MENU
Гаряча лінія з пошуку зниклих безвісти в Україні
Документування воєнних злочинів в Україні.
Глобальна ініціатива T4P (Трибунал для Путіна) була створена у відповідь на повномасштабну агресію Росії проти України у лютому 2022 року. Учасники ініціативи документують події, у яких є ознаки злочинів згідно з Римським статутом Міжнародного кримінального суду (геноцид, злочини проти людяності, воєнні злочини) в усіх регіонах України

Дело Закшевского против Украины

25.03.2016   
Суд объявил жалобу в отношении условий содержания под стражей в Харьковском СИЗО, отсутствия доступа к процедуре пересмотра компетентным судом законности содержания заявителя под стражей в ходе досудебного следствия после 7 марта 2002 года и в ходе судебного разбирательства, а также первоначального ограничения прав заявителя на защиту приемлемыми и присудил денежную компенсацию.

 

 

 

ПЯТАЯ СЕКЦИЯ

 

 

 

 

 

 

ДЕЛО ЗАКШЕВСКОГО ПРОТИВ УКРАИНЫ

 

(Заявление № 7193/04)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

РЕШЕНИЕ

 

 

СТРАСБУРГ

 

17 марта 2016

 

 

 

Это решение станет окончательным при условиях, изложенных в статье 44 § 2 Конвенции. Оно может быть отредактировано.

 

По делу Закшевского против Украины,

Европейский Суд по правам человека (Пятая секция), заседая палатой в составе:

          Angelika Nußberger, Председатель,
          Ganna Yudkivska,
          Erik Møse,
          Faris Vehabović,
          Yonko Grozev,
          Síofra O’Leary,
          Mārtiņš Mits, судьи,
и Claudia Westerdiek, секретарь секции,

Рассмотрев дело в закрытом заседании 2 февраля 2016 года,

Провозглашает следующее решение, принятое в этот день:

ПРОЦЕДУРА

1. Данное дело основано на заявлении (№ 7193/04) против Украины, поданном в Суд в соответствии со статьей 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – «Конвенция») гражданином Украины, г-ном Владимиром Владимировичем Закшевским (далее – «заявитель»), 9 февраля 2004 года.

2. Заявителя, которому была предоставлена оплата правовой помощи, представлял г-н М.О. Тарахкало, адвокат, практикующий в Харькове. Украинское правительство (далее – «Правительство») представляли его уполномоченные, в последнее время – г-н Б. Бабин, Министерство юстиции Украины.

3. Заявитель жаловался на неудовлетворительные условия его содержания под стражей, что всякий раз, когда он покидал камеру, на него надевали наручники, что ему не были доступны никакие эффективные процедуры, чтобы оспорить законность его предварительного содержания под стражей, и что его право на защиту было нарушено.

4. 14 февраля 2011 года Правительство было уведомлено об этом заявлении.

ФАКТЫ

I. ОБСТОЯТЕЛЬСТВА ДЕЛА

5. Заявитель родился в 1972 году и в настоящее время отбывает наказание в тюрьме № 100. 

A. Уголовное разбирательство и задержание заявителя 

6. 1 апреля 2000 года в Донецке было возбуждено уголовное дело в связи с ограблением, совершенным в Дзержинске.

7. 2 июня 2000 года в Харькове было возбуждено уголовное дело в связи с ограблением, совершенным на трассе Харьков-Днепропетровск-Симферополь.

8. 9 августа 2001 года в Евпатории было возбуждено уголовное дело в связи с убийством и покушением на убийство в ходе вооруженного ограбления (далее – «дело об убийстве»).

9. 30 октября 2001 года Червонодзержинский районный суд (далее – «районный суд») удовлетворил ходатайство прокурора о предварительном заключении заявителя, бывшего сотрудника милиции, в качестве подозреваемого по уголовному делу в отношении ограбления на трассе Харьков-Днепропетровск-Симферополь. Районный суд постановил, что, поскольку заявитель подозревается в совершении тяжкого преступления и скрылся во время следствия, его задержание необходимо, чтобы предотвратить повторное совершение им преступления. Суд также отметил, что необходимо принять во внимание личность заявителя, не представив никаких дальнейших подробностей. В тот же день заявитель был объявлен в розыск.

10. 11 ноября 2001 года заявитель был задержан в соответствии с решением районного суда от 30 октября 2001 года. Заявитель утверждал, что он явился в милицию, как только ему стало известно, что он находится в розыске. В тот же день он написал заявление о явке с повинной, в котором он признался в совершении, в составе преступной группы, ряда вооруженных ограблений на трассе Харьков-Днепропетровск-Симферополь, а также одного ограбления в городе Евпатория. Он отметил, что в ходе последнего ограбления он использовал против жертвы огнестрельное оружие. Заявитель также представил в письменном виде более подробную информацию о вышеупомянутых преступлениях и своем знакомстве с сообщниками. Кроме того, заявитель сообщил милиции о двух других вооруженных ограблениях, совершенных им и его сообщниками в городе Дзержинск, а также о других преступлениях, о которых ему было известно.

11. 12 ноября 2001 года заявителю было предъявлено обвинение в вооруженном ограблении, и он был допрошен. Перед допросом заявитель был проинформирован о своих процессуальных правах, но подписал отказ от своего права на юридическую помощь. Он дал показания, аналогичные тем, которые он дал в милиции за день до этого, в том числе по поводу инцидента с использованием огнестрельного оружия в Евпатории. В тот же день заявитель ознакомился с решением от 30 октября 2001 года, против которого он имел право подать апелляцию. Он не подал апелляцию против этого решения.

12. 13 ноября 2001 года, в отсутствие адвоката, заявитель был допрошен в рамках уголовного дела об ограблении. Правительство утверждало (и это не оспаривалось заявителем), что заявитель вновь был проинформирован о своих правах и в очередной раз отказался от своего права на адвоката. В ходе допроса, заявитель, помимо предоставления информации о грабежах, повторил свои показания в отношении применения огнестрельного оружия в Евпатории. Он был также допрошен в этой связи.

13. 21 ноября 2001 года адвокат Д. был назначен представителем заявителя. В тот же день, в отсутствие адвоката, заявитель был допрошен в качестве подозреваемого по делу об убийстве. Он признался, что он стрелял в жертву в ходе вооруженного ограбления, но отрицал, что сделал это намеренно.

14. 22 ноября 2001 года, в присутствии адвоката, заявитель был обвинен в убийстве и покушении на убийство, и допрошен в качестве обвиняемого. Он признал свою вину в совершении вооруженного ограбления, но отверг обвинение в убийстве. Была проведена реконструкция событий преступления.

15. 12 декабря 2001 года заявителю было предъявлено обвинение в вооруженном ограблении, приведшем к причинению тяжкого вреда здоровью. Он отказался от своего права на адвоката во время допроса.

16. 13 декабря 2001 года заявителю было предъявлено обвинение в умышленном вооруженном ограблении в составе преступной группы. Он снова отказался от своего права на адвоката.

17. 4 января 2002 года районный суд продлил срок предварительного содержания заявителя под стражей до четырех месяцев. Заявитель не обжаловал это решение.

18. 8 февраля 2002 года уголовное дело в отношении ограблений на трассе Харьков-Днепропетровск-Симферополь было объединено с делом об убийстве.

19. 7 марта 2002 года Харьковский областной апелляционный суд, заслушав следователя и прокурора, а также сославшись на «личность заявителя», хотя и без ее оценки, серьезность обвинений, выдвинутых против него, и потребность в дополнительном времени для проведения необходимых следственных мероприятий, продлил срок содержания заявителя под стражей до шести месяцев. Решение не подлежало обжалованию.

20. 12 марта 2002 года Б. был назначен адвокатом заявителя.

21. 4 апреля 2002 года уголовное дело в отношении ограблений в Дзержинске было объединено с другими делами в отношении заявителя.

22. 8 апреля 2002 года Харьковский областной апелляционный суд, заслушав следователя и прокурора, продлил срок содержания заявителя под стражей до девяти месяцев на тех же основаниях, что были указаны в решении от 7 марта 2002 года. Решение не подлежало обжалованию.

23. 10 июля 2002 года Л. заменил Б. в качестве адвоката заявителя. В тот же день, заявитель был обвинен в совершении ряда преступлений, включая бандитизм, несколько вооруженных ограблений, умышленное убийство и покушение на убийство, и был допрошен. Он не признал себя виновным и отказался давать дальнейшие показания.

