„Не верь словам, верь делам!“

Все время, предшествовавшее избранию и воцарению нашего нового президента, некоторые явления снова и снова удивляли меня. Эти явления относились не столько к самому и.о., а потом просто к избранному Президенту, а к реакции общества на эту фигуру, начиная с 31 декабря 1999г. Реакция большинства россиян, признаться, меня не очень удивила. Правда, я не ожидала, что В.В.Путин соберет такое внушительное число избирателей уже в первом туре. Но все-таки остается вопрос — как и почему это случилось? Я не хочу объяснять триумфальное шествие Владимира Владимировича по стране от Дальнего Востока до крайнего Запада России, через среднюю полосу и через фактически (но не формально) переведенный на режим чрезвычайного положения Северный Кавказ — с комендантским часом, с ограничением свободы передвижения. Не хочу объяснять эту странность нарушениями в ходе выборов: даже если они имели место, — этим, думаю, не может быть объяснен конечный результат выборов. Нет, я предполагаю, что массовая поддержка и.о. Президента имеет скорее корни в сервильности большинства россиян, в их послушании, отсутствии привычки к собственному принятию решений государственного масштаба: „начальству видней“. Словом, дело скорее всего в психологических особенностях наших избирателей. Так что результаты выборов были, в общем, легко предсказуемы, и тут нечему удивляться.

Но вот российская интеллигенция, в своем большинстве, неожиданно для меня продемонстрировала те же свойства. Ведь это позорно было наблюдать, как новые и новые известные деятели культуры — писатели, музыканты, актеры, ученые — спешили согнуться в нижайшем поклоне, шаркнуть шляпой о пол, произнести очередной панегирик… Так вот — чем это можно объяснить? Возможно, некоторые из усердствовавших искренне возлагали на молодого, энергичного, уверенного в себе чиновника надежды на установление какого-то порядка в стране, погружающейся в анархию. Некоторые – но не в массовом же порядке! Кое-кто, возможно, поступал так, устав от впадающего в старческий маразм предшественника — „Нехай гирше, аби iнше!“

Кое-кто, возможно, готов был прогнуть спину из страха, кое-кто — ради карьеры. Но и те, и другие, и третьи, и какие-то еще не учтенные мною варианты странного поведения, как говорится, не делают погоды. Тогда чем же еще можно было бы объяснить сервилизм интеллигенции, в России традиционно оппозиционной по отношению к любой власти? Устали, что ли, быть постоянно на обочине истории? Наверное, некоторые — в порядке самооправдания — привели бы слова Александра Сергеевича: „Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю; я смело чувства выражаю, языком сердца говорю…“. Ведь нас постоянно призывают „голосовать сердцем“. Не стану я спорить с Александром Сергеевичем и доказывать, что ситуации начала прошлого века и конца нынешнего невозможно уподобить одну другой. Тогда Пушкин призывал царя: „Во всем будь пращуру подобен…“. Какого пращура предложил бы Путину в качестве образца, ну, хоть Юлий Ким? Владимира Ильича? Иосифа Виссарионовича? Или — Лаврентия Павловича?

Нет, я не призываю всех интеллигентных людей поголовно занять антиправительственную, антипутинскую позицию. Но мне самой ближе всего отношение, нечаянно сформулированное Беллой Ахмадулиной, когда она, постоянно слыша со всех сторон, что, мол, надо, надо двигать Владимира Владимировича, спроста сказала: „А куда и зачем его двигать? Так удачно и привычно он стоит боком к Белорусскому вокзалу“… Дорогая Белла Ахатовна, это правда, или о вас уже байки рассказывают? Я вам завидую и таким байкам завидую. Как я хотела бы и сама утвердиться на вашем отношении! На самом деле, что мне какой-то Путин, что мне до него? Так нет, что-то заставляет меня писать вот эту статью.

А вот что:

этот Владимир Владимирович обещал нам, что в стране мы будем иметь не диктатуру власти, а диктатуру Закона. Поскольку Закон должен зиждиться на принципах Права, хотелось надеяться, что новый Президент всерьез намерен стать строителем правового государства. Так чего же лучше?

Эта идея, эта цель мне чрезвычайно близка, я ради этого многое отдала в своей жизни – но все же не голосовала за и.о.Президента, и вот почему: призыв верить не словам, а делам мне показался очень ценной рекомендацией. И я решила присмотреться к делам этого юриста — ведь я не знаю, каковы были его успехи в правоведении. А может, он вообще был троечником?

