Бюлетень "Права Людини", 1999, #32

Людині, яка ніколи не мала справи із засудженими, важко уявити, наскільки потужною є українська система виконання покарань. Сьогодні в державі 183 каральні установи: 128 виправно-трудових колоній і 11 виховно-трудових, 32 слідчі ізолятори, а ще 12 лікувально-тру-дових профілакторіїв та 5 спеціалізованих тублікарень.

У містах «не надто віддалених» перебуває 226 ти-сяч осіб. Щоб втримати цю кримінальну армію в бере-гах, за ними спостерігає близько 50 тисяч наглядачів. На віршині каральної піраміди — нещодавно створений Державний департамент із питань виконання покарань¼

Чим гірше жити, тим більше злочинців. Ця баналь-на істина підтверджувалась уже неодноразово, і Україна винятком не стала. Соціологічні дослідження підтверд-жують: коли безробіття зростає на 1%, загальна злочин-ність — на 6%, а серед безробітної молоді аж на 11%.

Якщо у 1988-му за грати сіли неповних 30 000 осіб, то у минулому, 1998 — 86 437 (44,7% — за повторно скоєні злочини). Через 10 років посадили втричі більше! Зрозуміло, що аргументом «міліція почала краще ловити» цього не пояснити¼

Українські суди вперто відмовляються засто-совувати альтернативні покарання. Україна виглядає жорсткішою навіть на тлі найближчих сусідів. Торік до наших тюрем потрапили 37,2% усіх засуджених. У сусідніх Росії та Молдові відправили в «холодну» 32,7% та 20,8% відповідно. У країнах Західної Європи — 7%.

Сухі цифри можуть підвести під ще один невтішний висновок. Майже дві третини людей, які перебували під слідством, — «без вини винні». Після кількамісячного ув’язнення в СІЗО їх випускають на волю, так і не довівши провини¼

50 тисяч осіб мають терміни ув’язнення, менші за три роки — в багатьох країнах із такими строками взагалі «не сидять»! Мабуть, в Україні досить коштів, щоб за гратами підвищувати кваліфікацію правопоруш-ників-початківців.

Кількість засуджених на термін до трьох років ув’язнення в Україні

1992 р.  25 446 чол.

1993 р.  30 524 чол.

1994 р.  37 122 чол.

1995 р.  39100 чол.

1996 р.  45 971 чол.

1997 р.  49 145 чол.

1998 р.  51 061 чол.

Примітка: Статті, за якими позбавлені волі 70% засуджених, дозволяють судам замінювати ув’язнення на умовне покарання.

Если вернуться к названию конференции, то о гарантиях говорили в своих докладах, в основном, представители государственных структур: Левина В.Г., министр образования Автономной Республики Крым, — «Конституционное обеспечение прав ребенка в Авто-номной республике Крым», Животовская Л.А., ученый секретарь Научно-методического центра высшего образования Министерства образования Украины, — «Программа «Дети Украины»: реальность и проблемы», Клюйкова Е.Г., вице-президент Центра по защите прав ребенка, — «Законодательство Республики Беларусь по правам ребенка и их защита».

Реальность и проблемы (между ними можно ста-вить знак равенства) на практике находятся далеко от гарантий, о чем в своих выступлениях говорили: Оси-пова М.М., президент белорусской общественной организации «Граждане за национальную безопасность» (которая образовалась путем слияния детской и женской общественных организаций), и подкрепила свое выступление показом документального фильма о содержании подростков в СИЗО — «Территория вне свобо-ды», Таргулова И.Г., консультант Уполномоченного Верховной Рады Украины по правам человека, — о проблемах усыновления и содержания детей в детских домах семейного типа, Миронов В.Е., советник отдела по совершенствованию законодательства аппарата Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации.

Интересные и содержательные выступления, на мой взгляд, представили те, кто непосредственно зани-мается практической работой: Ефременко Е.М., пре-подаватель Академии МВД Республики Беларусь, Пьян-кова Н.И., начальник службы по делам несовершеннолетних Автономной Республики Крым, Дубровский В.Ф., доцент кафедры социально-экономических наук Севас-топольского института последипломного образования.

Харьков представляла Шарапатова А.В., испол-нительный директор Детского Центра «Вера, Надежда, Любовь», которая выступила с рассказом о проекте «Комплекс» Харьковской службы по делам несовер-шеннолетних и о целях создания Детского Центра.

Поделились опытом иностранные гости: Лутц Вер-нер выступил с докладом — «Права ребенка в Герма-нии: проблемы и решения», Хеллоуэл Дэвид, руко-водитель программы «Дети и семья» благотвори-тельного фонда гуманитарных инициатив (США), — «Международная программа «Дети в беде», Ковальски Джозеф, магистр делового управления, доброволец Корпуса мира (США) с рассказом о детских програм-мах, в которых он принимал участие.

Говорили интересно и не очень, содержательно или прячась за статистику, официально или от души… Мне интересно было одно, — а что дальше, после того как мы разойдемся и разъедемся? Ответ я нашла в выступлении Владыки Лазаря, архиепископа Симферопольского и Крымского, в котором, если отбросить спорный вопрос о введении православного образования в школе, было много ценного, а именно — что каж-дый в каждодневных трудах своих должен осуществлять принципы Конвенции о правах ребенка. В этом пожалуй и есть смысл подобных мероприятий — проникнуться необходимостью действий, направленных на решения существующих проблем, а не ждать того, что кто-то за тебя или за весь народ это сделает.

Последующие события возможно являются уни-кальными по интенсивности и эффективности админи-стративного воздействия на избирателей. Глава райад-министрации Просин, пользующийся в районе высоким авторитетом как сильный руководитель, объявляет о своей отставке. Продолжая оставаться в собственном кабинете и при служебном автомобиле, и сконцен-трировав все силы на «организации» повторного голо-сования. В его кабинет вызываются руководители предприятий и КСП, перед которыми по-видимому постав-лены конкретные задачи. Последние тоже имеют каби-неты, в которые вызывают своих работников. Методы разные, в зависимости от совестливости начальника: от просьбы посчитаться с интересами предприятия, кото-рому при «плохом» голосовании может быть плохо, до составления списка, в которых работники распи-сываются под обязательством проголосовать за дейст-вующего Президента. Один из работников межрай-агротехсервиса попытался изъять такой список для информирования общественности, но был в результате этапирован в местный райотдел УМВД. С изъятием «незаконно» унесенного из кабинета начальника листка бумаги. Потребовалось вмешательство народного депу-тата Донченко, что бы искатель правды не был при-влечен к ответственности за хулиганство.

В Hижней Дуванке руководитель местного КСП предупредил свою работницу, что если та не про-голосует за Леонида Даниловича, то в КСП она больше не работает. И пожелал ей поставить нужную отметку не в кабине для голосования, а так, что бы он видел, как она будет голосовать.

И действительно, 14 ноября все руководители на-ходились на избирательных участках, наблюдая как голосуют их подчиненные — в качестве официальных представителей Л.Кучмы. Здесь же находились руко-водители и работники райадминистрации и райсовета. И хотя, как показала наша проверка, голосование происходило в большинстве случаев с заходом изби-рателей в кабины — давление на них было несом-ненным. Результат оправдал надежды господина Просина: во втором туре за Л.Кучму проголосовало 14 тыс. избирателей, в то время как за П.Симоненко — только 12 тысяч. Поразительный результат «изменения» электоральных симпатий всего за две недели. Только были ли выборы на Сватовщине свободными? И свиде-тельствуют ли такие выборы, что в Украине победил курс демократических преобразований?