24. 18 ноября 2002 года против заявителя были выдвинуты дополненные обвинения, и он снова был допрошен.

25. 28 декабря 2002 года заявителю был предоставлен доступ к материалам дела. По сообщению Правительства, никаких следственных мероприятий в тот день не проводилось.

26. После того, как расследование было завершено, дело было передано на рассмотрение в Донецкий областной апелляционный суд (далее – «апелляционный суд»), который действовал в качестве суда первой инстанции. Решение не подлежало обжалованию.

27. 12 июня 2003 года заявитель попросил Апелляционный суд изменить меру пресечения на меру, не связанную с лишением свободы.

28. 17 декабря 2003 года Апелляционный суд направил дело на дополнительное расследование, посчитав, что право заявителя на защиту было нарушено. Было установлено, в частности, что заявитель был официально обвинен не в тех преступлениях, которые рассматривались судом первой инстанции. Далее было установлено, что 10 июля, 18 ноября и 28 декабря 2002 года следственные действия проводились в отсутствие адвоката заявителя, вопреки требованиям национального законодательства. Кроме того, суд решил, не представив причины и не установив предельный срок, что заявитель должен оставаться под стражей. Заявитель обжаловал это решение в кассационном порядке, и попросил, в частности, отменить выбранную меру пресечения, а именно содержание под стражей.

29. 29 апреля 2004 года Верховный Суд рассмотрел жалобу заявителя в присутствии прокурора. Он оставил в силе решение Апелляционного суда от 17 декабря 2003 года и заявил, без объяснения причин, что нет никаких оснований для изменения или отмены меры пресечения в отношении заявителя.

30. 2 августа 2004 года В. был назначен адвокатом заявителя.

31. 6 августа 2004 года, в присутствии своего адвоката, заявитель был обвинен в совершении ряда уголовных преступлений, включая бандитизм, несколько вооруженных ограблений, умышленное убийство и покушение на убийство, и был допрошен. Заявитель признался в своем знакомстве с другими обвиняемыми, но не признал себя виновным по всем пунктам обвинения.

32. 20 августа 2004 года, в присутствии адвоката, против заявителя были выдвинуты дополненные обвинения. Заявитель отказался подписать или получить копии соответствующих документов, поскольку он был не согласен с обвинениями. В ходе дальнейшего допроса он не признал себя виновным и отказался давать какие-либо показания.

33. 27 августа 2004 года заявитель и его адвокат получили доступ к материалам дела, а 3 сентября 2004 года дело было передано в суд.

34. В неустановленный день заявитель подал ходатайство об освобождении в Апелляционный суд.

35. 6 октября 2005 года Апелляционный суд, оправдав заявителя по четырем из восьми пунктов обвинения из-за недостаточности доказательств, признал его виновным в бандитизме, нескольких вооруженных ограблениях, умышленном убийстве и покушении на убийство. Суд приговорил его к пожизненному заключению с конфискацией всего имущества. Суд в значительной степени основывал свои выводы на показаниях заявителя и его соучастников, данных в ходе досудебного следствия, признав, что они подтверждаются целым рядом других доказательств. В части судебного решения, касающейся обвинения в убийстве, суд сослался, в частности, на «показания, данные заявителем в качестве подозреваемого и обвиняемого, в том числе в присутствии адвоката». Кроме того, он отклонил как необоснованную жалобу заявителя о том, что его право на защиту было нарушено, а также просьбу заявителя признать неприемлемыми его показания, полученные в отсутствие адвоката. В этой связи, признав заявителя виновным в вооруженных ограблениях, суд постановил, что, будучи проинформирован о своих процессуальных правах, заявитель добровольно отказался от своего права на юридическое представительство, и что такой отказ был законно принят следственными органами, так как обвинение в ограблении не влечет за собой пожизненное заключение. Кроме того, суд постановил, что во время допроса по делу об убийстве заявитель был юридически представлен и давал показания в присутствии адвоката.

36. Кроме того, Апелляционный суд вынес отдельное постановление, которым он признал неприемлемыми ряд доказательств, относящихся к различным обвинениям против заявителя и его соучастников, так как эти доказательства были получены в нарушение права подсудимых на защиту. В частности, что касается заявителя, помимо доказательств, которые были признаны неприемлемыми 17 декабря 2003 года, суд дополнительно исключил из совокупности доказательств некоторые показания, данные заявителем 8 и 9 января 2002 года, постановив, что, несмотря на то, что заявитель якобы признался в убийстве пяти человек вскоре после своего ареста, он, тем не менее, был допрошен в качестве свидетеля, в отсутствие адвоката.

37. Заявитель подал кассационную жалобу против решения суда от 6 октября 2005 года. Он утверждал, в частности, что доказательства его вины были недостаточными; что он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции; что несколько раз в ходе досудебного следствия он был допрошен в отсутствие адвоката, и что доказательства, полученные в нарушение его права на защиту, тем не менее, были использованы для его осуждения.

38. 19 октября 2006 года Верховный Суд Украины провел судебное заседание в присутствии прокурора, заявителя и его сестры, которая выступала в качестве его представителя. В тот же день Верховный Суд оставил в силе приговор заявителя от 6 октября 2005 года. Он отклонил как необоснованные жалобы заявителя о том, что его право на защиту было нарушено на стадии досудебного разбирательства, постановив, что эти жалобы были должным образом рассмотрены и отклонены Апелляционным судом. Он также отклонил как необоснованные утверждения заявителя о жестоком обращении со стороны милиции.

B. Условия содержания под стражей в СИЗО №№ 27 и 5

1. Утверждения заявителя

39. В период с 28 июля по 13 октября 2004 года заявитель содержался в камере № 537 Харьковского изолятора временного содержания № 27 (далее – «Харьковский СИЗО»). Он утверждал, что камера была переполнена: площадь камеры составляла 16 квадратных метров, в ней было установлено восемь коек на десять человек, и задержанным приходилось спать по очереди. Он также утверждал, что некоторые из его сокамерников страдали туберкулезом. В этой связи заявитель представил письменные заявления его сокамерников К., Г., K.И., П. и О.

40. Сестра заявителя подала начальнику Харьковского СИЗО жалобу на условия содержания под стражей ее брата. В письме от 13 июня 2005 года начальник СИЗО сообщил ей, что камера, о которой идет речь, была предназначена для содержания восьми человек, и что в период содержания заявителя в этой камере в ней находилось не более восьми заключенных. Кроме того, начальник СИЗО сообщил ей, что, в соответствии с медицинскими документами, касающимися К., Г., K.И., П. и О., никто из них не страдал туберкулезом в активной форме. Он указал, что во время пребывания в Харьковском СИЗО заявитель не находился в контакте с кем-либо, страдающим этой болезнью.

41. После вынесения ему приговора 6 октября 2005 года, заявитель был переведен в крыло строгого режима Донецкого следственного изолятора № 5 (далее – «Донецкий СИЗО»). По словам заявителя, всякий раз, когда он покидал свою камеру, на него надевали наручники, в том числе во время ежедневных прогулок и свиданий с родственниками.

2. Утверждения Правительства

42. В Харьковском СИЗО заявитель содержался в камерах №№ 27 и 537 площадью 24, 2 квадратных метра каждая, предназначенных для размещения восьми задержанных. Камеры были оборудованы обеденным столом, скамейками, умывальником и туалетом, который был отделен от жилой зоны кирпичной перегородкой. В камерах имелась естественная вентиляция и естественное освещение; искусственное освещение позволяло заключенным читать и писать без вреда для их зрения. Температура в камерах была между 18oC и 20oC. В камерах была постоянно доступна проточная вода. Все задержанные были обеспечены постельным бельем и одеждой в соответствии с национальными стандартами.

43. Что касается утверждений заявителя о том, что он делил камеру с лицами, страдающими туберкулезом, Правительство указало, что национальное законодательство предусматривает, что лица, страдающие этой болезнью, должны содержаться отдельно от здоровых заключенных. Однако Правительство не представило какой-либо информации о сокамерниках заявителя и их состоянии здоровья, поскольку срок хранения соответствующих документов истек, и записи были уничтожены. Они отметили, что заявитель не жаловался, что состояние его здоровья ухудшилось в заключении.

