Проти катувань. Електронне видання ХПГ (2003-2005) , 2005, #07

В прошлую пятницу Феодосийской городской суд вынес приговор феодосийцу Александру Бондаренко. Суд пришел к выводу, что он виновен в нанесении телесных повреждений средней тяжести феодосийскому милиционеру Вячеславу Максимову. Но А. Бондаренко стоит на своем: он по-прежнему намерен добиваться возбуждения уголовного дела против сотрудников милиции.

Милиционеры высказались

В №75 от 5 июля "Кафа" писала о феодосийце Александре Бондаренко, который пытался доказать, что его жестоко избили и ограбили два сотрудника уголовного розыска Феодосийской милиции. А. Бондаренко не смог добиться возбуждения уголовного дела против них, и сам предстал перед судом. Его обвинили в нанесении телесных повреждений средней тяжести помощнику оперуполномоченного Вячеславу Максимову.

Ранее В. Максимов воздерживался от комментариев "Кафе", но во время судебного процесса удалось узнать его версию конфликта. По его словам, вечером 21 февраля вместе с другом он зашел в бар, где увидел свою знакомую, которая сидела за столиком с каким-то парнем. Вячеслав пригласил девушку и ее подвыпившего спутника Александра к себе домой. Там он рассказал, что в юности занимался боксом, на это парень заметил, что он сам мастер спорта по боксу и предложил померяться силами. Молодые люди договорились биться не в полную силу — ладошками, но А. Бондаренко сразу же сильно ударил Вячеслава кулаком в нос, В.Максимов считает, что именно от этого удара его нос сломался. После этого Александр еще несколько раз ударил своего нового знакомого. Дерущихся пытался разнять сослуживец Вячеслава, но каждый раз А.Бондаренко снова начинал драку. В конце концов, он убежал. На следующее утро во дворе частного дома, в котором живет Вячеслав Максимов, нашли портмоне, в нем было около 450 грн. и документы Александра.

Александр Бондаренко уверяет, что в действительности все было не так: В.Максимов первым начал драку, сбил его с ног и, сковав ему руки за спиной наручниками, стал наносить Александру удары лбом в лицо. Чтобы как-то защититься, А. Бондаренко старался подставлять под удары лоб и Вячеслав ударился об него носом.

Александр работает торговым представителем, после рабочего дня при себе у него было почти 1,5тыс. грн., которые он собрал с клиентов своей фирмы. Эти деньги милиционеры отобрали и вытолкали его на улицу.

Во время суда адвокату Александра Бондаренко Владимиру Мангупли не удалось убедить судью, что его подзащитному сковывали руки наручниками, хотя несколько свидетелей подтвердили, что видели на его запястьях следы от них.

-— Если бы Александр сфотографировал свои запястья со следами от наручников, то дело приняло бы совсем другой оборот: была бы уголовная ответственность работника милиции по факту незаконного лишения свободы, — сказал В. Мангупли. — А это уже статья серьезная и совершенно исключающая вину Александра.

Суд признал А. Бондаренко виновным в совершении преступления. По ст 122 ч.1 Уголовного кодекса Украины (умышленное средней тяжести телесное повреждение, повлекшее длительное расстройство здоровья или значительную утрату трудоспособности менее чем на одну треть), его приговорили к 1,5 годам лишения свободы. Но учитывая, что Александр раньше не был судим, на работе характеризуется положительно и воспитывает ребенка, от наказания его освободили, установив испытательный срок один год. Кроме того, он попал под амнистию, которую объявили 31 мая 2005 года.

Но на этом история не заканчивается: Александр намерен и дальше доказывать свою правоту и добиваться наказания милиционеров.

"Приговор нет смысла обжаловать"

После оглашения приговора Валерий Мангупли высказал "Кафе" свое мнение об этом судебном процессе. Он считает, что Александр Бондаренко ни в чем не виноват.

— Попробуйте оценить сами: ночь, выпившие трое молодых людей, один из них, хоть и говорят, что он боксер, на боксера никак не похож, оказываются в доме у милиционера, причем, довольно объемного, специально тренированного на задержание преступников, — сказал В.Мангупли. — Мало того, этот молодой человек был с другом — таким же милиционером, тоже обученным специальным приемам. Вы можете себе представить такую ситуацию: этот парень один всех побил, все разрушил, убежал и люди, привыкшие обращаться с правонарушителями, позволили ему "беспредельничать" в своем доме.

В то же время Валерий Владимирович подчеркнул, что решение суда вполне законно и отмене не подлежит: учитывая предоставленные доказательства, суд вынес совершенно справедливое решение.

— Этот приговор суда обжаловать смысла нет, ни одна коллегия его не отменит при тех доказательствах, которые получили подтверждение в деле, — считает адвокат. — У нас иной путь: будет рассматриваться дело в отношении деяния, совершенного Максимовым, и сейчас это дело находится в апелляционном суде. Прокуратура, на мой взгляд, поспешно отказала в возбуждении уголовного дела против него. Мы написали апелляционную жалобу на отказ в возбуждении уголовного дела против Максимова. Уже сейчас у Александра есть направление на повторную судебно-медицинскую экспертизу, чтобы правильно оценить степень телесных повреждений, которые он получил. И Верховный суд разберется, кто и насколько виновен.