И еще один любопытный факт. В период под-готовки к выборам областная организация КВУ сот-рудничала с миссией ОБСЕ в Луганской области: мы передали им информацию обо всех участковых комис-сиях области, перечень закрытых участков, полный перечень издающихся в Луганской области газет, го-ворили о возможном сотрудничестве. 14 ноября я очень хотел поделиться с ОБСЕ изложенной выше инфор-мацией, дополнив ее контактными данными людей, готовых написать заявления о нарушениях. Увы, с 12-00 до 21-00 связаться с миссией мне так и не удалось. Сложилось впечатление, что информация от граждан Украины наблюдателям ОБСЕ просто была не нужна, и цель их пребывания на выборах совсем иная — своим безучастным присутствием засвидетельствовать перед миром якобы демократичность прошедших на Украине выборов.

С успехом Вас, господа!

Харьков, 14 ноября, 16 часов, около изби-ра­тельного участка.
Репортер: Надеюсь, Вы голосовали за бу­дущее?
Прохожий: Я голосовал за вчераш-нее.
Репортер: Но у Вас же был другой выбор!
Прохожий: Безусловно, был: голосовать за позавчерашнее.

Когда премьер-министр В.Пустовойтенко насильно удерживал директоров предприятий во дворце «Украи-на» за долги в пенсионный фонд, у меня вышел спор с одним гораздо более молодым, чем я, коллегой о том, как относиться к этому и что, вообще, является самым важным для выхода из болота, в котором пребывает родная страна. Коллега утверждал, что новые менед-жеры, которое получат западное образование и уже не будут советскими людьми, смогут осуществить необхо-димый прорыв, а заниматься борьбой с такими дей-ствиями премьера — пустая трата времени. Я возражал ему, считая, что наша среда перемелет любых рефор-маторов, буде те не уедут загодя в более благопо-лучные страны. Я и теперь убежден, что никакие обра-зованные западники не спасут политическую и эконо-мическую систему, основанную на страхе и подавлении, она не способна в современных условиях ни на какие по­зитивные изменения. Но ведь именно такая государ-ственная система крепнет и матереет сегодня в нашей стране, что воочию продемонстрировала только что за­кончившаяся избирательная компания. Беспардонно и настырно навязывая избирателям «правильный выбор», почти не оставляя шансов другим кандидатам на кон-такты с избирателями через электронные СМИ, не гну-шаясь никакими средствами административного давле­ния для обеспечения нужного результата, команда Л.Кучмы испохабила выборы настолько, что никаких чувств, кроме унижения и стыда, они не вызывают. А какие еще чувства могут возникнуть, когда только и слышишь, что у сотрудников многих предприятий брали письменное обязательство голосовать за Кучму, что от администрации лечебных учреждений требовали коли-чество голосов «за» по количеству коек в стационаре, что администрации многих предприятий сверила списки работающих со списками проголосовавших в первом туре и потребовала от не участвовавших в голосовании под угрозой увольнения проголосовать за Кучму... Но рассказывающие об этом боятся огласки своих расска-зов, потому что боятся потерять работу. Так что считать это доказанными фактами нельзя.

Конечно, хорошо, что коммунистический кандидат потерпел поражение. Но трудно согласиться с теми, кто утверждает, что Украина распрощалась с коммунизмом. Она не рассталась с ним внутренне, и, увы, еще долго не расстанется. Исчез только диктат идеологии, все ос­тальное осталось. Люди так же беззащитны и зависимы от государственной машины, а те, кто стремится быть экономически независимым от государства, наталки-вается на административный диктат. Заниматься бизне-сом и соблюдать законодательство невозможно, поэто­му и здесь каждый уязвим.

Да и так ли уж велик перевес в голосах, чтобы говорить об убедительной победе? Ведь даже при силь-ном давлении на электорат Симоненко набрал так мно-го голосов! А сколько людей проголосовало за Кучму, насилуя себя, потому что боялись возврата комму-нистов? Думаю, что не меньше 25% избирателей...

А что же другие политические силы? Выборы пока-зали, что оппозиции в Украине фактически нет. Левую оппозицию назвать таковой язык не поворачивается ввиду ее популизма и полного отсутствия конструк­тивных идей. Правая оппозиция бессильна и пока не в состоянии противостоять административному автори-таризму исполнительной власти. Слабость оппозиции и вызывает заявления победителей, что, мол, нам оппо-зиция не нужна, нам нужно единство. Уже звучат угрозы и в адрес Верховной Рады, которая, очевидно, снова будет «мешать» курсу реформ. А нам ведь не единство нужно, а свобода дискуссий, предполагающая, что стиль полемики важнее чем ее предмет!

На днях журналист УТ-1 говорил о победе Кучмы как о победе демократии. Через две минуты Кучма в интервью сообщил, что он назначил Марчука секре-тарем СНБО, чтобы «у кое-кого косточки захрустели». Для такой демократии в теории и определение есть — тоталитарная. А чтобы страна не сорвалась в пропасть этой «демократии», необходимо для начала хотя бы трезво оценить наше сегодняшнее положение: посмот­реть на себя, на наши общественные организации, на наши политические партии, на нашу власть. Увидеть, что мы все это заслужили, попытаться понять, где ошибались и где ошибаемся. Понять, что нужно сотруд-ничать с государственными органами всюду, где это целесообразно, и научиться твердо говорить «нет!» по-пыткам ограничить нашу и без того куцую свободу. Не надо бояться будущего, даже если оно светлое.

В странах Центральной и Восточной Европы, Средней Азии уголовная политика в отношении несо­вершеннолет-них существенно различается. На нее влияют как нацио-нальные особенности и традиции стран, так и настроен-ность политического руководства на проведение реаль­ных реформ в пенитенциарных системах этих стран. Эти различия находят свое отражение и в численности подростков, находящихся в местах лишения свободы.

Для характеристики этих стран предлагается ис-пользовать два показателя: число подростков, нахо-дящихся в местах лишения свободы в расчете на 100 тысяч населения и число заключенных подростков в расчете на тысячу заключенных. Статистическая инфор-мация о численности подростков, находящихся в местах лишения свободы в странах, по которым удалось найти сведения, приведена в нижеследующей таблице.

*  в возрасте до 24 года  

** в возрасте до 21 года  

Из таблицы следует, что все страны указанного ре-гиона можно разделить на три группы.

В первую входят страны Закавказья, Болгария, Босния и Герцеговина. В этих странах в местах лишения свободы находится не более полутора сотен подрост-ков. Чрезвычайно низким является и их доля в общем числе лиц, находящихся в местах лишения свободы. В Боснии и Герцеговине осуждены всего два подростка, еще 10 — подследственные. Содержатся они либо в единственной в стране ВТК, либо во «взрослой» коло­нии, но в специальном отделении для подростков.

