивано-Франковский Апелляционный Суд (бывший Ивано-Франковский Областной Суд) приказал о передаче дела городскому суду, отметив, что этот суд уже начал рассмотрение дела, и что не было никаких оснований передавать дело в другой суд. В нескольких последующих случаях городской суд отклонил ходатайства заявителя о передаче дела в местный суд и об отстранении председательствующего судьи городского суда от дела.

26.  С октября 2001 года по октябрь 2002 года около пяти слушаний были отложены из-за неявки заявителя.

27.  11 октября 2002 года городской совет рассмотрел дело и вынес решение, частично удовлетворяющее требования М.Л. и отклоняющее встречный иск заявителя. Правовая часть решения относительно требований М.Л. гласила:

“Заслушав стороны [и] рассмотрев материалы в деле, суд считает, что требования должны быть частично удовлетворены на следующих основаниях.

Утверждение, что мэр [М.Л.], «всемогущий феодальный князь», серьёзно нарушил избирательное законодательство, опровергается решениями Косовского районного суда от 13 июня 1994 года и отделения по гражданским делам Ивано-Франковского областного суда от 19 июля 1994 года... из которых следует, что истец не нарушил закон о выборах, так как требование, сделанное группой депутатов…стремящихся к аннулированию списков окружных избирательных комитетов, было отклонено. Утверждение, что [М.Л.] действовал возмутительно по отношению к [Л.В.] ... опровергается решением Космачского сельсовета от 14 марта 1994 года о передаче участка земли в собственность [Л.В.]; а также утверждения, касающиеся урегулирования вопроса о возвращении…дома…опровергаются решением Косовского районного суда от 12 октября 1994 года в отношении заявления от [О.Л. (супруги М.Л.)] против И.С. ... об аннулировании свидетельства о приватизации, выданного на имя И.С ... .

Суд считает, что…заявитель произвольно использовал эгиду Львовского института внутренних дел…в публикации работы…[и] вставил на страницах 12-13 заявления, не подкреплённые доказательствами.

Принимая во внимание ответственность [заявителя], тяжесть вреда, причинённого истцу на государственной службе…, тот факт, что публикация ложных заявлений негативно повлияла на его образ в глазах…районной администрации…, его знакомых и односельчан; …, тот факт, что 450 экземпляров публикации были широко распространены и прочитаны (в библиотеках, школах и районной администрации), а также тот факт, что пятьдесят экземпляров были приняты [заявителем] и некоторые из них уже были распространены, и также принимая во внимание время, вложенное истцом в судебное рассмотрение его дела, и прямую ответственность [заявителя] за причинение вреда, суд считает нужным присудить определённую сумму в качестве компенсации морального ущерба”.

28.  После этого городской суд присудил, что заявитель обязан выплатить М.Л. 5000 грн в качестве компенсации морального вреда, и приказал опровергнуть спорные утверждения. Соответствующий отрывок постановляющей части решения выглядит следующим образом:

“Издательство Л. должно опубликовать дополнения к книге Старожитності Косівщини, опровергающие утверждения (указанные выше) которые не соответствуют реальности, за счёт [заявителя].”

29.  Заявитель обжаловал это решение. Он оспаривал, в частности, выводы суда о том, что спорная информация была широко распространена, утверждая, что суд не установил, кто распространял книгу, и кто мог её прочитать.

30.  12 февраля 2003 года областной суд оставил в силе выводы городского суда в отношении иска М.Л., оценив его рассуждения, как существенные и достаточные. В то же время суд установил, что не были указаны какие-либо достаточные основания для отклонения встречного иска заявителя, и передал его в городской суд для нового рассмотрения.

31.  Заявитель подал кассационную жалобу, в которой он ссылался на статью 10 Конвенции и положения национального законодательства, гарантирующие свободу слова, утверждая, что решения, принятые против него, свидетельствовали о политических репрессиях, и стремясь к отмене выводов нижестоящих судов относительно иска М.Л. Заявитель настаивал, в частности, что последние три предложения, которые оспорил мэр, были его оценочными суждениями, касающимися неназванных должностных лиц, и не могли быть признаны диффамацией против мэра. Он также настаивал, что не имел возможности оплатить компенсацию вреда. Кроме того, не было установлено, действительно ли М.Л. был причинён вред. В частности, районная администрация получила четыреста пятьдесят из пятисот экземпляров книги, которые были в её распоряжении с момента подачи заявления. Районная администрация позже распространила некоторые из этих книг, в нарушение судебного приказа от 5 октября 2000 года, требовавшего вернуть их в издательство для перепечатки. Тем не менее, оспариваемые высказывания не достигли общественности, так как сотрудники районной администрации вырезали спорные страницы, в нарушение авторских прав. Что стало с другими пятьюдесятью экземплярами книги, не было установлено. Даже если представители общественности получили доступ к спорным утверждениям, это не могло повлиять на репутацию мэра каким-либо существенным образом, поскольку заявитель только резюмировал и огласил информацию, которая уже была широко известным достоянием общественности. В поддержку этого утверждения заявитель представил копии многочисленных газетных статей, критикующих мэра, и заявления лиц, утверждавших, что мэр оскорбил их каким-либо способом. Заявитель утверждал, что эти документы были достаточным доказательством того, что его утверждения были правдивыми, и что он не понимает, как можно опубликовать опровержение правдивых утверждений.