По словам Валерия Мангупли, в его практике это не первое дело, которое вызывает подозрения в некорректном поведении сотрудников милиции. Например, сейчас в Советском районе рассматривают уголовное дело, в котором фигурируют сотрудники милиции.

— Невиновную девочку, которую обвинили в воровстве, арестовали в Москве и теперь целый год этапами экстрадиции будут гнать из Москвы на Украину, чтобы здесь отпустить, — рассказал В. Мангупли. — Это дело только в производстве, но есть реальные факты, она будет оправдана, так как это был оговор со стороны граждан с помощью некоторых работников милиции. В Кировском арестовали милиционеров, в Ленино рассматривают подобное дело.

Валерий Владимирович отметил, что часто управление внутренней безопасности активно и справедливо реагирует на противоправные действия милиционеров.

— Люди все разные, и милиционеры в том числе, — сказал Валерий Мангупли. — Среди них очень много порядочных, честных, объективных людей, но есть и случайные люди. Я не могу сказать, что все сотрудники милиции выгораживают своих, но, конечно, такие случаи тоже часто бывают.

(“Кафа”, г. Феодосия, 01.08.2005)

"Моя милиция меня бережет" — как правило, этот лозунг полностью соответствует истине. Однако время от времени в Украине расследуются громкие дела о милиционерах, которые нарушают закон. Иногда люди рассказывают жуткие истории о конфликтах с милицией. Одну из них недавно поведал "Кафе" феодосиец Александр Бондаренко, который пытается доказать, что в феврале его избили и ограбили двое сотрудников уголовного розыска Феодосийской милиции.

"Дружеская вечеринка"

По версии, которую Александр Бондаренко рассказал "Кафе", ночью 22 февраля он познакомился с двумя оперуполномоченными, и они пригласили его домой к одному из них. Но дружелюбие милиционеров быстро закончилось: сковав Александру руки наручниками, они жестоко избили его, забрали крупную сумму денег и вышвырнули на улицу.

А. Бондаренко сообщил в милицию о том, что с ним произошло, но, по его словам, из этого ничего не вышло: на место происшествия так никто и не приехал. При этом его звонок в 02 просто не зафиксировали. Дом, где произошло неприятное событие, осмотрели только через несколько месяцев — 13 мая.

В конце концов, ему удалось добиться проведения служебного милицейского расследования, однако выводы специальной комиссии оказались для него неутешительными. По официальной версии, он сам напал на милиционеров и нанес одному из них "телесные повреждения средней тяжести". Причем, медицинское освидетельствование милиционер прошел 22 февраля и сразу же получил такое заключение, а рентгеновский снимок, который показал перелом носа, он сделал 16 марта. Травмы Александра классифицировали как легкие, судмедэксперт не заметил у него ни сотрясения мозга, ни следов наручников на запястьях, ни множественных травм головы. Закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение мозга и травму позвоночника у Александра Бондаренко обнаружили в республиканской клинике им. Семашко. В феодосийской и симферопольской больницах он пролежал почти месяц.

"В Феодосии ничего не добиться"

А. Бондаренко решил добиваться возбуждения уголовного дела против милиционеров. Он обратился в прокуратуру, но ее сотрудники не нашли для этого оснований. Именно это обстоятельство и побудило Александра искать правды в суде, он хочет, чтобы судьи отменили постановление прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела и обязали правоохранителей провести новое непредвзятое расследование.

— Я хочу, чтобы к этому делу приобщили вещественные доказательства — мою окровавленную одежду, — сказал Александр во время судебного заседания, которое состоялось через три месяца после его обращения в суд — 24 июня.

— С ее помощью я смогу доказать, что не виноват. Ведь, если я избил милиционеров, значит, на одежде должна быть их кровь, а не моя.

Феодосийский суд рассмотрел жалобу А. Бондаренко, однако доводы прокуратуры посчитали более весомыми, поэтому ее постановление оставили без изменений. К тому же судья сослалась на изменения законодательства, которые лишили суд полномочий открывать уголовные дела, это компетенция милиции и прокуратуры.

Впрочем, Александр и не рассчитывал, что в Феодосии исход дела будет другим, по его мнению, добиться каких-то подвижек можно будет только в вышестоящих судебных инстанциях.

Из обвинителя — в обвиняемые

Пока Александр Бондаренко ждал рассмотрения своей жалобы в суде, против него возбудила уголовное дело милиция. Теперь его обвиняют в нанесении телесных повреждений и фальсификации доказательств. Судья и помощник прокурора Феодосии предложили Александру признать свою вину. По их мнению, для этого сейчас самый подходящий момент — недавно объявили амнистию, и он по всем параметрам под нее подпадает. Но А. Бондаренко намерен доказывать свою правоту до конца и от этого предложения отказался.

Версию милиционеров, которые участвовали в этом конфликте, "Кафе" узнать не удалось, они отказываются от комментариев. Их начальник — глава Феодосийской милиции Анатолий Мирошниченко — тоже не смог найти времени, чтобы ответить на несколько вопросов "Кафы".

Председатель Феодосийского суда Михаил Соболюк сообщил "Кафе", что это не первый случай, когда горожане выступают против неправомерных действий милиционеров. По его словам, в некоторых случаях удавалось доказать вину сотрудников милиции. Но рассказать, сколько таких дел рассматривал суд, и сколько из них решили не в пользу милиции, М. Соболюк не смог.