Состав второй группы стран, для которых пред-ложенные нами показатели являются средними, может показаться несколько неожиданным. Сюда входят Тад-жикистан, Монголия, Казахстан, Украина и Чехия. Нес-мотря на сравнительно большое абсолютное число подростков, находящихся в местах лишения свободы в Украине и Казахстане, в расчете на 100 тысяч насе­ления здесь содержится не более 7 человек. Не высока доля подростков и в общей численности заключенных: она составляет от 1,3% в Казахстане до 2,4% в Тад-жикистане и Чехии. В Казахстане 3 ВТК. В Украине — 11 ВТК, одна из которых — для девушек, где содержится около 190 человек. В Чехии из 522 человек подследст-венные составляют две трети — 350 человек (339 юно-шей и 11 девушек. Из 172 осужденных только 5 деву-шек, остальные — юноши.)

Совсем пестрой выглядит третья группа стран. В этих странах довольно высок показатель подростков, находящихся в заключении в расчете на 100 тысяч на-селения — от 11 в Румынии и 13 в Эстонии до 20 в Беларуси и 27 в России. В Узбекистане показатель 10 получен, исходя только из числа осужденных подрост-ков, при учете подследственных он может возрасти ори-ентировочно в 1,5 — 2 раза. Для Молдовы и Польши показатели завышены из-за того, что к категории несо-вершеннолетних относят молодых людей до 21 года в Молдове и до 24 лет — в Польше. До момента вступ-ления в действие нового Уголовно-исполнительного ко-декса в Польше (до 30 сентября 1998 года) категория несовершеннолетних включала лиц до 21 года, их было в 1997 году 6224 человека, т.е. почти в два раза меньше.

Различным является в этих странах соотношение осужденных и подследственных лиц, содержащихся под стражей: в Польше подследственных около 30%, в России — около 50%, в Эстонии — почти 60% (111 человек из 201). Следует учесть, что отсутствуют надежные данные о числе подследственных в Узбе-кистане, Беларуси, Туркменистане.

Приведенные данные позволяют оценить ситуацию в Украине в сравнении со странами, находящимися в похожих социально-экономических и политических ус-ловиях и представляют интересный материал для ана-лиза тенденций, характеризующих уголовную политику указанных стран в отношении несовершен­нолетних.

(При подготовке материала использованы данные «Донецкого Мемориала», а также информация Penal Reform International, Великобритания.)

 (Интервью Сергея Ковалева главному редактору журнала «Правозащитник» Владимиру Ведрашко)

 — Сергей Адамович, что представляет собой се-годня российское правозащитное движение? Каковы его численность и состав?

 — Я не эксперт по этим вопросам, никаких орга-низационных талантов за мной никогда не замечалось. С вопросом о «количественном» и «качественном» сос­тоянии российского правозащитного движения лучше всего обращаться к Людмиле Михайловне Алексеевой или Льву Александровичу Пономареву. Есть и в «Мемо-риале» специалисты, которые пристально и ежедневно интересуются структурой правозащитных организаций.

Скажу только, что количество правозащитников се-годня несравнимо с тем, что было в советские времена. Думаю, что правозащитных организаций сейчас сотни, если не перевалило за тысячу. Да и качественный их уровень очень разнообразен. Есть такие организации, которые работают на высоком международном профес-сиональном уровне. Например, уровень квалификации работников Правозащитного центра «Мемориал» никак не уступает самым высоким международным стандар-там «Amnesty International». Правда, «Amnesty» — более мощная организация, но мы же говорим о профес-сионализме.

Есть, конечно, правозащитники, да и целые орга-низации, которые придерживаются весьма наивных и не слишком глубоких взглядов и убеждений, иногда, между прочим, не без примеси некоторой корыстности, ска-жем так. Есть люди, которые надувают щеки и отно-сятся к статусу правозащитника как элементу карьеры, способу утвердить свое собственное «я». И таких, к сожалению, довольно много. Вообще занятие право-защитой всегда связано с особым мнением, зачастую с противостоянием официальным структурам. И конечно, не всякому человеку комфортно оказаться в оппозиции к чиновникам.

Это требует определенных свойств характера. А, бывает, проявляются свойства характера, приводящие правозащитника в оппозицию не только к властям, но и вообще ко всему окружающему.

Например, есть правозащитники, которые любят принимать участие в судебных процессах. И это важно. Но они это делают для того, чтобы, например, уличить судью в безграмотности. Причем форма таких «разоб-лачений» бывает не слишком корректна, иногда даже резка и непристойна.

 — В какой мере российское правозащитное со-общество или, точнее, сообщество правозащитных ор-ганизаций в России способно объединить свои дейст-вия для выступления по той или иной актуальной поли­тической или общественной проблеме? Возможно ли формулирование единой позиции?

 — Многообразие организаций и большие разли-чия в их профессиональном уровне делают организа-ционное объединение правозащитников достаточно проблематичным. Многие из правозащитных органи-заций, имеющих давний опыт работы, прохладно отно-сятся к возможной утрате самостоятельности и неза-висимости. Поэтому всякого рода объединения и слия-ния в одну ассоциацию, возможно, не так уж необхо-димы. Вообще-то некоторые совместные действия предпринимаются. Например, в Москве создана ассо-циация «Общее действие». Ее члены регулярно соби-раются в музее А. Д. Сахарова для обсуждения и при-нятия совместных решений. Эти решения, в частности, направлены и на то, чтобы попытаться оказать давление на власть. Увы, такие попытки довольно часто оказы-ваются неэффективными. Нынешний период развития России характеризуется, среди прочего, и тем, что власти стараются обезопасить себя от давлений, одна-ко наше общество не настолько созрело, чтобы поддер-живать это давление. Вообще разговор об идеологии правозащитного движения в последнее время возникал не раз и не раз приобретал довольно острый характер. К чему должны стремиться правозащитники? И для чего вообще они существуют?

Каждый достаточно серьезный и честный человек ответит: мне самому это нужно. Естественно, приятно понимать, что от тебя когда-то что-то зависит. Но чест­ному человеку всегда ясно, что то, чем он занимается, — это прежде всего его личная внутренняя потребность.

Тем не менее я думаю, что у правозащитных ор-ганизаций, объединений, да и правозащитников как от-дельных личностей, есть две важные общественные функции.

Первая: правозащитники — «гуси». По аналогии с теми гусями, которые спасли Рим. Правозащитники-гуси постоянно «спасают Рим». Они начинают «гого-тать», когда надвигается опасность. И это очень важная функция. При этом следует понимать, что люди, сос-тавляющие правозащитные организации, отнюдь не профессиональные юристы. Они не могут выступать в качестве адвокатов или теоретиков права — это не их дело! На то есть профессионалы. А вот поднимать тревогу, когда возникает опасность для прав мень-шинств, да и для чьих бы то ни было прав вообще, — это они умеют делать гораздо лучше других.

 — Насколько хорошо это у них получается в нас-тоящее время?

 — Я бы сказал, что это получается удов-летворительно. Не всегда — профессионально убеди-тельно, но в целом — удовлетворительно. Другое дело, что, как я уже говорил, власти научились отмахиваться от этого шума, а общество не научилось прислу-шиваться к нему. Но ведь для того и нужна активность — не только, чтобы по конкретному поводу пробить тревогу, но и для того, чтобы учить и власть, и об-щество. Ведь если нет такой активности, то общест-венная апатия будет развиваться.

И должен сказать еще и о другой функции право­защитных организаций. Она очень важна, хоть и мало­заметна и нигде конкретно не описывается: право-защитные организации и есть ячейки гражданского об-щества.