32.  Районная администрация подала возражения относительно кассационной жалобы заявителя. Она утверждала, в частности, что не вырезала каких-либо страниц из книги до её публикации.

33.  М.Л. также подал возражения относительно кассационной жалобы заявителя. Он отметил, в частности, что утверждения заявителя о том, что возмещение морального ущерба было непропорциональным по отношению к его доходам, являлось спекулятивным, так как он не продемонстрировал свой уровень дохода.

34.  18 марта 2003 года городской суд приостановил рассмотрение встречного иска заявителя против М.Л. до рассмотрения кассационной жалобы.

35.  1 июня 2004 года Верховный Суд Украины отклонил требование заявителя о разрешении на обжалование в кассационном порядке.

36. Служба судебных приставов возбудила исполнительное производство в отношении заявителя, в ходе которого он был обязан оплатить долг в рассрочку в размере 20% от его основного дохода (пенсии по возрасту). Как представляется, долг был выплачен в полном объёме к июню 2007 года.

37.  С июля 2004 года по апрель 2005 года городской суд отложил около семи слушаний по делу о встречном иске заявителя по причине неявки сторон или недоступности записывающего оборудования.

38.  18 апреля 2005 года Ивано-Франковский департамент образования и науки сообщил заявителю, что получил 50 экземпляров книги от районной администрации в 1996 году, тридцать пять из которых были распространены по местным школам, остальные остались в библиотеке Департамента. Во всех полученных экземплярах присутствовали все страницы. Департамент также отметил, что М.Л., действуя, как частное лицо, распространил дополнения среди получателей книги, известив их, что утверждения, критикующие его, были признаны судом ложными и клеветническими.

39.  16 ноября 2005 года городской суд отклонил иск заявителя о клевете против М.Л., как необоснованный и совершённый с намерением досадить.

40.  13 января 2006 года Областной Суд оставил в силе это решение, и 21 января 2008 года Ровенский областной апелляционный суд, действуя в качестве кассационного суда, отклонил просьбу заявителя о разрешении обжалования в кассационном порядке.

41.  23 апреля 2007 года городской суд отклонил иск, поданный заявителем в отношении судебных приставов, которые привели в исполнение решение суда от 11 октября 2002 года. Как видно из материалов дела, он больше не продолжал этот иск.

42.  25 апреля 2007 года городской суд отклонил поданный заявителем иск против издательства в отношении предполагаемого невыполнения решения от 11 октября 2002 года. Как видно из материалов дела, этот иск он тоже не продолжал.

43.  В мае 2015 года заявитель возбудил разбирательства против М.Л. в городском суде. Он утверждал, в частности, что М.Л. незаконно опубликовал «псевдо-опровержение» утверждений заявителя, которые счёл диффамацией, что привело к нарушению авторского права заявителя и очернению его достоинства. Как видно, разбирательства в данное время находятся в состоянии ожидания.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ ВНУТРЕННЕЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Конституция Украины

44.  Соответствующие выдержки из Конституции Украины гласят:

Статья 32

“...Каждому гарантируется судебная защита права опровергать недостоверную информацию о себе и членах своей семьи и права требовать изъятия любой информации, а также право на возмещение материального и морального ущерба, причиненного сбором, хранением, использованием и распространением такой недостоверной информации”.

Статья 34

“Каждому гарантируется право на свободу мысли и слова, на свободное выражение своих взглядов и убеждений.

Каждый имеет право свободно собирать, хранить, использовать и распространять информацию устно, письменно или иным способом - по своему выбору.

Осуществление этих прав может быть ограничено законом в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка с целью предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья населения, для защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”.

B. Гражданский Кодекс 1963 года (отменён с 1 января 2004 года)

45.  Соответствующие выдержки из Гражданского Кодекса гласят:

Статья 7: Защита чести, достоинства и репутации

“Гражданин или организация вправе требовать в судебном порядке опровержение утверждений, которые не отражают действительность или излагаются ложно, [и] которые унижают его или её честь и достоинство, или деловую репутацию, или вредят интересам, если человек, который распространил утверждения, не докажет, что они соответствуют действительности.

...

Гражданин или организация, являющаяся субъектом распространяемых утверждений, которые не соответствуют действительности и наносят вред его или её интересам, вправе требовать, в дополнение к опровержению таких утверждений, компенсацию материального и нематериального (морального) вреда, причинённого распространением ...”

ПРАВО

I. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 § 1 КОНВЕНЦИИ

46.  Заявитель жаловался, что разбирательства в отношении иска М.Л. о диффамации и его встречного иска были чрезмерно длительными, и что его право на справедливое судебное разбирательство было нарушено, так как суды не ответили на его аргументы и не предоставили адекватные обоснования для своих выводов в решениях, приведенных в иске М.Л. о диффамации. Он ссылался на статью 6 § 1 Конвенции, которая, в соответствующей части, гласит:

“Каждый в случае спора о ... предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона. ...”