— Трудно сказать, нужно поднимать все дела, смотреть, — отметил Михаил Николаевич.

От редакции:"Кафа" будет следить за развитием событий и обязательно предоставит читателям точку зрения руководства Феодосийской милиции, если, конечно, оно захочет ею поделиться.

(“Кафа”, г. Феодосия, 04.07.2005)

28 июля, в 15.45, в редакцию позвонили и сообщили о том, что людей, находившихся на поминках в столовой по ул.Кирова, 165, без каких-либо объяснений задержала милиция.

Подъехав к зданию на нескольких машинах, сотрудники УМВД в штатском стали “упаковывать” почему-то только молодых людей. А затем увезли их в Заречный райотдел на Ахтырскую, 14.

Мы немедленно отправились в отделение милиции, где в то время находились задержанные. В ответ на вопрос о местонахождении задержанных дежурный просто пожал плечами и ничего не сказал. В этот момент к нам подошел еще один сотрудник милиции и сказал:

— Мы их не задержали, а просто пригласили. С ними пообщаются и через 10 минут отпустят домой. (К этому времени, к слову, с момента задержания уже прошло два часа.)

Нам удалось поговорить с группой людей, которые приехали с поминок, чтобы узнать о судьбе своих родных:

— Придя с кладбища, мы не успели даже зайти в столовую, как подъехали шесть милицейских машин, откуда вышли люди в штатском и сразу стали кричать: “Всем оставаться на месте, никого не выпускать!” Потом начали забирать молодых парней, заламывая им руки. Мы спрашивали, куда увозят наших детей и на каком основании, на что нам отвечали коротко: “Это расследование”. Родители окружили своих детей, преграждая милиционерам путь. Но те, расталкивая их, продолжали делать свое дело. После чего, засадив десятерых в “обезьянник”, увезли на Ахтырскую. Нам непонятно, как можно так поступать с людьми? Тем более, что это поминки по молодому человеку, у которого осталась беременная жена! Ведь мы живем в правовом, демократическом государстве, но, к сожалению, некоторые об этом забывают.

В это время к райотделу подъехала машина, из которой вышел начальник Заречного РВ УМВД Сергей Лукьянченко. Мы попросили его дать оценку действиям правоохранителей:

— Мы расследуем дело о молодом человеке, погибшем, как считают эксперты, от передозировки наркотиков. На неоднократные просьбы к его знакомым прийти к нам и пролить свет на это дело они не реагировали. Поэтому следователь принял решение выехать на поминки, где были те, кто нам нужен для расследования. Согласен, может, по-человечески это и неправильно, и я накажу виновных. Но люди тоже должны нас понять: для раскрытия дела это было необходимо. А если у них есть претензии, пусть пишут в прокуратуру — это их законное право.

Когда стали выходить задержанные, мы спросили у них, как с ними обходились сотрудники милиции и о чем шла речь.

— В принципе, практически ни о чем не спрашивали, только фотографировали и записывали о нас данные. И задавали всего один вопрос: знаем ли мы что-нибудь об этом случае?

Жаль, что сотрудники милиции способны действовать подобным образом с точки зрения как закона, так и морали. Неужели человеческая смерть и горе близких не являются причиной для сочувствия и действия законными методами? Если мы хотим жить в государстве, где перед законом все равны, кто, как не люди, представляющие закон, должны его соблюдать?

(“Ваш шанс”, г. Сумы, №30, 27 июля 2005 г.)

Возбуждение уголовного дела против него признано незаконным”, — сообщили 22 июля корреспонденту ПРИМЫ-News в Житомирской областной прокуратуре.

Добиваясь от Франко “чистосердечного признания”, сотрудники Малинского райотдела милиции били его кулаками по голове и шее. В результате избиений у хирурга произошло кровоизлияние в глазное дно и отслоение сетчатки правого глаза. Франко потерял почти 60% зрения. От сильного нервного потрясения у него развилась стенокардия. Иван Франко, отец двух маленьких детей, почти 40 дней находился в Житомирском СИЗО, и только после выводов биологической экспертизы Житомирский областной суд оправдал его.

Это не первый случай милицейского произвола в Малине. В 2003 году заместитель начальника Малинского райотдела милиции Николай Корнейчук ранил из пистолета молодого человека и школьницу. Он был приговорен к 5 годам лишения свободы за превышение служебных полномочий.

http://prima-news.ru/news/news/2005/7/22/33035.html)

С приходом новой власти, а особенно назначением Юрия Луценко на должность министра внутренних дел, у многих жителей Донецкой области, так или иначе сталкивающихся с правоохранительными органами, появилась надежда на изменение милицейской структуры в лучшую сторону. Арест Б. Колесникова, назначение на руководство Краматорской милиции О. Солодуна и М. Сербина, смена прокурора области начали подтверждать наши лучшие прогнозы. Но это, пожалуй, и все. Далее пошли одни огорчительные моменты. Во-первых, смены руководства на городском и районном уровнях практически не произошло. Поменялось “шило на мыло”. Переставили начальников милиции из одних населенных пунктов в другие – на этом все реформирование закончилось. Даже, более того, у людей сложилось мнение, что система “крышевания” милицией с перестановками только укрепилась. Например, люди, работающие в артемовском цехе по “закатыванию паленой водки” и потерявшие года 3 назад работу от того, что “ушла их крыша – их мент”, сейчас снова работают на прежнем месте. “Наш мент пришел!” — радостно восклицают они.