Гражданское общество не учредишь указом, оно развивается изнутри. Его концепция и понимание того, что мы — это гражданское общество, должны проник­нуть в сознание людей посредством долгих и кропот-ливых усилий. Мне кажется, что правозащитные органи-зации — и есть центры кристаллизации гражданского общества, его модели.

Вот пример хорошо известного мне «Мемориала». Ведь это и в самом деле впечатляющий слепок буду-щего гражданского общества. В «Мемориал» входят представители всех течений общественной мысли, кро-ме фашистов. Там есть анархисты, монархисты, даже коммунисты, но, конечно, больше всего либералов и социал-демократов, что естественно. И вот эти люди, принадлежащие к столь разным общественным тенден-циям и имеющие достаточно различные убеждения, способны вместе работать, заниматься либо право-защитной деятельностью, либо изучением нашей пе-чальной и кровавой истории, равно как и другими ви-дами общественной активности — благотворитель-ностью, просветительством.

Как же так получается, что, имея различные взгля-ды и убеждения, эти люди способны вместе работать? Ответ очень прост. В обществе «Мемориал» господ-ствуют демократическая процедура и глубокое пони-мание того, насколько эта демократическая процедура важна для нашей жизни. Каждый из этих отличных друг от друга людей уверен, что ему гарантирована возмож-ность развивать свою идею, предлагать ее своим кол-легам на рассмотрение, и он никогда не будет осужден за это товарищами. Его идеи могут быть не приняты, но всегда будут уважаемы.

Вот это и есть гражданское общество — веро-терпимое и уважающее чужое мнение и, вместе с тем, сознающее себя как нечто целое. Мы все вместе — я, либерал, с таким-то социал-демократом и таким-то анар-хистом и другими коллегами разных убеждений — все вместе готовы выразить свое отношение к тем или иным действиям властей. Мы все вместе сознаем, что именно мы и есть источник власти.

 — Сергей Адамович, назовите, пожалуйста, пре-пятствия на пути развития правозащитного движения в России? Внешние, внутренние. Если судить по коли-честву организаций, то можно сделать вывод о до-вольно благоприятных внешних условиях развития. Так ли это?

 — Отнюдь. В последнее время стали проявляться довольно сильные негативные тенденции извне, то есть со стороны государства. Вот одна из них. Была объяв-лена перерегистрация общественных организаций. При этом возникали серьезные трудности. Дело в том, что правозащитные НПО в своих уставах пишут: задача — защита прав человека. А Минюст или соответствующие его подразделения в городах, областях утверждают: права человека защищают государственные органы, а вы можете только способствовать этому. По-моему, тут отчетливо видна дискриминация, которая приобрела ха-рактер государственной политики. С моей точки зрения, такая позиция государства противоречит представле-ниям о праве.

Есть и другое внешнее препятствие. Я назвал бы его основным. Оно состоит в том, что наша пресса, все еще сохраняющая свободу слова (ведь цензуры в стра-не сейчас нет), не является независимой. Потому и не-возможно нам, правозащитникам, пробиться на страни-цы мало-мальски тиражной и влиятельной печати или на экраны телеканалов достаточно широкого охвата.

Что касается внутренних препятствий — они всегда были и есть, но я не хотел бы их драматизировать. По-моему, самое большое препятствие — это внутренний тормоз, некоторая, скажем, потеря чувства юмора, если можно так выразиться, излишне серьезно надутые ще-ки, отсутствие самоиронии. Многие правозащитники, к сожалению, глубоко заблуждаются, не осознавая того, что мы отнюдь не являемся властью. Однако наше са-моуважение от этого не должно уменьшаться. У многих отсутствует понимание той второй функции, о которой я говорил, — функции строительства гражданского об-щества. Не надо деклараций, не надо заявлений, надо просто делать реальное дело и тем самым способ­ствовать строительству основ гражданского общества.

Вполне понятно, что у некоторых опускаются руки, когда на их действия не реагируют, когда их заявления не слышат. «А зачем все это нужно?» — люди задаются таким вопросом. И жалко, что они не понимают или не знают известной притчи про двух лягушек в сметане.

Две лягушки оказались в кринке со сметаной и после попыток выбраться одна решила: ну что же, пришла смерть, и — утонула. А другая продолжала барахтаться, не имея никаких шансов выскочить. Но она сбила масло, села на него и выпрыгнула на волю.

Так вот и мы в некотором смысле должны вести себя как эта лягушка. Ну не печатают! Не отвечают на наши требования! Ну и что же? А ты делай то, что ты должен делать. «Делай, что должно, и — будь что будет».

Если бы нами владело убеждение, что мы и есть основа будущего гражданского общества, если бы это убеждение широко распространялось, то меньше стало бы в правозащитном движении пессимизма и больше понимания серьезности стоящих перед нами задач.

 — Как вы оцениваете ситуацию в стране?

 — Чеченский узел не скоро будет развязан. И он, конечно, является предметом особого разговора. Сейчас важно понять, что кремлевская политика в Чечне лишь отражение некоторых присущих ей черт.

Одна из них — очень тревожная. Главный фактор нашей политической эволюции состоит в том, что стра-на по-прежнему находится во власти советской номен-клатурной традиции управления. Я говорю это с полной ответственностью и с полной убежденностью. Все-таки за прошедшие годы мне пришлось «покрутиться» около разных структур, в том числе и государственных. И я в этом нисколько не раскаиваюсь. Хорошо помню и понимаю многочисленные упреки, которые по этому по­воду слышал от своих друзей и коллег. Тем не менее я считаю, что и рядом с властью уместны правозащитные усилия. Они воспитывают власть, они воспитывают и тех, кто прилагает эти усилия. Я хоть и являюсь сто-ронником политического идеализма, но все же не нас-только оторван от действительности, от земли, чтобы не сознавать: общение и взаимодействие с властью — необходимое и полезное дело. Надо понимать тех, на кого хотите оказывать давление.

В связи с этим позволю себе сделать небольшой экскурс в недавнюю историю и задать вопрос: когда и каким образом стали восстанавливаться номенклатур-ные тенденции (если они вообще прерывались)?

После провала путча ГКЧП в августе 1991 года многие люди, в том числе и я, — хоть я и не был самым энергичным, — обращались с призывом к Борису Ель-цину и Руслану Хасбулатову: давайте собирать съезд народных депутатов, давайте собирать немедленно, не откладывая.

Было очевидно, что это надо делать, потому что, говорили мы, тогда мы сможем выработать хорошую конституцию вместо имевшегося собрания дурацких, противоречащих друг другу норм. Мы сможем добиться того, что открыто декларировали: прозрачной, открытой политики.

Но начальство сказало «нет», мол, время работает на нас, необходимо хорошо подготовиться. И все разъехались в отпуска...

Я не знаю, о чем про себя думал Борис Нико-лаевич, но уверен, что точно угадываю ход его рас-суждений:

«А что это за открытая политика? Я что — умею ею пользоваться? А что это еще за прозрачность? Это значит, что я должен каждому рассказывать, ЧТО я решил и ПОЧЕМУ? А я разве свою карьеру сделал на этой самой открытой политике? Да нет! Я ее сделал на нормальных хорошо и до деталей знакомых мне обкомовских кадровых интригах. И с кем я ее сделал? С этими странными людьми, которые говорят на чуждом мне языке? Нет! Я ее делал с Коржаковым, Лобовым, Сосковцом и такими, как они. Я знаю их, как облуп-ленных, знаю, чего они хотят, знаю, когда они будут за меня горой и когда постараются продать. И я знаю, как мне защититься от этого. Я владею тысячами техни-ческих приемов для того, чтобы обезопасить себя, обеспечить себе решающее место». И так далее.