Каков был его первый шаг на ниве правового преобразования страны, еще в бытность наследником Ельцина?

Мог ли юрист всерьез воспринять такой способ передачи власти — из рук в руки? И со вчерашнего дня это называют демократическими выборами Президента. „Честные“, „чистые“ выборы как будто должны узаконить и на прошлое, и, может быть, на будущее именно такую процедуру. Только зачем же называть такую процедуру“ демократической“? Введите ее в законодательство, и назначайте Президента хоть по фотографии, хоть по магнитофонной записи — только введенная в законодательство, эта процедура приобретет статус законной. А иначе я вынуждена сказать — меня обманули, меня обманывают.

Еще хуже обстоит дело с указом о гарантиях неприкосновенности (т.е. об иммунитете) самого бывшего, ушедшего на пенсию, Президента Ельцина и членов его семьи. Ничего себе представления о равенстве граждан перед Законом! Хорошенькое у нас возникает правовое государство! Кто такие члены семьи Ельцина? Жена, дети, внуки? А правнуки? И сколько времени будет действовать этот иммунитет? Да мало ли какие ситуации у них у всех могут возникнуть?

Я вовсе не жажду крови дедушки Ельцина, его детей и внуков. Но я хотела бы, чтобы их деяния рассматривал справедливый суд, и если его приговор был бы слишком суров, пусть за новым Президентом останется право помилования и пусть бы юрист Путин даже пообещал бы на ушко пенсионеру Ельцину заменить любой судебный приговор штрафом или условным наказанием. В конце концов, в случае чего, и я, и любой дядя Вася может рассчитывать и надеяться на помилование.

Но ведь этот самый иммунитет — препятствие для возбуждения дела, для расследования любого преступления, связанного с указанными лицами и, возможно, не только с ними. Не означает ли иммунитет, что прокуратура не может даже возбудить дело по факту преступления, если в качестве подозреваемых будут проходить Ельцин или его близкие? И как тогда быть с неотвратимостью наказания за преступление?

Далее. Страна столкнулась с актами терроризма. Взломан порядок, и за его восстановление отвечает Президент, хоть бы и и.о. Но — события не расследованы, нет ни виновных, ни даже обоснованно подозреваемых. Есть только предположения на уровне интуиции.

Энергичный и деятельный юрист Путин не только сам знает, но готов учить и нас, как надо поступать в этой непростой ситуации, он нас просто призывает: „Мочить в сортире!“ Блатной лексике соответствуют и предлагаемые блатные методы действия. Убить — без суда и следствия! Какое ж там следствие, если в сортире. Впрочем, тут юридически подкованный президент переплюнул даже блатные правовые принципы. Блатные авторитеты потому и называются „ворами в законе“, что имеют, знают и строго исполняют свои воровские законы: прежде чем подозреваемого замочить, собирают толковище, выслушивают и обвинителей, и защитников и после этого выносят решение о наказании и его мере. Вот где уместно сказать: „dura lex, sed lex“! Вот пример того, что любое человеческое сообщество вырабатывает свои правовые принципы и свои, на них опирающиеся законы.

У студентов юрфака МГУ в дни моей молодости был такой гимн: „Дуракам закон не писан, если писан, то не читан, если читан, то не понят, если понят, то не так!“

При В.В.Путине введен в практику принцип коллективной ответственности. Дома были взорваны одними людьми (неизвестно, кем) — жесточайшим образом наказаны за это поголовно все жители Чечни. Их вооруженные отряды самообороны именуются почему-то „бандформированиями“, а все члены этих отрядов — „террористами“ и „бандитами“. И не просто в бранном смысле слова, а в том смысле, какой придает этим определениям уголовный кодекс, т.е. с возложением на этих людей соответствующей уголовной ответственности. Между тем, общеизвестно, никто не может быть признан преступником без судебного разбирательства и иначе, как по приговору суда. Мне даже неловко повторять эти азбучные истины.

Мы же имеем дело с самосудом в государственном масштабе, с судом Линча, спровоцированным и санкционированным и.о.Президента. Тогда стоит ли удивляться и приходить в ужас, если с экрана телевизора обычная женщина истерически вопит: „Да этих бандитов я своими руками душила бы!“ И будет душить, а уж кто ей под руку попадется — дело десятое. При первом нашем юристе-руководителе, В.И.Ленине, вот такой правовой подход назывался р-р-революционной законностью, а при нынешнем то же самое мы должны считать подходом правового государства.