44. Всякий раз, когда заявитель  покидал свою камеру и передвигался по территории Донецкого СИЗО, на него надевали наручники в соответствии с соответствующим национальным законодательством. Правительство оспорило утверждение заявителя о том, что он оставался в наручниках во время ежедневных прогулок и свиданий с родственниками, поскольку это запрещено соответствующими национальными правилами.

II. СООТВЕТСТВУЮЩЕЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

A. Правила внутреннего распорядка учреждений исполнения наказаний, утвержденные Государственным департаментом по вопросам исполнения наказаний 25 декабря 2003 года (Приказ № 275)

45. Правила, регулирующие содержание под стражей заключенных, осужденных к пожизненному лишению свободы, предусматривают специальные ограничения, касающиеся материальных условий их содержания, деятельности и возможностей контактов с другими людьми. Эти ограничения включают в себя постоянную изоляцию от остальной части тюремного населения, ограничение свиданий, а также запрет на общение с другими заключенными. Кроме того, правила предусматривают, что, когда заключенный, осужденный к пожизненному лишению свободы, покидает свою камеру и передвигается в пределах или за пределами тюрьмы, он должен быть в наручниках с руками за спиной. Конвой состоит из трех надзирателей со сторожевой собакой (правила 23-25). 9 ноября 2004 года в правило 8 были внесены изменения, и в него было включено требование о том, что двери, ведущие в прогулочный сектор для пожизненно заключенных, должны быть оборудованы специальными окнами, чтобы надзирателям было проще снимать с заключенных наручники, и надевать их обратно.

B.     Инструкция по организации надзора за осужденными, отбывающими наказание в учреждениях исполнения наказаний,   утвержденная Государственным департаментом по вопросам исполнения наказаний 22 октября 2004 года (Приказ № 205)

46. Инструкция является документом с ограниченным доступом. Фрагменты этого документа (пункты 30.9 и 30.11), представленные Правительством, гласят:

«30.9 При выводе из камер осужденных к пожизненному лишению свободы младший инспектор, открыв первую дверь со стороны коридора, требует от осужденных подойти к двери и повернуться лицом к противоположной стене, при этом держать руки в положении «за спиной», после чего через окошко надевает на осужденных наручники. Надев на всех осужденных наручники, и убедившись, что осужденные отошли к противоположной стене, надзиратель открывает внутреннюю дверь. После вывода из камеры производится неполный обыск осужденных, при необходимости с применением технических средств обнаружения и контроля. Вывод указанной категории осужденных из камер осуществляется по одному в сопровождении двух представителей администрации и младшего инспектора-кинолога со служебной собакой.

При перемещении осужденного к пожизненному лишению свободы, один младший инспектор идет впереди, обследуя маршрут движения. Осужденный идет на расстоянии двух-трех метров от него. На расстоянии одного метра за осужденным идут остальные младшие инспекторы. Организацией перемещения осужденных к пожизненному лишению свободы руководит лично дежурный помощник начальника исправительного учреждения или его заместитель, которые во всех случаях идут последними».

30.11 После прибытия осужденных к пожизненному лишению свободы во двор для ежедневных прогулок, наручники с них должны быть сняты».

C.     Уголовно-процессуальный кодекс 28 декабря 1960 года (УПК) в редакции, действовавшей в соответствующее время

47. Соответствующие части положений УПК, касающихся применения мер пресечения и прав ответчика во время судебного разбирательства, гласят:

Статья 148. Цель и основания применения мер пресечения

«Меры пресечения применяются к подозреваемому, обвиняемому, подсудимому или осужденному с целью предотвратить попытки уклониться от дознания, следствия или суда, воспрепятствовать установлению истины по уголовному делу или продолжить преступную деятельность, а также для обеспечения исполнения процессуальных решений.

Меры пресечения применяются при наличии достаточных оснований полагать, что подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный будет пытаться уклониться от следствия и суда или от исполнения процессуальных решений, препятствовать установлению истины по делу или продолжать преступную деятельность.

Если нет достаточных оснований для применения меры пресечения, от подозреваемого, обвиняемого или подсудимого отбирается письменное обязательство о явке по вызову лица, производящего дознание, следователя, прокурора или суда, а также о том, что он сообщит об изменении места своего пребывания.

При применении меры пресечения к подозреваемому обвинение ему должно быть предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, мера пресечения отменяется».

Статья 165-3. Порядок продления сроков содержания под стражей

«...На постановление судьи в апелляционный суд прокурором, подозреваемым, обвиняемым, его защитником или законным представителем в течение трех суток со дня его вынесения может быть подана апелляция. Подача апелляции не приостанавливает исполнения постановления судьи. Постановления судьи апелляционного и Верховного Суда Украины обжалованию не подлежат...»

Статья 263. Права подсудимого во время судебного разбирательства

«В судебном заседании подсудимый имеет право:

...

3)  заявлять ходатайства и высказывать свое мнение о ходатайствах иных участников судебного разбирательства; ...»

Статья 274. Избрание, отмена или изменение меры пресечения в суде

«Во время рассмотрения дела суд, при наличии к тому оснований, может своим определением изменить, отменить или избрать меру пресечения в отношении подсудимого. ...»

48. Положения УПК, касающиеся доступа к адвокату, гласят:

Статья 45. Обязательное участие защитника

«Участие защитника при проведении дознания, досудебного следствия и при разбирательстве уголовного дела в суде первой инстанции обязательно:

...

4)  если санкция статьи, по которой квалифицируется преступление, предусматривает пожизненное лишение свободы — с момента задержания лица или предъявления ему обвинения...»

В суде апелляционной инстанции участие защитника в предусмотренных частью первой настоящей статьи случаях обязательно, если в апелляции ставится вопрос об ухудшении положения осужденного или оправданного».

Статья 47. Порядок приглашения и назначения защитника

«Защитник приглашается подозреваемым, обвиняемым, подсудимым или осужденным...

Защитник назначается в случаях:

1)  если в соответствии с требованиями частей первой и второй статьи 45 настоящего Кодекса участие защитника обязательно, но подозреваемый, обвиняемый, подсудимый не желает или не может пригласить защитника;

2)  если подозреваемый, обвиняемый, подсудимый желает пригласить защитника, но не может этого сделать из-за отсутствия средств или по другим объективным причинам. ...»

49. Статья 395 УПК предусматривает, в частности, что суд кассационной инстанции должен рассмотреть вопрос, является ли обжалуемое решение суда законным и обоснованным на основании материалов дела и любых представленных дополнительных материалов. Масштабы рассмотрения ограничены аргументами кассационной жалобы. Суд уполномочен рассматривать дело за рамками аргументов кассационной жалобы, при условии, что это не ухудшает положение осужденного или оправданного.

D. Уголовно-процессуальный кодекс 2012 года (в редакции от 12 февраля 2015 года)

50. Положение Кодекса, касающееся возобновления разбирательства, гласит:

 

Статья 445. Основания для пересмотра судебных решений Верховным Судом Украины

«1. Основаниями для пересмотра судебных решений Верховным Судом Украины, вступившие в законную силу, являются:

...

4)  установление международным судебным органом, юрисдикция которого признана Украиной, нарушения Украиной своих международных обязательств в ходе судебного рассмотрения дела».

E. Закон об исполнении решений Европейского Суда по правам человека 2006 года

51. Статья 10 Закона предусматривает дополнительные индивидуальные меры с целью исполнения решений Суда, включая пересмотр дела судом и возобновление судебного разбирательства.

III. СООТВЕТСТВУЮЩИЕ МЕЖДУНАРОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

52. Соответствующие фрагменты доклада украинскому правительству о визите в Украину, осуществленном Европейским комитетом по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания (ЕКПП) в период с 9 по 21 октября 2005 года, гласят:

«...КПП также рекомендует украинским властям пересмотреть, как можно скорее, предусмотренные законодательством нормы в отношении жилой площади на одного заключенного, гарантировав, чтобы они составляли, по крайней мере, 4 м² во всех учреждениях, находящихся в ведении Департамента по вопросам исполнения наказаний. ...»

«...хотя недопустимая практика систематического применения наручников при выводе заключенных из камеры наконец-то была отменена для женщин, украинские власти до сих пор используют эту практику по отношению к мужчинам...»

«... рекомендации...:

-  незамедлительно прекратить практику систематического применения наручников к мужчинам, осужденным к пожизненному лишению свободы, при выводе из камеры; ...»