Я совершенно убежден, что именно эти сообра-жения и позволили старой номенклатуре — пусть не из первого эшелона, а из второго и третьего — занять ключевое положение в стране. И этим же объясняется то обстоятельство, что при всех громких словах о ре-организации КГБ и о том, что теперь наши спецслужбы другие и другие задачи решают, — ничего там не изменилось, прежде всего персонально. Три наших пос-ледних премьер-министра — Примаков, Степашин, Путин — выходцы из КГБ, во всяком случае из спец-служб. Во время своей долгой и очень высокой пар-тийной карьеры наш Президент привык общаться имен-но с советскими спецслужбами. Такими, по сути, он и оставил их до сих пор.

Именно этим и объясняется, в частности, все ухуд-шающийся климат секретности вокруг вопросов, кото-рые должны были давно стать предметом обществен-ного контроля. Это и экология, и обороноспособность, и состояние тех же спецслужб, и демография, и ста-тистика.

Первая заповедь номенклатуры — угадать, чего хочет первое лицо. И в 1994 году, и в 1999-м было проще пареной репы угадать, чего хочет Президент Ель-цин. Президент Ельцин хочет воевать. Значит, надо ему порекомендовать воевать.

Что и было сделано.

(Материал любезно предоставлен редакцией журнала «Правозащитник» и прислан группой Правозащитная Сеть).

22 листопада з 10.00 до 11.00 Харківська право-захисна група, Харківська робоча група Української секції Міжнародної організації прав людини і Харківська обласна спілка солдатських матерів провели пікетування консуль­ства Російської Федерації. Гасла пікету: «Люди!? Зупиніть війну!», «People!? Stop the war!», «Люди! ? Зупиніть війну!», «Війна в Ічкерії — ганьба Росії!», «Росийские матери, не давайте убивать своїх сыновей!». Учасники пікету мали на-мір передати консулу Ро­сійської Федерації своє звернення до Президента Росії Бориса Єльцина та звернення Міжна-родного товариства прав людини, що було прийняте на річ-них зборах товариства 7 листопада в Братиславі. Нижче ми публікуємо прес-реліз, який розповсюджували під час пікетування.

У Чечні відбувається гуманітарна катастрофа. Сотні тисяч мирних людей залишили своє житло і втікають від ракетного вогню і бомб, старі і хворі вмирають дорогою, діти гинуть від вибухів, біженці живуть у нелюдських умовах. У військових діях загинули сотні людей. Пору-шення прав людини в будь-якій країні не є внутрішньою справою цієї країни, воно стосується усіх. На наш пог-ляд, головним джерелом порушень прав людини в Чечні є «антитеррористическая операция», що її почала Росія. Тому ми вважаємо за можливе закликати російську вла-ду припинити військові дії і почати переговори з урядом Чечні. Наші висновки грунтуються на таких підставах.

Можливі дві правові оцінки подій у Чечні. Перша аргументується так. Законних підстав для ведення вій-ськових дій немає. Російська влада не визнає неза-лежність Чеченської Республіки Ічкерія (далі ЧРІ), веде мову винятково про ліквідацію бандформувань і теро-ристичних груп в одному із регіонів Російської Федерації (далі РФ) і заявляє, що це внутрішня справа РФ. Під-ставою для використання збройних сил всередині краї­ни за законом РФ «Про оборону» є стан війни, війсь-ковий та надзвичайний стан. РФ не може вести війну з ЧРІ, оскільки вона вважає її складовою частиною Росії. Військовий або надзвичайний стан оголошений не був. Використання бомбових і ракетних ударів проти насе-лення власної країни також не передбачене і не може бути передбачене ніякими законами. Бомбові удари, що наносяться по житлових будинках, медичних закладах, мечеті, пологовому будинку або ринку заздалегідь при-пускали величезні жертви серед мирного населення. То-му бойові дії в Чечні кваліфікуються як порушення ро­сійських і міжнародних правових норм і злочин проти людства. Якщо ж розглядати Чечню як незалежну дер-жаву, то РФ порушила Хасав’юртські угоди 1996 р. і Договір про мир і принципи взаємовідносин між РФ і ЧРІ, у якому сторони зобов’язалися будувати свої відношення відповідно до норм міжнародного права, і тому війна незаконна.

Суть другої оцінки така. Три основні цінності, що захищаються Конституцією РФ, — це конституційний лад, права і свободи особистості і цілісність РФ. Кон-ституція не дає відповідь на питання про те, що робити, якщо одна з цих цінностей вступає в протиріччя з іншою. Суб’єкт РФ не має права вийти зі складу РФ, тому що порушується принцип цілісності, тому уряд РФ зобо-в’язаний застосувати усі встановлені законом засоби, щоб не припустити порушення. Проте закону немає. Юридичні акти і правова реальність мають свою обме-жену сферу, і жодна держава не може кожну свою дію чинити за нормативним актом, є ще політичні засоби, і, на крайній випадок, — військові засоби. Оскільки в Чечні виник збройний заколот, використання збройних сил для його придушення є правомірним.

З формальної точки зору обидві аргументації мають право на існування і добре ілюструють глибокий кон­флікт між правом народів на самовизначення і прин-ципом територіальної цілісності і непорушності кордонів. Обидва принципи належать до фундаментальних цін-ностей прав людини і вимагають певного узгодження. Проте в міжнародних правових документах про це нічого не сказано. Право на самовизначення гарантовано пер-шою статтею міжнародного пакту ООН про громадянські і політичні права. Проте воно не має точної дефініції, оскільки не визначений суб’єкт цього права. Ясного виз-начення, чи є співтовариство людей, що мешкають на визначеній території, народом, у міжнародному праві немає. Не описана також і процедура, відповідно до якої співтовариство людей, що заявило про бажання реалі-зувати своє право на самовизначення, може це зро-бити. Як проводити процедуру відділення частини тери-торії держави від цілого, як погоджуються їхні інтереси, хто вирішує ці проблеми і на якій підставі — ні в між-народному праві, ні в російському законодавстві про це не сказано ні слова.

Таким чином, правові засоби не працюють. Зали-шаються політичні засоби, але уряд РФ уже вдруге покладається на силове вирішення проблеми і не бажає вести переговори. Говорячи про боротьбу з терорис-тами як про внутрішню проблему Росії, російська армія і спецпідрозділи МВС воюють із чеченським народом в цілому (який вже постраждав від геноциду в 1944 р.), як з народом ворожої держави. Характерна привселюдна заява російського генерала, що він би стер Чечню з ли-ця землі. Вже друге сторіччя російська імперія, СРСР, а тепер вже РФ не змінюють характер своєї політики сто-совно Чечні. І вже друге сторіччя це призводить до ве-личезних жертв по обидва боки. Чи не час перестати воювати? 