47.  Правительство не представило каких-либо возражений в отношении приемлемости вышеуказанной жалобы.

48.  В дополнение к вышеуказанной жалобе заявитель подал ряд иных жалоб в соответствии со статьёй 6 Конвенции, утверждая, что его право на справедливое судебное разбирательство было нарушено.

A. Приемлемость

49.  Суд считает, что жалобы заявителя, касающиеся длительности разбирательства и предполагаемого отказа национальных судов предоставить адекватные обоснования своих решений, принятых в разбирательствах по вопросу диффамации, не являются явно необоснованными по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции. Он также считает, что они не являются неприемлемыми по каким-либо другим основаниям. Поэтому они должны быть признаны приемлемыми.

50.  Что касается остальной части жалобы, упомянутой в пункте 48 выше, рассмотрев её в свете всех материалов, имеющихся в его распоряжении, Суд считает, что в той мере, в которой спорные вопросы находятся в его компетенции, они не раскрывают какого-либо нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции, и должны быть признаны неприемлемыми, как отчётливо необоснованные в соответствии со статьёй 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции.

B. Существо дела

1.  Предполагаемое нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении длительности разбирательств

(a)  Период, который следует принять во внимание

51.  Заявитель рассматривал спорные разбирательства в данном случае, как один процесс, который начался, когда М.Л. подал против него иск о диффамации, и закончился, когда было принято последнее решение в отношении его встречного иска.

52.  Правительство рассматривало разбирательства, как два процесса, продолжительность которых должна оцениваться отдельно.

53.  По мнению Суда, с учётом, в частности, манеры, в которой национальные суды относились к делу (см. пункты 23 и 34 выше), целесообразно будет оценивать общую продолжительность судебного разбирательства в отношении иска М.Л. о диффамации и встречного иска заявителя, в полном объёме.

54.  Соответственно, Суд отмечает, что судебное разбирательство длилось с 30 апреля 1998 года (когда в Косовский районный суд был подан иск М.Л.) до 21 января 2008 года (когда в отношении встречного иска заявителя было принято окончательное решение). Отсюда следует, что разбирательство длилось девять лет и почти девять месяцев.

(b)  Обоснованность длительности судебного разбирательства

55.  Заявитель утверждал, что разбирательство по его делу было отложено в связи с ненадлежащим подходом судебных органов к выполнению своих профессиональных обязанностей.

56.  Правительство оспорило эту точку зрения.

57.  Суд напоминает, что оправданность длительности судебного разбирательства должна оцениваться в свете обстоятельств дела и с учётом следующих критериев: сложности дела, поведения заявителя и соответствующих органов власти, и того, что было на кону для заявителя (см., среди многих других, Frydlender v. France [GC], no. 30979/96, § 43, ECHR 2000-VII).

58.  Суд отмечает, что, как видно из представленных ему материалов, некоторые задержки в разбирательствах в данном случае были вызваны поведением заявителя, в частности, многими случаями его неявки на слушания. В то же время, ряд других задержек был вызван другими факторами, в том числе отсрочками слушаний по причине неявки других сторон и различных проблем планирования, передачей дела для повторного рассмотрения и продолжительными периодами судебного бездействия. Кроме того, производство по делу было также задержано по причине неисполнения и возможной отмены окончательного решения суда от 5 октября 2000 года. Суд неоднократно устанавливал нарушения в делах, поднимавших вопросы, аналогичные вопросам в данном деле (см., например, Pavlyulynets v. Ukraine, no. 70767/01, §§ 49-52, 6 September 2005; Golovko v. Ukraine, no. 39161/02, §§ 62-63, 1 February 2007; и Chukhas v. Ukraine, no. 4078/03, §§ 28-29, 12 July 2007).

59.  Рассмотрев все представленные ему материалы, Суд считает, что Правительство не выдвинуло никаких фактов или аргументов, способных убедить его прийти к другому выводу в настоящем деле. Принимая во внимание своё прецедентное право по данному вопросу, Суд считает, что в данном деле длительность судебного разбирательства была чрезмерной и не соответствовала требованию «разумного срока».

60.  Соответственно, имело место нарушение статьи 6 § 1 в этом отношении.

2.  Предполагаемое нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении предполагаемой неадекватности обоснования судебных решений

61.  Заявитель утверждал, что национальные суды не представили надлежащие обоснования для своих фактических выводов и достигли произвольных выводов в разбирательствах по клевете, заведенных против него. Во-первых, они не смогли обосновать свои выводы о том, что утверждения, которые были сочтены клеветническими, в действительности были распространены, так как не было установлено, кто распространил спорный текст, когда и как это было сделано, и каков был фактический круг читателей. Во-вторых, суды проигнорировали тот факт, что районная администрация располагала большей частью экземпляров книги до возбуждения дела о диффамации, и что роль заявителя в распространении текста, если такая и имелась, была незначительной. Наконец, в оценке ущерба, якобы причинённого истцу, национальные судебные органы произвольно пренебрегали многочисленными материалами (такими, как статьи в газетах с критикой в адрес М.Л. и декларации, подписанные людьми, которые, предположительно, пострадали от несправедливости из-за него), показывающими, что спорные утверждения не исходили от заявителя, и что он просто собрал информацию, которая уже была широко распространена.

