10 лет без Сахарова

(Круглый стол в Центральном доме журналистов, 14 декабря 1999 г.)

Сергей Смирнов, г .Москва

Внимание москвичей все предыдущие дни было приковано к митингу «в поддержку Лужкова». Вокруг этого, в общем, довольно заурядного события кипели нешуточные страсти. В Интернете разгорались споры, не станет ли грядущий вторник «черным» в по-литическом смысле, а МВД с полной серьезностью в лице намекало на возможные беспорядки. В инфор-мационной дорожке Lenta.Ru даже появилась (признак времени) анонимка брежневских времен, авторы ко-торой, как некогда доярки и оленеводы, призывали ре­шительного премьер-министра как можно скорее ввести в столице прямое (президентское? нет, видимо, соб­ственное, премьерское) правление. Для обеспечения безопасности, разумеется.

Как-то забылось, что 14 декабря у страны есть еще одна дата. 10 лет назад не стало Андрея Дмит-риевича Сахарова — ученого, политика, демократа, правозащитника, идеалиста. Тогда, в 89-м, его вышли провожать в последний путь сотни москвичей. Кто из них вспомнит эту дату сегодня? Правозащитники пом-нят. 14 декабря они собрались в Центральном доме журналиста на круглый стол по теме «Права человека в России: 10 лет без Сахарова».

Строго говоря, круглый стол не вышел. Получилась пресс-конференция, с длинными выступлениями участ­ников. И как это часто случается с правозащитными мероприятиями последних лет, никакой дискуссии быть не могло, поскольку и в зале, и в президиуме нахо-дились фактические единомышленники. Событие прив-лекло слишком мало внимания и оказалось в тени пред-выборных баталий.

Открыл пресс-конференцию Борис Альтшулер («Право ребенка», МХГ, Центр прав человека) с очень коротким вступительным словом. После него микрофон перешел к Сергею Ковалеву (бывший уполномоченный по правам человека, депутат Госдумы).

«Когда я встречался с Гавелом в 1990 году, — вспомнил Ковалев, — тот сказал: «Да, Сахаров — вот это был бы настоящий и лучший президент России». Но я думаю, что не стал бы. Гавел в Чехии мог стать пре-зидентом, а Сахаров в России не мог. Таково наше общество. К счастью, влияние в стране имеют не только президенты».

Ковалев подчеркнул, что видит настоящее страны в самых мрачных тонах. «Так называемые «враги» снова найдены, и внешний, и внутренний. Внешний — тради-ционный, это Запад. Внутренний — более сложный. Его передовой отряд, авангард — правозащитники. Именно они, по мнению многих, заклятые враги государства, получают деньги с Запада и ведут тут свою подрывную деятельность».

С этим вынужден согласиться и Валерий Борщев, депутат Госдумы от «Яблока». «Государственные органы ведут сознательную борьбу против правозащитников. Так, при перерегистрации общественных организаций чиновники требуют, чтобы в уставах защита прав чело-века была заменена на содействие государству в деле защиты прав человека. И это серьезнейший удар по нашей основной задаче».

Вопросы корреспондентов касались, как и следо-вало ожидать, выборов. «Почему можно и, я думаю, нужно голосовать за Союз правых сил? — задавал сам себе вопрос Сергей Ковалев. — Хотя бы потому, что он объединил людей, которые лучше коммунистов, лучше «Отечества» и всяких там «медведей». Вообще, я всегда говорю, что для колеблющихся есть только три вари-анта голосования: «СПС», «Яблоко» и «против всех».

Франс-Пресс: «Как Вы оцениваете состояние пра-возащитного движения в России сегодня и в более широком смысле — демократии?» (Вопрос, ставший уже традиционным).

Людмила Алексеева (председатель МХГ и Пре-зидент Международной Хельсинкской федерации): «К чести правозащитного сообщества, мы все едины по вопросу о Чечне. Мы связаны более, чем с тысячей правозащитных организаций в регионах страны, и мнения относительно того, нужны военные действия или нет, действительно, разные. Но ни один из тех, с кем мы говорили, не замарал себя поддержкой бомбар-дировок и обстрелов, которые проводятся сейчас. Я согласна с Борщевым в его оценке действий госу-дарства как направленных против правозащитных ор-ганизаций, — добавила Людмила Михайловна. — Пере-регистрацию прошли всего 25 процентов, а три четвер-ти не прошли по разным, часто надуманным причинам. Крашенинников, который был министром юстиции ле-том, заявил, что намерен сократить число общест-венных организаций за счет тех, которые не работают, существуют только на бумаге. Так вот, МХГ перере-гистрировалась полгода! Это мы-то не работаем?! В провинции творится то же самое. Закрывали как раз действующие организации. В таком же положении, кстати, оказались экологи, а с остальными все было нормально. Нет, чиновники ничего не смогут сделать с правозащитным движением. Мы уже состоялись. Но создать серьезные трудности — могут».

Сергей Ковалев также заметил: «Общественные организации, «приверженные праву», вовсе не пере­живают кризис. Напротив, они-то и есть надежда наше­го политического, государственного развития».

Вопрос еженедельника «Алфавит»: «Как бы вы оценили войну в Чечне — как политическое всесилие или общественное бессилие?» (красивая формули-ровка, не так ли?)