Ні, я стверджувала, і так воно і сталося, що прав-ляча бюрократія скільки завгодно залишається при вла-ді, залякуючи суспільство «червоним реваншем». Я не писала про свою любов до МВФ чи до НАТО. А писала я про наш психологічний стан, який призводить до того, що ми обираємо весь час всередині замкнутого кола: ті, за кого ми голосуємо, як правило, вчорашня чи позавчорашня номенклатура, тобто бюрократія.

В Росії у 1986 році нова-стара бюрократія утри-мала владу, бо залишилась сам на сам із старою-новою бюрократією, яка йшла під комуністичними гаслами. І тільки

Не закликала я і до створення опозиції, правої чи лівої (чого б мені, до речі, хотілося б більше, бо справ-жня соціал-демократична ідея, здається, притаманна Ук-раїні історично). Я констатувала, що на сьогоднішній день ми не маємо ані правої, ані лівої опозиції. І вибо-ри, знов-таки, це довели.

От про що я й справді писала — не влада, а точніше, не стільки влада винна в наших негараздах, а ми самі, обираючи таку владу. Ми, які не бачимо, голо-суючи за комуністів, що це голосування тільки за інший, більш відверто бюрократичний, ешелон чиновників. А коли ми радіємо зараз, що відстояли демократію, то теж брешемо, бо до демократії нам сьогодні далеко як до неба. Таким чином, шановний пане Олегу, Ви прочитали у моїй статті те, чого там не було: апології нашого сучасного стану. Я знаю про те, що в нашій країні відбувається не по чутках, а тому, що кожен день стикаюся з конкретними проблемами людей — виселення людей на вулицю, призов до армії хворого, багатомісячна несплата заробітної плати, навіть після рішення суду, побиття в міліції, тощо. Все це, з чим люди ідуть до нас, — і є порушення конституційних прав, про які Ви пишете як про щось абстрактне. Але тільки сліпий не бачить, що саме там, де і зараз ще стоїть питання про «червоний реванш» ( не я його ставлю, ще раз підкреслюю, а наше суспільство, Ви самі цифри голосування навели) — там бюрократія почуває себе спокійно і впевнено. А от у тих наших сусідів, які вже забули, коли бачили людей під портретами вождів і вчителів марксизму-ленінізму, там і зарплатня середня 300$, і рівень соціальної захищеності з нашим не зрівняти, і еміграція не зростає, а навпаки, потихеньку повертаються люди на батьківщину. Можна, звичайно, вважати земним раєм Північну Корею, чи Кубу — це особиста справа кожного. Але, коли все суспільство, разом з владою грає у якусь давню гру: «ми червоні — за народ!», «А ми рятуємо вас від червоного реваншу», то проти волі з’являється бажання зрозуміти — чому ж даємо себе так довго і так однаково обдурювати? Чому саме ми, не люблячи діючу владу, погоджуємося з нею, що єдиною альтернативою є тільки відкинуті часом і гірким досвідом потерті гасла?

Ви не хочете відповісти собі на це запитання, пане Олег?

А мені співчувати не треба. Я виросла у селі, і з дитинства не маю ілюзій щодо гуманізму і людяності радянської влади, за часів панування якої мої рідні ледь пережили голодомор, де найменший чиновник був богом і царем, а найпрацьовитіша людини — сміттям на дорозі. Тому в мене й нема спокуси від невдоволення кимось одним бігти до такого ж, чи скоріше, ще гіршого. Співчувати треба тим, у кого ці ілюзії ще є.

Стаття «Чи потрібні ми нам?», що надрукована у «ПЛ» № 21, була надрукована також у газеті «День» і викликала відгуки читачів цієї газети. Один із відгуків і відповідь автору публікуємо нижче.

Віддаю належне спробі аналізу нашої дійсності у статті Інни Сухорукової, але не можу «в’їхати» у стратегію Харківської правозахисної групи. Шановні! Ви захищає-те конституційні права громадян чи нинішню віртуальну демократію? Абсолютно недоречний ваш докір на адреñу колишніх радянських людей, які дійсно ставляться до процесу нинішнього збагачення як до чогось ганебного і несумісного з мораллю. По-перше, мораль — вона у кожного своя. По-друге, про власний добробут мріють усі (гріха тут немає), та далеко не кожен здатний здійñнити свою мрію, переступивши через мораль і совість, бо це гріх (ви, звичайно, маєте право вважати інакше). Можливо, у харківських трамваях і їздять «багатенькі буратіно», які чесно заро-били свій мільйон, однак у нас на периферії таких тру-доголіків не зустрічається. Зрозуìіла іронія Ольги Герасим’юк з приводу нерозбірливого белькотіння про-дажних журналісток-«мілашок» про «какашок-комуністів» і абсолютно незрозуміла занепоêоєність Інни «загрозою червоного реваншу». Про яку «червону загрозу», власне кажучи, йде мова? Про ту, яка вже благополучно сидить на Банковій, чи про іншу, яка «тій» на цих виборах лише злизала пил із запліснявілих мізків? Не розумію, за яким правом можна звинува÷увати Петра Симоненка у злочинах РСДРП-ВКП(б)-КПРС проти свого народу, якщо він очолює, наскільки мені відомо, комуністичну партію України. З таким же успіхом можна звину-вачувати Клінтона у лінчуванні негðів. До речі, це не Петро Миколайович «рвався до влаäи», а ошалілий електорат його від безнадії мало не стусанами туди штовхав». По моїй виборчій дільниці приðіст голосів виборців у другому турі (порівняно з перøим) становив у Кучми 39%, тоді як у Симоненка — 458%! І це при тому, що агітація за першого велася вдень і вночі, паралельно і перпендикулярно, а за друãого взагалі не велася!!!

Воно, звичайно, правильно, що у свої 34 роки під «гнітом» диктатури КПРС я знаходився дуже мало, однак такої убогості простого народу зроду не бачив, як і не спостерігав такого цинізму у діях влади.

І не треба тут згадувати режим Лукашенка «нез-лим тихим словом». До демократії там дійсно далеко, але, чесне слово, не варто з хуліганських молодиків ліпити образ борців за світле майбутнє. По-перше, хотів би я бачити вашу реакцію, якби камінням кидалися мо-лод÷ики РНЄ, а по-друге, заради експерименту, нехай ваш син вийде на вулиці Харкова і спробує кинути тухле яйце у співробітника МВС (немовби-то «на захист де-мократії») — напишіть потім, що з ним буде — порадіємо разом. Наших доблесних журналістів наче ніхто й не «дубасить», однак слова правди з них і кліщами не витягнеш, бо у роті у них заслужена пайка. Якщо це і є демократія і «свобода слова», тоді я — Павлик Морозов.

Сусідка дзвонить з нашого телефону (бо її телефон уже давно відключили за несплату, а сплатити нічим, бо не платять зарплати — от смішно, чи не правда?) — просить сестру з Гомеля привезти хоч мішок картоплі, щоб прогодувати дітей. Воно зрозуміло, що сестра у Білорусії живе, дурна, без демократії (не приведи Гос-поди!). Зате з повним льохом і забитим холодильником. Так, так, ви праві, полиці магазинів у Гомелі від достатку не тріщать, а у нас вони завалені. Тільки чомусь сметану і молоко везуть до нас (там де густо), а не навпаки (туди, де пусто). От які парадокси! От дилема! Що краще: повний холодильник при порожніх прилавках чи пустий холодильник при забитих вітринах? Давайте бу-демо сперечатися до очманіння, за повною програмою, а народ нехай собі потихесеньку загинається — так йому, бидлу, і треба! Йому, бачте, наша демократія не до смаку! Демократія для холуїв — це не демократія, оскільки справжня демократія — це влада народу, а народ, до речі, їсть не владу, а продукти.