62.  Правительство оспорило доводы заявителя, и настаивало, что он извлёк выгоду из всех гарантий справедливого судебного разбирательства, проведенного независимыми и беспристрастными судами, которые надлежащим образом оценили доступные им фактические доказательства и привели достаточно обоснований для своих решений. В частности, утверждения заявителя о том, что он не мог быть привлечён к ответственности за распространение спорных утверждений, не совпадали с его собственными доводами, представленными городскому суду 5 октября 2000 года, в соответствии с которыми он получил и распространил 50 экземпляров книги. Его дальнейшее утверждение о том, что он уничтожил сотню экземпляров книги, что противоречило его более ранним утверждениям и другим доказательствам в материалах дела, показывало, что он действовал недобросовестно и пытался ввести суд в заблуждение. Гражданские суды, не обладая функциями расследования, основывали свои выводы на данных, предоставленных сторонами, которых, в обстоятельствах настоящего дела, было достаточно для того, чтобы сделать соответствующие выводы.

63.  Суд повторяет, что статья 6 § 1 обязывает суды обосновывать свои решения, но не может трактоваться, как требующая подробного ответа на каждый довод (см. Van de Hurk v. the Netherlands, 19 April 1994, § 61, Series A no. 288). Это обязательство является важной процессуальной гарантией в соответствии со статьёй 6 § 1 Конвенции, так как оно демонстрирует сторонам, что их аргументы были услышаны, предоставляет им возможность оспаривания или обжалования решения, и также служит для оправдания причины судебного решения для общественности (См., например, Suominen v. Finland, no. 37801/97, §§ 36‑37, 1 July 2003; и Boldea v. Romania, no. 19997/02, §§ 32-33, 15 February 2007). Принцип справедливости, закреплённый в статье 6 Конвенции, нарушается в тех случаях, где суды игнорируют конкретную, соответствующую и важную мысль, высказанную заявителем (см., например, Pronina v. Ukraine, no. 63566/00, § 25, 18 July 2006, и Mala v. Ukraine, no. 4436/07, § 48, 3 July 2014). В противном случае, в первую очередь, национальные суды обязаны толковать национальное законодательство, и Суд не будет подставлять своё собственное толкование вместо их толкования в отсутствии произвола (см., например, Mala, приведенное выше, § 47).

64.  Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает нехватку обоснований, приведенных в решении городского суда от 11 октября 2002 года в поддержку некоторых его выводов. Большинство рассуждений суда посвящено обоснованию вывода о том, что фактические обвинения против истца были ложными. Другие выводы, такие, как вывод о том, что книга была «прочитана широкой общественностью», или что репутации истца был нанесён урон, требующий выплаты компенсации, сформулированы в довольно общих выражениях, без какого-либо дальнейшего объяснения того, почему суд сделал такие выводы, и на каких доказательствах они основывались. Решения, принятые апелляционным судом и кассационным судом, поддержали вышеуказанные доводы, как достаточные, не отвечая прямо на довод заявителя о роли районной администрации в распространении книг и ряд его других доводов.

65.  С другой стороны, Суд не находит никаких оснований, позволяющих сделать вывод, что общие фактические данные национальных судов в данном деле были отчётливо произвольными, или что нехватка приведенных обоснований подавила саму суть процессуальных прав заявителя в соответствии со статьёй 6 § 1 (см. Thoma v. Luxembourg no. 38432/97 (dec.), 25 May 2000 и, напротив, Boldea, приведенное выше, §§ 33-35).

66.  В частности, из материалов дела следует, что заявитель стал автором спорной статьи с прямой целью донесения её до общественности, и что его текст был напечатан в книге и стал известен людям помимо истца. Стоит также отметить, что спорный текст, который был сформулирован, как собственные убеждения заявителя, без каких-либо ссылок на внешние ресурсы, был предназначен для того, чтобы оставить у читателя чёткое ощущение, что истец был вовлечён в коррупционные и недобросовестные действия, несовместимые с занимаемой им государственной должностью. Суд считает, что это сообщение, таким образом, вредило репутации истца, и признаёт, что как только книга, в которой оно содержалось, стала достоянием общественности, установление круга её фактических и потенциальных читателей стало непростой задачей, как и вычисление реального воздействия на них этого сообщения за время его обращения. В этой связи Суд также не может принять утверждение заявителя о том, что читатели наверняка должны были знать происхождение взглядов, которые он стремился передать. В целом, в материалах дела нет ничего, что могло бы оправдать вывод о том, что более подробный анализ фактического объёма распространения спорного отрывка или его фактического воздействия на умаление престижа истца могли бы существенно повлиять на общие выводы национальных судов относительно того, имела ли место преступная клевета.