ПРАВО

I. МАСШТАБЫ ДЕЛА

53. В своих замечаниях в ответ на замечания Правительства, заявитель дополнительно жаловался, в соответствии со статьей 6 Конвенции, на неэффективное юридическое представительство со стороны назначенных адвокатов на начальном этапе уголовного разбирательства против него.

54. По мнению Суда, эта новая жалоба не является развитием первоначальных жалоб заявителя в Суд, в отношении которых стороны представили свои комментарии. Таким образом, Суд не считает целесообразным рассматривать этот вопрос в контексте настоящего дела (см. Piryanik v. Ukraine, no. 75788/01, § 20, 19 April 2005).

II. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 3 КОНВЕНЦИИ

55. Заявитель жаловался на то, что условия его предварительного содержания под стражей в Харьковском СИЗО были неудовлетворительными. Он также заявил, что с 6 октября 2005 года по 5 мая 2009 года, во время предварительного содержания под стражей в Донецком СИЗО, он оставался в наручниках в течение всего времени, когда он находился вне камеры, в том числе во время свиданий с семьей и ежедневных прогулок. Заявитель считает такое обращение бесчеловечным и унижающим достоинство. Он сослался на статью 3 Конвенции, которая гласит:

«Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию»

56. Суд отмечает, что жалобы заявителя в соответствии со статьей 3 Конвенции касаются двух различных вопросов, а именно неудовлетворительных условий его содержания в Харьковском СИЗО и применения к нему наручников в Донецком СИЗО. Суд рассмотрит эти вопросы поочередно.

A. Условия содержания под стражей в Харьковском СИЗО

1. Приемлемость

57. Правительство утверждало, что этот аспект дела является неприемлемым по причине неисчерпания внутренних средств правовой защиты. Они утверждали, что заявитель мог подать жалобу прокурору, ответственному за надзор за общей правомерностью поведения в пенитенциарных учреждениях. Любое решение, принятое прокурором, могло быть впоследствии оспорено в национальных судах.

58. Заявитель оспорил эффективность указанного выше средства правовой защиты. Ссылаясь на соответствующее прецедентное право Суда (см. Pokhlebin v, Ukraine, no. 35581/06, § 41, 20 May 2010), он утверждал, что обжалуемая проблема носит структурный характер.

59. Суд отмечает, что он уже отклонил подобные возражения со стороны Правительства в ряде дел, признав средство, упомянутое Правительством, неэффективным на том основании, что не было показано, что обращение к такому средству правовой защиты могло бы привести к улучшению условий содержания заявителя под стражей (см., например, Savinov v. Ukrane, no 5212/13, § 36, 22 October 2015). Суд не видит оснований отходить от этого вывода в настоящем деле. Поэтому Суд считает, что настоящая жалоба не может быть отклонена на основании неисчерпания внутренних средств правовой защиты.

60. Суд отмечает, что настоящая жалоба не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Она также не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Таким образом, Суд объявляет жалобу приемлемой.

2. Существо дела

61. Статья 3 Конвенции требует от государств обеспечить, чтобы лицо содержалось под стражей в условиях, совместимых с уважением к человеческому достоинству, и чтобы способ и метод исполнения меры не подвергал его страданиям или трудностям, интенсивность которых превышает уровень страданий, неизбежно присущих лишению свободы (см. Kudła v. Poland [GC], no. 30210/96, § 94, ECHR 2000-XI).

62. Европейский Суд напоминает, в частности, что серьезный недостаток пространства в тюремной камере является существенным фактором, который следует принимать во внимание при решении вопроса, являются ли описанные условия содержания под стражей «унижающими достоинство» по смыслу статьи 3, и представляют ли они собой нарушение, как сами по себе, так и совместно с другими недостатками (см., в частности, Karalevičius v. Lithuania, no. 53254/99, §§ 39-40, 7 April 2005, и Ananyev and others v. Russia, nos. 42525/07 and 60800/08, §§ 146-149, 10 January 2012). Поскольку рекомендованная норма пространства на одного заключенного в многоместной камере составляет четыре квадратных метра, Суд установил, что, если заявитель имеет в своем распоряжении менее трех квадратных метров, переполненность должна, в общем, считаться настолько серьезной, чтобы оправдать вывод о нарушении статьи 3 (см., с соответствующими изменениями, Ananyev and others v. Russia, упомянутое выше, §§ 144 and 145).

63. Суд отмечает, что в настоящем деле заявитель представил ряд подробностей в отношении размера конкретной камеры, в которой он содержался в течение определенных периодов времени, количества заключенных в камере, и других условий в этой камере. Правительство утверждает, что утверждения заявителя не были доказаны вне разумных сомнений, и что его страдания не достигли минимального уровня жестокости. Они представили описание условий, в которых содержался заявитель, оспорив размер камеры и поставив под сомнение показания предполагаемых сокамерников заявителя, а также признав, что протоколы в отношении лиц, которые содержались в Харьковском СИЗО вместе с заявителем, были уничтожены.

64. Суд не считает необходимым решать фактический спор между сторонами, поскольку, в любом случае, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что во время пребывания заявителя в Харьковском СИЗО ему не было предоставлено достаточно личного пространства. В частности, по утверждению Правительства, в камерах, которые были предназначены для восьми заключенных и имели площадь 24, 2 квадратных метра, на одного заключенного приходилось около трех квадратных метров жилой площади. Правительство не представило никаких фактических данных относительно того, сколько заключенных находилось в этих камерах в соответствующее время, а соответствующие записи были уничтожены.

65. Кроме того, учитывая, что в камерах также находились санитарные удобства, мебель и прочие предметы обстановки, личное пространство, доступное задержанным, было еще меньше.

66. Что касается других элементов, имеющих значение для оценки условий содержания под стражей, особое внимание должно быть уделено наличию и продолжительности прогулок на свежем воздухе, и условиям, в которых заключенные могли осуществлять эти прогулки. Суд установил нарушение статьи 3, так как отсутствие или кратковременность прогулок на свежем воздухе является фактором, который еще более усугубил положение заявителя, который находился в камере в течение большей части времени (см. Ananyev and others, упомянутое выше, §§ 149-151, с содержащимися в нем ссылками).

67. На основании материалов дела, касающихся условий содержания в СИЗО, Суд отмечает, что заявитель и его сокамерники не имели свободы передвижения и находились в своей камере в течение большей части дня.

68. В свете своего прецедентного права (см., в частности, Ananyev and others, упомянутое выше, §§ 160-166, Melnik v. Ukraine, упомянутое выше, § 103, Gorbatenkov. Ukraine, no. 25209/06, §139, 28 November 2013, и Iglin v. Ukraine, no. 39908/05, §§ 51-52, 12 January 2012), Суд приходит к выводу, что условия содержания заявителя под стражей в СИЗО № 27, в частности, недостаток личного пространства  в сочетании с отсутствием доступа к прогулкам на свежем воздухе в течение почти трех месяцев его содержания под стражей, представляли собой унижающее достоинство обращение. Соответственно, была нарушена статья 3 Конвенции в этом отношении.

69. С учетом этих выводов, Суд не считает необходимым рассматривать утверждения заявителя о том, что он содержался в одной камере с задержанными, страдающими туберкулезом.

B. Применение наручников в Донецком СИЗО

70. Правительство заявило, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в соответствии со статьей 35 § 1 Конвенции, поскольку он не подал соответствующую жалобу в прокуратуру. Кроме того, они отрицали, что заявитель был в наручниках во время свиданий с семьей и ежедневных прогулок, и утверждали, что утверждения заявителя на этот счет не были подкреплены никакими доказательствами.

71. Заявитель утверждал, что средство правовой защиты, на которое ссылается Правительство, не было эффективным, так как применение наручников к пожизненно заключенным во время их пребывания за пределами камеры предусмотрено национальным законодательством и, следовательно, представляет собой структурную проблему.

72. Суд не считает необходимым рассматривать вопрос, действительно ли, как утверждает Правительство, заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты, поскольку он считает, что эта жалоба, в любом случае, является неприемлемой по причинам, указанным ниже.

73. Суд неоднократно подчеркивал, что меры, связанные с лишением свободы, часто могут включать в себя элемент страдания и унижения, связанный с данной формой законного обращения или наказания. Как указано в пункте 61 выше, государство должно гарантировать, чтобы способ и метод исполнения меры не подвергал лицо страданиям или трудностям, интенсивность которых превышает уровень страданий, неизбежно присущих лишению свободы (см. Kudła v. Poland, упомянутое выше, §§ 92-94).