Дуже мені сподобалася думка Інни про необхід­ність створення правої опозиції. Це щось свіженьке і оригінальне. Просто цікаво — куди вже можна правіше, якщо ті, що є — це «ультрас»? Пропоную випустити зеків на волю, а всіх комуністів посадити у «зону». Дійсно, чому ув’язнені не при ділі, якщо вони одноголосне про-голосували за «курс реформ»? Прозріли, так би мовити, і все усвідомили. Не те що ці дурноголові ліві (ну, просто як діти!) — вірять у свою соціальну справедливість. А ось вірити у красиву казку про те, що НАТО — це найбільш миротворча організація, а МВФ — найбільш благодій-ницька, чомусь не хочуть. От же вперті, не хочуть без­коштовно горбатити на демократію для номенклатурної буржуазії. Бяки.

Як я вам співчуваю, шановна Інно. Дійсно, нам усім сьогодні дуже важко. Щоправда, кожному по-своєму. Один бореться з почуттям голоду, а другий — із від­рижкою. Важко створити національну еліту, спершу її розігнавши. Тепер найсвідоміша її частина горить у пря-мому і переносному значенні на Канарах та Багамах, а несвідома — прохолоджується у пікетах під стінами Кабміну.

І на останок скажу, що повністю згоден з думкою Наталі Лігачової (статті якої завжди з цікавістю читаю). Дійсно, відносини влади зі ЗМІ і опозицією мають ради-кально мінятися. Тотальний контроль над ЗМІ дозволяє, звичайно, настільки дурити народ, що він сам собі милить мотузок, однак, як показує історія, петлю він готує для влади. Зазначу, що і самі ЗМІ повинні міняти свої відносини з читачами. Плюралізм думок на сторін-ках «Дня» мені дуже подобається і, якщо ви раптом перетворитеся на закритий клуб однодумців, то це вже буде не день, а всього-на-всього «сонячний зайчик»: куди вас спрямували, ту проблему ви і висвітили. Спо-діваюся, що Інна Сухорукова не образиться на мене, оскільки її думка, дійсно, була небайдужою для мене, і я намагався, як міг, її зрозуміти. Як не крути, але без взаємної допомоги ми не вилікуємо перебиті крила нашої демократії і, залишаючись кожен при своїй думці, так і повзатимемо у гнойовій купі з гордо піднятою головою. Не набридло?

Олег Федоренко, Славутич

Авторы письма отмечают, что все последние шаги Президента аннулируют его прежние слова о намерении перейти к профессиональной контрактной армии.

Солдатские матери также требуют опубликовать списки раненых, погибших и пропавших без вести в Чечне.

В законе оговаривается, что граждане или орга-низации, которые считают, что какой-либо норматив-ный правовой акт нарушает их права или свободы, мо-гут обратиться в суд с заявлением о проверке соответ-ствия данного акта Конституции, федеральному консти-туционному закону или иному нормативному правовому акту.

Дело рассматривается в месячный срок со дня поступления в суд заявления. В судебных слушаниях участвуют заявитель и представитель органа, приняв-шего (издавшего) оспариваемый нормативный акт. При этом неявка заинтересованных лиц не препятствует рас-смотрению дела, подчеркивается в законе. Обжа-лование, опротестование и пересмотр судебных пос-тановлений, вынесенных в связи с рассмотрением заяв-лений, производится по правилам гражданского судо-производства.

Принятый Госдумой закон направлен на рассмот-рение в Совет Федерации.

Сообщение передал Юрий Джибладзе
Центр развития демократии и прав человека

В прилагаемом обращении (отправленном в адреса Комиссаров ООН, Совета Европы и в исполнительные структуры ОБСЕ) содержатся предложения о возможной защите мирного населения Чечни. Исполнение этих предложений возможно даже при отсутствии у российской власти настоящего желания защиты чеченских беженцев.

Мэри Робинсон, Верховному комис-сару ООН по правам человека

Садако Огато, Верховному Комис-сару ООН по делам беженцев,

Альваро Хиль-Роблесу, Комиссару по правам человека Совета Европы

На основании работы журналистов в регионе военных действий на Кавказе, на основании материалов специальных миссий правозащитных организаций и, учитывая сегодняшнюю информационную политику России, мы с сожалением вынуждены констатировать, что ни общественное мнение, ни общественные струк-туры России сегодня не в состоянии оказать сущест­венное воздействие на руководство страны с тем, чтобы российская политика в кавказском регионе соответ-ствовала цивилизованным нормам и принципам безус­ловной защиты интересов и самой жизни граждан Рос-сии.

Поэтому мы обращаемся в международные орга-низации, в отечественные и зарубежные СМИ с просьбой понять нашу тревогу и сделать предлагаемые нами необходимые шаги для воздействия на офици-альные международные структуры, чтобы эффективно защитить российских граждан от действий государ-ственной власти.

1. Граждане России, оказавшиеся в положении бе-женцев в результате действий государственной власти, самим фактом своего существования выражают недове-рие в то, что государственные институты руководст-вуются в своих действиях действительными интере-сами граждан страны.

Неспособность (или нежелание) государственных институтов выправить реальную политику с учетом не-обходимой защиты беженцев и их интересов — фак-тически подтверждает, что истинные интересы данной группы государством не учитываются, что де-факто вы-водит беженцев из юрисдикции национального государ-ства, превращая их тем самым в субъект междуна-родного права.

Такой вывод едва ли встретит позитивный отклик у российских властей, так как он категорически опро­вергает их попытки представить проблему как исключи-тельно внутреннюю и, следовательно, международному вмешательству не подлежащую.

2. Вышеизложенное должно, как мы полагаем, стать предметом обсуждения международным сооб-ществом, в том числе правоведами, политологами, со-циологами, журналистами и т.д.

Прецедент Косово, реальная позиция между­народного сообщества (при всей спорности оценки собственно силовых операций) уже вывели проблему беженцев из сферы чисто внутренних дел отдельного государства.

Только уникальность географического положения Чечни, при котором беженцы выдавливаются на тер-риторию России и вынуждены метаться в поисках за­щиты и спасения внутри государственных границ, не вывела эту проблему на международный уровень.

Сегодня действия международного сообщества могли бы создать базу для международного решения этой проблемы. На наш взгляд следовало бы пред-принять следующие шаги:

а) согласовать с сопредельным государством (в данном случае — с Грузией) совместные действия по размещению на его территории лагерей беженцев, которые полностью обеспечивались бы международ-ными организациями всем необходимым вплоть до реальной возможности для беженцев вернуться к мес-там постоянного проживания;

б) настаивать и добиваться от России обеспечения сопровождения беженцам, желающим укрыться на тер-ритории данных международных лагерей (в частности, путь через Осетию к российско-грузинской границе);

в) международным финансовым организациям пу-тем переговоров с Россией добиваться согласия на то, что определенную долю в содержании данных лагерей беженцев (может быть максимальную) принимает на се­бя Россия, (на эти цели может быть использована часть предоставляемых кредитов).

