Такое чувство, будто Господь отвел людей
До поры до времени у меня был очень крепкий сон. Ничего никогда не слышала. А в 5:00 24-го февраля меня разбудил муж и сказал, что началась война. В это совсем не хотелось верить, потому что до последнего я надеялась, что все это просто разговоры, что Россия вряд ли пойдет на такой шаг. В первые дни, скажем так, был страх, непонимание, неуверенность в том, что все будет хорошо. Потому что никто к этому не готовился. Разговоры разговорами, а действия — это совсем другое. Тем паче, что за неделю до начала войны наш сын вернулся из рейса в море.
Конечно же, у нас были свои планы на мирную жизнь. И тут ты понимаешь, что все рушится.
Наш сын пошел в Красный Крест волонтером. Мы говорили об этом каждое утро. Страх, конечно же, был, потому что город почти опустел. Где-то там раздавались взрывы. Наша семья переживала эту боль как свою, потому что мы следили за тем, что происходит. Если я звонила сыну, а он был вне зоны доступа, я понимала, что они где-то возле Демидова, возле разрушенного моста. Там, где идут обстрелы. О более серьезных событиях мы узнали не от него, а от других людей, когда пригнали машину Красного Креста, которая попала под минометный обстрел. Я поняла, что пять мнут (и даже меньше), дорогого стоили. Парни вышли из машины оказать помощь людям, которые были на другой стороне моста, и только потому, что было много коробок, вышли все. Хотя по правилам кто-то должен оставаться в машине. Скажем так, благодаря этому мой сын и его друг остались в живых. Они нам об этом рассказали.
В наш дом прилетела ракета, мы тому свидетели. Я прибежала спустя 8 минут после того, как это произошло. А за 15 минут до прилета я пошла в гости к сыну, понесла ему еду. Он волонтерил, приехал как раз ночью из Покровска, куда они нашим парням помощь возили. Мы ждали его на ужин, но он не пришел, потому что устал. И что сделала мама? Мама взяла судочки и понесла ему. И именно в это время, когда я вышла, ракета попала в наш подъезд. А я как раз была у него, в квартире через дорогу. Мы услышали взрывы. Я вообще ничего не поняла, а сын сказал: “Так, прилет в городе, надо бежать в штаб, а ты посмотри, что с нашим домом”. Я прибежала, все горит. Люди окровавленные. Знаете, на что обратила внимание? На площадке между нашим домом и Грушевского 3 не было ни одного целого места: все сгорело, все было черное.
Это счастье, что в то время на детской площадке, где постоянно играли дети, никого не было. Такое ощущение, что Господь отвел людей.
У всех, с кем я разговаривала, что-то случилось: кто-то задержался на работе, кто-то кого-то ждал, кто-то опоздал или что-то еще. Это все люди, которые должны были быть в доме. Я тоже должна была быть там, но вышла. И это был ужас — видеть окровавленных соседей. Некоторых людей даже не смогли опознать, потому что это было сплошное кровавое месиво. Было очень много осколочных ранений. Наша соседка погибла, Царствие ей Небесное. Это ужас, который мы видели собственными глазами. То, что нам пришлось пережить. И теперь мы с этим живем. Ракета прилетела почти под наш подъезд, перед ним теперь воронка. В подъезде нет ступенек. Мы жили на третьем этаже. То есть даже если не учитывать, что нет света, воды, газа, мы вряд ли сможем туда попасть. Точно так же, как все наши соседи. Работаем, все равно работаем. Надеемся, что рано или поздно что-то изменится к лучшему, какое-то жилье будет. Как нам сказали, на сегодняшний день у города нет денег.