Во-вторых, практически не изменился основной индикатор соблюдения в органах правопорядка прав человека – применение пыток. Как били при аресте и при дознании, так и бьют, как прикрывали палачей в погонах, так и прикрывают.

Примеры:

Артемовск. В марте 2005 Янош Литовченко был арестован у себя дома людьми в штатском, приехавшими на автомобиле с частными номерами. Ворвавшись в дом и представившись милиционером, оперуполномоченный УБОП произвел сильный удар в живот Я. Литовченко. После чего Литовченко упал на пол. Затем он получил несколько ударов по голове, далее на него надели наручники, и он был брошен в машину.

С 10.00 час по 16.30 Литовченко находился на “экзекуции” в ГОВД. У него выбивали показания против родного дяди Коряк А.М., конфликтующего с милицейским руководством. Его избивали ногами по ногам и книгами по голове – заставляли подписать протокол дознания (как свидетеля). Что он под давлением милиционеров и сделал. После чего был отпущен.

Имеется заключение судебно-медицинской экспертизы, в котором зафиксированы гематомы и повреждения средней тяжести головы, тела и конечностей, подтверждающие получение травм в день задержания. Литовченко подал заявление в облпрокуратуру и министру Луценко. Все материалы возвращаются на расследование тому самому милицейскому руководству, с которым в конфликте родственник Литовченко.

Артемовский район. Житель села Парасковеевка Александр Шарун в апреле 2004 года был приглашен в опорный пункт на опрос свидетелей по делу об убийстве, где был арестован и перевезен в Артемовский районный отдел милиции. До утра сидел на стуле у дежурного по райотделу, что нигде не зафиксировано. Допрос начали поздно вечером 14-го около 22-х часов, и продолжался он 2 часа. Вначале психологически давили – “Это сделал ты”. Потом начали избивать – упал на пол, втроем били ногами, становились и прыгали на животе, били ногами по лицу. Один из пытавших спросил: “Может, подключим электрошок?”, начальник не захотел: – “Признается и так”.

Поняв, что могут убить – взял вину. Затем заставили подписать протокол, не читая, отказ от адвоката и отвели в КПЗ. Боль была ужасная. Был весь синий (в гематомах) – болело все. Затем отправили в СИЗО-6, куда, видя его состояние, отказались принять. Потом повезли в больницу (зафиксировано в деле), где потерял сознание. Практически, до 28-го апреля был без сознания. За это время его лечили в инфекционном и травматологическом отделении.

В настоящее время Шарун находится на свободе (выпущен по состоянию здоровья под подписку, что уже говорит о недостаточной базе доказательств в убийстве) и безуспешно пытается призвать к ответственности своих мучителей. Кстати, они где работали, там и работают и продолжают “отмазываться”.

За время его отсутствия странным образом, якобы от отека мозга и цирроза печени, умерла его сожительница, которая дала показания, что это она избила Шаруна. Те, кто ее хоронил, отмечали отсутствие зубов и многочисленные гематомы по телу.

На суде Шарун заявил – и как избивали, и как заставили сожительницу сказать, что она его избила.

Дзержинск. В ночь с 24 на 25-е февраля 2005 г. в хирургическое отделение Дзержинской больницы работниками местного ГОВД был доставлен 25-летний В. Кожин в тяжелом состоянии с тупой травмой живота. После 5-часовой операции (удалена поврежденная селезенка и др. внутренние органы) — его перевели в реанимационную палату, где он долгое время восстанавливался.

В “колокола” забил хирург, делавший операцию. Он единственный человек, который не побоялся сделать заявление и признать факты пыток в милиции. Самого же Кожина и его родителей запугали так, что они написали заявление, что претензий к ГОВД не имеют и что пострадавший получил травму, когда на даче упал с чердака на груду кирпича. Запугивание Кожина и семьи продолжается.

Этот список можно продолжать и продолжать. После прихода Луценко и косметических перестановок вначале была некоторая настороженность, сейчас же все вернулось на круги своя. Милиция пытает, а прокуратура и судьи прикрывают. Скорее всего, они иначе не умеют работать. Среди оперативников четко закрепился принцип дознания, утвердившийся многие десятилетия назад – “Задержанные должны “летать” по кабинету. Иначе работы не будет”.

Вот и “летают”, и становятся, в лучшем случае, инвалидами попавшиеся в лапы палачей люди. И никакие луценки их не остановят.

(http://maidan.org.ua/static/news/1122195954.html, 24-07-2005 )

Метро... Час пик... Трудовой люд, бесшабашные студенты, отягощенные необъятными авоськами пенсионеры и праздношатающиеся туристы растекаются по вагонам метрополитена. В этой пестрой толпе наметаный глаз блюстителя порядка находит тех, кто ведет себя, на их взгляд, подозрительно... Цель этой, считай, ежесекундной работы — найти и обезвредить. Правда, в силки “охотников” в милицейской форме может невзначай угодить любой из нас...