Мы уверены, что одни только целенаправленные шаги в этом направлении способны инициировать действительные и действенные меры российского руко-водства по защите интересов беженцев, по выработке в регионе военных действий стабильной политики, нап-равленной на соблюдение безопасности граждан и по допуску международных организаций и их представи-телей к реальному решению сложнейшей проблемы защиты граждан страны от действий государственной власти в России.

16 ноября 1999 года
Президент Фонда защиты гласности А. Симонов
Главный редактор журнала «Индекс»  Н.Ним

Неверовский был взят под стражу в зале суда и уведен в наручниках. Присутствовавший в зале суда в качестве свидетеля военный комиссар Обнинска пол-ковник Подгурский в суде, после оглашения приговора, вручил призывную повестку другому свидетелю — товарищу Неверовского Ивану Клевакичеву.

Эта мера наказания в точности совпала с тем, что требовал прокурор Обнинска Михаил Нарусов, лично поддерживавший в суде государственное обвинение и настаивавший на максимально суровом наказании отказчика в назидание сотне других отказчиков в Об-нинске.

26-летний математик Дмитрий Неверовский с 1997 года добивался в судебном порядке признания своего права на замену военной службы альтернативной граж-данской службой. В своем последнем слове, произ-несенном на суде, Неверовский вновь подтвердил, что отказывается по убеждениям от службы в российской армии, продолжающей вести преступную войну в Чечне.

Прямо в зале суда, Дмитрий Неверовский запи-сался в Транснациональную радикальную партию.

Заявление Николая Храмова, Секретаря АРА и защитника Дмитрия Неверовского:

«То, что произошло сегодня в зале Обнинского су-да не имеет ничего общего ни с Законом, ни с Право-судием. Господин Макаровский, в течение двух дней исполнявший обязанности судьи, только что именем Российской Федерации отправил за решетку заведомо невиновного человека. Неверовского судили за его убеждения, и только потому, что Государственная Дума до сих пор не приняла закон об альтернативной гражданской службе. Причина вынесения максимально сурового по этой статье приговора очевидна — запугать других призывников Обнинска, где число отказчиков по убеждениям уже приближается к величине ежесезонного призывного контингента: к сотне человек.

Дело нашего товарища Дмитрия Неверовского — это второй случай лишения свободы отказчика по убеж-дениям после того, как в 1992 году право на отказ от военной службы было закреплено в Конституции Рос-сии. Первый случай — член секты свидетелей Иеговы из Сочи Вадим Назаров, приговоренный в 1997 году к полутора годам лишения свободы и освобожденный через месяц, после того, как Краснодарский краевой суд отменил приговор сочинского суда.

То, что сегодняшний приговор будет также отме-нен в кассационной инстанции — в этом нет почти никаких сомнений. Однако сегодня в Обнинске проде-монстрировали всему миру: Россия — это страна, где человек, отстаивающий свое конституционное право на отказ от военной службы по убеждениям, рискует своей свободой.»

Заявление Татьяны Котляр, матери Дмитрия Неве-ровского, заместителя председателя Генерального со-вета АРА, кандидата в депутаты Государственной Думы по 85 округу от «Союза правых сил», депутата Обнин-ского городского собрания:

«Сегодняшний приговор еще раз доказывает: мой сын — честный человек. Его жалоба на решение при-зывной комиссии о призыве в армию дважды рассмат-ривалась в порядке кассации Калужским областным судом. На втором суде достаточно Дмитрию было зая-вить: «Я — пацифист», — чтобы выиграть суд. Но он не стал это делать, а сказал правду, что отказывается служить в армии по политическим убеждениям, в част-ности, считая войну в Чечне преступной.»

Я слежу за развитием ситуации в Чечне с чувством растущего беспокойства.

Я внимательно наблюдаю за развитием событий на Северном Кавказе, и я обеспокоена серьезностью нарушений прав человека и гуманитарного права, кото-рое там происходит. Я разделяю интересы и цели Рос-сийского правительства в его войне против терроризма, но она должна быть соответствующим образом скор-ректирована. Я повторю слова Генерального секретаря из его обращения к Генеральной Ассамблее в этом го-ду, когда он говорил о «принципе, согласно которому массовым, систематическим нарушениям прав человека — где бы они ни происходили — не должно быть позво-лено продолжаться». Я призывала Правительство Рос-сии принять немедленные меры для защиты граж­данского населения.

Я приветствую взаимопонимание, которое было достигнуто между Генеральным Секретарем и Премьер-министром России Владимиром Путиным в субботу, благодаря которому Верховный комиссар ООН по бе-женцам отправится в Россию для обсуждения гумани-тарной ситуации на Северном Кавказе. Я предложила отправить моего личного представителя в регион, и я ожидаю ответа от российских властей. Я полагаю, что отправка личного представителя может помочь в уре-гулировании конфликта на основе уважения прав чело-века и гуманитарного права.

Я особенно обеспокоена следующими наруше­ния-ми, о которых сообщили независимые источники и ко-торые повлекли серьезные страдания и множество жертв:

неразборчивое и непропорциональное исполь-зование военной силы повлекло большое количество смертей и ранений среди гражданского населения;

особо уязвимая часть населения, включающая де-тей, больных и пожилых людей, не имеет возможности избегать авиационных и артиллерийских ударов, а уси-лия, прилагаемые для транспортировки их из Чечни не-достаточны;

наблюдателям Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) было отказано в раз-решении посетить контролируемую Россией часть се-верной Чечни;

было заблокировано поступление в Чечню меди-цинского оборудования и лекарств для чеченских боль­ниц;

192 800 временно перемещенных лиц (ВПЛ) из Чечни чрезмерно напрягают внутренние ресурсы сосед-ней российской республики Ингушетия. При прибли-жении зимы ВПЛ страдают от недостатка санитарии, растущих болезней, недостатка лекарств, еды, плит, палаток. Врачи сообщают, что 80% детей ВПЛ страдают от малокровия и недоедания;

свобода на передвижение в пределах Чечни, как сообщается, ограничена, в особенности в отношении мужчин, которым поэтому трудно избегать бомбар-дировок. Недостаточно количество гуманитарных кори-доров для гражданского населения, которое покидает населенные пункты, подвергшиеся особо массиро-ванным бомбардировкам. Люди не могут покинуть горо-да, такие, как Очхой Мартан и высокогорные районы, такие, как Шатой, которые подвергаются бомбар-дировке.

Я призываю Правительство России обеспечить за-щиту прав человека для гражданского населения, в особенности, принять следующие меры:

опустошительное воздействие военных операций на гражданское население должно быть прекращено;

должны быть открыты гуманитарные коридоры для того, чтобы гражданские лица могли безопасно избе-гать районы боев;

безопасная транспортировка должна быть предос-тавлена тем, кто не способен покинуть районы боев своими силами;

гуманитарная и медицинская помощь должна быть предоставлена ВПЛ в регионе и гражданскому населе-нию в Чечне.

Учитывая всю серьезность сложившейся ситуации я направляю копии этого заявления Председателю Ко-миссии ООН по правам человека и Генеральному секре-тарю Кофи Аннану, с требованием ознакомить с ним Председателя Совета Безопасности ООН. Также копии заявления передаются Генеральному Секретарю и Председателю Парламентской Ассамблеи Совета Евро-пы и Председателю и Генеральному секретарю ОБСЕ.

Женева, 16 ноября 1999

Перевод с английского Ивана Лещины