 74. Использование наручников обычно не приводит к возникновению вопросов в соответствии со статьей 3 Конвенции, если эта мера применяется в связи с законным содержанием под стражей и не влечет за собой применение силы или общественного воздействия, превышающее необходимый предел (см. Gorodnitchev v. Russia, no. 52058/99, § 108, 24 May 2007, и Kucheruk v. Ukraine, no. 2570/04, § 139, ECHR 2007‑X).

75. Суд отмечает, что доводы заявителя относительно этой части его жалобы ограничиваются общей жалобой на условия содержания под стражей, применимые к лицам, отбывающим пожизненное заключение, которые предусматривают неоправданное, по его мнению, применение наручников. Ни в своих первоначальных представлениях, ни в своих замечаниях в ответ на замечания Правительства, заявитель не представил никаких подробностей, касающихся оспариваемой меры, в том числе в отношении того, каким образом она применялась. Заявитель считал, что никаких оснований надевать на него наручники не было, так как он вел себя хорошо. Однако он не продемонстрировал характер и степень страдания и унижений, причиненных ему обжалуемым ограничением, и не доказал, что эти страдания превысили уровень страданий, неизбежно присущих законному лишению свободы (см., с соответствующими изменениям, Kudła, упомянутое выше, §§ 92-94, и Okhrimenko v. Ukraine, no. 53896/07, § 98, 15 October 2009).

76. В отличие от дела Kaverzin v. Ukraine (no. 23893/03, §§ 150-63, 15 May 2012), в котором обжалуемая мера, в рамках которой заключенного сопровождали три надзирателя со служебной собакой, применялась к пожизненно заключенному, который был полностью слепым и нуждался в посторонней помощи для осуществления своих повседневных функций, в настоящем деле нет никаких доказательств того, что заявитель подвергся страданиям, которые позволили бы Суду принять решение по существу его жалобы в его нынешнем виде.

77. В свете вышеизложенного, Суд считает, что эта жалоба заявителя не свидетельствует о каких-либо нарушениях прав и свобод, изложенных в Конвенции или Протоколах к ней. Тем не менее, Суд отмечает, как указано в пункте 162 решения по делу Kaverzin, что существующие правила позволяют властям применять обжалуемую меру ко всем мужчинам, осужденным к пожизненному заключению, без учета их личной ситуации и индивидуального риска, который они, возможно,  представляют. Даже при отсутствии особой уязвимости заявителя, как в деле Kaverzin, применение таких правил, в отсутствие индивидуальной оценки, может привести к возникновению вопросов в соответствии со статьей 3 Конвенции.

78. Следовательно, учитывая общий характер жалобы заявителя в настоящем деле, эта часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

III. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 5 КОНВЕНЦИИ

79. Заявитель жаловался на то, что ни на стадии досудебного разбирательства, ни в ходе судебного разбирательства, он не имел доступа к эффективной процедуре, которая позволила бы ему добиться судебного пересмотра законности его дальнейшего содержания под стражей. Он ссылался на статью 5 § 4 Конвенции, которая гласит:

«4. Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если его заключение под стражу признано судом незаконным».

A. Приемлемость

1. Аргументы сторон

80. Правительство утверждало, что заявитель имел доступ к эффективной процедуре, чтобы оспорить свое содержание под стражей. В частности, в соответствии со статьей 165 УПК, на стадии досудебного разбирательства он мог подать апелляцию на решение суда от 4 января 2002 года о продлении его содержания под стражей, но не сделал этого. Кроме того, в соответствии со статьями 263 и 274 УПК, право заявителя ходатайствовать об освобождении на стадии судебного разбирательства не было ограничено, но он не подал такое ходатайство. Таким образом, Правительство утверждало, что заявитель не исчерпал доступные ему эффективные средства правовой защиты.

81. Заявитель не оспаривает тот факт, что он не обжаловал решение суда от 4 января 2002 года, но утверждал, что он подавал многочисленные ходатайства об освобождении в ходе судебного разбирательства, как оспаривая решения суда по существу, так и в виде отдельных ходатайств, но они остались без рассмотрения. Заявитель представил копии соответствующих ходатайств, поданных в национальные суды. Ссылаясь на соответствующие положения национального законодательства и отсутствие внутреннего прецедентного права в поддержку аргументов Правительства, заявитель утверждал, что, по сути, ни на стадии расследования, ни в ходе судебного разбирательства не существовало никаких эффективных средств правовой защиты с точки зрения статьи 5 § 4. Наконец, он утверждал, что ситуация, ставшая причиной его жалоб, схожа с ситуацией, которую Суд уже признал проявлением системного нарушения статьи 5 § 4 (сославшись в этой связи на Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, no. 42310/04, § 248, 21 April 2011).

2. Оценка Суда

82. Суд отмечает, что содержание заявителя под стражей несколько раз продлевалось во время досудебного следствия, а именно 4 января, 7 марта и 8 апреля 2002 года, и дважды – во время судебного разбирательства. Суд также отмечает, что, по состоянию на 7 марта 2002 года, принятые национальными судами решения о продлении содержания заявителя под стражей и передаче его дела в суд не подлежали обжалованию (см. пункты 19, 22 и 26 выше).

(a) Содержание под стражей с 4 января по 7 марта 2002 года

83. Стороны не оспаривают, что заявитель не обжаловал решение суда от 4 января 2002 года, несмотря на то, что статья 165-3 УПК предусматривает такую возможность (см. пункт 47 выше). Суд не может абстрактно рассматривать вопрос качества судебного пересмотра, которого не требовал заявитель и которое, следовательно, не проводилось (см., например, Nechiporuk and Yonkalo v. Ukraine, упомянутое выше, § 246).

84. Следовательно, жалоба заявителя относительно отсутствия эффективной процедуры для обжалования законности его продолжающегося содержания под стражей с 4 января по 7 марта 2002 года является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

(b) Содержание под стражей после 7 марта 2002 года

85. Суд считает, что возражения Правительства в отношении исчерпания внутренних средств правовой защиты в связи с периодом, о котором идет речь, тесно связаны с существом жалобы заявителя по статье 5 § 4 Конвенции. Поэтому он присоединяет их к существу дела.

86. Кроме того, Суд отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

B. Существо дела

87. Заявитель утверждал, что не существовало никакой эффективной процедуры, ни с национальном законодательстве, ни на практике, с помощью которой он мог бы добиться судебного пересмотра законности его дальнейшего содержания под стражей.

88. Правительство не представило комментариев по существу, но сослалось на свои представления относительно приемлемости этой части жалобы (см. пункт 80 выше).

89. Европейский Суд напоминает, что статья 5 § 4 Конвенции предоставляет арестованным или задержанным лицам право на пересмотр процессуальных и материальных условий, имеющих существенное значение для «законности», с точки зрения Конвенции, их лишения свободы. Это означает, что процедура пересмотра законности содержания под стражей должна быть доступна в национальной правовой системе. Такая процедура должна осуществляться в соответствии с принципами, установленными прецедентным правом Суда (см. Molodorych v. Ukraine, no. 2161/02, § 97, 28 October 2010).

90. Возможность инициировать такую процедуру должна быть обеспечена вскоре после взятия лица под стражу, и, при необходимости, через разумные промежутки времени после этого. Пересмотр должен проводиться с должной тщательностью (см., например, Sergey Volosyuk v. Ukraine, 1291/03, 12 March 2009).

91. Требование процедурной справедливости в соответствии со статьей 5 § 4 не предусматривает единого и неизменного стандарта, который должен применяться независимо от контекста, фактов и обстоятельств дела. Хотя не всегда необходимо, чтобы процедура, предусмотренная статьей 5 § 4, обеспечивала такие же гарантии, что и статья 6, относящаяся к уголовному или гражданскому судопроизводству, она должна носить судебный характер и предоставлять гарантии, соответствующие виду лишения свободы (см. A. and Others v. the United Kingdom [GC], no. 3455/05, § 203, ECHR 2009, с последующими ссылками). Право задержанного лица быть заслушанным, либо лично, либо посредством каких-либо представлений, является одной из основных гарантий, которые обеспечиваются процедурой, применяемой в случаях лишения свободы (см. Kampanis v. Greece, 13 July 1995, § 47, Series A no. 318‑B). Кроме того, хотя Конвенция не обязывает Договаривающиеся государства вводить второй уровень юрисдикции для рассмотрения вопроса о законности содержания под стражей, «государство, которое вводит такую систему, должно, в принципе, предоставлять задержанным те же гарантии в апелляционном производстве, что и в суде первой инстанции» (см., например, Navarra v. France, 23 November 1993, § 28, Series A no. 273‑B).