Один из особо бдительных стражей порядка задержал на станции “Выдубичи” киевского метрополитена Захара Назарова, студента одного из столичных вузов. “Пройдемте, — строго произнес служивый, — вы похожи на разыскиваемого по подозоению в убийстве”.

Ошеломленный юноша молча проследовал в комнату охраны метрополитена, где ему было приказано раздеться для досмотра. До трусов. Что надеялись обнаружить на теле молодого человека милиционеры, остается загадкой. Понятые на процедуру обнажения приглашены не были. Возможно, милиционеры решили проявить деликатность и не смущать подозреваемого посторонними взглядами... Также непонятно, почему не был составлен протокол досмотра и не сделана соответствующая запись в книге задержания. После унизительного обыска молодого человека выставили из помещения без каких-либо комментариев...

Не нужно быть специалистом в области права, чтобы увидеть в действиях стража порядка грубое нарушение законодательства, унижение человеческого достоинства.

А откуда растут корни подобной “бдительности”, стало ясно после неофициального общения с сотрудниками МВД. Оказывается, для милиционеров, как и раньше, существует все тот же пресловутый план по задержанию. Вот и вынуждены они лезть из кожи вон, чтобы не получить нагоняй от начальства.

(“Вечерние вести”, 18.07.2005)

Пресс-секретарь прокуратуры Крыма Наталья Бояркина сообщила "Кафе", что, начиная с декабря прошлого года, прокуратура возбудила 6 уголовных дел против работников Кировского отделения милиции. Эти дела сейчас направлены в суд.

— В конце прошлого года возбудили уголовное дело по обвинению работника Кировской милиции, который путем вымогательства взял взятку в размере 700 грн., — сказала Н. Бояркина.

— В феврале уголовные дела возбудили против еще трех сотрудников Кировского отделения милиции, — отметила Наталья Бояркина. — Они обвиняются сразу по трем статьям — вымогательство, превышение служебных полномочий, сопровождающееся насилием или применением оружия, а также злоупотребление властью, повлекшее за собой тяжкие последствия.

Пресс-секретарь прокуратуры рассказала, что кроме этого было возбуждено дело против старшины Кировской милиции, который допустил исчезновение вещественных доказательств. Этот случай уже рассмотрели в суде.

— Феодосийский городской суд в апреле обвинил старшину в должностной халатности и наказал ограничением свободы сроком до одного года, с лишением права занимать должности, связанные с выполнением административно-хозяйственных функций сроком на один год, — сказала Н. Бояркина. — Но пока он отстранен от наказания с испытательным сроком на один год.

(“Кафа”, г. Феодосия, 23.07.2005)

Учора Департамент виконання покарань звітував про зроблену роботу. Говорили про те, що 30 тисяч нинішніх “жителів” в’язниць і колоній вчинили розбій або грабіж. Що в місцях позбавлення волі утримується 20 тисяч убивць, 6,6 тисячi злодіїв, 3,3 тисячі гвалтівників. А ще 10 тисяч відбувають покарання за завдання тяжких тілесних ушкоджень. Загалом же в 180 пенітенціарних закладах України сьогодні перебувають 187,6 тисячi засуджених. Цілком імовірно, щоправда, що найближчим часом в’язниці дещо розвантажаться. Як повідомив журналістам голова департаменту Василь Кощинець, у 2005-му за амністією звільнять близько 24 тисяч осіб.

Нині Департамент виконання покарань ратує за нову політику. Тут вважають, що за незначний злочин не варто давати великий термін покарання. Наприклад, за крадіжку мобільного телефону судді можуть присудити до трьох років позбавлення волі. І, за оцінками департаменту, за такі дрібні злочини сьогодні сидить близько 60 тисяч осіб.

У той же час адаптуватися до в’язниці людина починає вже через вісім місяців ув’язнення. І не секрет, що навчитися жити “у великому світі” колишнім засудженим буває дуже нелегко. Як раніше зазначав “Дню” директор правових програм фонду “Відродження” Олександр Беца, наприклад, третина дітей, які сьогодні перебувають в колоніях, могли б обмежитися альтернативним покаранням. Але, незважаючи на те, що такі в новому Кримінальному кодексі є, судді вважають за краще працювати по-старому. В результаті дрібний злодюжка і жорстокий вбивця опиняються в однакових умовах.

І от Департамент виконання покарань, нарешті, ініціює, а інші правоохоронні відомства і профільний комітет Верховної Ради підтримують ініціативу зменшення покарання за скоєння незначних злочинів. “Усі міністерства і відомства погодилися з тим, що необхідна копітка робота над карним і карно-виконавчим кодексом”, — сказав В. Кощинець. За його словами, вже готується робоча група з представників усіх зацікавлених відомств і громадських організацій, які займатимуться цією справою.

Втім, на вчорашній колегії говорили не лише про терміни перебування у в’язницях, але й про умови в них. На питання журналістів, чи існують у нас так звані vip-камери, Василь Кощинець відповів негативно. “Поки ще немає оплати більш комфортного перебування. Всі ув’язнені перебувають в однакових умовах”, — сказав голова департаменту. Щоправда, він не виключає, що коли-небудь камери підвищеного комфорту з’являться і в Україні.

(“День”, №136, 30 липня 2005 г.)