Светлана Ганнушкина (Комитет помощи беженцам и вынужденным переселенцам): «Когда мы говорим о демократии, то забываем о том, что мы, в общем-то, благополучные люди. У нас есть крыша над головой и какие-никакие доходы. Свою демократию мы чувствуем, когда нас слушают, снимают, записывают. Но стоит ли наша свобода слова жизней тех, кто гибнет сейчас в Чечне? В этой войне нет двух сторон, российской и чеченской. Есть люди, которые безразличны власти, и которых она считает своей собственностью. Что бе­женцам наша свобода слова? Они не знают, что им пре-доставили коридор для выхода из Грозного. Потому что они напуганы, они сидят в подвалах и боятся выйти наружу, у них нет ни телевидения, ни радио, ни газет. У меня здесь фотографии детей с оторванными руками и ногами. Беженцы стекаются в Ингушетию, но там нет никакого обеспечения. В Слепцовской младенцы умира-ют, потому что там нет детского питания, а у матерей нет молока. Какое им всем дело до нашей демократии? Я только что была в Новгороде. Несколько чеченских семей приехали в этот город и две недели ждали, пока кто-нибудь из начальников их примет. Мне пришлось использовать все силы, звонить в Москву, в Федераль-ную миграционную службу, чтобы они, наконец, сказа-ли, как поступить с этими семьями. И я видела, как юрист новгородской миграционной службы говорил на ухо руководителю этого ведомства: «Что Вы делаете, Вы же знаете инструкцию! Они же чеченцы, враги, им нельзя помогать!» Неважно, что нет никакой инструкции: сознание того, что чеченцы — враги, глубоко засело в обществе. Эта война, как и всякая война, ведет к по-тере нравственности».

Итальянский журнал «Фамилиа Кристиана»: «Воз-можно ли убедить российское общество, что в Чечне нарушаются права человека?»

Сергей Ковалев: «Увы, возможно. Я не оговорился, действительно «увы». Потому что все имеют возмож-ность в этом убедиться, все подозревают, что это так, и все соглашаются. Если я высказываю свою точку зре-ния, то разве я слышу в ответ: «Уважаемый Сергей Ада-мович, Вы не правы! В Чечне не нарушаются права че-ловека!» Нет, я слышу совсем другую логику: «Неува-жаемый Сергей Адамович! Всем известно, что Вы че-ченский прихвостень и защищаете их в любой ситуации. Почему Вы не защищаете русских? По поводу Запада я не нахожу ни одного лестного слова. Запад не хочет играть какую-либо активную роль в прекращении этой войны. «Первую чеченскую» могли остановить Коль и Клинтон, но они этого не сделали, желая сохранить ре-путацию Ельцину. Сейчас происходит похожее. Я ду­маю, что Запад должен оказывать нарастающее давле-ние, не мне учить политиков, как это делается. И давле­ние это должно быть направлено как на федеральное правительство — с тем, чтобы прекратить военные действия в Чечне, — так и на чеченскую сторону — с тем, чтобы покончить с кровавым бизнесом торговли заложниками и добиться гарантий, что в Чечне будет действовать цивилизованное законодательство без пуб-личных казней и усекновения рук-ног. Переговоры с Масхадовым нужны, потому что он единственный леги-тимный президент. Да, он неэффективен, он слаб, но начало переговоров с ним подняло бы его рейтинг. Без начала переговоров обойтись нельзя. Конца этой чеченской кампании нет. Что значат планы российского военного командования воевать до победного конца, после чего в Чечне будут созданы лояльные органы уп­равления и размещен какой-то контингент войск? То, что там будет постоянная, то затухающая, то разгораю-щаяся партизанская война. А партизанскую войну мож­но выиграть только геноцидом».

Ремарка Юрия Савенко (Независимая психиат-рическая ассоциация): «Психиатрам на стол все чаще попадают документы, видеоматериалы, и люди просят узнать, нет ли в них элементов «зомбирования», дав-ления на психику. Так вот, среди этих материалов зна-чительную часть занимают правдивые репортажи о вой-не в Чечне».

В конце пресс-конференции разговор вернулся к Сахарову, и аудитории был показан фрагмент выс-тупления Андрея Дмитриевича на Первом съезде народ-ных депутатов (тот самый фрагмент, где слова акаде-мика «захлопывали» в зале).

Признаюсь, от этой встречи у меня осталось груст­ное впечатление. Смотря и слушая вечером телевизор, я поймал себя на мысли, что мой рассказ о круглом столе на 10-летие смерти Сахарова интернетовские СМИ не опубликуют. В мутном предвыборном потоке сегодня напрочь тонут все остальные новости. Ком-ментатор НТВ в ночной программе новостей первым делом, словно о какой-то сенсации, говорил о митинге сторонников Лужкова в центре столицы. Событии нич-тожном, которому не суждено сыграть никакой роли в российской истории. Материалы о Чечне ограничились новостью о найденном и спасенном летчике сбитого накануне боевиками Хаттаба Су-25. Кнут Воллебек, руководящий ныне ОБСЕ, прибыл с визитом на Север-ный Кавказ (по словам «Радио Россия» только для того, чтобы одобрить борьбу российского правительства с терроризмом). Ни по одной программе нельзя было увидеть ни страдающих беженцев, ни искалеченных детей, фотографии которых принесла Светлана Ганнуш-кина. А потом снова запестрела предвыборная реклама. Наверное, наша свобода слова — такая свобода — и впрямь не стоит жизни людей.

В конце программы НТВ мельком показало про-фес­сионально бесцветного Путина с красными цветами у могилы Сахарова. В этом есть что-то символическое: бывший чекист, ведущий войну на уничтожение против собственных граждан, возлагает венок к могиле быв-шего ссыльного, известного тем, что боролся за мир, прогресс и права человека