92. Вопрос о том, было ли соблюдено право человека в соответствии со статьей 5 § 4, должен решаться в свете обстоятельств каждого дела (см. Rehbock v. Slovenia, no. 29468/95, § 84, ECHR 2000‑XII).

93. Суд поочередно рассмотрит жалобы заявителя в отношении досудебной и судебной стадий разбирательства.

1.  Невозможность добиться судебного пересмотра законности содержания заявителя под стражей на стадии досудебного расследования после 7 марта 2002 года

94. Европейский Суд напоминает, что два судебных решения о продлении содержания заявителя под стражей после 7 марта 2002 года и до передачи его дела в суд не могли быть обжалованы в соответствии с национальным законодательством.

95. Суд далее отмечает, что 7 марта и 8 апреля 2002 года национальный суд рассмотрел ходатайства прокурора о продлении содержания заявителя под стражей в отсутствие заявителя, который не был юридически представлен в то время, и в присутствии прокурора и следователя. Кроме того, суд не рассмотрел некоторые существенные аспекты содержания заявителя под стражей и не привел никаких конкретных соображений, оправдывающих такое продление, сославшись лишь на тяжесть обвинений, выдвинутых против него, а также необходимость осуществления дальнейших следственных мер (см. и сравните с Molodorych v. Ukraine, упомянутым выше, §§ 108 and 110, и Svershov v. Ukraine, no. 35231/02, §§ 71-72, 27 November 2008).

96. Правительство не утверждало, что в то время существовали какие-либо другие средства правовой защиты, в законодательстве или на практике, которые позволили бы заявителю инициировать судебный пересмотр законности его продолжающегося предварительного заключения после 7 марта 2002 года. В этих обстоятельствах, Суд пришел к выводу, что требования статьи 5 § 4 Конвенции не были соблюдены в течение этого периода содержания заявителя под стражей.

2. Невозможность добиться судебного пересмотра законности содержания заявителя под стражей в ходе судебного разбирательства

97. Заявитель утверждал, что в ходе судебного разбирательства он неоднократно подавал ходатайства об освобождении в суд первой инстанции и регулярно запрашивал информацию о результатах рассмотрения его ходатайств, но безрезультатно.

98. Правительство не прокомментировало утверждения заявителя.

99. Суд отмечает, что на стадии судебного разбирательства заявитель подал, по крайней мере, три ходатайства об изменении меры пресечения (см. пункты 27, 28 и 34 выше).

100. На стадии судебного разбирательства, законность содержания заявителя под стражей была рассмотрена национальными судами дважды: Апелляционным судом, когда он вернул дело для дополнительного расследования; и Верховным Судом Украины, когда он рассматривал кассационную жалобу заявителя против возврата дела. В решениях обоих судов не было приведено никаких оснований для продления содержания заявителя под стражей (см. пункты 28-29 выше). Суд уже рассмотрел, в ряде других дел против Украины, вопрос о пересмотре законности дальнейшего содержания под стражей после завершения досудебного следствия и установил, в частности, что из-за отсутствия четких положений, обязывающих суды первой инстанции обосновывать свои решения о содержании под стражей или указывать срок такого содержания, украинское законодательство, в соответствующее время, не предусматривало процедуру, удовлетворяющую требованиям статьи 5 § 4 Конвенции (см. Kharchenko v. Ukraine, no. 40107/02, § 100, 10 February 2011; а также более позднее решение Taran v. Ukraine, no. 31898/06, § 81, 17 October 2013). Суд не видит причин использовать иной подход в настоящем деле, и приходит к выводу, что была нарушена статья 5 § 4 Конвенции в отношении рассматриваемого периода.

3. Общий вывод

101. В свете вышеизложенного, Суд приходит к выводу, что ни на стадии досудебного разбирательства, после 7 марта 2002 года, ни в ходе судебного разбирательства, заявитель не имел доступа к эффективной процедуре, которая бы позволила ему добиться судебного пересмотра законности продления его содержания под стражей. Поэтому он отклоняет возражения Правительства относительно приемлемости этой части заявления, и признает  нарушение статьи 5 § 4 Конвенции в отношении обоих периодов.

IV. ЗАЯВЛЕННОЕ НАРУШЕНИЕ СТАТЬИ 6 КОНВЕНЦИИ

102. Заявитель жаловался на то, что его право на защиту не было соблюдено в уголовном разбирательстве против него, так как он не был юридически представлен на начальном этапе следствия и в Верховном Суде.

103. Эта жалоба должна быть рассмотрена в соответствии со статьей 6 § 3 (с), соответствующая часть которой гласит:

«3. Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет как минимум следующие права:

...

(c защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника или, при недостатке у него средств для оплаты услуг защитника, пользоваться услугами назначенного ему защитника бесплатно, когда того требуют интересы правосудия; …»

A. Отсутствие доступа к адвокату на начальном этапе расследования

1. Приемлемость

104. Правительство утверждало, что заявитель не исчерпал внутренние средства правовой защиты в отношении вышеуказанной жалобы. Они отметили, что заявитель не поднимал в национальных судах вопрос о предполагаемом нарушении его права на защиту, упомянутом им в своем заявлении в Суд.

105. Заявитель не согласился. Он заявил, что он достаточно подробно изложил свою жалобу в своих представлениях в национальные органы.

106. Суд отмечает, что представления заявителя в национальные суды, в том числе его кассационные жалобы, свидетельствуют о том, что он последовательно подавал жалобы на то, что на начальных этапах расследования все допросы проводились в отсутствие его адвоката, в нарушение его права на защиту. Он жаловался, что некоторые протоколы его допросов были использованы в качестве доказательств против него, а другие были признаны неприемлемыми судом первой инстанции.

107. Таким образом, Суд считает, что заявитель надлежащим образом представил свою жалобу в ходе уголовного разбирательства против него и, следовательно, отклоняет возражение Правительства.

108. Суд далее отмечает, что эта часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу статьи 35 § 3 (а) Конвенции. Суд также отмечает, что она не является неприемлемой по каким-либо другим основаниям. Поэтому она должна быть объявлена приемлемой.

2. Существо дела

(a) Аргументы сторон

109. Заявитель утверждал, что после ареста 11 ноября 2001 года он лично встретился со своим адвокатом 21 октября 2002 года. В день ареста, после того, как заявитель подвергся жестокому обращению со стороны милиции, он дал ложные признательные показания в отношении ряда ограблений и убийства. Несмотря на это, обвинения  в убийстве и ограблениях расследовались по отдельности до апреля 2002 года. В ряде случаев заявителя допрашивали в отсутствие адвоката под тем предлогом, что допрос касался обвинения в ограблении, для которого юридическое представительство не является обязательным. Не оспаривая, что он добровольно отказался от своего права на адвоката во время допроса по обвинению в ограблении, заявитель утверждал, однако, что, не будучи профессиональным юристом, он не осознавал в полной мере – и никто не объяснил ему – возможные негативные последствия отказа от этого права. В частности, он не был проинформирован о том, что показания, данные в отсутствие адвоката в ходе предварительного следствия, будут преобладать над показаниями, данными в суде. Получив возможность проконсультироваться с адвокатом, заявитель отказался от своих признаний и последовательно заявлял о своей невиновности в ходе дальнейшего разбирательства. Он также отметил, что ему не были предоставлены необходимые процессуальные гарантии для того, чтобы его отказы были приняты властями, включая, например, присутствие адвоката или видеозапись. Заявитель также подчеркнул, что эти допросы, которые проводились в отсутствие адвоката, касались обвинения в убийстве, хотя такое обвинение требовало обязательной юридической помощи. Кроме того, эти показания были использованы в качестве доказательств в суде первой инстанции, чтобы добиться его осуждения. Наконец, заявитель утверждал, что, в интересах правосудия, он должен был быть юридически представлен с самого начала разбирательства, учитывая сложность дела, серьезность выдвинутых против него обвинений и строгость возможного наказания.

