Дело журналистки Марии Варфоломеевой, пытки пленных на неподконтрольной территории и в "серой зоне". Интервью юриста ХПГ Натальи Охотниковой в эфире "Громадського радио".

В эфире «Громадського радио» разговор о пленной журналистке Марии Варфоломеевой, которая содержится в ЛНР уже 13 месяцев, пытках пленных на неподконтрольных Украине территориях и в «серой зоне» с юристом Харьковской правозащитной группы Натальей Охотниковой.
.
- Говорим о судьбе Марии Варфоломеевой, журналистке, которая уже более года находится в плену у боевиков так называемой ЛНР. Наталья, Вы юрист и ведете это дело, что известно?
- Да, действительно это так. Что касается дела Марии Варфоломеевой, она находится в плену уже тринадцать месяцев, с 9 января 2015 года с ней была потеряна связь. Через несколько дней после этого посредством ролика на Youtube, который выложили «сепаратисты», и на котором производится ее допрос так называемыми представителями власти Луганской Народной Республики, удалось узнать, что девушка была задержана как шпионка и, к сожалению, в таком качестве она содержится и до сих пор. Насколько мы понимаем, та сторона хочет провести «показательный процесс» на примере Маши, поскольку она является уроженкой города Луганска. Они решили сделать такой «акт запугивания», и все попытки – наши, семьи Маши, различных общественных организаций и журналистов – обратиться к переговорщикам, поменять ее на любого из боевиков – не увенчались успехом. Было намечено несколько обменов, но в самый последний момент всё срывалось. Месяц назад та сторона сама вышла на родственников и на группу «Патриот», которая занимается обменами, уже были согласованы списки. Марию хотели поменять на «пасечника». Это известная история, которая случилась на одном из украинских блокпостов: местный житель предложил военным банку меда, в котором оказалась взрывчатка и произошел несчастный случай. Именно этого мужчину хотела получить та сторона, но по неизвестным причинам Мария была вычеркнута из списков на обмен в самый последний момент. Призываем, если вдруг они слышат наш эфир или читают заявления в прессе: пожалуйста, отпустите Машу, потому что за тринадцать месяцев в плену она натерпелась более, чем достаточно.

— Наталья, вы выходили на представителей власти ЛНР и на тех людей, которые могут повлиять на судьбу Маши?
— И да, и нет. Самостоятельно выходить на ту сторону опасно в лучшем случае – для репутации, а в худшем – для жизни. Но за это время мы пытались различными путями выходить на людей с той стороны – через официальные группы, которые занимаются обменом – это Юрий Тандит из СБУ, а также через волонтеров - через Василия Будика, группу «Патриот». На данный момент, именно «Патриот» ведет переговоры. У нас была такая небольшая возможность переговариваться с противоположной стороной через одного из наших сотрудников, потому что он имел там родственные связи. Год назад в процессе этих переговоров отдали раненого парня после Дебальцево. Он был в ужасном состоянии, его нечем было лечить, поэтому в качестве «акта доброй воли» они его отдали. Если говорить о Маше, то позиция очень жесткая. Повторюсь, что это связано с двумя вещами: во-первых, она журналист; во-вторых, она местный житель. Местные СМИ несколько раз публиковали информацию о том, что она будет первой осужденной за «антигосударственное преступление».

— Как вы думаете, если будет суд и будет вынесено решение, – каким оно будет по законам так называемой ЛНР?
— Я не могу ничего планировать. Начнем того, что «законы» на той стороне вообще не являются законами и меняются в зависимости от «способа запугивания» и от личности того, кого «запугивают». Все видели в Интернете совершенно ужасающее видео пыток, которые закончились смертью одного из якобы преступников. Если говорить в рамках права, то суда как такового, прокуратуры, органов обвинения, не говоря уже об адвокатах, там нет. Именно поэтому каждый, в том числе и Маша, может оказаться виновной, потому что так решила позиция обвинения, и защитить ее будет некому. Вот что страшно.

— Есть ли какая-то информация о том, где и в каких условиях сейчас находится Мария Варфоломеева? Есть ли люди, которые имеют возможность иногда с ней встречаться?
— Три месяца назад родственникам разрешалось, в качестве исключения, передавать передачи и вести с ней переписку с помощью записочек. Естественно, никакого телефона. Это давало нам основание говорить о том, что она жива. Потом, полтора-два месяца вообще не было никакой информации, мы начали бить тревогу, потому что побаивались за ее жизнь. Сейчас недавняя информация, что приходят записки с ее почерком, но свиданий с родственниками ни разу не было, и никто из посторонних лиц, адвокатов, не допускается к ней. Ее несколько раз перевозили, причем туда, где обычно происходит обмен, и это давало нам надежду, но потом она возвращалась обратно. На данный момент предполагаем, что она находится в Луганском МГБ, но более подробную информацию знают переговорщики и, конечно, та сторона.