Людмила Рябоконь, “День”

Позавчора Уповноважений Верховної Ради з прав людини Ніна Карпачова зустрілася з журналістами і прокоментувала основні моменти представленої напередодні у Верховній Раді щорічної доповіді “Стан і захист прав і свобод людини в Україні” Вона зазначила, що головним порушником прав і свобод людини в Україні виступає наша держава в особі своїх владних структур. “Для мене, як Уповноваженого з прав людини, — сказала Ніна Іванівна, — найбільшу проблему становлять дві структури. Це судова гілка влади і правоохоронці. Третина звернень до омбудсмана пов’язана з несправедливими судовими ухвалами, а також маса звернень приходить через невиконання судових ухвал. У нас зустрічається застосування тортур і незаконне ведення слідства. Нам у країні необхідно створити групи мобільного реагування, які б могли безпосередньо виїжджати в місця позбавлення волі, оскільки моя маленька команда не може справитися з усіма проблемами, які виникають. Але це стане можливим лише тоді, коли Україна приєднається до факультативного протоколу Конвенції ООН “Проти тортур”. Дуже важливо змінити й процедуру призначення суддів. Розгляд справ має бути колегіальним, судді повинні призначатися на конкурсній основі і на конкретний термін, а не займати посаду безстроково. Починати ж потрібно з Верховного суду у вересні цього року”.

В’язниці в Україні переповнені на 20%. Закладів же пенітенціарної системи в Україні нараховується 180, у них перебуває 188,3 тисячі осіб, серед яких 9,5 тис. жінок і 3,2 тис. неповнолітніх громадян. Як вважає Уповноважений з прав людини Ніна Карпачова, не має сенсу саджати до в’язниці людей, які не становлять великої небезпеки для суспільства, якщо їхній термін позбавлення волі не перевищує трьох років. Лише від захворювання на туберкульоз у виправних колоніях і слідчих ізоляторах за останні 10 років померли 6,5 тисячі осіб. Хворих потрібно лікувати не у в’язницях та колоніях, а виключно в установах охорони здоров’я. Для тих, кому призначене довічне позбавлення волі, потрібно створювати диференційовану систему відбування цього покарання, що вже добре зарекомендувало себе в світі.

(“День”, №121, 9 липня 2005 р.)

В Темновской исправительной колонии (№100) закончилась реконструкция одного из отделений по европейскому образцу. Теперь часть осужденных будет жить не в “казармах”, а в четырехместных комнатах.

Непосредственное участие в реконструкции помещения принимали сами осужденные. По словам руководства колонии, ремонт отделения обошелся в 340 тыс. грн. Ни копейки из этой суммы не было взято из бюджета — все средства заработаны за счет собственных производств харьковской пенитенциарной системы. Новые “старые” помещения находятся на втором этаже отделения №1 социально-психологической службы ИК100. Общая площадь 12 реконструированных спальных помещений (так называемых кубриков) составила 192 кв. м. Таким образом, по требуемому количеству площади на каждого осужденного (по четыре кв. м) новое отделение Темновки полностью соответствует европейским стандартам.

Примечательно, что интерьер реконструированных помещений придумывали совместными усилиями работники колонии и их “питомцы”. Скажем, им принадлежала идея сделать один общий санузел на две комнаты. Самостоятельно делались и предметы интерьера помещений: кровати, тумбочки, стулья, двери. Окончательной “доводкой” кубриков также занимались сами осужденные, среди которых достаточно электриков, маляров, рабочих других строительных специальностей. Сотрудники колонии уверены в том, что новые условия проживания повлияют на поведение заключенных в лучшую сторону. По крайней мере, замечено, что те более бережно относятся к обновленному отделению.

Три года назад в этом же здании, только на первом этаже, уже проводили реконструкцию. Правда, тогда осужденные получили не четырехместные номера, как сейчас, а на 13 человек каждый. Таким образом, в четырех спальных помещениях (их тоже называют кубриками) на первом этаже ранее разместились 52 человека, а ныне, на втором — еще 48. Правда, заселяться они будут не все сразу, а в три захода, группами по 16 человек (чтобы не возникло беспорядка).

Если же подняться еще выше, на третий этаж, то можно увидеть, как выглядело нынешнее “еврообщежитие” еще год с небольшим назад, до реконструкции помещения. В одном длинном помещении казарменного типа и сейчас размещается более сотни осужденных одновременно. Как считают психологи, подобная “куча мала” не слишком способствует душевному равновесию. Ведь бывают моменты, когда человеку необходимо уединится, побыть наедине со своими мыслями и проблемами. Теперь у некоторых такая возможность появится. Впрочем, помещение на третьем этаже также рано или поздно переживет реконструкцию согласно требованиям европейского сообщества. Каким оно станет — пока неизвестно.

По словам Владимира Бутенко, начальника управления Госдепартамента по исполнению наказаний в Харьковской области, особых правил отбора осужденных для проживания в “еврообщежитии” не будет. Нынешние новоселы — бригада осужденных, которые занимались строительными работами. Интересно, что часть из них вскоре должна покинуть стены Темновской колонии, поэтому свою работу они выполняли в какой-то мере с прицелом на “потомков”.