67.  В той мере, пока заявитель жаловался, что национальные суды не рассмотрели его доводы относительно важной роли районной администрации в распространении книг, суд напоминает, что районная администрация не является ответчиком по данному делу, и что вопрос её ответственности, таким образом, находится вне его компетенции. По мнению суда, оценка роли районной администрации могла бы иметь большое значение в разбирательствах по диффамации относительно заявителя, если бы существовал вопрос об исключении его собственной ответственности в связи с этой ролью. Однако, так как заявитель являлся автором спорного текста, опубликованного с его согласия в книге, предназначенной для публичного распространения, Суд не находит произвол в установлении его ответственности за распространение, независимо от того, как много экземпляров книги заявитель лично распространил среди конечных читателей. Основываясь на материалах в его распоряжении Суд не может рассуждать о том, была ли учтена роль районной администрации в определении суммы для возмещения ущерба, взимаемой с заявителя, в частности, так как сам заявитель не привёл какую-либо чёткую и последовательную информацию относительно своей роли в фактическом распространении книги (см. пункты 16, 18 и 62 выше).

68.  С учётом вышеизложенных соображений Суд приходит к выводу, что заявитель не смог продемонстрировать, что национальные органы судебной власти проигнорировали высказанную им конкретную, важную и относящуюся к теме мысль в контексте спорного разбирательства. В этих условиях Суд не может взять на себя роль лингвистического корректора или критиковать решения национальных судов, использовавших субъективные и не поддающиеся количественной оценке выражения, такие, как утверждение о том, что публикация была «прочитана широкой общественностью» или «негативно повлияла» на имидж истца.

69.  Соответственно, Суд не считает, что в обстоятельствах данного дела сам факт того, что национальные суды не уточнили более подробно обоснования для своих решений и не привели прямого ответа на некоторые из аргументов заявителя, стал причиной нарушения его прав, гарантированных статьёй 6 § 1.

70.  Таким образом, Суд считает, что нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в этой связи не имело место.

II. ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 10 КОНВЕНЦИИ

71.  Заявитель жаловался, что государственные органы власти произвольно и несправедливо мешали его свободе критиковать поведение должностного лица. Заявитель ссылался на статью 10 Конвенции, которая, в соответствующей части, гласит:

“1. Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей... .

2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия.”

A. Приемлемость

72.  Правительство не привело никаких комментариев относительно приемлемости этой жалобы.

73.  Суд отмечает, что эта жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (a) Конвенции, и не является неприемлемой по любым другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо дела

1.  Доводы сторон

(a)  Заявитель

74.  Заявитель утверждал, что не существовало острой общественной потребности в ограничении его выражения в данном случае. Сравнивая его дело с делом Lingens v. Austria (8 July 1986, Series A no. 103), он утверждал, что его публикация составляла законное «оценочное суждение» о неправомерных действиях должностного лица, основанное на информации, которая уже стала достоянием общественности. Судебные органы не признали его текст как выражение «оценочного суждения» и проигнорировали доказательства, приведенные им в поддержку правдивости основных фактических утверждений.

75.  Заявитель также утверждал, что вмешательство было несоразмерным. В частности, его заставили уплатить сумму, не имевшую никакого отношения к урону, якобы понесённому истцом, или к личной роли заявителя в распространении спорного текста, и которая была обременительной для его семейного бюджета. Кроме того, неопределённость языка, используемого в решении, приказывающем об опровержении утверждений, помешала ему выполнить приказ, в результате чего М.Л. по собственной инициативе опубликовал дополнения, в которых он обвинил заявителя во лжи и подорвал его авторитет учёного-исследователя.

76.  Наконец, общая манера, в которой государственные органы подошли к делу заявителя, была незаконной, коррумпированной, несправедливой и унизительной. В частности, районная администрация не выполнила судебное решение от 5 октября 2000 года и распространяла экземпляры книги по своему усмотрению, с вырезанными страницами, в то время, как дело велось. Поведение властей оказывало негативное влияние на исследования заявителя, так как оно держало его в состоянии постоянной неуверенности в отношении судьбы его публикации, и привело к ситуации, когда долгожданное исследование, соавтором которого он был, не достигло публичности и социального признания, которого оно заслуживало.

(b)  Правительство

77.  Правительство утверждало, что выводы против заявителя в разбирательствах по вопросу клеветы являлись законным ограничением его прав, гарантированных статьёй 10 Конвенции. В частности, оно преследовало законную цель, а именно, защиту репутации М.Л., и было основано на положениях внутреннего законодательства, которые были доступны и предсказуемы. Правительство утверждало, что вмешательство было также «необходимым в демократичном обществе» и соразмерным преследуемой цели. В частности, национальное прецедентное право на тот момент было хорошо приспособлено для того, чтобы отличать оценочные суждения от утверждений о фактах. Заявитель в данном случае был привлечён к ответственности не за высказывание оценочного суждения, а за то, что делал ложные утверждения, обвиняющие М.Л. в серьёзном проступке. Он сам относился к этим утверждениям, как к фактическим, во время национальных разбирательств и разбирательств по вопросам Конвенции в его деле, и стремился к рассмотрению документальных и иных доказательств в поддержку своей позиции. Национальные суды тщательно изучили доказательства, приведенные обеими сторонами, и отклонили доводы заявителя, как спекулятивные и необоснованные, в своих аргументированных решениях.

