‘В соседнем доме погибла семья’ — жительница Северодонецка

Я — Лещук Ирина Алексеевна, приехала из Северодонецка, Луганской области.

Что побудило вас покинуть родной город?

Наш город — Северодонецк, начали обстреливать из “Градов” и жить стало невозможно. Я уехала где-то в начале апреля, потому что в мой дом попала ракета. На втором этаже пробило стену, начался пожар, полностью выгорел стояк. Там жить невозможно. Мы уже привыкли к тому, что стреляли каждый день: “Ага, прилет, можно дальше жить спокойно”.

Были ли вы свидетелем разрушений гражданских объектов?

Я живу на пятом этаже в третьем подъезде, а ракета попала в первый подъезд в торец дома. А во втором подъезде ранее полностью разрушило стены: на кухню влетела ракета и вылетела через спальню.

Пострадал ли кто-то из ваших родных и знакомых?

Погибших в нашем доме не было, но был пожар и квартиры сгорели. А когда-то был такой взрыв, что у нас асфальт через пятиэтажный дом перелетел. Это улица Маяковского, 25. В квартале, где я жила, была спортивная площадка, а дальше — дом. Там на глазах у моей бывшей соседки погибла семья. Они были в доме, когда ракета попала в дом на улице Гвардейской 18А или 18Б.

У нас еще рядом был бассейн “Садко”. В январе после ремонта открыли, а восьмого марта его уже разрушили. В 13й школе, где учился мой сын, окна выбиты.

У нас красивый город, но россияне бомбят так, что ничего целого не осталось. Новый район тоже разрушили. Начали с Луганска: наш район в сторону Лисичанска идет, а новый — со стороны Луганска. Сначала начали стрелять по новому городу.

Воды, наверное, у нас два месяца не было. Света и газа тоже. Я уехала, когда в мой дом попала ракета, я не могла там больше жить. Здесь у меня невестка, говорит: “Приезжайте, здесь есть где жить”. А другие люди там до сих пор в подвалах живут.

Была ли возможность покупать продукты?

Гуманитарную помощь привозили. У нас там недалеко есть дворец известный, поэтому люди ходили за гуманитарной помощью, а потом начали привозить уже в подвалы, чтобы люди меньше ходили.

Стоишь в очереди, чтобы хотя бы хлеба купить и поесть, а они стреляют. Люди уже перестали бояться этих выстрелов. Выстрелили — все пригнулись, перелетело — дальше стоим, никто не расходится. Стреляли они, когда хотели, там графика уже не было.

Были ли основания у россиян “спасать” вас от украинцев?

Это бред. Мы жили хорошо. От кого нас спасать? Многие жители Северодонецка разговаривают на русском языке. У нас нет проблем. Область возрождали, строили дороги. Что они нам принесут? Свое болото? В болоте лучше живется, чем в России. У нас было все.

Общаетесь ли вы с родственниками, которые проживают в России?

Мне пытался позвонить брат из России, но я не беру трубку. Что я ему скажу?

В четырнадцатом году звонил: “Что у вас?” Я говорю: “Война у нас идет”. Он промолчал, а мне что, на него деньги тратить? Ему все равно ничего не докажешь, потому что они нам не поверят. Для них мы — бандеровцы.

Изменилось ли ваше отношение к россиянам?

Украина все равно будет Украиной, а с россиянами мы братьями уже никогда не будем. Для нас россияне — враги. Видимо, надо ставить высокую стену, чтобы они не перелезали, потому что я не хочу, чтобы они у нас были. У меня был красивый город. И что они с ним сделали?

Перевод: Международное общество прав человека (Немецкая секция)