У Путина слово не расходится с делом. С людьми, без суда и следствия названными террористами, соответственно и поступают (я не буду уж говорить о системе заложничества, когда жизнь всего населения Чечни поставлена в зависимость от успешности или неуспешности „антитеррористических“ акций федеральной армии, ОМОНа, не каких-то там бандформирований, а законных государственных вооруженных сил).

Собственно, заложниками правительственной политики стали и сами военнослужащие, оказавшиеся между двух огней: между обязанностью исполнять преступные приказы командования (а иначе попадешь под трибунал) и вооруженным сопротивлением насилию со стороны местного населения, действующего, возможно, в рамках статьи Уголовного Кодекса о необходимой самообороне.

Верховный главнокомандующий армии, В.В.Путин, возможно, не знает ни о принципе невыполнения преступного приказа (принципе, рекомендованном еще К.Марксом и вошедшем в законодательство большинства современных государств), ни о праве на необходимую самооборону. Но уж о праве каждого на жизнь он, даже в качестве лица военного, наверное, что-то слышал. А если главнокомандующий еще и юрист, то с него двойной спрос.

Конечно, похищение людей, практика, получившая широкое распространение как со стороны чеченцев, так и со стороны федеральных вооруженных сил, конечно, эта практика есть преступление, и люди, виновные в похищениях, должны быть строжайшим образом наказаны по закону. Но отправка без суда и следствия людей в фильтрационно-концентрационные лагеря — тоже не что иное, как похищение. А если это делается от лица государства — то это преступление вдвойне. Ах, в эти лагеря отправляют тех, кого интуитивно подозревают в преступлении — на этот счет тоже есть установленная законом норма — и законные основания для заключения под стражу, и право арестованных на защиту, и максимальные сроки предварительного содержания под стражей. Неужели эти нормы неизвестны нашему Президенту?

Последний пример строящегося у нас правового государства, на котором я хочу остановиться, это дело Андрея Бабицкого. И арест журналиста, и его содержание в дальнейшем — до сих пор окутаны тайной. Но, скажут мне, вмешался и.о. Президента — и Бабицкий на свободе.

Ура Путину! То-то и оно, что не ура, а совсем наоборот. Накануне выборов В.В.Путин высказался, что считает нецелесообразным содержание Бабицкого под стражей. Вообще нецелесообразным или только до суда? Я тоже считаю это нецелесообразным, но если бы я даже обладала такой властью, как Путин, я знаю порядок, процедуру освобождения из-под стражи: этот вопрос решает вовсе не какое-то высокое должностное лицо, а суд. У Андрея Бабицкого был адвокат, который мог передать суду просьбу своего подзащитного, да и сам Андрей мог бы это сделать, и его доверенные лица, а, может быть, и любой другой гражданин — я этого не знаю. Но я знаю, где и у кого я могла бы получить консультацию на этот счет, — у юриста. Конечно, юристу Путину неуместно искать консультацию у более компетентного специалиста, ведь ему доступен более простой путь. В данном случае он позволил себе оказывать давление на судебную власть, которая, конечно же, послушно выполнила распоряжение начальства! Не так же ли было принято и предыдущее распоряжение — об аресте?

Снова совместными усилиями юриста — Президента и юристов — работников правоохранительных органов нарушается и принцип разделения ветвей власти, и важнейший демократический принцип независимости судебной власти.

Надеюсь, мне удалось объяснить, почему я не могу себе позволить такое для меня заманчивое великолепное презрение и безразличие к политическим перипетиям нашей сегодняшней жизни, какое могла себе позволить Белла Ахатовна: у меня, к сожалению, оказалась другая жизненная задача, которую я сама перед собой поставила.

Последние 9 лет, с 1991 года, да и многие годы до этого, я пыталась воздействовать на уровень правосознания российского общества. Смею думать, мои усилия могли быть не напрасными. Но вот приходит некто В.В.Путин и своим примером перечеркивает то, что можно было бы считать только началом становления правосознания россиян. С тем уровнем правосознания, какой мы имеем и у граждан-россиян, и у власти — не может быть и речи о диктатуре закона (мне в этом контексте больше нравится слово „верховенство“), о правовом государстве. Хотелось бы знать, какой смысл вкладывает Президент-юрист в эти слова, когда он их произносит. Впрочем, „не верь словам, верь делам!“

8 мая 2000г.