78.  Заявитель пользовался преимуществами справедливой процедуры. Его аргументы были рассмотрены независимыми и беспристрастными судами трех уровней юрисдикции. Судебные органы позволили ему представить доказательства в поддержку своей позиции и озвучили соответствующие и достаточные причины для своих выводов.

79.  Наконец, в той мене, в которой заявитель жаловался, что районная администрация действовала незаконно, в частности, не вернув книги издательству или распространяя их вопреки его воле, он не озвучил эти жалобы должным образом в местных органах власти.

2.  Оценка Суда

80.  Суд отмечает, что выводы, сделанные в отношении заявителя в разбирательствах по вопросу диффамации, являлись вмешательством в его права, гарантированные статьёй 10 Конвенции (см. Myrskyy v. Ukraine, no. 7877/03, § 37, 20 May 2010). Он также соглашается с тем, что это вмешательство в данном случае было сделано в соответствии с законом (см. Ukrainian Media Group v. Ukraine, no. 72713/01, §§ 48-50, 29 March 2005 и Gazeta Ukraina-Tsentr v. Ukraine, no. 16695/04, § 48, 15 July 2010) и преследовало законную цель защиты репутации М.Л. Следовательно, остаётся определить, было ли это вмешательство «необходимым в демократичном обществе».

81.  В этой связи Суд напоминает, что критерий необходимости требует, чтобы Суд определил, было ли вмешательство обусловлено «острой общественной потребностью», было ли оно соразмерно преследуемой законной цели, и были ли причины, приведенные национальными властями в его оправдание, соответствующими и достаточными (см., среди многих других, Cumpǎnǎ and Mazǎre v. Romania [GC], no. 33348/96, §§ 88 и 90 ECHR 2004‑XI). Задачей Суда при осуществлении его надзорной функции является не занятие места компетентных национальных судов, но, скорее, рассмотрение того, применяют ли национальные власти стандарты, соответствующие принципам, закреплённым в статье 10, а также, опираются ли они в этой связи на приемлемые оценки соответствующих фактов (см., среди многих других, Fressoz and Roire v. France [GC], no. 29183/95, § 45, ECHR 1999-I; News Verlags GmbH & Co. KG v. Austria, no. 31457/96, § 52, ECHR 2000-I; и Ringier Axel Springer Slovakia, a. s. v. Slovakia, no. 41262/05, §§ 100 и 106, 26 July 2011). Суд должен также установить, сохраняют ли национальные власти баланс между, с одной стороны, защитой свободы выражения мнений, закреплённой в статье 10, и, с другой стороны, защитой репутации людей, против которых были сделаны обвинения, права, которое, как аспект частной жизни, охраняется статьёй 8 Конвенции (см., среди многих других, Chauvy and Others v. France, no. 64915/01, § 70 in fine, ECHR 2004-VI; и Couderc and Hachette Filipacchi Associés v. France [GC], no. 40454/07, § 91, 10 November 2015). Кроме того, справедливость разбирательства, доступные процессуальные гарантии, а также характер и тяжесть наказаний должны быть приняты во внимание при оценке соразмерности вмешательства (см. Kwiecień v. Poland, no. 51744/99, § 46, 9 January 2007).

82.  Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд считает, что они существенно отличаются от фактов, рассмотренных в деле Lingens, приведенном заявителем в поддержку его жалобы. То дело касалось свободы журналиста критиковать ведущего политика на национальном уровне в периодическом издании с обсуждением текущих дел, в то время, как настоящее дело касается академика, критикующего работу современного местного должностного лица в книге, не являющейся спорной в иных отношениях, в которой представлены археологические и исторические исследования. Суд соглашается, что сама тема сообщения заявителя была связана с законным предметом общественного интереса. Тем не менее, он не видит актуальность форума, избранного заявителем для выражения своих критических взглядов, и не считает, что контекст, в котором они были опубликованы, оправдывает применение того же стандарта «высокой терпимости», подходящего для дел, связанных с СМИ, таких, как дело Lingens (приведено выше, §§ 41-42), или других дел, связанных с выражением мнения в контексте плюралистической дискуссии и обмена мнениями по вопросам, представляющим серьезный общественный интерес (см. Andrushko v. Russia, no. 4260/04, §§ 41 и 45-46, 14 October 2010 и Steel and Morris v. the United Kingdom, no. 68416/01, § 89, ECHR 2005‑II).