110. Правительство не согласилось. Они отметили, что в ходе следственных мероприятий, связанных с обвинением в убийстве, заявитель всегда был представлен адвокатом, поскольку юридическое представительство было обязательным в соответствии с национальным законодательством. На начальном этапе расследования ограблений, заявитель, по собственной воле, отказался от своего права на юридическое представительство, и, будучи в полной мере проинформирован о своих процессуальных правах, подписал соответствующие отказы 12 ноября, 12 и 13 декабря 2001 года. В соответствии с положениями национального законодательства, никаких оснований не принимать эти отказы не было. Начиная с 12 марта 2002 года, когда все уголовные дела в отношении заявителя были объединены, он был представлен адвокатом в ходе досудебного следствия.

(b) Оценка Суда

111. Статья 6 § 1 предусматривает, что, как правило, доступ к адвокату должен быть обеспечен с первого допроса подозреваемого полицией, если не будет доказано, в свете конкретных обстоятельств каждого дела, что имеются веские основания для ограничения этого права. Даже если, в исключительных случаях, отказ в доступе к адвокату может быть оправдан вескими причинами, такое ограничение – независимо от его обоснования – не должно чрезмерно ущемлять права обвиняемого в соответствии со статьей 6. Праву на защиту, в принципе, может быть нанесен невосполнимый ущерб, если компрометирующие заявления, сделанные в ходе допроса, который проводился в отсутствие адвоката, используются для осуждения (см. Salduz v. Turkey [GC], no. 36391/02, § 55-57, 27 November 2008, и Dvorski v. Croatia, no. 25703/11, § 80, 20 October 2015).

112. Обращаясь к фактам настоящего дела, Суд отмечает, что в момент своего ареста заявитель подозревался в совершении ограблений. 12 и 13 ноября 2001 года он был допрошен в качестве обвиняемого в контексте этого разбирательства. Перед допросом он отказался от своего права на адвоката. В этой связи, Суд напоминает, что отказ от права, гарантированного Конвенцией – если это допустимо – должен быть изложен недвусмысленным образом и сопровождаться минимальными гарантиями, соизмеримыми с его важностью (см. Colozza v. Italy, judgment of 12 February 1985, Series A no. 89, p. 14, § 28; Oberschlick v. Austria (no. 1), judgment of 23 May 1991, Series A no. 204, p. 23, § 51; и Sejdovic v. Italy [GC], no. 56581/00, § 86, ECHR 2006‑II). В соответствии с национальным законодательством, ограбление, в котором подозревался заявитель, не требовало обязательного юридического представительства. Кроме того, приняв в качестве доказательств показания заявителя относительно его участия в ограблении, данные в отсутствие адвоката, и признав его виновным по всем пунктам обвинения, суд не нашел оснований для вывода, что соответствующие отказы являются незаконными или недопустимыми (см. пункт 35 выше).

113. Таким образом, Суд приходит к выводу, что заявитель сам решил отказаться от услуг адвоката во время допроса по обвинению в ограблении, и, таким образом, власти не могут нести ответственность за то, что заявитель не был юридически представлен в ходе указанных следственных действий и, соответственно, за последствия этого решения для его осуждения.

114. Суд не может, однако, прийти к такому же выводу в отношении права заявителя на защиту в контексте обвинений в убийстве по следующим причинам.

115. Суд отмечает, что в день своего ареста заявитель дал показания, в которых он признался не только в ограблениях, но и в ряде других уголовных преступлений, включая убийство при отягчающих обстоятельствах. Суд считает, что с этого момента следователь имел все основания подозревать заявителя в совершении умышленного убийства с целью получения прибыли. Соответственно, заявитель имел право на доступ к адвокату, начиная с первого допроса по поводу убийства. Кроме того, в соответствии с национальным законодательством, заявитель имел право на обязательное юридическое представительство в отношении обвинения в убийстве с целью получения прибыли, так как возможным наказанием за такое преступление является пожизненное заключение.

116. Хотя Суд не в состоянии, на основании представленных ему документов, решить, действительно ли заявитель дал эти показания по собственной инициативе или по инициативе властей, ничего не говорит о том, что после того, как заявитель дал показания об убийстве, он был официально обвинен в совершении убийства или что ему была предложена какая-либо юридическая помощь в связи с этим обвинением. В то же время, из протокола допроса от 13 ноября 2001 года видно, что после дачи показаний заявителю были заданы дополнительные вопросы, касающиеся убийства. Кроме того, из материалов дела следует – и это не оспаривалось сторонами – что заявитель не отказывался от своего права на юридическое представительство во время допросов по обвинению в убийстве.

117. Кроме того, как указал заявитель, 21 ноября 2001 года он был впервые официально допрошен в качестве подозреваемого в убийстве по делу и дал подробные показания об этом инциденте. Адвокат во время этого допроса не присутствовал.

118. Вышеуказанные обстоятельства показывают, что право заявителя на доступ к адвокату в рамках дела об убийстве было ограничено по крайней мере до 22 ноября 2001 года, когда он был обвинен в совершении этого преступления в присутствии его адвоката (см. пункт 14 выше). Суд не усматривает каких-либо веских оснований для ограничения права заявителя на адвоката до этой даты.

119. Кроме того, Суд считает, что данное ограничение нанесло ущерб праву заявителя на защиту. Он отмечает, что соответствующая часть решения Апелляционного суда от 6 октября 2005 года свидетельствует о том, что при осуждении заявителя за убийство суд опирался, среди прочего, на показания, данные заявителем в качестве подозреваемого и обвиняемого, «в том числе и в присутствии адвоката» (см. пункт 35 выше). Отметив, что в ходе судебного разбирательства заявитель последовательно утверждал, что он невиновен, и отказался от своих признательных показаний, данных на предыдущих стадиях разбирательства, суд отклонил как необоснованное утверждение заявителя, что соответствующие показания были получены в нарушение его права на защиту. Суд отметил, что эти показания были даны в присутствии адвоката. Эта позиция была поддержана, без предоставления дополнительных подробностей, Верховным Судом Украины, который отклонил кассационную жалобу заявителя.

120. Таким образом, суды опирались на показания заявителя, данные на стадии досудебного разбирательства. Тем не менее, общая формулировка соответствующей части судебного решения, в частности, отсутствие каких-либо ссылок на дату проведения допросов, не позволяет понять, какие именно показания заявителя были приняты в качестве доказательств. В этом контексте, Суд считает, что фраза «... в том числе и в присутствии адвоката» подразумевает, что некоторые из показаний, принятых в качестве доказательств, были даны в отсутствие адвоката. В этих обстоятельствах, дальнейший вывод Апелляционного суда о том, что право заявителя на защиту не было нарушено, так как все показания были даны в присутствии адвоката, представляется явно несогласованным.

121. Суд также отмечает, что, в отдельном постановлении, которое сопровождало основное решение по делу, Апелляционный суд упомянул доказательства, которые он счел неприемлемыми, поскольку они были получены с нарушением процессуальных прав подсудимых, в том числе их права на защиту (см. пункт 36 выше). Показания, данные заявителем 11, 12, 13 и 21 ноября 2001 года, не были упомянуты среди недопустимых доказательств.

122. В этих обстоятельствах Суд не может не прийти к выводу, что при установлении вины заявителя по обвинению в убийстве, национальный суд основывался на показаниях, данных заявителем на начальном этапе следствия в отсутствие адвоката. Хотя существовали и другие доказательства в отношении заявителя, возможное существенное влияние его первоначальных признательных показаний на дальнейшее развитие уголовного дела против него, и тот факт, что они явно сыграли важную роль в решениях национальных судов, не могут быть проигнорированы Судом (см. Leonid Lazarenko v. Ukraine, no. 22313/04, § 57, 28 October 2010).

123. В свете вышеизложенных соображений, Суд приходит к выводу, что была нарушена статья 6 § 3 (с) в совокупности со статьей 6 § 1 Конвенции.

B. Отсутствие юридического представительства в связи с кассационной жалобой заявителя

124. Несмотря на то, что Правительство не представило никаких замечаний в отношении правила шести месяцев, Суд повторяет, что это правило отражает желание Договаривающихся Сторон предотвратить обжалование решений по истечении произвольного периода времени. Таким образом, это правило служит не только интересам государства-ответчика, но и интересам правовой определенности. Это правило устанавливает временные рамки надзора, осуществляемого органами Конвенции, и указывает физическим лицам и государственным органам на период, после которого такой надзор более невозможен. Поэтому Суд не может игнорировать применение правила шести месяцев только потому, что Правительство не представило предварительных возражений по этому поводу (см. Walker v. the United Kingdom (dec.), no. 34979/97, ECHR 2000‑I).