То, что часть осужденных сможет жить в условиях, максимально приближенных к условиям жизни на воле, — это тенденция положительная, по мнению сотрудников системы исполнения наказаний. Ведь среди осужденных много таких, кто попал “на зону” не за серьезные преступления, а больше по глупости либо по нелепой случайности. Какой бы ни была их вина перед обществом, они уже наказаны, и усугублять ситуацию ужасными условиями проживания — не выход.

Cправка. Весь контингент Темновской исправительной колонии №100 (за исключением одного человека, отбывающего наказание за государственную измену) — лица, неоднократно осужденные за различные преступления. В колонии сегодня содержатся 1636 осужденных. Чтобы предоставить каждому из них не менее трех “спальных” квадратных метров, нужно или строить новые помещения, или сокращать контингент отбывающих наказание. Оптимальное количество осужденных в нынешних условиях Темновской колонии — 750-800 человек.

(“Вечерний Харьков”, №81, 28 июля 2005 г.)

С 1998 г. наша страна привлекает пристальное внимание мирового сообщества в вопросах реформирования пенитенциарных учреждений. Скоро к нам вновь (уже в пятый раз за 7 лет) пожалует делегация Европейского комитета против пыток, дабы оценить условия содержания заключенных.

Однако, как считает наш собеседник, “открыть” украинские тюрьмы могут не столько европейские эксперты, сколько свои отечественные общественные контролеры.

Много лет Александр Букалов возглавляет “Донецкий Мемориал”, изучает соблюдение прав человека, хорошо знаком с проблемами осужденных. Он знает: законы прописаны так, что угодившим за решетку очень сложно рассчитывать на защиту их прав.

— Вы не преувеличиваете, ведь деятельность вашей организации за эти годы подтвердила вполне реальный потенциал общественности? Ваша фамилия многих чиновников вынуждает “быть на страже”.

— Да, “общественный контроль” мест лишения свободы — важный механизм проверки соблюдения прав человека. Формально он у нас будто бы есть. Однако, изучив нормативные акты, регламентирующие общественный контроль пенитенциарных учреждений в Украине, я понял, что законодательная база для подобных проверок отсутствует. Есть лишь имитация контроля, и это, возможно, кого-то устраивает. Но такое положение никак не отвечает требованиям Европейских пенитенциарных правил.

— Напомните этот пункт, не все же умеют читать по-европейски.

— Звучит он так: “Защита личных прав заключенных и в особенности законность применения дисциплинарных наказаний обеспечиваются посредством контроля, осуществляемого, в соответствии с национальным правом, представителями судебных или иных органов, уполномоченных посещать заключенных и не принадлежащих к пенитенциарной администрации”.

А в комментарии поясняется: “Первостепенная важность этого правила самоочевидна и подтверждается включением его в число основополагающих принципов новых правил”.

— Украина, кажется, этот европейский совет приняла к сведению?

— Общественный контроль пенитенциарных учреждений у нас регламентируется п.2 ст.25 Уголовно-исполнительного кодекса, вступившего в силу 1 января 2004 г., где сказано: “Для обеспечения общественного контроля за соблюдением прав осужденных во время исполнения уголовных наказаний создаются наблюдательные комиссии, действующие на основании настоящего Кодекса и Положения о наблюдательных комиссиях, утверждаемого Кабинетом Министров Украины”.

— Выходит, власть таки уважила общественность — правом наблюдать за правами осужденных?

— Положение о наблюдательных комиссиях готовилось Департаментом по вопросам исполнения наказаний, утверждено Кабмином 1 апреля 2004г. Я усматриваю и в этой дате, и в формулировках Положения особый юмор.

Так, первой из задач наблюдательных комиссий (НК) названа “организация общественного контроля за соблюдением прав и законных интересов осужденных и лиц, освобожденных от отбытия наказания”. Но в Положении не указано, кем должны соблюдаться права осужденных! Можно догадаться, что речь идет об органе, исполняющем наказание. Упоминается и о соблюдении прав лиц, освобожденных от отбывания наказания. Любопытно, что ст.25 УИК заботу о правах последних на наблюдательные комиссии не возлагает. К тому же неясно, кем должны соблюдаться права вышедших на свободу. Колония к ним отношения уже вроде не имеет. Впрочем, если освободившемуся не выплачивают заработанные им деньги на протяжении нескольких месяцев, в таком случае его права нарушаются именно учреждением исполнения наказаний. Но вряд ли о таких случаях идет речь в Положении.

— В чем правовое коварство такой анонимности формулировок для осужденных?

— Реально защищенность прав и осужденных, и освободившихся лиц определяется не декларированием, а тем, что должны и могут делать для этого наблюдательные комиссии, т.е. кругом их полномочий. Прочтите еще раз эти формулировки. В перечне полномочий НК нет даже упоминания о том, что в компетенцию комиссии входит контроль за соблюдением прав осужденных. Комиссии вправе делать что угодно — “согласовывать постановления и представления”, “вносить в суд... “представления”, “содействовать администрации учреждений исполнения наказаний... в проведении социально-воспитательной работы”, “вести учет лиц, досрочно освобожденных от отбытия наказания”, “выполнять иные функции”, но только не контролировать соблюдение прав осужденных.