83.  Также Суд отмечает, что в деле Lingens заявитель был наказан за распространение критических оценочных суждений, не поддающихся доказыванию, в то время, как в настоящем деле ядро клеветнического действия в отношении заявителя касалось точности трёх конкретных фактических утверждений: о том, что мэр нарушил избирательное законодательство с целью получения благоприятных результатов выборов, о том, что он лишил инвалида земельного участка в пользу своего личного знакомого, и о том, что его семья приобрела дом в противоправном порядке. Суд отмечает, что эти обвинения, сформулированные, как прямые утверждения о потенциально преступном поведении заявителя, были весьма серьёзными. Он также напоминает, что когда делаются утверждения о поведении третьей стороны, иногда бывает трудно провести различие между утверждениями о фактах и оценочными суждениями (см. Cumpǎnǎ and Mazǎre, приведенное выше, § 99). Тем не менее, даже оценочное суждение может быть чрезмерным, если оно не обладает фактической основой, способной его подкрепить (там же). Соответственно, Суд не находит проблемы в том факте, что национальные суды потребовали, чтобы заявитель подкрепил фактические утверждения, лежащие в основе выраженных им взглядов, которые, в отсутствие достаточных доказательств, могут рассматриваться, как клеветнические. Следует также отметить, что заявитель сам рассматривал вышеуказанные фактические утверждения, как «правдивые» в своих доводах национальным органам судебной власти и Суду, и привёл различные документы, которые, по его мнению, показывали, что его утверждения были точными. В то время, как некоторые предложения из спорного текста (а именно первое предложение, в котором поведение М.Л. сравнивалось с поведением «феодального князя», и последние предложения, в которых заявитель выражал общее мнение о коррумпированных должностных лицах) отчётливо являются оценочными суждениями, Суд считает, что они были настолько тесно переплетены с общим фактическим сообщением, что сам факт того, что национальные суды не рассматривали их отдельно в своих решениях, не вызывает вопросов в данном случае.

84.  Суд также отмечает, что в данном деле не утверждалось, что заявитель был лишён возможности представления национальным судам каких-либо доказательств, которые считал необходимыми, в поддержку правдивости своих утверждений (для сравнения и противопоставления см. Andrushko v. Russia, no. 4260/04, § 55, 14 October 2010) или, в более общем смысле, что суды приняли решения, не проанализировав некоторые материалы, имевшие большое значение для контекстной оценки публикации заявителя (для сравнения и противопоставления см. Ringier Axel Springer Slovakia, a.s. v. Slovakia (no. 3), no. 37986/09, §§ 80 и 84, 7 January 2014). Наоборот, кажется, что городской суд почтил усилия заявителя по предоставлению полной информации, в частности, отложив слушания по его просьбе с целью упорядочения соответствующих архивных материалов (см. пункт 14 выше).

85.  Кроме того, Суд отмечает, что при установлении того, что заявитель обладал недостаточными источниками для обоснования радикальных и пренебрежительных выводов, которые он сделал в отношении характера М.Л., городской суд привёл ряд источников, в том числе официальных документов, включавших решение суда, в котором утверждение об избирательном мошенничестве М.Л. было отклонено (см. пункт 27 выше). Исходя из материалов в его распоряжении, Суд не считает, что национальные суды приняли произвольное решение или превысили свои пределы усмотрения в установлении того, что заявитель недостаточно обосновал свои фактические выводы, и что его утверждения, касающиеся проступков М.Л., соответственно, были клеветническими.

86.  В той мере, в которой заявитель утверждал, что вмешательство в его права не соответствовало острой общественной необходимости, так как спорные заявления, в сущности, не были «распространены» на момент подачи иска о клевете, и что он не должен был понести ответственность за последующее распространение, Суд уже отклонил подобные аргументы при рассмотрении его жалобы в соответствии со статьёй 6 Конвенции (см. пункты 65-70 выше).

87.  С учётом всего вышесказанного Суд приходит к выводу, что национальные суды привели соответствующие и достаточные обоснования их вывода о том, что вмешательство в права заявителя в соответствии со статьёй 10 соответствовало «острой общественной необходимости». Что касается соразмерности этого вмешательства, Суд напоминает, что заявителю было поручено покрытие расходов на публикацию дополнений к книге, содержащих опровержение утверждений, сочтённых клеветническими, а также он должен был заплатить М.Л. 5000 грн в качестве компенсации морального вреда.

88.  В той мере, в которой заявитель жаловался, что судебный приказ, обязавший его покрыть расходы на публикацию опровержений, был настолько неопределённым, что его было практически невозможно исполнить, Суд не считает, что, принимая во внимание пределы усмотрения, предоставленные национальным судам, приказ об опровержении клеветнических утверждений был сам по себе несоразмерным в данном случае, особенно учитывая характер публикации, не предоставлявший М.Л. какой-либо альтернативы для обращения к читателям. Он также напоминает о неочевидности того, что заявитель пострадал или мог пострадать от каких-либо неблагоприятных последствий, не оплатив публикацию опровержений. В то время как заявитель жаловался, что районная администрация не вернула книги издательству, и что М.Л. опубликовал, за свой счёт, унизительное «псевдо-опровержение», Суд не видит прямой связи между этими событиями и формулировкой спорного постановления суда. С учётом вышеизложенного, Суд считает необоснованной жалобу заявителя касаемо судебного приказа об уплате за публикацию опровержения.