125. Суд отмечает, что окончательное решение по уголовному делу заявителя было принято Верховным Судом Украины 19 октября 2006 года, в то время как материалы дела свидетельствуют о том, что заявитель впервые сообщил этому Суду, что он не был представлен адвокатом в апелляционном разбирательстве, только в своем письме от 21 января 2010 года, то есть примерно три года спустя. Таким образом, Суд приходит к выводу, что жалоба была подана несвоевременно и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 1 и 4 Конвенции (см. Dudnik and Others v. Ukraine (dec.), nos. 9408/05, 10642/05 and 26842/05, 20 November 2007).

V. ДРУГИЕ ЗАЯВЛЕННЫЕ НАРУШЕНИЯ КОНВЕНЦИИ

126. Заявитель также жаловался на то, что он подвергся жестокому обращению со стороны сотрудников милиции; что следственные органы провели незаконный обыск в его доме; что решение об объявлении его в розыск и распоряжение о его аресте были незаконными; что он предстал перед судьей примерно через два месяца после своего ареста; что отказ назначить его защитниками его сестру, допрошенную в качестве свидетеля, и его мать, был незаконным; что продолжительность уголовного разбирательства в отношении него была чрезмерной; что судебные власти не предоставили ему достаточно времени для изучения материалов дела, не заслушали всех свидетелей с его стороны, и неправильно интерпретировали доказательства по его делу, что привело к его осуждению, несмотря на его невиновность; и что он был незаконно помещен в крыло строгого режима СИЗО № 5 после вынесения судебного решения от 6 октября 2005 года. В обоснование вышеуказанных жалоб заявитель сослался на статьи 3, 5, 6 и 13 Конвенции.

127. После уведомления государства-ответчика о жалобе, заявитель дополнительно сослался на статью 8 Конвенции в связи с фактами настоящего дела.

128. В свете всех имеющихся в его распоряжении материалов и в той мере, в какой поставленные вопросы находятся в пределах его компетенции, Суд не усматривает каких-либо признаков нарушения прав и свобод, закрепленных в положениях, на которые ссылается заявитель.

129. Следовательно, эта часть жалобы является явно необоснованной и должна быть отклонена в соответствии со статьей 35 §§ 3 (а) и 4 Конвенции.

VI. ПРИМЕНЕНИЕ СТАТЬИ 41 КОНВЕНЦИИ

130. Статья 41 Конвенции гласит:

«Если Суд решает, что имело место нарушение Конвенции или Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся Стороны допускает возможность лишь частичного устранения последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости, присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне».

A. Компенсация вреда

131. Заявитель потребовал выплатить ему 30000 евро в качестве компенсации нематериального вреда, причиненного ему заявленным жестоким обращением, отсутствием эффективной процедуры, которая позволила бы ему добиться пересмотра законности его содержания под стражей, и нарушением его права на защиту.

132. Правительство не прокомментировало это требование.

133. Суд отмечает, что он установил нарушения статей 3, 5 § 4 и 6 § 3 (с) Конвенции в настоящем деле. Что касается нарушения последнего из этих положений, Суд не может выдвигать предположения относительно исхода дела в отношении заявителя. Факт нарушения статьи 6 § 3 (с) в настоящем деле не означает, что заявитель был ошибочно осужден. Суд отмечает, что статья 445 УПК и статья 10 Закона об исполнении решений Европейского Суда по правам человека допускают возможность возобновления разбирательства по делу (см. пункты 50-51 выше), и считает, что признание нарушения само по себе является достаточной справедливой компенсацией (см. Lazarenko, упомянутое выше, § 65). В отношении нарушений статей 3 и 5 § 4 Конвенции, Суд, принимая решение на справедливой основе, Суд присуждает заявителю 10000 евро в качестве компенсации нематериального вреда.

B. Компенсация расходов и издержек

134. Заявитель также потребовал выплатить ему 3085 евро в качестве компенсации расходов и издержек, понесенных в Суде, которые должны быть непосредственно переведены на счет его адвоката. В поддержку своего требования он представил договор о правовой помощи, подписанный им и г-ном Тарахкало 10 августа 2011 года, в котором предусмотрена почасовая оплата в размере 95 евро. Согласно договору, услуги адвоката должны быть оплачены после завершения разбирательства в Страсбурге и в рамках суммы, назначенной Судом в качестве компенсации расходов и издержек. Заявитель также представил отчет от 7 сентября 2011 года о работе, проделанной в рамках вышеупомянутого договора. Он указал, что г-н Тарахкало работал по делу в течение двадцати девяти часов (2755 евро), и что он понес административные и почтовые расходы на общую сумму 220 евро и 110 евро соответственно.

135. Правительство утверждало, что, принимая во внимание характер жалоб заявителя, требования о возмещении расходов на оплату услуг адвоката являются чрезмерными. Они также отметили, что заявитель не доказал, что административные и почтовые расходы действительно были понесены и были обязательными, поскольку он не представил никаких соответствующих счетов или квитанций.

136. В соответствии с прецедентным правом Суда, заявитель имеет право на возмещение расходов и издержек только в той мере, в какой было показано, что они были действительно понесены, были обязательными и разумными. В настоящем деле, принимая во внимание имеющиеся в его распоряжении документы и вышеуказанные критерии, Суд считает разумным присудить заявителю 1250 евро в качестве компенсации расходов по всем пунктам (то есть 2100 евро минус 850 евро, которые были предоставлены заявителю в качестве оплаты правовой помощи), которые должны быть непосредственно переведены на счет адвоката заявителя.

C. Пеня

137. Суд считает разумным, что пеня должна быть основана на предельной кредитной ставке Европейского центрального банка с добавлением трех процентных пунктов.

ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ, СУД ЕДИНОГЛАСНО

1.  Объявляет жалобу в отношении условий содержания под стражей в Харьковском СИЗО, отсутствия доступа к процедуре пересмотра компетентным судом законности содержания заявителя под стражей в ходе досудебного следствия после 7 марта 2002 года и в ходе судебного разбирательства, а также первоначального ограничения прав заявителя на защиту приемлемыми, а оставшуюся часть жалобы неприемлемой;

 

2.  Постановляет, что была нарушена статья 3 Конвенции в связи с условиями содержания заявителя под стражей в Харьковском СИЗО с 28 июля по 13 октября 2004 года;

 

3.  Постановляет, что была нарушена статья 5 § 4 Конвенции в связи с отсутствием эффективной процедуры судебного пересмотра законности досудебного содержания заявителя под стражей после 7 марта 2002 года, а также его содержания под стражей во время судебного разбирательства;

 

4.  Постановляет, что была нарушена статья 6 § 3 (c) в совокупности со статьей 6 § 1 Конвенции;

 

5.  Постановляет:

(a)  государство-ответчик должно выплатить заявителю, в течение трех месяцев с даты, когда это решение станет окончательным в соответствии со статьей 44 § 2 Конвенции, следующие суммы, в переводе в валюту государства-ответчика по курсу, действующему на день выплаты:

(i) 10000 (десять тысяч) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации нематериального вреда в связи с нарушением статей 3 и 5 § 4 Конвенции;

(ii) 1250 (одну тысячу двести пятьдесят) евро, с добавлением любых налогов, которые могут быть начислены на эту сумму, в качестве компенсации расходов и издержек, которые должны быть непосредственно переведены на счет адвоката заявителя, г-на Тарахкало;

(b)  с момента истечения вышеупомянутых трех месяцев до выплаты, на вышеуказанную сумму начисляется пеня, равная предельной кредитной ставке Европейского центрального банка в этот период с добавлением трех процентных пунктов;

 

6.  Постановляет, что установление факта нарушения статьи 6 § 3 (с) Конвенции само по себе является достаточной справедливой компенсацией морального вреда, причиненного заявителю в этой связи;

 

7.  Отклоняет оставшуюся часть требований заявителя относительно компенсации.

Составлено на английском языке и провозглашено в письменном виде 17 марта 2016 года в соответствии с правилом 77 §§ 2 и 3 Регламента Суда.

Клаудия Вестердийк                                                      Ангелика Нуссбергер
      Секретарь                                                                        Председатель

Перевод Харьковской правозащитной группы

 Поділитися