Следовательно, для выполнения основной задачи — организации общественного контроля — НК не наделены никакими полномочиями. Впрочем, они все же организовывают контроль, но не за соблюдением прав осужденных или освобожденных, а, наоборот — за поведением лиц, досрочно освобожденных от отбывания наказания. К компетенции комиссии не отнесена ни проверка соблюдения пенитенциарными учреждениями норм обеспечения заключенных площадью, питанием, медикаментами, ни соблюдение их прав на общение с внешним миром, на информацию и многих других.

— То есть, общественный контроль — фикция?

— И только, особенно, если заходит речь о полномочиях НК. Есть в Положении еще один любопытный пункт седьмой о роли общественных организаций, где сказано: “представители общественных организаций составляют, как правило, не менее половины состава комиссии”.

— Возможно, при решении вопросов, задевающих права осужденных, члены общественных организаций могут на что-то повлиять, если уж их там половина?

— Отнюдь. Реально все вопросы соблюдения прав человека самолично решает председатель комиссии, причем, согласно п.16 Положения.

— В чем же тогда роль представителей общественных организаций?

— На заседании комиссии ее председатель информирует комиссию о результатах своего участия в заседаниях. Насколько подробно он это делает, зависит от многих факторов. Поскольку возглавляют такие комиссии часто представители органов власти, то общественный контроль деятельности учреждений исполнения наказаний, заложенный в п.2 ст.25 УИК, оборачивается фикцией, а члены общественных организаций включаются в состав комиссий в качестве “свадебных генералов”. А очень часто они в такие комиссии вообще не включаются.

Вот некоторые факты

Весной 2004 года “Донецкий Мемориал” обратился в ряд райсоветов Донецка с предложением включить своих представителей в состав формируемых наблюдательных комиссий. В одном районе нам пошли навстречу и взяли члена нашей организации. За десять месяцев он ни разу не был приглашен на заседания комиссии, которую возглавляет работник райисполкома. Мы направили в райсовет несколько писем с просьбой сообщить время и место предстоящих заседаний. Однако никаких ответов не получили. Обратились в прокуратуру. Прокурор района нарушений не усмотрел и написал, что руководству исполкома указано, что нашего представителя надо приглашать. Уже второй год ждем такого уведомления.

В Киевском районе Донецка несколько наших писем с предложениями включить в состав наблюдательной комиссии представителя “Донецкого Мемориала” сначала были проигнорированы. Затем нас уведомили, что состав комиссии уже сформирован, и нашего представителя включат “в резерв”. Тогда мы, ссылаясь на закон “Об информации”, попросили сообщить, кто состоит в районной комиссии. Нам ответили, что “законных оснований сообщать нам состав комиссии нет”. Мы проявили настойчивость, но нам снова ответили, что “информирование общественных организаций о составе комиссии Положением не предусмотрено”. Мы обратились в суд с жалобой на нарушение закона “Об информации”. На два заседания представитель исполкома не явился. Очевидно, для него и суд — не указ. О каком общественном контроле можно говорить, если даже о том, кто его осуществляет, узнать невозможно.

На предложение включить нашего представителя в наблюдательную комиссию при облгосадминистрации нам ответили предложением... войти в состав местных комиссий. Когда мы повторили просьбу, нам написали много лестных слов об организации, пообещали приглашать на заседания, но в состав комиссии все равно не включили. А неофициально пояснили: ведь эта комиссия — формальность, она даже и работать не будет. Мол, зачем нам туда? Хотя буквально на днях по нашим настойчивым просьбам состав областной комиссии пересмотрен, туда введены представители нескольких общественных организаций, директор городского приюта, а я избран зампредседателя комиссии. Чиновники, имитировавшие деятельность комиссии, исключены из нее. Надеюсь, теперь комиссия заработает.

— В суд не подавали на таких “партнеров” в борьбе за права человека?

— Обжаловать невключение в состав комиссии представителей общественности сегодня невозможно, ибо Положение не содержит процедур их формирования. На этапе составления проекта Положения и его обсуждения наша организация подавала в департамент среди прочих и предложения, содержащие такую процедуру. Однако их отвергли.

В итоге в новом Уголовно-исполнительном кодексе статья, регламентирующая общественный контроль, есть, а самого контроля нет.

— То есть, нет и таких организаций, как ваша? И что дальше?

— Думаю, рано или поздно руководство Департамента по вопросам исполнения наказаний повернется лицом к общественным организациям и к их роли в контроле учреждений системы. Такие организации перестанут рассматриваться как источник дармовой помощи, халявных поездок и имитации наблюдений, а будут восприниматься как равноправные партнеры.

Многие инициативы “Донецкого Мемориала” поддерживаются департаментом. Однако в том, что касается общественного контроля и равноправных партнерских отношений, перемен мало. Например, уже 5 лет мы предлагаем принять совместный документ, регламентирующий взаимоотношения общественных организаций и администрации пенитенциарных учреждений — положение о сотрудничестве общественных организаций с учреждениями и органами исполнения наказаний.

Убедительных мотивов отказа мы не слышим. Сначала не хотели принимать: мол, новый Уголовно-исполнительный кодекс все моменты учтет. Приняли УИК.Не учел он ничего. Но по-прежнему Положение не принимается. Конечно, сотрудничество развивается, но департамент не желает брать на себя обязательств во взаимоотношениях с общественными организациями. Хочется надеяться, что новое руководство департамента ускорит наступление перемен.

(“2000”, 01.07.2005)