— Не так давно в эфире «Громадського Радио», первый секретарь Национального союза журналистов Украины, Сергей Томиленко сказал о том, что он обратился к Родиону Мирошнику (бывший директор Луганской областной телерадиокомпании) с целью повлиять на судьбу Марии Варфоломеевой. Вы что-то об этом знаете?
— Нет, на данный момент к нам предложение поддержать эту акцию не поступало, но мы поддержим любую акцию – общественную, юридическую, какую угодно. Если говорить о том, что нами было сделано с юридической точки зрения – подано заявление в Европейский Суд о применении срочных мер по так называемому «Правилу 39», мы просили государство повлиять на то, чтобы Мария была освобождена. Сейчас мы пожаловались на то, что ее жизнь и здоровье может подвергнуться, а возможно и подверглись какой-то опасности, потому что нет доступа к месту ее содержания. Она задержана и находится в ЛНР не на основании решения суда, то есть пленная во всех отношениях – и в юридическом смысле, и в общебытовом. То, на что нужно обратить внимание, это очень большая проблема – на той стороне не происходит доступа к подобным местам. В уставе представителей Красного Креста обозначено, что они могут зайти и хотя бы проверить условия содержания пленных: наличие воды, еды, проветриваемость помещений и так далее. Мы ведем войну с квазигосударственными образованиями, поэтому никакие международные документы ими не признаются. Красный Крест на территорию Луганска не допускается, как это происходит в других странах, где существует конфликт. Нужно, чтобы международный орган просто сказал: да, она жива, не говоря уже о физическом и психологическом здоровье девушки.

— Наталья, ваша правозащитная группа занимается людьми, которые пострадали от пыток на неподконтрольной территории? Что это за люди и в какие ситуации они попали? И самое главное, чем вы смогли помочь?
— Действительно, до военного конфликта наша организация занималась пытками. Специализация была - пытки в милиции, защита жертв, которые пострадали от пыток правоохранительных органов. Одно из наших последних дел – это выигранное в Европейском суде дело женщины, которую жестоко пытали в региональном отделе внутренних дел города Харькова. Суд постановил, что факт пыток таки был и назначил довольно существенную компенсацию. Что касается «военных дел», то сейчас их около девяноста – пытки разной степени тяжести.

— Только Харьковской правозащитной группы?
— Только Харьковской правозащитной группы. У нас много коллег в Киеве, Днепропетровске, Запорожье занимаются такими делами. В основном это гражданские или военные лица, которые попали в плен к незаконным вооруженным формированиям и подверглись жестокому обращению. Конкретные фамилии я сказать не могу, но есть несколько типичных случаев, совершенно выходящих за рамки даже того, что обычно происходит. Например, бизнесмен, который находился на территории одной из неподконтрольных областей и не успел вывезти денежные активы. И возил некоторую часть с собой наличными. Он был похищен вместе с машиной. Семья искала его несколько месяцев, но позже выяснилось, что в тот же день его пытали и убили. Через много месяцев обезображенный труп выловили из реки, но следы пыток были настолько серьезными, что их было заметно даже спустя столько времени. Редкий случай, но та сторона выдала свидетельство о смерти, в котором причиной смерти указаны множественные колото-резаные ранения, причем их было довольно много, больше десяти. Скорее всего, человек перед смертью мучался, скорее всего, его спрашивали, где находятся остальные деньги, заставляли переписать на себя какую-то собственность.
Люди могут попасть в плен за высказывания в соцсетях, там есть люди, которые занимаются мониторингом Интернет-ресурсов, такое себе Министерство пропаганды. С молодыми людьми, как и с Марией, происходят ситуации, когда они поддерживают Украину в социальных сетях под своими настоящими фамилиями. Позже их вычисляют, задерживают по дороге на работу или учебу и пытают. Девочек бьют меньше, но в любом случае, тем, кому удается выбраться, нужна, как минимум психологическая реабилитация. Наша организация документирует эти пытки, собирает данные о местах содержания пленных. Есть несколько мест, где они содержатся. По некоторым из этих мест у нас есть вопросы. Для этого нам нужно было бы сотрудничать с Красным Крестом, если бы их пустили в места содержания пленных. В нашей организации есть несколько дел, когда люди пропали без вести и неизвестно что с ними – живы или нет. По некоторой информации они содержатся в «тайных» местах, то есть это какие-то заводы, фирмы, магазины, а не здания СБУ и МВД. Проверить это, к сожалению, нет возможности. Также мы занимаемся составлением жалоб в национальные органы о подобных преступлениях, даже, несмотря на то, что определенная территория временно неподконтрольна, наши правоохранительные органы должны быть осведомлены о том, что происходит. Это все равно преступление, которое должно быть наказано. Оно должно быть внесено в Единый реестр досудебных расследований и проведено надлежащее расследование. Мы также занимаемся подачей жалоб в Европейский Суд по нарушению Конвенции о защите прав человека, в частности, по статье 3 - запрет пыток и жестокого обращения.

— Наталья, было много информации, которую не все хотят замечать, о том, что в прифронтовой зоне люди страдали и от пыток украинских военнослужащих. У вас такие дела зафиксированы?
— На данный момент таких дел не зафиксировано, потому что люди боятся к нам обращаться. К сожалению, эта информация не нова, но юристы, которые работают в прифронтовой зоне, могут обратить на это внимание и зафиксировать подобное.

— Люди боятся по причине того, что они там же и живут?
— Да, особенно это касается «серой зоны». По разным оценкам от полутора миллионов до двух миллионов переселенцев, которые смогли выехать, но неизвестно, сколько людей осталось. Есть и обратная миграция - люди возвращаются домой, потому что не находят работы, не находят денег на съем квартиры и оплату коммунальных услуг. В небольших городах все друг друга знают, поэтому здесь существует «круговая порука», основанная на страхе.

Ссылка на эфир:

http://hromadskeradio.org/programs/kyiv-donbas/kyev-donbass-dnevnoy-efyr-za-16-fevralya-vtoraya-chast