89.  Также Суд не считает, что сумма компенсации, взысканная с заявителя (5000 грн), являлась чрезмерной. Несмотря на жалобы о том, что сумма оказала несоразмерное влияние на его семейный бюджет, заявитель не раскрыл подробности этого ни в национальных судах, ни во время разбирательств по вопросам Конвенции. Следует также отметить, что заявитель выплачивал свой долг ежемесячно в размере 20% от своей пенсии в течение длительного периода времени. В отсутствие какой-либо более подробной информации относительно того, как эти выплаты повлияли на повседневную жизнь заявителя, Суд не может сделать вывод, что он пострадал от чрезмерной и несоразмерной финансовой нагрузки.

90.  Суд учитывает, что, как отмечалось выше, национальные суды не стали отвечать непосредственно на доводы заявителя относительно его предположительно несущественной личной роли в распространении книг и отсутствии доказательств того, что престиж истца фактически уменьшился из-за его публикации. Кроме того, ни одно из судебных решений, вынесенных национальными судами по делу заявителя, не содержало отчётливых формулировок, указывающих, что они признали существование противоречащих прав на репутацию и свободу выражения мнений в данном деле, что требовало сохранения справедливого баланса между ними (см., например, Aksu v. Turkey [GC], nos. 4149/04; и 41029/05, § 66, ECHR 2012). В связи с этим Суд считает нужным напомнить о важности обязательства привести причины решений, касающихся ограничения права на свободу выражения мнений, которое обеспечивает важную процессуальную защиту от произвольного вмешательства в это право (см., с соответствующими изменениями, Boldea, приведенное выше, § 61; Nur Radyo ve Televizyon Yayıncılığı A.Ş. v. Turkey (no. 2), no. 42284/05, §§ 49‑50, 12 October 2010; Cumhuriyet Vakfı and Others v. Turkey, no. 28255/07, §§ 67-68, 8 October 2013; и Ringier Axel Springer Slovakia, a.s. v. Slovakia (no. 2), no. 21666/09, § 53, 7 January 2014). Однако, в конкретных обстоятельствах настоящего дела, установив, что основные выводы, сделанные национальными судами, относительно клеветнического характера утверждений, сделанных заявителем в его публикации, не были произвольными, и наложенные на заявителя штрафы не были чрезмерными, Суд считает, что отсутствие более подробного обоснования для вышеизложенных выводов не может само по себе оправдать вердикт, что вмешательство «не было необходимым».

91.  В свете вышеизложенного Суд считает, что не стоит рассматривать другие доводы, приведенные заявителем, и приходит к выводу, что нарушение статьи 10 Конвенции не имело место.

III. ДРУГИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

92.  Заявитель также жаловался в соответствии со статьёй 1 Протокола №1 к Конвенции, что его права во время исполнения судебного решения против него были нарушены, и что районная администрация действовала незаконно при получении книг от издательства, отказе вернуть их в соответствии с судебным приказом от 5 октября 2000 года и распространении их по своему усмотрению, вырезав страницы, содержавшие спорные утверждения. Кроме того, заявитель жаловался в соответствии со статьёй 13 Конвенции, что у него не было эффективных средств правовой защиты, позволяющих обжаловать различные элементы предполагаемой процессуальной несправедливости в процессе, в котором он был стороной, и предположительно незаконные действия различных органов, и приводил статью 17 Конвенции в отношении фактов данного дела.

93.  Рассмотрев эти жалобы в свете всех материалов, имеющихся в его распоряжении, Суд считает, что в той мере, в которой проблемы, на которые жаловался заявитель, находятся в его компетенции, они не раскрывают каких-либо признаков нарушения прав и свобод, изложенных в Конвенции.

94.  Отсюда следует, что эта часть заявления должна быть объявлена неприемлемой, как явно необоснованная, в соответствии со статьёй 35 §§ 3 (a) и 4 Конвенции.

IV. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

95.  Статья 41 Конвенции гласит:

“Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне”.

96.  Заявитель не представил требований о справедливой компенсации в пределах срока, отведенного ему для этой цели. Соответственно, Суд считает, что нет необходимости присуждать ему какую-либо сумму на этот счет.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Объявляет жалобы, касающиеся чрезмерной продолжительности разбирательств, ненадлежащих обоснований судебных решений и ограничения свободы выражения мнений заявителя приемлемыми, и оставшуюся часть заявления неприемлемой;

 

2.  Постановляет, что имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении продолжительности разбирательств;

 

3.  Постановляет, что не имело место нарушение статьи 6 § 1 Конвенции в отношении качества обоснований судебных решений;

 

4.  Постановляет, что не имело место нарушение статьи 10 Конвенции.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 21 января 2016 года, в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Клаудиа Вестердийк                                                     Ангелика Нюссбергер
      Секретарь                                                                        Председатель

Перевод Харьковской правозащитной группы

 

 

[1] Для внутреннего использования: около 1, 050 евро в рассматриваемый период времени.

 

 

 

 Поділитися